Текст книги "Утро в Нормандии."

Автор книги: Дэвид Ховарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

* * *

Для французского населения, которое проживало в деревнях и городках, расположенных на побережье Нормандии в районах высадки английских войск, авиационная бомбардировка и артиллерийский обстрел с моря оказались тяжким испытанием. В результате обстрела почти каждый дом вблизи береговой черты был либо разрушен, либо сильно поврежден. Жертв среди гражданского населения оказалось меньше, чем предполагалось. Это, может быть, объясняется тем, что за год до начала вторжения население было предупреждено о возможном артиллерийском обстреле с моря при подготовке к высадке десанта. Почти половина населения, проживавшая на побережье Франции, переселилась во внутренние районы страны. В некоторых случаях немцы насильно выселяли жителей и переоборудовали каменные здания в районах предполагаемой высадки союзников в доты, группируя их в своих опорных пунктах, входивших в систему обороны Атлантического вала. Значительно больше французов погибло в городках, несколько удаленных от береговой черты, – в Кане, Монтебурге, Валони, которые в течение нескольких недель оставались в пределах захваченного англичанами плацдарма.

На участках «Юта» и «Омаха» жилых строений было значительно меньше, так как прибрежные деревни находились в основном в двух-трех километрах от берега. Вероятно, по этой причине ни один француз не был свидетелем высадки американцев на участке «Омаха», а на участке «Юта» за ходом высадки американцев наблюдали только лишь полтора-два десятка местных жителей. Здесь во время высадки американцев с одним из жителей произошел трагический случай, закончившийся, к счастью, благополучно. Этот француз жил в небольшом коттедже, расположенном сразу же за дюнами, неподалеку от берега. Его жена только что родила первенца. Рано утром дня «Д», услышав странный гул, доносившийся со стороны моря, француз вышел из дому, чтобы узнать, в чем дело. В это время начался артиллерийский обстрел, и одним из снарядов дом был превращен в развалины. На глазах несчастного стены дома обрушились и погребли под собой его жену и только что родившегося ребенка. Обезумев от горя, он бросился к развалинам и начал разбирать завалы голыми руками. За этим занятием его застали американские солдаты, которые к тому времени уже пересекли дюны; они задержали его и отправили под конвоем на берег, где немедленно погрузили на самоходную десантную баржу. Он протестовал, кричал, пытался разъяснить солдатам, что на берегу под обломками дома остались его жена и ребенок, но никто его не понимал. Не успел он опомниться, как его переправили с баржи на войсковой транспорт, стоявший в нескольких милях от берега, который доставил его в Англию. Вполне вероятно, что американцы решили на всякий случай изолировать неизвестного человека, который почему-то оказался вблизи побережья и мог быть либо одним из коллаборационистов, активно помогавшим оккупантам, либо просто немецким шпионом.

Спустя некоторое время мимо развалин дома случайно проходили уже другие американские солдаты, которые услышали стоны женщины и плач ребенка. Они откопали их. Прошло немало времени, прежде чем муж и жена смогли снова встретиться на французской земле.

В отличие от пустынных дюн в районе участков «Омаха» и «Юта» на побережье, где высаживались англичане и канадцы, было полно маленьких городков и деревушек, которые соединялись между собой почти непрерывной цепью вилл, отелей и пансионов. Жители приморских французских городов и деревень пострадали при вторжении, так же как жители городов Ковентри, Роттердама, Гамбурга. Однако, несмотря на ожесточенный артиллерийский обстрел с моря и авиационную бомбардировку, жителей подбадривала мысль о том, что четыре года немецкой оккупации наконец-то подходят к концу.

Во время бомбардировки и обстрела побережья больше всего пострадало население города Уистреам. Он был самым крупным населенным пунктом на побережье в районе вторжения англо-американских войск. Кроме того, немцы сильно его укрепили, построив долговременную оборону в портовой части города, расположенного в устье реки Орн и канала Кан. Доты противника находились прямо среди городских зданий. В Уистреаме и курортном поселке вблизи города на модном пляже Рива Белла До войны проживало примерно 4000 жителей. В летнее время население увеличивалось до 20 000 человек, но к началу лета 1944 года здесь насчитывалось не более 400 человек, так как все остальные жители переселились в глубинные районы Франции. Из этих четырехсот человек в день «Д» было убито и тяжело ранено примерно две трети.

В деревне Грей-сюр-Мер еще сейчас можно видеть мост на дороге, которая ведет из деревни к берегу моря. Он переброшен через небольшую речку, которая медленно течет по заболоченной местности позади высоких прибрежных дюн. По воскресным дням по этому мосту проходят целые группы французов, направляющихся к берегу моря купаться. По дороге к мосту проезжают повозки, нагруженные песком и морскими водорослями, и почти никто из местных жителей уже не помнит, что произошло здесь во время вторжения союзных войск в Нормандию, и не знает, что под мостом лежит английский танк, сыгравший большую роль в успешном продвижении англичан к деревне Грей-сюр-Мер, расположенной примерно в пяти километрах к востоку от деревушки Ла Ривьер, где в 1944 году высаживался капитан Роджер Белл. Деревня Грей-сюр-Мер, порт Курсель, деревни Берньер и Сент-Обен находились неподалеку друг от друга и совсем рядом с участком «Юнона», где в день «Д» высаживались английские саперные танки и танки непосредственной поддержки пехоты. Мост, наведенный утром, служил блестящим примером находчивости английских саперов, сумевших под сильным огнем противника полностью использовать все возможности саперных танков. Прежде чем говорить об этом боевом эпизоде, необходимо хотя бы кратко рассказать о некоторых его участниках – английских саперах.

Одним из них был Вильям Данн, в прошлом шахтер из Сандерленда. В части, где он служил, его называли просто Джорджем, и, по всей вероятности, большинство армейских друзей Вильяма Данна никогда не знало его настоящего имени. Ему было двадцать лет. Он был человеком уравновешенным и спокойным.

Радист танка Рой Мэнли был еще моложе, чем Джордж Данн. Рой был уроженцем Южной Англии. После окончания школы он получил работу у одного торговца стройматериалами в городе Эксетер. Рой Мэнли и Джордж Данн с трудом понимали друг друга, так как говорили на совершенно различных диалектах.

За исключением командира танка сержанта Джима Аштона, остальные члены танкового экипажа были старше Джорджа Данна и Роя Мэнли. Среди своих подчиненных сержант Джим Аштон казался солидным человеком – ему было уже около тридцати лет, и он относился к ним весьма благожелательно, не считая, конечно, тех случаев, когда они самым явным образом нарушали воинскую дисциплину, а это бывало довольно часто. Во всяком случае, Джим Аштон сумел воспитать в них чувство ответственности за порученное дело.

Танк Джима Аштона был фашинным – он нес на себе связку толстых бревен. Непосредственно перед наступлением дня «Д» экипаж танка изучил по аэрофотоснимкам и на макетах тот участок побережья на участке «Джуно», где ему предстояло высадиться, в частности все препятствия на нем, проход через гряду дюн, в котором находилась танковая западня, заболоченный участок местности за дюнами шириной около двухсот метров, небольшую, причудливо извивавшуюся речку, разрушенную дренажную систему и другие подробности рельефа. Сержант Аштон, Рой Мэнли, Джордж Данн и другие члены танкового экипажа хорошо усвоили свою боевую задачу и отработали последовательность боевых действий танка после высадки на берег: их танк должен был следовать за танками-тральщиками, преодолеть гряду песчаных дюн, пройти по дороге до рва на месте разрушенной дренажной трубы, сбросить в него фашину, форсировать ров и далее огнем своих пулеметов удерживать ближайший стык дорог, пока канадская пехота не пересечет открытый участок заболоченной местности, прилегавший к речке. Подобные задачи сержант Аштон и экипаж его танка неоднократно отрабатывали в Англии во время учений и поэтому были уверены, что и с этой успешно справятся. Каждый из них отлично знал свою военную специальность и свои обязанности в танке, а в случае необходимости мог заменить своего товарища. Они знали, что в боевой обстановке их жизнь будет зависеть от слаженности в работе и взаимной выручки.

Сержант Джим Аштон любил петь, особенно по ТПУ.[8]8
  8 ТПУ – танковое переговорное устройство


[Закрыть]

Он пел и тогда, когда самоходная десантная баржа, на которой находился его танк, направлялась утром к побережью Нормандии. Как только был запушен двигатель танка, Рой Мэнли настроил радиостанцию, включил ТПУ и немедленно услышал в шлемофоне знакомый голос и не менее знакомую мелодию. Но странное дело, в эти минуты она показалась ему и всему танковому экипажу более приятной и благозвучной, чем всегда. Только сейчас оценили они по достоинству пение своего командира, так как поняли, что он пел не столько ради удовольствия, сколько для того, чтобы здесь, внутри танка, куда не проникал дневной свет, они не чувствовали себя одинокими и отрезанными от всего мира толстой броней и помнили о дружбе, которая их соединяет.

Когда Джордж Данн взглянул на берег через узкую смотровую щель в броневом щите, прикрывавшем спереди кабину механика-водителя, он сразу же отметил, что полоса пляжа почему-то гораздо уже, чем она должна быть. Он не ошибся: в этот день прилив был намного выше, чем обычно, и не соответствовал данным английского адмиралтейства. Возможно, адмиралтейство допустило где-то ошибку при определении возможной высоты прилива в день «Д». А могла быть и другая причина: так, сильный западный ветер, отмечавшийся в день «Д», мог значительно усилить приливную волну.

Гнетущее впечатление на Джорджа Данна произвело огромное количество раненых и убитых на песчаном пляже. Прямо по курсу самоходной десантной баржи Джордж Данн увидел проход между дюнами, хорошо изученный им перед высадкой по карте и аэрофотоснимкам. Джордж знал, что за ним шла дорога с танковой западней, а еще дальше – разрушенная дренажная труба.

Внезапно самоходная десантная баржа ткнулась в отмель и остановилась. Джим Аштон перестал напевать, открыл верхний люк танковой башни, высунул из нее голову, мгновенно осмотрелся и приказал Данну направить танк прямо на пляж. Танк сполз с аппарели в воду и выбрался на берег. Вопреки предположениям Джима Аштона артиллерийский огонь немцев оказался довольно слабым. Это объяснялось тем, что одна из самоходных десантных барж при подходе к побережью Нормандии потеряла ход и задержала все соединение. Когда Джордж Данн высаживался на песчаный берег участка «Джуно», там уже находилась канадская пехота. К этому времени плавающие танки, которые вопреки плану высадились раньше саперных, подавили первую линию немецкой обороны, пересекли пляж и придвигались вплотную к гряде дюн. Танки-тральщики, первыми из саперных танков высадившиеся на берег, один за другим входили в проход между дюнами. Джордж Данн хорошо видел следы, которые оставляли после себя бойковые тралы, и без особого труда и опасения вел по ним свой фашинный танк. Быстро проскочив между дюнами, он увидел заболоченную низину, стык дорог и строения позади него. Здесь путь преградила танковая западня, которая представляла собой широкий и глубокий противотанковый ров. Однако фашинный танк с грохотом сбросил в него огромную связку бревен и без особого труда преодолел противотанковый ров. Затем танки-тральщики, выстроившись друг за другом, по очереди преодолели это препятствие.

Высадившиеся на берег войска не встречали особого сопротивления противника. Но когда они перебрались через дюны, обстановка резко изменилась. Здесь у противника не было артиллерии, но сильный огонь минометов и пулеметов, установленных в домах за стыком дорог, не причиняя вреда танкам, оказывал губительное действие на пехоту. Джордж Данн, преодолев противотанковый ров, направил свой танк вслед за танками-тральщиками, которые, разминировав еще метров пятьдесят дороги, подошли к разрушенной дренажной трубе и снова остановились в ожидании фашинного танка сержанта Аштона. В ту же минуту Джордж Данн услышал по радио приказание командира взвода, танк которого шел за ними, двигаться, не останавливаясь, вперед.

Джордж Данн осторожно направил танк к границе участка, поросшего болотной травой, но вдруг танк наклонился вперед. Почувствовав, что танк начал сползать и погружаться в воду, Джордж резко застопорил ход. Но это не помогло, и танк с грохотом провалился куда-то вниз. Захлебываясь и задыхаясь, Джордж судорожно пытался выбраться из кабины, но безуспешно. Вдруг кто-то сильным рывком вытащил его за воротник комбинезона из кабины. Очевидно, это был сержант Аштон или Рой – Джордж так и не узнал имени своего спасителя. Танк скрылся под водой, над поверхностью торчала лишь верхушка фашины. Ни Джордж Данн, ни кто-либо другой из экипажа не был виновен в гибели танка. Они приняли траву, засыпанную песком и покрывавшую поверхность воды, за твердый грунт. Такую же ошибку допустили и американские парашютисты. Когда танк сержанта Аштона рухнул в воду, все отчетливо увидели, что перед ними заполненный водой противотанковый ров шириной около двадцати метров, пересекающий единственную на этом участке дорогу с берега в глубь страны. Таким образом, перед англичанами возникла серьезная проблема. Саперные мостовые танки несли на себе фермы длиной около десяти метров, которые были слишком короткими, чтобы перекрыть ров. Возможно, что никто никогда не догадался бы затопить посередине рва танк и использовать его в качестве своеобразного мостового быка, если бы это не произошло чисто случайно. А между тем такое решение в данной обстановке было единственно правильным. К краю рва немедленно подошел мостовой танк, который уложил ферму на верхнюю часть затонувшего танка. Командир танкового взвода с двумя другими танкистами под огнем противника распустил проволочные стропы, удерживавшие на танке сержанта Аштона фашину, которая немедленно рухнула в воду. Однако одной фашины было мало и потребовалась помощь нескольких фашинных танков, чтобы окончательно завалить ров бревнами. Кроме фашин пехота доставила с берега моря оставленный немцами строительный лес, который был использован для этой же цели. Работу саперов прикрывали многочисленные танки, сильным пулеметно-пушечным огнем заставившие замолчать немецкие огневые точки. Наконец в 9 часов 15 минут, то есть спустя час с четвертью после высадки на берег, первые танки и пехотные подразделения перебрались через ров и стремительной атакой захватили дома за стыком дорог, откуда немцы пели по англичанам пулеметный и минометный огонь.

Джим Аштон и его товарищи, которые не знали о том, что гибелью своего танка они оказали огромную услугу наступавшим английским частям, отчаянно ругали себя. Они не могли простить себе, что несколько месяцев непрерывной боевой учебы закончились через восемнадцать минут после высадки на берег потерей танка.

В этот момент рядом с танкистами с оглушительным треском разорвалась немецкая мина. До сознания Джорджа не сразу дошло, что случилось. На несколько секунд он потерял сознание. Когда Джордж пришел в себя, то увидел, что Рой Мэнли лежал весь в крови, мертвый; сержант Аштон и другие танкисты, изуродованные осколками мины и полузасыпанные песком, лежали рядом с ним. Джордж в ужасе вскочил на ноги, но тут же снова упал и покатился вниз по крутому скату дюны. Через несколько минут, все еще в полубессознательном состоянии, он открыл глаза и увидел над собой кусок доски от снарядного ящика, на котором были грубо намалеваны череп и кости и виднелась надпись на немецком языке: «Внимание – мины!» Джордж снова вскочил и подобно смертельно раненному животному, спасающемуся от подстерегающей его на каждом шагу опасности, бросился бежать, пока его искалеченная нога не подвернулась и он не упал, снова потеряв сознание. Джордж был тяжело ранен в правую ногу и левую руку, которую в конце концов пришлось отнять. Для него война окончилась, но он уже не мог снова быть шахтером.

В настоящее время, когда прошло много лет после окончания второй мировой войны, в деревне Грей-сюр-Мер часто любят говорить об известных всему миру людях, которые в первые дни боев за освобождение Франции высадились здесь и проехали в глубь страны по мосту, приведенному к этому времени в порядок. Некоторые говорят, что по нему проезжал Черчилль, другие называют имена Монтгомери, короля Джорджа IV, Эйзенхауэра, генерала де Голля. Но никто, наверное, не знает имен Джима Аштона и Роя Мэнли и не догадывается, почему под мостом лежит груда ржавого, покрытого илом металла.

* * *

Боевые действия канадцев на их участке высадки в Нормандии отличались от боевых действий англичан, которые высаживались западнее их. Кое в чем высадка канадских десантных частей напоминала высадку американцев на участке «Омаха». Артиллерийский обстрел с моря почти не причинил никакого ущерба береговым укреплениям немцев. Кроме того, волнение на море задержало в пути самоходные десантные баржи, и высадка пехоты началась с опозданием на полтора часа. Положительным фактором явилась точность штурманских расчетов, позволившая плавсредствам вторжения вовремя подойти к намеченным планом участкам высадки. Слишком высокий прилив к моменту высадки все еще не кончился, и первые линии препятствий противника на берегу находились под водой. Поэтому команды подрывников ничего не могли с ними сделать и ждали начала отлива, который наступил только во второй половине дня. Самоходные десантные баржи были вынуждены подходить к берегу вслепую, рискуя каждую секунду пропороть днище каким-нибудь подводным препятствием. Большинство плавсредств все же благополучно подошло к берегу, но вместе с тем многие из них получили повреждения и затонули. Скопление вблизи берега затонувших и полузатонувших плавсредств усугубило трудности, связанные с высадкой на берег последующих десантных эшелонов.

Задержка высадки первого оперативного эшелона вторжения дала возможность немцам прийти в себя после артиллерийского обстрела, в связи с чем канадской пехоте, как и американцам на участке «Омаха», пришлось пересечь прибрежную полосу под сильным огнем противника. Однако местность, где высаживались канадцы, отличалась от местности на участке «Омаха». Здесь, позади береговой полосы, не было холмов и оборона противника проходила по прибрежным дюнам и между домами населенных пунктов. Через каких-нибудь 15 минут после высадки первая линия обороны была смята, а немцы в коротком, но ожесточенном рукопашном бою понесли большие потери. В результате к моменту высадки саперных танков немцы вели в основном неприцельный минометный огонь, ружейно-пулеметный огонь уже стихал, и только иногда раздавались одиночные выстрелы снайперов.

Танки и пехота быстро прошли через деревни Курсель и Берньер. Прорвав здесь оборону противника, канадские части в этот день прошли в глубь Франции гораздо дальше, чем американцы или англичане.

Через несколько минут после высадки канадской пехоты вблизи деревни Сент-Обен, находившейся на левом фланге канадцев, высадились части английской морской пехоты «командос». Среди них был девятнадцатилетний офицер Антони Рубинштейн – сын известного юриста. Когда началась война, он учился на втором курсе Челтенхемского колледжа. В 17 лет, не закончив курса обучения в колледже, он ушел в армию.

Английская морская пехота отличается своей строгой дисциплиной, ставшей уже традиционной. Несмотря на то что специальные подразделения морской пехоты «командос» были созданы только в ходе второй мировой войны, они были верны этой традиции и твердо следовали традициям и обычаям морской пехоты Англии. Высшей организационной единицей морской пехоты «командос» являлся батальон, укомплектованный солдатами английских вооруженных сил. Каждое подразделение (батальон) состояло из шести рот двухвзводного состава численностью от 300 до 400 человек.

Батальоны морской пехоты «командос» форсировали Ла-Манш в собственных, так называемых малых десантных судах для перевозки пехоты. Надо сказать, что они и в самом деле были небольшими или, вернее, самыми маленькими из десантных судов, способных идти своим ходом. Каждое из них могло брать на борт не более семидесяти человек и имело даже каюту для офицеров – крошечную клетушку, с трудом вмещавшую два-три человека. Антони провел большую часть ночи на палубе вместе с командиром роты капитаном Перри, его заместителем лейтенантом Куртисом и другими офицерами, находившимися на борту баржи. Время от времени, чтобы согреться, Антони выпивал глоток спиртного и думал о том, насколько абсурден обычай офицеров уединяться в своей каюте отдельно от солдат, с которыми они завтра пойдут в бой, будут вместе сражаться, а может, и умирать. Антони хотелось сейчас быть с солдатами своего взвода. Перед погрузкой, еще в Англии, офицеры батальона присутствовали на инструктаже, на котором старший начальник уточнял боевые задачи батальона, рот и взводов. Антони четко представлял себе, что предстояло сделать их батальону морской пехоты на французском берегу: они высадятся на левом фланге канадцев вблизи деревни Сент-Обен и, продвигаясь вдоль побережья с запада на восток в направлении участка высадки англичан, захватят береговую оборону немцев длиной шесть километров и встретятся с другим батальоном морской пехоты, который высадится на правом фланге англичан и будет продвигаться им навстречу. Наиболее сильное сопротивление батальон, по всей вероятности, встретит в районе опорного пункта немцев в приморской части.

Конечно, представление Антони Рубинштейна о предстоящем бое было весьма наивным. Он полагал, что командование предусмотрело все необходимое, чтобы морская пехота «командос» выполнила свою боевую задачу. При уточнении задач подразделений непосредственно перед погрузкой на плавсредства его убедили в том, что все будет происходить строго по намеченному плану. Так, например, Антони твердо верил, что они начнут высадку ровно через 30 минут после высадки канадской пехоты и саперных танков, что к этому времени берег, уже очищенный от противотанковых, противопехотных и подводных препятствий, будет находиться под контролем высадившихся десантных сил. Более того, берег подвергнется настолько мощной авиационной бомбардировке и артиллерийскому обстрелу с моря, что оборона немцев будет подавлена, а морской пехоте останется только навести порядок. В общем, высадка в Нормандии казалась Антони увеселительной прогулкой. Ничто не смущало его душу. У него были старшие по возрасту и боевому опыту начальники, он верил в них и знал, что в трудную минуту они всегда ему помогут. Кроме того, с ним был сержант Блит, на которого Антони мог вполне положиться, а его друг Джеймс шел на другом десантном судне совсем рядом. Антони знал также, что солдаты верили ему, а он сам и все они вместе верили капитану Перри, восхищаясь им. В юношеском неведении ужасов войны и опасностей, связанных с высадкой, все еще очень похожий на студента колледжа, в котором он учился всего каких-нибудь два года назад, младший лейтенант Антони Рубинштейн пересекал пролив Ла-Манш, с каждой минутой приближаясь к побережью Нормандии, где ему предстояло получить боевое крещение. Зрелище артиллерийского обстрела побережья не уменьшило его оптимизма. Первый удар жестокой действительности Антони получил, когда его десантное судно находилось в 200–300 метрах от берега; все последующее казалось ему кошмарным сном. Неожиданно немцы открыли по подходящим плавсредствам морской пехоты «командос» сильный пулеметный и минометно-артиллерийский огонь. Густая паутина огненных трасс повисла над десантным судном, где находился взвод Антони. Оборона немцев на берегу не была подавлена ни артиллерийским обстрелом с моря, ни авиационной бомбардировкой. Берег был покрыт сгоревшими и подбитыми танками и автомашинами, из воды торчали остовы судов. Антони увидел, как два соседних десантных судна морской пехоты «командос», которые шли справа и слева от него, наткнулись на подводные противодесантные препятствия и резко остановились. Однако судно, на котором шел Антони, среди грохота разрывавшихся снарядов продолжало идти вперед и, наконец войдя в полосу прибоя, ткнулось носом в отмель. Не теряя ни секунды, матросы сбросили в воду носовую аппарель, по которой солдаты могли сбежать на берег. Ожидая своей очереди, Антони услышал последнее приказание, отданное капитаном Перри на борту судна: «Всем на берег! Не останавливаться даже для оказания помощи!» Солдаты морской пехоты начали прыгать с аппарели в воду и выбираться на берег. Антони успел заметить одного из матросов, который стоял справа от него и вел огонь короткими очередями из судового пулемета по домам на берегу. Его самообладание привело Антони в восхищение, но тут его толкнули в спину, и он побежал по аппарели вниз. Не успел он сделать и нескольких шагов, как бежавшему впереди него солдату немецкая пуля угодила в голову, он покачнулся и упал. Чтобы пройти, Антони ничего не оставалось иного, как спихнуть труп в воду. Он чувствовал, что совершил что-то ужасное, – вдруг солдат еще жив? Но раздумывать особенно было некогда: Антони нетерпеливо подталкивали в спину. Он прыгнул в море, добрался до берега и, пригнувшись, побежал через узкую полосу пляжа к волнолому, где высадившиеся на берег солдаты пытались укрыться от губительного огня противника. Добежав до волнолома, Антони камнем упал на землю и, с трудом переводя дыхание, оглянулся.

На берегу царил хаос. Повсюду валялись убитые и тяжело раненные. Множество автомашин, танков и тягачей скопилось на узкой полосе пляжа; одни из них были подбиты и стояли без движения, другие горели, уцелевшие пытались выбраться и двигаться дальше в глубь побережья. Прибрежная полоса оказалась очень узкой, совсем не такой, как представлял себе ее Антони до высадки; волны разбивались в каких-нибудь десяти метрах от волнолома, где лежал Антони. Метрах в двухстах от берега под огнем противника все еще находилась примерно половина плавсредств морской пехоты «командос». Некоторые десантные суда тонули, и солдаты и офицеры прыгали в воду, пытаясь вплавь добраться до берега. Однако сильное приливное течение увлекало их вдоль берега на восток, в сторону пустынных песчаных пляжей, и они, выбившись из сил, один за другим шли ко дну. Тошнота волнами поднималась к горлу Антони. Он, не отрывая взгляда, следил, как люди в море боролись за жизнь. Внезапно он увидел среди них своего друга Джеймса, который из последних сил боролся с сильным течением. Было ясно, что через несколько минут он погибнет, если ему не помочь. Надо его спасти! Но в ушах Антони звучали слова капитана Перри: «Всем на берег! Не останавливаться даже для оказания помощи!» Терзаемый противоречиями, Антони на миг закрыл глаза. Когда он снова посмотрел на море, Джеймса на поверхности воды уже не было. Совсем рядом Антони увидел вдруг тело того солдата, которого он столкнул с аппарели в воду. Волны прибоя то выбрасывали труп на прибрежный песок, то снова увлекали в море. И хотя Антони знал, что этот человек был убит сразу наповал, все равно он чувствовал себя виноватым.

Антони Рубинштейн и его солдаты недолго лежали в укрытии за волноломом, переживая гибель товарищей. Вскоре к ним подполз солдат, который сообщил, что обнаружен довольно безопасный проход с берега, по которому уцелевшие при высадке солдаты «командос» выбирались в более спокойное место в глубине обороны противника.

Когда оставшиеся солдаты «командос» собрались вместе и подсчитали свои потери, они оказались немалыми. Многие погибли от огня немцев уже на берегу, но большинство солдат погибло в воде, не добравшись до берега. Человек пятьдесят из батальона «командос», которых считали погибшими, на самом деле оказались живыми. В двухстах метрах от берега их подобрало на борт танкодесантное судно, командир которого, несмотря на бурные протесты спасенных, направил свой корабль в Англию. Таким образом, эта группа солдат морской пехоты 48-го батальона «командос» вернулась домой.

Как только командир роты капитан Перри уточнил потери и убедился, что все, кто остались в живых при высадке, собрались в глубине оборонительной полосы немцев, он приказал немедленно приступить к выполнению боевой задачи. Его рота начала продвигаться в восточном направлении по узким переулкам деревни и вначале почти не встречала никакого сопротивления со стороны немцев. Солдаты осматривали дом за домом и в некоторых обнаружили французов, которые, несмотря на опасность, решили остаться в родной деревне. Капитан Перри, полагая, что Антони Рубинштейн, недавно учившийся в колледже, еще не успел забыть французский язык, приказал ему зайти в деревенское кафе, где сидели несколько французов, и узнать, где немцы. Сначала в ответ на вопрос Антони французы недоуменно пожимали плечами, но потом все же сообразили, о чем их спрашивали, и стали отвечать на бретонском диалекте, который Антони был непонятен. И все-таки этот разговор с французами как-то вдруг успокоил Антони, помог ему прийти в себя, может быть, потому, что еще в Англии он готовился к такой вот встрече с местными жителями и разговору с ними.

Совершенно неожиданно перед морскими пехотинцами вырос мощный огневой вал. Самое ужасное было в том, что это стреляла не немецкая, а английская артиллерия. Трагическая ошибка: английский флот обстреливал свою роту морской пехоты «командос». Это стоило жизни лейтенанту Куртису, который был заместителем капитана Перри и непосредственным начальником Антони Рубинштейна. Солдаты отошли назад и вынесли из зоны обстрела смертельно раненного лейтенанта Куртиса.

Бой роты морской пехоты «командос» за овладение опорным пунктом немцев в этой деревне был самым продолжительным по времени уличным боем, отмеченным во время вторжения в Нормандию. Опорный пункт немцев в деревне Лангрюн-сюр-Мер представлял собой целый квартал домов, одной стороной выходивший к волнолому, а другой стороной замыкавший несколько деревенских улиц. Дома в опорном пункте были отлично подготовлены к обороне. Проемы окон немцы заложили кирпичом, оборудовали в них многочисленные бойницы и амбразуры, окружили квартал траншеями, минными полями, проволочными заграждениями и пулеметными гнездами, которые были соединены с домами подземными ходами.

Примерно в 11 часов утра рота капитана Перри, заместителем которого после гибели лейтенанта Куртиса стал Антони Рубинштейн, начала продвигаться по одной из улиц, ведущих к опорному пункту. Другая рота 48-го батальона подходила к нему с противоположной стороны. Вскоре немцы открыли по английским солдатам сильный огонь из пулеметного гнезда с вращавшимся железобетонным куполом.