Текст книги "Сумерки героя"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Арик на свой лад был добр к ней и разрешал оставлять у себя подарки, приносимые любовниками. Через несколько лет Лалития стала, можно сказать, богата. В конце концов Арик дал ей благословение на брак со старым купцом Кандаром. Год спустя тот умер, и Лалития возликовала. Наконец-то она могла вести жизнь, о которой мечтала всегда. Состояния Кандара хватило бы на целых две жизни, да вот беда – оно оказалось дутым. Он умер по уши в долгах, и снова Лалития вынуждена была положиться на свой ум и свои прелести.

Ее второй муж оказался непокладистым и упорно не желал покидать этот мир, хотя ему было уже за семьдесят. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. От мысли отравить его Лалития отказалась – старичок был, в сущности, милый и добрый. Вместо этого она обильно приправляла его еду специями и возбуждающими желание травами, стоившими очень дорого. Когда старик наконец испустил дух, подтвердивший его смерть лекарь заметил, что никогда еще не видел более счастливого покойника

Лалития, став теперь по-настоящему богата, принялась транжирить свое состояние с непостижимой быстротой. Начала она с того, что вложила деньги в ряд торговых предприятий, из которых все провалились, затем приобрела землю, которая, как ее уверили, должна была сильно увеличиться в цене, но вместо этого обесценилась. Однажды ее портной прислал уведомление, что она ни единой тряпочки не получит, пока не оплатит все счета. И Лалития с изумлением обнаружила, что платить ей нечем.

Она обратилась к Арику и снова предложила ему свои услуги

Теперь, в тридцать три, она имела недурной доход, красивый дом в Карлисе и любовника, такого богатого, что он мог бы, пожалуй, купить весь Кайдор, не став от этого беднее.

Откинувшись на атласную подушку, Лалития смотрела на высокого, атлетически сложенного человека, стоящего у окна.

– Я уже поблагодарила тебя за подвеску, Серый Человек? – спросила она.

– Кажется, да. И весьма красноречиво. Так почему же ты не хочешь прийти ко мне на праздник?

– Я неважно себя чувствую последние дни. Мне нужно отдохнуть

– Мне показалось, что сейчас ты была в полном здравии, – сухо заметил мужчина.

– Это потому, что ты такой великолепный любовник. Где ты этому научился?

Он, не отвечая, посмотрел в окно. Комплименты скатывались с него, как вода с грифельной крыши.

– Ты любишь меня? – спросила она – Хоть чуточку?

– Обожаю.

– Тогда почему ты ничего не рассказываешь о себе? Ты ходишь ко мне уже два года, а я даже твоего настоящего имени не знаю.

Он перевел взгляд своих темных глаз на нее.

– Как и я твоего. Пустяки все это. Мне нужно идти.

– Будь осторожен, – сказала она вдруг, сама себе удивившись.

– О чем ты?

– В городе поговаривают... у тебя есть враги, – сконфузилась она.

– Купец Ванис, например? Да. Я знаю.

– Он способен... подослать к тебе убийц.

– Вполне способен. Ты уверена, что не хочешь прийти?

Она кивнула. Он вышел не прощаясь, как всегда, и дверь закрылась за ним.

«Дура, дура, дура!» – обругала себя Лалития. Арик и Ванис говорили об убийстве при ней. Если его кредитор умрет, Ванис сумеет спастись от разорения. Арик предупреждал ее, чтобы она молчала. «Этот вечер всем надолго запомнится, – сказал он. – Разбогатевшего мужика убьют в его же собственном дворце».

Перспектива лишиться богатых подарков поначалу вызвала у Лалитии раздражение. Впрочем, за два года она поняла, что брачного предложения от Серого Человека не дождется. Притом он начал посещать другую куртизанку в южной части города, и Лалития предвидела, что скоро он перестанет бывать у нее. Но мысль о его предстоящей смерти не шла у нее из головы.

Арик всегда был добр к ней, но если бы ей вздумалось его выдать, он не колеблясь приказал бы ее убить. И все-таки она чуть не проболталась, чуть не рассказала Серому Человеку о том, что его ждет.

– Я не люблю его, – сказала она вслух. Она никогда никого не любила. С чего же ей тогда захотелось его спасти? Отчасти, наверное, потому, что он никогда не считал ее своей собственностью. Он платил ей за удовольствие, не проявлял жестокости и пренебрежения, не судил ее, не старался подчинить себе. Не лез ей в душу, не совался с советами.

Она встала с постели и нагишом подошла к окну, где он только что стоял. Глядя, как он выезжает за ворота на своем мышастом мерине, она ощутила тяжелую грусть.

Арик назвал его разбогатевшим мужиком, но в нем нет ничего от простолюдина. От него веет властью и целеустремленностью. В нем чувствуется нечто стихийное, непобедимое.

– Не думаю, что им удастся убить тебя, Серый Человек, – с внезапной улыбкой прошептала Лалития.

Эти слова и сопутствующий им подъем духа удивили ее – а ведь она думала, что жизнь ее уже ничем удивить не может.

Кива еще не бывала прежде в обществе знатных господ, хотя в детстве ей довелось видеть нарядные экипажи, где сидели дамы в шелках и атласе. Теперь она стояла у западной стены Большого Зала с серебряным подносом, на котором лежали воздушные пирожки с сыром и пряным мясом. Всего слуг было сорок, а гостей – двести человек.

Никогда Кива не видела такого количества шелков и драгоценностей. При свете сотни ламп сверкали браслеты. Серьги, шитые серебром и жемчугом наряды – даже на туфлях искрились рубины, изумруды и бриллианты.

Рядом остановились молодой дворянин и дама. Дворянин в коротком плаще с собольей опушкой и красном камзоле с золотой вышивкой взял с подноса пирожок.

– Они превосходны – попробуйте, душенька.

– Я попробую вас, – прощебетала дама, шурша белым атласным платьем.

Он с улыбкой зажал кусочек между зубами, а она засмеялась и взяла пирожок, прижавшись губами к его губам. Кива поняла, что она для них все равно что невидима. Это было странное чувство. Дама и господин отошли, так и не взглянув на нее. Другие гости тоже проходили мимо не глядя, хотя порой брали у нее пирожки. Когда поднос опустел, Кива пробралась вдоль стены и спустилась по короткой лесенке в кухню.

Норда наполняла кубки вином.

– А когда же Серый Человек появится? – спросила Кива.

– Позже.

– Но ведь это его гости.

– Он уже там. Ты разве не заметила, как они все ручейком струятся в малый зал?

Кива заметила, но не поняла, что это значит. У двери в малый зал стоял молодой сержант Эмрин. И она решила не смотреть на него – незачем давать лишний повод к ухаживаниям.

– Большинство дворян и купцов, которые здесь собрались, хотят получить что-то от Рыцаря, – пояснила Норда – Поэтому первые три часа он сидит в Ореховой гостиной и принимает их. С ним Омри, который записывает просьбы.

– Сколько же народу обращается к нему с просьбами! Должно быть, его здесь очень любят.

Норда заливисто засмеялась:

– Дурочка. – Она взяла свой поднос и пошла к лестнице. Видя, что другие девушки тоже улыбаются, Кива смутилась. Набрав пирожков, она вернулась в зал.

Теперь там играли двадцать музыкантов, и танцоры под быстрый, живой мотив кружили по блестящему полу. Через широкие двери, открытые на террасу, в зал вливался свежий морской бриз.

Танцы продолжались целый час, и у Кивы устали руки держать поднос. Спрос на пирожки поубавился. Норда, пробравшись к ней по стенке, сказала:

– Пора идти за прохладительным.

Кива последовала за ней вниз.

– Почему ты назвала меня дурочкой? – спросила она, пока Норда разливала вино по хрустальным бокалам.

– Они не любят его. Наоборот, ненавидят.

– Но за что, если он выполняет их просьбы?

– За это самое. Ты так плохо знаешь знатных господ?

– Как видно, да.

Норда оставила ненадолго свое занятие.

– Он чужестранец, к тому же невероятно богат. Они ему завидуют, а зависть всегда порождает ненависть. Они все равно будут питать к нему злобу, что бы он ни делал. В прошлом году, когда на востоке случился неурожай, Рыцарь отправил туда двести тонн зерна для раздачи голодающим. Доброе, казалось бы, дело?

– Конечно.

– Между тем это помешало купцам и дворянам взвинтить цены на зерно и лишило их прибыли. Думаешь, они ему спасибо за это сказали? Ты скоро узнаешь, Кива, что господа – люди совсем другой породы. – Улыбка Норды угасла, взгляд сделался холодным и злым. – Гори хоть кто из них огнем, я б на него не помочилась.

– Я никого из них не знаю.

– Твое счастье. – Голос Норды смягчился. – От них таким, как мы, одно горе. Ладно, пошли обратно.

Кива вернулась в зал с напитками и принялась расхаживать среди гостей. Музыканты прервали игру, чтобы освежиться, господа весело болтали и смеялись. Серого Человека по-прежнему не было видно, зато Кива узнала одного из вельмож: Арика из Дома Килрайт. В роскошном шелковом камзоле в черную и серую полоску, с серебряным позументом, он стоял у дверей на террасу и разговаривал с той самой молодой женщиной, которая взяла пирожок изо рта своего кавалера. Они смеялись: Арик что-то шептал ей на ухо. Кива находила его красивым мужчиной – стройный, изящный, с тонкими чертами лица, – хотя нос у него, по ее мнению, был немного длинноват. Он выглядел моложе, чем ей запомнилось. В прошлом году, когда он проезжал через их деревню, у него в волосах виднелась проседь – теперь проседь исчезла, и лицо как будто разгладилось. Должно быть, покрасился, решила Кива, и раздобрел немного. Это ему идет.

Чуть позади Арика стоял чернобородый человек, высокий и плечистый, с глубоко посаженными глазами, в длинном, до пят, кафтане из густо-синего бархата, расшитого серебром. В одной руке у него был длинный посох с выгнутым серебряным наконечником, другой он держал за руку белокурого мальчика лет восьми. Кива приблизилась к ним. Чернобородый вышел из тени, и она почувствовала на себе его взгляд. Это ее ошеломило – она уже привыкла быть невидимой. Большие темные глаза уставились на нее из-под тяжелых век.

– Вина, ваша милость? – спросила она.

Он кивнул. Окладистая черная борода делала его широкое лицо еще шире. Выпустив руку мальчика, господин взял с подноса кубок с красным вином.

– Предпочитаю белое, – тихо промолвил он, улыбнулся Киве и поднял кубок. Вино тут же начало менять цвет – сначала оно стало ярко-алым, потом густо-розовым и наконец сделалось как вода. Кива захлопала глазами, а бородач с усмешкой пригубил вино и сказал: – Превосходно.

Кива перевела взгляд на мальчика. Тот застенчиво улыбнулся, глядя на нее ярко-голубыми глазами.

– Принести что-нибудь для вашего сына? – спросила она у бородача.

Он с улыбкой взъерошил мальчику волосы.

– Это мой племянник и паж. Очень хорошо, принеси.

– У нас есть напитки из яблок, груш и персиков, – сказала Кива мальчику. – Что юноше угодно?

Ребенок молча смотрел на бородача.

– Он очень застенчив, – сказал тот, – но я знаю, что он любит грушевый сок. Давай я подержу твой поднос, пока ты за ним сходишь.

Поднос выплыл из рук Кивы, повис в воздухе и опустился на столик у стены. Кива восторженно захлопала в ладоши, а мальчик улыбнулся.

– Полно, мой друг, – сказал князь Арик. – Приберегите свои таланты для тех, кто их лучше оценит.

Кива быстро спустилась вниз, налила в кубок охлажденный грушевый сок и подала мальчику. Он принял напиток с благодарной улыбкой.

Князь Арик взял бородача под руку и вывел его на середину зала. С террасы дохнул бриз. Кива, у которой платье уже липло к потному телу, вздохнула с облегчением. Ночь была теплая, а горящие лампы и толкотня создавали в зале невыносимую духоту.

Двое слуг по приказанию князя Арика притащили стол. Князь вспрыгнул на него и поднял руку.

– Друзья мои, к концу бала я приготовил для вас небольшое развлечение. Прошу вас оказать радушный прием Элдикару Манушану, прибывшему недавно из нашего родного Ангостина. – С этими словами Арик спрыгнул вниз, а бородач, опершись на его руку, взобрался на стол. Дамы и кавалеры вежливо зааплодировали. Элдикар Манушан постоял немного, оглядывая собравшихся.

– Не кажется ли почтеннейшей публике, что здесь душновато? – сказал он наконец. – Я боюсь, что прекрасные дамы натрудят себе запястья, так усердно они работают веерами. Для начала мы немного охладим воздух. – Сложив свой посох к ногам, он стиснул руки, вскинул их вверх и развел в стороны. Киве показалось, что из его ладоней заструился белый туман.

Элдикар сделал руками кругообразное движение, и туман поплыл в зал. Колдун направил его к кучке обмахивающихся веерами дам. Туман повис над ними, и они запищали от восторга. Туман разделился надвое – одно облачко осталось на месте, другое поплыло дальше. Остановившись, оно снова разделилось – при этом ни одно первоначальное облако не уменьшилось в объеме

Люди, оказавшиеся под облаками, рукоплескали, другие, до кого очередь еще не дошла, были заинтригованы. Один из белых шариков направился в сторону Кивы, и она ощутила прохладу, как будто на нее повеяло зимним холодком. Желанная свежесть наполнила ее восторгом. Скоро белые шарики разлетелись по всему залу, в помещении резко похолодало.

Все разговоры стихли. Элдикар Манушан опустил руки и сказал:

– А теперь начнем представление. Но прежде всего, друзья мои, позвольте поблагодарить вас за ваше радушие. Приятно видеть так много красоты и утонченности столь далеко от дома. – Он поклонился публике, в ответ раздались бурные рукоплескания. – Я хочу также поблагодарить князя Арика, который любезно и великодушно оказал мне свое гостеприимство на время моего пребывания в Кайдоре. – Новые аплодисменты. – Итак, развлечемся немного. То, что вы увидите, – всего лишь образы. Они не видят вас и ничего не могут вам сделать, поэтому прошу вас: не тревожьтесь. Особенно когда увидите среди гостей огромного черного медведя. – И Элдикар внезапно указал на западную стену.

Громадная фигура, возникшая там, издала душераздирающий рев. Те, кто оказался рядом, с визгом попятились прочь. Медведь, постояв на задних лапах, опустился на четвереньки и вдруг рассыпался на дюжину кусков, каждый из которых превратился в черного кролика. В зале поднялся смех – особенно громко смеялись те, кто только что перепугался. Элдикар хлопнул в ладоши, и кролики, превратившись в черных дроздов, вылетели на террасу.

В зале между тем появился лев. От него шарахались, но уже без прежнего страха. Лев приседал на задние лапы, махал передними в воздухе и грозно рычал, а потом стал бегать по залу. Молодая женщина дотронулась до него, и ее рука прошла сквозь зверя. Лев обернулся и навис над ней. Она вскрикнула, но зверь уже рассыпался, превратившись в стаю голубей.

Публика требовала новых чудес, но Элдикар ограничился поклоном.

– Я обещал князю Арику приберечь свои лучшие, так сказать, фокусы для герцогского пира, который состоится в Зимнем Дворце через восемь дней. Сегодня я счел своим долгом раздразнить ваш аппетит. Благодарю за аплодисменты. – Он снова поклонился, и на этот раз рукоплескания перешли в овацию.

Маг слез со стола, подхватил свой посох и вернулся к Киве и мальчику. Взяв кубок с вином, Элдикар спросил девушку:

– Понравилось тебе представление?

– Да, сударь. Жаль, что меня не будет на пиру у герцога. Как зовут вашего пажа?

– Берик. Он хороший мальчик, спасибо, что отнеслась к нему с такой добротой. – Маг взял руку Кивы и поцеловал ее.

В этот миг в дальнем конце зала возникло оживление. Появился Серый Человек в темном камзоле, темных панталонах и сапогах. Дамы сразу окружили его с улыбками и реверансами. Кланяясь и обмениваясь любезностями, он пробирался через зал.

Киву поразила легкость и уверенность, с которой он приветствовал своих гостей. Он выделялся среди них простотой своего наряда. Ни пряжек, ни колец, ни золотого и серебряного шитья – и тем не менее сразу видно, кто хозяин этого дворца. Другие мужчины рядом с ним казались пестрыми, как павлины.

Переходя от кружка к кружку, он продвигался туда, где стояла со своим подносом Кива. Князь Арик и Элдикар Манушан вышли вперед, чтобы поздороваться с ним.

– Сожалею, что пропустил ваше представление, – сказал Серый Человек, обращаясь к магу.

– Прошу прощения, мой господин – с поклоном ответил тот. – Я совершил оплошность, начав без вас. Впрочем, у герцога вы увидите нечто куда более любопытное.

Музыка заиграла снова, танцоры закружились по залу. К хозяину дома подошли еще несколько человек. Кива больше не слышала, о чем они говорят, но хорошо видела его лицо. Он слушал внимательно, но смотрел при этом куда-то вдаль, и Киве казалось, что этот праздник ему не в радость.

Ее внимание привлек молодой дворянин, потихоньку пробирающийся к Серому Человеку. В нем чувствовалось напряжение, его лоб блестел от пота, несмотря на клубы тумана, все еще висевшие в воздухе. От ближнего к Киве кружка отделился второй человек и тоже направился к хозяину дома. Киве сделалось не по себе.

Серый Человек беседовал с дамой в красном платье. Первый гость подошел к нему сзади, в руке у него что-то блеснуло. Не успела Кива крикнуть, Серый Человек повернулся на каблуках и отразил левой рукой удар ножа, а выпрямленными пальцами правой ударил злоумышленника в горло. Тот поперхнулся и упал на колени. Нож с длинным лезвием звякнул об пол. Второй убийца бросился на Серого Человека с занесенным ножом, но столкнулся с дамой в красном платье, поспешно отступавшей прочь. Он отшвырнул ее, и дама растянулась на полу. Музыка оборвалась, танцбры застыли, во все глаза глядя на происходящее. Эмрин оставил свой пост и бросился к убийце, но Серый Человек махнул рукой, остановив его. Убийца стоял неподвижно, наставив нож на несостоявшуюся жертву.

– Итак, – произнес Серый Человек, – намерен ли ты отработать плату, которую получил?

– Я делаю это во имя чести Дома Килрайт! – крикнул молодой человек и ринулся вперед.

Серый Человек, отступив на шаг в сторону, отклонил руку с ножом и подставил противнику ногу. Тот грохнулся о каменный пол и сильно ушибся, но привстал на колени. Серый Человек ногой выбил у него нож. Дворянин встал и побежал к террасе.

– Пусть уходит, – сказал Серый Человек Эмрину и еще двум подоспевшим стражникам, опускаясь на колени у неподвижного тела первого убийцы. В миг смерти тот обмочил свои дорогие серые панталоны. Открытые глаза невидяще смотрели в лепной потолок. – Уберите тело, – приказал хозяин бала Эмрину и вышел вон.

– Необыкновенный человек, – заметил Элдикар Манушан. Кива, опомнившись немного, взглянула на маленького Берика. Он широко раскрытыми глазами смотрел на мертвеца.

– Все хорошо. – Кива, присев, обняла мальчика за хрупкие плечи. – Опасности больше нет.

– Что с ним? – дрожащим голосом спросил Берик. – Он так тихо лежит.

– О нем позаботятся, а тебе, пожалуй, лучше уйти отсюда.

– Я уведу его, – сказал Элдикар. – Еще раз спасибо тебе. – Маг взял мальчика за руку, и они ушли.

Музыканты, не зная, как быть, снова начали играть, но никто не двинулся с места, и музыка смолкла. Гости мало-помалу стали расходиться.

Вскоре зал опустел. Кива и другие слуги, убрав посуду, вернулись с ведрами и тряпками. Когда они закончили уборку, не осталось и воспоминания о том, что здесь недавно танцевали и пировали двести человек.

За мытьем посуды на кухне Кива слушала, как другие девушки обсуждают покушение на хозяина. Оказалось, что оба молодых человека были племянниками купца Ваниса, но слуги понятия не имели, зачем им вздумалось убивать Рыцаря. Девушки восхищались тем, что Рыцарю посчастливилось убить злодея с одного удара.

На рассвете Кива добралась наконец до своей комнаты. Она устала, но события этой ночи не шли у нее из ума, и она еще немного посидела на балконе, глядя, как заря золотит воды залива.

Как он узнал, что ему грозит опасность? За громом музыки он никак не мог услышать, что тот человек подкрадывается к нему. Но его рука отвела удар в тот самый миг, когда он обернулся. Он действовал плавно, неторопливо. Снова вообразив себе эту сцену, Кива содрогнулась. Смертельный удар, нанесенный молодому человеку, не был счастливой случайностью, как думали другие служанки. Хорошо нацеленный и хладнокровный, он говорил о долгом опыте. Кто же ты такой, Серый Человек?

Выйдя из зала, Нездешний зашагал по коридору второго этажа, ведущему в южную башню. За первым поворотом он отодвинул бархатную портьеру и нажал на стену. Панель с легким треском отворилась. Войдя, он задвинул за собой дверь и оказался почти в полной темноте. Не колеблясь, он стал спускаться по невидимым ступенькам. Он был сердит и не пытался подавить свой гнев. Обоих юношей, напавших на него, он знал и пару раз разговаривал с ними, когда они были со своим дядей, купцом Ванисом. Умом они не блистали, но и особой глупостью не славились. Обычные молодые дворянчики, перед которыми открывалась полная возможностей жизнь.

Теперь один из них лежит в темном чулане и ждет, когда кто-нибудь заберет его труп, чтобы зарыть в землю на поживу червям. Тень же его будет блуждать в Пустоте, напуганная и одинокая. Второй прячется где-то в ночи, обдумывая следующий шаг и не понимая, как близка его смерть.

Спускаясь, Нездешний считал ступени. В скале их было пробито сто четырнадцать, и на сотой он увидел внизу на стене слабый лунный блик.

Он обошел преграду, закрывавшую нижний вход, и вышел наружу. Небо было ясное, ночь – теплая. Он посмотрел на окна и террасу Большого Зала высоко над собой. Люди еще виднелись там, но скоро они уйдут.

Уйдет и он.

Завтра он увидится с Мадзе Чау и откроет ему свои планы. Старик будет в ужасе, подумал Нездешний, и эта мысль ненадолго взбодрила его. Мадзе Чау относился к тем немногим, кто пользовался у него и доверием, и симпатией. Купец прибыл перед самым приемом. Нездешний послал Омри показать Мадзе Чау комнаты и извиниться за то, что хозяин его не встретил. Омри вернулся взбудораженный и раздраженный.

«Комнаты понравились ему?» – спросил Нездешний. – «Он сказал, что „сойдут“. И велел своему слуге пройти по ним в белой перчатке, пробуя, нет ли где пыли». – «В этом весь Мадзе Чау», – засмеялся Нездешний. – «Мне это смешным не кажется, господин. По правде сказать, меня это крайне раздражает. Другие слуги сняли с кровати атласные простыни и стали осматривать их на предмет клопов, а третьи принялись мыть и окуривать спальню. Ваш друг все это время сидел на балконе, не удостаивая меня даже словом, и передавал указания через капитана своей охраны. Вы говорили, что Мадзе Чау владеет нашим языком в совершенстве, но я не имел случая в этом убедиться. Вопиющая неучтивость. Жаль, что вас не было там, господин, – быть может, он вел бы себя более подобающим образом» – «Я сам себя постоянно спрашиваю об этом», – улыбнулся Нездешний. – «Не сомневаюсь, господин, но все же это, с вашего позволения, не ответ». – «Настоящий ответ сбил бы тебя с толку еще больше, дружище. Скажем так, наверняка я знаю о Мадзе Чау только одну вещь – что зовут его не Мадзе Чау. Он сам себя выдумал. Я догадываюсь, что он происходит из низших слоев чиадзииского общества и, поднимаясь наверх, на каждой ступени переделывал себя заново». – «Выходит, он мошенник?» – «Нет, ничего подобного. Мадзе – живое произведение искусства. Он преобразовал то, что считал существом низшего порядка, в безупречного чиадзииского вельможу. Думаю, он даже вспоминать себе не позволяет о своем происхождении».

По освещенной луной тропе Нездешний прошел к своему жилищу. На краю обрыва он остановился и посмотрел на темное море. Луна, отражаясь в воде, дробилась и трепетала на легких волнах. Нездешний стоял под овевающим лицо бризом и думал, что в отличие от Мадзе не сумел переделать себя столь успешно.

Глядя на две луны – ту, что сияла в небе, и ту, что дробилась в волнах, – он вспомнил вопрос, который задал ему провидец: «Когда ты закрываешь глаза и думаешь о своем сыне, что ты видишь?» – «Я смотрю сверху на его мертвое лицо. Он лежит на лугу, и весенние цветы колышутся вокруг его головы». – «Не знать тебе счастья, пока ты не взглянешь на его лицо снизу», – сказал в ответ старец.

Нездешний тогда не понял этих слов, не понимал и теперь. Мальчик убит и похоронен. Никогда больше Нездешний не сможет взглянуть на его лицо. Разве что провидец говорил о встрече где-то там, в раю, выше звезд.

Нездешний, вздохнув, снова зашагал по тропе. Впереди тянулся ряд террас, обсаженных цветами и душистым кустарником. Он замедлил шаг, остановился и сказал устало.

– Выходи, мальчуган.

Белокурый юноша вышел из-за кустов. В руке он держал короткий меч с золоченой рукоятью, легкий клинок, надеваемый на торжественных церемониях.

– Итак, смерть брата ничему тебя не научила? – спросил Нездешний.

– Ты убил его?

– Убил, – холодно подтвердил Нездешний. – Я сломал ему гортань, и он, обмочившись, испустил дух на полу. Вот тебе вся правда о нем. Он умер – а чего ради?

– Ради чести. Он защищал честь нашего рода.

– Где твои мозги? – гаркнул Нездешний. – Я ссудил твоему дяде деньги, а когда он не смог заплатить, ссудил еще больше. Он давал мне обещания и не сдержал их. Кто же из нас бесчестен? А теперь твой брат умер, спасая жирного борова Ваниса от разорения, которого тот при своей глупости все равно не избежит. – Нездешний подошел к юноше поближе. – Я не хочу убивать еще и тебя, мальчик. В последнюю нашу встречу ты говорил, что заключил помолвку с девушкой, в которую влюблен. Говорил о любви и маленьком имении на побережье. Подумай как следует. Если ты сейчас уйдешь, я не дам хода этому делу. Если останешься, то умрешь, ибо второго шанса я своим врагам не даю.

Он посмотрел молодому человеку в глаза и увидел там, помимо страха, гордость.

– Да, я люблю Сенжу, – ответил юноша. – Но имение, о котором я говорил, принадлежит... принадлежало... дяде. Без него мне нечего ей предложить.

– Я отдам его тебе в качестве свадебного подарка, – сказал Нездешний, зная, что все напрасно.

В глазах молодого дворянина сверкнул гнев.

– Я происхожу из Дома Килрайт и не нуждаюсь в твоей жалости, мужлан!

Он метнулся вперед, взмахнув мечом. Нездешний левой рукой поддел его запястье, отбив удар, а правой заломил руку с мечом назад. Юноша закричал. Хрустнула кость, меч выпал у него из руки. Нездешний наклонился и поднял клинок, отшвырнув противника прочь. Тот упал, а когда приподнялся на колени, почувствовал у горла острие собственного меча.

– Не убивай меня, – взмолился он.

Нездешний, глядя в испуганные голубые глаза, ощутил великую печаль.

– Поздно, – сказал он со вздохом, и клинок вонзился в яремную жилу. Кровь хлынула наружу, юноша повалился на спину, судорожно дергая ногами. Нездешний выронил меч, преодолел еще несколько ступеней и пришел к своему флигелю.

Там, сидя, скрестив ноги, на земле, поджидал его другой человек в бледно-сером долгополом кафтане. Длинный чиадзийский меч в ножнах лежал у него на коленях. Человек был маленький, узкоплечий, с тонким лицом. Когда Нездешний подошел, он поднял глаза.

– Ты суров, – сказал он.

– Так говорят, – холодно ответил Нездешний. – Чего тебе надобно?

Чиадзе встал и заткнул меч за черный кушак.

– Мадзе Чау скоро вернется домой, я же хочу остаться в Кайдоре. Он сказал, что тебе может пригодиться раджни, но теперь я вижу, что это не так.

– Зачем ты хочешь остаться? Разве для тебя в Чиадзе недостаточно работы?

– Здесь есть тайна, которую я должен разгадать.

– Оставайся сколько тебе будет угодно, – пожал плечами Нездешний. – Если ты приехал с Мадзе Чау, жилье тебе уже дали, но работы для воина у меня нет.

– Ты очень любезен, Серый Человек. – Раджни вздохнул. – Но я должен признаться тебе, что у меня есть... обуза.

В этот миг на тропинке позади них кто-то вскрикнул от страха и удивления. Нездешний обернулся и увидел бегущего к нему коренастого бородатого чиадзе с длинным кривым мечом, в грубо скроенном волчьем кожухе.

– Там мертвец! – пискляво прокричал он. – На дорожке, с перерезанным горлом. – Он обвел взглядом окружающую растительность. – Убийцы могут прятаться где угодно. Надо войти в дом и позвать стражу.

– Вот это и есть моя обуза – Ю-ю Лиань, – сказал раджни.

– Мы вместе сражались с демонами, – ввернул Ю-ю.

– С демонами? – повторил Нездешний.

– Это часть тайны, о которой я говорил, – кивнул раджни.

– Входите. – Нездешний прошел мимо них и открыл дверь в свое жилище.

Немного погодя они разместились у камина, при свете огня и ламп. Ю-ю сидел на ковре, Нездешний и раджни заняли единственные в комнате два стула.

– Владелец дворца мог бы предложить тебе комнаты получше, – сказал Нездешнему Ю-ю. – Я прошелся по дворцу – сплошь золото, серебро, шелк и бархат. Поскупился, должно быть, – богатей все такие.

– Это и есть владелец дворца, – сообщил раджни по-чиадзийски.

Ю-ю с ухмылкой оглядел голые стены.

– А я властелин мира.

– Вы упомянули о демонах, – сказал Нездешний.

Раджни вкратце, ничего не приукрашивая, рассказал ему о тумане и о странных существах, таившихся в его глубине. Нездешний слушал очень внимательно.

– Про лапу, про лапу расскажи! – напомнил Ю-ю.

– Я отсек одному из чудовищ лапу или, скорее, руку с бледной, серовато-белой кожей. На солнце она начала дымиться и через несколько мгновений исчезла бесследно.

– В Кайдоре я о таких созданиях не слыхал ни разу, – сказал Нездешний, – и о том, чтобы они нападали на кого-нибудь, тоже. О мечах, излучающих свет, я где-то читал – не помню где, но эта книга находится в северной библиотеке. Завтра поищу ее. – Он посмотрел в темные глаза раджни. – Как зовут тебя, воин?

– Кисуму.

– Я слышал о тебе. Здесь ты желанный гость.

Кисуму молча поклонился.

– Я видел недавно такой туман, о котором ты рассказываешь. И почувствовал, что в нем таится зло. Мы еще поговорим об этом, когда я разыщу в библиотеке ту самую книгу.

Кисуму встал. Ю-ю, тоже поднявшись с ковра, дернул его за полу.

– А как же убийцы?

– Убитый сам был убийцей.

– А-а.

Кисуму вздохнул и еще раз поклонился Нездешнему.

– Я пошлю твоих стражников убрать труп. Нездешний кивнул и ушел в заднюю комнату.