Текст книги "Любовь упрямцев"

Автор книги: Дениза Алистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Да, она нестерпимо хотела этого мужчину. Но откровенная физиология его желания обижала, ей необходимо ощущать любовь к себе. Сейчас, в ярком свете нового дня, надо определить для себя, имеет ли любовь какое-нибудь отношение к тому, что произошло между ними прошедшей ночью?

О, будь ты наконец взрослой! Ночью была лишь встреча возжелавших друг друга тел, не более. Адам прав: мы просто нужны друг другу. Нужны для чего? Их обогревает всепоглощающая страсть. Естественно, страсть тел. Душа ни при чем. Уж кто-то, а Адам это понимает. Взрослый, умный Адам, который не любит рисковать.

И где сейчас герой сумасшедшей ночи? Работает. Что-нибудь, кроме работы, интересует вас, мистер Симмонс?

– Доброе утро, – промолвила Селма, переступив порог кабинета.

Симмонс поднял голову от машинки.

– Доброе утро. – Он ждал, что она еще скажет. Видимо, не хотел, чтобы слова и чувства затронули зияющую пустоту четырех лет порознь прожитой жизни.

И вот они смотрят друг на друга, два посторонних человека. Молодая женщина нервно кусает губы, лихорадочно пытаясь придумать, как разрядить обстановку. Сейчас бы пошутить, дать повод для улыбки, но ничто не шло на ум. Даже трудно понять, что она испытывает в данную минуту – злость, смущение, стыд?

Стыд? Но чего, собственно, ей стыдиться? Того, что проявила свои искренние чувства?

А если разобраться, что связывало их той ночью? Страсть. Самое обыкновенное физиологическое влечение. Но разве это так уж дурно – испытывать естественную человеческую страсть? Дело же касается не первого встречного, а любимого ею человека. Того, что был когда-то ее мужем.

– Ты уже позавтракал?

– Я перекусил немного, но чашечку кофе, пожалуй, выпил бы.

– Я принесу.

Когда Селма поставила перед ним кофе, Адам, внимательно посмотрев на нее, спросил:

– Как ты?

– Нормально. Ты давно встал?

– Примерно час назад.

Словно договорившись, они никак не касались прошедшей ночи. Будто ее и не было. Но она же была! И напряженное молчание лишь подчеркивало значимость свершившегося.

В последующие несколько дней они редко виделись, встречаясь только за обеденным столом. Раскаивались? Не хотели повторения? Не желали дать прошлому стать настоящим? Про себя Селма могла сказать, что все три вопроса ее беспокоили, оставаясь без ответов. Что тревожило его – откуда знать? Когда Адам бросал на нее взгляд, в глазах угадывался тлеющий огонь желания. Им было нелегко даже сидеть за одним столом. Какое-то слово, взгляд или жест вызывали в их телах ответную реакцию. В общем, ночь удовлетворенного желания не успокоила, скорее, наоборот, привнесла в их отношения некую дополнительную напряженность.

Машину отремонтировали, и она уже стояла у дома Тейлоров как новенькая.

– Завтра я уезжаю в город на один день, – объявил Адам за ужином. – У меня там важная встреча. Обязательно повидаюсь с твоим отцом и выясню, как обстоят дела.

– Я поеду с тобой!

Твердый отказ не заставил себя ждать:

– Нет! Это слишком рискованно. Откуда знать, что там происходит? Неизвестно, арестовала ли полиция тех уголовников, которые пытались похитить тебя. Может, они еще на свободе и до сих пор гоняются за тобой. Одним словом, ты никуда не поедешь отсюда.

Селма понимала, что он прав. Но зачем этот приказной тон, ущемляющий ее гордость, подчеркивающий ее бесправие, беспомощность? Только поэтому с языка сорвалась фраза, сказанная тоном капризного ребенка:

– Прекрати указывать, что мне делать!

– Прости, Селма, – сказал Адам, – но другого выхода нет. Если твой отец скажет, что ты можешь вернуться, я тебя отвезу на следующий же день. А пока я могу только передать ему твое послание.

– Скажи ему, – мрачно произнесла она, – что я нахожусь на грани помешательства, что я хочу уехать отсюда. Скажи, что мне нужен мой кошелек и паспорт!

– Что-нибудь еще? – спокойно поинтересовался мужчина.

Дозу крысиного яда! – хотелось ей выкрикнуть, но вслух произнесла:

– Блокнот и что-нибудь из одежды.

Адам кивнул. Затем отодвинул небрежным жестом пустую тарелку в сторону, положил ладони на стол и, нагнувшись к Селме, внушительным тоном заговорил:

– За последние несколько дней я дважды вытаскивал тебя из разных переделок. Две спасательные операции за такой короткий срок – мой предел. Так что сделай, пожалуйста, одолжение, не совершай больше никаких глупостей, пока меня не будет здесь. Обещай мне, что будешь вести себя осторожно. Не ходи в лес на прогулки, не совершай необдуманных, импульсивных поступков, которые…

– Я поняла! – зло прервала Селма нравоучительный монолог. – Надеюсь, что ты поговоришь с моим отцом и привезешь мне деньги и паспорт. И я уеду отсюда.

Адам бросил на нее потемневший взгляд, но ничего не сказал.

Его отъезд принес некоторое облегчение. Исчез объект напряженности, и нервы пришли в порядок. Но, как это ни странно, несмотря на то что ей было чем себя занять, день тянулся бесконечно долго. Читала, писала, придумывала новые темы для будущих статей, но, что бы ни делала, слухом пыталась поймать звук приближающейся машины.

Вот день – обещал вернуться к восьми, часы уже пробили девять, а его все нет. Конечно, могли задержать какие-то дела… Но вот уже десять. Вдруг что-то случилось? В голову лезли ужасные мысли.

Было почти одиннадцать часов, когда двор озарился светом автомобильных фар. Страхи сразу исчезли, и Селма почувствовала, как к ней вернулось старое, знакомое ощущение, связанное с присутствием Адама. Неожиданно вспомнилось: сон! К ней вернулись чувства из того сна, который она никак не могла разгадать.

Адам с удивительной легкостью вбежал по ступенькам веранды. Он выглядел великолепно – сильный, энергичный.

– Привет! Я был уверен, что ты уже спишь.

– Что случилось? Почему так долго? – спросила она тоном взволнованной жены, что, кажется, было замечено. Мужчина криво ухмыльнулся, поставив на пол коробку и свой портфель.

– Скучала по мне?

– Черта с два! Я провела на редкость приятный день. – Волнение уступило место злости.

– Жаль, – бросил Адам и направился в гостиную. – Хочу выпить. Тебе налить чего-нибудь?

– Спасибо, нет. У меня чай.

– Извини, пришлось задержаться. Докладываю: с делами управился, с отцом переговорил – у него все в порядке. Контракт с той злополучной фирмой аннулирован, и ему удалось привлечь внимание высокопоставленных чиновников к мошенникам.

– Хорошо. Полиция узнала, кто забрался в дом отца?

– Они знают, кто стоит за всем этим, но пока громилы не найдены. Так что опасность еще не миновала.

– Это значит, что я пока не могу вернуться?

– Совершенно верно.

– Черт знает что! И сколько это продлится?

– Не знаю. Твой отец даст нам знать.

– И я должна торчать здесь неизвестно сколько?

– Отец справедливо полагает, что здесь ты в безопасности.

Селма со стоном отчаяния закрыла лицо ладонями.

– О господи, я сойду с ума!

– Не сойдешь, – спокойно заметил Адам. – Ты крепкий орешек.

Нет, оказывается, недостаточно крепкий. Вот найдет способ вырваться отсюда, тогда уж можно будет говорить о ее твердости.

– Ты привез мои вещи?

Мужчина махнул рукой в сторону коробки.

– Вещи там. Все цело, кроме паспорта.

– Кроме паспорта? – У Селмы упало сердце.

– Очевидно, кто-то взял его.

– Быть не может! Ты хочешь сказать, что кто-то залез в офис моего отца и выкрал паспорт?

– Успокойся, ты сможешь получить новый паспорт, но для этого придется немного подождать, пока все не прояснится.

Кровь ударила Селме в голову.

– Я не хочу ждать! И не желаю больше оставаться здесь!

Адам ленивым движением взял стакан, медленно отпил виски и ровным голосом произнес:

– Мы не всегда можем получить то, что хотим. Понимаю, что с этим иногда нелегко смириться, особенно такому испорченному, избалованному человеку, как ты.

Селма обомлела.

– Что?! Это я испорченная и избалованная?

– Думаю, что это не является большим открытием для тебя? – Его иронии не было предела, а Селма не находила слов, чтобы высказать свое возмущение. Адам тем временем отдавал должное виски. – В твоей жизни было когда-нибудь что-то, чего бы ты очень хотела и не получила? – спросил он.

– О да, было! Счастливый брак, например!

8

На веранде сгустилась предгрозовая атмосфера. Только что произнесенные слова еще отдавались эхом в сердцах обоих. У Адама лицо застыло каменной маской. Он не сводил глаз с бывшей жены.

– Насколько я помню, у нас была счастливая семья до тех пор, пока тебе не надоело жить со мной под одной крышей. И позволь напомнить тебе, что это ты оставила меня, ты захотела развода.

Нет! – чуть не вырвалось у Селмы. Ошибаешься! Я не хотела этого! Хотела растормошить тебя, почувствовать твою реакцию и подала на развод, совсем не желая разводиться.

– А тебе, конечно, развод был не нужен? – спросила она с издевкой. – Вспомни, сколько времени у тебя ушло на то, чтобы подписать бумаги? Мой адвокат получил их с обратной почтой! Ты не потратил даже паршивой минуты на сомнения!

– А чего ты ждала? Что я заставлю тебя жить со мной против твоей воли?

Да нет же! Мне надо было только услышать от тебя, что я нужна тебе, что ты любишь и не хочешь терять меня! Однако эти слова так и остались непроизнесенными.

– Я не хотел женщину, которая не желала меня. Если мне не изменяет память, мы не виделись с тобой месяцев пять, когда ты написала мне ту милую маленькую записочку.

– Тебя не было в Штатах! – выкрикнула Селма вне себя. – Ты постоянно находился в какой-нибудь чертовой командировке!

– Такая уж у меня работа, и ты знала об этом, когда выходила замуж. Между поездками я целыми неделями жил дома, куда возвращался точно в обещанный срок. И каждый раз, когда приходил, тебя не было. Ты находила одну причину за другой, лишь бы не быть вместе со мной.

Господи, да она всегда считала, что ему было глубоко наплевать, дома жена или нет. Хоть бы раз сказал, что ему это не нравится, что он скучает без нее.

– Да тебе это было абсолютно безразлично! – выкрикнула Селма.

– О нет, если уж кому и было безразлично, то тебе, моя преданная экс-жена. Ты не задумываясь выпархивала из нашего семейного гнездышка каждый раз, когда я должен был туда вернуться. А мы с тобой, дорогая моя, договаривались с самого начала нашей совместной жизни совсем о другом. Мне особенно запомнилась твоя очаровательная поездка в Вашингтон. Помнишь?

– Помню.

– Ты вернулась домой от своей итальянской подруги и за день до моего приезда вдруг срываешься на какие-то курсы по кулинарии! Мы с тобой не виделись пять месяцев – пять! – а тебе срочно понадобилось заняться поварским делом!

– Мог бы приехать ко мне в Вашингтон на выходные. Почему не приехал?

Ответом был горький смех.

– А ты, можно подумать, приглашала, звала меня? Я решил, что у тебя там свои планы. Если уж на то пошло, зачем вообще нужна была твоя поездка? Нет, моя милая, кому-кому, но не тебе жаловаться на чье-то безразличие. Ты сделала все, чтобы убедить меня в необходимости развода. Это ты, а не я, написала ту милую записочку, в которой заявила, что наш брак ничего не значит и ты хочешь развестись.

– А ты даже не потрудился снять трубку и позвонить мне, чтобы выяснить, в чем дело!

Сарказм взгляда предварил сарказм ответа:

– Женщина отделалась клочком бумаги, не дождавшись возвращения мужа. Конечно, решила она, хватит и паршивой записки! Что оставалось делать мужу? – Адам окинул Селму ледяным взглядом. – Прошло уже четыре года, стоит ли что-то обсуждать дальше? Тем более что у меня сегодня был очень трудный день… Спокойной ночи.

Четыре года существовала одна интерпретация событий, и вдруг… Это, оказывается, она во всем виновата! Удивительная, чисто мужская логика…

Они встретились только за обедом. Атмосфера за столом была тяжелой.

– Вчера, по дороге из города, я заехал к Кристоферам, – сказал Адам, нарушив напряженную тишину. – Нас приглашают на ужин в субботу.

Кристоферы… Родители Инди. И он думает, что его бывшая жена поедет с ним?.. Придется ознакомить его с собственным мнением.

– Ты поедешь к ним один. Мне там нечего делать.

– Но тебя тоже пригласили! – резко высказался Симмонс. – Зачем зря обижать людей?

Ну не хочу я ехать и, значит, не поеду! Однако снова ее решение выглядит по-детски глупым. Да шут с ними, с этими Кристоферами, вдруг у них будет что-то интересное. Ладно, поеду. Лучше, чем здесь сидеть, изматывая себя прежними мыслями.

После обеда Селма ушла к себе в комнату работать. Изучала книги о лекарственных растениях и – удивительный поворот сюжета – о пище, вызывающей сладострастие. Старинные рецепты вобрали в себя массу разнообразных сведений, особенно полезных для желающих отравить неверного.

В философском плане о таком повороте решения семейных проблем можно было бы поспорить – уж слишком круто пращуры добивались своего. Если уж писать, то о пище, обещающей долгое и прочное счастье. Перо легко забегало по бумаге.

«… Давайте рассмотрим другой, более приятный вариант: мужчина вашей мечты не замечает вас, поэтому ваша задача – заставить его обратить на вас внимание и снова страстно влюбить в себя. Что в этом случае предлагает кулинария? После обыкновенного обеда дайте любимому питательный коктейль из молока верблюдицы, фиников и меда. Каждый знаток арабской литературы знает, насколько эффективен этот напиток в деле примирения супругов…»

Ну что, забавно выходит? И кроме этого рецепта для решения неразрешимых проблем в старинных книгах много чего найдется. Европа улыбнется. Америка захохочет, но обязательно вознамерится последовать советам предков. Рецепты были непонятные и поэтому не возбуждали аппетит. Но вот что-то вкусное: креветки в имбирно-женьшеневом соусе, маринованные абрикосы с жареным миндалем… Неясно, от чего помогают, но, наверное, неплохо на вкус. Пока Селма листала книги, самой захотелось съесть чего-нибудь сочного, ароматного, вкусного. Пошла на кухню. Первое, что бросилось в глаза, – свежий плод манго. Надрезала кожуру и только впилась зубами в спелую сочную мякоть, как вошел Адам.

– Надеюсь, что ты сейчас получаешь удовольствие, – сухо заметил он.

Когда рот забит мякотью манго, трудно ответить что-то членораздельное.

– Я могу дать тебе совет, как удобнее съесть вторую половину плода? – Адам, конечно же, иронизировал. Хорошо хоть, что говорит веселым тоном. Селма одарила его легкой улыбкой.

– Не можешь. – И, взяв вилку с ножом, она демонстративно доела манго в преувеличенно изысканной манере. – Кстати, руками гораздо вкуснее.

– Что да, то да. Вспоминаю, твоя страсть к еде всегда забавляла меня.

– Эта, как ты выражаешься, страсть – часть моей абсолютно серьезной работы. Я зарабатываю этим на жизнь. Кроме того, неужели не интересно постоянно узнавать что-то новое. Хочешь послушать истории про манго?

Господи, лучше о чем угодно говорить, лишь бы не уходить в молчание, чреватое горечью.

Адам в вольной позе уселся на кухонном столе.

– Внимательно тебя слушаю.

Судя по добродушному, насмешливому тону, он тоже нуждался в непринужденном общении.

– Начнем с того, что… Ты знаешь, что у Будды была целая роща из манговых деревьев. Он часто там медитировал, чем сильно расстраивал тех, кто не мог заполучить манго.

– Оказывается, серьезный фрукт этот манго. Что еще?

– Я, пожалуй, остановлюсь на этом. – Ей не хотелось рассказывать о манго как о средстве повышения мужской потенции, во что неукоснительно верили восточные мужчины. – Я узнала о манго так много аппетитного, что вдруг почувствовала, что хочу есть, почему и решила перехватить что-нибудь до ужина.

Адам снова согласно кивнул.

– Учитывая выбранный тобой уклон в журналистике, приходится только удивляться, как тебе удается оставаться такой стройной.

– Я знаю, что и как надо есть.

Губы Адама насмешливо дернулись.

– Разумеется. Кофейный мусс с горой взбитых сливок, например, и так далее.

– Ну, это я ем только в особых случаях, – сказала и почувствовала, как тоскливо сжалось сердце. Ведь раньше особыми случаями являлись их встречи после командировок.

Адам мягко улыбнулся.

– Тебе не обязательно ждать появления особого случая. Если будет настроение, приготовь как-нибудь этот мусс.

– Но настроение как раз и зависит от особенности случая, – коротко ответила Селма и встала. – Я иду работать.

Когда проходила мимо него, тот протянул руку и привлек ее к себе. Тело тут же отреагировало, Селма почувствовала прилив жаркой волны.

Адам приник к ее губам в неистовом поцелуе, словно хотел оставить на них неизгладимую печать своей страсти. Он целовал с каким-то безрассудным отчаянием. И она инстинктивно прильнула к этому лучшему из мужчин, уступая его стремительному порыву.

Казалось, их поцелуй длится вечность. Но вот Адам резко отпустил руки, и ей потребовалось ухватиться за край раковины, чтобы не упасть.

– Иди работай, – хрипло пробормотал он. – Перерыв окончен.

Ну и ситуация! Не захочешь – рассмеешься: после того странного поцелуя она сидит за пишущей машинкой и сочиняет статью для сладострастных гурманов. Это же надо окончательно спятить, чтобы заниматься подобной темой именно сейчас. И без всякого манго тело охвачено желанием, а тут еще такой объект изучения… Достаточно взглянуть на Адама, и пульс учащается. Поцелуй или легкое прикосновение – и тело тут же реагирует всеми своими клеточками. Так было всегда – с самой первой встречи. И даже сейчас, несмотря на все проблемы, их все равно тянет друг к другу. Особое энергетическое поле, возникшее когда-то между ними, до сих пор не разделяло, а связывало двух людей, не позволяя им окончательно разойтись в разные стороны. И не нужна никакая специальная пища, не нужны никакие искусственные допинги, чтобы от малой искры возникла всепожирающая страсть.

Но статья, тем не менее, уже отпечатана. Если уж писать дальше, то об уличной торговле, о восточных базарах. И никакой любви! Хватит дурью маяться и сочинять статьи о страстях, чувственных желаниях и эротических удовольствиях.

В намеченном русле и текла ее дальнейшая работа. Трудилась вплоть до самого ужина.

– В пятницу мусульманский праздник, слуг не будет, – сказал Адам, когда они сели за стол. – Нам что-нибудь нужно? Надо сказать им об этом заранее…

– Я сама спокойно приготовлю что-нибудь. Почему бы не отвлечься от работы? – И от стычек с тобой, добавила про себя.

– Прекрасно, – одобрил Адам.

Ужин прошел спокойно – стороны вели себя вежливо, не допуская ни злых замечаний, ни колкостей.

Сказано – сделано. Селма обследовала запасы продуктов в холодильнике и буфете. Так. Есть филе лосося и утка. Удача! Недавно прочитанный великолепный китайский рецепт приготовления утки еще в памяти. Кстати, блюдо тоже считается любовным.

В четверг они избегали встречаться друг с другом. Адам почти не выходил из кабинета, Селма работала над статьей. Видимо, обоим уже изрядно надоели бесконечные выяснения отношений и то же напряжение, в котором они жили. Даже у Адама, человека сдержанного, рационального, и то сдали нервы. Иначе куда делись запальчивость его речей, откровенная злость в разговоре? Такая метаморфоза немало удивила Селму.

Ее поразило не только это. Неожиданна и его едва сдерживаемая страсть, угадываемая по глазам, выражению лица. А может быть, это просто чудится ей, женщине, так много размышляющей о любви?

А пора бы уже опуститься на землю и побольше времени уделять работе.

Пятницу Селма провела на кухне, с удовольствием занимаясь стряпней. Она любила готовить. В какой-то момент даже поймала себя на том, что напевает веселую мелодию, но оборвала свою незатейливую песню, почувствовав пристальный взгляд Адама! Он стоял в дверях и внимательно смотрел на нее. Взгляд был напряженным и одновременно грустным.

– Хочешь чего-нибудь? – спросила она.

– Пожалуй, выпью сухого вина, – сказал Адам и направился к холодильнику. Вынув из него бутылку, налил целый бокал, не предложив женщине составить компанию. Неожиданно от неловкого движения бокал едва не перевернулся. Бормоча ругательства, Адам схватил губку и промокнул пролитое вино.

– Что случилось? – спросила Селма.

– Ничего, – ответил он, швырнул губку в раковину, потом резко развернулся и вышел из кухни, даже не пригубив вина.

Когда занимаешься делом, а не терзаешь себя мыслями, подобные небольшие инциденты не омрачают настроения. Дело спорилось, ужин обещал быть вкусным. Оставалось оформить его достойным образом.

Селма нашла свечи, красивую скатерть, нарвала цветов в саду. Незнакомка Катрин не разочаровала ее. Несмотря на простую, непритязательную одежду, которую та носила, женщина явно не лишена утонченности, о чем красноречиво свидетельствовали запасы определенных продуктов в доме, книги стихов на полке и великолепная фонотека.

Селма оценивающе окинула взглядом красиво сервированный стол, цветы, свечи и почувствовала внезапное волнение.

Зачем все это? Почему ей вдруг захотелось устроить подобный праздник? Да чего тут удивляться! Ответ ясен, и нечего притворяться, обманывать саму себя. Она все еще любит этого мужчину и никогда не переставала любить. С этим, видимо, уж ничего не поделаешь.

Селма еще раз оглядела накрытый стол. Можно, конечно, убрать свечи, переставить цветы на кофейный столик. Да нет, пусть остается все как есть.

Адам читал на веранде. На этот раз перед ним не научный фолиант, а роман, отметила про себя Селма.

– Ужин готов, – громко объявила она.

– Иду! – откликнулся Адам.

Селма внесла в гостиную блюдо с уткой.

– О, королевское пиршество! – с улыбкой воскликнул мужчина, усаживаясь за стол.

– Чего не сделаешь от безделья! – весело проговорила Селма. – У бедной женщины, которую похитили и держат в плену, масса свободного времени.

– Я тебя не похитил, а спас.

– Пусть так! Знаешь, ты и во сне меня спасал. Вот такое мне снилось. Давно, правда, это было.

Адам разлил вино по бокалам.

– От чего спасал?

– Не знаю.

– И когда я забрался в твой сон?

– Мы были еще женаты… Такой странный был сон…

– И ты все еще помнишь его? – удивился Адам.

Преувеличенное внимание, уделенное утке, показало собеседнику, что женщина не намерена продолжать разговор о причудах сновидений. Он быстро переключился на другую тему – стал рассказывать о книге, которую только что читал.

Отдавая должное вкусной еде, они беседовали о литературе, о музыке, о работе. Ни дать ни взять – семейная пара, с хорошей привычкой к совместному досугу.

– А ты по-прежнему прекрасно готовишь, – сказал с улыбкой Адам. – Очень вкусно!

– Спасибо. – Комплимент был приятен.

Под внимательным, приветливым мужским взглядом по телу разлилась приятная теплота. Селма чувствовала, что за его словами скрывается нечто большее, чем просто желание угодить старательной стряпухе.

Музыка смолкла, в гостиной наступила тишина. Адам поднялся.

– Я сейчас.

Он поставил новую пленку. В гостиной поплыли звуки испанской гитары. Мужчина вернулся к столу и снова принялся за еду. Какие красивые у него руки! Селма заставила себя взглянуть ему в глаза и спросила:

– Что тебя разозлило, когда ты пришел на кухню за вином?

– Я не… разозлился, – тихо произнес он. Кома я увидел тебя на кухне, увидел, с каким удовольствием ты готовишь ужин, я… это напомнило мне о прошлом.

У женщины сжалось сердце. Воспоминания, опять воспоминания…

– Помню, как я возвращался из поездок, – снова заговорил Адам после паузы. – Мне так хотелось поскорее попасть домой и увидеть тебя на кухне в фартуке, с раскрасневшимся лицом. Ты всегда готовила с таким удовольствием, что и я, глядя на тебя, радовался. Мне нравилось видеть тебя у плиты, потому что в твоих руках приготовление обеда превращалось в нечто сродни искусству. Ты тогда делала это, чтобы доставить мне удовольствие. Ты готовила для мужа, потому что любила его. – Тон, которым это было сказано, выдавал тоску.

Селма почувствовала тяжесть в груди. Господи, сколько горечи в его словах, сколько боли в глазах! Селма взяла с колен салфетку и положила ее рядом с тарелкой.

– Я, пожалуй, принесу десерт.

Она направилась на кухню и там, переводя дыхание, прислонилась лбом к прохладной стенке холодильника. Видимо, было ошибкой затевать этот ужин, вызвавший столько болезненных воспоминаний.

«Мне нравилось смотреть, как ты готовишь, потому что ты делала это для меня…»

Молодая женщина сделала глубокий вдох и подняла голову. Ей нельзя расклеиваться, надо держать себя в руках! Сейчас достанет десерт, вернется в гостиную и скажет что-нибудь смешное, легкомысленное.

Селма едва подавила стон. Боже, как ей справиться со всем этим? Она открыла дверцу холодильника и достала две чашки с муссом. Повернувшись, вздрогнула от неожиданности: перед ней стоял Адам.

Он взял у нее чашки и, глядя прямо в глаза, мягко произнес:

– Давай займемся этим позже.

Сердце Селмы затрепетало. Еще одно воспоминание: десерт в постели после занятий любовью.

Адам поставил чашки обратно в холодильник, не сводя с женщины глаз. Потом выпрямился и притянул ее к себе.

– Я хочу тебя, – напряженно проговорил он. – Я постоянно хочу тебя. Скажи, пожалуйста, что ты тоже хочешь меня.

Селма замерла. Заметались мысли, бешено забилось сердце, не хватало воздуха, дрожали колени. Волю парализовало. Тело обмякло от предвкушения любви.

Женщина закрыла глаза и обвила руками шею любимого.

– Я тоже хочу тебя…

Да, она любит его. Очень сильно любит.