355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэвид Гудис » Любимая женщина Кэссиди. Медвежатник. Ночной патруль » Текст книги (страница 29)
Любимая женщина Кэссиди. Медвежатник. Ночной патруль
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 01:09

Текст книги "Любимая женщина Кэссиди. Медвежатник. Ночной патруль"


Автор книги: Дэвид Гудис



сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Нелли задумчиво нахмурилась:

– Именно это подразумевается, когда говорят, что ты напился до безумия?

– Да кто их знает! – Кори потерял нить разговора. – Плевать!

Он развернулся и крикнул бармену, чтобы тот наполнил стаканы. Тут же появилась новая порция, следом – другая.

Стаканы не пустели.

За одним из столиков возникло недоразумение – две женщины вцепились друг другу в волосы. Подошла еще одна, чтобы разнять их, но поплатилась за свое доброе намерение исцарапанным ногтями лицом. Кто–то стал звать Нелли, поскольку дерущиеся дамы продолжали выяснять отношения все с большей яростью. Потом подключились остальные – все стали орать и выкрикивать имя Нелли. Та повернулась к залу и посмотрела на двух женщин, которые теперь сцепились уже на полу, царапаясь, кусаясь и хрипло визжа. Какой–то мужчина потребовал:

– Эй, вышибала, не стой, делай что–нибудь!

– Поцелуй меня в задницу! – ответила Нелли.

Мужчина отвернулся. Он призвал на помощь нескольких мужчин, и им удалось в конце концов утихомирить дерущихся дам. Кто–то опустил монету в музыкальный автомат, и исполнитель блюзов принялся горевать об одиноких ночах и ушедших годах. Какой–то бородатый псих забрался на стол и попытался продекламировать вирши, явно противоречившие излияниям певца. Один из сидевших у стойки, видимо не понимающий поэзии, метнул недоеденный бутерброд с копченой свининой, который попал поэту прямо в рот.

– Но я же вегетарианец! – возмутился поэт высоким голосом, не мужским и не женским.

Чтобы заткнуть его, ему вручили пятнадцатицентовую порцию «токая». Стихоплет слез со стола и уселся на пол, невнятно декламируя обрывки фраз о любви к желтому вину в стакане.

Бармен принес очередную двойную порцию виски для Нелли и двойной джин для Кори Брэдфорда.

В музыкальном автомате певец стенал о луне и звездах и о весенних цветах, которые давно отцвели. Нелли сказала, обращаясь к бездушной машине:

– Расскажи об этом кому–нибудь еще! У меня своих горестей достаточно.

– Каких еще горестей? – поинтересовался Кори.

Мощная дама посмотрела на него. Тяжелая рука взвилась вверх. Казалось, она собралась дать ему пощечину, просто так, потому что он ей подвернулся. Но рука вдруг в нерешительности замедлила движение и легко коснулась отметины на лбу Кори, над левым глазом. В прикосновении ее пальцев сквозило нечто вроде нежности.

«К чему бы это?» – искал ответа пропитавшийся спиртным мозг Кори.

Потом сквозь алкогольный туман Кори увидел мольбу в глазах могучей дамы.

«Значит, Карп был прав, – сказал он сам себе, припомнив вчерашний вечер. – Так вот почему она бросила в тебя кирпичом, когда вам было по девять лет. Вот почему все эти годы она оскорбляла тебя и смотрела на тебя с таким презрением. Вчера вечером, когда она катила на тебя бочку перед всеми завсегдатаями забегаловки, крепко держа тебя своей огромной ручищей за плечо, впившись толстыми пальцами так, чтобы тебе было больно, чтобы остались синяки, она просто хотела сказать: «Разве ты не понимаешь, Кори? Разве ты ничего не видишь? Ведь так было всегда!»

Но теперь рука Нелли нацелилась на стакан на стойке. Нелли поднесла его к губам, глотнула виски и сказала:

– Ладно уж, я расскажу тебе о своих горестях. Мне донесли, что он мне изменяет.

– Кто?

– Рейфер.

– Ты живешь с Рейфером?

– А ты не знал?

– Мне никто не рассказывал, – признался Кори.

– А кто тебе расскажет?

– Послушай, я же живу здесь.

– Ничего подобного, Брэдфорд. Ты живешь один–одиношенек на каком–нибудь необитаемом острове. Или на скале.

– Итак, что у тебя с Рейфером?

– Ну должен же у меня кто–то быть, верно?

– Давай выпьем еще по одной, – предложил Кори.

– На этот раз плачу я.

– Нет, – решительно отказался Кори.

Тут до него дошло, что он здорово напился, напился, как горький пьяница.

«Должен же у меня кто–то быть?» – мысленно передразнил он Нелли. – Им обязательно нужно, чтобы у них кто–то был».

Кори повернулся и посмотрел в дальний угол бара, стараясь сфокусировать взгляд на столике у двери, ведущей в заднюю комнату. За столиком никого не было. И тут он увидел Лилиан, направляющуюся туда со стаканом в одной руке и квартой пива в другой.

– Закажи выпивку. Я вернусь через минуту, – бросил он Нелли и стал пробираться через бар, натыкаясь на пьяных, расталкивая их и сам получая тычки в ответ, пока наконец не добрался до столика, за которым Лилиан наливала себе пиво.

Она подняла глаза и увидела его. Пиво перелилось через край.

– Послушай, у меня нет мелочи, – сказал он. – Вот четверть доллара, и ты будешь мне должна пятнадцать центов.

Лилиан удивленно посмотрела на монету, которую он положил на стол:

– За что?

– За телефонный звонок. Когда ты позвонила в «Ночной патруль».

Она, потупившись, молчала.

– А теперь слушай меня, – начал Кори. – Хорошо слушай. Больше не делай мне никаких одолжений. Я этого не хочу. Мне от тебя вообще ничего не нужно. Ты меня слышишь?

– Слышу. – Она отхлебнула пива. – Интересно, что это ты так взбеленился?

– Не спрашивай! – Затуманенные джином глаза Кори видели две смутные фигуры Лилиан, а потом три Лилиан. – Знаешь, как все было? – Его пьяный голос звучал чуть громче шепота. – Ты выглянула из окна кухни и увидела, как я бегу по той аллее. Увидела, как они меня преследуют и что у них оружие. Потом, чуть позже, ты услышала выстрелы. Тогда ты бросилась к телефонной будке и позвонила.

– И что с того?

– То есть как «что с того»? Я хочу знать зачем?

– Зачем я позвонила? – Лилиан пожала плечами. – Тебе нужна была помощь.

– От тебя?

– Да от кого угодно. – Она снова пожала плечами. – Кто–то должен был позвонить. Если бы не этот телефонный звонок, ты бы, наверное, не сидел сейчас здесь.

– Ты выбежала в такой ливень…

– И истратила десять центов, – закончила за него фразу она. – Поэтому ты должен мне десятицентовик. А ты даешь мне четверть доллара, значит, я должна тебе пятнадцать центов.

Она открыла сумочку, положила туда четверть доллара и вытащили три пятицентовых монеты:

– Вот твои пятнадцать центов.

Кори посмотрел на три монетки, лежащие на столе. Он протянул руку, хотел их взять, но промахнулся, задел рукой стакан с пивом и перевернул его. Пиво потекло с края стола Лилиан в подол. Кори снова попытался сгрести монетки, но опять промахнулся, потерял равновесие и провел рукой по пролитому на столе пиву. При этом он оперся всем весом на край столика, тот накренился, бутылка соскользнула, упала на пол и разбилась.

– Посмотри, что я наделал! – удрученно воскликнул Кори. – Ты только посмотри, что я тут натворил!

Лилиан отодвинула свой стул и стояла, стряхивая пиво с юбки.

– Придется все уладить, – сказал Кори и потянулся за бумажником. Однако его рука никак не могла нашарить задний карман брюк, а сам Кори вслед за своей рукой спьяну двинулся по кругу. – Я должен заплатить за пиво, – бормотал он. – Я заплачу за чистку юбки. – И он принялся описывать второй круг, все еще пытаясь достать бумажник. – Я оплачу все долги и выполню все обязательства.

Кори тщетно тянул себя за брюки, в которых, как ему казалось, почему–то не было заднего кармана. Наконец он его отыскал, принялся вытаскивать бумажник, но в этот самый момент запутался в своих ногах и рухнул на пол. Сидя на полу, он увидел, что Лилиан направляется к выходу.

– Эй! – заорал он ей. – Эй ты!

Она не оглянулась, открыла дверь и вышла на улицу.

Кори некоторое время посидел на полу, размышляя, действительно ли это пол бара. Он больше походил на раскачивающуюся палубу корабля, плывущего по бурному морю. Кори попробовал встать, но не сумел. Он сделал еще одну попытку, потом еще. В конце концов он принял вертикальное положение и нетвердой походкой стал выруливать к стойке. Он увидел, как Нелли тянется к двойной порции виски, и окликнул ее:

– Эй, погоди! Мы же пьем вместе!

Нелли подождала, когда Кори протиснется поближе к стойке, и указала на двойной джин, который заказала для него. Они торжественно и почти церемонно подняли стаканы и чокнулись. Но вместо того, чтобы пить, держали их на весу.

– За что пьем? – осведомилась Нелли. – Или за кого?

– За полицейский участок, – предложил Кори. – За служащий верой и правдой тридцать седьмой. – С чего это за них пить?

– Они стоят на страже закона и порядка. Они защищают горожан.

– От кого?

– От пьяниц, вот от кого. От этих пьяных разборок. Нелли минуту обдумывала его слова.

– Знаешь, что я тебе скажу? Давай выпьем за Салли Салливан.

– А кто она такая, эта Салли Салливан, черт ее побери?!

– Жена капитана. Жена капитана тридцать седьмого участка. Кроме того, она еще и вице–президент женского комитета.

– Какого еще комитета?

– Комитета по искоренению разврата. Для предотвращения аморального поведения. Ее приглашали на телевидение, и городские власти вручали ей награды. Она ходит по всем званым обедам и произносит речи. Почти в каждом воскресном выпуске ее фотография красуется на страничке для женщин, черт бы ее побрал! А теперь я про нее тебе такое расскажу, конечно если хочешь.

– Непременно, – подтвердил Кори и запасся терпением. Ему хотелось, чтобы Нелли поспешила со своим рассказом, чтобы они могли закончить тост. Он с жадностью посматривал на джин в своем стакане.

– Эта Салли Салливан – одна из тех дамочек, которых посещает Рейфер, – сказала Нелли.

– Жена капитана, и с Рейфером?

– При любой возможности. Не хочу вдаваться в подробности. Тебя может вырвать.

– И кто тебе об этом наболтал?

– Рейфер собственной персоной. Поэтому знай, что эти сведения из первоисточника.

– Но Рейфер же – твой парень! С чего бы ему рассказывать тебе подобные вещи?

– Он был под кайфом, – пояснила Нелли. – И под большим. От той смеси, которую он лакает. Называет ее «Калифорнийские облака». Смешивает собственноручно. Берет бутылку какой–нибудь содовой, шесть таблеток аспирина и две чайные ложки дури. Выливает все это в чашку и сосет понемножку. Не успеешь и глазом моргнуть, как он уже там, на этих самых «Калифорнийских облаках».

– Давай за это выпьем, – предложил Кори. – За облака. И за твоего мужика Рейфера. Твоего заоблачного Рейфера.

Они выпили. Нелли заказала новую порцию. Бармен им налил. Нелли протянула было свою ручищу за стаканом, но чья–то изящная ручка оказалась там первой, и к тому времени, как вышибала опомнилась, похититель спиртного был уже на середине зала и пытался стянуть еще одну порцию. Кори тоже обернулся и увидел Карпа, скользящего мимо столика. Пока его левая рука избавлялась от пустого стакана Нелли, правой он подхватил чью–то порцию виски. Кори вздохнул и потянулся за своим джином.

Потом они с Нелли оперлись друг о друга. Колени у него подогнулись, и он начал опускаться на пол. Она успела подхватить его, и они повисли на стойке.

– Ответь мне на один вопрос, – попросила Нелли. – Мне надо это бросить?

– Да ничего подобного, – ответил он, соображая, о чем идет речь.

Ее мощная рука оторвалась от края стойки.

– Я хочу договориться с этим заоблачным мистером Рейфером. Со мной тоже надо считаться. Хочет забираться на свои облака – пусть делает это в кладовке или где–нибудь еще. А не на постели, где я хочу выспаться.

– Совершенно верно, – пробормотал Кори.

– А то, понимаешь, сидит на кровати, попивает из ложки весь этот заоблачный суп. Ему ударяет в голову, и он начинает разговоры разговаривать. Заставить его заткнуться совершенно невозможно. Иногда это безобразие продолжается всю ночь напролет. Одно надо признать, он никогда не повторяется. Если не считать той сказки, что он мне все время плетет…

– Какой еще сказки?

– Ну, о том, какой дом он купит. Настоящей дворец, и все в нем самое лучшее. С ванной огромного размера, чтобы мы могли купаться там вместе. Со всякими благовониями и тальком на полках. Со стерильными серебряными унитазами…

– С чем?

– Просто я тебе повторяю, что болтает мне Рейфер. Это сказка. Одно меня беспокоит – он в нее по–настоящему верит. Все время повторяет, что собирается купить этот дворец, а когда я спрашиваю, откуда он возьмет деньги, начинает хихикать, как помешанный. Говорит, чтобы их заполучить, работать не нужно. Единственное, что нужно сделать, – это сцапать их за один раз, потому что они все собраны в одном месте.

Кори зажмурился. В его одурманенном спиртным мозгу появился проблеск мысли. Он услышал свой голос, говоривший:

– Чтобы купить дворец, нужно много монет.

– Судя по его разговорам, это вовсе не монеты. Это банкноты, и их полтора миллиона.

В голове у Кори мигом прояснело.

– Повтори–ка, – попросил он.

– Полтора миллиона, – заявила Нелли, а потом, икнув, добавила: – Он говорит, они где–то припрятаны, – и опять икнула. – Это просто сказки, – заключила она. – Сказки, и больше ничего.

– Конечно, – согласился Кори.

– Потому что полтора миллиона – это сказочные деньги. А кроме того, полтора миллиона, разве их прячут? Их кладут в банк.

– Разумеется.

– Но, как говорит Рейфер, когда пребывает в заоблачных высях, он поклялся Грогану держать рот на замке. Потому что только они двое знают, где лежат все эти денежки. А потом хнычет, словно младенец, и повторяет, как у него тошно на душе, ведь он все эти годы был с Гроганом. Он все время работал на Грогана. Но Боже правый, полтора миллиона спрятаны где–то и не приносят никому никакой пользы! Он рыдает и обливается слезами, прихлебывая свое пойло из чашки, а потом вертит ложкой у виска, словно хочет себя завести. Как какую–то механическую игрушку или говорящую куклу, которая умеет плакать и говорить «мама». Именно это слово он и твердит. Говорит: «Мамочка, там полтора миллиона, которые лежат мертвым грузом и никому не приносят пользы. И конечно, тому китаезе от них тоже нет никакой радости…»

– Кому–кому?

– Китаезе. И не спрашивай, что это за китаеза такой. Это же просто выдумка. – И Нелли снова икнула.

Потом она икнула громче, за чем последовал пьяный рык, когда выпивка взбунтовалась у нее в желудке. Нелли закрыла глаза, колени у нее подкосились. Она стала опускаться на пол. Кори подхватил ее и потащил от стойки. Ему удалось усадить ее на стул, она положила голову на столешницу и заснула мертвым сном.

Кори Брэдфорд тяжело оперся о столик и размышлял, сможет ли он выйти на улицу. Он направился к двери, натолкнулся на сидящего подвыпившего завсегдатая, упал на пол, поднялся, потом, покачиваясь, стал прокладывать себе путь дальше.

«Ты здорово набрался, – сказал он самому себе. – Того гляди свалишься с ног».

Кто–то открыл ему дверь, и он нетвердым шагом выполз на улицу, повторяя себе, что он не должен отключиться.

«А если это все–таки произойдет, что будет?» – вопрошал он, обращаясь к тому, кто не мог идти прямо, потому что выпил слишком много двойных порций джина и ничего не забросил в желудок, чтобы впитать алкоголь.

«Все потому, что ты не поужинал, – укорял он пьяного с остекленевшими глазами. – Все, что ты сегодня съел, – булочка с корицей и кофе. Но что это она говорила о каком–то китайце?

Ладно, ты подумаешь об этом потом, при случае. Если выживешь. Но, судя по всему, тебя ожидает экскурсия в один конец. За тобой идут охотники, которые хотят тебя убить, а в таком состоянии ты не можешь быстро двигаться. Ты вряд ли вообще способен передвигаться. Для Кингсли и его компании ты – легкая добыча.

Может, лучше вернуться в забегаловку, там, по крайней мере, ты будешь в безопасности. Во всяком случае, до ее закрытия. Но это – не выход, только оттягивание времени. Самое лучшее – добраться домой, запереть дверь на замок и улечься в постель с револьвером.

Если ты все–таки сумеешь дойти до своей комнаты по этим проулкам…»

Кори, шатаясь, брел по проулку, держась за изгородь. Его рука соскользнула со штакетника, и он упал. Он медленно поднялся с земли, сделал несколько шагов и снова упал.

«Давай, не отрубайся!»

И за минуту до того, как кануть в небытие, он услышал чьи–то приближающиеся шаги.

Глава 11

Голова его лежала на подушке. Кори открыл глаза и увидел черноту. Сев в постели, он инстинктивно потянулся к револьверу, но его не было. Он хотел было встать с кровати, но ни ноги ни руки ему не повиновались.

«Меня, наверное, привязали веревками или чем–нибудь еще», – подумал он.

Но это было не так.

«Самое натуральное похмелье», – сказал он себе, ощущая, будто его бьют молотком по черепу.

Кори откинулся на подушку и застонал. И опять канул в небытие.

Позднее, когда он открыл глаза, в комнате было по–прежнему темно. Он медленно сел, размышляя, где он находится и что собираются с ним сделать. До него никак не доходило, почему его принесли сюда, вместо того чтобы пришлепнуть где–нибудь по дороге. Некоторое время он сидел, изо всех сил стараясь привести мысли в порядок. Конечно, очень странно, что его не привязали его к кровати. Или, может быть, они сочли, что без оружия он беспомощен.

«Но они слишком много о себе думают, черт возьми!» – возмутился Кори.

Похмелье слегка отпустило, хотя голова все еще болела, а в желудке ощущалось жжение. Он встал с постели и принялся всматриваться в темноту, стараясь разглядеть настольную или напольную лампу. Что–то коснулось его лица, и он подумал, что на него напало какое–то обнаглевшее насекомое. Когда оно задело его снова, он схватил его рукой. Оказалось, что это вовсе не насекомое, а шнурок, свисающий с потолка. Кори потянул за шнурок, и в комнате вспыхнул свет.

Это была очень маленькая комната, и первое, что бросилось Кори в глаза, это окно, широко распахнутое. На дощатом полу не было ни ковра, ни половика, и тот, кто клеил обои по стенам, явно не перетрудился. Они почти везде отвалились и висели клочьями. Обстановка тоже поражала своей скромностью – только кровать, неструганая собственного изготовления книжная полка, битком набитая книгами, и продавленное кресло с разорванной обивкой, из которой торчала солома. В кресле крепко спал какой–то человек. Кори часто заморгал и затряс головой в полном недоумении. Потом он подошел к спящему, тронул его за плечо и сказал:

– Проснись! Да просыпайся же, Карп!

Тщедушный человечек открыл глаза и миролюбиво улыбнулся Кори Брэдфорду.

– Доброе утро, – произнес он.

– Да плевать мне, какое сейчас утро! – рявкнул Кори. – Где мой ствол?

– У меня, – Карп выпрямился в кресле.

Он зевнул, протер глаза и снова зевнул. Потом встал, потянулся и, сунув руку под подушку кресла, вытащил револьвер.

– Какого черта? – поинтересовался Кори.

– Простая предосторожность, – объяснил тщедушный человечек и вручил оружие Кори. – Мягко выражаясь, вы были довольно сильно пьяны. А это иногда приводит к белой горячке. В таком состоянии вы могли бы воспользоваться оружием и причинить значительные неприятности себе и другим.

Кори засунул револьвер под ремень.

– Как я тут оказался? Ты меня тащил, что ли?

– Ну, не совсем, – объяснил коротышка. – В проулке мне удалось поставить вас на ноги. Это было довольно неудобно. Вы все время пытались вырваться, когда я тянул вас за собой, и, случалось, мы оба оказывались на земле. Как вы знаете, я и сам очень даже не прочь выпить, и прокладывать путь оказалось довольно нелегким делом. Спиртное – коварная вещь. Иногда оно отбрасывает человека на более раннюю ступень цивилизации.

Кори на некоторое время погрузился в молчание. Потом поинтересовался:

– А как ты узнал, что я в том проулке?

– Я следовал за вами из забегаловки.

– Зачем?

– Ну, вы находились в состоянии глубокой алкогольной интоксикации, и я подумал, что наилучшим выходом из сложившейся ситуации будет держать вас под присмотром. То есть я хочу сказать, вы были готовы погрузиться в глубокий коллапс, а я хотел предложить вам помощь.

– Спасибо, – сказал Кори и шагнул к двери.

Потом остановился и посмотрел в открытое окно, за которым была темнота.

– На вашем месте я бы выждал некоторое время, – заметил Карп.

– А чего ждать–то?

– Пока не рассветет. Улицы гораздо безопаснее при свете дня.

Кори посмотрел на тщедушного человечка:

– Что значит «безопаснее»? На что ты намекаешь?

– Просто констатирую факт, – ответил коротышка.

У него на ладони лежали старинные карманные часы. Он посмотрел на них и пробормотал:

– Семнадцать минут четвертого. Для ночных созданий, чьи кровожадные когти впиваются в прохожих, сейчас самое обеденное время. Я имею в виду одну зловредную компанию, которая горит желанием пообедать вами, и только вами. Поэтому–то я рекомендовал бы исключительную осмотрительность…

– Прости, – оборвал его Кори и, прищурившись, поглядел на тщедушного человечка. – К чему весь этот сыр–бор? Воображаемые опасности? У тебя разыгралась фантазия?

– Нет, – ответил Карп. – Просто сегодня вечером в забегаловке я услышал разговоры о перестрелке на болотах в районе Шестой и Ингерсолл.

– И что?

– Я вспомнил ваше поручение, которое выполнил днем. Я разузнал адрес, который вам был нужен, и, вероятно, вы пошли туда. А адрес был следующим: шестьсот семнадцать по Ингерсолл.

Кори устало ухмыльнулся.

Тщедушный человечек снова взглянул на старомодные карманные часы:

– Меньше чем через два часа наступит день. Если вы подождете до этого момента…

– Нет, – отрезал Кори и направился к выходу.

– Как ваш друг, я настаиваю, – проговорил Карп. – Я приготовлю кофе.

– Кофе? – Кори снял руку с дверной ручки. – Кофе я бы выпил.

– Я сейчас приготовлю, – откликнулся коротышка и занялся крошечной плитой с одной горелкой, растапливаемой углем, которую он вытащил из угла комнатушки.

На полу рядом с кроватью стоял стеклянный кувшин, наполовину наполненный водой. Карп налил немного воды в кастрюльку и поставил ее на плиту. Из–за книжной полки он достал пару чашек, два блюдца и ложки, крошечную сахарницу и банку растворимого кофе. На банке этикетки не было. Карп поднял ее и показал Кори:

– Это мой собственный сорт. Я разбиваю молотком кофейные зерна, которые заимствую то здесь, то там – разных турецких и сирийских сортов и так далее. Конечно, это требует значительных затрат времени и усилий. Молоток – неудобный инструмент, и я серьезно подумываю отказаться от него и прибегнуть к ступке и пестику. Но с другой стороны…

– Извини, – прервал его Кори. Он сидел на краю постели и обшаривал карманы. – У меня кончились сигареты. У тебя не найдется?

– Сколько угодно, – ответил Карп, опять подошел к книжной полке, сунул руку за нее и извлек картонную коробку, в которой лежало несколько сложенных листков папиросной бумаги и бумажный пакет, набитый табаком. Проворные пальцы Карпа принялись за работу.

– Откуда ты берешь табак? – поинтересовался Кори.

– От поставщиков, – отвечал Карп, что подразумевало, что он подбирает окурки на улице.

С фантастической скоростью и точностью тщедушный человечек скрутил две сигареты. На плите закипела вода, и он сварил кофе. Какое–то время они молча пили кофе и курили.

Наконец Карп заявил:

– Я хочу вам кое–что сказать. То есть я считаю, что вы вправе быть проинформированным…

– О чем?

– Обо мне, – ответил тщедушный человечек.

Кори посмотрел на него. На лице Карпа отразилась тоска, согретая еле уловимой печальной улыбкой.

Карп продолжал:

– Из нашей договоренности, с обещанием взаимного уважения и доверия, следует, что никто ничего не утаивает, ровным счетом ничего. Также из нее следует, что сказанное в стенах этой комнаты останется в ее пределах. Я понятно выражаюсь?

Кори кивнул.

Коротышка отхлебнул кофе, неторопливо затянулся, выпустил дым и сказал:

– На самом деле меня зовут не Карп.

Снова воцарилось молчание. Потом Карп продолжил:

– Суть в том, что это сокращение от моего настоящего имени. То есть вынужденное сокращение имени, вызванное необходимостью приспособиться к окружающей среде, чтобы обеспечить мне выход из камеры, обитой звукоизоляционным материалом. – Извини, – сказал Кори, – твои выражения выше моего понимания.

– Хорошо, попробуем иначе. – И тщедушный человечек заговорил так, как говорит обычный обитатель предместья или завсегдатай забегаловки: – Дело в том, что Карп когда–то был Генри К. Карпентером с женой и четырьмя детьми, изрядными владениями на Мэйн–Лайн. Банковские вклады, унаследованные от моего старика, приносили где–то около тридцати кусков в год. К тому же он оставил мне старинную картонажную фабрику. Семейство владело ей со времен Йорктаунской кампании или вроде того. Поэтому жизнь для меня была сладкой с самого начала. От меня ничего не требовалось – только плыть по течению. Вот что значит быть Карпентером. Частная школа в Швейцарии, потом Дартмутский колледж и полуторагодовое кругосветное путешествие. Билеты на пароходы только в первом классе, номера в лучших отелях. После этого по семейной традиции я стал членом клуба, для вступления в который требуется аристократическое происхождение. И конечно же все это воспринималось мной как само собой разумеющееся. В те времена все, что со мной происходило, было просто замечательным. Особенно то, что произошло немного позже, – четверо маленьких Карпентеров и их мать.

Карп надолго замолк. Он смотрел в стену, но его взгляд был устремлен сквозь нее – за фасад дома, за мощенную камнями улицу, за все улицы и проулки предместья – куда–то вдаль.

Потом он заговорил вновь:

– Я вам скажу о ней одно: это был уникальный случай. Или явное исключение из правил, поскольку, когда женишься на девушке, которую выбрало для тебя твое семейство, это скорее деловая сделка, чем что–то другое. Это нечто совсем иное, чем женитьба по своему выбору, и я имею в виду не только спальню, но и общение. Но позвольте мне вам сказать: те девять лет, что я прожил с этой женщиной, были годами полного счастья. Эта женщина словно сошла с картины Рафаэля. Я вам говорю: она была из другого мира. И вот однажды летом, теперь уже двадцать три года назад, она посадила детишек в машину, всех четверых. И они поехали к морю. По той дороге, что идет по набережной высоко над рекой… – Карп на мгновение закрыл глаза. Его лицо ничего не выражало. – Имелся только один свидетель. Какой–то фермер. Он утверждал, что это был наезд, и виноватый с места происшествия скрылся. Он не мог описать грузовик, говорил только, что тот был большим и мчался на предельной скорости. Водителя грузовика так и не нашли. Но тот фермер видел, что грузовик ехал за автомобилем, потом, обгоняя, задел его, и автомобиль свалился с набережной в реку на глубину сорока футов. Со всеми пятерыми, – уточнил Карп. – Внизу было сорок футов воды, а машина превратилась в груду искореженного металла. Через несколько дней автомобиль подняли, и я увидел то, что осталось в салоне. Меня не пускали, но я настаивал, и им пришлось вколоть мне успокоительное.

Кори поморщился.

Тщедушный человечек продолжал:

– Все списали на несчастный случай. Но, знаете ли, я в это не верю. Конечно, это мог быть и несчастный случай. То есть я хочу сказать, доказательств обратного нет. К тому же в то время я был несколько не в себе и не сумел сформулировать четко свои предположения. Но потом, несколько лет спустя, я стал размышлять о случившемся. Я старался гнать от себя эти мысли, убеждал себя, что это бесполезно, потому что я никогда не узнаю наверняка, был ли это несчастный случай или нет.

Кори скорчил недоуменную гримасу.

– Итак, я не знал этого тогда, не знаю сейчас и никогда не узнаю, – проговорил Карп. – Но я могу сказать со всей определенностью: если это не был несчастный случай, это было заказное убийство.

– Но почему?

– Судя по обстоятельствам, – ответил Карп. – Моя жена занималась общественной деятельностью. И не так, как это представляют в светских новостях – все сидят за столом на ленче и улыбаются фотографу. Моя жена была настоящей труженицей. Она отдавалась этому делу вся. Но назвать ее труженицей – значит ничего не сказать. Потому что она была защитницей. Она защищала бедных и обездоленных, тормошила инспекторов по здравоохранению и строительству, а особенно пожарных. Она призывала их самим отправиться в предместье и увидеть все собственными глазами и…

– Погоди, – вмешался Кори, – какое предместье?

– Это самое, – пояснил Карп. – «Болото».

Постепенно недоумение исчезло с лица Кори. Он сощурился и отвел взгляд в сторону.

– Кто–нибудь наверняка говорил ей, – буркнул он, – что «Болото» очистить невозможно. – А потом, уставившись на тщедушного человечка, спросил: – А ей не угрожали?

– Всего один раз. Да это и не очень походило на угрозу. Больше – на предложение дружбы.

– Гроган?

Карп медленно кивнул. Он смотрел сквозь стену, словно видел предместье двадцать три года тому назад, когда Уолтер Гроган, сметя всех своих конкурентов, взял его в свои руки, устанавливая плату за жилье, цены на прокладку водопровода, на пожарные огнетушители, которыми большинство жителей не могли обзавестись, потому что у них не было денег, и даже проценты с залогов. И почти каждый, кто пользовался услугами ростовщика, вместо того чтобы заплатить долги зеленщику, аптекарю или врачу, оставлял полученные деньги в баре забегаловки. Все это читалось в глазах Карпа, пока он кивал.

– Выглядело все очень по–дружески. Жена мне рассказывала. Говорила, что Гроган приглашал ее на ленч, а она отказалась. Тогда он стал рассыпаться в любезностях, заявил, что восхищается той работой, которую она ведет, но что в этом предместье в ней не нуждаются. Люди, живущие на болотах, не хотят никаких перемен. А потом добавил, что многие возмущены тем, что она приходит и стучится к ним в дома, и выразил надежду, что его слова ее не обидят. Короче говоря, он вежливо дал ей понять, что, если она не хочет неприятностей, пусть держится подальше от «Болот». Но она не сдавалась. А несколько недель спустя она оказалась в могиле. И дети вместе с ней. Это было выше моих сил. Я пытался покончить с собой и в конце концов спятил, так что меня отправили в психушку. Сказали, что я неизлечим.

– И сколько ты там пробыл?

– Девятнадцать лет.

Кори тихонько присвистнул:

– А как тебе удалось выбраться оттуда?

– Сбежал. Пересек лужайку, перелез через ворота и пошел вперед, говоря себе, что, изменив кое–что, я, возможно, смогу вернуться в мир и жить в нем. Но не как Генри К. Карпентер. Я простился с Генри К. Карпентером, и на свет Божий родился Карп.

Последовало длительное молчание.

Потом тщедушный человечек сказал:

– Вы понимаете, я не могу обвинять Грогана. За недостаточностью улик. Поэтому в своем личном зале суда я закрыл это дело.

– Но ты знаешь, что именно он нанял тот грузовик?

– Да, я в этом совершенно уверен, – подтвердил Карп. – Но что я могу сделать? То есть я хочу сказать, я ничего не собираюсь предпринимать.

– Тогда зачем ты вернулся сюда?

Карп безмятежно улыбнулся.

– Чтобы следить, – сказал он. – Следить за Уолтером Гроганом изо дня в день. Следить, как он стареет, как Время хватает его своими зубами. По крайней мере, в этом я нахожу определенное удовлетворение. Хотите еще кофе?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю