Текст книги "Золотой киль"

Автор книги: Десмонд Бэгли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Я думал, что Курце и на море окажется таким же выносливым, каким, очевидно, был на суше. Но из него настоящий моряк не получался. Подводил желудок. Курце все время тошнило, он не выдерживал качки, так что толк от такого рулевого был невелик. Но в дальних рейсах он героически взялся исполнять обязанности кока. Не очень-то это благодарная работа для человека, страдающего морской болезнью. Снизу доносились его проклятия, когда из-за резкого крена яхты во время непогоды ему на колени опрокидывался горячий кофейник. Однажды он признался, что знает теперь, как чувствуют себя кости для игры в покер, когда их встряхивают. Он бы не выдержал таких мучений, если бы не сильная жажда овладеть золотом.

Подлинным чудом оказался Уокер. Мы с Курце отвадили его от выпивки, несмотря на все его протесты. Он теперь лучше питался, а воздух и физические нагрузки явно пошли ему на пользу. Он поправился, его впавшие щеки округлились, грудь расправилась. Ничто, конечно, не могло вернуть ему былую шевелюру, но теперь он гораздо больше походил на того красавчика, каким я встретил его десять лет назад. Но что удивительней всего, – Уокер оказался прирожденным моряком. Ему нравилась яхта, и яхта отвечала ему взаимностью. Из него получился хороший рулевой, и, когда мы шли против ветра, он управлялся с яхтой не хуже меня. Сначала я неохотно оставлял на него яхту, но по мере того, как он проявлял себя в деле, сопротивление мое слабело.

Пришло время, когда ждать больше было нечего. Мы загрузили яхту провиантом и взяли курс на север двенадцатого ноября, рассчитывая Рождество отпраздновать в море. Перед нами простиралась водная пустыня, а за ней маячили четыре тонны золота.

Быть может, кто-нибудь осмелится назвать это приятной морской прогулкой!

Книга вторая
Золото

Глава III
Танжер

Через два месяца мы входили в танжерскую гавань, выбросив «Q» флаг, и стали ждать, пока доктор разрешит нам выйти на берег, а таможенная служба проведет беглый досмотр. Порт радовал глаз изящными силуэтами современных зданий, выделяющимися на фоне неба. На правой стороне расположился старый город, город арабов: приземистые дома с плоскими крышами, прилепившиеся к горе, только минарет, как копье, взметнулся в небо. По левому борту – Европа, по правому – Африка.

Для Уокера и Курце здесь не было ничего нового. В молодости они вдоволь покуролесили в Каире и Александрии, находясь на армейской службе. Во время плавания они часто вспоминали свои приключения в эти годы, да еще на итальянском языке. Мы взяли за правило говорить по-итальянски, и, хотя мои спутники довольно неплохо знали язык, я не сильно от них отставал к тому времени, хотя пришлось начинать с азов.

Мы придумали подходящую легенду для прикрытия наших похождений в Средиземном море. Я выступал в роли южноафриканского судостроителя, совершающего путешествие не только для развлечения, но и с деловой целью: меня привлекал богатый средиземноморский рынок, возможно, я бы и верфь купил, если цена и условия окажутся подходящими. Эта легенда была недалека от истины и могла пригодиться на тот случай, если нам действительно придется покупать верфь для выплавки золотого киля. Курце изображал горного мастера, которому доктора рекомендовали для поправки здоровья провести отпуск на море, поэтому он поступил помощником ко мне на «Санфорд». Это как-то оправдывало его интерес к заброшенным свинцовым рудникам.

Уокер – неплохой лицедей – взял на себя роль плейбоя среднего достатка. Деньги у него якобы водились, а работать он не любил, вот и готов на что угодно. И в этот средиземноморский вояж он пустился, потому что ему надоела Южная Африка и захотелось сменить обстановку. На него ложилась обязанность вести все переговоры в Танжере и приобрести уединенный домик, где мы могли бы завершить нашу операцию.

В общем и целом я был доволен, хотя в дороге уже немного устал от Курце. Тому не нравилось, что я всем распоряжаюсь, и пришлось довольно грубо вдалбливать ему, что на корабле может быть только один хозяин. В этом он смог убедиться, когда мы попали в шторм у Азорских островов. К тому же Курце бесило, что презираемый им Уокер оказался лучшим моряком, чем он.

Здесь, в Танжере, он пришел в себя, и к нему вернулась прежняя самоуверенность – он все чаще проявлял свой норов. Я понял, что пора опять его осадить.

Уокер оглядел стоянку для яхт.

– Здесь не очень-то много парусников, – заметил он.

Действительно, в гавани стояло всего несколько неуклюжих на вид рыбацких суденышек и один щеголеватый двухмачтовый парусник, направляющийся, вероятно, в Карибское море. Зато было, по крайней мере, двадцать больших моторных судов, по виду быстроходных, с низкой осадкой. Я знал об их назначении – флот контрабандисток сигареты – в Испанию, зажигалки – во Францию, антибиотики туда, где на них можно заработать (хотя теперь на них спрос упал), наркотики – в любое место земного шара. Интересно, сколько оружия они поставляют в Алжир? Вскоре прибыли официальные службы, осмотрели яхту, оставляя на досках палубы следы от подбитых гвоздями ботинок. Я проводил их до катера, и как только они уплыли, Уокер тронул меня за руку.

– К нам еще один визитер.

Я обернулся и увидел весельную лодку, пересекающую гавань. Уокер сказал:

– Наблюдал за нами в бинокль вон с того судна. – Он указал на одно из моторных судов. – Потом направился сюда.

Я следил за приближающимся яликом. На веслах сидел европеец, лица не было видно, он плыл к нам спиной, но как только человек развернулся к борту нашей яхты и взглянул вверх, я узнал Меткафа.

Меткаф был из той разноязычной банды прохвостов, численность которых в мире не превышает сотни. Эти кондотьеры стекаются к горячим точкам планеты, пренебрегая опасностью, в расчете поживиться. Собственно, я нисколько не удивился, увидев Меткафа в Танжере, который с незапамятных времен был цитаделью пиратов и, конечно же, одним из постоянных мест деловых встреч.

Я был знаком с ним в Южной Африке, но весьма непродолжительное время и понятия не имею, чем он там занимался. Знаю только, что он великолепный моряк, взял не один приз на гонках в Кейптауне и даже занял одно из первых мест на лодочном чемпионате Южной Африки. Меткаф купил одну из моих яхт класса «сокол» и проводил много времени на верфи в период отделочных работ. Он нравился мне, и пару раз мы ходили с ним под парусами, частенько выпивали вместе в баре яхт-клуба, втроем проводили выходные – Джин, я и он. Наши отношения могли перерасти в дружбу, но вдруг он покинул Южную Африку, удирая от полиции, С тех пор мы не встречались, но до меня доходили кое-какие упоминания о нем, и даже иногда я встречал его имя в газетных сообщениях, рассказывающих, как правило, о волнениях в какой-нибудь экзотической стране.

Теперь Меткаф поднимался на палубу яхты «Санфорд».

– Я сразу подумал, что это ты, – сказал он, – но для уверенности посмотрел е бинокль. Что тебя сюда привело?

– Просто путешествую, – ответил я, – сочетаю бизнес с отдыхом. Захотелось посмотреть, какие перспективы здесь, в Средиземноморье.

Он широко улыбнулся:

– О, они великолепны, брат! Но не в твоем вкусе. Или ты изменился?

Я покачал головой и сказал:

– В последний раз я слышал о тебе в связи с событиями на Кубе.

– В Гаване я пробыл недолго. Это место не для меня. Революция там настоящая, по крайней мере до тех пор, пока ее возглавляют коммунисты. Не могу конкурировать с ними, потому и вышел из игры.

– А чем занят теперь?

Он улыбнулся и бросил взгляд на Уокера.

– Позже расскажу.

Я представил своих спутников:

– Познакомься, это Уокер, а это Курце.

Они обменялись рукопожатиями, и Меткаф сказал:

– Приятно вновь слышать южноафриканскую речь. У вас прекрасная страна, вот только полиция слишком ретивая.

И обернулся ко мне:

– Где Джин?

– Умерла, – сказал я. – Погибла в автомобильной катастрофе.

– Как это случилось?

Я рассказал ему о дороге вдоль побережья, о пьяном водителе и о падении машины в море с высоты трехсот футов. Пока я рассказывал, лицо его каменело, и когда я закончил, он сказал:

– Значит, этот ублюдок получил всего пять лет, а если будет вести себя примерно, то выйдет через три с половиной. – Он потер переносицу. – Мне нравилась Джин. Как зовут того парня? У меня остались друзья в Южной Африке, которые позаботятся о нем после выхода из тюрьмы.

– Забудь, это не вернет мне Джин.

Он кивнул, потом хлопнул в ладоши.

– А теперь все поедем ко мне. Остановитесь в моем доме. Там армию можно разместить.

Я был в нерешительности.

– А что будет с яхтой?

Он улыбнулся:

– Вижу, ты наслушался рассказов о портовых ворах Танжера. Все правильно. Но ты можешь не беспокоиться, я поставлю охрану. Никто не покусится на то, что принадлежит моим людям… или мне.

Он уплыл на другой конец гавани и быстро вернулся с марокканцем, судя по лицу, испуганным, и что-то сказал ему на быстром и гортанном арабском. Затем повернулся ко мне:

– Все устроилось. Скоро все в доках будут знать, что вы мои друзья. Так что твоя яхта в полной безопасности, все равно что дома, на верфи.

Я поверил ему. Не могло быть сомнений, что он пользуется влиянием в таком месте, как Танжер.

– Поехали на берег, – сказал он. – Я проголодался.

– И я, – сказал Курце.

– Великая радость – не возиться с готовкой хоть какое-то время, правда? – спросил я.

– Да я бы не огорчился, если б никогда в жизни не увидел сковородку, – ответил Курце.

– А жаль, – заметил Меткаф. – Я ведь уже размечтался, что ты приготовишь мне что-нибудь, вроде koeksusten.[9]9
  Клецки (африкаанс).


[Закрыть] Всегда обожал южноафриканскую кухню. – Он громко засмеялся и хлопнул Курце по спине.

* * *

Меткаф занимал большую квартиру в доме на авенида де Эспанья, мне он предоставил отдельную комнату, а Курце с Уокером – одну на двоих. В моей комнате он задержался, непринужденно болтая, пока я распаковывал свой чемодан.

– Южная Африка стала слишком спокойным местом для тебя? – спросил он.

Я пустился рассказывать ему о причинах, которые заставили меня уехать, переплетая правду с вымыслом. У меня не было оснований доверять Меткафу больше, чем любому другому человеку, возможно, даже меньше, учитывая род его занятий. Не знаю, насколько убедительной показалась ему моя история, но он согласился, что хорошая верфь в Средиземноморье – выгодное дело.

– Ты можешь не получить много заказов на строительство новых судов, но, несомненно, здесь есть возможности для процветания обслуживающей и ремонтной верфи. Дела хватит. На твоем месте я бы отправился восточнее, в сторону Греции. Верфи на островах обслуживают в основном местных рыбаков, а там есть простор для тех, кто разбирается в яхтах, и для яхтсменов.

– А для чего ты приобрел катер? – поддразнил я его.

– Ну ты же меня знаешь Я перевожу все виды грузов, кроме наркотиков. – Меткаф скорчил рожу. – Конечно, я закоренелый прохвост, но с наркотиками не связываюсь. А что другое – всегда готов.

– Включая оружие в Алжир? – рискнул спросить я.

Он засмеялся.

– Французы в Алжире смертельно ненавидят меня и два месяца назад даже пытались перехитрить. Я перевалил груз в несколько рыбацких лодок и отправился в Алжир на заправку. И все – я был чист! Все документы в порядке и помещения пусты. Отпустил экипаж на берег размяться и выпить, а сам прилег и захрапел. Потом что-то разбудило меня, слышу – глухой удар, а затем странный звук, который, казалось, идет откуда-то снизу. Я вскочил и обшарил все помещения – никого. Выхожу на палубу и вижу – лодка отплывает, а в воде рядом с ней – человек. – Он усмехнулся. – Ну, я человек осторожный и подозрительный, так что надел акваланг и поплыл осматривать корпус. И что же, ты думаешь, придумали эти ублюдки из французской службы безопасности?

Я покачал головой.

– Откуда же мне знать?

– Они прилепили магнитную мину к рулю. Решили, должно быть с досады, раз не могут задержать меня официально, то все средства хороши. Если бы эта штука сработала, разворотило бы всю корму. Ладно, снял я мину и крепко задумался. Взрывать ее в гавани они не станут – не очень-то красиво, скорее всего взрыв приурочен к тому времени, когда мы выйдем из гавани. Тогда я поплыл к тому месту, где болтался в гавани полицейский патрульный катер, и прилепил мину на его корму. Пусть, думаю, разорятся на новый катер. На следующий день мы отчалили рано, как и собирались, и вот слышу – заработал полицейский катер. Долго они сопровождали нас, а я плыл не спеша, со скоростью десять узлов, чтобы они меня из виду не потеряли. Висели они у меня на хвосте миль тридцать, наверное, предвкушали взрыв и умирали от смеха. Но им стало не до смеха, когда раздался взрыв и снесло задницу их собственного катера. Я вернулся и подобрал их. Хорошая шутка вышла, чистая – никто не пострадал. Когда я их всех выловил, то отвез обратно в Алжир – благородный спаситель! Ты бы видел лица ребят из службы безопасности, когда я неожиданно свалился на них. Пришлось им провести церемонию с выражением благодарности за спасение этих вшивых моряков – жертв кораблекрушения. С самым невинным видом я рассуждал о том, что, должно быть, взорвалась глубинная бомба для подводных лодок, которая лежала на корме. Они сказали, что не может быть, полицейские катера не возят глубинных бомб. На этом все и закончилось.

Он расхохотался, страшно довольный собой.

– Нет, не любят меня в Алжире.

Я посмеялся вместе с ним. История была хороша и рассказана отлично.

К Меткафу у меня было двойственное чувство: с одной стороны, он мог нам здорово помочь в Танжере, так как знал все ходы и выходы и имел большие связи. С другой – нам следовало сохранять осторожность, чтобы он ничего не учуял. Он был чертовски хорошим парнем и все такое, но если он узнает, что мы собираемся объявиться с четырьмя тоннами золота, то ограбит нас, не задумываясь. Для него мы превратились бы в просто хорошую добычу. За такими он и охотился.

Да, нужно быть осторожными с мистером Меткафом. Про себя я подумал, что следует предупредить и остальных, чтобы не болтали лишнего.

– Какое у тебя судно?

– Фэамайл, – ответил он. – Я, конечно, поставил новый мотор.

Я слышал об этих судах, но никогда не видел. Во время войны их строили сотнями для береговой охраны. Ходил даже анекдот, что их готовят, как сосиски, милями, и отрезают по мере надобности. Длиной в сто двенадцать футов, с мощными двигателями, они свободно развивали скорость до двадцати узлов в час, но, как говорили, они плохо выдерживают штормовую качку. Брони или другой защиты на них не было, строились они из дерева, и когда несколько таких судов вошли в Сен-Назер вместе с «Кэмпбелтауном», их здорово потрепали.

После войны можно было купить списанный фэамайл тысяч за пять, и они пользовались большим успехом у контрабандистов Танжера. Если Меткаф сменил двигатель на своем судне, значит, он увеличил мощность для того, чтобы отрываться от сборщиков пошлины, развивая в случае необходимости скорость до двадцати шести узлов. У «Санфорд» не было никаких шансов уйти от такого преследователя, если бы дело дошло до стычки.

– Я хотел бы его посмотреть, – сказал я, подумав, что не мешает составить представление о потенциальном противнике.

– Конечно, – с воодушевлением сказал Меткаф. – Только не сейчас. Я ухожу завтра ночью.

Новость мне понравилась – за время отсутствия Меткафа мы могли спокойно заняться своими делами.

– А когда возвращаешься? – спросил я.

– Где-нибудь на следующей неделе, – ответил он. – Все зависит от ветра, дождя и тому подобного.

– Подобного тем сукиным детям из службы безопасности?

– Вот именно, – небрежно бросил он. – Давайте поедим.

* * *

Меткаф предоставил нам свою квартиру, сказав, что мы можем жить там в его отсутствие – слуги будут тоже в нашем распоряжении. В тот вечер он проехал со мной по городу и кое с кем познакомил. Многие из этих знакомств были явно полезными, например, поставщик провианта и судостроитель. Для чего нам нужны были другие: злодейского вида хозяин кафе, грек без определенных занятий и венгр, который долго объяснял, что он борец за свободу, бежавший из родной страны после неудавшейся революции тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, я так и не понял. Но венгр мне особенно не понравился.

Думаю, Меткаф таким образом давал понять, что мы его друзья, и тем самым избавлял от фокусов, которые обычно разыгрывают над приходящими сюда яхтсменами. С Меткафом неплохо иметь дело, если он твой друг, а ты яхтсмен. Но ведь я не обычный яхтсмен, для меня Меткаф мог стать опасным.

Перед уходом мне удалось поговорить с Курце и Уокером без свидетелей.

– Здесь надо держать язык за зубами и строго придерживаться легенды. Ничего не будем предпринимать, пока Меткаф не отвалит, и попытаемся закончить все приготовления до его возвращения.

Уокер спросил:

– Разве он опасен?

– Вы что, не слыхали о Меткафе?!

Я растолковал, чем он занимается. Конечно, оба слышали это имя; вокруг Меткафа было много шума – журналисты прямо обожают писать о таких колоритных фигурах.

– Так это тот Меткаф! – воскликнул потрясенный Уокер.

Курце сказал:

– Не вижу в нем ничего особенного. Вряд ли он будет нам опасен.

– Дело не в одном Меткафе. Конечно, он хозяин на своей территории. Но самое главное: он профессионал, а мы любители, так что держитесь подальше от него.

Я хотел еще добавить: и можете рассматривать мои слова как приказ, но передумал. Иначе Курце привязался бы ко мне, а я не хотел пока идти на конфликт. Правда, все равно это случится, рано или поздно.

* * *

Дня полтора мы вели себя как примерные туристы, бродили по Танжеру, вертя головами и глазея на город. Если бы мысли наши не были так заняты делами, прогулка могла быть даже интересной, а так – пустая трата времени.

По счастью, Меткаф полностью был занят собственными таинственными делами. И мы его мало видели. Однако я поручил Уокеру выяснить у Меткафа одну важную вещь до его отъезда.

За завтраком Уокер приступил к выполнению моего задания.

– Мне нравится Танжер. Было бы неплохо пожить тут пару месяцев. Погода здесь всегда такая?

– Почти всегда, – отвечал Меткаф. – Многие, уйдя от дел, переселяются в эти места.

Уокер улыбнулся:

– У меня нет никакого дела, от которого я мог бы уйти.

Он оказался лучшим актером, чем я ожидал. Последний штрих был просто восхитителен. Уокер продолжал:

– Если бы я купил дом, можно было бы тогда пожить здесь подольше.

– Пожалуй, Средиземноморье самое подходящее для вас место. Здесь много курортов: Ривьера и другие.

– Не думаю, – сказал Уокер. – В Танжере не хуже, чем в других местах. А на Ривьере стало так многолюдно. – Он внезапно умолк, как будто ему в голову пришла неожиданная мысль, затем воскликнул, обращаясь ко мне: – Но ведь мне понадобится яхта! Вы не могли бы спроектировать для меня яхту? Я закажу ее в Англии.

– Конечно, мог бы. Только она вам недешево обойдется, – ответил я.

– Вот и отлично, – сказал Уокер. – В конце концов, нельзя же здесь жить и не иметь верной подруги – яхты.

Тут он явно начал переигрывать, Я заметил, что Меткаф поглядывает на него с насмешливым презрением, и поспешил вмешаться:

– Он великолепный моряк. В прошлом году чуть не выиграл чемпионат Мыса по парусному спорту.

Как и следовало ожидать, Меткаф попался на эту удочку.

– О, – произнес он с уважением.

Несколько минут они увлеченно болтали о яхтах. Наконец Уокер приступил к главному:

– Конечно, лучше всего было бы иметь дом где-нибудь на побережье, с собственной стоянкой и ангаром. Все при себе, так сказать.

– Собираетесь составить мне компанию? – с широкой улыбкой спросил Меткаф.

– О нет, – ответил Уокер, ужаснувшись, – нервы не те. Денег мне хватает, кроме того, я не переношу моторные суда: шумно и топливом отвратительно воняет. Нет, я мечтаю о настоящей парусной яхте. – Он повернулся ко мне. – Знаете, чем больше я думаю, тем больше мне нравится эта идея. Я попрошу вас спроектировать яхту водоизмещением в десять тонн, которой я мог бы управлять один. А здешние места – великолепный трамплин для прогулок в Карибское море. Трансатлантический переход! Неплохое развлечение…

Уокер доверительно заговорил с Меткафом:

– Эти ребята, которые носятся туда-сюда через океан и ведут всякие дела, очень хорошие ребята, но большинство среди них – жертвы банкротства, они вынуждены жить за счет своих яхт. А мне-то зачем это нужно? Представляете, как чудесно иметь свой дом с ангаром в глубине сада, где можно подготовить яхту к плаванию, вместо того чтобы торчать в этой вонючей гавани.

Действительно, великолепная идея для богатого плейбоя – в одиночку пересечь Атлантический океан. Я отдал должное изобретательности Уокера. Меткаф не нашел ничего странного в его прихоти.

– Идея неплохая, если вы можете себе это позволить. Вот что, разыщите Аристида, моего друга. Он поможет снять что-нибудь приличное, у него большой выбор. Скажите, я вас направил, и он будет сговорчивее.

Меткаф нацарапал адрес на клочке бумаги и протянул его Уокеру.

– О, благодарю, – сказал Уокер, – вы действительно очень добры.

Меткаф допил свой кофе.

– Пора. Увидимся вечером перед моим отъездом.

Когда он ушел, Курце, сидевший все это время с каменным выражением лица, сказал:

– Я вот тут думал о зо…

Я пнул его ногой и кивнул в сторону слуги-марокканца, который только что вошел в комнату.

– Давайте прогуляемся.

Мы вышли из дома и сели за столик в ближайшем кафе.

– Неизвестно, знают ли слуги Меткафа английский. Не хочу рисковать. Так что ты хотел сказать?

– Я думал о том, как мы доставим сюда золото… Ну как мы это сделаем? Ты ведь говорил вчера, что золото в слитках надо предъявить на таможне. Но мы же не можем прийти и сказать: «Слушай, друг, у моей яхты киль из золота, и он весит около четырех тонн».

– Ты прав, – сказал я. – Скорее всего нам придется доставить его контрабандой, перелить в стандартные слитки, вывезти по частям и снова завезти, предъявив таможне.

– На все это нужно время, – сказал Курце, – а у нас его нет.

Я вздохнул:

– Хорошо, давай разберемся, как у нас обстоит дело со временем. Сегодня двенадцатое января, а Танжер закрывает свою золотую лавочку с девятнадцатого апреля. Значит, у нас девяносто семь дней, или четырнадцать недель.

Я начал подсчитывать Неделя оставалась до нашего отплытия из Танжера, две недели – чтобы доплыть до Италии, две недели – на обратный путь, и еще одну я накинул на случай непогоды… Дальше: пара недель на подготовку и вывоз золота, три недели на переплавку – всего одиннадцать недель, и три остается в запасе. Мы прекрасно укладывались.

– Итог подведем, когда вернемся в Танжер с золотом. Было бы золото, а покупатель найдется. Как бы не сглазить! Давай лучше пока не говорить о нем.

Мне вдруг представилось, как мы плывем назад в Египет или даже в Индию, обреченные, как «Летучий Голландец», вечно мотаться по морям на яхте стоимостью в миллион фунтов стерлингов.

Уокер почти не участвовал в разговоре. Решать организационные вопросы он предоставил Курце и мне. Слушая нас вполуха, он изучал адрес, который дал ему Меткаф.

Неожиданно он вмешался в наш разговор:

– Я-то думал, что старина Аристид – агент по продаже недвижимости, а оказывается – нет. – Он прочитал вслух адрес: «Аристид Теотопопулис, Танжерский торговый банк, бульвар Пастер». – Может, он нам что-нибудь посоветует?

– Ни в коем случае, ведь он друг Меткафа. – Я посмотрел на Уокера. – Ты хорошо держался с Меткафом. Но, ради Бога, не перебарщивай с псевдооксфордским произношением, и поменьше этих «о, благодарю» и тому подобного. Меткафа провести трудно, тем более он жил в Южной Африке и знает что почем. Ты бы лучше использовал мамсберийское произношение. Но теперь уже поздно. Во всяком случае, сбавь на полтона.

Уокер ухмыльнулся:

– О'кей, паря.

– А теперь, – сказал я, – пойдем, навестим Аристида Теото-как-его-там. Было бы неплохо взять напрокат машину. Мы ведь должны выглядеть как богатые туристы.

* * *

Аристид Теотопопулис оказался человеком-«шаром» – диаметр его тела равнялся его высоте. Когда он сидел, посредине проходила складка, как у полунадутой футбольной камеры. С подбородка и затылка стекали на воротник жировые каскады. Даже руки его были пышными жировыми шарами, сверкавшими золотом колец, которые глубоко врезались в пальцы.

– Ах, мистер Уокер, да-да, знаю, вам нужен дом. Утром мне звонил мистер Меткаф. У меня есть для вас именно то, что вы хотите. – Он говорил по-английски бегло и почти без акцента.

– Так у вас есть такой дом? – учтиво осведомился Уокер.

– Конечно! Зачем же, по-вашему, мистер Меткаф послал вас ко мне? Он знает Каза Сета. – Он примолк. – Не возражаете, если дом старый? – озабоченно поинтересовался он.

– Какая нам разница! – небрежно ответил Уокер. – У меня хватит средств позволить себе любые переделки в доме, лишь бы он мне подошел.

Он поймал мой взгляд и поспешно добавил:

– Я хочу сказать, что сейчас сниму дом на шесть месяцев, а потом куплю.

Лицо Аристида вытянулось и из шара превратилось в эллипс.

– Хорошо, как вам угодно, – произнес он, и в голосе его послышалось сомнение.

Он повез нас вдоль северного побережья на «кадиллаке», а следом Курце вел взятую нами напрокат машину.

Дом выглядел карикатурной копией здания из фильма Чарльза Адамса, казалось, что из окна вот-вот выглянет Борис Карлов. Архитектура этого дома не испытала марокканского влияния, всего-навсего образец викторианской готики – большей безвкусицы и придумать трудно. Но несмотря на это, он мог нам подойти.

Мы вошли внутрь и бегло осмотрели изъеденные деревянные панели стен, отметили отсутствие необходимых удобств. Кухня была оборудована по старинке, за домом тянулся заросший сад. А за ним простиралось море, и с небольшого обрыва мы посмотрели на отлогий морской берег.

Все казалось замечательным. Был там и лодочный ангар, достаточно большой, чтобы приютить «Санфорд», если предварительно снять с нее мачту, был и проржавевший слив, нуждавшийся в капитальном ремонте. Заметили мы и пристройку с односкатной крышей, где можно было расположить литейный цех.

Я огляделся, прикидывая, сколько времени понадобится, чтобы навести здесь порядок, затем отвел Курце в сторонку.

– Что ты думаешь? – спросил я.

– Думаю, надо брать. Во всей Северной Африке не найдется более подходящего уголка.

– И мне так кажется. Вот хорошо бы в Италии найти что-нибудь в этом роде. Наймем местных людей для ремонта слипа и, если поднапрячься, сможем за неделю закончить. Придется немного поработать и в доме, но основная часть денег должна пойти на покупку дезодорантов – на то время, когда мы будем здесь, он должен быть пригоден для жилья. Я предупрежу Уокера об этом, он горазд придумывать невероятные причины для выполнения дурацких вещей.

Мы вернулись к Уокеру и Аристиду, который с большим воодушевлением превозносил достоинства дома, и я незаметно кивнул Уокеру. Тот ослепительно улыбнулся Аристиду.

– Бесполезно, мистер Теотопопулис, вам не удастся отговорить меня. Я обязательно куплю этот дом… предварительно сняв на шесть месяцев, конечно.

Аристид, у которого не было ни малейшего намерения отговаривать кого-либо от чего-либо, был ошарашен, но, поняв игру, включился в нее:

– Понимаете, мистер Уокер, я не могу вам дать никаких гарантий…

– Все в порядке, старина, – весело сказал Уокер, – но я должен все-таки иметь шестимесячный опцион на дом. Не забудьте об этом.

– Думаю, это можно будет устроить, – сказал Аристид с наигранным сомнением.

– Как замечательно, наверно, жить в таком прекрасном доме! – сказал мне с пафосом Уокер.

Я уставился на него. Вечная с ним морока: слишком увлекается своею ролью. Взгляд мой остался незамеченным, потому что Уокер уже повернулся к Аристиду.

– Нет ли в доме привидений или еще какой-нибудь нечистой силы? – спросил он таким тоном, как будто вопрошал о мертвых крысах за деревянной панелью. Тоже мне Гамлет!

– О нет, – поспешно заверил его Аристид, – никаких привидений.

– Жаль, – небрежно заметил Уокер, – я всегда мечтал пожить в доме с привидениями.

Аристиду пришлось тут же менять свое отношение к привидениям, поэтому я решил вмешаться и прекратить этот балаган. Я не имел ничего против заблуждения Аристида, полагавшего, что он имеет дело с дураком, но таких дураков, какого изображал Уокер, просто не бывает, и я испугался, что Аристид заподозрит неладное.

Я предложил:

– Давайте вернемся в контору мистера Теотопопулиса и обговорим все детали. Уже поздно, а меня ждет работа на яхте. – Потом обратился к Курце: – Тебе не надо с нами. Встретимся в ресторане, там, где были вчера вечером.

Я видел, что от дурачеств Уокера в нем растет раздражение, и решил отослать его, чтобы избежать взрыва.

Всегда трудно, когда имеешь дело с людьми, но особенно тяжело с такими антагонистическими типами, как Курце и Уокер.

Мы вернулись в контору Аристида, и все шло нормально. На доме он нас, конечно же, нагрел, но я не стал возражать. Тот, кто сорит деньгами подобно Уокеру, может быть кем угодно, но только не честным человеком.

А потом Уокер понес такое… У меня даже кровь в жилах застыла, хотя спустя какое-то время, по зрелом размышлении, я пришел к выводу, что он, пожалуй, неплохо ведет игру и сможет выйти сухим из воды.

– Танжер – забавное место. Слышал, что тут буквально на каждом шагу валяются золотые слитки.

– Конечно, золото не валяется под ногами. – Аристид снисходительно улыбнулся. Он уже заработал сегодня свой кусок и готов бил потратить несколько минут на пустую болтовню, к тому же этот идиот Уокер собирается жить в Танжере – на нем можно будет еще заработать. – Мы храним золото в очень больших сейфах.

– Хм, знаете, забавная вещь, – сказал Уокер, – я прожил всю жизнь в Южной Африке, где золото добывают в больших количествах, а между тем его ни разу в глаза не видел. Ведь в Южной Африке запрещена купля-продажа золота.

Аристид так высоко поднял брови, как будто никогда и не слышал о таком.

– Говорят, вы можете покупать здесь золото на фунты, как масло в магазине. Было бы забавно приобрести немного золота. Представляете, имея такие деньги, я никогда не видел золотого слитка, – произнес он патетически. – У меня, знаете ли, очень много денег. Некоторые друзья говорят, что даже слишком много.

Аристид нахмурился. Для него слова Уокера прозвучали как ересь. Нет такого человека, у которого было бы слишком много денег. И он стал очень серьезным.

– Мистер Уокер, лучшее, что может сделать каждый в наше тревожное время, – это купить золото. Единственное надежное капиталовложение. Ценность золота не подвержена изменениям, какие весьма часто случаются с этими бумажками. – Легким движением руки он отмахнулся от ложных претензий американского доллара и фунта стерлингов. – Золото не ржавеет и не усыхает, оно всегда под рукой, всегда надежно и всегда в цене. Если вы пожелаете вложить свои деньги выгодно, я в любой момент готов продать вам золото.