Текст книги "Абсолютная власть"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Рука Джека, подобно тискам, сжала запястье Лорда.

– Какого черта тебе от меня нужно?

Лорд улыбнулся и осторожно постучал по руке Джека, пока тот не разжал пальцы.

– Тебе нравятся такие местечки? С таким клиентом, как Болдуин, ты будешь питаться в подобных ресторанах, пока твои артерии не станут тверже камня. Лет через сорок ты отбросишь копыта на каком-нибудь пляжике на карибском побережье и оставишь вдовой молодую и внезапно разбогатевшую цепкую красотку, но ты умрешь счастливым человеком, поверь мне.

– Для меня все местечки одинаковы.

Лорд тяжело ударил кулаком по столу. На этот раз к ним повернулись несколько человек. Хозяин заведения посмотрел в их направлении, стараясь скрыть улыбку понимания под густыми усами.

– Об этом-то я и говорю, о твоем чертовом безразличии. – Он понизил голос, но не отодвинулся от Джека. – На самом деле, одно местечко явно отличается от другого. У тебя есть ключ к этому заведению, тебе это известно. Твой ключ – Болдуин и его милая дочурка. И тогда возникает вопрос: кто откроет для тебя эту дверь – ты сам или кто-то другой? И этот вопрос довольно любопытным образом возвращает нас к моему первоначальному вопросу: во что ты веришь, Джек? Потому что если ты не веришь в это, – Лорд широко раскинул руки, – если ты не хочешь стать Сэнди Лордом следующего поколения, если ты смеешься над моим образом жизни, моей педантичностью, если угодно, либо проклинаешь ее, если ты искренне веришь, что ты выше всего этого, если тебе претит мысль заполучить мисс Болдуин и если ты не видишь в этом меню ни одного аппетитного блюда, тогда почему ты не пошлешь меня подальше? И не встанешь, чтобы выйти отсюда с высоко поднятой головой, чистой совестью и непоколебленными убеждениями? Потому что, откровенно говоря, эта игра слишком важна и трудна, чтобы в нее мог играть непосвященный.

Подавшись назад, Лорд плюхнулся на стул, заполнив его своей массой.

На улице стояла прекрасная осенняя погода: ни дождя, ни повышенной влажности, только прозрачное голубое небо. Легкий ветерок шуршал брошенными газетами. Казалось, город на время сбавил темп, в котором жил в течение предыдущих знойных летних месяцев. В Лафайет-парке на траве лежали загорающие люди, стараясь впитать в себя побольше солнечных лучей, пока не установилась холодная погода. Рядом сновали велосипедисты, бросая короткие взгляды на неприкрытые ноги и расстегнутые блузки.

А в ресторане Джек Грэм и Сэнди Лорд в упор смотрели друг на друга.

– Надеюсь, в этом нет никакого подвоха? – Я бы не стал тратить на это время, Джек. По крайней мере, в течение последних двадцати лет. Если бы я не был уверен, что с тобой можно говорить открытым текстом, я бы навешал тебе лапши на уши и ограничился этим.

– Что ты хочешь сказать?

– Все, что я хочу знать – это в игре ты или вне игры. Конечно, с Болдуином ты можешь пойти в любой другой ресторан в городе. Полагаю, ты выбрал нас, потому что тебе понравилось то, что ты увидел.

– Болдуин рекомендовал мне вас.

– Болдуин умен. Многие люди могли бы пойти за ним. Ты уже год работаешь у нас. Если ты решишь остаться, то станешь компаньоном. Честно говоря, годовой срок был чистой формальностью, мы просто хотели убедиться, что ты нам подходишь. По истечении этого срока у тебя никогда не будет никаких финансовых затруднений, не считая расходов твоей будущей жены. Единственным твоим занятием будет ублажать Болдуина, расширять эту область бизнеса и приводить в фирму новых клиентов. Потому что, если смотреть правде в глаза, единственное обеспечение любого юриста – подконтрольные ему клиенты. Тебя не учили этому на юридическом факультете, но это самый важный урок, который тебе следует усвоить. Никогда, никогда не упускай этого из виду. Никакая рутинная работа не должна затмевать этот факт. Всегда найдется тот, кто может заняться рутинной работой. У тебя будет карт-бланш на расширение бизнеса. У тебя не будет никаких начальников, кроме Болдуина. Тебе не нужно будет следить за выполняемой для Болдуина юридической работой, это за тебя сделают другие. Так что перспектива не такая уж и пугающая.

Джек посмотрел на свои руки и увидел там лицо Дженнифер. Такое безупречное и совершенное. Он почувствовал сожаление от того, что обвинил ее в увольнении Барри Элвиса. Затем он подумал о том нудном времени, когда он работал общественным защитником. В конце концов его мысли обратились к Кейт, но быстро оборвались. И что у них было особенного, подумал он. Ничего. Он поднял глаза.

– Один глупый вопрос. Могу я продолжать заниматься юридической практикой?

– Если ты этого хочешь. – Лорд пристально посмотрел ему в лицо. – Значит, я могу считать, что ты согласен? Джек опустил глаза на меню.

– Котлеты из крабов, наверное, мне подойдут.

Сэнди пустил к потолку струю дыма и широко улыбнулся.

– Я обожаю их, Джек. Я чертовски их обожаю.

* * *

Двумя часами позже Сэнди стоял у окна в своем огромном кабинете и наблюдал за оживленной улицей; селекторное совещание подходило к концу.

В комнату вошел Дэн Кирксен; его тугой галстук-бабочка и хрустящая рубашка скрывали поджарое тело бегуна. Кирксен был руководящим компаньоном фирмы. Он имел власть над всеми, кто работал в учреждении, кроме Сэнди Лорда. А теперь, возможно, и Джека Грэма.

Лорд равнодушно взглянул на него. Кирксен сел и терпеливо ждал, пока участники селекторного совещания прощались с Лордом. Лорд отключил селектор и опустился на стул. Откинувшись на спинку стула, он закурил, глядя в потолок. Помешанный на здоровом образе жизни Кирксен слегка отстранился от стола.

– Что у тебя? – Глаза Лорда, наконец, остановились на худом, чистом лице Кирксена. Этот человек стабильно получал шестьсот тысяч долларов из доходов фирмы, но эта сумма была сущим пустяком для Сэнди Лорда, и он не скрывал своего презрения к руководящему компаньону.

– Нас интересует, как прошел обед.

– Может, будешь говорить начистоту? У меня нет времени разгадывать твои недомолвки.

– До нас дошли тревожные слухи, и затем Барри Элвис был уволен после звонка мистера Болдуина.

Лорд махнул рукой.

– Об этом надо помалкивать. Он с нами, он остается. И я потратил на него два часа.

– С учетом денег, поставленных на карту, Сэнди, мы, мы все полагали, что так будет лучше для фирмы, только ты мог произвести должное впечатление...

– Да. Я умею считать, Кирксен, и получше тебя. Я знаю толк в цифрах. Ясно? Ну так вот, Джек остается в деле. Если повезет, лет через десять он удвоит свои доходы и свои связи, и мы сможем с чистой совестью уйти в отставку. – Лорд оглядел Кирксена, который как будто таял под его взглядом. – Знаешь, он хваткий парень. У него больше мозгов, чем у любого из моих компаньонов.

Кирксен поморщился.

– Более того, он мне даже чем-то симпатичен. – Лорд поднялся и, пройдя к окну, смотрел, как десятью этажами ниже группа дошкольников, соединенных веревкой, пересекает улицу.

– Значит, я могу сообщить комитету, что результат положительный?

– Что хочешь, то и сообщай. Только помни: не вздумайте больше беспокоить меня по подобным вопросам, если это не является действительно важным. Ты меня понял?

Лорд еще раз взглянул на Кирксена и опять стал смотреть в окно. Салливан до сих пор не позвонил. Плохо. Он чувствовал, как его страна удаляется от него, подобно тому, как исчезали за углом дошкольники. Исчезли.

– Спасибо, Сэнди.

– Не за что.

Глава 9

Уолтер Салливан смотрел на лицо, точнее, на то, что от него осталось. На пальце открытой для взгляда ступни висела стандартная бирка морга. Пока сопровождающие ждали его снаружи, он тихо присел рядом с ней. Формальное опознание уже состоялось. Полицейские отправились составлять свои отчеты, репортеры – писать свои репортажи. Но Уолтер Салливан, один из могущественнейших людей своего времени, который, начиная с четырнадцати лет, превращал в деньги все, к чему прикасался, теперь внезапно почувствовал себя абсолютно обессиленным и опустошенным.

Журналисты открыли в нем и Кристи поистине неиссякаемый источник для своих статей с тех пор, как длившийся сорок семь лет брак закончился смертью его первой жены. Но, почти разменяв девятый десяток, он жаждал чего-то юного и полного жизни. Насмотревшись картин смерти, он хотел видеть рядом с собой кого-то, кто почти наверняка переживет его. Его близкие друзья и дорогие ему люди умирали один за другим, и он до конца испил свою чашу, чашу человека, оплакивающего других. Старость – не простой период в жизни, даже для очень богатых.

Но Кристи Салливан не пережила его. И ему приходилось с этим смириться. На его счастье он довольно смутно представлял себе, что произойдет с останками его второй жены дальше.

Как только Уолтер Салливан покинет комнату, появится сотрудник морга и отвезет покойную миссис Салливан в комнату для вскрытия. Там ее взвесят, измерят рост. Затем сфотографируют, сначала в одежде, а затем без нее. Потом рентгеновское исследование и снятие отпечатков пальцев. Будет проведен тщательный осмотр внешних покровов тела для того, чтобы не пропустить ни единой улики, полезной для следствия. Телесные жидкости будут отправлены на токсикологический анализ, чтобы выяснить, содержатся ли в них следы алкоголя, наркотиков и других веществ. Разрез расслоит ее тело от плеча до плеча и от груди до гениталий. Ужасное зрелище даже для привычного наблюдателя. Каждый орган будет проанализирован и взвешен, гениталии исследованы на наличие признаков сексуального контакта или физических повреждений. Любой след спермы, крови, чужих волос будет отправлен на анализ ДНК.

Затем обследуют ее голову, изучат пулевые отверстия. После этого специальной пилой сделают надрез на черепе от уха до уха, через макушку. Вырежут верхнюю переднюю четверть черепа, и извлеченный через отверстие мозг также будет исследован. Извлекут пулю и передадут ее на баллистическую экспертизу.

Токсикологи сделают заключение о содержимом ее желудка и следах посторонних веществ в крови и моче.

Будет подготовлен протокол вскрытия, излагающий причину смерти, все сопутствующие заключения и обстоятельства и официальную точку зрения медицинского эксперта.

Протокол вскрытия вместе с фотографиями, рентгеновскими снимками, отпечатками пальцев, токсикологическим заключением и любой другой информацией, относящейся к уголовному делу, будет передан следователю.

Наконец, Уолтер Салливан поднялся, накрыл останки своей погибшей жены и вышел.

С другой стороны еще одного полупрозрачного зеркала за выходящим из комнаты овдовевшим человеком внимательно наблюдали глаза следователя. Затем Сет Фрэнк надел шляпу и тихо вышел.

* * *

Зал заседаний номер один, самый большой на фирме, находился в центре здания рядом с приемной. Здесь, за толстыми дверьми, проходила встреча всех компаньонов организации.

Между Сэнди Лордом и другим старшим компаньоном сидел Джек Грэм. Формально он еще не являлся компаньоном, но детали протокола сегодня не соблюдались, и Лорд настоял на его присутствии.

Официанты разлили кофе по чашкам, разложили на блюдца кексы и булочки и удалились, закрыв за собой двери.

Внимание всех присутствующих обратилось на Дэна Кирксена. Он отпил сока, нарочито тщательно осушил губы салфеткой и поднялся.

– Очевидно, все вы знаете, какую тяжелую утрату понес один из наших самых... – Кирксен бросил короткий взгляд на Лорда – ...а если быть точнее, наш самый важный клиент.

Джек оглядел шестидесятифутовый стол с мраморной поверхностью. Большинство глаз были устремлены на Кирксена, несколько человек из сидящих за столом наклонили головы и слушали то, что шепотом сообщали им соседи. Джек уже просмотрел газетные заголовки. Он никогда не участвовал ни в одном из дел Салливана, но знал, что они настолько обширны, что сорок адвокатов фирмы тратили на них почти все свое рабочее время. Он был самым крупным клиентом Паттона, Шоу и Лорда.

– Полиция ведет тщательное расследование всех обстоятельств, – продолжал Кирксен, – и все же дело пока не продвигается вперед. – Кирксен сделал паузу, снова взглянул на Лорда и затем продолжил: – Вы понимаете, что Уолтер потрясен до глубины души. Чтобы в этот трудный для него период оказать ему наибольшую поддержку, мы просим всех адвокатов уделять особое внимание любым делам, связанным с Салливаном, и, желательно, предотвращать появление каких бы то ни было проблем. Далее, хотя мы считаем, что это не что иное, как обычная кража со взломом с очень печальным исходом, ни в коей мере не связанная с деловой активностью Уолтера, мы просим всех вас обращать внимание на любые необычные детали в делах, к решению которых вы привлечены от лица Уолтера. Информация о подозрительных действиях должна немедленно сообщаться либо мне, либо Сэнди.

Несколько голов повернулись к Лорду, который по своему обыкновению смотрел в потолок. В пепельнице перед ним лежали три сигаретных окурка, рядом стоял бокал с недопитым коктейлем “Кровавая Мэри”.

Слово взял Рон Дэй из международного юридического отдела. Его аккуратно постриженные бакенбарды обрамляли овальное, как у совы, лицо, частично скрытое очками.

– Это не террористический акт, не так ли? Я занимался координацией работы средневосточных совместных предприятий для фирмы Салливана в Кувейте, и эти люди играют по своим собственным правилам, уверяю вас. Как по-вашему, стоит мне опасаться за мою личную безопасность? Сегодня вечером я улетаю в Эр-Рияд.

Лорд медленно повернул голову, пока его взгляд не упал на Дэя. Его иногда поражало, насколько близорукими, если не сказать абсолютно тупыми, были многие из его компаньонов. Дэй был рядовым компаньоном, главным и, по мнению Лорда, единственным достоинством которого было умение разговаривать на семи языках и угождать правителям Саудовской Аравии.

– Я бы на твоем месте не волновался, Рон. Если это международный заговор, то ты не настолько важная персона, чтобы охотиться за тобой, а если ты действительно им нужен, то и опомниться не успеешь, как станешь покойником.

Дэй потеребил свой галстук; за столом раздались сдержанные смешки.

– Спасибо за объяснение, Сэнди.

– На здоровье, Рон.

Кирксен кашлянул.

– Будьте уверены, принимаются все усилия, чтобы раскрыть это чудовищное преступление. Говорят даже, что сам президент собирается назначить специальную комиссию, которая займется расследованием дела. Как вы знаете, Уолтер Салливан занимал различные посты в нескольких министерствах, и он один из ближайших друзей президента. Полагаю, мы можем надеяться, что преступники вскоре предстанут перед судом.

Кирксен сел.

Лорд осмотрел собравшихся, приподнял брови и потушил свою последнюю сигарету. Вскоре стол опустел.

* * *

Сет Фрэнк повернулся на стуле. Его кабинет занимал место площадью шесть на шесть футов; кабинет шерифа был единственной просторной комнатой в маленьком здании местного полицейского управления. На его столе лежал отчет медицинского эксперта. Часы показывали только половину восьмого утра, но Фрэнк уже трижды внимательно прочел отчет.

Он присутствовал на вскрытии. Следователям приходится это делать по многим причинам. Хотя Фрэнк наблюдал уже несколько сотен вскрытии, он никак не мог привыкнуть к зрелищу трупов, с которыми обращаются так же, как студенты-биологи с останками животных. И хотя его уже не тошнило от этого зрелища, после него ему обычно требовалось бесцельно поездить на автомобиле часа два-три, прежде чем попытаться вернуться к работе.

Отчет был объемистым и аккуратно отпечатанным. Смерть Кристины Салливан наступила не менее семидесяти двух часов назад. Степень распухания ее тела и насыщенность его микробами и газами с хорошей точностью указывала эту цифру. Однако в комнате было очень жарко, что ускорило разложение трупа. Этот факт делал точное определение времени смерти более сложной задачей. Но оно составляло, по твердому убеждению медицинского эксперта, не менее трех дней. Фрэнк также располагал дополнительной информацией, дававшей основание полагать, что Кристина Салливан скончалась в понедельник ночью, что ограничивало время смерти периодом от трех до четырех суток.

Фрэнк почувствовал, что хмурится. Минимум трехдневный период означал, что следы уже давно остыли. За три-четыре дня преступники могли исчезнуть из страны. Вдобавок к тому, что Кристина Салливан была убита довольно давно, расследование еще ни на шаг не продвинулось вперед. Он не мог припомнить другого такого дела, где следы преступления были бы столь же ничтожными.

Пока что ему было ясно, что никаких свидетелей происшедшего, кроме тех, кто ее убил, в имении Салливана не было. В газетах, банках, торговых центрах были помещены обращения. Никто не откликнулся.

Они переговорили с владельцами всех домов в радиусе трех миль. Каждый был потрясен, разгневан и испуган этим известием. Фрэнк обнаружил страх по едва уловимым признакам: у одного задергалась бровь, второй передернул плечами, третий нервно потер ладони. Меры безопасности в этом маленьком округе станут еще более строгими. Однако все эти эмоции не несли в себе никакой полезной информации. Они так же тщательно допросили прислугу во всех соседних имениях. Безрезультатно. Прислуга Салливана, сопровождавшая его в поездке на Барбадос, была опрошена по телефону, и тоже ничего полезного. Кроме того, каждый из них имел железное алиби. Но не безупречное. Фрэнк решил не забывать об этом.

У них также не было ясного представления о том, как Кристина Салливан провела последний день своей жизни. Она была убита в своем доме, предположительно поздней ночью. Но если она действительно погибла в понедельник ночью, то что она делала днем? Фрэнк чувствовал, что эта информация обязательно выведет их на какой-то след.

В половине десятого утра в тот понедельник Кристину Салливан видели в деловой части города, в шикарном салоне красоты, визит в который жены Фрэнка стоил бы ему двухнедельного заработка. Фрэнку предстояло выяснить, чистила ли она перышки перед каким-то ночным развлечением, либо это посещение было очередным. После того как она покинула салон около двенадцати дня, ее след полностью терялся. Она ни возвращалась в свою городскую квартиру, ни брала такси, которое они смогли бы найти.

Чтобы остаться в городе, когда все остальные уезжают на солнечный юг, нужна была веская причина, заключил он. Если она ту ночь провела не одна, то с этим человеком Фрэнку очень хотелось бы побеседовать и, возможно, надеть на него наручники.

Как ни странно, убийство при совершении кражи со взломом в Вирджинии не предполагает исключительной меры наказания, в отличие от убийства при ограблении. Убийца-грабитель приговаривается к смерти. Убийца-вор в худшем случае получит пожизненное заключение, что, однако, не является такой уж привлекательной альтернативой, учитывая ужасные условия содержания в большинстве тюрем страны. Но Кристина Салливан носила на себе много драгоценностей. Во всех докладах, полученных Фрэнком, отмечалось, что она была большой любительницей бриллиантов, изумрудов, сапфиров и тому подобного. На теле драгоценностей не было, хотя легко различались следы от колец на пальцах. Салливан подтвердил, что бриллиантовое ожерелье его жены пропало. Хозяин салона красоты тоже вспомнил, что видел его на ней в понедельник.

Хороший обвинитель, по мнению Фрэнка, вполне мог построить на этих фактах дело об ограблении. Преступники выбрали подходящий момент, все продумав заранее. С какой стати добропорядочным гражданам штата Вирджиния платить тысячи долларов в год, чтобы одевать, кормить и обеспечивать кровом хладнокровных убийц? Кража со взломом? Ограбление? Какая, к черту, разница? Женщина мертва. Убита какой-то сволочью. Фрэнка не интересовали юридические детали такого рода. Подобно многим другим блюстителям закона, он считал, что система уголовного судопроизводства слишком акцентирует внимание на правах обвиняемого. Ему часто казалось, что за чрезмерно раздутым громоздким уголовным процессом с его тонкостями, ловушками, зацепками, хитрыми адвокатами теряется сам факт нарушения закона – кто-то ранен, изнасилован или убит. Он считал это чудовищно несправедливым. Фрэнк был не в силах изменить систему, но он мог найти в ней лазейки.

Он придвинул отчет ближе к себе, вертя в руках очки для чтения, и отпил крепкого черного кофе. Причина смерти – горизонтальные огнестрельные ранения в голову, нанесенные одним или несколькими видами огнестрельного оружия, из которого были выпущены одна деформировавшаяся пуля, застрявшая в голове, и одна пуля неизвестного происхождения из неустановленного оружия, прошедшая навылет. На нормальном языке это означало: какая-то крупнокалиберная пуля вышибла ей мозги. В докладе также утверждалось, что причиной смерти стало убийство, и это было единственным здравым заключением, которое Фрэнк смог усмотреть во всем этом документе. Он отметил, что не ошибся насчет дистанции, с которой были произведены выстрелы. В ранах не обнаружили следов пороха. Стреляли с расстояния больше двух футов; Фрэнк подозревал, что оно ближе к шести футам, но это была только догадка. Возможность самоубийства никоим образом не допускалась. Но наемные убийцы, как правило, стреляют в упор. Это сводит вероятность промаха к минимуму.

Фрэнк наклонился к столу. Зачем потребовалось стрелять более одного раза? Женщину, скорее всего, убила уже первая пуля. Может, убийца был садистом, всаживающим в труп пулю за пулей? И все же они нашли в теле только два отверстия – маловато для маньяка. Кроме того, существовала проблема с пулями. “Дум-дум” и вторая загадочная пуля.

Он взял в руки полиэтиленовый пакет со своей отметкой на нем. Из тела извлекли лишь одну пулю. Она вошла в голову прямо под правым виском, расплющилась от удара, проникла сквозь череп в мозг, став причиной мощного сотрясения мягкой мозговой ткани.

Он осторожно потряс пакет с пулей, точнее с тем, что от нее осталось. Страшное орудие, сконструированное так, чтобы расплющиваться при ударе и затем перемалывать все на своем пути, продемонстрировало свою силу на Кристине Салливан. Проблема состояла в том, что пули “дум-дум” были теперь общедоступными. Степень деформации пули оказалась огромной. Баллистический анализ почти ничего не дал.

Вторая пуля вошла на полдюйма выше первой, прошла через весь мозг и вышла с другой стороны, оставив там зияющую дыру, гораздо большую, чем входное отверстие. Повреждения кости и мозговой ткани были очень большими.

Эта пуля преподнесла им сюрприз. Отверстие диаметром полдюйма в стене напротив кровати. Обычно, вырезав часть стены, сотрудники лаборатории при помощи специального оборудования осторожно извлекали пулю, чтобы не повредить следы нарезов, дающие возможность установить тип оружия, из которого она была выпущена, и, при благоприятном стечении обстоятельств, найти конкретный ствол. Анализ отпечатков пальцев и баллистическая идентификация давали настолько определенные результаты, насколько позволяла точность такого анализа.

Но только не в этом случае. Отверстие в стене было, однако, пустым; пули в нем не оказалось. Когда из лаборатории ему доложили об этом, Сет пошел туда, чтобы лично проверить этот факт. Уже давно он не чувствовал себя таким раздраженным.

Зачем понадобилось выковыривать пулю из стены, когда другая находилась в трупе? Что особенного могла показать вторая пуля? На эти вопросы у него не было ответов.

Фрэнк сделал несколько записей. Отсутствующая пуля могла быть иного калибра или типа, что указало бы на присутствие двух стрелявших. Даже с учетом всех возможных обстоятельств, Фрэнк не мог представить себе, что один человек держит в каждой руке по пистолету и палит в женщину. Таким образом, подозреваемых, возможно, двое. Это также объяснило бы различие входных и выходных отверстий пуль, а также нанесенных ими повреждений. Входное отверстие кувыркающейся пули “дум-дум” было шире, чем у другой пули. Значит, вторая пуля внутри не пустая, и ее передняя часть не мягкая. Она пробила голову, оставив выходное отверстие диаметром с полпальца. Вероятно, степень ее деформации была минимальной, однако это предположение нельзя было подтвердить, так как у Фрэнка не было самой пули.

Он просмотрел свои первоначальные наброски. Находясь на этапе сбора информации, Фрэнк надеялся, что не застрянет там навсегда. Более того, он не должен был нарушать предусмотренных законом ограничений длительности этого этапа. Он еще раз взглянул на отчет и вновь нахмурился. Фрэнк взял трубку телефона и набрал номер. Десятью минутами позже он сидел в кабинете медицинского эксперта и выжидающе смотрел на него.

Здоровяк-эксперт старым скальпелем тщательно обработал кожицу у основания ногтей и, наконец, поднял глаза на Фрэнка.

– Следы упущения. По крайней мере, попытка удушения. Трахея не повреждена, хотя ткань слегка опухла, и в ней есть кровоподтеки. Есть следы повреждения подъязычной кости, конъюнктивы и век. Это все отмечено в протоколе.

Фрэнк попытался осмыслить эти сведения. Повреждения конъюнктивы и век могли быть вызваны удушением и последовавшим давлением на мозг.

Фрэнк наклонился вперед, сидя на стуле, и посмотрел на многочисленные дипломы и аттестаты, развешанные по стене, которые говорили, что человек, сидящий напротив него, – опытный судебный медик.

– Мужчина или женщина?

Медицинский эксперт пожал плечами.

– Трудно сказать. Человеческая кожа – не идеальная поверхность для снятия отпечатков пальцев, ты это знаешь. На самом деле, они на ней практически не остаются, за исключением некоторых участков, а по прошествии полусуток они исчезают и там. Да и трудно вообразить, чтобы женщина пыталась собственными руками задушить другую женщину. Раздавить трахею нетрудно, но удушение голыми руками – чисто мужской способ убийства. У меня была добрая сотня случаев удушения, но ни в одном из них не было доказано, что это сделала женщина. Кристину Салливан душили спереди, – добавил он. – Рука к руке. Но для этого надо иметь превосходство в физической силе. Хочешь знать мое мнение? Это был мужчина, если такой вывод чего-то стоит.

– В отчете говорится, что на левой стороне ее опухшей челюсти есть синяки, зубы шатаются и во рту имеются порезы.

– Похоже, ей крепко врезали. Один из клыков почти проткнул щеку.

Фрэнк посмотрел на папку с делом.

– А что насчет второй пули?

– Судя по нанесенному ею повреждению, это крупный калибр, как и у первой.

– Что думаешь по поводу первой?

– Ничего определенного. Калибр 357 или 41. А может, и 9 мм. Господи, ты же видел эту пулю. Она сплющилась в лепешку, а половина ее разлетелась в мозговой ткани. Никаких следов нарезов. Даже если найти предполагаемый ствол, соответствие установить не удастся.

– Если бы мы нашли вторую, кое-что стало бы ясно.

– А может, и нет. Тот, кто вытащил ее из стены, наверняка нарушил следы. Баллистики не были бы в восторге.

– Да, но на ней могли бы быть следы волос, крови или кожи убитой. Хотел бы я иметь такие улики...

Эксперт задумчиво потер подбородок.

– Пожалуй, так. Но сначала нужно ее найти.

– Чего, вероятно, не случится, – улыбнулся Фрэнк.

– Как знать...

Они посмотрели друг на друга, прекрасно сознавая, что им ни за что не найти второй пули. Даже если бы это произошло, они не смогли бы связать ее с местом преступления, если бы на ней не оказалось следов убитой или они не нашли ствол, из которого она была выпущена, и не “привязали” его к месту убийства. Слишком много условий.

– Гильзы не нашли? Фрэнк покачал головой.

– Значит, Сет, следа бойка тоже нет. – Медицинский эксперт имел в виду след бойка на дне гильзы, уникальный для каждого экземпляра стрелкового оружия.

– Я и не предполагал, что все пройдет гладко. Кстати, ребята из спецслужб на тебя не наседают?

– Нет, они пока помалкивают, даже странно. – Улыбнулся медицинский эксперт. – Впрочем, если бы прикончили Уолтера Салливана, кто знает, что началось бы? Я уже представил доклад для Ричмонда.

– А почему стреляли два раза? – Фрэнк задал вопрос, ради которого он сюда и пришел.

Медицинский эксперт перестал обрезать кожу у ногтей, отложил скальпель и взглянул на Фрэнка.

– А почему бы и нет?

Его глаза сузились. Он находился в незавидном положении человека, гораздо более компетентного, чем это требовалось в спокойном сельском округе. Будучи одним из приблизительно пяти сотен судебно-медицинских экспертов в стране, он преуспел и в обычной медицинской практике, но питал особое пристрастие как к полицейским расследованиям, так и к судебной патологической анатомии. Прежде чем обосноваться в тихой Вирджинии, он работал коронером в лос-анджелесском округе в течение почти двадцати лет. Положение с убийствами там было куда хуже. Но в этом деле он мог проявить себя сполна.

Фрэнк внимательно посмотрел на него и сказал:

– Каждый из выстрелов, очевидно, был бы смертельным. Это ясно. Тогда зачем стрелять второй раз? Ведь было столько причин этого не делать. Во-первых, лишний шум. Во-вторых, если собираешься сматываться, зачем тратить время и всаживать в нее еще одну пулю? И самое главное, зачем оставлять лишнюю улику, которая позже поможет выйти на тебя? Может, она их напугала? Если так, то почему выстрел был произведен со стороны двери в комнату, а не наоборот? Почему линия выстрела была нисходящей? Она стояла на коленях? Либо это так, либо стрелявший был высокого роста. Способ казни? Но контактных ран на ней нет. И потом эти следы на шее. Зачем сначала пытаться ее задушить, затем остановиться, взять пистолет и вышибить ей мозги? А потом выстрелить снова. Одну пулю убрали. Зачем? Второй пистолет? Зачем пытаться это скрывать? Что в этом важного?

Фрэнк поднялся и зашагал по комнате, засунув руки в карманы, как он всегда делал в минуты напряженных раздумий.

– И место преступления оказалось невероятно чистым. Ничего не осталось. Буквально ничего. Я удивляюсь, как они не вскрыли ей череп и не достали застрявшую там пулю. Этот парень либо действительно вор, либо хочет заставить нас в это поверить. Но тайник действительно обчищен. Пропало около четырех с половиной миллионов долларов. И что там делала миссис Салливан? Она должна была в это время загорать на карибском побережье. Может, она была знакома с этим парнем? Имела с ним любовную связь? Если так, то могут ли два происшествия быть каким-то образом связаны? И зачем, черт побери, топтаться у входной двери, вырубать систему сигнализации, а затем спускаться вниз по веревке, выброшенной из окна? Каждый раз, когда я задаю себе один вопрос, тут же появляется другой. – Фрэнк вновь опустился на стул, слегка смущенный своим монологом.

Медицинский эксперт откинулся на спинку стула, повернул к себе папку с делом и с минуту читал его. Он снял очки, протер их рукавом, а потом большим и указательным пальцами щипнул себя за уголок рта.