Текст книги "Право на силу"
Автор книги: Денис Шабалов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Да ладно патроны, еда! А инстинкты?! Если девке уже возраст подходит, а вокруг мужики да парни все сплошь заняты? Что ж теперь – век одной куковать? Если – хочется? Любви хочется, романтики, семьи, ребенка, простого секса, наконец! А бабы-то замужние – ох и следят за своими! Как коршуны на конкурентку кидаются, несколько раз чуть до убийства не доходило! Налево ведь поначалу многие мужики бегали. А чего ж не бегать, если любая свободная с радостью в свою постель пустит? Некоторые вообще приноровились: то к одной нырнут, то к другой – распутство, короче, самое натуральное. И где выход? К войсковым уже не уйдешь, как раньше бывало, у них тоже полный комплект, да и жизненное пространство ограничено. Куда податься-то?
Начало положил сам полковник, взяв в свою семью жену и сына погибшего в одной из заварух товарища. Это послужило толчком, примером для остальных. Да к тому же не все в Убежище христиане оказались, было несколько человек, кто ислам исповедовал с его многоженством. Эти тоже пример подали. Нет, женщины, конечно, воевали поначалу. Ох и бесились! Даже общее собрание свое, чисто женское, как-то устроили. Заседали на третьем уровне в Зале Совета и, главное, чего учудили – мужиков повыгоняли и дверь заперли между вторым и третьим уровнем. Те в недоумении и растерянности стояли перед этой дверью, не зная что предпринять. Пришел Родионыч, постоял, посмеиваясь, посмотрел на скучившихся товарищей:
– Что, воюют бабы-то?
Кормильцы молчали, чесали затылки.
– Не ссы, мужики, бабы у нас не глупые. И жалостливые. Поймут…
И точно. Заседали полдня. Собирались – все бешеные, злые, орастые, а назад выходили спокойные и какие-то… покладистые. Благостные. Умиротворенные. Выбрались – и смирились. Мужики поняли, что буря миновала.
С тех пор так и повелось – моногамия стала таким же редким явлением, как ранее полигамия. Да и сами женщины постепенно признали, что так и хозяйство проще вести, и детей растить. Даже, в конце концов, просто мужа с дежурства ждать вдвоем-втроем как-то легче. И уж нормальным явлением стало, когда боец, уходя на поверхность, в тамбуре перед гермодверью отводил товарища в сторону и говорил:
– Ты там это… если чё… ну… о моих позаботься уж, лады?
Единственный, кто поначалу был против многоженства, – отец Кирилл. Как же – свальный грех! Блудодейство! Христианством строжайше запрещено! Однако и он – умный человек – вскоре понял, что иного выхода нет, и не стал придерживаться догм. К тому же со скрипом, но признал, что в Ветхом Завете не единожды приводятся примеры полигамных браков. Ламех, потомок Адама в шестом поколении, имел двух жен – Аду и Циллу. Двух жен – Рахиль и Лию – имел внук Авраама Иаков… Но самым большим женолюбием прославился сын Давида царь Соломон, у которого, как сообщает Библия, было семьсот жен и триста наложниц. Хоть и праведником слыл – а поди ж ты… Конечно, Ветхий Завет прямо не разрешал двух жен… но и не запрещал, вроде… Короче – слаб человек, и Бог его слабость терпит. Ну а раз уж Бог терпит, то и отцу Кириллу роптать не след. Потому, когда к нему пришел Данил и сообщил, что в дополнение к Иринке берет второй женой Ольгу, – ничего не сказал, вздохнул только, но брак зарегистрировал. А куда деваться? Все Убежище уже знало о том, что случилось с Серегой…
Сергей погиб по глупости. Самый младший он был в их тройке и самый гонористый. Молодость в заднице играла, выпендреж в голове. Несколько лет назад, когда группа ушла в достопамятный рейд за витаминами – в Убежище тогда началась нешуточная эпидемия цинги и Айболит спешно услал сталкеров в ЦРБ [15]15
ЦРБ – центральная районная больница.
[Закрыть], – полез Серега туда, куда не надо. Вопреки приказу полез, хотя отлично слышал, как Данил орал, чтоб стоял на месте. Ну и попался – в щели той, куда он лез, надеясь проникнуть в здание больницы, сидел горыныч. Выскочил, хватанул за голову и в щель утащил, напарники даже дернуться не успели. И тело тогда достать не удалось – щель уходила глубоко, да вдобавок изгибалась так, что мутант, оставаясь за укрытием, мог бить своими щупами, не вылезая из-за угла. Лезть – себе дороже. Ариец сунулся было – и его чуть не затянул, да вдобавок еще и плюнул вдогон. Хорошо не попал – слюна у горыныча не подарок. Скинули в щель пару «эфок», этим и ограничились. Недолго Серега в составе группы проходил, с полгода всего, а память о себе хорошую оставил. Хоть и с гонором был, а в трудную минуту Данил с Сашкой на него как на себя положиться могли, ни разу не подвел.
Вот и получилось, что Ольгу к себе Данил взял – Сашка тогда уже с двумя женами жил, а у Данила только Иришка. Уговорить ее было трудновато – норовистая собственница возле мужа терпеть никого не собиралась. Однако – жутко хотела ребенка, и Данил этим воспользовался. Сам-то он из-за мутаций был бесплоден, а у Ольги от Сереги остался месячный пацаненок. Хоть один ребенок в семье, хоть не свой – и то радость… Правда, недолго Иришке радоваться пришлось – после гибели мужа у Ольги пропало молоко. Пытались ребятенку сухое разводить или сгущенкой кормить – плакал, ел мало, а потом и вовсе отказался. Так и умер через несколько месяцев. Жуткое время было. Данил даже сейчас, после двух прошедших лет, вспоминая – содрогался. Ольга слегла, одной ногой на том свете, другой – на этом. Иринка с ней несколько месяцев как с малым дитем кружилась, тянула из могилы, как могла. В те темные и жуткие месяцы они и сдружились, да так, что водой не разлить. Какая уж тут ревность, когда рядом, с другой стороны от мужа, лежит не соперница, а, почитай, сестра родная. Дорого та дружба досталась. Эх, жизнь, жизнь…
* * *
Выспаться Данилу не дали. Только начал задремывать – стук в дверь. Иришка заворочалась, приподнялась, нащупала в темноте мужа.
– Ты тут? Кого там еще принесло? Поспать не дают после смены! Всю ночь грибы резали… Откроешь?
Данил поцеловал ее в горячую со сна щеку, скинул одеяло.
– Открою, спи.
– Свет не включай только, Ольгу разбудишь…
Ольгу разбудить всегда было большой проблемой, но Данил все же ощупью добрался до двери и, приоткрыв ее, выглянул наружу.
В коридоре стоял Димка Слепой – парнишка лет двенадцати, исполнявший обязанности кого-то вроде почтальона Убежища. Димка был слеп от рождения – радиация постаралась. Но хотя вместо глаз в глазных впадинах слезились дрожащие мутные студенистые горошины, в коридорах и переходах он ориентировался превосходно. Перемещался, касаясь одной рукой стены, а тросточкой в другой руке нащупывал путь, бодро чесал вперед и, начиная с трех лет, ни разу не заблудился и не сбился с пути.
– Здрасьте, дядь Данил! Тебя полковник вызывает! – выпалил он.
Димка каким-то своим внутренним чутьем всегда безошибочно определял, кто перед ним стоит. Данил поражался – это какую же чувствительность надо иметь, чтобы так чутко держать несколько метров окружающего пространства и всегда знать, что происходит вокруг тебя?!
– Здоров, Димок! Ладно, передай, сейчас буду.
Данил закрыл дверь и с досадой вздохнул. Родионыч ему хоть и не начальство – сталкер птица вольная, сам себе начальник и по определению и по роду деятельности, – но игнорировать его вызов не стоило. Невежливо это по отношению к наставнику, придется идти. Сон, похоже, накрывался медным тазом.
В рабочем отсеке кроме хозяина уже сидели Герман и зампотыл Сычин. За свою маниакальную жадность и скопидомистость последний получил прозвище Плюшкин. Данил, когда-то в детстве прослушавший бессмертное произведение Гоголя на уроке литературы, был полностью с этим погонялом согласен.
Данил постучал, вошел, прикрыл за собой дверь. Кивнул, приветствуя обоих, посмотрел на Родионыча.
– Здравия желаю, товарищ полковник, – как-то так повелось, что к Родионычу он чаще обращался именно в такой форме, а не по имени-отчеству. – Вызывали?
– А, Данька! – полковник же оставлял за собой право называть своего двадцатиоднолетнего воспитанника так, как звал и в десять, и в пятнадцать. – И тебе не хворать. Давай-ка, ходи сюда, разговор есть.
Данил прошел, сел за большой прямоугольный стол с торца, напротив Родионыча, вопросительно посмотрел на полковника.
– Со стороны войсковых вчера ракета была, – по-военному, без предисловий, начал глава Убежища. – Желтая. Хрен знает, что у них там случилось, может, как тогда с «тареном», но посмотреть не мешает. Сходите с Санькой?
– Почему мы? – удивился Данил. – Случай-то рядовой. Пошлите вон из партизан кого. Нам завтра в ГБР, а потом сразу в рейд уходим.
– Рядовой – да не рядовой, – полковник встал, прошелся в проходе между столом и стеной, на которой висела карта района, снова сел. – Не волнуйся за ГБР, если надо, освободим. Ты куда в рейд-то собрался? Мимо войсковых не пойдешь?
– Не знаю пока, – Данил, усмехнувшись, пожал плечами. – Может, на завод сходим, может, на подстанцию, а может, город пошерстим. Мест нехоженых пока еще везде полно.
– Ой, да ладно тебе, Добрынин! – подал голос Плюшкин. – Все знают, что у правильного сталкера маршрут загодя рассчитан!
– Все знают, что правильный сталкер о маршруте до рейда не говорит, – Данил особо выделил слово «правильный». – Так что извиняйте, товарищ Плюшкин, не ваше собачье дело!
Этого типа Данил стойко не переваривал. Подставы одни! Не проконтролируешь – так обязательно обжопит, да еще и такой момент подберет, что хрен просечешь! Чего стоил хотя бы тот случай, когда этот урод вместо ящика с лентами для КПВ подсунул ящик, набитый пустыми гильзами, а Сашка эту лажу проворонил. Ящик две недели на точке под пулеметом пролежал невскрытый – боезапас у пулемета еще был. А потом, когда вновь в Сашкино дежурство собаки волной поперли и его пришлось открывать, оказалось что там хрен на постном масле… Сашка тогда Плюшкина чуть не пришил после смены. «Перепутал» он, видите ли! Спасибо Родионыч вмешался, уберег своего зампотыла от безвременной кончины под подошвой сталкерского берца.
Пухлая физиономия Сычина побагровела.
– Добрынин! Я бы попросил…
– Да пошел ты!
– А-атставить! – негромко скомандовал полковник. – Я вас сюда что, собачиться пригласил? Если спецом идти не хочешь, так может, с маршрута заглянете? Сделаете крюк небольшой, забежите, посмотрите, что и как?..
Вот как объяснить человеку, что не в их с Санькой правилах с запланированного маршрута сворачивать без крайней необходимости? Родионыч – человек военный до мозга костей, хоть армии как таковой уже и нет давно. И старается всегда загрузить по полной: и это сделай и то, и еще вот это не забудь, ну а это в довесок возьми. И тележку маленькую сзади к жопе прицепи, чтоб два раза не мотаться. И главное – почему именно они, что за блажь? Тропа от Убежища до части проложена черт-те когда, собаки на ней редко попадаются, выродки тоже – научены давно. А миксеров и куропатов в леске, через который тропа идет, вообще только пару раз видели за все время. Куропатам там тесно, места для разгона нет, им простор подавай, а для миксеров фон слишком мал, они излучение любят. По тропе до войсковых всего километра полтора спокойного хода. Послать, вон, того же Чебучу с парой человек. Чебуча хоть и не сталкер, партизан, но по поверхности ходить не трусит, тем более по разведанной тропе.
Данил вздохнул:
– Товарищ полковник. Будет больше толку, если вы скажете, почему вам именно нас с Сашкой приспичило запрячь? Мы ж вслепую работать не любим, а у вас вон явно из-за пазухи уши торчат.
Герман заржал, Плюшкин неодобрительно поджал губы. Родионыч ухмыльнулся.
– Моя школа… Ладно, Герман, расскажи.
Сашкин дядька, седой уже, но все еще полный сил сталкер, откинулся всей своей мощной тушей на спинку стула. Дерево жалобно скрипнуло.
– Две недели назад торговые войсковых приходили…
Данил кивнул. Не новость. Торгаши войсковых приходили раз в две-три недели. Патроны несли на продажу, оружие поплоше, медицину разную, тоже средней паршивости. На воду меняли, на еду – грибы да крупы. За хорошими-то стволами и патронами либо к ним на поклон являйся и втридорога бери, либо сам добывай. Некоторые и пытались – у них же на складах. Правда, там уж как получится – стрелки у войсковых меткие и калибр у них крупный.
– Так вот, один из них у нас в «Тавэрне» сидел, – Герман ухмыльнулся. – Несколько стопариков засадил – и ляпнул нечаянно, будто бы Прапор караван большой с востока ждет в ближайшие две недели. Так что аккурат вчера именно этот караван мог подойти. И сигналка как раз для него предназначалась – путь свободен, типа.
– А нам-то что с этого?
– А того, что Прапор обычно о прибытии каравана загодя нам трезвонит. Сам знаешь. И под это дело цены начинает набивать, торгуется, потому как с караванами ему вода да жрачка приходит. На два месяца запасается, гад, и все эти два месяца из нас жилы тянет, цены в три раза вздувает.
Да, это был факт известный. Бомбарь воинской части небольшой, рассчитан на тысячу человек, не больше. И припасов там было не так уж и много. Спасло то, что укрылось там всего человек сто народу, из которых мужиков лишь чуть больше половины. Протянули кой-как, на жесточайшей экономии. Да к тому же в двадцать девятом году у них что-то там со скважиной случилось, вода стала с горем пополам поступать. Так что целый год сидели войсковые почти без воды – литр в день. Хочешь – мойся, хочешь – пей. А в тридцатом, когда Родионыч повел молодежь в первый многодневный рейд, их и обнаружили. Правда, сначала повоевать попытались, даже подмогу из Убежища вызвали – да куда ж соваться против «печенегов», «кордов» и «шмелей»? Данил тогда получил свое первое боевое ранение, а вот деду не повезло – погиб дед.
И ведь прав Герман: войсковые, спекулянты, после прохода каравана действительно вздували цены раза в три как минимум. И с этим приходилось мириться – боезапас нужен был сейчас, а не через два месяца. Родионыч, правда, пробовал закупаться впрок, чтобы хватало на тот период, пока у войсковых топливо, жрачка и вода есть, но Прапор тоже не дурак. После второй такой закупки фишку просек и бартер стал строго дозированным – войсковые предпочли недобирать товара в окнах между караванами с тем, чтобы потом содрать с вокзальных тройную цену. И хотя вокзальные таким же макаром могли бы покупать оружие и патроны у приезжих торгашей – однако какой смысл? У них-то цены и вовсе заоблачные. Да к тому же на складах у войсковых товар был новенький, в масле, не пользованный, даже печати на ящиках сохранились. А у приезжих? Продаст он тебе пукалку, а завтра его и след простыл. А послезавтра пукалка-то возьми и откажи. И где того торгаша искать? Может, он вообще больше этим путем не пойдет…
– Хорошо. Допустим, что-то в этом есть, – Данил, задумавшись, побарабанил пальцами по столешнице. – Хотя по-прежнему не понимаю. Ну пришел караван к нему… Или не пришел… Нам-то что с того? Я Убежище имею в виду.
Герман оглянулся на Родионыча.
– А-а-а, дружок! – полковник хитро прищурился. – А это уже называется «стратегическое планирование». Тебе вот, к примеру, известно, что за караван пришел? С чем? Какой груз? Почему скрытно, минуя нас? Мне – нет, а надо бы. Потому как люди на мне. Все, кто тут живет. Кто его знает, Овчаренку, что ему в голову взбредет? А может, он потравить нас решил, вот и заказал торгашам какой-нибудь фосген?
– Ну, это уже паранойя, товарищ полковник, – уверенно сказал Данил. – Зачем им?
– Да потому что запасы у них на складах не вечны! – влез сидевший до сих пор смирно Сычин. – И мы не знаем, сколько и чего у них там осталось. Они, может, последнее уже спускают – а чего жрать-то будут, когда патроны и стволы кончатся?
Данил задумался. Хоть и не верил он в такое развитие событий, но перечисленные полковником неясности настораживали. Может, и впрямь стоит проверить?
– Что от нас требуется?
– А от вас требуется проникнуть в часть и посмотреть на этот самый груз.
Данил вопросительно посмотрел на полковника.
– Это как понимать? У каждого встречного-поперечного выведывать, что ли?
Тот развел руками:
– Да как. Просто. Как я вас учил? Разведка. Никого не убивать без нужды, не засветиться. Нужны сведения о грузе, и всё. Машины наверняка куда-то в часть загнали, ты там не раз бывал, сориентируешься. Скорее всего, на стоянке они.
Данил аж растерялся от удивления. Ну и заданьице!
– Хрена се вы, Сергей Петрович, сказанули… «Забежать», значит? «Крюк сделать, посмотреть что и как», значит, да? «Проникнуть», угу… Да мне ли вам рассказывать, как войсковые свою территорию охраняют?! Про пулеметы на вышках не забыли, часом?
А про собачек по периметру? Через овраг лезть – гиблое дело, лихорадку подцепить не больно охота, а на кладбище, что с восточной стороны, уже пару месяцев тому, как миксер засел! И вы, значит, предлагаете эдак между делом «забежать», «проникнуть» и «посмотреть»?! Вы это как себе представляете?!
Полковник пожал плечами, спокойно глядя на возмущенного воспитанника.
– Не знаю. Ваша пара с Саней – одна из лучших. Вам и решать.
А только надо это дело сделать! – полковник привстал, через стол наклонился к Данилу, заговорил, глядя в глаза, медленно, словно разжевывая. – Слишком много непонятностей! Сам посуди: караван прошел мимо нас, на торговлю не остановился! Это раз. Почему? И – скрытно прошел, даже крюк наверняка делали, по тракту не пошли, чтоб мы движки не услыхали! Это два. Опять же – почему? Сигналка желтая была на рассвете – рассчитывали, что на фоне восходящего солнца не заметим! И звука выстрела, кстати, было не слышно. Это уже специально как-то надо извращаться, о сигнальных пистолетах с глушителем я не слыхал! Это три. Вопрос: что от нас скрывают, почему такая секретность? Ведь если б не тот торгаш, мы б и не подозревали ничего. Даже если и заметили сигналку, значения не придали. Ну, пульнули войсковые ракетой – дальше что? Бывает! Короче – надо посмотреть! Понимаешь? Надо! А то ведь я и военное положение по Убежищу могу объявить! Тогда уж точно не отвертитесь…
– Не объявите, товарищ полковник, – задумчиво ответил Данил. – Людей вы только в случае прямой угрозы сможете убедить, а так, на основании одних подозрений, – никто и не пошевелится, сами знаете.
– Грамотный-то какой стал… Психолог, м-мать! – взгляд Родионыча внезапно утратил жесткость, даже вроде усталость какая-то проглянула. – Ну и сколько еще мне тебя уговаривать?!
– Меня не нужно уговаривать, – Данил отмахнулся. – Чё-то и впрямь картина какая-то косоватая получается, если вникнуть. Ладно, раз надо – значит, будем думать. Когда выходить?
– Вчера.
– Понял. Сегодня вечером уйдем, дайте только отоспаться.
– Демроны?
– Очень желательно, товарищ полковник!
– Монокуляр сдал уже? Нужен? Или НСПУМ [16]16
НСПУМ-З – ночной прицел для ВСС «Винторез». Вес вместе с источником питания для инфракрасной подсветки – 2,1 кг.
[Закрыть]возьмешь?
– Не травите душу, Сергей Петрович, – ночной прицел для любимой винтовки был давней мечтой Данила. – Монокуляр у меня пока.
– Хорошо, тогда и не сдавай. Да смотри, осторожнее с ним! У нас их всего-то с десяток. А то смотри, все же ночной прицел возьми… Подойди к Николай Иванычу, он выдаст.
Данил покосился на Сычина – да уж, этот выдаст…
– Не волнуйтесь, товарищ полковник. Не в первый раз пользуемся.
– Где пойдете?
– Пока не знаю, надо думать.
– Ну, думай.
Данил поднялся. Одновременно с ним со своего места подскочил Сычин, засуетился:
– Вот и ладненько, вот и хорошо! Ну, раз договорились – пойду я, пожалуй! Дел еще по горло сегодня…
– Сядь, – полковник сам расслабленно откинулся в кресле, с насмешкой посмотрел на зампотыла. – Ты, Николай Иванович, не обижайся, но порой ты мне и впрямь Плюшкина напоминаешь. Как платить – так жаба душит.
Сычин сник, как квашня сполз на стул. Забормотал.
– Так ведь, Сергей Петрович, оно ж все казенное! Берегу! Потом же понадобиться – а нету…
Данил, уже собравшийся на выход, замер, непонимающе переводя взгляд с одного на другого. Родионыч поскреб подбородок, посмотрел на своего воспитанника.
– Получается, Данька, что я вам рейд обломал, так?
– Вроде того, – Данил развел руками. – Но уж больно вы тут серьезную картинку нарисовали…
– Ничего, рейд я вам с Сашкой компенсирую. Ты вроде как на летнего «Лешего» засматривался?
Данил почувствовал, как его физиономия помимо воли расплывается в улыбке. Маскировочная накидка «Леший» на складе имелась всего в нескольких экземплярах и выдавалась в пользование только по личному распоряжению полковника. А так, чтоб купить, – вообще мечта! Правда, на складах в части такие тоже были, но войсковые слишком дорого запрашивали, аж три ящика тушенки. Не по средствам.
– Было дело…
– Слышь, Иваныч? Передай Коробочке, чтоб одного «Лешего» ему отдала.
– Сергей Петрович! – заныл Плюшкин. – Да у нас же летних всего три штуки осталось! А ну как понадобятся, а мы их разбазариваем…
– Отдай, отдай, без маскировки там кисло будет. Ну и за сложное задание хорошая награда полагается.
– Есть… – на поникшего Плюшкина было жалко смотреть.
– Сашку пришлешь, как выспится, пусть сам скажет, что ему надо. Ну что, доволен?
Данил все еще стоял с расплывшейся до ушей улыбкой.
– Доволен! Спасибо, товарищ полковник!
– Ну, давай, давай. Удачи, ребята!
* * *
Шагая по коридорам Убежища к Сашке, Данил крепко задумался. Задание им навесили нешуточное.
Цель: незаметно проникнуть в часть, найти грузовики каравана, осмотреть груз. Вернуться, доложить. Условия: очень хорошо охраняемый объект. Бетонный забор под егозой [17]17
Егоза – колючая проволока.
[Закрыть], по углам и через каждые сто метров – вышки. На вышках – «корды» со «шмелями». За бетонкой – второй забор из колючки. Между двумя этими заборами песики бегают. Как уж их войсковые ловят, чем заманивают – в Убежище никто не знал. По территории части наверняка патрули, хотя много не должно быть – с людьми у войсковых напряжёнка. С севера к забору вплотную подходит лес и овраг. В лесу всякой дряни полно, не говоря уж об овраге, кишащем комарами с полкулака и клещами с ладонь, которые резину ОЗК на раз прокусывают. У демрона ткань хоть и попрочнее, да все ж рисковать не стоит – лучше с двумя миксерами встретиться, чем лихорадку подхватить… С востока – кладбище. В принципе есть шанс незаметно подобраться, но в прошлый раз, когда Данил с Санькой туда сунулись, – получили по мозгам. Известное дело, с миксером шутки плохи. Пытались вычислить мутанта, он вроде как в районе озерца обитал – да где там! Разве заметишь его в темноте без ночной оптики, среди плотно уставленных оград и памятников, да еще когда после удара башка как чугунная. Так и пришлось отходить ни с чем. И как в таких условиях прикажете проникать на объект?
Сашка дрых без задних ног. Маринка, старшая жена, поначалу даже пускать мужнина напарника не хотела. Пришлось рыкнуть. Из отсека донеслось ответное рычание – типа, меня – будить?! – и в дверях вырос Санька: всклокоченная голова на высоте двух метров, узкие заспанные глазки, сатиновые трусы в горошек. Недовольно уставился на боевого товарища:
– Ты че, Дан, озверел? Я только лег!
– Ты лег, а я вообще не ложился. Привет от Родионыча – зайдешь к нему после обеда.
– А чё?
– Он нам работенку подкинул. В ночь выходим.
– Он чё… – Санька непочтительно покрутил пальцем у виска. – А ГБР завтра?
– Освобождает. Ты, короче, дрыхни пока, но к после обеда – к нему. Потом сходи к Бабаху, скажи, чтоб к вечеру сварганил чего-нибудь светошумовое, да помощнее. А потом ко мне давай, я тоже сейчас на боковую часов на пять.
Сашка пожал плечами:
– Ну лады. Увидимся…
Дверь закрылась, Данил развернулся и потопал к себе. Теперь можно было и отдохнуть.
