Текст книги "Смертельное сафари"

Автор книги: Дэвид Дучи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

15

Я приехал в международный аэропорт в девять вечера, до прилета Ганса Мюллера оставался еще целый час. В зале отлета толпились пассажиры и провожающие – главным образом делегаты и журналисты, разъезжающиеся после конференции ЮНКТАД. Зато в зале прилета практически не было ни души. Очевидно, в этот час никаких рейсов не ожидалось.

Я отправился прямехонько в бар "Ямбо" и заказал пиво. Репродукторы объявили вылет рейса 488 компании "Пан-Америкен": Киншаса – Дуала – Лагос – Нью-Йорк. Какого-то мистера Джонсона торопили пройти к выходу на посадку. Я надеялся, что Янос не опоздает к прибытию рейса "Люфтганзы", иначе как я разыщу среди пассажиров Ганса Мюллера?

Тут мне пришло в голову взглянуть на табло. Оставив недопитый стакан с пивом на стойке, я прошел на середину зала. Нынче в Найроби должны были прибыть всего четыре самолета, и лишь один из них до полуночи – самолет из Джидды, столицы Саудовской Аравии.

В международном аэропорту Найроби конторы всех авиакомпаний находятся в зале вылета. Представительство "Люфтганзы" помещается в секторе № 2. Чтобы навести справки, мне придется пересечь огромную стоянку для автомашин. Расплатившись за пиво, я неохотно отправился туда. Вечер был холодный, на небе ярко мерцали звезды, над взлетной полосой только что взошла луна.

Сектор № 2 был забит пассажирами. Служащие и носильщики багажа сбивались с ног. Я протиснулся сквозь толпу к двери служебного помещения и постучал. Громкий голос пригласил меня зайти.

За столом, заваленным бумагами, сидел управляющий. Он поднял на меня голубые глаза и спросил нетерпеливо:

– Да?

Я задал свой вопрос, и он покачал головой:

– Мы сегодня уже наших самолетов не ждем.

– Так что же, этот рейс отложен по техническим причинам?

– Такого рейса нет в расписании.

Я уставился на него, он на меня. Потом он пожал плечами, хотел даже улыбнуться, но оказалось, что на это у него просто не осталось сил – слишком устал...

– Да как же, есть рейс, – сказал я неуверенно.

Он изобразил неподдельное изумление.

– В самом деле?

– Номер триста девяносто один, – сообщил я ему.

– Такого рейса не существует, – ответил он. – Уж я-то знаю, можете мне поверить.

Я по-прежнему пялил на него глаза. Голова работала плохо.

– Вы уверены? – переспросил я.

Он в отчаянии всплеснул руками.

– Уверен ли я? – Его задел мой вопрос. – Я здесь уже полгода, и ни разу ни один самолет "Люфтганзы" не прилетал сюда в ночное время. Их рейсы все утренние – с восьми пятнадцати.

Голова моя заработала чуть быстрее.

– Может быть, чартер?

– Сегодня у "Люфтганзы" нет чартера.

– А у других компаний?

– Этого я знать не могу. Обратитесь в справочную аэропорта.

Я покачал головой.

– Ганс Мюллер прибывает триста девяносто первым рейсом "Люфтганзы".

Тут управляющий затряс головой, провел пятерней по волосам.

– Говорят же вам, сэр, такого рейса в нашем расписании нет. Попытайте счастья утром. Ваш друг мог ошибиться.

– Спасибо, – буркнул я и пошел к двери.

Продираясь сквозь толпу пассажиров, я услышал, как репродукторы выкликают мое имя: меня ожидали у справочного бюро. Я еще энергичнее заработал локтями.

Янос поджидал меня у окошка справочной с коренастым бледнолицым мужчиной в очках с металлической оправой.

– Познакомьтесь, это Ганс Мюллер, – представил его Янос.

Мы пожали друг другу руки. Ладонь у Мюллера была твердой и грубой, взгляд отсутствующий, хотя он и улыбался, и говорил, что очень рад нашей встрече.

– Ганс прилетел раньше, чем должен был, – объяснил мне Янос, – другим рейсом.

Я не стал задавать вопросов: все равно правды не скажут.

– Извините, что доставил столько хлопот, – добавил Ганс, хотя по всему было видно, что ему на меня плевать.

– Ничего, – ответил я. – Фон Шелленберг мне за это платит.

Последовала неловкая пауза, затем Янос, кашлянув, сказал:

– Ну что ж, господа, поедем?

Мы отправились к машине, оставленной в дальнем неосвещенном углу парковочной площадки. Это была серая "тойота" с двумя дверцами. Янос сначала отпер ту, что для пассажира, потом обошел машину и сел за баранку. Я полез назад, и тут словно разрывная пуля угодила мне в затылок, я окунулся во мрак.

Когда я очнулся, машина неслась куда-то в кромешной тьме. Я валялся, как куль, на заднем сиденье, отчаянно болела голова. Густая липкая кровь сползла с затылка за воротник и вниз по спине. Я различил голоса.

– Его пушка у тебя? – спросил один.

– Ага, – отозвался второй.

Я попытался сесть. При этом острая боль пронзила меня, и я громко застонал.

– Очухался вроде, – сказал тот, что сидел рядом со мной.

– Не имеет значения.

Машина съехала с асфальта и задребезжала по проселку, запахло пылью. Я старался понять, за что они едва не прикончили меня, но дальше слова "почему" дело не шло.

Через несколько минут машина остановилась, распахнулись дверцы, и меня выволокли наружу. Мы были в лесу на пустынной заброшенной дороге. Ганс Мюллер прислонил меня к капоту. Голова шла кругом. Обогнув машину, ко мне приближался Янос. Вот и конец, подумал я.

Я хоть и ждал чего-то в этом роде, но к такой силы удару не был готов. Кулак угодил мне в живот, поднял в воздух. Меня точно вывернуло наизнанку. Потом я полетел в бездну, на самое дно ночи. Пыль набилась в рот. Ударом в ребра меня перевернули на живот, следующий удар пришелся по голове и словно оторвал ее от туловища. Удары сыпались градом, и я, вероятно, потерял сознание. Когда же наконец пришел в себя, то не мог вспомнить, где я; в затуманенном сознании звучали голоса:

– Ты едва его не прибил.

– Туда ему и дорога!

Я занялся судорожным кашлем.

– Живучий, ублюдок. Помоги мне оттащить его в кусты.

Они взяли меня за руки и поволокли с проселка в заросли. Огромным усилием воли я приоткрыл глаза и увидел мерцающие звезды. Эх, жаль, не умею летать. Глаза слипались, но я снова их раскрыл. Мозг отказывался умирать!

Откуда-то издалека доносилось шарканье подошв и голоса.

– Пристрелим его, и дело с концом, – предложил один.

– Без тебя знаю! – огрызнулся другой.

– Тяжелый, скотина!

– Трупы все неподъемные.

Тишина, только шорох и шарканье – это мои ноги волочатся по земле.

– Никогда раньше не кончал черномазого.

– И у меня он первый.

Голоса отодвинулись, зазвучали еще более бесстрастно.

– Он мне не нравится.

– Сейчас что-нибудь придумаю.

Я напряг мускулы – руки, как ни странно, меня слушались.

– Что у него за пушка?

– Тридцать восьмой калибр. Он ведь раньше в полиции служил.

Итак, меня волокут на убой, убийц своих я практически не знаю, их мотивы мне неизвестны – не могу даже ничего предположить. Скорее всего, меня с кем-то перепутали, приняли за другого. Ведь я просто-напросто безмозглый наемный телохранитель!

Хорош телохранитель, такого поискать! Если выберусь живым из этой переделки, впредь не то что чужим людям – родной матери не стану верить!

Они швырнули меня на влажную от росы траву. Я увидел две нависшие тени и впервые в жизни осознал, что такое смертельный страх.

– У меня есть нож.

– Давай сюда!

– Обожаю теплую кровь, так приятно обмакнуть в нее пальцы...

Мне снова заехали ботинком в живот, от жуткой боли я, казалось, переломился пополам. Темень обступила меня, готовясь поглотить в своей пучине, и тогда моя левая рука скользнула вниз, за отворот штанины, а сам я вознес страстную молитву господу – никогда ни о чем его так не просил...

Один из бандитов склонился надо мной, нащупывая яремную вену на шее. Он никогда еще не убивал черномазого, но мне вовсе не хотелось стать первым на его счету.

Вскинув левую руку, я выстрелил. Его голова откинулась, пробитая в упор пулей двадцать второго калибра, он рухнул на меня как подкошенный. Между тем я снова выстрелил из своей "кобры" и, скинув мертвеца, кое-как поднялся на ноги.

Услышав, что второй подонок улепетывает, с грохотом ломая кусты, я, превозмогая боль, устремился за ним в погоню. И почти тотчас услышал рев автомобильного мотора.

Прислонясь к дереву, я перевел дух. Где я, что со мной, зачем этим белым понадобилось убивать меня? Я несколько раз глубоко вздохнул. Мое израненное тело била мелкая дрожь, но от свежего воздуха в голове прояснилось. Я застрелил человека! Он мертв, а мне необходима врачебная помощь. Надо любой ценой добраться до ближайшего телефона!

Вот и проселок. Я снова остановился передохнуть. Шоссе где-то неподалеку, но я не помнил, с какой стороны мы приехали, куда идти. Была не была – сверну налево! В лесу было темно и тихо. Внезапно я ощутил лютую стужу. Асфальта все не было, но в конце концов я добрался до выезда на шоссе и различил рекламный плакат пепси-колы с указателем: "Лагерь бойскаутов "Роваллан"".

У меня сразу отлегло от сердца, появилась надежда: я прекрасно знал эту местность. Свернув направо, я пошел к железнодорожной станции Кибера. Было около одиннадцати часов, и станционный поселок уже спал. Я пересек железнодорожное полотно и по территории фермы Джамхури направился в сторону Нгонг-роуд. Время было позднее, никто не попался мне навстречу, только за заборами лаяли собаки.

Бензоколонка фирмы "Аджип" на Нгонг-роуд еще не закрылась. От нее, заправившись горючим, отъехала машина. Я вошел в круг яркого света. На колонке дежурили двое молодых людей. Увидев меня, они оторопели. Я объяснил им, что подвергся нападению и хочу позвонить в полицию. Но все равно они побоялись ко мне приблизиться и лишь издали показали на телефонную кабинку. Тут только я сообразил, что все еще сжимаю в руке "кобру". Я вернул ее в потайное гнездышко в штанине.

В кармане брюк я нащупал несколько монет, вместе со мной переживших покушение. Я опустил пятьдесят центов в прорезь автомата, и мой указательный палец застыл в воздухе на полпути к диску. До сих пор я думал лишь о том, как бы добраться до телефона. Теперь необходимо решить, кому я позвоню. Если обратиться в полицию, мне совсем не просто будет объяснить им, что со мной приключилось. Меня наверняка привлекут к ответственности за нелегальное хранение оружия. Более того, ничего не стоит арестовать меня за убийство, а я не могу высиживать за решеткой, когда каждая минута дорога. Слишком много вопросов ждут ответа. Зачем, к примеру, совершенно незнакомым людям понадобилось убивать меня?

В общем, в полицию я звонить не стал, а набрал домашний номер Сэма. Трубку сняли после первого гудка.

– Да?

Я узнал голос его жены.

– Будьте добры, можно Сэма?

– Его нет дома, – ответила она сухо.

– Послушайте, – негромко сказал я. – Я знаю, час уже поздний. Извините, если потревожил, но дело срочное, мне необходимо переговорить с вашим мужем.

Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила:

– Его нет дома.

Я чертыхнулся про себя.

– Бога ради, поймите же наконец! Случай особый – меня чуть не укокошили!

Тишина, только слышно, как она дышит в трубку.

– Кто говорит?

Я назвался, и она сказала:

– Снова вы! Сэм звонил, чтобы я не ждала его к ужину. Он задерживается на службе.

Тогда я набрал служебный номер Сэма, но там никто не отвечал. Я повесил трубку и задумался, а затем – от отчаяния! – позвонил комиссару Омари. Он сам снял трубку, и впервые за все наше знакомство я обрадовался, услышав его занудливый голос.

– Я давно жду твоего звонка.

– Раньше не было ни малейшей возможности, – солгал я. Он не поверил, хотя и не сказал об этом.

– Мог бы ты ко мне приехать?

– Прямо сейчас?

– Желательно.

– Не на чем, к сожалению.

Рано или поздно все равно пришлось бы идти к нему с повинной и каяться, как напроказившему мальчишке. Видно, чему быть, того не миновать.

– Где ты находишься?

Я сообщил свои координаты, и через три минуты его служебный "мерседес" приехал за мной.

Управление полиции на Харамбе-авеню гудело как потревоженный улей. У входа меня ждал офицер. Мы поехали в лифте на самый верх. Офицер подвел меня к кабинету Омари и плотно затворил за мной дверь.

Кабинет ничуть не изменился со времени моего предыдущего визита: просторно, много воздуха, стерильная чистота. Даже намека на табачный дым нет, вообще никаких запахов. Одна стена сплошь увешана картами и плакатами с приметами разыскиваемых преступников. У другой – забитый до отказа книжный шкаф. Две оставшиеся стены представляли собой огромные зашторенные окна. Одно из них выходило на Харамбе-авеню. На большом письменном столе, стоявшем посредине, горела лампа под абажуром.

Комиссар Омари со своего места внимательно разглядывал меня. Мягкий свет настольной лампы падал на его невозмутимое лицо. Вид у меня, наверно, был аховый: одежда в клочьях, изваляна в пыли. Однако он ничего на этот счет не сказал, а предложил мне сесть.

Ступая по толстому ковру, я подошел к столу и опустился в кресло напротив Омари. Он продолжал разглядывать меня.

– Сэм мне передал, что вы хотите меня видеть, – сказал я, нарушая неловкую паузу.

Комиссар кивнул. И тут я засомневался, правильно ли сделал, обратившись к нему.

– Я собирался позвонить вам завтра, – продолжал я, – но сегодня вечером меня едва не убили. Вот я и подумал, что больше откладывать не стоит.

– Разумно, – заметил Омари. – Кто же пытался тебя убить?

– Двое белых.

Он снова кивнул, словно одобряя их намерение, а затем спросил:

– За что?

Я затряс головой и честно ответил:

– Не знаю.

С минуту он молчал, уставясь на меня.

– И у тебя нет никаких предположений?

– Нет.

Омари терпеливо вздохнул. Нам с ним уже случалось играть в эту игру. Тот, кто первым выходил из себя, терял сразу несколько очков.

– Кто эти белые? – был следующий вопрос.

– Точно не знаю.

– Точно не знаешь? – переспросил он.

– Нет.

Комиссар кивнул.

– Где они?

К этому вопросу я был готов – продумал ответ еще в полицейском "мерседесе".

– Один валяется в лесу Нгонг с пулевым отверстием в переносице, – сказал я негромко. – А насчет второго ничего не знаю.

Омари нажал кнопку звонка, вмонтированную в стол.

– Начнем с самого начала. Отправим группу на розыски тела, а ты тем временем доскажешь остальное.

Его предложение было разумным, и я испытал облегчение. Дверь распахнулась, вошел дежурный инспектор. Комиссар отдал ему необходимые распоряжения, а я объяснил, где искать тело.

– Там должен быть и мой револьвер, – сказал я и быстро добавил: – Заметьте, из него не сделано ни единого выстрела.

Взгляд инспектора задержался на моей окровавленной одежде.

– Доложите мне лично, – сказал Омари.

– Слушаю, сэр.

– Только не наследите там. Не исключено, что придется передать это дело ребятам из криминалки.

– Слушаю, сэр! – Офицер отдал честь и поспешно вышел.

После его ухода в кабинете воцарилось томительное молчание. Криминальная полиция! Ничего себе! Тут только я смекнул, что мое положение гораздо хуже, чем я предполагал.

Комиссар Омари кивнул, приготовясь слушать.

– Итак, с самого начала, – напомнил он, – и не части!

И я действительно все ему выложил. Впервые с тех пор, как заварилась эта каша, мой ум был чист, ясен и свободен от всяких предубеждений. Слишком поздний час, решил я, надо и его, и себя пощадить, бессмысленно что-либо утаивать от Омари...

16

Мы сидели молча, глядя друг на друга в упор. Мне потребовалось минут тридцать, чтобы все рассказать комиссару. Часы показывали второй час ночи, я был совершенно изнурен – день выдался нелегкий.

Комиссар Омари поднял телефонную трубку и велел принести кофе, затем вызвал к себе инспектора Сэма Вайте.

Сэм появился одновременно с кофе, вежливо кивнул мне и сел на предложенный стул. Вид у него тоже был утомленный.

Комиссар поднялся.

– Я оставлю вас вдвоем на десять минут. Обменяйтесь информацией, так сказать, для полноты картины.

Едва закрылась дверь, как Сэм набросился на меня:

– Говорят, тебя хотели убить?

Я кивнул:

– И были близки к цели.

– Кто?

– Точно не скажу. То есть опознать я их, конечно, смогу, знаю даже имена, но кто они на самом деле, понятия не имею.

Сэм неуверенно кивнул, а я только развел руками.

– А у вас тут что происходит? Старик держится очень странно.

Сэм протяжно вздохнул, прежде чем ответить.

– Тут, дружище, много чего случилось. Отпечатки пальцев из отеля "Бульвар"... как бы это сказать, старина...

– Так и скажи, – подбодрил я его. – Как учит комиссар, начни с самого начала.

Он сокрушенно покачал головой.

– Начала у этого нет.

– И все-таки начни с чего-нибудь.

Сэм поведал мне, что находился в своем отделе на третьем этаже и занимался обычным делом: как и надлежит начальнику, распекал дармоедов-подчиненных, когда рассыльный принес ему конверт от руководства. Содержавшиеся в нем бумаги велено было размножить и разослать в соответствующие отделы и управления. Сэм поручил заняться этим своему заместителю, тот в свою очередь передоверил работу канцеляристу. Обычная история. Через час канцелярист, запыхавшись, примчался к Сэму – он сделал важное открытие!

Дойдя до этого места в своем рассказе, Сэм со значением покачал головой:

– Некоторые мои парни на редкость сообразительные.

– Так что же за открытие он сделал?

– Отпечатки пальцев, которые мне передали на размножение, совпали с неопознанными из вашего люкса в отеле "Бульвар".

– И?.. – Напряжение стало невыносимым.

– Образцы поступили из штаб-квартиры "Интерпола", – сказал Сэм.

– Ну-ну!..

– Это снайпер, – выпалил Сэм. – Наемный убийца.

У меня часто застучало сердце.

– Несколько стран его разыскивают, чтобы судить за убийства и террористические акты, – продолжал Сэм. – За ним тянется долгий кровавый след.

– Имя? – спросил я, не подумав.

Сэм сокрушенно покачал головой:

– Да их по меньшей мере шестнадцать. У Омари есть на него пухлое досье, и он ждет только случая показать его тебе.

Я глубокомысленно кивнул, вспомнив тех двоих, что никогда еще не приканчивали черного. Чем я им помешал, что такого сделал, чтобы сподобиться чести быть первым?..

Комиссар вернулся ровно через десять минут, как и обещал, сел за стол и благосклонно поглядел на нас.

– Я только что получил известие от группы, выезжавшей в лес Нгонг. Они отвезли труп в городской морг. Инспектор скоро будет здесь с докладом.

Сэм ошарашенно глядел на меня. Я же старался сохранять невозмутимость, хотя знал, что мне еще придется попотеть, когда все прояснится, концы с концами сойдутся и комиссар примется за меня по-настоящему. Уж это как пить дать! А пока мы сидели молча, всем было немного не по себе.

В дверь постучали, вошел инспектор, выезжавший на место происшествия. Подойдя к столу, он положил перед Омари пластиковый пакет.

– Мы нашли два пистолета, – сказал он, – но стреляли не из них.

Все уставились на инспектора, следя за каждым его движением.

– Отпечатки пальцев и фотографии – в лаборатории, – доложил он.

Омари кивнул.

– Принесите сюда, как только будут готовы.

Инспектор никак не мог оторвать от меня глаз. Потом он вышел, затворив за собой дверь.

Омари раскрыл пакет и вытащил два автоматических пистолета, повертел в руках. Один – кольт 45 калибра. Второй – мой "стар". Он взвесил их на ладони и кивнул – стоящие, мол, игрушки. В огнестрельном оружии комиссар толк знал.

Наконец он поднял на меня глаза.

– Который твой?

– Тот, что покрупнее.

Он отложил кольт и сосредоточил внимание на "старе".

– Испанского производства, – пояснил я.

Он кивнул и спросил негромко:

– Разрешение имеется?

– Все в порядке, сэр.

Он опять кивнул, отложил "стар" и высыпал из пакета на стол остальное, в том числе паспорт; затем раскрыл его и несколько минут молча изучал.

– Швейцарский, – сказал он, – на имя Ганса Мюллера. Возраст: тридцать девять лет. Волосы каштановые. Глаза карие. Особых примет не имеется. Профессия – механик. Много путешествовал по Европе, но в Африке первый раз.

Покрутив паспорт, он швырнул его мне через стол.

– Это и есть тот, кого ты застрелил?

Одного взгляда на фотографию было достаточно. Я кивнул.

– Он въехал в Кению три недели назад, – сказал комиссар. – Там есть штамп. Въездную визу ему выдали в аэропорту по прибытии.

А меня зачем-то посылали встречать мифический рейс "Люфтганзы"!

Я вернул паспорт комиссару. Он тем временем просмотрел остальные бумаги Мюллера. Ничего заслуживающего внимания. Отложив их, он поднял трубку зазвонившего телефона, послушал с минуту и положил ее на рычаг.

– Звонили из отеля "Бульвар", – сказал он мне. – Я устроил засаду на случай, если напарник Мюллера туда сунется. Они только что закончили обыск в номерах. Комнаты иностранцев пусты. Даже зубной щетки не оставили и за проживание не уплатили.

После того, что случилось несколько часов назад, меня трудно было удивить.

Вошедший офицер вручил комиссару большой служебный конверт. И Омари тоже высыпал его содержимое на стол.

– Предварительные выводы экспертизы, – сказал он, поднося к глазам листок с напечатанным текстом.

Дочитав до конца, он нахмурился, затем принялся сосредоточенно разглядывать глянцевые черно-белые фотографии. Отобрав одну, он протянул ее мне.

– Это он?

На фотографии я увидел снятое крупным планом лицо Ганса Мюллера с аккуратным круглым отверстием между широко раскрытыми глазами. Ручеек крови зигзагом сбегал по щеке.

Я кивнул комиссару и передал фотографию Сэму.

– Он застрелен пулей двадцать второго калибра, – сказал комиссар. – Эти два пистолета имеют совершенно другой калибр. Так что возникает вопрос: где третий пистолет?

Я заранее подготовил ответ.

– Когда второй убийца побежал к машине, я рванул в противоположную сторону и, наверно, обронил пистолет на бегу.

Я не собирался раскрывать тайну моей "кобры". К тому же я хотел сохранить ее про запас – это моя козырная карта.

По той версии, что я изложил комиссару, я выхватил пистолет у бандита и выстрелил из него. Совершенно очевидно, что Омари не поверил, однако это его дело. Мой пистолет зарегистрирован, найден там, где я указал, и из него не стреляли.

Комиссар снова уставился в доклад.

– Отпечатки убитого в нашей картотеке не обнаружены. Придется отправить их на проверку в "Интерпол". Вряд ли он въехал в Кению под своим настоящим именем.

Он отодвинул от себя бумаги.

– Теперь насчет второго, австрийца.

– Вы о Яносе?

– Да. Где он может быть, не знаешь?

Я покачал головой.

– Мог уже улететь за границу.

Комиссар кивнул.

– Чутье мне подсказывает, что он тот самый, кого мы ищем.

– Что это значит?

– Что именно его отпечатки прислал нам "Интерпол", – пояснил комиссар.

Он поднял телефонную трубку и сообщил приметы Яноса.

– Передайте во все аэропорты и на пограничные пункты. Если что узнаете, сразу мне звоните.

Потом он проводил нас с Сэмом до дверей.

– Вам обоим надо хоть немного поспать. Утро вечера мудренее. Завтра мы этот клубок распутаем до конца.

Мы замешкались на пороге. Я посмотрел мимо комиссара на письменный стол, туда, где остался "стар".

– Конечно, конечно, можешь забрать свою игрушку, – сказал он, кивая. – У нас нет причин тебя ее лишать.

Я спрятал оружие под пиджак, в специальную кобуру под мышкой. Комиссар довел нас по коридору до лифта и на прощание сказал:

– В этой истории еще много непонятного.

Он словно прочел мои мысли, я как раз собирался сказать то же самое – слово в слово!

– Жду тебя в восемь утра.

Сэм проводил меня до стоянки машин.

– Окей, хотелось бы о многом тебя расспросить, но я валюсь с ног, да и у тебя вид что надо.

Я был тронут его чуткостью: мне действительно было не до ответов на вопросы. Мы подошли к его машине.

– Куда тебя отвезти? – спросил он.

Выбор был невелик. Захотелось туда, где ждала свежая постель, горячая вода, сверкающая ванна.

– В отель "Бульвар", – попросил я.

Сэм, взглянув на меня, замотал головой. Конечно, он подумал, что в гостиницу мне возвращаться небезопасно, однако не стал ничего говорить, довез до "Бульвара" и укатил под сень родного крова, где его ждала теплая постель и супружеская забота.

Я подошел к конторке портье и попросил ключ от своего номера. Девушка, что была со мной так приветлива, сменилась. За стойкой сидел сонный мужчина, тщетно напускавший на себя энергичный и деловой вид. Я медленно ступал по лестнице, мечтая о горячей ванне и мягкой постели. Войдя в номер, я стал нашаривать на стене выключатель.

Внезапно словно порыв ветра подхватил меня и оторвал от пола. Я упал ничком на ковер, кто-то заломил мне руки за спину, в ноздри ударила пыль – не такой уж этот ковер чистый, как кажется.

Вторично за этот вечер я глядел смерти в глаза, и медный привкус снова появился у меня во рту.

Потом вспыхнул свет, меня рывком повернули на спину, и я увидел две мерзкие рожи. Правда, черные, но в данных обстоятельствах это небольшое утешение. На моих запястьях защелкнули наручники, затем быстро и умело обыскали, найдя оба пистолета. Один из незваных гостей достал из кармана миниатюрный передатчик и заговорил в него:

– Докладывает сто десятый. Мы сцапали одного.

И тут все стало на свои места. Следовало предупредить комиссара, где я собираюсь ночевать. Ведь, пока я сидел у него в кабинете, его люди подстерегали меня в гостиничном номере!

– Подождите! – быстро выкрикнул я. – Пока вы не натворили глупостей, позвоните комиссару Омари.

Они остановились в нерешительности.

– Я только что от него!

Оба молодчика переглянулись.

– Я имею полное право находиться здесь, – добавил я.

Тот, у кого был передатчик, повертел мое водительское удостоверение, взял трубку и, набрав номер, объяснил сложившуюся ситуацию своему непосредственному начальнику. Мы ждали – процедура-то ведь известная. Начальник доложит комиссару, а затем позвонит сюда.

Мои пленители не спускали с меня настороженных глаз. Я все еще лежал на спине с заломленными за спину руками. Один из них, взяв "кобру", стал разглядывать ее.

– Славная штуковина. – Он понюхал дуло и передал пистолетик своему напарнику, чтобы и тот понюхал. Оба снова переглянулись, а я старался выглядеть беспечно.

Зазвонил телефон, один из парней снял трубку, выслушал, что ему было сказано, потом приложил к моему уху:

– Комиссар.

Я думал, Омари спросит, что я делаю в гостинице, но не угадал.

– Ты случайно ничего от меня не утаиваешь, Окей?

– Нет, сэр, – ответил я. – Если только неумышленно...

Он громко вздохнул. Я живо представил себе, как он кивает.

– И я так думаю, – сказал он.

Снова пауза. Наконец Омари изрек:

– Тот турист, что выпал из окна...

– Вэнс Фридмен?

– Он из ЦРУ, – объявил Омари.

Мне точно снова заехали в затылок рукоятью пистолета! Я всего ожидал от Вэнса Фридмена, он мог оказаться кем угодно, но только не агентом Центрального разведывательного управления США!

– ЦРУ?! – повторил я, как кретин.

– Секретный агент, – продолжал комиссар. – Остальное отложим до завтра. Спокойной ночи. Теперь дай трубку моим ребятам.

Я ошарашенно указал на телефон тому, кто был у них за старшего. Повторив несколько раз "Да, сэр", он повесил трубку и, велев своему напарнику снять наручники, промямлил:

– Извините...

Я встал, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение. Агенты пошли к двери. Тот, кому приглянулась "кобра", спросил с порога:

– Что с вами стряслось?

– Меня хотели убить.

Они, понятно, не поверили, вышли в коридор, захлопнув дверь. Я тщательно заперся изнутри: хватит с меня сюрпризов!

Быстро раздевшись, я наполнил ванну и залез в горячую воду. Все равно что родиться заново! Я лежал, расслабясь, прогнав все мысли. Смертельная усталость, обман, бесчестье, насилие, смерть – все это кануло в забытье, я отключился.

Очнулся я через четверть часа. Вымыл голову и при этом растревожил рану, так что снова застреляло в затылке. Насухо вытерся, растянулся на постели и через пять минут погрузился в беспокойный сон. Сначала мне снилось, что я тону в ванне, потом – что падаю из одномоторного самолетика, а Янос скалит зубы мне вслед. Я проснулся в испарине, голова раскалывалась от боли. Я проклинал все на свете, а пуще прочего тот день, когда узнал о существовании Яноса. Янос!

Я включил лампу на тумбочке у кровати. Часы показывали половину шестого. Сняв телефонную трубку, я набрал номер. Прошло несколько минут, прежде чем послышался заспанный женский голос.

– Знаю, что звоню очень рано и что Сэм только вернулся с работы, – начал я. – Конечно же, черт возьми, я дал слово, что не буду больше звонить, но мне приснился кошмар и... дайте мне Сэма, будьте так добры!

Тишина.

– Кто говорит?

– Снова я, – сказал я виновато.

Она зевнула.

– Сэм сказал, что какие-то белые хотели вас убить.

– Ничего не вышло – они делали это спустя рукава.

– Я думала, вы шутили, когда звонили в прошлый раз.

– Видите, как мы иногда неверно судим, – сказал я елейным голосом.

Она снова зевнула.

– А который теперь час?

– Начало шестого, – пробормотал я.

– Вы должны поберечь себя, – посоветовала она.

– Постараюсь, – искренне пообещал я.

– Сейчас муж подойдет. До свиданья.

Если тебе удалось избежать неминуемой гибели, все становятся с тобой любезны!..

– Ну, чего еще? – Сэм не был столь дружелюбен, как его супруга.

– Извини, я кое-что забыл.

– Обычная история, другого от тебя ждать не приходится.

Я пропустил мимо ушей саркастическое замечание.

– Помнишь, я просил установить адреса по телефонным номерам? Удалось что-нибудь узнать?

Сэм засопел, прежде чем ответить.

– Один номер принадлежит Швейцарскому кредитному банку в Цюрихе. А другой – на квартире сотрудницы отделения авиакомпании "Люфтганза" в Найроби. Ее зовут Ханна Беккер. Спокойной ночи! – И снова бросил трубку первый.

Ну ничего, я ему отомщу! Когда-нибудь так же швырну, но только не дослушав до конца и первой фразы.

Затем я набрал номер Ханны Беккер. Ответил сонный женский голос.

– Ханна? Доброе утро, – сказал я.

– Доброе...

– Что, Янос проснулся?

– Яноса здесь нет.

– Не скажешь, где мне его найти?

– Позвоните сюда днем, – ответила она. – Его вещи все еще у меня. Вечером он улетает в Европу.

Я застал ее врасплох, со сна она забыла о бдительности. Такой вот фамильярный, приятельский тон всегда дает желаемые результаты. Я продолжал наступление:

– А когда ты видела его в последний раз?

– Вчера. Он был у меня до восьми, потом я ушла на работу. Он собирался куда-то, сказал, что ему нужно встретиться с приятелем.

– С Гансом Мюллером? – спросил я.

– Не знаю. Послушайте, перезвоните попозже. Я вернулась за полночь и очень устала.

– Извините, что разбудил.

– А кто это говорит?

– Друг, – буркнул я и повесил трубку.

Парни Омари зададут ей вскоре еще множество вопросов, но для меня она не представляла интереса. Ханна Беккер знала про Яноса не больше того, что знаю я, а это сущий пустяк. Итак, мы в тупике: ни подлинного имени Яноса, ни его национальности, ни нынешнего местопребывания...

Я откинулся на подушку и задумался. Вэнс Фридмен, агент ЦРУ, мертв. Ганс Мюллер, никому не известная фигура, покоится на холодном цементном топчане в городском морге, а Янос, сыгравший решающую роль в гибели обоих, напуган до смерти и ударился в бега. Превозмогая боль в голове, я тужился распутать этот клубок.