Текст книги "Небесные просторы"

Автор книги: Дэвид Брин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

Гарри показалось ироничным, что вольномыслящие комады в целом не любят землян. Со своей стороны, Гарри считал, что выглядят они неплохо и замечательно пахнут. Какая жалость, что это восхищение не взаимно.

Шум сзади заставил его повернуться – как раз вовремя, чтобы присоединиться к толпе, бегущей к ближайшей стене. У Гарри по спине пробежала дрожь, когда он увидел, кто приближается к куполу. Отряд из двадцати наводящих ужас, похожих на богомолов воинов танду, невооруженных, но снабженных смертоносными, острыми как бритва когтями, цепочкой двигался по середине бульвара; верхние, на стебельках, глаза воинов раскачивались под самым ребристым потолком. Все, кто их видел, старались побыстрей уступить Дорогу. Никто не оспаривал их право на проход, и ни один Продавец не пытался навязывать товары этим существам с Многочленными конечностями.

Перед самым отлетом в последнее дежурство Гарри видел, как танду откусил голову упрямому паха, который отказался уступить ему дорогу. Почти немедленно предводитель группы танду наказал нападавшего, небрежно разорвав на кусочки его брата. Таким образом была восстановлена простая справедливость «око за око» и не потребовалось обращаться к властям. Тем не менее главный урок был всем предельно ясен.

Не мешайте нам.

Никакого следствия не было. Даже предводители паха признали, что такое безрассудное и смелое поведение граничит с самоубийством.

Пульс Гарри замедлился, только когда страшный отряд прошел мимо и свернул в переулок.

Пожалуй… не стану больше задерживаться, подумал он, неожиданно чувствуя себя угнетенным этим шумом и толчеей. Вер'Кв'квинн будет плеваться желчью, если я немедленно не представлю ему отчет.

Ему также хотелось расспросить старую змею обо всем, что видел и слышал с момента приземления, – о хунах, интересующихся пространством Е, о вышедших их строя п-пунктах, о проповеднике-комаде, который утверждает…

И сердце у него едва не выпрыгнуло, когда неожиданно плечо ему сжала костлявая рука толще его предплечья. Тонкие белые пальцы, вооруженные присосками, держали осторожно, но прочно.

Гарри повернулся и увидел просторное серебристое одеяние на двуногой фигуре, которая должна весить не меньше метрической тонны. Голова напоминает резной нос корабля, но если фигуры на древних судах имели пару раскрашенных глаз, у этого существа их было две пары, одна над другой. Ниже располагалась плоская челюсть, похожая на таран греческой триремы.

Это… скиано… Гарри вспомнил то, чему его учили во время тренировок. Он не ожидал столкнуться с представителем этой расы на улице, тем более что скиано обратится непосредственно к нему.

Что же мне делать?— встревожился он, готовясь пройти еще через одну процедуру унизительного подобострастия и преклонения.

На широком плече скиано сидело похожее на птицу разноцветное существо, что-то вроде земного попугая.

– Прошу прощения за то, что так удивил тебя, брат, – мелодично произнес титан, предупреждая извинения Гарри.

Говорил он через специальный прибор, который держал в другой огромной руке. Рот скиано не шевелился и не издавал ни звука. Напротив, мягкий свет струился из нижней пары глаз. И прибор преобразовывал его в звуки.

– Мне показалось, что ты выглядишь растерянным. Гарри покачал головой.

– Прошу прощения за то, что возражаю тебе, старший патрон. Твоя забота радует душу этого жалкого клиента. Но я знаю, куда иду. Поэтому – с благодарностью – я должен идти даль…

И тут насмешливым и резким тоном вмешалась птица:

– Идиот! Дурак! Не твое тело. Твоя душа! Твоя душа! Твоя душа!

Только теперь Гарри сообразил: разговор ведется на англике, языке волчат его родины. И он вторично внимательно посмотрел на птицу.

Поскольку полет предъявляет очень строгие требования к организму, пернатые летающие существа везде примерно одинаковой формы, на каком бы кислородном мире они ни возникли. И все же в этом случае ошибки не было. Перед ним действительно попугай. Настоящий. Типа «йо-хо-хо и бутылка рома…» И поэтому скиано казался еще более необычным.

Неправильное количество глаз, тупо подумал Гарри. Тебе следовало носить повязку на одном… вернее, на трех! И нога должна быть деревянная… а вместо руки крюк…

— Действительно, моя добрая обезьяна, – продолжал через прибор бубнить скиано, соглашаясь с птицей. – Именно твоя душа в опасности. Ты уже подумал о спасении?

Гарри замигал. Он никогда не слышал, чтобы скиано занимались проповедями, тем более на англике и с земным попугаем в роли помощника.

– Ты говоришь обо мне? – переспросил он.

– Да, о тебе.

Гарри продолжал недоуменно мигать.

– Обо мне… лично?

Попугай испустил раздраженный вопль, но в глазах скиано как будто появилось удовлетворенное выражение. Звуки машины звучали торжествующе.

– Ну наконец-то хоть кто-то сразу ухватил концепцию! Впрочем, мне не следовало удивляться, учитывая твое благородное происхождение.

– Благородное происхождение? – повторил Гарри. Никто еще не обвинял его в этом.

– Конечно. Ты же с Земли! С благословенной родины Моисея, Иисуса, Будды, Магомета, Типлера и Ваймберга-Чанга! Места, где в явном случае непорочного девственного рождения появились волчата – без вмешательства какой-либо грешной галактической расы, но как безупречный дар самого Космоса!

Гарри сделал шаг назад, изумленно гладя на скиано. Но тот продолжил:

– Планеты, с которой пришла благая весть, способная изменить вселенную. И ты, дорогой брат, пришел, чтобы помочь нам распространить эту концепцию!

Огромный евангелист наклонился к Гарри, демонстрируя пылкое рвение – как в звуках, так и в страстном огне глаз.

– Идею Бога, который любит каждого! Который считает важными не расу, не клан или любую великую абстракцию, но каждое существо, которое сознает себя и способно к самоусовершенствованию.

Творца всех, который обещает блаженство, когда мы воссоединимся с ним в пункте Омега.

Того, кто обещает блаженство – не коллективно, а каждой индивидуальной душе.

Гарри мог только ошеломленно мигать, потому что мозг и горло были охвачены оцепенением и он потерял способность говорить.

– Аминь! – закричал попугай. – Аминь и аллилуйя!

ДНЕВНИК ОЛВИНА

Теперь у меня появилась возможность хорошо разглядеть происходящее. Мои друзья – Ур-ронн, Гек и Клешня – в других частях корабля, и им приходится обходиться тем, что они видят на мониторах. Но когда мы уходили от Измунути, я стоял всего в нескольких метрах от доктора Баскин, видя то же, что видит командир.

Все происходило прямо передо мной.

Официально я находился на командирском мостике, чтобы присматривать за вонючими глейверами. Но эта работа сводилась к тому, чтобы время от времени кормить их синтетическими таблетками, которые у меня в сумке… и убирать, когда они пачкали. А в остальном я мог смотреть, слушать и гадать, как я все это опишу в своем дневнике. Ничто в моем прошлом – когда я рос в маленьком хунском рыбачьем поселке или читал старинные земные книги – не подготовило меня к тому, что происходило в эти напряженные мидуры опасности и перемен.

Меня вдохновляло присутствие Сары Кулхан. Она тоже сунер, родилась, как и я, на Джиджо и происходит от преступных колонистов. До этого года она никогда не видела ни звездных кораблей, ни компьютеров. И однако предложения человека – молодой девушки – учитываются. Те, кто обладает властью, просят у нее совета. И она не теряется, когда разговор заходит о «периферических границах переходов» или о «квантовых уровнях реальности». (Мой маленький автописец передает эти слова по буквам – на случай, если вы запутаетесь.) И если один гражданин Склона может справиться с ситуацией, то я тоже смогу.

Да, но Сара дома была мудрецом и волшебницей, так что я возвращаюсь к тому, с чего начал, надеясь описать деяния звездных богов и отобразить зрелища, гораздо более необычные, чем то, что мы видели в глубинах Помойки. И передать сказанное на языках, которые я едва понимаю.

(На Джиджо, обсуждая технические проблемы, мы используем англик, потому что на этом языке написано большинство книг, доставшихся нам со времен Великой Печати. Но на борту «Стремительного» дела обстоят по-другому. Когда требуется научная точность, переходят на галсемь или галдва, используя слова-глифы, которые мне непонятны… и это показывает, как сильно регрессировали наши джиджоанские диалекты.)

Мяуканье глейверов – это нечто совершенно иное. Не похоже ни на какую из слышанных мною раньше идиом! Усиленный и приукрашенный машиной Нисс, их шум уносится в небо, а ужасающий корабль зангов приближается к «Стремительному», намереваясь превратить его в рассеянные атомы атмосферы гигантской звезды.

И даже если золотистый шар блефует, если в самое последнее мгновение он отвернет и пролетит мимо, перед нам только возникнет новая смертельная опасность. Боевой корабль джофуров, который преследовал нас от самой Джиджо, теперь намерен отрезать от единственного выхода из этой разрываемой бурями системы.

Несомненно, Джиллиан Баскин проложила курс через строй демонов.

Глевейры продолжают вопить и лаять, проходят напряженные дуры.

И наконец водорододышащие ответили!

Их скрежет еще хуже. Но Сара хлопнула по панели пилота и воскликнула:

– Итак, легенда оказалась правдивой!

Ну хорошо, я тоже должен был знать эту историю. Признаю, я провел слишком много времени, поглощая древние земные романы, вместо того чтобы читать труды наших джиджоанских ученых. Особенно собрания устных мифов и преданий, которые представляли наше культурное наследие до того, как в состав шести рас вошли земляне и вернули нам грамотность.

Очевидно, первое поколение беженцев глейверов разговаривало с г'кеками, которые уже находились на планете, и рассказывало что-то о причинах своего бегства от цивилизации Пяти Галактик. За столетия до того, как их раса вступила на тропу Избавления, глейверы объясняли причину своего добровольного изгнания.

Кажется, глейверы обладали способностями, которые придавали им большой вес среди звездных кланов. В древние времена они принадлежали к тем немногим расам, которые умели общаться с дышащими водородом! Они служили посредниками в сложных торговых переговорах, и это сделало их богатыми… но со временем они стали высокомерными и неосторожными. А этого никогда не следует допускать, когда имеешь дело с зангами.

И однажды их удача кончилась. Может, они обманули доверие, или приняли взятку, или не смогли вовремя заплатить долг. Как бы то ни было, последствия для них были очень серьезными.

В виде компенсации занги потребовали то единственное, что у глейверов осталось.

Их самих.

По крайней мере так излагала Сара легенду Джиллиан и всем нам остальным, а время уходило, глейверы вопили, а мы все больше сближались с грозным космическим великаном.

Вспоминая происходившее, я понимаю, что на самом деле глейверы не разговаривали с зангами. Ведь они достигли избавления и стали предразумными существами, почти лишенными дара речи.

Но у зангов долгая память, а наши глейверы как будто инстинктивно – на генетическом уровне – знали, как прокричать единственное имеющее смысл. Одну фразу, которая понятна их древним кредиторам.

Эй, это мы! Мы здесь! Это мы!

И к этому идентифицирующему воплю машина Нисс добавила простую просьбу:

Снимите джофуров с нашей задницы.

Помогите уйти отсюда. ,

Проходили тревожные мгновения. У меня вставала дыбом щетина на спине, когда я смотрел на приближающийся корабль зангов. И нервничал, как ур на берегу, играющий в догонялки с волнами.

И вот, в тот самый момент, когда он, казалось, нацеливается на то, чтобы прикончить нас, наш уничтожитель неожиданно свернул в сторону! Через громкоговорители донесся усиленный скрежет. Ниссу потребовалось несколько дуров и консультации с Библиотекой, чтобы предложить возможный перевод.

Идите с нами.

И вот наше грозное возмездие стало эскортом, показывающим дорогу. Уводящим «Стремительный» от гневного хаоса Измунути.

Мы заняли свое место в конвое, а корабль зангов, продолжая подбирать машины-сборщики, двинулся к старому пункту перехода.

А один из сопровождающих кораблей отвернул и направился наперерез нашему преследователю.

Сенсоры дальнего обзора показали противостояние двух титанов.

Даже на таком расстоянии, когда все расплывается, на это противостояние было страшно смотреть. Я слушал, как лейтенант Тш'т описывает происходящее Саре.

– Это адские снаряды, – объяснял офицер-дельфин, когда корабль джофуров полетел быстрей, забрасывая нового противника сверкающими огненными точками.

Должно быть, этим жирным кольцам ужасно нужны дельфины, подумал я, если они готовы сражаться с этим чудовищем, чтобы добраться до «Стремительного».

Шар зангов даже больше джофура… неустойчивая сфера, скорее похожая на желатин или на ту густую жидкость, которая вытекает из раненого треки, чем на твердую материю. Однажды мне показалось, что я вижу какие-то тени, движущиеся внутри, как облака или огромные живые существа, плавающие в непрозрачной жидкости.

От тела корабля отделились небольшие клубки материи, похожие на капли, отлетающие от комка жира на раскаленной сковороде. Они двигались не с такой стремительностью, как снаряды джофуров. Казались более массивными. И неумолимыми.

Капли одна за другой раздувались, как воздушный шар, растягивая тонкую плоскость между двумя кораблями. Снаряды джофуров искусно маневрировали, пытаясь миновать препятствие, но почти все попадали в ту или иную каплю, вызывая ослепительную вспышку.

Одним холодным серым глазом следя со своей машины за сражением, Тш'т заметила:

– Занги, чтобы защититься, бросают вперед части своего вещества. До сих пор сами они агрессивных действий не предпринимали.

Помню, я подумал: это значит, что у водородных спокойный характер и они не так склонны к ярости, как нам говорили наши мудрецы. Может быть, они только хотят задержать джофуров, чтобы мы успели уйти.

Потом я передумал.

Допустим, эта помощь водородных братьев даст «Стремительному» возможность уйти. Для землян это здорово – может, и для Пяти Галактик тоже, но Джиджо от этого все равно не лучше. Джофуры смогут вызвать подкрепления и делать, что захотят, с жителями Склона. Перебьют всех г'кеков. Преобразуют бедных треки. Сожгут архивы Библоса и превратят Склон в свою частную генетическую ферму, превращая другие расы в послушных клиентов…

Предыдущий план Джиллиан – увлечь за нами корабль джофуров в двойное самоубийство – означал бы мою смерть и смерть всех остальных на борту, но моя родная планета была бы в безопасности.

Другой исход кажется мрачным и страшным. И я обнаружил, что негодую на светловолосую женщину: она сделала выбор, спасающий мою жизнь.

Изменилось и мое мнение о дангах.

Чего вы ждете? Отвечайте огнем на огонь!

Джофуры – кислорододышащие существа, подобные мне, они дальние родственники, у них отчасти та же самая ДНК, распространившаяся по галактикам в глубочайшей древности, еще до того, как Прародители начали цепь Возвышения. И тем не менее я радуюсь их уничтожению подлинными чужаками. Существами странного, непостижимого порядка жизни.

Давайте, занги. Поджарьте большие отвратительные груды колец!

Но расстояние между двумя гигантами сокращалось, а дела шли по-прежнему. Шар обильно тратил свое вещество, чтобы преградить дорогу снарядам и смертоносным лучам с дредноута. Однако вопреки этому некоторые лучи и снаряды проходили, со страшной яростью обрушиваясь на корабль-шар. Взвивались фонтаны липкой материи и сгорали с великолепным сиянием. По бокам корабля зангов пробегали волны конвульсий. Но он продолжал продвигаться вперед, а глейверы вопили и, казалось, побуждали водородников продолжать.

– Приближается вход в п-пункт, – послышался усиленный голос дельфина. Голос слегка шипел, и это означало, что говорящий находится в воде, так что доносится этот голос скорее всего с мостика. – Всем подготовиться к переходу. Каа говорит, что наши проводники странно ведут себя. Они выбрали необычный курс сближения, так что нас может потрясти.

Джиллиан и Сара взялись за ручки кресел. Дельфины в ситуационной комнате включили магниты, так что ноги их машин для ходьбы прилипли к полу. Но мне и глейверам ничего не оставалось, как только смотреть по сторонам диким взглядом. На переднем экране я теперь видел, как звездный ландшафт прерывается абсолютно черным пятном. Созданные компьютером линии сплетались, на экране возникали цифры и глифы, от которых Сара возбужденно бормотала.

Я следил за кораблем перед нами. Первый шар зангов задрожал, делая крутой поворот в сторону этого пятна.

А потом упал в направлении, которое я не смог бы описать, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

До этого мгновения я и не подозревал, что такое направление существует.

Я быстро посмотрел на экран заднего обзора. Второй корабль-шар двигался в сторону, продолжая отражать удары, а корабль джофуров отчаянно действовал оружием ближнего поражения. Теперь оба гиганта находились почти рядом, скорость их сравнялась, и они продолжали лететь за нами.

Корабль зангов задрожал, по шару пробежала гигантская волна, разорвав его на несколько частей, тоже принявших шарообразную форму.

В этот момент я подумал, что все кончено.

Я решил, что джофуры победили.

Но вот два таких шара свернулись, почти как живые щупальца, и устремились к сверкающему металлическому корпусу. Прилипли к его поверхности. Стали расплываться. Просачиваться.

И несмотря на расстояние и плохую видимость, у меня создалось впечатление, что они проникают внутрь.

И тут изображение исчезло.

Я повернулся к главному экрану. Переход начался.

КАА

Умение провести звездный корабль через искаженную геометрию пункта перехода – это настоящее искусство. Никакая машина или логический алгоритм одни не в состоянии это осуществить.

Часть этого искусства заключается в догадках, умении почувствовать, когда необходимо отключить боковые поля, удерживающие тебя на одной нити, и выбрать точный момент для перескакивания – этот момент занимает одновременно мгновения и века – через пустоту, более глубокую, чем вакуум… затем проворно прикрепиться к очередному тонкому разрыву непрерывности (на самом деле его не касаясь) и двигаться дальше к цели.

Даже спокойный п-пункт – это подлинный водоворот. Переплетение сверкающих арок и нитей-спагетти, сгибающих ткань пространства во множестве измерений.

Лабиринт ослепительных, волокнистых несовершенств.

Струноподобных трещин в зеркале творения.

Для тех, кто умеет разумно ими пользоваться, эти сверкающие линии представляют собой настоящее сокровище. Возможность быстро переместиться от одной галактики к другой, с ней связанной. Переместиться гораздо быстрей, чем через гиперпространство.

Но неосторожным и невнимательным эти нити сулят быстрый и огненный конец.

Каа больше любых других видов полета любил это перепрыгивание с нити на нить. Что-то в этом соответствовало глубинам природы неодельфинов.

Новые участки мозга, добавленные генетиками-людьми, позволяли ему рассматривать каждую нить как трещину в квантовой метрике, оставшуюся с тех времен, когда вселенная остывала в состоянии раздувшейся перегретой пены, съеживаясь, как многослойный торт, состоящий из множества уровней реального и гиперпространства. После этого остывания и сжатия оставались дефекты – границы и трещины, где физические законы искажались и где становились возможными кратчайшие пути. Каа мог рассуждать обо всем этом с помощью тех дисциплинированных мыслительных процессов, которые капитан Крайдайки называл инженерным мозгом.

Однако параллельно Каа использовал и более древние древние участки в глубине своего мозга. Древнейшие клочки серой материи, которые настроены на слушание – на то, чтобы услышать шуршащую структуру течения или циклоидный ритм волны. Инструменты, которые способны проникать глубоко через топологические границы, поставляя данные, создающие сонарные образы. И Каа почти интуитивно чувствовал, когда заканчивается нить перехода и как самым удобным способом переместиться на соседнюю нить. И посылал «Стремительный» по новой сверкающей тропе к цели.

Томас Орли однажды сравнил этот процесс с «перепрыгиванием с одних несущихся санок на другие в самом центре грозовой тучи».

Крайдайки выразил это по-другому:

Сводящаяся воедино природа

Начинается и заканчивается, живет и умирает там,

Где прилив встречается с отмелью и небом…

Даже в начале экспедиции, когда капитан был с ними, а замечательный главный пилот «Стремительного» Кипиру проводил все самые сложные маневры, все соглашались, что ничто не сравнится с полетом в пункте перехода, когда за рулем Каа. Совершая отчаянно смелые ошеломляющие маневры, он, казалось, не способен допустить ошибку. Однажды, когда серия нелепо удачливых прыжков позволила ему побить миллионолетний рекорд и преодолеть расстояние от Танита до Галафии за пять с четвертью миктааров, экипаж присвоил Каа особое прозвище.

«Счастливчик».

На тринари это слово-фраза означает нечто гораздо большее, чем на англике. Оно соответствует особому вкусу глубокого моря, глубинного царства случая, где Ифни бросает свои кости и древние спящие напевают свои песни, которые существовали еще до рождения звезд.

Это великая честь. Но говорят, что такие титулы, однажды завоевав, очень трудно удержать.

Каа начал терять свой во время фиаско на Оакке, на этой ужасной зеленой планете предательства, и после этого дела быстро пошли по наклонной. И к тому времени, когда «Стремительный» укрылся в туманной пропасти на дне океана Джиджо, почти никто не называл Каа Счастливчиком.

Но потом, в течение нескольких дней, судьба совершила лучший и самый жестокий поворот. Он нашел любовь… и потерял ее, когда долг увел Каа от любимой, на многие парсеки удалил от Пипое и продолжает удалять с каждой минутой.

И это в тот момент, когда она больше всего во мне нуждается.

Поэтому сейчас прыжки с одной сверкающей нити на другую не доставляли ему радости. И поддерживал его только угрюмый профессионализм.

Каа учился не рассчитывать на свою удачу.

Заполненная водой контрольная рубка за ним казалась удивительно тихой. Не открывая глаза и не нарушая сосредоточенности, Каа чувствовал, как остальные неофины изо всех сил сдерживают свои рефлекторные сонарные щелчки, чтобы не отвлекать его.

У них есть основания нервничать. Этот переход не похож ни на какой другой.

Причина находится прямо перед «Стремительным» – огромный объект, который одно мгновение кажется Каа гигантской медузой… затем огромным спрутом, со щупальцами такого размера, каких не видел ни один звездный корабль. Вид его гибкой поверхности, преобразованной в процессе движения в п-пункте, заставлял Каа вздрагивать. Инстинкт побуждал Каа уходить, отключить поля и перескочить на первую подходящую нить, куда бы она ни вела, – лишь бы не видеть эту ужасающую фигуру.

Но это наш проводник. И если мы попытаемся свернуть, занги, несомненно, убьют нас.

Каа слышал, что из-за двери в соседнее сухое помещение – ситуационную комнату – доносятся мяукающие звуки. Он узнавал крики глейверов, этих регрессировавших тварей с Джиджо, которые добровольно вернулись в животное состояние. Одного этого достаточно, чтобы вызвать нервную дрожь, даже если забыть о той неожиданной связи, которая оказалась у этих существ с иным порядком жизни. Эта связь дала «Стремительному» возможность уйти от ужасных джофуров, но какой ценой?

Мы спаслись от одного страшного врага, думал Каа. Но только чтобы столкнуться с другим, которого боится вся галактическая цивилизация.

На самом деле такие дилеммы стали обычными для корабля дельфинов. Казалось, вся вселенная полна только сковородками и огнем.

Они готовятся, подумал Каа, видя, как волны дрожи проходят по щупальцам спрута перед ним. Дважды уже такая дрожь предшествовала маневру прыжка. В обоих случаях потребовалось все его мастерство, чтобы без промедления перевести «Стремительный» на соседнюю струну непрерывности. Такого стиля перехода от нити к нити он никогда не встречал раньше. Они использовали линии, которые были скорее подобны времени, чем пространству, вызывая волны микропричинности, от которых всех на борту начинало мутить. Метод зангов казался не более эффективным, чем другие. И каждый такой резкий маневр – и жгучий невральный рефлекс – вызывал у Каа стремление повернуть и делать так, как он привык и что имеет больше смысла.

Я мог бы доставить тебя вдвое быстрее, негодующе думал он, обращаясь к твари в форме спрута. Только скажи, куда ты направляешься.

Конечно, с того времени как он в предыдущий раз использовал этот пункт перехода, когда «Стремительный» уходил из ужасного Фрактального Мира, осуществляя последний отчаянный замысел капитана Крайдайки – использовать «тропу сунеров», найти убежище на далекой Джиджо, – с этого времени резонансы изменились. Когда вблизи Измунути открылся второй пункт связи, это каким-то образом повлияло и на первый. Тем не менее должен существовать более легкий путь, ведущий туда, куда нужно зангам…

Сонарные образы сфокусировались. Каа увидел впереди яркий пучок нитей… Гордиев узел, в котором совсем нет пространственных линий.

Уф! Этот призрачный узел и есть, должно быть, место, куда направляются занги, будь они прокляты.

И однако, внимательно вслушиваясь в звуковой портрет, Каа подумал, что начинает различать смысл в этой путанице…

Знаете, готов биться об заклад, я знаю, на какую нить они собираются перейти.

Каа сосредоточился. Для него это очень важно. На ставке не только долг и выживание. Или прославленная репутация неодельфинов как первоклассных пилотов, которая начала распространяться по всем Пяти Галактикам. Даже сохранение прозвища теперь не очень его занимало.

Для Каа значение имело только одно. Сделать свою работу. Благополучно доставить Джиллиан Баскин вместе с ее грузом. А потом вернуться на Джиджо. Вернуться к Пипое. Даже если это означает никогда больше не быть пилотом. Он включил сигнал тревоги, чтобы предупредить остальных.

Начинаем!

«Спрут» расплелся, готовясь к последнему прыжку.