Текст книги "Черная Луна"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

И тогда ей почему-то припомнилась ночь, когда она залучила на свое ложе стражника по имени Горл. В тот день Карис и ее наемники перехватили большой караван. Было это в шестидесяти милях к югу от Хлобана – Карис тогда служила Беллису. Именно там вокруг лагеря росли вязы, а Горла она выбрала потому, что ей понравились его роскошная рыжая борода и ласковые, с поволокой глаза. Карис заметно повеселела – теперь, когда она все вспомнила, можно снова позабыть о существовании Горла.

«Надеюсь, ты найдешь себе хорошего мужчину», – сказала мать в ту ночь, когда Карис решилась на побег из отчего дома. Ее отец, мертвецки пьяный, валялся на полу перед очагом.

«Бежим со мной!»– умоляла Карис измученную, раньше времени поседевшую женщину.

«Куда я подамся? Кому я такая нужна?»

«Так позволь мне прикончить его, пока он не проснулся. Оттащим тело подальше в лес и закопаем».

«Не говори так! Он… он когда-то был хорошим человеком. Правда. Не думай обо мне, родная. Уходи. Ты легко найдешь себе работу в Прентуисе – ты славная, красивая девочка. Ты найдешь себе хорошего мужчину».

И Карис ушла из дому, ни разу не оглянувшись назад. Найти хорошего мужчину? У нее были десятки, сотни мужчин. Одни ласкали ее нежно, шепча любовные слова, другие были грубы, как животные. Ни с кем из них Карис не собиралась связывать свою жизнь. Ни одного из них она не полюбила – ей хватило ума не сделать эту ошибку. Она всегда избегала мужчин, которые могли затронуть ее сердце. Одним из таких мужчин был Сарино.

Другим – Тарантио.

– Тебя я никогда не забуду, – вслух сказала Карис.

Когда она впервые увидела Тарантио, он купался в озере среди двух десятков других солдат. Позади был долгий и утомительный марш по пыльному бездорожью, и, когда отряд стал лагерем у озера, солдаты без долгих раздумий сбросили с себя доспехи и одежду и кинулись в воду. Они плескались и брызгались друг на друга водой, как расшалившиеся дети.

Карис спешилась и, усевшись на берегу, смотрела, как купаются и дурачатся ее солдаты. И только один из них, стройный юноша, не принял участия в общем веселье. Отплыв подальше от других солдат, он выбрался на берег и, нарвав горстями лимонной мяты, принялся растирать ею тело. Его лицо и руки покрывал золотистый загар, но торс и ноги оставались бледными. Он был худощав и мускулист, и черная поросль волос на груди сужалась вниз, к бедрам, словно указующая стрела.

«Ты будешь моим», – решила Карис. Она окликнула юношу, и он подошел ближе.

«Как тебя звать, солдат?»

«Тарантио».

«Капитан рассказывал мне о тебе». У него были темно-синие глаза и густые, курчавые, коротко остриженные волосы. «Он сказал, что ты отважный и свирепый воин и что с тысячей таких, как ты, он мог бы завоевать весь мир».

Юноша усмехнулся и, повернувшись к ней спиной, прыгнул в воду. От его усмешки сердце Карис сладко сжалось – и в этот миг она поняла, что никогда не возьмет его на свое ложе.

Варейн вскинулся, застриг ушами, чутко раздувая ноздри, – и это вернуло Карис к реальности. Она огляделась – ни души. Карис, однако, привыкла доверять Варейну. Свернув направо, она проехала между деревьев и оказалась на гребне холма, откуда как на ладони открывалась зеленая долина. Вдалеке по ней скакали к холмам четыре всадника. Их преследовали десятка полтора солдат в огромных белых шлемах. Карис вгляделась пристальней, приставив ладонь к глазам.

Ниже того места, где она стояла, в овраге затаились другие солдаты. Они были ближе, и теперь Карис разглядела, что ошиблась – это не шлемы, а головы, гладкие, безволосые, белые черепа. Солдаты были вооружены зазубренными мечами, и четверо беглецов, сами того не ведая, скакали прямо на них.

Карис подняла лук, натянула тетиву и наложила стрелу. А затем направила Варейна вниз по склону.

Заслышав топот копыт, воины, сидевшие в засаде, вскинулись. Стрела Карис вонзилась одному из них в шею, и в тот же миг Варейн вымахнул из оврага и галопом поскакал навстречу четверым всадникам.

– Засада! – крикнула им Карис, указав на холмы. – За мной!

Развернув коня, она поскакала по склону вверх. Беглецы повернули за ней, не без труда одолевая долгий крутой подъем.

Погоня обогнула склон, направляясь наперерез беглецам. В голове у Карис вдруг вспыхнул нестерпимый жар, и она ощутила страх. То же, видно, почувствовали и кони, потому что Варейн оступился и едва не упал. Правда, он тут же выпрямился, но замедлил бег и весь дрожал от ужаса.

«Колдовство!»– поняла Карис. И, ударив мышастого пятками по бокам, громко крикнула:

– Вперед, мой славный!

При звуке ее голоса Варейн напряг мускулы и ринулся вперед. Трое вражеских всадников уже преградили путь беглецам, и их гигантские кони неслись прямо на людей.

Варейн перешел в галоп. Карис направила его прямо на врага, который скакал впереди. Подгонять мышастого не требовалось: хотя вражеские кони были крупней и сильней Варейна, он был обучен бою и слишком горд, чтобы отступить. Все ускоряя бег, он ринулся на врага и на полном скаку ударил могучим плечом чужого гигантского коня. Тот заржал от боли и ужаса и рухнул наземь, погребая под собой всадника. Варейн проскочил в эту брешь и вылетел на открытую местность; его примеру последовали кони других беглецов.

Оглянувшись, Карис увидела, как из оврага карабкаются сидевшие в засаде солдаты. У одного из них все еще торчала из шеи стрела. На бегу солдат легко, без усилий выдернул ее и отшвырнул прочь.

Потом Карис перемахнула через гребень холма, и вражеские всадники исчезли из виду. Оставив позади погоню, беглецы еще около часа скакали к юго-западу. На вершине высокого холма Карис осадила коня и оглянулась. Отсюда было видно далеко – погоня безнадежно отстала. Нагнувшись к шее Варейна, Карис погладила его снежно-белую гриву.

– Я горжусь тобой! – прошептала она.

К ней подъехал мужчина средних лет в доспехах кордуинского копейщика.

– Спасибо, Карис, – просто сказал он. – Одним богам ведомо, что стало бы с нами, если б не появилась ты.

Карис помнила этого человека по тем дням, когда служила у герцога. Хороший офицер – разумный, осторожный и в то же время храбрый.

– Кто они такие, Кэпел? – спросила она.

– Дароты, – ответил Кэпел. – Боюсь, что прежнему миру пришел конец.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ардлин стоял на балконе, отрешенно уставившись на север. Он больше не дрожал, но когти страха все так же цепко стискивали его сердце. Сон был яркий, живой, пестрый – цвета крови, гнева и ненависти. Ардлину снилось, что он парит над равниной, глядя на то, как горстка солдат безуспешно пытается отбиться от окруживших их даротов. Там был толстый офицер, который упал с коня и бросился было наутек. Дароты поймали его и содрали одежду, а затем развели костер. То, что произошло дальше, едва не вывернуло желудок Ардлина наизнанку. Он проснулся, обливаясь холодным потом.

Вначале Ардлин испытал громадное облегчение – так это был сон! Всего лишь сон, порожденный скорей всего увлечением Ардлина историей древних рас. Но потом ему стало не по себе – тревога все росла. Ардлин был колдуном-целителем, умел творить заклинания и составлять целебные снадобья. Сверх того, он обладал особенным, мистическим чутьем. Сверхчутьем, как сказали бы эльдеры.

Ардлин пытался забыть об ужасном сне, но тот снова и снова навязчиво всплывал в его памяти.

В конце концов, когда время уже приближалось к полудню, он сел на полу своего кабинета и вошел в состояние Разделения. Дух Ардлина вознесся над телом и полетел над зелеными холмами и равнинами на север, к горам, которые окружали пустыню. Ардлин не пытался сознательно направлять этот полет – его вели воспоминания о недавнем сне.

Среди холмов на краю пустыни он отыскал кострище и человеческие останки. Голова толстого офицера лежала под кустом, мертвые глаза невидяще уставились в небо, по кровавым ошметкам шеи ползали мухи.

Дух Ардлина бежал назад, в надежное убежище тела.

Дароты вернулись.

Вот уже тридцать лет Ардлин собирал древние рукописи и магические предметы. Много, очень много чудесных часов провел он за изучением своей сокровищницы. Более всего восхищали его олторы. Никто из ныне живущих людей не знал, как было устроено их общество, что представляла собой их культура. Старинные рукописи говорили только о том, что олторы были добрыми и мирными существами, высокими, хрупкими, золотокожими, что все они обладали необычайным музыкальным даром. Рассказывали, что олторы могли волшебной силой своих арф выращивать удивительные урожаи. В одной из древних книг было написано, что именно магия олторов случайно открыла врата в два иных мира – в умирающий мир даротов и в мир эльдеров.

Ардлин хорошо помнил эту историю. Олторы с радостью приветствовали новые расы и долго держали врата открытыми, дабы пропустить в свой мир огромное количество да-ротов. Собственный мир даротов превратился в безлюдную пустыню, и они были обречены на вымирание.

Олторы отдали во владение даротам обширные земли на севере, дабы те могли растить там злаки и скот и переправлять пищу в свой родной мир. Однако поток даротов через врата увеличивался, и все они требовали новых земель. Будучи от природы добрыми и доверчивыми, олторы охотно исполняли их требования.

Прошли во врата и несколько сотен эльдеров; они выстроили свой город в южных горах, близ моря.

С годами дароты множились, а земля, которую они занимали, постепенно приходила в упадок. Леса безжалостно вырубались, обнажая землю, и жаркие летние ветры хозяйничали вовсю, иссушая траву и выдувая верхний, плодородный слой почвы. Пастбища, нещадно объеденные скотом, скудели и гибли. Наконец дароты перегородили плотинами три большие реки, и в землях олторов воцарилась засуха.

Они отправили послов к даротам, настаивая, чтобы те обращались с землей более рачительно и бережно. В ответ дароты потребовали себе новых плодородных земель. Олторы отказали им наотрез. И погибли.

Могучие и безжалостные даротские воины осадили города олторов и полностью их уничтожили. Ардлину помнилась леденящая душу строчка из Книги Погибели: «Непобедимые и почти что неуязвимые, дароты не могли быть убиты ни мечом, ни стрелой».

И вот сейчас он стоял на балконе своего дома, ломая голову над тем, как же ему избегнуть грядущей катастрофы. Большинство людей, которые знали Ардлина, считали его богачом – когда-то он и вправду был состоятельным человеком. Его искусство оплачивалось столь щедро, что Ардлин выстроил себе этот самый дом и содержал трех любовниц. Увы, но деньги тратились и на другое его увлечение – игру в кости. Ардлин не ведал большего наслаждения, чем сделать солидную ставку и с волнением следить, как прыгают по резному столу костяшки, и увидеть, когда они наконец замрут, зеленые глаза леопарда и посох Владыки. Пьянящий этот миг Ардлин ценил выше самых изысканных вин и наркотических снадобий, выше самых жарких объятий его искусных любовниц.

Увы, глаза и посох являлись после броска Ардлина чересчур редко. А он, распалясь, все больше повышал ставки.

Теперь ему уже нечего было поставить на кон, и вместо богатства у него остались одни долги.

Стоя на балконе, Ардлин провел холеной узкой ладонью по редеющим волосам и тяжело вздохнул. А, да на кой ему сейчас сдалось богатство? Все, что теперь ему нужно, – добрый конь, кое-какие припасы в дорогу и несколько золотых, чтобы оплатить путешествие по морю из Лоретели на какой-нибудь из крупных населенных островов.

В книгах говорилось, что дароты, эти непобедимые гиганты, опасаются водных преград. Быть может, на острове, посреди моря, он, Ардлин, окажется в безопасности. Во всяком случае, там ему будет безопасней, чем здесь, в этом обреченном городе.

Беда только в том, что у него нет ни коня, ни денег, чтобы купить коня. В огромном доме не осталось ни одной мало-мальски ценной вещи, а многочисленным друзьям, которыми Ардлин обзавелся за время своей жизни в Кордуине, уже давным-давно надоело давать ему в долг. Никто в городе не одолжит ему и медного гроша.

Сколько же времени понадобится армии даротов, чтобы подойти к стенам Кордуина? Два дня? Пять? Десять? Ардлин опять задрожал – страх охватил его с новой силой. В прежние дни он пошел бы в кладовую, где хранились целебные травы, и пожевал лист лорассия. Это бы его успокоило. Но теперь лорассия в кладовой не осталось, а у Ардлина нет денег, чтобы купить новый запас.

Уйдя с балкона, Ардлин спустился в кухню и налил в большой кувшин воды. Затем он наполнил водой кубок и залпом выпил. Увы, от этого ему только сильней захотелось есть… а еды в доме не было.

Раздался громкий стук – и Ардлин даже подпрыгнул от неожиданности. Стучали в парадную дверь. На цыпочках он прокрался к потайному окошку и, бесшумно отодвинув заслонку, выглянул наружу.

Перед домом стояли двое. Один – стройный и гибкий, с темными, коротко остриженными волосами, в черном кожаном жилете, темных штанах и высоких сапогах. Рядом с ним переминался тощий белобрысый юнец, на плече у него висел лук. Это не кредиторы… но, может быть, их наняли, чтобы выбить из Ардлина деньги? Темноволосый уж точно подходит для такой цели – поджарый, мускулистый, настоящий воин. С другой стороны, им, быть может, нужны услуги целителя, а значит, они заплатят ему звонкой монетой. Ардлин прикусил тонкую нижнюю губу. Что же делать?

– Да никого там нет, – услышал он голос белобрысого юнца. – Может, зайдем потом? Да и не хочу я, чтобы кто-то ковырялся в моем глазу. Может, мне и так полегчает.

Ардлин рысью помчался в прихожую, но у порога остановился, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, пригладил ладонью встрепанные седые волосы. И распахнул дверь.

– Добрый день, друзья мои, – торжественно и звучно промолвил он. – Чем могу вам служить?

У темноволосого юноши глаза были синие, глубокие, точно предвечернее небо.

– У моего друга поврежден глаз. Нам рекомендовали обратиться к тебе.

– В самом деле? И кто же?

– Вент.

– Обаятельнейший человек! Что ж, друзья мои, входите. Хотя нынче у меня день отдыха, я все же приму вас – в знак уважения к высокородному Венту.

Ардлин провел клиентов в свой кабинет и усадил Бруна в низком кресле у окна. Из шкатулки красного дерева он вынул толстую голубоватую линзу и, держа ее над правым глазом Бруна, осмотрел его.

– Глаз был поврежден вследствие удара по голове, верно? – наконец спросил он.

– Ага, – простодушно подтвердил Брун. – Дубинкой.

– Скажи-ка мне, испытываешь ли ты в этом глазу приступы острой пульсирующей боли?

– По утрам, – признался Брун. – Но это быстро проходит.

Ардлин упрятал линзу в шкатулку и сел на дубовую, покрытую искусной резьбой скамью.

– Повреждение весьма опасно, – сказал он. – Я не могу остановить этот процесс. Очень скоро ты совсем ослепнешь на этот глаз.

– Так ведь у меня останется другой, правда? – со слабой надеждой пробормотал Брун.

– Правда, – кивнул Ардлин.

– И что же, ничего нельзя сделать? – спросил темноволосый юноша.

– С этим глазом – ничего. Я бы мог… – Ардлин сделал паузу для вящего эффекта. – Но нет, боюсь, это обойдется слишком дорого.

– Ты о чем? – спросил темноволосый. Сердце Ардлина радостно екнуло.

– Я обладаю неким, весьма могущественным предметом. Это глаз, волшебный глаз. Я мог бы заменить им поврежденный глаз. Однако вещь эта весьма древняя и необычайно ценная.

Юноша встал и подошел вплотную к Ардлину. В свете, лившемся из окна, колдуну почудилось, что его темно-синие глаза стали серыми и холодными, как лед.

– Меня зовут… Тарантио, – медленно проговорил он. – Ты слыхал это имя?

– Увы, нет. – Ардлин поглядел в его глаза – и внутренне поежился от страха.

– Подобно Венту, я мечник.

– У каждого свое ремесло, – пожал плечами Ардлин.

– Назови свою цену, колдун, и мы поторгуемся.

– Сто золотых. Тарантио покачал головой.

– Я так не думаю. Десять. Ардлин выдавил смешок.

– Чушь!

– Тогда мы дольше не будем тебя беспокоить. Пошли, Брун.

Они уже дошли до двери, и тут Ардлин не вытерпел.

– Друзья, друзья мои! – воззвал он. – Разве так годится? Вернитесь и сядьте. Давайте потолкуем.

В глубине души он уже знал, что проиграл. Однако десять золотых помогут ему добраться до острова… а это стоит и десяти сотен.

– Будет больно? – опасливо спросил Брун.

– Нисколько, – заверил его Ардлин.

– Сколько времени это займет? – спросил Тарантио. – Я сегодня еще должен встретиться с Вентом.

– Процесс займет около двух часов. Деньги при тебе?

– Да. Я заплачу тебе, когда увижу результат.

– Что, не доверяешь? – хмыкнул Ардлин. – Отлично, можешь подождать здесь. Ну, молодой человек, ступайте за мной.

– А ты уверен, что не будет больно? – уточнил Брун, вставая.

– Уверен.

Ардлин отвел юнца в заднюю комнату и велел ему лечь на узкой кровати у окна. Брун повиновался. Колдун легко коснулся пальцем его лба, и Брун тотчас крепко заснул.

Тогда Ардлин отошел к стене и, сдвинув потайную панель, извлек на свет небольшой кошель. Развязав шнурки, он вытряхнул на ладонь содержимое кошеля – серебряное кольцо, медную ладанку, золотистый локон, обвитый серебряной проволокой, и круглый кусочек кроваво-красного коралла. Все эти предметы имели для Ардлина огромную, не измеряемую деньгами ценность. Кольцо помогало ему творить Пять Заклятий Авеи, ладанка хранила от болезней, которыми страдали его клиенты, локон усиливал способности к прозрению, а тем самым и проникновению в суть многих болезней. Однако жемчужиной этой коллекции был олторский коралл. Его сила сращивала разорванные мышцы, заживляла переломы и глубокие раны. Когда коралл только попал в руки Ардлина, он был размером с человеческую голову, однако сокращался всякий раз, когда его применяли – и теперь был не больше речной гальки.

Ардлин знал, что исцеление поврежденного глаза ненамного уменьшит коралл – повреждение коснулось лишь крохотной доли глазного нерва. Держа коралл над правым глазом спящего Бруна, Ардлин привычно сосредоточился – и ощутил, как коралл в его руке теплеет. Подняв веко, он вынул круглую увеличительную линзу и осмотрел глаз. Совершенно здоров, заключил Ардлин. Однако же он сулился вставить на место простого глаза волшебный, а стало быть, понадобится совсем небольшое заклятьице, дабы изменить цвет радужной оболочки глаза. Зеленый вполне подойдет, решил Ардлин. Вновь держа коралл над глазом Бруна, он начал произносить одно из Пяти Заклятий Авеи – Заклятие Изменения. Ардлин был уже близко к концу, когда услышал за стеной шаги и скрип приоткрывающейся двери. В панике он поспешно, почти шепотом договорил слова заклятия. Коралл обжег его руку почти нестерпимым жаром.

У Ардлина отвисла челюсть. Разжав пальцы, он уставился на порозовевшую ладонь.

Коралл исчез.

Но это же невозможно! В камне оставалось еще довольно силы, чтобы исцелить два, а то и три десятка больных. Как могло истощить его такое простенькое преображение? Ардлин слышал голос Тарантио, но был так потрясен, что не понимал ни слова. Мечник терпеливо повторил вопрос:

– Ты исцелил его, колдун?

– Что? Ах да. Конечно. – Ардлин поднял веко Бруна. Правый глаз юнца сиял золотистым светом, зрачка вовсе не было видно. Ардлин изумился не на шутку, но и вздохнул с облегчением. Как же он совершил такую ошибку? И будет ли юноша видеть? На лбу колдуна выступил крупный пот.

– Что это ты так взволновался?

– Взволновался?! Ты только что стал свидетелем того, как закончилась моя карьера целителя. У меня был волшебный камень, но теперь он исчез, его сила иссякла. И все это за десять золотых! – Ардлин горько рассмеялся и покачал головой. – Один человек как-то заплатил мне тысячу, чтобы исцелить покалеченную руку. И это потребовало куда меньше магической силы, чем глаз твоего друга…

Ардлин тяжело вздохнул и смолк, глядя, как Тарантио отсчитывает монеты и кладет в его протянутую ладонь.

– Скажи-ка, мечник, – проговорил он, – отчего ты был так уверен, что я соглашусь на такую жалкую плату?

– Оглянись вокруг, колдун, – ответил Тарантио. – Этот огромный дом совершенно пуст. На коврах остались вмятины в тех местах, где когда-то стояла мебель. Ты бедней последнего нищего, а потому тебе несподручно торговаться.

– Печально, но так, – признал Ардлин. – Однако не жестоко ли в такие времена пользоваться несчастьем ближнего? Работа, которую сделал я для твоего друга, стоит куда больше десяти золотых монет. У него теперь глаз орла.

– Что ж, может, и так, – согласился Тарантио. – Но таковы были условия нашей сделки. И я не намерен их изменять.

Лицо Ардлина, и без того худое, уныло вытянулось.

– Тарантио, мне позарез нужно уехать из города. Этих денег хватит, чтобы оплатить место на корабле, выходящем из Лоретели – но мне не на что купить коня, чтобы добраться туда. Умоляю тебя – сжалься! Это вопрос жизни и смерти.

В эту минуту Брун проснулся и, моргая, сел.

– Я все вижу! – восторженно завопил он. – Даже лучше, чем прежде! Ух ты! – Бросившись к окну, он уставился на деревья. – Я могу сосчитать на них все листочки!

– Это хорошо, – сказал Тарантио. – Очень хорошо. Он повернулся к колдуну и с минуту стоял молча. Затем лицо его смягчилось, и он улыбнулся.

– Ступай к купцу по имени Ландер. Скажи ему, что это я тебя послал. Пускай даст тебе денег на доброго коня и припасы в дорогу.

– Спасибо тебе, – смиренно проговорил Ардлин. – И позволь мне в знак благодарности дать тебе совет. Беги, Тарантио! Беги из этого города. Он обречен.

– Армии Ромарка не станут осаждать Кордуин, – пожал плечами Тарантио. – Это слишком дорогое удовольствие.

– Мечник, я говорю не о мелких человеческих сварах! Дароты вернулись. ***

Карис, Кэпела и мальчика по имени Горан провели в личные покои герцога. Правитель Кордуина с того времени, когда Карис видела его в последний раз, сильно постарел. Его редкая, коротко подстриженная бородка была обильно сбрызнута сединой, однако черные, под тяжелыми веками глаза оставались все так же трезвы, настороженны и разумны. Покуда Кэпел докладывал о случившемся, герцог сидел в кресле с высокой спинкой, сложив на коленях хрупкие руки, и молчал. Затем он обратил свой зоркий хищный взгляд на Карис.

– Ты все это видела? – спросил он.

– Я не видела, как напали на его людей, не видела, как взошла черная луна. Зато я видела даротов. Государь, Кэпел говорит правду.

– Ас чего это ты вдруг оказалась в моих землях, Карис? Разве ты не служишь Сарино? – Герцог едва ли не выплюнул это имя.

– Служила, государь. – Карис рассказала об опытах Сарино с Жемчужиной и о явлении призрачного эльдера. – Он предостерег Сарино, что на волю может вырваться великое зло. Сарино не стал его слушать. Думаю, государь, что это великое зло и есть дароты.

Повернувшись к слуге, застывшему около герцогского кресла, герцог велел созвать совет. Слуга опрометью выбежал из комнаты.

– Всю свою жизнь, – сказал герцог, – я изучал историю. Историю и легенды. И частенько гадал, где кончается первое и начинается второе. И вот теперь благодаря безумному честолюбию Ромарка я это наконец узнаю.

Поднявшись с кресла, он подошел к книжным шкафам, которые стояли вдоль всей стены, и снял с полки толстый, переплетенный в кожу том.

– Ступайте со мной в Зал Совета, – сказал он. И с книгой под мышкой направился к двери, но там остановился и выжидательно замер. На миг, казалось, государь Кордуина растерялся. Карис спрятала улыбку, мысленно гадая о том, когда в последний раз герцогу приходилось самому открывать дверь. Затем она обогнала герцога и распахнула перед ним дверь. Герцог уверенным шагом вышел в коридор и повел их в недра дворца. В Зале Совета стоял большой прямоугольный стол, а вокруг него – кресла для тридцати советников. Герцог сел во главе стола, раскрыл книгу и углубился в чтение, водя пальцем по строчкам. Карис, Кэпел и мальчик Горан безмолвно стояли рядом с ним.

Скоро появились первые советники, но они не стали беспокоить герцога, а просто молча сели на свои места. Постепенно зал заполнился. Последним явился мечник Вент, герцогский боец. В модной тунике из тонкой кожи, расшитой серебром, он был все так же неотразим, как помнилось Карис. Правда, в их предыдущую встречу у него не были выбриты волосы над ушами, а в левом ухе не красовалась пара серебряных сережек – ну да модные веяния у аристократов своенравней, чем весенняя погода. Увидев Карис, Вент широко улыбнулся ей и отвесил изысканный поклон.

– Всегда рад тебя видеть, госпожа моя, – проговорил он. Герцог поднял голову от книги.

– Ты опоздал, Вент.

– Прошу прощения, государь. Я как раз направлялся на поединок, но прибыл сюда так быстро, как только смог.

– Я не люблю, когда ты дерешься с кем-то не по моему приказу, – промолвил герцог. – Впрочем, это пустяки. Надеюсь, человек, которого ты убил, не был моим другом?

– По счастью, нет, государь. И поединок еще не состоялся. Твой слуга отыскал меня, когда я шел к его дому. Я, конечно, послал ему свои извинения в том, что наша встреча откладывается.

– Что ж, садись, – сказал герцог. – Думаю, ты скоро узнаешь, что ваш поединок отложен на более чем неопределенный срок. – Он окинул взглядом своих советников. – Все вы должны внимательно выслушать то, что вам сейчас расскажут. Поймите, что это не дурная шутка. От того, какие решения мы примем сегодня, зависят наши жизни. Боюсь только, что проживем мы еще не слишком долго. – Повернув голову, он взглянул на Горана. – Говори первым, мальчик. Расскажи им все так, как рассказывал мне.

Изрядно оробевший в таком высоком обществе, Горан заговорил быстро, путаясь и глотая слова. Карис остановила его.

– Помедленней, паренек. Начни с самого начала. Итак, ты пас овец и вдруг увидел…

Горан сделал глубокий вдох и уже внятно изложил свой рассказ. Затем к советникам обратился Кэпел, рассказав им о том, что случилось с его капитаном и большинством солдат.

Напоследок заговорила Карис, описав деяния Сарино и повторив слова призрачного эльдера.

Когда она смолкла, воцарилось молчание. Нарушил его Вент.

– Я ничего не знаю о даротах, – сказал он, – но если они смертны, значит, я могу их убить.

– Не будь так самоуверен, – возразила Карис. – Когда мой конь спрыгнул в овраг, я пустила стрелу в горло одного из даротов. Стреляла я наудачу, но попала в цель. Но моя стрела не только не убила дарота – он сам выбрался из оврага, выдернул стрелу из горла и отбросил прочь. Эти дароты настоящие великаны, крепкие и сильные.

– Карис совершенно права, – отозвался герцог. – Дарота нельзя убить ни мечом, ни стрелой. Именно так повествуется вот в этой древней книге. В бою дароты – совершенные убийцы, нечувствительные к боли, и сила их неописуема. Многие истории, рассказанные здесь, по сути своей легенды – однако в любой легенде заключено зерно правды. Согласно этой книге, было… или есть?., семь даротских городов. В каждом городе живет около двадцати тысяч даротов. Пять городов слишком далеко от нас, что бы сейчас беспокоиться на их счет, шестой – в двух месяцах конного пути от Кордуина. Остается последний, седьмой город; названия у него нет, но мы назовем его, скажем… Дарот-Первый. Предположим, что в этом городе живут двадцать тысяч даротов. Какую армию они могут выставить против нас? И что мы должны сделать, чтобы выстоять против них? – Темные глаза герцога обвели зорким взглядом собравшихся. – Выскажитесь вначале, что вы думаете об услышанном.

Советники говорили один за другим, задавая вопросы Кэпелу, Горану и Карис. Женщина-воин видела их насквозь: они блуждали в темноте, охваченные смятением. Прождав с час, она шагнула к герцогу.

– Можно мне высказаться, государь? – с поклоном проговорила она. – У меня есть предложение.

– С радостью его выслушаю, – ответил герцог.

– Мы ничего не можем придумать, пока не узнаем намерения самих даротов, а для этого нужно отправить к ним посольство. Я предлагаю отобрать нескольких людей, которые поедут на север и встретятся с вожаками даротов.

– Да ведь мы даже не знаем их языка! – возразил Вент. – А по тому, как они напали на Кэпела и его солдат, совершенно ясно, что они не склонны к переговорам.

– Даже если и так, – сказала Карис, – иного выхода у нас нет. – Мы должны знать, сколько их, как они сражаются, чем вооружены. Есть ли у даротов осадные машины? Если нет – при всей своей силе они не одолеют стен Кордуина. Знаем мы язык даротов или нет – дело десятое. Мы должны узнать как можно больше о них самих – иначе нам конец.

– А ты, Карис, возьмешься возглавить этот отряд? – спросил герцог.

– Возьмусь, государь. За тысячу серебряков. Вент от души расхохотался.

– Ох, Карис!.. Наемница есть наемница!

Альбрек, герцог Кордуина, вошел в свои покои и сел на изукрашенный вышивкой диван. Один из слуг опустился перед ним на колени и стянул с герцога ботфорты, другой принес ему хрустальный кубок с охлажденным яблочным соком. Альбрек пригубил сок и передал кубок слуге.

– Ванна готова, мой господин, – сказал слуга.

– Превосходно. Что, моя жена у себя?

– Нет, мой господин, она ужинает у госпожи Перии. Она велела приготовить свою карету к наступлению сумерек.

Альбрек встал. Слуги сняли с него одежду и перстни, и он, нагой, прошел через задние комнаты в мыльню и по ступенькам спустился в загодя наполненную ванну. Слуги сновали вокруг с ведрами, то и дело прибавляя в ванну горячей ароматной воды, но герцог не замечал их присутствия, целиком погруженный в собственные мысли.

Война за Жемчужину была дорогостоящей глупостью, которой Альбрек изо всех сил пытался избежать. Однако непомерное честолюбие Сарино не оставило ему иного выхода, и армия Кордуина оказалась втянутой во всеобщую свару. И вот теперь, когда войско герцога изрядно поредело, а припасы истощились, он вдруг оказался лицом к лицу с новым, неведомым, но грозным врагом.

– Закройте глаза, мой господин, я вымою вам голову, – попросил слуга. Альбрек подчинился и на миг испытал бездумное наслаждение, когда на макушку ему полилась горячая вода. Проворные пальцы слуги умело намыливали его волосы, попутно разминая кожу на голове.

Все старинные предания повествовали об ужасах, творимых даротами, об их жестокости и безграничной злобе. И ни в одной легенде о даротах не было ни слова об искусстве либо любви. Неужели возможно, чтобы этих черт была лишена целая раса? Альбрек сомневался в этом – и сомнение порождало в нем крохотную искорку надежды. Быть может, войны все же можно избежать? Быть может, древние легенды попросту преувеличили опасность?

Слуга отжал его мокрые волосы, затем просушил их нагретым заранее полотенцем. Альбрек вышел из ванны и надел белый, до щиколоток халат. Затем он вернулся к себе и сел у огня.

Даже если легенды что-то преувеличили – правда пробивалась сквозь их многословие, словно жгучее пламя сквозь пепел. Олторы – целая раса! – были стерты с лица земли, их города обращены в прах. Никто теперь не знал наверняка, как выглядели олторы, какими они были. Они спасли даротов – ив благодарность дароты уничтожили их. В подобных поступках нелегко отыскать для себя тень надежды.