Текст книги "Приключения долговязого Джона Сильвера"

Автор книги: Деннис Джуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

16. ВОЗВРАЩЕНИЕ В НЬЮ-ПРОВИДЕНС

Бонс оторвал взгляд от мешков с деньгами, сваленных на полу каюты капитана Ингленда, и грубо расхохотался.

– Здесь лежит золота и серебра на сто двадцать тысяч фунтов стерлингов, – сказал он. – А если прибавить добычу с судов богомольцев и с тех кораблей, что мы обобрали у западного берега Африки, то, похоже, имеем на борту сто сорок тысяч фунтов. Правильно выходит, Гомеш?

– Да, так. Так выходит и мой расчет, – ответил Гомеш, усмехаясь, что было редким для него, и во рту его блеснули золотые зубы.

Джон Сильвер быстро прикинул свою долю. Как один из главарей, он имел право на часть добычи, в полтора раза большую, чем у обыкновенного моряка. В целом это составляло примерно три тысячи фунтов. Он поразился величине своей доли. Это же невиданные деньжищи, их хватит, чтобы осесть где-нибудь, зажить богато и даже купить себе место в парламенте, если будет на то желание.

– Джентльмены, – сказал капитан Ингленд своим изысканным тоном, к которому нередко прибегал, – нам досталась более-менее хорошая добыча. Но можно получить и побольше. Предлагаю отправиться на северо-запад и взыскать пошлину с судов, идущих через Аденский залив.

Сильвер тревожно зашевелился.

– Да не надо нам больше добычи, – сказал он. – Черт с ними, с деньгами, их у всех нас достаточно. Предлагаю не рисковать, а спокойно вернуться. По дороге, может быть, осмотрим одно-два судна. А если и нет, то матросские сундуки все равно доверху набиты золотом.

– Согласен с Джоном, – быстро сказал Бонс. – Вернемся в Карибское море и прогуляем эти деньги. Поставим новые орудия на старушку «Кассандру», а может быть, и немного отдохнем.

– Нет, – с силой сказал Ингленд, – ошибаетесь. Не видите дальше собственного носа! Мы, может быть, отыщем втрое большую добычу, если будете слушать меня. Кстати, Ван дер Вельде думает так же.

– Хорошо, пускай ребята решат сами, капитан, – дипломатично сказал Сильвер. – Так положено по обычаям, если не ошибаюсь.

Собрание, последовавшее за этим разговором, было бурным, но все же достаточно серьезным, а представленные обеими сторонами доводы были вполне убедительны. В конце концов, только шестеро поддержали Ингленда, в их числе старший канонир Ван дер Вельде. Стало ясно, что власть уплыла из рук Ингленда, и не оставалось другого выхода, как сместить его немедленно. Сильвер и Бонс пошли передать низложенному капитану решение сходки. Бонс заговорил первым, и американский его акцент звучал сильнее обычного, возможно потому, что он сознавал важность своей миссии.

– Команда стоит за твое смещение, капитан Ингленд. Новым капитаном выбрали меня. Так что, уж будь так добр, повинуйся решению сходки.

Ингленд равнодушно пожал плечами, но длинные его пальцы не переставали нервно барабанить по серебряной табакерке.

Сильвер заговорил следом:

– Не такие уж мы плохие люди, капитан, – сказал он. – И никто из нас не хочет крови. Скажем, это будет наша «Славная бескровная революция», как в восемьдесят восьмом, когда голландец Вильгельм свалил эту папскую свинью короля Якова.

– Ну, и что думаете делать? – спросил Ингленд устало.

– Пойдем на Мадагаскар, – ответил Бонс, – но перед этим высадим тебя с дружками на остров Маврикий. Если это тебя не устраивает, выбирай между протягиванием под килем и путешествием по доске.

– Мы оставим тебе провиант и оружие, – прервал его Сильвер. – И пусть возьмет меня дьявол, если парни откажутся дать тебе Святое писание, что в этих краях просто щедро. Там ты будешь в полной безопасности, чего не ждет никто из нас на долгом пути к Нью-Провиденсу.

– Выходит, мне предлагают выгодную сделку, – иронично ответил Ингленд.

– Пусть будет так.

– Джон забыл сказать еще кое-что, – промолвил Бонс, – мы запрем тебя, твоего канонира-голландца и нескольких гадов, что тебя поддержали, в твою каюту до самого Маврикия для вашей же собственной безопасности. Никому ведь не хочется лежать с перерезанным горлом, не так ли?

Так сместили капитана Ингленда, но без всякого насилия, к которому другие пираты часто прибегали в подобных случаях. Через две недели Ингленда с товарищами высадили на остров в семистах милях от Мадагаскара. Смещение Ингленда совершилось достаточно учтиво, и обе стороны вели себя сдержанно; только старший канонир Ван дер Вельде, голландец, бешено размахивал кулаком и так громко ругался, словно хотел оглушить самого господа и ангелов его.

«Французские суда, идущие в Индию, заходят на Маврикий, чтобы запастись пресной водой, – думал Сильвер, – и кто-нибудь из них возьмет капитана Ингленда». Поэтому он был удивлен, когда несколько лет спустя узнал, что оставленные на острове Ингленд и его товарищи сколотили из досок шлюпку и сумели достичь Мадагаскара. Здесь они жили подаянием своих собратьев пиратов, ничего не имевших против них.

Естественно, «Кассандра» добралась до Мадагаскара много быстрее капитана Ингленда. Тут экипаж загрузил новые припасы и некоторое время жил по-царски. Все пираты на острове от души завидовали им и делали все, чтобы освободить своих товарищей от отягощавших их золота и серебра.

Некоторые пираты умудрялись проиграть все состояние в один прием, другие осыпали деньгами вплоть до последнего фартинга женщин и трактирщиков, усердно подливавших богатым клиентам самое крепкое пойло, способное уложить слона, а по меньшей мере троих убили и ограбили.

На Мадагаскаре Сильвер получил хороший урок, потому что через месяц у него осталось тысяча двести фунтов. Невозможно представить себе, что человек с его рассудительностью мог вести себя, как заядлый игрок. Да, Сильвер готов был рисковать жизнью, но сначала внимательно оценивал возможность успеха; игра же в карты или в кости давала решительно меньше шансов на удачу. Все же, несмотря на это, он играл отчаянно, словно отдаваясь какой-то страсти, но как только дурман рассеялся, Джон бросил игру и надежно упрятал кошелек.

Наконец «Кассандра» покинула Мадагаскар, изрядно облегчившись от прежних богатств, но загрузившись припасами и ходовыми товарами, вроде кораллов и амбры. Кроме того, она до клотика была набита людьми, потому что пираты Мадагаскара обгоняли друг друга с просьбой принять их на корабль такой удачливой судьбы и таких доходов. Из среды новичков избрали нового старшего канонира по имени Израэль Хендс, который заменил оставшегося на острове голландца. Хендс был широкоплеч, с синими пятнами по подбородку и огромными ушами; был он тугодум, но терпелив и имел отличный глазомер, так что каждый его выстрел попадал в цель.

После того, как Бонс стал капитаном вместо Ингленда, да Коста занял место первого помощника, а Джону Сильверу достался пост квартирмейстера, хорошо подходивший к его многосторонней натуре.

Семью месяцами позднее «Кассандра» вернулась в Нью-Провиденс, встреченная диким восторгом. Сильвер и Аннет снова встретились, и, к его радости и удивлению, она подала ему двухлетнего сына.

Джон долго, ласково и внимательно смотрел на своего наследника.

– Никак не похож на меня, дорогая Аннет, – заключил он.

– Глупости, – сказала Аннет, – русый, как ты, Джонни, и своенравный тоже, как ты. Так или иначе, мне лучше знать, чей это сын.

Сильвер с удивлением заметил, что за время его отсутствия Аннет стала самостоятельной. Наверное, появление ребенка придало новый смысл ее жизни.

Постепенно привыкая к мысли, что теперь он отец и глава семьи, Сильвер понял всю разумность настояний Аннет перебраться в более приличное место, чем Нью-Провиденс. Сейчас это не представляло особых трудностей, так как у него было более тысячи фунтов.

– Не сомневаюсь, – говорила Аннет, – что через месяц-другой ты опять исчезнешь. А как мне быть тут с сыном? Не оставаться же здесь навсегда? Здесь спокойно живут только дурные женщины, да и в любой момент поселение могут уничтожить.

Сильвер мог в один миг заставить человека похолодеть от ужаса и свалить быка ударом кулака, но доводы жены крепко засели у него в голове. Во всяком случае, не прошло много времени, как Джон решил, что пусть лучше Аннет заботится о хозяйстве и распоряжается его деньгами в спокойном месте, чем гниет и мучается в Нью-Провиденсе. Они отплыли на Ямайку на борту шхуны, занимавшейся более-менее законной торговлей между этими островами. Тут Джон устроил Аннет и маленького Джона в Монтегю-Вей, где купил маленький трактир под названием «Порто-Белло» и внес девятьсот фунтов в Королевский банк Ямайки.

В продолжение почти трех лет Джон жил в Монтегю-Бей; дымил трубкой и отдавал должное отменным блюдам, на которые оказалась такой мастерицей его жена. Здесь у него родился еще один сын, которого окрестили Филиппом – по имени покойного отца Аннет.

Но эта жизнь его не удовлетворяла. Принялся он водить компанию с моряками по разным кабакам города, слушал истории об утраченных и найденных сокровищах, о несчастных их владельцах, познакомившихся с виселицей. Одним словом, не было ничего удивительного в том, что Сильвер вернулся к пиратству. Всего только шаг отделяет человека, имеющего душу пирата, от того, чтобы переменить мирную и добропорядочную жизнь на грабежи и злодеяния.

Однажды вечером, спокойно сидя в своем трактире и наслаждаясь непристойными разговорами пьяных моряков, Джон почувствовал, как медвежья лапа схватила его за плечо и насмешливый голос сказал из-за спины:

– Да ведь это же наш Долговязый Джон, правда растолстевший с тех пор, как ходил на старом «Ястребе».

Сильвер вскочил на ноги.

– Пью! – вскричал он. – Гейб Пью, боже мой, живой!

– Он самый, – ответил Пью, оглядев его острым взглядом, – и ничего со мной не стало с тех пор, как я смылся из тюрьмы в Бриджтауне, сам знаешь когда.

– Слышал, слышал, Гейб, как тебе удалось улизнуть из тюрьмы, – сказал Сильвер.

– Эх, – махнул рукой Пью, – для меня никогда не было проблемой пустить кровь какому-нибудь мерзавцу. Но это другой вопрос. Он подсел к Сильверу и дружелюбно сказал ему: – Я в порядке, Джон, а как ты? Слышал, ты снялся с якоря в Нью-Провиденс вскоре после того, как вдвоем с Билли Бонсом вернулись из Ост-Индии три-четыре года назад.

Сильвер сразу ответил, как будто спешил высказать какие-то мысли:

– И никогда в жизни не поступал умнее, ни до того, ни после. Не прошло и шести месяцев после нашего отъезда, как все это селение сгорело, как соломенное чучело в день Гая Фокса note 6Note6
  день Гая Фокса – 5 ноября, годовщина заговора во главе с Гаем Фоксом, целью которого было взорвать парламент; в память его раскрытия в Англии ежегодно 5 ноября проводятся шествия, на которых сжигают чучело Гая Фокса


[Закрыть].

– Слышал я и об этом, Джон. Действительно, страшная история.

– Королевский флот сделал это, Гейб. Мне говорили, неожиданно появилась целая эскадра. Потопили старушку «Кассандру» – она стояла на якоре в заливе, и на борту никого не было. Потом сожгли все дома и строения на берегу. Кто из братьев не был убит или схвачен десантом, бежали и укрылись в джунглях. Был среди них и Билли Бонс, хотя, накажи меня бог, не знаю, что с ним сейчас.

– Слушай, Джон, выходит, я знаю побольше тебя. Расскажу тебе, может позеленеешь от зависти. Эскадра покинула Нью-Провиденс через три недели. Думали, навсегда разорили осиное гнездо. И что, ты думаешь, было потом? Появился под парусами, полными ветра, не кто иной, как наш приятель Флинт с трюмами, набитыми добычей. В это время Билли и другие уже истомились в лесу – все в лохмотьях и полумертвые от голода. И бегут к Флинту, как попрошайки к богатому благодетелю.

– Флинт мне не особенно близкий приятель, – сказал Сильвер.

– Да, верно, он жесток, – ответил Пью, – но ведь и мастера учуять добычу лучше Флинта не найдешь. Ну, как бы там ни было, а он сходит на берег, зовет Билли Бонса, Израэля Хендса, Андерсона и многих из тех, кто был на «Кассандре»: «Парни, я возьму вас с собой, не горюйте.» И не обманул. Я попал туда четыре месяца спустя, когда «Морж» бросил якорь в Сент-Китсе. Вот тогда-то и вернулись старые добрые времена, хотя с тех пор мне пару раз и казалось, что петля затягивается на моей шее.

– Это все присказки, Гейб, – холодно сказал Сильвер. – Про эти дела я кое-что слышал. Итак, я знаю, что Билли и другие у Флинта. Что же мне с этого?

– А вот то, Джон, – молвил Пью, – что корабль Флинта «Морж» стоит на якоре в заливе, а сам Флинт наверняка где-то тут, мертвецки пьяный. Нам очень нужен квартирмейстер, тот, что был у нас, недавно сказал что-то Флинту и был назавтра найден в трюме с распоротым брюхом. А еще нам нужна крепкая рука вроде твоей, потому что Флинт чересчур много пьет, а бедняга Билли покатился по той же дорожке. Я на «Морже» боцман и поддержу тебя. Айда с нами, Джон, славные деньки нас ждут!

Секунду Сильвер колебался, взвешивая доводы за и против. Он понимал, что Флинт не любит его, и все же решил идти. Дома хладнокровно выдержал в течение часа бешеный гнев Аннет, потом достал пару пистолетов, положил туго набитый кошелек в наскоро собранный моряцкий сундучок. Вскоре после этого он, Пью и еще несколько моряков гребли в шлюпке, направляясь к «Моржу», который, незримый во мраке, стоял на якорях в заливе.

17. ВМЕСТЕ С ФЛИНТОМ

«Морж» действительно оказался превосходным кораблем. Сильвер увидел это сразу, едва ступив на борт. Когда рассвело, его мнение подтвердилось. Все лишние надстройки были срублены, и он мог обогнать любое судно в Карибском море, кроме самых быстроходных.

«Морж», прежде чем им завладел Флинт, был испанским фрегатом, патрулировавшим Флоридский пролив к северу от Гаваны. Пиратам он достался, когда половина экипажа валялась в лихорадке под палубами. Развесив остальных по реям, Флинт решил конфисковать корабль, для чего дезинфицировал его окуриванием и приказал протереть палубу спиртом. «Морж» нес на себе тридцать восемь орудий и сто шестьдесят душ экипажа.

Вскоре после того, как Сильвер поднялся на борт, туда втащили мертвецки пьяного Флинта. Лицо его ужасало – все в серо-синих пятнах. С ним был Билли Бонс, чье обгоревшее на солнце лицо лоснилось от пота. Он тоже был пьян до бесчувствия, но все же узнал Сильвера, приятельски стиснул ему руку, хотя сам едва держался на ногах, а затем, шатаясь отправился в каюту, чтобы лечь и протрезветь.

Назавтра к обеду Флинт отошел достаточно, чтобы суметь пьяным ревом потребовать от Дарби Макгроу, немого его слуги, принести еще рому. Бедняга не понял желания своего господина, за что получил увесистую затрещину. Шатаясь, как терновник на ветру, полуодетый Флинт выбрался из каюты, неодобрительно сощурил глаза при виде Сильвера и назвал его дураком, потому что тот записался в экипаж капитана Ингленда, когда «Кассандра» отплывала в Индию. Но Бонс и Пью защитили его, напомнив Флинту, как отлично проявил себя Сильвер в том плавании.

Так, хоть и неохотно, Флинт согласился принять Сильвера на корабль квартирмейстером. Несомненно, Джон облегчил капитану решение, положив ему на колени горсть пиастров в качестве пая в предприятии и в знак уважения, как он сам сказал. Согласие команды было получено без спора – Сильвера знали многие.

Люди Флинта действительно были страшными негодяями. Сам капитан мог убить кого угодно не моргнув глазом; богатую поживу он чуял в трезвом виде издалека. Билли Бонс с тех пор, как Флинт спас его в развалинах Нью-Провиденса, стал еще безжалостнее – на корабле он был первым помощником и навигатором и мог зарубить человека с такой же легкостью, как поздороваться с ним. Жестокость Пью расцвела при Флинте отвратительным кровавым цветком, Израэль Хендс, Джоб Андерсон, Черный Пес, Том Морган и другие сплотились в грозную шайку подлецов и убийц, готовых на все ради кровавых денег. Особняком стояли лишь некоторые – так, в экипаже был изысканный джентльмен, американский хирург, сбежавший из Гарварда и на первый взгляд деликатный, как дама. С легким сожалением Сильвер заметил среди моряков Джорджа Мерри и О'Брайена – таких же негодяев, как и остальные, но вносивших во всю шайку раздор своими вечными ссорами и дрязгами. Выделялся из всей компании также один робкий, неуверенный в себе и на вид добродушный бывший батрак из Девона по имени Бен Ганн.

Когда Джон Сильвер присоединился к экипажу «Моржа», ему было немногим более тридцати, но уверенный голос и внушительная осанка делали его гораздо солиднее. Ему нетрудно было командовать людьми, и хотя редко кто слышал, как он повышал голос, моряки со всех ног спешили исполнить приказы Долговязого Джона. И это продолжалось все время службы у Флинта. Может быть, тайна власти над грубыми и невоздержанными людьми заключалась в его скрытном характере. Никто никогда не знал, чего ждать от него, а потому все старались поддерживать хорошие отношения с Сильвером, в то время как периодичность буйных припадков садизма угрюмого Флинта легко можно было предвидеть, а хитрого и жестокого Пью постоянно надлежало опасаться. Джон Сильвер всегда оставался для всех загадкой, и даже сам Флинт держал его под пристальным своим надзором – быть может, сам боялся его в глубине своей черной души. Билли Бонс начал опасаться и завидовать ему во время плавания «Моржа», и, несомненно, этим объясняется его позднейшее решение похитить карту острова Кидда и скрыться от Сильвера.

Нельзя сказать, однако, чтобы эта мрачная атмосфера коварства и недоверия помешала пиратам в их кровавых делах. Джон Сильвер стал квартирмейстером «Моржа» в благоприятное время – начало войны за австрийское наследство, когда Англия воевала с Испанией и Францией повсюду, где переплетались их интересы; Карибское море, естественно, оказалось одним из этих мест, и ставка в игре была немалой – торговые суда, занятые частной торговлей или контрабандой, право доставлять рабов на плантации сахарного тростника, возможность награбить вволю золота и серебра, гарантированно доходная добыча с береговых поселений.

Совершенно естественным было для Флинта воспользоваться возможностью совершать нападения, вредившие испанским интересам, как он говорил, «раздавить проклятых испанских папистов», имея при этом надежный тыл. Так, с присущей ему дерзостью, он открыто ввел «Морж» в порт Кингстон и потребовал каперскую грамоту.

Когда Флинта, за которым следовали Бонс и Сильвер, ввели в зал заседаний губернаторского дворца, наступило неловкое молчание. Губернатор, его превосходительство генерал сэр Ричард Кортней, был полный краснолицый человек и, казалось, в любой миг мог стать жертвой апоплексического удара. Он сидел за большим полированным столом и нетерпеливо барабанил пальцами по полированной его поверхности. С одной стороны от него сидел капитан первого ранга, по другую сторону усердный секретарь писал приказы ясным и четким почерком.

Губернатор заговорил первым, с усилием скрывая презрение:

– Это вас зовут мистер Флинтсток?

– Флинт, ваше превосходительство, – прошептал ему секретарь, – Флинт.

– Да, конечно, – раздраженно ответил губернатор. – И вы хотите получить каперскую грамоту, не так ли, мистер Флинтсток?

Флинт, на чьем смуглом лице появилось злобное выражение еще при входе в парк губернаторского дворца, сделал шаг вперед, брякнув саблей. Сильвер быстро откликнулся, чтобы предупредить ругательства, готовые вырваться из глотки Флинта.

– Так точно, сэр. Мы хотим служить под славным британским флагом, сэр, да так, чтобы страна гордилась нами.

– Между нами, – синие глаза губернатора вылезли из орбит, – страна больше будет гордиться, если вас троих предадут военному суду и в тот же час расстреляют. Но это к слову. Времена изменились, и из Лондона есть приказ действовать по обстоятельствам.

– Слушай, – сердито воскликнул Бонс, – мы не нищие и не за милостыней сюда пришли. У нас достаточно пороху и ядер, чтобы потопить все суда в гавани и, между прочим, выдернуть перо из чьей-то потешной шляпы.

– Мой приятель Билли хотел сказать, – хладнокровно вмешался Сильвер, на миг скосив взгляд в сторону треуголки губернатора, украшенной пышным белым пером, – в нашем лице, сэр, вы найдете отличных бойцов в помощь планам вашего превосходительства.

Губернатор внимательно и долго оглядывал Джона. Наконец спросил:

– Как вас зовут, сэр?

– Сильвер, Джон Сильвер, сэр.

– Сильвер, так? Само имя говорит, что вы краснобай [игра слов: silver

– серебро, silver tojnqued – красноречивый, краснобай]. Что ж, мистер Сильвер, я скажу вам и вашим приятелям две вещи. Во-первых, предпочитаю иметь дело со стаей волков, чем с вами. Во-вторых, у меня, увы, нет выбора. Сейчас, когда испанцы и французы взяли нас за глотку, мне нужен любой корабль, который можно пустить в дело. Но слушайте внимательно: если вы и ваши разбойники допустите хоть одно нарушение приказа, вас раздавят, как тараканов, и все вздохнут спокойно.

Слова губернатора еще звучали в облицованном черным деревом зале, как Сильвер ответил:

– Благодарю вас, сэр! Возвышенные мысли у вас, ничего не скажешь.

Флинт заговорил за ним бессвязно и в то же время со скрытой угрозой в голосе:

– Ну, черт тебя подери! Даешь или нет?

– Каперскую грамоту, ваше превосходительство, – напомнил секретарь. Наступило молчание, губернатор снова принялся шумно барабанить пальцами по столу.

Сильвер заметил, что коммодор перестал писать и взглянул на каждого из троих по очереди внимательно, как бы стараясь хорошо запомнить их лица. В первый раз, войдя в эту комнату, Сильвер смутился от его проницательного взгляда.

К счастью, губернатор нарушил молчание, дав им знать, что прием окончен.

– Явитесь утром, часов в десять. Коммодор Мейсон объяснит вам ваши обязанности.

Солнце на улице пекло нещадно. Флинт отер пот со лба грязной зеленой тряпкой.

– Рому! – молвил он. – Мне надо чарку-другую рому, друзья, честное слово мне нужно рому!

– Эй, капитан, уж не напугало ли тебя его надутое превосходительство?

– засмеялся Сильвер. – Если хочешь пить, нет ничего проще. Эй, мальчик, иди сюда.

Он дал знак продавцу воды, сновавшему среди толпы бродячих торговцев около входа в губернаторский дворец. Мальчик подбежал к ним, придерживая руками два деревянных ведра, висевших на коромысле на его плечах.

– Чудесная ключевая вода, джентльмены, всего пенни чашка.

– Пенни за чашку? – ахнул Билли Бонс. – Да это же грабеж среди бела дня! А ну, поди сюда, сопляк! Как ты говоришь, ключевая вода? По-моему, она прямо из гавани. – И он хотел ухватить мальчика за ухо, но Сильвер быстро остановил его:

– Спокойно, Билли! Не забывай, мы теперь настоящие корсары, или почти настоящие. Нельзя же вести себя, как разбойники на дорогах Ямайки. На, малыш.

Он бросил под ноги мальчику монетку.

– Три чашки для меня и моих друзей, и сдачи не надо.

Мальчик улыбнулся Сильверу, сверкнув белыми зубами. Бонс и Сильвер жадно выпили воду, но Флинт, отхлебнув глоток, сплюнул на землю.

– Помои! – крикнул он злобно. – Рому, вот что мне надо, а не эти помои.

И Флинт направился в трактир возле порта, где через час-другой уже ревел «Пятнадцать человек на сундук мертвеца…» и ругательски ругал посетителей, имевших несчастье попасться ему на глаза.

Сильвер глубоко затянулся своей трубкой и многозначительно посмотрел на Билли Бонса, уже порядочно пьяного.

– Билли, – сказал он тихо, – так нельзя. Флинт очень быстро упивается ромом. Да и у губернатора во дворце едва мог связать пару слов, а сейчас ревет и угрожает всему живому. Флотские офицеры не захотят иметь дело с таким человеком, как он, уж будь уверен.

Лицо Бонса помрачнело, он пытался сообразить, что ответить, и наконец промолвил:

– Ты прав, Джон, но не во всем. Как только отплывем, Флинт забудет о выпивке и примется за дело, как надо. Его портит ожидание на берегу.

– Возможно, – ответил Сильвер, – но я сам его видывал мертвецки пьяным на корабле. Билли, кому-то надо быть трезвым, если случайно припечет пятки. Я-то могу удержаться, а вот как насчет тебя? Ты же, ей-богу, пустился по дорожке Флинта, наливаешься ромом выше ватерлинии и орешь, когда не грех и шептать.

– Ты мне не проповедуй, епископ Окорок! Ведь ты один сидишь здесь, не глотнув ни капли, пока мы с Флинтом обмываем добрую удачу. Как тебе верить после этого, Джон Сильвер?

– Человеку можно верить по его делам, Билли. А что касается рома, то нет человека, который любил бы его больше меня, но оставь меня с ним наедине, я на него и глядеть не стану, если у меня есть дела поважнее.

– Ну, ты примерный мальчик, Джон Сильвер!

– Примерный, Билли. Ты сам сказал: «примерный». А ведь ты хорошо знаешь, что мой нос чует золото и добычу на десять ярдов под землей. Я хватаю всякий кусок, но хочу в это время быть достаточно трезвым, чтобы спокойно улизнуть в суматохе.

Они умолкли. В это время Флинт выхватил саблю из ножен, подбросил в воздух лимон и сильным ударом разрубил его надвое.

Сильвер кивнул Бонсу. Билли подошел к Флинту и схватил его за правую руку, всю залитую лимонным соком, а Джон подскочил слева. Несмотря на ругань и сопротивление, они выволокли капитана из трактира и повели к пирсу, где была привязана шлюпка. Через час они поднялись на борт «Моржа».