Текст книги "Призыв"

Автор книги: Дэвид Гейдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 6

 
Создатель, врагам моим несть числа.
Тьмы их, против меня восставших,
Но вера силы мои укрепит;
Не убоюсь я и легиона,
Пусть гибелью он мне грозит.
 

Песнь Испытаний, 1:1

Бреган не знал, сколько времени провел в келье. Разум его часто затуманивали приступы боли, и он то погружался в забытье, то просыпался вновь, не имея ни малейшего понятия, день настал или ночь. Время утекало как вода, растворялось во тьме и отчаянии, которые накрывали его с головой.

Зачастую, когда он пробуждался от беспокойного сна, на долю секунды его охватывало смятение, – казалось, будто он на самом деле находится в замке Серых Стражей в Монсиммаре, что все муки пережитого плена на самом деле лишь кошмарный сон. В глубине души он ожидал, что вот-вот вдохнет знакомые запахи кипариса и чистого белья, искал взором блики лунного света, проникающего сквозь неплотно прикрытые ставни, хотя умом и понимал, что ничему этому не бывать. Быть может, это его сознание цеплялось за призрачную надежду, не желая мириться с неумолимой действительностью.

И это казалось Брегану странным – он не питал никаких теплых чувств к этому замку, пусть тот и был его домом столько долгих лет. Пребывание в рядах Серых Стражей никогда не приносило Брегану радости. Впрочем, если быть точным, горести тоже не приносило – скорее, это была жизнь, которую он терпел. Он не стал противиться зову, который привел его на путь Серого Стража, но и с радостным сердцем по этому пути не шел.

И то, что сейчас собственное сознание всеми силами стремилось вернуть Брегана в немилое прошлое, казалось ему дурной шуткой.

Женевьева с ним не согласилась бы. Она всегда считала, что их положение в ордене Серых Стражей – великая честь для обоих. В тот день, когда Брегана сделали командором, глаза ее сияли затаенной гордостью, между тем как сам мужчина чувствовал себя подавленным, загнанным в ловушку. И тем не менее он не отказался от этой должности, принял ее и все обязанности, а сестра лишь недоверчиво качала головой, считая поведение брата обыкновенным упрямством.

И вышло так, что именно такое поведение принесло Брегану изрядную популярность среди подчиненных. Сам он никогда не считал себя выше и достойнее тех, кем командовал. Все они принесли ту же жертву, что и Бреган, все, как он, приняли в себя мерзость скверны, дабы сражаться с опасностью, которую почти все человечество считало давно минувшей. Бреган не искал возможности отличиться и все почести, которыми осыпали его вышестоящие, с готовностью перенаправлял тем, кто эти почести действительно заслуживал. Именно за это его и любили Серые Стражи.

Этого Женевьева тоже никогда не понимала. Чопорный нрав и приверженность дисциплине вынуждали ее возводить стену между собой и подчиненными. Бреган был единенным, кого она допускала к себе, и порой он чувствовал, что сестра с неприязнью относится к его популярности. Она рала, что он намеренно добивается от подчиненных восторженной преданности…

Быть может, все дело в том, что именно так на его месте поступала бы она сама? Быть может, Женевьева всегда тайно мечтала добиться всеобщей любви и пошла бы на многое… Впрочем, оба они прекрасно понимали, что это недостижимо. Для Женевьевы люди были не более чем орудия, средства для достижения цели. Она предпочитала, чтобы все они были одинаковыми – стойкими, решительными, предсказуемыми, – и неизменно удивлялась, обнаруживая, что это совсем не так.

Сознавать, что именно Женевьеве придется после его ухода исполнять обязанности командора, Брегану было почти так же тяжело, как переносить все испытания, которым подверг его Призыв. Как, должно быть, мучительно было ей видеть людей, горюющих о его уходе, и отчетливо понимать, что, когда в скором будущем настанет время, о ней так горевать не будут.

Мысль о сестре бесцеремонным рывком вернула Брегана к реальности. Ему снилась Женевьева, и, хотя сон заволакивала завеса боли и безумия, даже сквозь эту завесу мужчине чудилось, что сестра где-то рядом, что она отчаянно ищет его в непроглядной тьме. Сон, конечно, был странный, но Бреган, хорошо разбиравшийся в такого рода вещах, поневоле заподозрил, что ему явилось не простое сновидение.

Неужели сестра последовала за ним на Глубинные тропы? Неужели она решила спасти его?

Брегана охватила паника. Он открыл глаза и резко сел, не сомневаясь, что в келье царит кромешная темнота. И тем не менее в глаза ему ударил свет. Мутное желтое свечение, заполнявшее келью, не в силах было отогнать глубокие тени, но, по крайней мере, хоть немного рассеивало тьму. Снова в ноздри Брегану ударила вонь разложения, словно его окружали куски подгнившего мяса, однако сейчас этот запах отчего-то показался ему слабее, чем прежде.

Зато знакомый рокочущий гул стая намного сильнее. Он уже не казался невнятным и отдаленным – нет, он звучал отовсюду, со всех сторон. Он рокотал за стенами и под полом, заполнял собой тени и бесплотно, почти ласкающе касался лица. В этом звуке таилась теперь пугающая красота, непереносимая жажда, которая то усиливалась, то слабела, притягательная сила, которая и влекла, и пугала до тошноты.

Этот звук совершенно заглушил ощущение присутствия порождений тьмы. Как ни пытался Бреган определить, где затаились эти твари, все его усилия разбивались о стену невыносимо прекрасного гула. Звук этот, словно сорняк, внедрился в его сознание и разросся там.

Стража охватило вдруг безрассудное желание вцепиться ногтями в собственное лицо, разодрать плоть и кости и руками выскрести из своего мозга навязчивый гул. Эта мысль вызвала у него приступ смеха, нелепого истерического хихиканья, которое, едва вырвавшись наружу, захлебнулось.

– Ты слышишь его, не так ли? – прозвучал невозмутимый голос Архитектора.

Гарлок сидел шагах в пяти от Брегана, на каменном выступе у стены.

Мужчина вздрогнул от неожиданности, не понимая, как он, пусть даже в таком тусклом свете, не заметил Архитектора раньше. Неужели гарлок бесшумно проскользнул в келью, пока он был поглощен раздумьями и воспоминаниями? Может, он спал и даже не осознавал, что спит?

Рядом с Архитектором висел одинокий сияющий камень – источник света, заполнявшего келью, искривлений посох лежал на коленях, прикрытых тканью мантии, (впечатление было такое, что гарлок просидел вот так довольно долго. Наблюдал? Или проникал в его мысли с помощью магии? Заклинания, которые позволяют проделать в, существуют – запретная магия, которой, вне всякого сомнения, может обладать гарлок-эмиссар.

Но если это так, Бреган практически бессилен. Враг прочел его мысли, раскрыл все тайны. Бежать он уже пытался – и опять оказался здесь же.

Стража пробрала дрожь, и он запоздало сообразил, что почти раздет, правда, грудь и ноги обмотаны повязками. Он не помнил, что было после того, как на него навалились порождения тьмы, как их зубы вонзились в плоть. Он даже не очень понимал, как остался жив.

Кожа под повязками нестерпимо чесалась, но Бреган поборол искушение содрать их. Чтобы укрываться, ему оставили изрядно потертое меховое одеяло, и сейчас Бреган, завернувшись в него, медленно сел, выпрямив спину. Боль пронзила все тело, как если бы плоть сама протестовала против этого движения. Собственная неуклюжесть насторожила Брегана. Ему казалось, что кровь его загустела, сердце бьется медленнее, словно нечто чуждое проникло и расползлось внутри, высасывая силы. Что же такое сделали с ним потения тьмы?

– Можешь пускать в ход какую угодно магию, чтобы вызнать мои тайны… если уже не вызнал, – процедил Бреган. – Добровольно я не расскажу тебе того, что ты хочешь узнать.

Архитектор медленно моргнул, и в его белесых глазах, все так же неотступно смотревших на Брегана, отразилось удивление.

– Даже если бы я и был способен на такое, – проговорил он учтивым тоном, отрывисто и бесстрастно произнося слова, – отчего ты решил, что я стремлюсь именно к этой цели?

– Да потому, что все вы, порождения тьмы, стремитесь именно к этому! Разве нет?

Собственный голос показался Брегану хриплым карканьем, в глазах у него помутилось. Голова кружилась, словно он захмелел. Невыносимо прекрасный гул достиг пределов громкости, и казалось, что этот слитный неотвязный звук вот-вот разорвет мозг. Волна за волной накатывал он на Брегана, разбиваясь о сознание, и наконец начал стихать. Все силы Стража уходили на то, чтобы сидеть ровно. Лицо его запивал пот, и сердце медленно и гулко ухало, колотясь в груди.

– Вы роете… рыщете… ищете, где скрыты…

– Древние Боги, – подсказал Архитектор.

Бреган кивнул. Рокочущий гул снова отступил в темноту, но от его мощи пробирала дрожь. В недрах этого звука крылся многоголосый шепот, и Бреган был почти уверен, что если бы остановился, прислушался, то наверняка разобрал бы слова. Вот только он твердо решил, что делать этого не станет. Бреган закрыл лицо ладонью, пытаясь овладеть собой.

– Ты меня не обманешь! – процедил он сквозь зубы. – Я знаю, чего ты хочешь. Зачем бы иначе ты держал меня здесь?

Архитектор пристально всмотрелся в него. Затем поднял распухшую, покрытую шрамами руку и задумчиво провел пальцем по подбородку. Бреган под этим испытующим взглядом все так же истекал потом, его трясло, все тело охватила слабость – и в то же время он изо всех сил старался, чтобы гарлок не заметил этого бессилия. Удалось ли ему притворство, он понятия не имел. Наверно, не слишком Эмиссар медленно поднялся, зашуршав складками коричневой мантии. Опираясь на черный посох, он подался ближе. Бреган содрогнулся от омерзения, глядя в мертвые глаза гарлока. По спине у него поползли мурашки, и он испытал непреодолимое желание отодвинуться, но даже на это у него не нашлось сил.

– Ты не ответил на мой первый вопрос, – негромко проговорил Архитектор.

Бреган кашлянул, искоса оторопело глянул на гарлока:

– Я не…

Архитектор выпрямился, вновь потер подбородок – жестом до странного человеческим. Бреган заметил, что на пеньковой веревке, которой он был подпоясан, висят какие-то мешочки и всякие диковинные предметы. Один из этих предметов смахивал на окаменелый череп, явно принадлежавший когда-то существу, похожему на рептилию.

– Я предположил, что ты слышишь зов. Ты ведь слышишь его, верно? – Архитектор, судя по голосу, был озадачен еще сильнее прежнего. – В сущности, я готов побиться заклад, что теперь ты слышишь его яснее, чем раньше.

– Ты имеешь в виду этот гул… эту музыку.

– Древние Боги зовут нас, манят, как всегда.

Архитектор повернулся, прошел в дальний конец кельи. Тени, которые отбрасывал сияющий камень, зловеще заплясали на стенах.

– Вот что ты слышишь. Для моих сородичей это зов, которому мы не в силах противиться. Он шепчет в нашей крови и вынуждает отправиться на поиски Древних Богов. Мы неустанно ищем их темницы, а когда находим – касаемся совершенного облика и тем самым оскверняем его на веки.

Гарлок опустил голову. Поскольку он стоял спиной к Брегану, тот не мог видеть его лица, но Стражу почудилось, что собеседник опечален, а может, исполнен сожаления. Вожно ли это? Бессчетные века порождения тьмы неукротимо, волна за волной обрушивались на все живое – без пощады, без жалости. Способны ли они сожалеть? Бреган вынужден был признать, что многие его представления об этих тварях, судя по всему, неверны.

– Совершенного облика? – переспросил он вслух. – Но Древние Боги – драконы.

Архитектор хихикнул, явно позабавленный.

– Драконы, и ничего более, так, человек? Неужели одного этого так мало? Неужели в Верхнем мире подобных существ такое великое множество, что они стали заурядным явлением?

На самом деле все обстояло как раз наоборот. Драконы были изничтожены почти подчистую и лишь совсем недавно снова стали появляться во плоти. И все равно Древние Боги – персонажи легенд и преданий, древние существа, которые были в мире еще до создания империи Тевинтер. Их до сих пор считали бы мифом, если бы всякий раз во время Мора орды порождений тьмы не вел гигантский, перерожденный скверной дракон – более чем убедительное доказательство существования Древних Богов.

– Я не знаю, каковы на самом деле Древние Боги, – признался Архитектор.

Белесые глаза гарлока невидяще смотрели вдаль, и Бреган понял, что он вслушивается в рокочущий гул. Словно в ответ звук усилился, перешел в прекрасный поющий шепот, ласкавший сознание. Бреган стиснул зубы, стараясь не поддаваться этому ощущению, но преуспел лишь отчасти.

– Я никогда в жизни не видел Древнего Бога. А если бы и увидел – не знаю, было бы это к добру или к худу. Мне известно одно: зов Древних Богов – это само совершенство. – С этими словами Архитектор вновь повернулся к Брегану. Лицо его было совершенно непроницаемо, но в негромком голосе звучала печаль. – Мы создания тьмы, человек. Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Этот зов – единственный доступный нам свет.

Бреган неотрывно смотрел на гарлока, на порождение тьмы с уродливо-болезненной кожей и острыми как бритва зубами, на белесые мертвые глаза и черные когти на длинных скрюченных пальцах. Смотрел – и не знал, что сказать. Долгое время оба они молчали. Не слишком ли просто, думал Страж, было бы приписывать этому существу человеческие побуждения. Оно ведь, в конце концов, хоть отдаленно, но похоже на человека. Воображать, будто оно может чувствовать, как человек, было бы ошибкой. И этою он не должен забывать.

– Ты, кажется, сказал, что зов принуждает вас искать Древних Богов? – вслух спросил он.

Архитектор резко кивнул:

– Именно так. Большинство моих сородичей бессильны противиться зову. Они ищут Древних Богов, потому что не могут иначе.

– Большинство, – повторил Бреган. – Но не ты, верно?

– И, как я подозреваю, не ты.

– Я не порождение тьмы.

Гарлок шагнул к нему, снова глянул с неподдельным интересом.

– В твоей крови, Серый Страж, живет та же скверна, что в нашей, однако ее воздействие на тебя ослаблено. Вот мне хотелось бы узнать: всегда ли ты слышал зов, или это началось только после усиления скверны?

– Усиления? – растерянно проговорил Бреган.

Рука эмиссара медлительно протянулась в его сторону, и Страж вдруг сообразил, что тот указывает на его руки, прикрытые меховым одеялом. С пересохшим в один миг горлом он высвободил руки из-под одеяла и в желтом свете сияющего камня внимательнее присмотрелся к ним. Руки наполовину были покрыты темными пятнами. Вначале Бреган решил, это либо следы ушибов, либо засохшая кровь, но потом разглядел, что кожа в тех местах, где темнели пятна, изменилась, огрубела и словно выцвела – точь-в-точь как плоть порождений тьмы.

– Заживление у нас происходит быстро, – пояснил Архитектор ровным, ничего не выражающим голосом. – Полагаю, именно поэтому у нас, в отличие от твоих сородичей, так и не развилось лекарское искусство. Похоже, что, хотя воздействие скверны на твой организм замедленно, ты все-таки приобрел это преимущество.

– Преимущество! – с ужасом повторил Бреган. И отдернул руку от источника света, чувствуя, как по коже бегут мурашки и к горлу подкатывает тошнота. Ему вдруг до смерти захотелось содрать кожу с собственного тела.

Архитектор протянул руку, чтобы успокоить его, но Бреган непроизвольно шарахнулся. Он ударился спиной о стену, в панике лихорадочно хватая ртом воздух. Неужели так же выглядит его тело в тех местах, где оно прикрыто одеялом? Этот странный зуд под повязками, ощущение, что кровь в жилах загустела… Что же, выходит, он покрыт этими пятнами с ног до головы? Неужели он медленно, но верно превращается в чудовище?

Может, именно это и происходит с Серыми Стражами, которые слишком долго прожили на свете? Чья устойчивость к воздействию скверны окончательно и бесповоротно иссякла? Может, первые Стражи, жившие много веков назад, обнаружили эту ужасную истину и изобрели ритуал Призыва, чтобы последующие поколения ордена могли справиться с этой бедой?

– Мне очень жаль, – сказал Архитектор, и на сей раз Бреган не усомнился в его словах.

Опустив протянутую было руку, гарлок неловко смотрел на Брегана, а тот плакал. Рыдания толчками вырывались из груди, сотрясая все тело. Он сгорал от стыда, потому что позволил себе расплакаться в присутствии врага, однако ничего поделать не мог. Слишком велико было вспыхнувшее в нем отчаяние.

Бреган вдруг осознал, что его тоже призвали сюда Древние Боги. Это их шепчущая песня заманила его на Глубинные тропы, поведала, что его время пришло. Он такой же, как все эти порождения тьмы.

– Я стал слышать этот гул недавно, – наконец выдавил он, отвечая на вопрос. Голос его, едва слышный, больше походил на карканье, однако Архитектор зачарованно внимал каждому слову. – Когда Серый Страж начинает слышать его, это означает, что настала пора Призыва. Тогда мы отправляемся навстречу смерти.

– Уместное название, хоть такой конец и несправедлив.

– А во всем этом с самого начала не было ничего справедливого! – взорвался Бреган. – Я ничего этого не хотел. Я вообще никогда не хотел быть Серым Стражем.

– Не хотел?

– Да! – Он будто выплюнул это слово, избегая смотреть гарлоку в лицо. До чего же глупо говорить такие вещи порождению тьмы. Неужели он думает, что дождется от этой твари сочувствия? Неужели он и впрямь ищет сострадания? Если да, то Глубинные тропы не самое подходящее то для подобных поисков.

Бреган почти воинственно решил, что ему на это наплевать.

– Я вступил в орден, потому что у меня не было другого выхода. Тот, кто взял меня в рекруты, не взял бы мою сестру, если бы я отказался. Он сказал, что на самом деле ему нужен я, хотя именно она мечтала стать Серым Стражем. – Бреган стыдился этой непонятно откуда взявшейся потребности объясниться, но тем не менее продолжал: – Я сказал ему, что сестра будет старательнее всех прочих новобранцев, что она станет величайшим Серым Стражем в истории ордена, но ему до моих слов не было дела. Он считал, что я подойду лучше.

Эмиссар склонил голову набок. Такое же движение Бреган замечал у насекомых и даже собак, озадаченно взирающих на какие-нибудь странные действия своего хозяина. От чего-то ему стало приятно, что Архитектор не во всех своих проявлениях похож на человека.

– Это был, безусловно, комплимент, – заметил гарлок.

– Это была причуда злой судьбы. Либо я вступлю в орден, либо моя сестра станет простым солдатом. Или городским стражником, а может, женой стражника. И до конца жизни будет несчастна. Я не мог так с ней поступить.

Брегану не хватило воздуха, и он скрючился, сложившись почти вдвое, трясущийся и слабый. Сестра, конечно же, знала об этой его жертве. Всю свою жизнь они были близки, как никто, и Бреган без труда прочел в глубине ее глаз, что ей все известно. Это знание сводило ее с ума. Между собой они никогда не поминали эту историю, не говорили о ней ни впрямую, ни намеками.

Кое-что проще высказать в темноте. То, что говорил сейчас Бреган, никогда не причинит боли Женевьеве, и как ни ко ему было в этом признаться, но он рад был, что выговорился начистоту. Плоть и кровь его кишели скверной, и все же в глубине души он ощущал странное освобождение.

– Вы, люди, совершаете крайне странные поступки.

Бреган язвительно рассмеялся смятению гарлока, судя вполне искреннему.

– Да, пожалуй, – сказал он. – А у тебя, наверное, нет братьев и сестер?

Гарлок моргнул.

– Мы все – братья, – ответил он без особой уверенности. – Все – единое целое, все – одно.

– Но ты не такой, как все, верно? – Бреган на миг стиснул зубы, борясь с новым приливом рокочущего гула. – Ты сам сказал, что Древние Боги не могут тобой управлять. Ты обладаешь даром речи. Ты не похож ни на одного из тех порождений тьмы, с которыми мне доводилось сталкиваться.

Гарлок кивнул, опять не слишком уверенно, однако ничего не сказал.

– Почему ты такой? – напористо спросил Бреган.

– Я и сам задавал себе этот же вопрос, – сказал Архитектор. Он опять отошел подальше, и в голосе его появилась обеспокоенность. – Неужели ты думаешь, что не задавал? Веками рождались здесь мои бесчисленные братья, и каждое новое поколение ничем не отличалось от предыдущего. А потом появился я. – Гарлок побарабанил длинными пальцами по посоху, глядя на свои руки так, словно в их движениях таился желанный ответ. – Быть может, у вас, людей, так же? Быть может, время от времени кто-то из вас рождается не таким, как все, – выродком; и все лишь потому, что при созревании какие-то частицы его плоти и разума не заняли надлежащее место?

– Кое-кто сказал бы, что на то воля Создателя, но – да, ты прав. У нас бывает так же.

На эти слова Архитектор отозвался не сразу. Наконец он с явным удовлетворением кивнул:

– Возможно, среди твоих сородичей подобные отклонениям также редко удается выжить. Они слабы. Неприспособленны. Они несут на себе проклятие непохожести, а непохожих все ненавидят.

Бреган вздохнул:

– Да. Увы, это тоже правда.

– Но иногда эта непохожесть не проклятие. – Архитектор направился к дверям кельи. Бреган не был до конца уверен, однако ему почудилось, будто в ровном, неизменно учтивом голосе собеседника прозвенела стальная нотка. – Со стороны, на отшибе от остальных все видится по-новому, а этот новый взгляд – именно то, чего недостает многим моим братьям.

– То есть у тебя этот новый взгляд есть?

– Да, – ответил Архитектор, толкнув дверь кельи.

Она протестующее заскрипела, но подчинилась, и стало ясно, что она вовсе не была заперта.

– Ты пойдешь со мной, Серый Страж? – учтиво спросил гарлок, обернувшись к сидящему у стены Брегану.

– Ты не опасаешься, что я сбегу?

– Я опасаюсь только, что с тобой может что-нибудь случиться. Мое влияние на братьев не безгранично, да и скорое заживление помогает не всегда.

– То есть я все-таки могу умереть.

В голосе Брегана прозвучала горечь, которую гарлок тотчас почуял. Это стало ясно по тому, как настороженно глянул он на Серого Стража.

– Значит, вот почему ты тогда сбежал? – выразительно проговорил он.

Брегану подумалось, что это даже не вопрос, скорее утверждение.

Он долго молчал, сидя у стены и неотрывно глядя в темноту. На лбу собирались крупные капли пота, собственная кожа на ощупь казалась липкой и неумеренно горячей. Едва слышный далекий гул назойливо щекотал сознание, и Бреган рассеянно, между делом отметил, что зверски голоден. Пустой живот подвело от голода, но Бреган даже подумать не мог о том, чтобы проглотить хоть кусок. При одной мысли о еде его мутило.

Архитектор все так же пристально смотрел на него, – видимо, больше ему заняться было нечем. Мужчина решил, что избегать ответов на такие вопросы нет смысла.

– Да, я надеялся, что меня убьют, – признал он. – В конце концов, именно для этого я пошел на Призыв.

– Есть и более простые способы умереть.

Лицо Брегана исказилось сильнее. Он встал, неохотно позволив потертому меховому одеялу соскользнуть на каменный пол, и окинул взглядом свое тело. Из одежды на нем остались только подштанники, грязные и заляпанные кровью, и повсюду, где тело не прикрывали посеревшие от пыли холщовые повязки, на коже проступали следы скверны. Словно щупальца черной плесени расползались по всему телу Брегана, и там, где обосновались эти щупальца, он ощущал под кожей жгучий зуд. Смотреть на все это было нелегко.

А потому Бреган направился к поджидавшему его Архитектору, по дороге прихватив с собой сияющий камень.

– Что ж, на этот раз я постараюсь не убегать, – проворчал он, – но обещать ничего не стану.

Почти голый, он чувствовал себя слишком уязвимым, но старался ничем не показать этого. Пусть плоть его покрыта отметинами скверны – сил у него пока что хватает.

Ничего не сказав, гарлок повернулся и вышел из кельи. Бреган последовал за ним. Глядя на прикрытую мантией спину Архитектора, на его безволосый, покрытый шрамами затылок, он исподволь размышлял, не стоит ли попросту прикончить эту тварь. Да, живым он, скорее всего, не уйдет, но, по крайней мере, сумеет уничтожить Архитектора, а с ним и опасность, которую может представлять собой этот гарлок. То, что он эмиссар, а стало быть, обладает огромной магической силой, – одно дело, а то, что перед ним уникальное, мыслящее порождение тьмы, – другое, совсем другое. Быть может, долг Брегана как Серого Стража именно в том и состоит, чтобы разделаться с ним – просто так, на всякий случай.

И тем не менее Бреган этого не сделал. Он шел вслед за Архитектором, подняв перед собой сияющий камень и глядя, как желтое нечеловеческое свечение озаряет древние гномьи туннели. Странно, размышлял он, что эмиссар нисколько не заботится о своей безопасности. Быть может, он окружил себя некой разновидностью магической защиты, которая тотчас сработает, если Бреган попытается тронуть его хоть пальцем?

Или, может быть, гарлок просто лучше самого Брегана знает, что он так не поступит?

Недолгое время они шли через развалины, так густо покрытые скверной, что уже невозможно было разобрать, какое это было строение. Теперь оно стало логовом порождений тьмы, и повсюду тесно сплетались черные склизкие щупальца, висели разбухшие мешки гниющей плоти. Брегана неимоверно тревожило, что он больше не мог силой разума обнаружить порождений тьмы, хотя и знал, что они рыщут совсем рядом. Рокочущий гул окружая его со всех сторон, смыкался вокруг безликой гладкой стеной, о которую безуспешно билось сознание.

Довольно скоро туннель вывел их в настолько огромный зал, что сияющий камень не в силах был осветить его весь. Бреган сумел разглядеть только границу, на которой обрывалась оставленная гномами резьба. Пол и стены дальше этой границы попросту обрывались, как будто некая чудовищная сила содрала их начисто и превратила зал в зияющий провал. Бреган различал камень, влажно лоснившийся в отблесках желтого света, видел, как в темноте ворочается нечто громадное, черное и влажное и вокруг него суетится великое множество мелких фигурок. Все это издавало такое слитное гудение, что Брегану невольно припомнился пчелиный улей. В зале царил едкий всепоглощающий запах. Мужчина не знал, что именно так пахнет, да и знать не хотел.

Архитектор повернулся к нему. Взгляд его белесых, широко раскрытых глаз был непроницаем.

– Ты видишь?

– Нет, здесь слишком мало света. Но я…

Бреган осекся на полуслове, потому что эмиссар вскинул черный посох. Из посоха хлынул во все стороны темно-лиловый свет. Громадный, воистину необъятный подземный чертог простирался так далеко, что край его невозможно было разглядеть, и на всем этом пространстве кишели порождения тьмы. Тысячи, сотни тысяч тварей копошились так тесно, что издалека виделись массой черных личинок, шевелящихся на разложившемся трупе гиганта. Все густо покрывала черная поросль, и ее громадные гроздья раскачивались над чудовищной толпой, трудолюбиво копошившейся внизу.

Что они делают – копают? Казалось, исполинская орда одним делом – выгрызает из пола и стен пещеры огромные куски камня, постепенно расширяет ее. При этом, однако, не слышно было ни стука орудий, разбивающих камень, ни хруста, ни тяжелого дыхания – только стон, размеренный резкий стон, издаваемый разом всей массой порождений тьмы. От этого звука Брегана пробрала дрожь, и он вдруг осознал, что отдаленный слитный гул отзывается на эти стоны. Исступленный восторг зазвучал в нем, восторг кошки, которая выгибает спину, подставляя ее хозяйской ласке; зов усилился, нахлынул на Брегана и едва не накрыл его с головой.

Все поплыло перед глазами, и Бреган пошатнулся, но тут же сильная рука ухватила его за плечо и помогла устоять. Сердце неистово забилось, и долгое время он не слышал больше никаких звуков – только зов и собственное тяжелое дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох, медленно и старательно… Лицо Брегана пылало, по лбу текли обильные струйки пота.

Он болен. Может быть, даже умирает.

– Спокойнее, – прозвучал настойчивый голос Архитектора.

Лиловое сияние, исходившее из посоха, погасло, и громадная пещера в один миг снова погрузилась во тьму. Вот только теперь Бреган знал, что там, впереди, – порождения тьмы. Он чувствовал их движение, ощущал, как натыкаются друг на друга их изуродованные скверной тела, кишащие, точно муравьи, на каменном полу. Оттого что сейчас Бреган не мог разглядеть их, становилось только хуже.

Он оттолкнул руку эмиссара и, хрипло дыша, привалился плечом к стене. Желудок скрутила судорога. Гладкая поверхность камня приятно холодила кожу. Бреган привалился к нему, сжавшись в комок, стараясь не замечать покрывавших каменную стену плетей скверны. Он закрыл глаза – и стало полегче, пусть и ненадолго.

– Любопытная реакция, – заметил Архитектор.

Бреган открыл глаза и увидел, что гарлок наблюдает за ним с холодным интересом ученого. Он даже с места не тронулся. Мокрый от пота, обессиленный, Бреган безвольно соскользнул вниз по стене и опустился на каменный пол.

– Их так много… – почти беззвучно выдохнул он, даже не представляя, что еще мог бы сказать.

Архитектор сумрачно кивнул:

– Древние Боги зовут их, и они ищут. Ищут, потому что у них нет выбора. Всякий, кто слышит зов, рано или поздно должен ему подчиниться.

– Только не ты.

– И не ты, – кивнул гарлок.

Бреган сел, привалившись спиной к стене, стараясь не думать о простиравшемся совсем рядом громадном темном зале. Ему страстно хотелось вернуться в келью, забиться в крохотную безопасную щель, где можно будет притвориться, что вокруг не кишит чудовищная орда. Вот только это тоже было бы проявлением слабости.

Бреган трясущейся рукой вытер пот со лба.

– Значит, вот чего ты от меня хочешь? – спросил он срывающимся голосом. – Хочешь, чтобы я им помог? Хочешь, чтобы ускорил все это, рассказав тебе, где находятся Древние Боги?

– Стало быть, ты и впрямь знаешь, где они. – В голосе гарлока прозвучала заинтересованность, но отнюдь не удивление.

Бреган горько, отрывисто рассмеялся, и этот смех сорвался в надсадное исступленное хихиканье. Эмиссар невозмутимо наблюдал за этим приступом неуместного веселья.

– Хочешь сказать, что на самом деле ты этого не знал? Разве не за этим ты притащил меня сюда?

Архитектор присел на корточки и заглянул Брегану в глаза. Полы его коричневой мантии с шорохом легли на каменный пол, посох он со всеми предосторожностями положил рядом с собой. Бреган не хотел смотреть в лицо гарлоку, но поделать с собой ничего не мог. Эти мертвые белесые глаза словно притягивали его. Взгляд их был так странно серьезен, так искренен – почти искренен – в своей озабоченности.

– Я привел тебя сюда не затем, чтобы начать Мор, – осторожно проговорил Архитектор, отчетливо произнося каждое слово, чтобы избежать малейшего непонимания. – Число моих братьев множится с каждым годом, и рано или поздно они непременно отыщут одну из древних темниц. Они распечатают ее, и все повторится сызнова. Это случится независимо от того, скажешь ли ты им, куда направить поиски. Я не желаю скорейшего завершения этих поисков.