Текст книги "Страхов много, смерть одна"

Автор книги: Дэннис Крик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Октябрь 1837 года

Лишенный сана отец Александр сбежал из психиатрической лечебницы.

На протяжении месяца его искала вся полиция Петербурга, но безуспешно. В конце октября губернатором Васильевского острова и шефом жандармерии А. Бенкендорфом было принято решение прекратить поиски. Им же было решено ввести дополнительные патрули из двух-трех стражей правопорядка, которые будут обеспечивать безопасность на улицах города по ночам.

Однако спустя некоторое время среди горожан стали расползаться слухи о том, что с наступлением темноты сумасшедший священник рыщет по переулкам и дворам в поисках новых жертв. Одет он в оборванную одежду, лицо его – обезображенное страшными морщинами лицо старика, в руке – всегда длинный нож. Но слухи на то и есть слухи, чтобы полнить землю. Также думали и сыщики, не веря в мифы городских улиц.

Пока не начали находить первые тела.

Ноябрь 1837 года

Первыми жертвами неизвестного душегуба оказались две несовершеннолетние девушки, голые, изуродованные тела которых нашли на заднем дворе одной приходской обители Петербурга, заимевшей дурную славу из-за одного своего бывшего служителя.

После этого рассказы о маньяке-убийце с церковным прошлым стали повсеместными.

Через несколько дней сыщики обнаружили еще два тела. Тоже девушки, тоже весьма молодые, и также подвергшиеся насилию и истязанию перед смертью.

Город впал в панику.

Полиция уже не могла скрыть от людей факты. О священнике-потрошителе теперь говорили на каждом шагу. Знал о нем и отец Амвросий, который после вечерней службы остался в церкви один.

Когда в окне появилось уродливое лицо старика с жидкой бородой, отец Амвросий вздрогнул и схватился за сердце. В следующий миг он смог из себя выдавить лишь…

– Что вам нужно… – он был наслышан о зверствах, приписываемых бывшему духовнику, однако стоял, парализованный увиденным, и молча смотрел, как безумец разбивает стекло и пробирается внутрь храма.

– Убирайтесь! – наконец закричал он, стряхивая с себя оцепенение. Но вдруг старик упал на колени и запричитал:

– Не гони меня из-за того, что я не верил в Бога и грешил… – чужак стал биться лбом о каменный пол. – Не гони! Проклятие на мне… Я вынужден скитаться по миру в поисках приюта… Приюта, в котором мне отказывают все! Как отказал однажды я охваченному дьяволом безумцу. Как отказал Христу жестокосердный Агасфер, когда Господь нес свой крест на Голгофу…

Вторженец на миг замер.

– Помоги мне… мы все здесь… Агасфер, Мирон, Александр, Амвросий… – его лысая голова была вся в крови… а когда он поднял на приходского служителя свои серые глаза, тот увидел, что они в слезах. – Позови епископа, пусть отчитает нас. Нас всех!

– Вы не в себе. Вас разыскивает полиция. Уходите немедленно, а не то я…

– Что «а не то я», Christi rat[8]8
  Christi rat (лат) – Христова крыса


[Закрыть]? Лучше помоги мне, ушастый пидор! Моя душа в огне!

Встреча двух священнослужителей в церкви Святой Марии у старой Московской Заставы закончилась плачевно для одного из них. А второй…

– Где он сейчас? – задавались вопросом в столичной прессе.

Назначенный царским указом для поимки особо опасного преступника обер-полицмейстер Петербурга Кокошкин Сергей Александрович в ответ на вопрос неутомимых газетчиков не мог сказать ничего конкретного, кроме банальной фразы «мы прилагаем все усилия». Но молва, молва твердила, что душа беглеца проклята, и он обречен вечно бродить по улицам ночного города в надежде на искупление своих грехов.

Говорят, отец Александр и сейчас слоняется по Петербургу по церквям и приходским обителям в поисках какого-то епископа.

Ведьма

Натали

Мне кажется, я полюбил ее сразу, как только увидел, а не после секса. Ведь тот ее нескромный взгляд и та бешеная энергетика, которой она обладала, притягивали к себе моментально. И не отпускали.

Признаться честно, я и не думал, что любовь когда-нибудь посетит мое сердце. И уж тем более не думал, что моей избранницей станет шлюха.

Помню ее объявление в интернете:

«С радостью составлю компанию на вечер успешному мужчине. Со мной можно все! Но дорого) Всегда ваша Натали».

Впервые я посетил ее год назад одним морозным февральским вечером. С тех пор она в моей голове.

Смуглая кожа, длинные иссиня-черные волосы, спелые накачанные губы, грудь пятого (!) размера. Пусть сделанная, но разве это имеет какое-нибудь значение, когда своими руками ощущаешь ее упругость и величину? Выразительные зеленые глаза с длинными ресницами и черные татуажные брови. Яркий макияж, белозубая улыбка и первородная похоть во взгляде. Сказочная фея, получившая свою красоту после долгой и кропотливой работы весьма искусного пластического хирурга. Но и такая красота имела право на жизнь. Более того, она восхищала!

Я всегда задавался вопросом: что первично в женской красоте – фигура или лицо? Со временем мои предпочтения менялись. И никак я не мог остановиться на одной женщине, потому что в каждой видел какие-то изъяны. В Натали же все было идеально!

Безупречные длинные ноги с архитектурным строением стоп. Одна из них с надписью Nataly сбоку. Округлые бедра с татуировками в виде раскрывающих свои крылья и взлетающих птиц. Идеальная линия талии, острые коленки. Дерзкие щиколотки с едва выступающими, обвивающими их тоненькими венками. Плоский животик с серьгой в маленьком пупке. Изящные руки с длинными пальцами и ярким красным маникюром. Она не имела изъянов. И была создана для любви.

Мне казалось, я хорошо знаком с таким типом женщин. Манящая, развратная, сексуальная, увлекающая в мир своих чувственных страстей, но недоступная для большинства мужчин.

Она встречала меня в наброшенном на голое тело легком красном халате и туфлях на высокой шпильке. Слегка медлительная, возвышенная, словно не от мира сего. Тем не менее, она не вызывала чувства презрения, как другие манерные коллеги по ее нелегкому ремеслу.

После всех моих бывших девушек она выглядела эталоном красоты, пусть неестественной и порочной, но все же удивительной красоты.

Ее голос контрастировал с ее кукольной внешностью: он был низким и несколько грубоватым, но никак не портил впечатление. Наоборот, придавал ей некий шарм. Сексуальную агрессию, если хотите. А сама фея будила во мне зверя. При виде нее у меня начинало бешено стучать сердце, пульс зашкаливал, а напряжение в паху лишало здравомыслия.

Она смотрела на меня пристальным вызывающим взглядом, и зеленые глаза ее пьянели от страсти. Когда все начиналось, она выдавала такие скачки… С какой жадностью она вбирала в себя мое естество! А как она кричала, как стонала… о, Мадонна! Я сходил с ума! Она теряла голову от возбуждения и заставляла терять ее меня. Когда я впервые взял ее анально, она вся сжалась подо мной словно девочка и завизжала под стать нецелованной молодухе. А уж потом долго просила трахать ее сильнее и сильнее, один за другим испытывая судорожные оргазмы. Настоящий подарок судьбы, она знала, когда стонать, когда вздыхать и как кричать…

Секс с ней был как «улетел в космос и снова прилетел». Свирепый, интенсивный, бодрящий и стремительный. Временами чувственный и нежный. Исступленный в своем многообразии. И так каждый раз. Космонавт, твою мать!

Она меня хвалила за усердие в постели и за неповторимость идей. Говорила, что я самый сексуальный из всех, кого она встречала в своей жизни. И это, безусловно, не могло мне не льстить. Так неудержим в своей стремительности, что похож на Пикадора. А она рада ощущать себя моей добычей.

– Смотри, не влюбись, Пикадор, – игриво заявила она мне после нашей первой встречи и засмеялась.

– А если влюблюсь, то что? – улыбался я, искренне не понимая, чем это может мне грозить.

– Тогда я тебя съем, – пробасила она. – Привяжу тебя к себе настолько, что ты не сможешь без меня жить.

Я воспринял ее слова как шутку и не подумал, что сказал:

– А я и не хочу без тебя жить.

– А хватит денег, чтобы жить со мной? – шутливо подмигнула мне очаровательная бестия.

– А если замуж? – пошутил я.

– Пикадор, я не хочу замуж, – затянула Натали. – Это так скучно. Но я тебя услышала.

А потом сняла свой халат, и я увидел торжество слепящей красоты.

– Пикадор… – она поманила меня пальчиком. – Кажется, ты уже готов…

Я бросил взгляд на свои брюки и охнул, когда коснулся рукой эрегированного члена. Тот казался неимоверно большим и не мог больше ждать.

– Ну что ж, детка… Я буду любить тебя всю ночь!

– Всю жизнь? Я не ослышалась?

– Я буду любить тебя всю жизнь!

– О, да. Я сделаю все, как ты скажешь, сладенький…

После секса она любила шептать мне на ухо всякие непристойности, чтобы я побыстрее возбудился и снова овладел ею. Она была ненасытна. После слов следовали поцелуи. Это удивляло меня. Обычно проститутки не целуют своих клиентов в губы. А тут сама фея изъявила такое желание. И ее было не остановить. Мы могли целоваться без перерыва на протяжении целого часа. За это время мой язык познавал все глубины ее изящного рта, а она стонала.

Что тут скажешь, у меня и по сей день повышается давление и сердце бешено колотится в груди, когда я вспоминаю ее страсть. И до сих пор мне кажется, что так искусно владеть техникой глубокого поцелуя может только она.

– Я твоя сука… – громко вздыхала она подо мной. – Твоя паршивая сука… – и делала губки бантиком, и чмокала, и раздвигала ноги. – Делай со мной все, что хочешь… Все, что сможешь…

Свою работу она знала идеально. Она была отчаянной шлюхой и очень любила деньги. Но оно того стоило. А я готов был платить. При каждом своем визите к Натали я терял контроль над собой, я был ею околдован. Никого вокруг не существовало, кроме нее. Я забывал о Вике, девушке, с которой жил последние два года. Забывал о работе, которую всегда ставил на первое место. Забывал обо всем. Существовали только ее тело и ее лицо. Идеальная гармония красоты.

– Клиент должен понимать, что он у меня такой один. И я готова отдавать ему всю себя. Без остатка. В противном случае он больше не вернется, и это не прибавит моих накоплений.

Вот такой был ее принцип. Принцип работы прирожденной жрицы любви, прирожденной шлюхи.

Каждый раз, когда я покидал ее, меня преследовало чувство, будто я оставил часть души там, у нее дома, в ее измятой постели. И каждый раз я стремился как можно скорее вернуться туда снова. Со временем я оставлял ей все больше и больше денег в благодарность за услуги. Вскоре я стал понимать, что просыпаюсь утром с одной единственной целью – как бы поскорее ее увидеть. Как заядлый курильщик думает о сигарете, я думал о ней. И денег не жалел.

Весь день занимают важные дела. Я мотаюсь по работе, встречаюсь с разными людьми, думаю, строю планы и финансовые модели, обедаю, ужинаю, составляю графики. Но понимаю, что над всем этим неумолимо довлеет дикое желание – скорей бы встреча с Натали. Она была для меня как праздник. И я с нетерпением ждал того дня, когда снова увижу ее. Ждал праздника.

Она казалась мне единственной девушкой, которая меня по-настоящему понимает. Что-то общее было между нами, что-то неуловимое, сокровенное.

Я долго не мог ответить на вопрос, как в столь молодом возрасте ей удается успешно поддерживать разговор и угождать мужчине, списывал все это на ее профессионализм. Каково же было мое удивление, когда чуть позже она призналась, что ей тридцать пять, хотя выглядела она никак не старше двадцати пяти. Потрясающая! Она цвела и оставалась идеалом. Идеалом идиота, грезившего о красоте и полюбовной страсти.

Когда я кончил с ней в первый раз, то понял, что никогда ранее такого оргазма не испытывал. Я не мог сдержать слез от осознания того, что имею такую красотку. Когда говорят, что плачут от красоты, наверное, имеют в виду именно это.

Она это заметила. Не знаю, что она подумала в тот момент, но сей факт ее удивил. Мы лежали в постели. Она прижималась ко мне всем телом, а я раскинул руки по подушкам.

– Какой ты чувствительный, Пикадор, – сказала она, смахнув предательскую слезинку с моей щеки.

Признаться, эта нелепая сентиментальность удивила меня самого. В тот момент, когда другая не поняла бы ее или того хуже, подняла бы меня на смех, моя Натали просто поцеловала меня.

– Ко мне все относятся так неважно, потребительски. Все они… Вульгарные свиньи. За исключением тебя. Ты особенный. Такой нежный и заботливый. И сексуальный. С тобой я чувствую себя настоящей женщиной. Желанной и…

– Любимой, – закончил я за нее.

– Да, ты прав. Любимой. Именно.

В ней сочеталось все, что я хотел. Красота, нежность, послушание. А эта уникальная вседозволенность в сексе! Ее безграничная распущенность… Она сводила меня с ума!

– Сладенький, ты волен делать со мной все, что угодно… Я могу сосать до слез. У меня нет рвотного рефлекса. А хочешь меня здесь, а потом вот так… теперь сюда…

Натали.

Соси до слез.

Чарующий разврат и море страсти.

Не думай о ней, – говорил я себе. Она привяжет тебя к себе своим сладким местом навечно. Навечно. И даже если когда-нибудь очнешься от любви, то все равно не сможешь позабыть обхват ее округлых бедер и вкус спелых губ. И взгляд презренной хищницы, рабыни низменных желаний. Не сможешь.

Все, что было до нее, померкло на фоне наших отношений. На Вику я уже давно не обращал внимания. И вместо того, чтобы заниматься сексом с ней, я мастурбировал на воспоминания о Натали. Мои ноздри еще долго не могли забыть аромат ее тела, ее дорогой парфюм. А губы – нежные прикосновения. Голова шла кругом. В те моменты моя рука привычно настраивалась на всю длину ствола, я тихонько стонал, закрывая глаза в ожидании блаженства.

Вика смирилась с этим. Хотя никакого недовольства не выражала. Мне кажется, когда долго не занимаешься сексом со своей девушкой, она к этому привыкает. Ее либидо сублимируется во что-то другое. Спорт или работу. У Вики – в работу. Она всегда была тихой и спокойной, простой. Слишком простой. Или даже глупой. Как оказалось, такой характер был не для меня. Но до самого последнего момента я почему-то не хотел ее терять.

Я стал посещать Натали чуть ли не каждый день. Дарил подарки и цветы. Я совсем позабыл о Вике. Появляясь дома под утро, я не придумывал себе никаких оправданий. Я просто не разговаривал с ней, а она терпела. Молчала и терпела. Ангел.

Я целенаправленно добивался разрыва наших отношений. Но пока не хотел говорить об этом напрямую. Надеялся, что Вика сама все поймет и примет решение.

Постепенно, с каждым визитом к своей фее я начинал понимать, что испытываю к зеленоглазой бестии нечто большее, чем просто страсть и желание обладать ее телом. И это меня пугало.

Я боялся близости большей, чем просто плотские утехи. Ведь отделаться потом от нее будет гораздо труднее, чем забыть ночь любви, какой бы бесподобной она ни была. Однако с каждым днем мои чувства к умопомрачительной смуглокожей брюнетке только крепли.

Глупая любовь, гребаные чувства.

Поначалу они казались мне необременительными, легкими. Их не могло подавить даже осознание того, что мою избранницу помимо меня трахает еще энное количество мужчин. И даже женщин. Обладая чарами настоящей обольстительницы, Натали сводила с ума и их.

И меня это заводило. То есть меня подстегивали те ощущения, что я испытывал, мысленно представляя ее в объятиях других. Мужчин или женщин. Неважно. Я испытывал гордость за Натали. За ее востребованность. Извращенную гордость.

Мне нравилась сама мысль о том, что ее сначала имеет множество мужиков, а потом я. Это было сродни съемкам в большом и бесконечном порнофильме, главную роль в котором, разумеется, играл я.

Но так было раньше. Потом я понял, что не хочу ее ни с кем делить. Что такая красотка должна принадлежать только мне.

Я отдавал себе отчет в том, что Натали – обычная шлюха. Пусть и редкой красоты, но шлюха. И любить ее нельзя. Ведь шлюх не любят. Их ебут. И тем не менее, я ее любил.

Вика

Я уже не мог жить с Викой и попросил ее покинуть мой дом. Милая девушка плакала, глядя мне в глаза. Она искренне не понимала, почему я с ней так поступаю. Мы жили вместе два года душа в душу без скандалов и обид. И тут в один прекрасный день я решил от нее избавиться. Я Вику не любил, но испытывал к ней чувство привязанности, поэтому врать не стал. Сказал ей все как есть: она отличная домохозяйка, но бревно в постели. Если расставаться, то лучше говорить правду. Потом не будет мучить совесть.

Мне было плевать на ее чувства. Я думал только о себе. Глядя в ее чистые светлые глаза, в уголках которых притаились слезы, я ей, наконец, признался, что у меня другая женщина.

Зеленоглазая распутница, – пролетело у меня в голове. Яркая и сексуальная.

– Я всегда думала, что мужчина нуждается в ласке и заботе не меньше женщины. И я давала тебе эту ласку и заботу. Ты не ценил. Не знал, что любовь – это не внешность, а характер. Это душа. Преданность, в конце концов.

Понимаю, ты должен гореть, пылать. Тебе это надо. А я не такая. Я не могу тебе дать то, что ты хочешь.

А твоя любовь к этой… женщине – это всего лишь страсть, дорогой. Сексуальная страсть. Она, как детское увлечение, со временем проходит. И пыл угаснет. Останется лишь фальшь.

– И я пойму, что любил только тебя? О, нет, Вика! Довольно. Мы не подходим друг другу. И ты лучше меня об этом знаешь.

– Что ж, твое решение – закон, – так сказала милая девушка и напоследок поцеловала меня. Таким трепетным и нежным я запомнил ее последний поцелуй. Она искренне желала мне счастья. Даже после такого удара она желала мне счастья.

Вика.

Милая посредственность. Серая мышка с большим сердцем и маленькой грудью. Тебе я благодарен за все то время, которое мы были вместе. Мы понемногу учились друг у друга лучшим качествам любви. И надеялись на долгие-долгие годы счастья. Но я тебя предал.

Этот этап пройден, – сказал я себе, давясь собственными сомнениями и терзаясь муками совести. Внутренний голос твердил мне, что Вика – это лучшее, что случалось со мной в жизни. Однако член говорил другое.

Когда она уходила, я хотел броситься вслед за ней. Интуитивно понимая, что теряю нечто большее, чем просто милую девушку и верную жену, я хотел крикнуть ей «Прости!» и по инерции умолять вернуться. Но я остался стоять на месте. Не проронил ни слова и не сделал ни шага. Она покинула мой дом и исчезла в серой дымке утреннего тумана.

Больше я ее никогда не видел.

Через несколько дней чувство вины притупилось. А еще через пару недель я и вовсе забыл о существовании Вики. А способствовала этому моя бесподобная Натали.

– Пикадор, милый, ну иди сюда! Я хочу поднять тебя на такую вершину блаженства, на которую тебя не поднимала еще ни одна женщина! Тебе когда-нибудь делали римминг?

Так продолжалось около полугода. А потом я понял, что не могу жить без нее.

Однажды я увидел у нее дома кучу букетов разных цветов. У нее недавно был день рождения, и я понял: эти цветы – подарки от благодарных клиентов. Тогда я и решил, что больше делить ее ни с кем не намерен.

Мою избранницу трахает еще с десяток мужчин! А может, и больше. Я словно пробудился. Предварительные ласки кончились. Пришла пора любви. А за ней и бурлящей ревности.

О, черт, я на крючке! И теперь мне никуда не деться.

Ревность – страшное дело, это двигатель всех сумасбродных поступков в мире.

Вскоре я решился на предложение руки и сердца.

У меня словно голова отключилась, и я не мог нормально работать. В ответ я услышал, что она еще подумает. Не в силах стерпеть отказ, я попросил ее переехать ко мне жить.

– Натали, лучше меня все равно не найдешь. Я не шучу. Красивее – возможно, богаче – вероятно. Но лучше? Никогда!

И до конца я сомневался, что Натали из тех женщин, которые вместе со всей своей сделанной красотой могут принадлежать одному мужчине. Поэтому я взял с нее обещание, что она прекратит заниматься проституцией, как только мы станем жить вместе.

Перед тем, как она переехала ко мне, я подарил ей дорогую машину и посетил одну стареющую фею по имени Роза Стар из известного салона «Мадам Бовари». Но не для того, чтобы «спустить пар». Я хотел получить ответ на мучающий меня вопрос.

– Может ли проститутка бросить свое ремесло, если выйдет замуж?

Роза Стар недолго размышляла, прежде чем ответить. Она сказала: «Нет».

– Ни одна девушка из тех, кто занимается проституцией добровольно, никогда не остановится. Она будет продолжать заниматься этим до тех пор, пока получает удовольствие.

Ее короткое и хлесткое «нет» не разрушило мои мечты о будущем. Я не воспринял ее слова всерьез. Подумал, мало ли что там говорит эта старая шлюха.

Теперь я мог заниматься сексом с Натали бесплатно. Мы занимались этим днем и ночью. В любую свободную минуту. Хотя, нет, это был не секс в том виде, к которому привыкло большинство людей. Это была всепоглощающая животная похоть, которую я по ошибке принял за любовь.

– Пикадор, я вновь готова рвать и метать! – улыбалась моя бестия, когда я входил в спальню, а она лежала на кровати, раздвинув ноги.

Спустя месяц после начала нашей совместной жизни, мы занимались сексом уже не более двух-трех раз в неделю. Признаюсь, мне хотелось больше. И ей, конечно, тоже. Но… Если вы хотите долгое время возбуждать свою партнершу и испытывать такое же возбуждение по отношению к ней, вам необходимо дозировать удовольствие.

С каждым днем она становилась все ближе и ближе, нежнее и нежнее. Она стала принадлежать мне полностью. И телом, и душой. Я это чувствовал.

Через два месяца Натали забеременела. Это была для меня оглушительная новость. В хорошем смысле. Но даже это обстоятельство не заставило ее выйти за меня. Хотя я периодически напоминал ей о своем предложении руки и сердца.

– Я счастлив, дорогая, – говорил я ей, поглаживая ее живот.

– Ты хочешь мальчика или девочку? – спрашивала она с озорством в глазах.

– Не думал об этом, но я не откажусь от здорового ребенка, какого бы пола он ни был.

Она улыбалась, я обнимал ее, мы целовались…

Натали.

Девушка в легком красном халате и туфлях на высокой шпильке.

Воплощение моих греховных фантазий. Мое наказание. С тобой я был самым счастливым человеком на свете. Благодаря тебе я стал никем.

Майор

Я так ее любил, что готов был убить за нее. Любого, кто посягнул бы на нее. Я ей прямо так и сказал однажды.

– Дорогая, я так тебя люблю, что убью за тебя любого. Она чмокнула губами.

– Твоя любовь дает мне силы, Пикадор. С тобой я другая. Ты чувствуешь, что я другая?

– Ты всегда прекрасна, любовь моя.

– О, нет. Раньше я была для всех, а теперь только для тебя. Ты научил меня любви. Той единственной любви, ради которой и создаются семьи.

Вскоре мы узнали, что у нас будет девочка. Наша жизнь шла своим чередом. До того момента, когда в один прекрасный день Натали вдруг не пожаловалась мне на домогательства одного своего бывшего клиента.

– Он до сих пор без ума от меня и не может забыть наши встречи. Собирается найти меня и забрать к себе. Как какую-то вещь. Мудила! Я ему сказала, что я давно не вещь! Меня уже нельзя просто так взять и купить. Нельзя!

Никогда ранее я не видел ее в таком состоянии. Она была взвинчена до предела и возмущена.

– Ты ему сказала, что фактически замужем?

– Да. Но ты не знаешь Майора. Он ублюдок и извращенец, каких свет не видывал. Ему плевать на это.

– Майора? – спросил я, гадая, что это – фамилия или звание. Но вскоре понял, что Натали не до шуток.

– Его зовут Виктор Майор. У меня с ним было нечто большее, чем просто секс.

– В смысле?

– Был небольшой роман, я дала предварительное согласие на свадьбу. Но потом отказала.

– Ничего себе новости. И что такого страшного в этом Майоре?

– Он способен на все, чтобы достичь своей цели. Если он сказал, что найдет меня, значит, найдет.

– Откуда он взялся?

– Из Санкт-Петербурга. Он жил там в то время, когда мы встречались. Сейчас пишет, что я лживая сволочь, вспоминает день, когда впервые меня сексуально унизил, и грозится приехать. Все бы ничего. Он не первый, кто мне угрожает. Среди моих клиентов были люди и посерьезнее. Но этот… Этот чрезвычайно опасен.

Я боялся спрашивать у Натали, откуда взялась ее уверенность по части его опасности. Я предполагал ее ответ. И сцены с издевательствами, наручниками и избиениями вставали у меня перед глазами.

– Не надо было спать с ним.

– Как ты думаешь, мне легко было? Тебе просто обвинять меня в этом. Но ты никогда не спал с теми, кто тебе неприятен. И не имеешь права судить. Вот, полюбуйся, что он пишет, – она показала мне свой мобильник и смс-ку с неизвестного номера.

«Ты не женщина, ты лживая сволочь! Низкопробная подстилка! Я обязательно найду тебя. Найду и проучу, кукла».

– Я знаю, что он задумал. Он посадит меня на привязь, как собаку в своем загородном доме, и живого места на мне не оставит. Он будет унижать меня и мучить. Он это любит. Знаешь, что он делал там со мной?

– Господи, Натали…

– «От тебя воняет, шлюха! От тебя разит, как от помойной крысы! Да ты и есть та самая помойная крыса! Ха-ха! Моя помойная крыса!» – спародировала она голос Майора, который в ее басовитой интерпретации наверняка не особо отличался от оригинала.

– Так он начинал свое действие. Обзывал меня жабой и говорил, что у меня лягушачьи губы. Но их так приятно целовать. Он получал извращенное удовольствие, издеваясь надо мной. Он больной на голову. Чертов урод!

– Прекрати, – я обнял ее и почувствовал, как она дрожит. Ее ладони вспотели, дыхание участилось. Она была серьезно напугана. Разве мог я позволить моей женщине, матери моего будущего ребенка кого-то бояться?

– Ты не знаешь его. Он бывший военный, отмороженный на всю голову. Он – самое настоящее чудовище, он враг мой.

– Я так понимаю, он хочет приехать сюда?

– Непременно приедет. И если застанет нас вместе, не поздоровится еще и тебе.

– Ну это мы посмотрим. Думаю с ним поговорить. Для начала. Если это не возымеет действия…

– Бесполезно. Этот человек не понимает слов. Хочу, чтобы он исчез из моей жизни. И никогда больше не домогался меня. Можешь сделать так?

Поначалу я не понял, на что она намекает.

– Прошу тебя, сделай так, чтобы его больше не было в моей жизни. Я и наша девочка, – она погладила свой округлившийся живот. – Мы будем благодарны тебе за это.

Но потом догадался.

– Ты говоришь об убийстве?

Она приложила палец к моим губам.

– Запомни, все это ради нашей семьи. Нашего спокойствия. Ты ведь не хочешь, чтобы я и наша дочь жили в постоянном страхе?

– Конечно, не хочу.

– Тогда сделай это. Если все сделаешь так, как скажу, никто тебя даже искать не станет. Потому что у них не будет ни единой зацепки.

– А потом, – она замурлыкала. – Я вознагражу тебя. Ты получишь такое удовольствие, о котором и мечтать не мог.

– Ты уверена, что нам есть еще, что пробовать?

– Даже не сомневайся, милый, – с этими словами она плавно опустилась на колени и начала расстегивать мои брюки.

Что я мог сделать в тот момент? Как мог решить эту проблему?

«Этот человек не понимает слов. Хочу, чтобы он исчез из моей жизни. И никогда больше не домогался меня. Можешь сделать так?»

– Я не уверен, что задуманное нами – правильная идея, – меня терзали сомнения, и я прямо заявил об этом любимой.

– Другого выхода нет.

– Но ведь есть еще полиция. Копы могут помочь нам, если ты им все расскажешь.

– Я не собираюсь рассказывать копам, как этот гандон регулярно насиловал меня и издевался. Я не собираюсь вообще никому рассказывать о своем прошлом. Ты за кого меня принимаешь? Я думала, мы с тобой уже все решили.

– Не уверен.

– Значит, я скажу копам, что я бывшая блядь, расскажу о своих отношениях с Майором, и они его посадят? Смешно! – она так противно засмеялась, резко откинулась на спинку стула и закатила глаза. В тот момент она стала похожа на дешевую потаскуху, ей не хватало только сигареты во рту.

– Им всем плевать на мои домыслы. Пока он не тронул меня, они и пальцем не пошевелят. И ты лучше меня об этом знаешь.

Был ли у меня выбор? Мог ли я в тот момент принять другое решение и не убивать? Мог. И выбор у меня, безусловно, был. Но я слишком сильно любил Натали и ее длинные черные волосы, чтобы смалодушничать и отказать ей. Тогда я впервые начал осознавать, какую власть она имеет надо мной.

Где-то неделю я взвешивал все за и против. Искал возможность выбраться из этого положения по-другому. И не находил. Я говорил себе, что все преодолею, все вытерплю. Ради такой женщины я готов на все. Я был словно околдован ею. И ничего не мог с этим поделать.

Натали отдала мне фото Майора и рассказала, где он живет.

Утром следующего дня я уже садился в поезд, который через четыре часа привез меня в холодный Петербург. По моему плану в Северной столице я должен был провести пару дней, просчитать каждую минуту своего передвижения, продумать каждую деталь преступления, совершить которое я собирался вечером одного буднего дня, подкараулив жертву у ее дома.

На черном рынке неподалеку от Финского залива я купил пистолет. Проверил его боеготовность, выехав в лес и постреляв там. Удивился, как у меня это хорошо получается – стрелять. И засомневался в выборе профессии. К вечеру того же дня я был готов. Настало время убить врага.

Я недолго искал дом, в котором жил отставной военный по имени Виктор Майор. Четырехэтажное белое здание рядом с Английским мостом я заприметил сразу, как только явился в тот квартал по известному адресу. Притаившись в близлежащих окрестностях, я стал ждать.

Но когда он появился, я впал в ступор и не отважился нажать на курок. Майор был с тремя малолетними детьми. Две девочки и мальчик, судя по всему погодки, самому старшему из которых было не более четырех лет, следовали за отцом по дороге в парк. Для меня это был настоящий шок. Я тут же позвонил Натали и объяснил ситуацию. Я сказал, что не смогу убить многодетного отца.

– Хорошо, милый. Но ты должен помнить то, о чем я тебе говорила. Он придет не только за мной. Но и за тобой. Он ненавидит всех, кто мне дорог. Сначала он убьет меня… О, нет! Сначала он изнасилует меня на твоих глазах, а потом убьет. Следом он убьет тебя, Пикадор. Неужели ты будешь этого ждать?

– Но у него дети, любимая, – я говорил с ней, а сам смотрел на то, как Майор играется со своими отпрысками на детской площадке и не мог поверить, что этот человек способен на зверства, описанные Натали.

– Ну и что? Почему тебя это останавливает?

– Они останутся без отца, – сказал я растерянно. Я искренне не понимал ее жестокости.

На миг она задумалась. Но не для того, чтобы осмыслить сказанное и отказаться от своей идеи, а лишь для того, чтобы найти нужные слова для убеждения.

– Тебя это не должно волновать. Я тоже выросла без матери. И она мне никогда не была нужна. И миллионы таких, как я. И ничего. Как-то выросли. И как-то живем. Сколько на свете детей без гребаных отцов и матерей! И никого это не волнует. Одни убивают родителей, другие – детей. Мы не должны страдать от этого. Это его отпрыски, пусть живут. Ты же не тронешь их, Андрей! Правильно?