Текст книги "Яростный клинок"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Глава 16

Всю весну и лето Конн без устали работал, отдавая делам свои силы без остатка. Он объезжал земли, организовывал строительство мельниц, амбаров и складов, провел перепись населения в землях северных риганте. Он поставил Фиаллаха правителем Семи Ив и велел ему проследить за возведением смотровых башен у моря и новых укреплений. Он назначил Браэфара вторым советником, чтобы помогать Маккусу, который не справлялся с грузом работы.

– Зачем столько новых зернохранилищ? – спросил старик однажды, когда они ехали осматривать новую золотую шахту в Друагских горах.

– Войны теперь выигрывают не благодаря личной храбрости или даже удачной тактике. Главное – снабжение. Как бы ни были храбры солдаты, они не смогут сражаться на пустой желудок. Поэтому жизненно важно, чтобы с началом войны нам не пришлось покупать продовольствие у соседних племен.

– Может быть, и так, – ответил Маккус, – но за четыре месяца ты почти опустошил сокровищницу Длинного Князя. Будем надеяться, что новая шахта богата золотом.

Сначала шахта сильно разочаровала владельцев. Управляющий Ликус, который также управлял двумя серебряными шахтами, заверял, что со временем дело пойдет на лад. Конна одолевали подозрения, и он отправил Гованнана разведать обстановку. Тот нанялся в шахту рабочим и через шесть недель сумел выяснить, что две трети золота увозят на северо-запад, в порт Королевы Камней, где Ликусу принадлежало несколько домов и довольно большой участок земли.

Конн, Руатайн, Маккус, Гованнан и двадцать Железных Волков прибыли туда в одну из первых недель осени, вломились в склады и обнаружили огромное количество серебра и золота. Ликуса отвезли в Старые Дубы, судили и повесили на главной площади.

Браэфар занялся шахтами, и доходы существенно выросли. Когда выпал первый снег, в Старые Дубы пришла весть о смерти Длинного Князя. Старик не смог надолго пережить дочь. Его одолевала одна болезнь за другой, и однажды он не проснулся в спальне, окно которой выходило на снежные вершины Каэр Друаг.

Конн не поехал на похороны. Он отправился в Семь Ив на встречу с Фиаллахом, чтобы лично осмотреть защитные сооружения.

Следующей весной родился первый жеребенок, белый с черной отметиной на морде. Пятно напоминало меч, и Конн назвал его Темный Клинок.

Когда Коннавару исполнился двадцать один год, Железные Волки насчитывали двести двадцать человек, и они регулярно тренировались, скача на высоких лошадях, рассыпаясь и перестраиваясь клином, который Конн видел у гатов. Стремена, придуманные Браэфаром, оказались великолепной идеей, поскольку помогали крепче держаться в седле. Конн также заменил кулачные щиты более широкими и каждого человека вооружил двумя мечами – одним длинным и изогнутым, а другим коротким и острым, как у людей Каменного Города.

Осенью Коннавар занялся созданием нового вида войск – конных лучников. Легковооруженные, они учились метко стрелять на галопе. Конн устроил несколько соревнований по стрельбе и лучших, щедро наградив, звал в свой отряд. Среди них был его пятнадцатилетний брат, Бендегит Бран, превзойти которого в седле и с луком могли немногие.

Мирия очень разозлилась за это на старшего сына и упрекнула его, приехав как-то раз в Старые Дубы.

– Он еще ребенок! – настаивала она.

– Весной его нарекут мужчиной, – мягко возразил Конн. – Он больше не твой малыш, хоть тебе и хочется этого. – Солнце садилось, и в комнате становилось темно. Мирия подошла к огню, зажгла свечку, а потом два светильника на стенах. Потом они посидели в тишине, любуясь закатом.

– Время так быстро пролетело, – сказала Мирия через некоторое время. – Кажется, всего несколько месяцев прошло с тех пор, как все вы были детьми. Я скучаю по тем дням. Мне нравилось, когда вокруг малыши. Я частенько сижу с малюткой Бануином. Он такой славный! Всегда смеется и обожает, когда его обнимают. Ты был другим. Всегда вырывался и убегал, если, конечно, это был не Руатайн. У него ты нередко спал на руках.

– Как поживает Большой Человек? Я давно его не видел. Она пожала плечами, потом рассмеялась.

– Уже неплохо. А то он подхватил простуду, чихал и кашлял, бродил по дому мрачный и ныл. Он никогда не умел болеть. Сейчас все почти прошло, хотя Ру все еще быстро устает. С другой стороны, ему уже за сорок, молодость ушла.

Они еще немного поболтали, наслаждаясь обществом друг друга, а потом Мирия затронула волнующую ее тему.

– Тебе следует снова жениться, Конн. Я лет сто не видела, как ты смеешься.

Конн ожидал такого разговора и собирался увести его в сторону или вежливо пресечь. Но сейчас в уютной комнате, глядя на заходящее солнце, он не сделал ни то, ни другое.

– Я дал ей мало любви, понимаешь? Это моя вина, и она лежит на сердце тяжелым камнем. Таэ была прекрасна и, как однажды сказала Ворна, заслуживала лучшей доли. Я любил ее. Но когда снова увидел Ариан… – Он посмотрел на Мирию и горько улыбнулся. – Я не женюсь, мам. Пока что. Думаю, что в моем сердце есть место только для одной большой любви.

– Глупыш. Любовь придет. Вот увидишь.

– Как пришла к тебе после смерти Вараконна?

– Мне бы хотелось, чтобы ты говорил «отец». Ты говоришь о нем, будто он твой дальний родственник.

– Хорошо, после смерти отца. А теперь ответь на вопрос.

Она вздохнула и откинулась на спинку стула, подняла с пола одеяло и укрыла им ноги.

– Холодает. Ты не закроешь окно?

– Закрою, но ответить тебе все равно придется. – Конн поднялся и закрыл ставни, задвинул засов.

Потом он сел и заглянул в ее зеленые глаза.

– Нет, – призналась она. – Такой любви, как Вараконн, у меня больше не было. Не хочу, чтобы тебе показалось, что я недооцениваю Ру. Он прекрасный человек, и я люблю его. Куда сильнее, чем думала вначале. Но Вараконн был моей половиной.

– Да, я знаю, о чем ты.

– Ах, Конн, мне так жаль видеть тебя несчастным. Теперь ты князь, великий человек, которого уважают, любят и даже боятся. Ты становишься легендой среди риганте. Большинство наших юношей отдали бы десять лет своей жизни, чтобы быть похожими на тебя.

– Знаю. Они видят человека на высокой лошади, слышат истории о медведе и злом короле. Но это не я, мама. Это только часть меня. Я вырос, думая с болью в сердце, что Вара… мой отец трус. Потом я видел, как вы с Большим Человеком разошлись из-за меня…

– Дело было не в тебе… – начала она. Конн махнул рукой, обрывая поток слов.

– Знаю, знаю, однако тогда я не мог понять это. А что касается медведя – он показал мне, что я смертен, едва не разорвав меня на части. Я терял друзей: Риамфаду, хоть он теперь и счастлив, и Бануина. Видел приход великого зла и даже сражался на его стороне. А потом, после того как обрек жену на смерть, я сжег деревню и убил немало мужчин, женщин и детей. Так что я вовсе не герой, каким меня считают.

– Тебя постигло великое горе, Конн. Это сделал не мой любимый мальчик. Ты был одержим и не знал, что творишь.

– Ах, материнская любовь!.. Нет, мама, это был я. Зверь внутри меня, который вырвался на свободу. Я отвечаю за свои деяния и не буду оправдывать их. Панноны называют меня Князем-Демоном. Разве можно их винить? Каждый год в Самайн я посылал им предложения виры – все более внушительные суммы, но Горный Князь отказывается даже говорить с моими представителями.

– Ты не демон. Ты мой сын, и у тебя доброе сердце. Зачем помнить только плохое? Ты все силы отдаешь, чтобы защитить наш народ. И ты действительно спас Риамфаду от медведя. И отомстил за Бануина. Большой Человек очень гордится тобой. Неужели это не греет твое сердце?

– Да, конечно.

– А что до твоего друга Бануина… он умер ужасной смертью, зато прожил счастливую жизнь, и у него было много друзей. Более того, остался сын, его продолжение. Ему уже почти четыре. Славный мальчик… кстати, он скучает по Брану. Ты собираешься держать его здесь всю зиму?

– Нет, он может отправиться домой. Я и сам приеду в Самайн.

В дверь постучали, и раздался голос Маккуса. Конн поднялся.

– Увы, мам, мне пора. Мы с Маккусом должны обсудить приятную тему получения прибыли.

Мирия обняла его за шею и поцеловала в заросшую бородой щеку.

– Ты моя радость, – сообщила она ему, вытирая слезы. – Я люблю тебя больше, чем жизнь. – Проведя рукой по рыже-золотым волосам, Мирия улыбнулась. – Матери иногда очень смущают.

– Ну что ты, мам… – солгал он и направился к двери.

– Ты должен узнать об одной вещи, – сказала она ему вслед, – раз собираешься приехать домой в Самайн.

– Что такое?

– Ариан ушла от Касты и живет дома с Наннкумалом.

– Почему?

– Она родила ребенка. Ты не знал? Мальчика. У него странные глаза – один зеленый, другой карий.

Конн не поехал в Три Ручья в Самайн, а остался в Старых Дубах с братом Солтайсом. Всю зиму друид учил Конна, Браэфара, Маккуса и Гованнана читать и писать. Коннавар принял такое решение после начала переписи населения – уж очень раздражало быть вынужденным постоянно обращаться к писцам. Браэфару учение давалось с замечательной легкостью и быстротой. Он был лучшим учеником и наслаждался похвалой друида. Гованнан очень старался, но к весне едва-едва читал по складам. Конна не интересовали языковые нюансы. Он хотел понимать письмо и заставил себя выучить побольше маленьких закорючек, чтобы разбирать результаты переписи.

Когда начало теплеть и близился двадцать второй день рождения Конна, в Старые Дубы начали прибывать купцы с вестями из-за моря. Армия Каменного Города вступила на земли гатов. Произошло три больших сражения, первое из которых ничего не решило, но в оставшихся двух гатов разбили наголову. Говорили, что погибло больше тридцати тысяч кельтонских воинов. Тургонцы подходили к городу-порту Гориазе, последней крепости гатов. На востоке убили короля Морских Волков, и ему наследовал сын, Шард. Конн ничего не знал об этом человеке и заговорил о нем с братом Солтайсом.

– Бродят ли друиды по землям Морских Волков?

– Нет. Вары поклоняются кровавым богам и убивают моих братьев.

– Вы знаете что-нибудь об этом Шарде?

– Очень мало. Но миролюбцем его еще никто не называл. Конн сообщил всем купцам о своем интересе к новому королю варов, и через пару недель пожилой торговец шкурами из племени остров попросил о встрече с ним. Конн принял его в бывших покоях Длинного Князя. Почти всю мебель вынесли, оставив большой овальный стол и десять стульев. Купец вошел, поклонился и принял приглашение присесть. Он был высокий, худой, сутулый и лысый. Лицо испещряли морщины, но глаза ярко сияли.

Конн сидел во главе стола, Маккус по левую руку, Браэфар по правую. Все трое оценивающе посмотрели на вошедшего и решили, что он холодный, расчетливый человек.

– Благодарю вас за аудиенцию, господин мой, – сказал остро льстивым голосом. – Я так понимаю, что вы желаете узнать о короле Шарде?

– Он меня интересует.

– Я располагаю информацией, которая может оказаться полезной. И могу собрать еще. Если, конечно, смогу приобрести больше шкур. Вары очень любят туники и сапоги из ваших черно-белых коров.

Маккус склонился к Коннавару и зашептал ему в ухо. Конн кивнул.

– Я уже заключил соглашение с двумя торговцами о продаже этих шкур, но и тебе достанется немало, если сведения и в самом деле окажутся полезными.

– Вы добрый и благородный человек, господин мой. Меня не удивляет, что вас заинтересовал король варов. Он вами, безусловно, интересуется.

– Почему?

– Говорят, что вы убили его брата во время набега на Семь Ив несколько лет назад. Он поклялся, что привезет вашу голову и наденет ее на шест возле дома брата.

Конн засмеялся, но Маккусу было явно не по себе.

– Чем ты еще торгуешь с ними, друг мой?

– Они очень любят вино.

– В следующий раз ты получишь тридцать бочек. Мне нужно узнать о его планах. Собирает ли он людей, строит ли корабли? Любые сведения о военных приготовлениях. Понимаешь?

– Конечно, господин мой. Рад служить вам.

Конн поблагодарил купца. Тот еще раз поклонился и вышел из комнаты.

– Ты знаешь, что этот скользкий тип продаст сведения о нас Шарду?

– Конечно. Он живет ради дохода и получает его, где может. Откуда он уплывает?

– Из Королевы Камней. Почти все, путешествующие на восток, пользуются этим портом.

– У тебя есть там друзья?

– Да, порядочно.

– Отправься туда и попробуй подыскать кого-нибудь, чтобы наняться к нему в команду. Неплохо иметь своего человека у него на корабле.

– Тебе следует рассказать Мирии, – строго сказала Ворна. Руатайн пожал плечами. Выглядел он весьма неуверенно.

Вбежал маленький Бануин, радостно вскрикнул при виде Большого Человека и забрался ему на колени.

– Я нашел алмаз! – гордо сообщил четырехлетний малыш, протягивая грязную руку и показывая Руатайну блестящий кусок кварца.

– Умный мальчик, – сказал воин. – Но я бы на твоем месте вымыл руки, пока ты не испачкал одежду матери. Беги, а я присмотрю за алмазом. – Бануин выбежал из комнаты. – Славный у тебя сын, – заметил Руатайн.

Ворна продолжала говорить о своем:

– Сердце у тебя не то, что прежде, Руатайн. Оно слабеет. Наперстянка и другие травы помогут тебе, но жить в прежнем ритме нельзя. Ты не должен переутомляться или напрягать сердце.

– А нельзя его укрепить?

– Приди ты раньше, было бы лучше. А теперь… нет, его нельзя укрепить. Можно только замедлить разрушение. Ты должен сказать Мирии. Она имеет право знать.

– Право беспокоиться? Вот уж нет. А сколько еще будет биться мое предательское сердце?

– Не говори о нем так. Оно не предает тебя. Думай о нем, как о заболевшем друге, который помогал тебе долгие годы, а теперь сам нуждается в помощи. Необходимо снизить нагрузку. Пить больше воды и меньше вина. Есть овсянку без соли.

– Я спросил, сколько времени.

– Если ты будешь осторожен, еще лет десять, но не больше.

– Значит, доживу до пятидесяти. Неплохо.

– До пятидесяти трех, глупец, – улыбнулась Ворна. – И ты должен принимать лекарство, как я сказала. Будь умерен с наперстянкой. Помни, что больше – не значит лучше. Большие дозы смертельны. Соблюдай мои предписания.

Бануин вбежал в дом и протянул Большому Человеку руки.

– Ну вот, малыш, теперь чистые. – Руатайн подкинул мальчика в воздух, и тот восторженно завизжал.

Ворна покачала головой, подавляя смех.

– Два ребенка: один большой, другой маленький.

– Можно я отправлюсь сегодня с тобой? Мы покатаемся? – спросил Бануин.

– Сегодня я буду рубить дрова, а ты помогай мне подкатывать полешки. Мне нужен сильный мальчик.

– Я сильный, правда, мама?

Ворна строго посмотрела на Руатайна.

– Значит, рубить дрова?.. Часто останавливайся и отдыхай. – Она повернулась к сыну. – Если увидишь, что у Большого Человека красное лицо, вели ему передохнуть.

– Ладно, мам.

– Тогда пойдем, – сказал Руатайн, убирая мешочек с лекарствами и выходя на солнце. Бануин подбежал к нему и схватил за руку. Большой Человек высоко поднял и посадил себе на шею.

– Смотри, какой я высокий! – закричал мальчик. – Смотри, мама!

– Вижу, – ответила Ворна с порога. Она смотрела на них и слушала смех сына, пока мужчина с мальчиком на плечах не скрылись в высокой траве луга. Солнце ярко светило на них, и ей казалось, что сердце ее вот-вот разорвется.

Зима выдалась теплая, а Самайн Конн снова провел в Старых Дубах. Он не пошел на сам праздник, оставшись дома вместе с Маккусом, Браэфаром, Гованнаном и Фиаллахом. Огромный воин приехал из Семи Ив с новостями о большом флоте из двух сотен кораблей, который проплыл на север. Фиаллах собрал все пять сотен воинов, но корабли не причалили.

Вести были тревожные и странные. Две сотни кораблей – это десять тысяч воинов. Набеги никогда не случались зимой, когда припасов мало. Как прокормить десять тысяч человек?

– Должно быть, решили вторгнуться в земли паннонов, – сказал Маккус. – Это безумие. Даже если они победят Горного Князя, припасов им надолго не хватит.

Конн отправил гонца к правителю паннонов с предложением военной помощи, но он вернулся с коротким и ясным отказом – «ты нам не нужен».

– Сколько человек он может выставить против варов? – спросил Конн.

– Не больше двенадцати тысяч.

– А скольких мы можем собрать за, скажем, десять дней?

– Мы не нужны Горному Князю, – встрял Фиаллах. – Сам кашу заварил, пусть ее и расхлебывает.

– Панноны наши братья, – возразил Конн, – но еще важнее, что у противника такая большая армия. Десять тысяч нужны не для набега. Это запланированное вторжение. Если они победят паннонов, на севере у нас окажется враг. Нет. Хотят они нас или нет, но мы поможем им сразиться с варами.

– За десять дней, – сказал Маккус, – мы можем собрать пятнадцать тысяч воинов.

– Можем, – согласился Браэфар, – однако перед нами встанет вопрос снабжения. Зернохранилища полны, но представьте, сколько телег понадобится, чтобы везти такое количество еды в земли паннонов. Мы не успеем собрать их вовремя. Ведь даже неизвестно, где высадились пары. Они могли сделать это где угодно.

– Что-то мне здесь не нравится, – сказал Гованнан. – Я согласен с Конном, что они хотят захватить земли и что им надо противостоять. Но зачем вторгаться в земли паннонов? Там мало золота и немного еды. А у нас новые шахты и большой запас пищи. Вполне естественно было бы напасть на нас, и известно к тому же, что король Шард ненавидит Конна и охотится за его головой. Нет смысла ему плыть на сотни миль на север и нападать на нашего более бедного соседа.

– Не обязательно, – покачал головой Браэфар. – Если, как считает Конн, они хотят захватить плацдарм, то потом они привезут туда еще людей и весной начнут против нас полноценную войну. Тогда они смогут атаковать с двух сторон – с севера и со стороны Семи Ив.

– Есть и третий вариант, – проговорил Маккус. – Панноны наши враги – Горный Князь ясно дал это знать – но у них не хватает сил, чтобы на нас напасть. Предположим, что на Горного Князя не напали, а он сам пригласил Шарда помочь ему воевать с нами. Если я прав, тогда мы столкнемся с десятью тысячами опытных бойцов-варов и двенадцатью тысячами паннонов.

Неожиданно воцарилась тишина. Все обдумывали эту страшную возможность. Наконец Конн заговорил, и голос его был полон скорби.

– Надеюсь, что ты ошибаешься, Маккус, но если ты прав, тогда это моя вина, потому что ненависть родилась в результате моей мести. Я пытался все исправить и искупить всю вину, но кровь не всегда можно оплатить золотом.

– Да ладно тебе, – прервал его Фиаллах. – На твоем месте любой воин поступил бы так же. Когда я услышал, что они убили Таэ, я хотел уничтожить всех паннонов на земле. Теперь важно лишь одно – как мы будем действовать.

Конн помолчал и бросил взгляд на Маккуса.

– Отправь гонцов, мы будем собирать войско. Дай им понять, что главное – скорость. Мы не выступим в земли паннонов немедленно, а будем готовиться. Если панноны и в самом деле жертвы, мы поможем им, если нет, то будем готовы защитить нашу страну. – Он обернулся к Фиаллаху: – Ты, друг мой, соберешь Железных Волков и, если придет время битвы, будешь командовать ими.

– А где будешь ты?

– Сражаться пешим вместе с остальной армией. Риганте давно не воевали, и многим молодым людям это будет в новинку. Я буду с ними вместе с пятьюдесятью Волками. Остальные поскачут с тобой.

– Это честь для меня. – Глаза Фиаллаха светились гордостью. – Я тебя не подведу.

Конн обернулся к Браэфару:

– Крыло, ты поможешь мне управлять снабжением. Возможно, армии придется стоять на месте несколько недель. И еды все это время должно хватать.

– А что ты хочешь от меня? – спросил Маккус.

– В битве ты возьмешь под начало конных лучников. А пока что отправь разведчиков в земли паннонов, чтобы узнать как можно больше о положении вещей. Чем раньше мы узнаем правду, тем лучше успеем подготовиться.

Через три дня в Старые Дубы начали прибывать первые отряды воинов. На пятый день собралось больше шести тысяч. К счастью, было тепло, потому что сначала войску пришлось ночевать под открытым небом. Браэфар приказал привезти древесину для сооружения временных домиков. Конн встретился с главами кланов и провел с ними совещания. На шестой день приехали последние из разведчиков. Страхи Маккуса подтвердились. Горный Князь заключил соглашение с королем варов, Шардом, и их войска выступили к границам земель риганте.

Настала полночь, а Конн все еще совещался с командирами отрядов, и на этот раз к ним присоединился Руатайн. Большой Человек говорил немного, все больше слушал. Конн осмотрел местность вокруг Старых Дубов и решил встретить противника в шести милях от города.

– Там есть узкий проход между двумя холмами, и если мы столкнемся с ними там, они потеряют преимущество в силе, – сказал он.

Разведчики сообщали, что объединенная армия составляет чуть меньше восемнадцати тысяч, почти вдвое больше, чем риганте на тот момент. Конн обернулся к Маккусу:

– Когда они смогут оказаться там?

– Завтра, если будут идти всю ночь, и на рассвете следующего дня, если отдохнут.

– А сколько у нас сейчас воинов?

– Чуть меньше девяти тысяч, но их приходит все больше и больше. Завтра будет десять, а может быть, и одиннадцать.

– А почему мы не можем засесть здесь и защищаться? – спросил Браэфар. – Разве не для того Длинный Князь выстроил крепость? – Он явно нервничал.

Ему ответил Руатайн:

– Да, мы могли бы засесть здесь, но тогда вары осадят крепость и примутся грабить окрестные поселения. Все маленькие деревушки исчезнут с лица земли. Хуже того, все воины, собравшиеся здесь, оставили дома жен и детей. Они не захотят сидеть в крепости, подвергая своих любимых опасности. Конн прав. Врага надо встретить лицом к лицу, и исход войны решится в одной большой битве.

– Ага, большой битве, – резко сказал Браэфар. – Битве, в которой противника будет вдвое больше, чем нас.

– С этим мы ничего не можем поделать, – проговорил Конн. – Наши воины будут сражаться за родину. Это придаст им отваги и сил. Кроме того, у нас есть Железные Волки. Противник ничего о них не знает, и это даст нам некоторое преимущество.

– А что мы должны делать? – спросил Фиаллах.

– Вы должны удерживать холмы, чтобы противник был вынужден пойти по долине. Там буду стоять я. Горный Князь увидит меня, и ненависть заставит его атаковать меня главными силами. А ты, Фиаллах, будешь ждать на восточном холме, пока я не дам тебе знак. Тогда ты атакуешь правый фланг. Не углубляйтесь в ряды противника, наносите удар, отходите, снова наносите и так далее. Маккус с отрядом обойдет врага сзади, и конные лучники атакуют с тыла. А в нужный момент, когда ряды противника дрогнут, я поведу атаку и убью князя и Шарда.

– Если, конечно, все пойдет по плану, – вставил Браэфар.

– Да, в таком случае, – негромко проговорил Конн. – Выступаем завтра. Ты останешься здесь, Крыло. Многие приедут позже. Собери их и отправляйся нам на помощь, как только сможешь.

Совещание окончилось, и народ начал расходиться. Руатайн остался, чтобы поговорить с Коннаваром. Юноша чувствовал, что у отца что-то есть на уме, но он не хочет об этом говорить. Вместо этого Большой Человек сменил тему.

– Ты думаешь, мудро оставлять Крыло с арьергардом?

– Он не понадобится на поле битвы. Ты же видел его. От него так и разит страхом.

– Да, видел. Однако арьергард может решить исход битвы. Я понимаю, что рискую, но не могу позволить себе оставить Гованнана. Он мне нужен.

– Я могу остаться.

– Ты, Большой Человек, и пропустишь битву?

– Думаю, это будет мудро.

– Я подумаю об этом. С тобой все хорошо, отец? Кажется, тебя что-то тревожит.

– Да ладно, я силен, как бык, парень. Не бойся за меня. Правда, я устал и, пожалуй, отправлюсь в постель. Мирия наверняка еще не спит и потребует полный отчет о совете.

– Я удивился, что ты не оставил ее в Трех Ручьях.

– Оставил ее? Ты серьезно считаешь, что она бы согласилась на это, теперь, когда вы с Браном отправляетесь на войну? Клянусь всеми богами, я скорее встретился бы с армией варов, чем велел ей оставаться дома.

Руатайн обнял сына и отправился в свою комнату.

Конн поднялся и вышел на улицу, прошел мимо двух рычащих собак, подъедавших остатки пищи на рынке, и поднялся на укрепления. Некоторое время он смотрел на север, любовался тысячами костров, горящих в лагере его огромной армии. На сердце его было тяжело. Он всю жизнь хотел защитить свой народ, а в итоге навлек на него такую беду. Его ненависть и месть разожгли пожар войны, из-за него Горный Князь и Шард заключили союз. И завтра или послезавтра сотни, а может быть, и тысячи людей заплатят за это своими жизнями.

Дул холодный ветер, и молодой князь поплотнее запахнулся в плащ и принялся спускаться с укреплений. Из Длинного Зала вышла женщина в платье, закутанная в теплый платок. Мирия увидела сына и помахала ему. Он увидел в ее руках какой-то сверток, и догадался, что это еда для него. Коннавар нежно улыбнулся. Она всегда будет видеть в нем ребенка, сколько лет он ни проживи.

Неожиданно собака бросилась к Мирии, яростно лая. Женщина резко обернулась. Псина почуяла еду. Конн побежал, крича, в надежде напугать зверя. Собака прыгнула, пытаясь схватить сверток. Щелкнули челюсти, Мирия отпрыгнула. Псина зарычала. Это была голодная бездомная сука, которую запах еды довел до безумия. Она снова прыгнула, на этот раз желая вцепиться в плоть женщины, не дающей ей поесть. Конн подоспел и вытянул руку вперед. Челюсти сомкнулись на кожаной наручи. Молодой человек резко махнул рукой, и послышался страшный треск. Собака упала на землю в конвульсиях. Конн опустился рядом. Псина была совсем старая, и кости оказались непрочными – она сломала шею.

– С тобой все в порядке, мам? – спросил Конн, поднявшись.

Та стояла молча, и луна освещала бледное как смерть лицо.

– Ты убил ее.

– Я не хотел.

– Ты убил пса, укусившего тебя, – прошептала она. – Боги великие.

Он похолодел. Надо же нарушить собственный гейс в ночь перед битвой!.. Они постояли молча несколько минут, а потом она взяла его за руку.

– Что ты будешь делать?

– А что я могу, мам? Поведу риганте в битву.

– Нет, – прошептала она, пятясь. – Только не это! Неужели снова?..

Руатайн застонал и перевернулся на живот. В груди глухо пульсировала боль. Он с трудом сел и увидел, что один в постели. Воин собрался с силами, встал и доковылял до лежащей на спинке стула одежды. Из кармана куртки вытащил мешочек с лекарствами и насыпал щепотку семян наперстянки в стакан с водой. Перемешав содержимое как следует, залпом выпил. Через некоторое время боль отступила. Ему было непросто попросить Конна оставить его в Старых Дубах, но так было надо. Он очень любил Крыло, однако не верил, что тот поторопится привести подкрепления. Браэфар никогда не будет спешить на битву. Руатайн выпил еще воды. Лекарство отличалось мерзостным и горьким вкусом.

В день, когда он отправился в Старые Дубы, к нему подошла Ворна. Они прогулялись вокруг ограды кузницы Наннкумала.

– Ты ведь ничего ей не сказал, Большой Человек?

– Нет.

– Послушай меня, Руатайн. Если ты будешь сражаться, то умрешь в этой битве. Сердце подведет. И если ты не можешь сказать жене правду, скажи хотя бы сыну.

– Скажу. И останусь с женщинами и детьми. – Он постарался не злиться, но было тяжело. Грудь неожиданно заныла.

Ворна положила на нее руку, и его отпустило.

– К тебе вернулась сила.

– Да, но чтобы вылечить тебя, ее недостаточно. Ты помнишь свой гейс?

– Конечно. Удивительная чепуха. Должно быть, колдунья напилась. Не будь щитом короля. В нем нет никакого смысла.

– Смысл всегда есть, Ру. Ведьме является видение – своего рода картинка. А она формулирует ее. Ты прицепился к слову «король», но это может означать просто правителя, тана или князя. Коннавар правит риганте. Скажи мне, Мирия знает твой гейс?

– Нет, только Конна. А со времени смерти Вараконна не желает ничего слышать о предсказаниях. Они ее пугают.

– Скажи ей, Руатайн, если можешь, – вздохнула Ворна, – но, как бы то ни было, подумай о жене и детях, когда приедешь в Старые Дубы. Они тебя любят. Ты разобьешь им сердца, если умрешь. И мой маленький Бануин тебя обожает. Подумай и об этом, хорошенько подумай. Не позволь гордости украсть у тебя несколько лет жизни. В мире слишком мало хороших людей. Оставайся с нами подольше.

Его тронули слова колдуньи.

– Я не буду сражаться, Ворна. И расскажу обо всем Конну.

Но не рассказал. Тот и так о многом беспокоился, так что нечего его загружать заботой о здоровье отчима. Вместо этого Руатайн ухватился за случай заниматься арьергардом, чтобы вовремя отправить подкрепления на поле битвы.

За его спиной открылась дверь, и в комнату вбежала Мирия.

– Что случилось, моя хорошая? – спросил он, прижимая жену к себе.

Она рассказала ему о собаке и о нарушенном гейсе.

– Значит, ты говоришь, что псина вцепилась в наручь? – спросил он.

– Да.

– И прокусила ее?

– Нет.

– Тогда это нельзя считать укусом. Гейс не нарушен.

Мирия резко высвободилась.

– Ты сказал Вараконну, что это его конь убил ворона и гейс не нарушен, но он умер. Ох, Ру, мой сын не должен умереть. Я этого не перенесу. – Она отвернулась.

– Я поговорю с ним.

– Поговоришь? Что значит поговоришь? Ты должен сделать так, чтобы он выжил, Ру. Однажды ты пообещал, что мой муж вернется живым, и он погиб. Пусть на этот раз будет по-другому. Ты величайший воин среди риганте. Все это знают. Ты должен защитить его. Стоять рядом. Ты сделаешь это для меня?

Он заглянул в ее испуганные глаза.

– Я был юн, когда пообещал тебе спасти Вараконна. Я верил, что неуязвим и что могу защитить всех, кого люблю. Теперь я стал мудрее и старше.

– Нет! – закричала она. – Ты можешь! Нет никого сильнее тебя! Ты должен вернуть мне сына живым! О, Ру, если ты любишь меня, будь его щитом.

Страшные слова обрушились на Руатайна. На мгновение ему показалось, что он оглох. Воин видел страх в глазах жены и больше всего хотел объяснить ей, о чем она просит.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Больше жизни. Гораздо больше жизни. – Руатайн глубоко вздохнул. – Я обещаю.

В ее глазах засветилась надежда, и она обняла его.

– Ты мое счастье, моя опора и надежа. Иди к Конну, утешь его, как утешил меня. Теперь я не беспокоюсь. Я знаю, что все будет хорошо.

– Да, все будет хорошо, – негромко проговорил он, оделся и отправился в покои Конна. Его сын сидел за столом с кубком вина в руках. При звуке шагов он поднял голову.

– Она сказала тебе. – Это был не вопрос.

– Разве могло быть иначе? – усмехнулся Руатайн, сел и отобрал у Конна кубок. – Доброе вино… Как ты?

– Прекрасно, Большой Человек. Честно. Если гейс нарушен, да будет так. Я виновен в великом зле и приму наказание. Но, клянусь Таранисом, битву я не проиграю. Если я умру, то только отвратив опасность от родной земли.

Руатайн наклонился вперед и хлопнул сына по плечу.

– Ну вот, это речь не мальчика, но мужа. Я горжусь тобой, парень.