Текст книги "Игрок на все времена: Майкл Джордан и мир, который он сотворил"

Автор книги: Дэвид Хэлберстам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

В итоге «Быкам» достался лишь Коллинз – не бог весть какое приобретение. За два сезона он провел на площадке всего 612 минут, а потом вообще расстался с клубом. А вот Арчибальд, доставшийся «Цинциннати», выступал за эту команду на протяжении 13 сезонов и 6 раз входил в сборную «Всех Звезд». С тех пор Мотта и Краузе стали настоящими врагами, и в конце концов Мотта поставил перед руководством клуба вопрос ребром: «Или я ухожу, или он!» Ушел Краузе, нашедший работу в клубе «Финикс».

Вернулся в Чикаго он уже генеральным менеджером. Майкл Джордан успел к тому времени провести в «Буллз» свой первый сезон. Привел Краузе Рейнсдорф, намеревавшийся сколотить группу единомышленников, которая купила бы клуб. Первым кандидатом на тренерский пост Краузе назвал Стэна Элбека, думая, что тот возьмет себе в помощники Джексона. Фила вызвали на переговоры из Пуэрто-Рико. Он заявился в Чикаго обросший бородой, в шляпе-панаме, из которой торчало немыслимое птичье перо, и в крикливо раскрашенной спортивной рубашке. Краузе не одобрял выбор Элбека, хотевшего взять себе в помощники Джона Киллили, а Элбек был против Джексона. Спор был решен не в пользу Фила.

Прошло три года. Джексон, по-прежнему работавший в КБА, уже подумывал уйти из баскетбола. У них с Джун было четверо детей, к тому же у него была еще и дочь от предыдущего брака. Особых проблем с деньгами не существовало: в бытность профессиональным игроком Фил успел сколотить кое-какой капитал. Если доступ в НБА действительно закрыт, может, вообще сменить род занятий. Джексон вполне мог бы заняться научной работой – в области философии или богословия. Можно было также поступить учиться в юридическую школу – Фил прошел специальный тест, определивший его склонности. Оказалось, он одинаково предрасположен и к научной работе, и к юридической практике. Тест показал также, что из него получится неплохой экскурсовод, водящий зевак по национальным паркам США. Пока Джексон раздумывал, на чем же остановиться, ему снова позвонил Джерри Краузе и сообщил, что пособие по безработице ему не понадобится. Это была, конечно, шутка: человек таких разносторонних дарований, как Фил Джексон, в ряды безработных никогда бы не попал.

На дворе стояла осень 1987 г., и в штабе Дуга Коллинза открылась вакансия: ушел в другой клуб один из помощников старшего тренера Краузе посоветовал Джексону подать заявление с просьбой занять его пост. Кандидатов на этот пост было всего двое: Фил и его бывший одноклубник по «Никс» Бач Бёрд. «На сей раз я тебя умоляю коротко подстричься, – упрашивал Краузе Джексона, – побриться и надеть строгий костюм». Еще он посоветовал ему нацепить на шею две медали чемпиона НБА, заработанные в выступлениях за «Никс». Джексон было заколебался – такое хвастовство шло вразрез с его скромностью, но Краузе настоял на своем, говоря, что молодые игроки сразу же зауважают двукратного чемпиона. Дуг Коллинз не испытывал особых чувств ни к Бёрду, ни к Джексону, и, пользуясь его нейтральной позицией, Краузе легко убедил его взять Фила. Может быть, Джексону сыграло на руку и то, что он считался в элите баскетбольного мира чужим, а стало быть, уж точно будет по гроб жизни благодарен человеку, доверившему ему ответственный пост в НБА. Краузе все точно просчитал.

Так начался новый этап в жизни Джексона. Поскольку сезон только начинался, Джун с детьми осталась пока дома, в Вудстоке, а Фил снял номер в чикагском отеле. Ситуация складывалась для него как нельзя лучшая. Дуг Коллинз был блестящим тренером, а два его старших помощника во многом помогли Джексону приспособиться к новой работе. Им обоим было уже за 60. Один из них, Текс Уинтер, начавший тренерскую карьеру 40 лет назад, считался авторитетным старейшиной баскетбольного мира. Другой, Джонни Бах, тоже пользовался всеобщим уважением. Джексон прибыл в клуб, когда дела у «Буллз» пошли в гору. За год до этого Краузе преуспел в драфте как никогда за всю свою карьеру. Он выбрал двух игроков, которые наконец-то могли достойно помогать Майклу Джордану. Это были Скотти Пиппен и Хорас Грант. Игра Пиппена была сыроватой. Глядя на него, баскетбольный специалист оценил бы, конечно, его физическую мощь и несомненный природный талант, но вот хорошую техническую и тактическую подготовку он явно не прошел. Так что Джексону предстояло с ним поработать. Фил сразу же взялся за дело, отшлифовывая игру Пиппена, а также учил его, как использовать с максимальным эффектом его уникальные физические данные. Новый тренер и новый игрок поладили друг с другом, между ними установилось доверие, что в дальнейшем обоим им пригодилось.

А вот с Майклом Джорданом у Джексона поначалу не все шло гладко. На одном из первых тренерских совещаний с участием Фила зашел разговор о достоинствах Джордана. Джексон процитировал слова Реда Хольцмана о том, что великие баскетболисты – это те, кто могут улучшить игру своих партнеров. Дуг Коллинз тут же предложил Джексону, чтобы он пошел и сказал это Джордану. Джексон, поколебавшись немного (а вдруг здесь подвох?), все же отправился на поиски Майкла и в точности изложил ему точку зрения Хольцмана. Правда, говорил он извиняющимся тоном и, разумеется, не упомянул, что он явился по поручению Коллинза. Джордан выслушал Джексона молча, на его лице ничего не отразилось, но на самом деле слова Фила ему не понравились. Позже он рассказал об этом разговоре товарищам по команде и добавил: «Конечно, играть в пасс Эрлом Монро, Уолтом Фрезером и Биллом Брэдли было бы полегче». (Джордан упомянул легендарных баскетболистов, к тому времени уже ушедших из спорта.)

Джексон продолжал гнуть свою линию, хотя делал это со свойственным ему тактом. То и дело Майкл выслушивал: ты можешь быть лучшим игроком на площадке, можешь быть непревзойден в тренировочных играх один на один, но вот как передать твое мастерство и твой азарт партнерам?

Примерно тогда же к старому другу Джексона, легендарному Биллу Брэдли, ставшему к тому времени сенатором Соединенных Штатов, приехал в гости его бывший коллега Оскар Робертсон, считавшийся в свое время одним из двух лучших защитников НБА. «Этот парень Майкл Джексон действительно выдающийся игрок», – сказал Брэдли. Робертсон не согласился: «Лично я так не думаю». Удивленный Брэдли попросил собеседника объяснить свою позицию. «По-настоящему великий игрок, – ответил Робертсон, – может из худшего в команде игрока сделать отличного баскетболиста. А Майкл до этого еще не дорос».

Баскетбольная элита тогда еще не ставила Джордана на одну доску с Ларри Бёрдом и Мэджиком Джонсоном – корифеями, каждый год приводившими свои команды к финалу чемпионата. Но при этом все забывали почему-то о разнице в подборе игроков. Судите сами. Среди партнеров Бёрда («Бостон Селтикс») были такие звезды, как Макхейл, Пэриш, Джонсон и Эйндж. Да и у Мэджика Джонсона («Лос-Анджелес Лейкерс») партнеры были как на подбор: Абдул-Джаббар, Уорси, Майкл Томпсон, Майкл Купер, Байрон Скотт – это только самые громкие имена. А что Джордан? С кем он играл? С Гренвиллем Уэйтерсом, Квинтином Дейли, Дэйвом Корзайном, Брэдом Селлерсом и Орландо Вулриджем. Даже эти лучшие из его партнеров высоко в НБА не котировались. Майкл прекрасно понимал наставления Джексона и полностью с ним был согласен, но что он мог сделать? Конечно, ему хотелось иметь сильных партнеров, чтобы вознести команду на более высокий уровень. Очевидно, судьба была к нему неблагосклонна, но Майкл ни разу не сказал своему агенту, чтобы тот вызволил его из Чикаго и помог перебраться в клуб посильнее. Он продолжал верить, что вытащить команду из кризиса – это и есть его работа. Между тем процесс обновления состава затягивался, и это не способствовало улучшению отношений между Джорданом и Краузе.

Джерри Краузе, конечно, понимал, что клуб, который он возглавил в 1985 г., находился на грани катастрофы. Некоторые игроки были хорошие ребята, но абсолютно бесталанные. Были и такие, что представляли из себя ноль как в спортивном, так и в человеческом плане. Пятерым игрокам, настоящим наркоманам, пришлось пройти курс реабилитации. Или взять, к примеру, Орландо Вулриджа. Игрок одаренный, атлетически сложенный. Казалось, тело его было высечено из камня. Однако он всегда играл и тренировался вполсилы, побаивался столкновений. Джордан, разозлившись на Орландо, однажды сказал ему на тренировке: «Будь у меня твоя силища, отшвыривал всех бы, как котят».

Краузе терпел-терпел и наконец начал действовать. Быстро и без сантиментов отделавшись от балласта, он, умело маневрируя, набрал нескольких перспективных новичков. Постепенно он формировал новую команду, представлявшую собой новинку в баскетболе. Команда должна была работать на атакующего защитника, то есть Майкла Джордана. Стало быть, все игроки должны были избавляться от свойственного каждому классному спортсмену эгоизма, не жадничать с мячом. Кроме того, предстояло усилить линию нападения, а также приставить к Майклу «копа», чтобы охранять его от чересчур агрессивных соперников.

Первой удачной находкой Краузе оказался весной 1985 г. парень, игравший за студенческий клуб «Вирджиния Юнион», – Чарльз Оукли. Джерри видел его в игре. Его подкупило, с какой самоотверженностью этот высокорослый могучий атлет бросался за каждым мячом, рискуя грохнуться на пол и получить травму. Вот кто будет замечателен в подборах, подумал Краузе. Высокий рост, длинные гибкие руки, редкая самоотдача. Краузе позвонил Кларенсу Гейнсу, легендарному университетскому тренеру из Северной Каролины. Его подопечным нередко приходилось играть против Оукли, и Гейнс одобрил выбор Краузе – чем не кандидат? Высок, силен, легко управляем, все схватывает на лету.

Оставалась, правда, одна проблема – удастся ли заполучить Оукли во время очередного драфта. Акции этого парня на баскетбольной бирже росли, а чикагцы стояли в очереди лишь одиннадцатыми. Но хитроумный Краузе провел сложную комбинацию, и Оукли достался «Буллз». Он превзошел все ожидания Краузе. Более того, Майкл Джордан, скептически, если не враждебно наблюдавший за действиями руководства клуба, сразу же проникся к Чарльзу теплыми чувствами. Оукли не только стал личным «копом» Майкла, надежно охранявшим его на площадке, но и самым близким его товарищем из всех других партнеров по команде.

Краузе тем временем продолжал развивать бурную деятельность. Он хотел найти чистого форварда, который играл бы рядом с Джорданом и мешал бы соперникам идти на Майкла по двое. Джерри остановил свой выбор на Кайле Мейси из «Финикса», великолепном чистом форварде с отличным броском. Однако по стандартам НБА этот игрок не отличался большой выносливостью. Хотя Мейси и проводил на площадке по 30 минут в каждом матче, к концу встречи видно было, что силы у него на исходе – особенно когда команде приходилось в считанные секунды переходить от нападения к обороне. Но Краузе подстраховался – решил переманить из «Сан-Антонио» молодого игрока Джона Паксона. Он обхаживал его еще до того, как заключил контракт с Мейси. За Паксоном охотились также клубы «Атланта» и «Финикс», причем последний предлагал весьма неплохой контракт. Когда Мейси стал собственностью «Буллз», Паксон решил, что теперь он чикагцам не понадобится. К его удивлению, Краузе проявил удивительную щедрость, обещав Джону гарантированный трехгодичный контракт. Для игрока, боровшегося за выживание в НБА и набиравшего за первые свои два сезона в среднем по 4,5 очка за игру, предложение Краузе показалось манной небесной.

Привлекала Паксона, конечно, и возможность играть рядом с Майклом Джорданом. Краузе объяснил Джону, что он собирается проэкспериментировать – сформировать команду, создающую по ходу игры идеальные условия для снайпера. А снайпером должен быть каждый игрок. Пасы при этом должны быть молниеносными. Паксону эта идея понравилась и он подумал, что его талант прекрасно уживается с такой тактикой Мейси был лучшим снайпером, чем Паксон, но выдержит ли он физически высокий темп? Хотя в том сезоне Мейси провел на площадке больше времени, чем Паксон, да и очков набрал больше, чем он, тем не менее ясно было, что Джон превосходит Кайла как универсальный игрок и физически он сильнее. А главное – он больше нравился Джордану.

Человек, желавший завязать хорошие отношения с Майклом, первым делом должен был заслужить его уважение и полное доверие. Паксону удалось сделать это, когда они вместе учились в колледже и вместе играли за университетскую команду «Всех Звезд», которая совершала турне по Европе. Как-то раз в матче, проходившем в Югославии, в небольшом спортзале, Паксон в высоком прыжке совершил точный дальний бросок, принесший американцам победу. Джордан, по-видимому, тот момент запомнил. Во всяком случае, в «Буллз» он всегда был с Паксоном мягче, чем со многими другими игроками. Поиграв за клуб всего год, Мейси отправился искать счастья на стороне, Паксон стал идеальным партнером Джордана. В любой момент игры он точно знал, что от него требуется, а чего нужно избегать. «Джона и Майкла связывала какая-то невидимая нить. Вернее – кабель, по которому они передавали друг другу сигналы», – заметил однажды Чак Дейли.

Итогами драфта, прошедшего в следующем году, Джордан не слишком остался доволен. Выбор талантливых новичков был невелик. «Буллз», стоявшие в очереди девятыми, взяли к себе Брэда Селлерса из университета штата Огайо. Высокий и худощавый, он при росте 7 футов весил всего 220 фунтов. Играл он технично и умно, но физической мощи ему недоставало. Брэд, казалось, мог попасть в кольцо даже из-за пределов площадки, но биться в сутолоке вряд ли сумел бы. А «Буллз» нужен был именно такой новобранец. Селлерса привел в команду фактически Краузе. Тренеры же встретили его настороженно. Дуг Коллинз, некоторые его помощники, да и Майкл Джордан очень хотели заполучить Джонни Доукинза, талантливого защитника из университета Дюка. Именно Джонни привел свою команду к победе над «Каролиной», за которую играл тогда Майкл. Вначале казалось, что «Буллз» действительно приобретут Доукинза. Накануне драфта Коллинз даже сообщил Майклу Крыжевски тренеру студенческой команды Дюка, что Чикагцы предпочтут его воспитанника. Но Краузе был решительно против этой кандидатуры. По его мнению, Доукинз был не слишком атлетичен и со временем не выдержит тяжеленных нагрузок напряженного календаря чемпионатов НБА. Краузе ошибся: Доукинз проявил себя в НБА гораздо лучше Селлерса и выступал в лиге целых восемь сезонов. Джордан припомнил Краузе этот случай. Но вскоре они с Дэвидом Фальком поняли подоплеку решения менеджера. Чутье на талант у Краузе было исключительное, и вряд ли он мог в данном случае ошибиться. Но он захотел прыгнуть выше головы. Что толку, если он остановит свой выбор на игроке, которого и так все расхваливают? Это ему чести не сделает и славы не прибавит. А вот если он рискнет, поставит не на фаворита, а на темную лошадку и угадает, то все вокруг заохают: вот это чутье! Уникальный талант! Честолюбивый Краузе будет наверху от счастья. Этот эпизод подпортил отношения между Джорданом и генеральным менеджером клуба.

Введя в состав «Буллз» Селлерса, Краузе совершил еще одну ошибку. Он буквально навязывал его тренерам и игрокам, расписывая с энтузиазмом, какой великолепный игрок получится из его ставленника. Майклу эта дешевая реклама быстро надоела. Он очень скоро понял, что Селлерс – слабак, играет слишком мягко, а «Буллз» нужны были игроки мощные, напористые, жесткие. Селлерс же при его росте семь футов играл как низкорослый форвард. Грубо играя против него на тренировках, Майкл в какой-то степени отводил душу.

В команде повисла тревожная атмосфера. Краузе постоянно находил все новые и новые доказательства тому, насколько даже хорошим игрокам трудно было уживаться с Майклом Джорданом, который устраивал партнерам разнос в таком тоне, что мало кто мог безропотно это сносить. Когда тренеры спрашивали его (при всех, а не наедине), не слишком ли он суров, Майкл отвечал, что если они не могут стойко переносить трудности на тренировках, то как они выдержат игровое напряжение? Когда Джонни Бах предостерег его в связи с тем, что он во время предсезонных тренировок морально уничтожает одного из своих партнеров, Майкл холодно ответил: «Джонни, я должен прийти к началу сезона в отличной психологической форме».

В клубе наметился раскол, приведший со временем к печальным последствиям. Майкл Джордан начал без конца цепляться к Джерри Краузе и вел себя по отношению к нему крайне пренебрежительно. Даже те, кто в этом конфликте держал сторону Джордана, а также откровенные противники Краузе считали, что Майкл ведет себя некрасиво и бестактно. Джордан действительно был неоправданно и беспричинно жесток. В корнях конфликта разобраться было трудно. Одной из причин стало то, что после травмы ноги Краузе надолго отлучил Джордана от игр, но почему же Майкл не затаил обиду за это и на Джерри Рейнсдорфа? Тот же действовал заодно с Краузе.

Дело было еще и в том, что Краузе всегда стремился себя прославить, чтобы нее вокруг восхищались его заслугами. Иногда кое-что ему действительно удавалось, иногда – нет. Такое его поведение шло вразрез с атмосферой скромности, к которой Майкл привык в «Каролине», не говоря уже о том, что Дин Смит в человеческом плане был полной противоположностью Краузе.

Поскольку служебное восхождение Краузе было столь трудным и долгим а в мире профессионального спорта он долго ходил в положении «чужака», то теперь, на радостях, он превратился в обыкновенного хвастуна. Рассказывая о своих подвигах, он всячески выпячивал свои заслуги. Например, хвастался, что именно он отыскал в Уинстоне-Салеме будущую звезду Эрла Монро. На самом деле он преувеличивал. Хотя университет в Уинстоне-Салеме считался довольно захудалым учебным заведением, причем для черных, об этом талантливом юноше давно уже многие знали. «Балтимор Буллетс» прямо-таки в него вцепились. Причем свой выбор на нем остановили старший тренер клуба Джин Шу и его помощник Боб Ферри. «Джерри никакого отношения к кандидатуре Монро не имел, – говорил потом Джин Шу. – Да, Джерри был нашим селекционером и пахал, надо сказать, вовсю. Наверное, даже больше кого-либо. Но с Эрлом Монро случай особый. Я и сам не раз видел его в игре и быстро понял что к чему. Единственным сомнением по его поводу было то, что некоторые ребята из НБА считали – он любит попижонить, поиграть на публику. Но мне как раз его артистизм понравился. А Джерри, повторяю, никаких решений тогда не принимал». Спустя несколько лет Кевин Лафери, занимавший в «Буллз» пост тренера как раз в тот момент, когда к руководству клубом пришел дуэт Рейнсдорф – Краузе, узнав о смене начальства, подумал, что ему, наверное, придется уйти. «Я играл за «Балтимор» вместе с Эрлом Монро четыре года, и Краузе тогда там работал. Он был самонадеянным сусликом, и все истории, которые он рассказывает сейчас, как он откопал Монро – полная чушь. Не думаю, что он захочет видеть в моем лице свидетеля его фантазий».

Слушая рассказы Краузе о его первых встречах с Монро, Майкл Джордан обычно прерывал менеджера и вопил на весь автобус: «Да, Джерри, если бы не ты, играл бы Монро до сих пор в какой-нибудь дыре!» Джордан также уверял друзей, что со временем, когда людская память сотрется, Краузе будет всем рассказывать, что и его разыскал в глуши Северной Каролины именно он. Краузе переносил насмешки Майкла спокойно, по крайней мере, не подавал виду, что обижается. Вообще же пропасть, лежавшая между ними, коренилась в их дворовом детстве. Майкл среди мальчишек был всегда герой, а коротышка Джерри – изгой.

Краузе старался вертеться среди игроков, пытаясь стать «своим», что вызывало все больше насмешек со стороны Джордана. Текс Уинтер, один из немногих в «Буллз», которому удавалось ладить и с тем и с другим (он придерживался нейтралитета), считал все же, что Майкл вел себя излишне агрессивно. С другой стороны, и Краузе не стоило бы набиваться к Джордану в приятели. Дуг Коллинз, прекрасно видевший, что происходит, решил как-то уладить назревавший конфликт. Он предупредил Краузе, что лучше подальше держаться от Джордана. Не надо добиваться его дружбы – достаточно завоевать его уважение.

Глава 16. Чикаго; Сиэтл, 1997 г.

В начале сезона 1997/98 г. взаимные трения в «Буллз» -в особенности между Майклом Джорданом и его союзником Скотти Пиппеном, с одной стороны, и Джерри Краузе – с другой – окончательно обострились. Это были уже не легкие розыгрыши и подначки, а откровенные стычки, выглядевшие весьма неприятно. По мнению некоторых, Майкл в основном защищал Пиппена, чье положение в команде было не лучшим, а в словесных перепалках Скотти был не силен. Бедняга Фил Джексон почувствовал, что попал между двух огней. Хуже всего приходилось тем, кто основную часть времени проводил на скамейке запасных. О дорогостоящих контрактах им мечтать не приходилось, а наблюдать за стычками суперзвезды их команды и их босса большого удовольствия им не доставляло. Главное, что в этой войне не могло быть победителей. Конечно, Краузе не стоило так часто вертеться среди игроков, находясь постоянно с ними – в раздевалке, в автобусе, в самолете. Большинство генеральных менеджеров клубов стараются столь частых контактов избегать. Фил Джексон всеми силами пытался утихомирить Джордана, одновременно предупреждая Краузе, чтобы тот держался подальше от игроков, поскольку его присутствие их раздражает. Но Джерри не понимал, где черта, за которую лучше не переходить. В начале сезона он путешествовал вместе с командой на протяжении 5 или 6 недель, объясняя свое решение тем, что, находясь в гуще игроков, лучше поймет их состояние и нужды. Для игроков же он был чужаком, вступившим на их территорию. У игроков особая психология: будь то раздевалка, автобус или самолет – это их дом со своими традициями и правилами. Правилами, установленными ими самими, а не менеджерами. Здесь можно было расслабиться, повеселиться, отвлечься от всяческих проблем.

В том сезоне из-за неприятной ситуации, сложившейся с контрактом Пиппена, отношения игроков с Краузе обострились до предела. Несмотря на травму ноги, Пиппен продолжал путешествовать вместе с командой. Больше покоя не давала ему не низкая сумма его гонораров, а застарелое чувство обиды. Скотти хорошо помнил, что «Буллз» уже два раза хотели его продать и что Краузе в этих случаях вел с ним себя неискренне. Кроме того, ему казалось, что руководство клуба недооценивает его вклад в победы «Буллз» в пяти чемпионатах – все лавры доставались Джордану. Когда в начале того сезона команда прилетела в Лос-Анджелес из Финикса, выяснилось, что там, в Фениксе, местный клуб сообщил агенту Пиппена, что больше всего на свете он хотел бы приобрести именно Скотти. Такой контраст между энтузиазмом «Финикса» и полным равнодушием со стороны «Буллз» добавил, конечно, масла в огонь.

После матча с «Клипперс» в Лос-Анджелесе Билл Уолтон, комментировавший эту встречу для калифорнийских зрителей, выйдя из раздевалки «Буллз», сокрушенно качал головой – так его поразило угнетенное состояние Пиппена. Редко можно встретить великого игрока высококлассной команды, который находился бы на ножах с менеджерами и так громогласно заявлял о своем желании перейти в другой клуб. Тем же вечером Пиппен изловил Кента Макдилла, чикагского репортера, и заявил ему, что никогда больше за «Чикаго» выступать не будет. Засомневавшись в решимости Скотти, Макдилл поначалу решил не предавать его слова огласке. Но на другой день под нажимом Пиппена написал все же об этом. После этого в клубе вообще начало твориться черт знает что.

После победы над «Клипперс» чикагцы отправились в Сакраменто. В самолете произошла безобразная сцена с участием Джордана, Пиппена и Краузе. Примерно то же самое повторилось на другой день в Сакраменто, в раздевалке команды. Как обычно, началось все с разглагольствований Краузе о его подвигах на ниве поиска новых талантов. Победив «Сакраменто Кингз», «Буллз» полетели в Сиэтл. В самолете Пиппен мрачно пил пиво. В аэропорту Сиэтла команду ожидали два автобуса: один – для игроков, другой – для тренеров, администраторов и т.д. Краузе сел в автобус к игрокам, чем, по мнению тренеров, совершил ошибку. В автобусе обстановка была еще более нервная и взрывоопасная, чем в самолете. На борту лайнера тренеры и менеджеры не смешиваются с игроками. Там каждый держится сам по себе. Кто-то читает, кто-то спит, кто-то, надев наушники, слушает музыку. Разве что Джордан, Пиппен и Рон Харпер держались вместе – часами резались в карты. В самолете можно как-то уединиться, уйти в себя – в переполненном автобусе, наоборот, всегда возникают общие разговоры. Все, перебивая друг друга, разбирают особенности игры соперников или обсуждают достоинства местных красоток. Немудрено, что в такой эмоционально насыщенной атмосфере нередко вспыхивают перепалки. Фил Джексон не раз предупреждал Рейнсдорфа, что не стоит Краузе садиться в автобус для игроков: он действует им на нервы. Рейнсдорф в ответ предлагал тренеру попробовать свои силы в роли миротворца. Джексон в свою очередь пытался как-то урезонить Джордана. Майкл соглашался с тем, что его поведение не идеально, но бывают такие моменты, когда он просто не может сдержаться. Короче говоря, просвета в ситуации не наблюдалось.

Еще подлетая к Сиэтлу, Джексон пытался уговорить Краузе не ехать в одном автобусе с игроками. В конце концов, ему могут предоставить лимузин. Но Джерри заупрямился, и в автобусе возникла свара. Началось все с язвительного замечания Джордана, засомневавшегося в рыболовных достижениях Краузе. Майклу подыграл Пиппен.

Майкл был весьма искусен в словесных баталиях, никто другой в лиге не умел так больно уколоть оппонента. При этом он знал меру, понимал, в частности, что с Краузе слишком далеко заходить не надо – разумней вовремя попридержать язык. Будучи человеком вспыльчивым, Майкл тем не менее умел себя контролировать. У него был ясный и твердый ум, холодный рассудок и даже актерские данные. Поэтому иногда он мог изобразить дикую ярость, хотя окружающие даже не догадывались, что это всего лишь игра.

Пиппен был человеком другого склада. Его эмоции легко выплескивались наружу, и он не умел владеть собой, тем более когда был навеселе. Так и случилось в этом злополучном автобусе, везшем игроков из аэропорта Сиэтла в отель. Джордан вполне добродушно подначивал Краузе, но тут вмешался Пиппен и обрушился на менеджера: «Когда ты перестанешь болтать, будто я своей карьерой обязан тебе?» Затем Скотти во всеуслышание потребовал: либо клуб подписывает с ним новый контракт, либо пусть продает его. Пиппен, разгоряченный алкоголем, все больше распалялся. Наконец Джексон из-за спин игроков показал ему пивную бутылку, давая понять, что он уже много выпил и пора остановиться (один из игроков, Джо Кляйн, по наивности решил, что тренер как бы поднимает тост за Пиппена, приветствуя его поведение). «Не волнуйся, – успокоил Краузе Джексона, – мне его вопли до фонаря». Плохо все это кончится, подумал Джексон.

В общем, сцена получилась безобразная. Был бы Джордан один – он не переступил бы грань приличий. Но когда эту грань перешел Пиппен, Майклу пришлось помогать товарищу. В адрес Краузе посыпались всевозможные оскорбления.

На следующий день досужие репортеры раструбили по всей стране новость о том, что Пиппен поклялся никогда больше не выступать за «Буллз» и требует срочно продать его в любой другой клуб. Между тем сезон только начался, «Буллз» еще только раскачивались, а тут собирается уходить один из великих игроков. Положение, откровенно говоря, кризисное. Игроки не на шутку забеспокоились, и до предматчевой разминки Джексон провел с ними короткое совещание. Пиппен извинился перед товарищами, что создает им проблему, но решение его – твердое. Форму «Буллз" он никогда в жизни больше не наденет. Я всех вас люблю, сказал он, но, думаю, все кончено. Джексон почувствовал, что Пиппен катится под гору и, сжигая за собой мосты, нанесет большой вред не только команде, но и самому себе. Владельцам клуба, кстати, невыгодно было продавать Скотти: много они на этой сделке не заработали бы.

Пиппен, не обладавший внутренней твердостью и стойкостью Джордана, был человеком легко ранимым, что очень мешало ему на пути к спортивным высотам и широкой популярности. Свою карьеру он делал гораздо дольше Джордана, а защитные механизмы, так необходимые для жизни вне баскетбольной площадки, были у него ненадежными. Контролировать свои эмоции в обычной, ежедневной жизни Скотти не умел. Поначалу он их и на площадке плохо контролировал, благодаря чему соперники легко могли сделать так, что его игра неожиданно разлаживалась. За долгие годы он этот недостаток исправил. Теперь Скотти считался суперзвездой НБА, обладал пятью чемпионскими медалями, и во время матча ничто не могло вывести его из себя. Другое дело – его жизнь вне площадки. Здесь он уже давал волю своим эмоциям, а в мире НБА, населенном хищниками, в этом мире, где ставки росли не по дням, а по часам, слабости Скотти оборачивались против него. Так, во всяком случае, рассуждал Фил Джексон.

В течение нескольких дней Джексон не раз беседовал с Пиппеном, стараясь его успокоить. Пиппен же сделал несколько заявлений репортерам, где намекал, что по состоянию здоровья он уже может играть, но не хочет – и все из-за того проклятого контракта. Тренеры, впрочем, ему не верили: они видели, что на тренировках Скотти не может ни спуртовать, ни резко останавливаться. А если он притворяется больным, это тоже не в его пользу, думал Джексон. Наконец, тренер решил серьезно поговорить с Пиппеном. Он объяснил ему, что скоро он поправится – надо лишь набраться терпения и немного подождать, что, по крайней мере, на этот год контракт у него есть, а от дальнейших ссор с менеджментом он только проиграет: ведь на его репутации останется черное пятно, известное всей лиге. Единственный путь к свободе – отыграть на высшем уровне нынешний сезон, а летом 1998 г. стать свободным агентом и самому искать счастья.

Враждебная реакция Пиппена на его советы крайне удивила Джексона. Обычно Скотти спокойно выслушивал наставления тренера и легко с ним соглашался. А тут он полностью замкнулся в себе. Стало ясно, что, с точки зрения Пиппена, ни Джексон, ни Джордан не имели права ничего ему советовать: ведь они дождались высоких гонораров, а он все еще бедствует. Как говорится, сытый голодному не товарищ. Да, в свое время Фил и Майкл защищали его от начальства, уговаривая боссов, чтобы его не продавали, но почему же они не могут использовать свой авторитет, чтобы ему повысили контракт? Поэтому Пиппен на все их советы наплевал и даже стал проявлять к ним некоторую враждебность.