Текст книги "Моя Родина – смерть"

Автор книги: Денис Игумнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11

Лёша Базин шёл впереди, за ним, разбившись на две пары, следовали его братья в служении ордену. Первая пара – Джем (виртуоз рукопашного боя, жилистый злой шутник) и Слава Кислов (сутулый, длиннорукий рыцарь, безжалостный к себе и к товарищам), вторая пара – Алекс Буря (великан, больше двух метров роста, гемод, отличный товарищ, надёжный, как памятник), Блох Руслан (тоже гемод, себе на уме, непредсказуемый, умный и беспощадный словно пиранья) и он Алексей Базин (сирота, с ранних лет воспитанный орденом в военном интернате, преданный его идеям, будто пёс, номинально главный, а по сути, первый среди равных). Командиров по должности среди боевых рыцарей ордена не было. Боевые группы – обычно не больше семи человек, решали всё на общем совете простым большинством голосов. Неформальные лидеры получали же не столько власть, сколько ответственность быть первым в атаке и подвиге, молитве и посте.

Все они были добровольцами.

Датчики, вмонтированные в боевые костюмы, показывали идентичность здешней атмосферы земной. Такая же сила тяжести. Немного меньше кислорода, пожалуй, – вот единственное отличие. В этом мире сейчас царствовала ночь, но свет от многочисленных созвездий давал возможность рассмотреть самые мелкие детали местности. Тем не менее поднимать забрала (защитные стёкла) шлемов никто не спешил. В своём обмундировании они чувствовали себя отлично. Привычка и сами экзоскелетные доспехи были настолько удобные и так ловко подстраивались под индивидуальные особенности тела хозяина, что монахи их просто не замечали. Доспехи не сковывали движения, а наоборот делали их легче. Люди в них затрачивали на передвижение, не говоря уже об боевых действиях, в разы меньше энергии. Оптимальная температура поддерживалась встроенным кондиционером, а воздух поступал через фильтры, отсеивающие все возможные болезнетворные микробы. Но в боевом костюме предусматривался и режим автономного существования на системе регенерации углекислого газа и солидный запасах чистого кислородной смеси. В этом костюме можно было спускаться под воду, находиться в эпицентре пожара: он выдерживал невероятное давление, перегрузки, прямые попадания пуль и энергетических импульсов мощностью до средней величины – по земной классификации. Они имели преимущество. Вопрос хватит ли им этого запаса прочности в этом неизведанном мире, возможно живущем совершенно по другим законам.

Первым их увидел Блох, хотя впереди всех по склону по-прежнему двигался Базин. Блох повернул голову направо, и все услышали в наушниках его спокойный голос:

– Контакт. Вижу туземцев.

Отряд рассредоточился. Войны-монахи залегли за каменными валунами, коих здесь лежало в изобилие. Внизу, в долине, на расстояние 300 метров от них паслось несколько десятков чудных животных, а охраняла их пара людей – гуманоидов. Ночной выгул? Или здесь такие правила выпаса скотины? Местные жвачные выглядели словно розовые жирные курдюки, покрытые клочками жёсткой жёлтой щетины. Размерами они были под стать нашим коровам. Головы непропорционально маленькие, рты без губ, зубы – роговые наросты, выпирающие вперёд наподобие протезов. На плоских лицах три чёрных, без век, уголька глаза. Из гофрированных кожистых боков торчали шесть тонких лап. Вид экзотичный, но не злобный, опасности не внушал. Пастухи – крестьяне как крестьяне, ничего особенного. Высокие, широкоплечие, поджарые.

Монахи не спешили, решили присмотреться и не зря: через полчаса из-за холма вырулили три человека. В этих местах, видно, жизнь не замедлялась и ночью. Вели себя идущие к пастухам люди совсем по-иному нежели пастухи. Шли уверенно, далеко, нарочито небрежно, выбрасывая вперёд ноги, головы держали прямо, на пастухов не смотрели, будто те и не заслуживали внимания, хотя направлялись, безусловно, к ним. Одеты они были в обтягивающие, по виду эластичные одежды тёмных расцветок. Поясницы обмотаны широкими кушаками. На головах ребристые шлемы в больших заклёпках, грудь защищали нагрудники, а из-за спины торчали изогнутые гарды мечей. При их виде пастухи поднялись с травки и встали на колени. О как! Видно, порядки чинопочитания здесь установились жестокие.

– Пошли знакомиться? – предложил Базин.

Остальные молча поднялись – это и было положительным ответом на предложение Лёши. Больше не стараясь быть незамеченными, они спустились в ложбинку, к местным. Пастухи на их появление не отреагировали, а вот воины заметили сразу, лишь только монахи встали во весь рост. Встав полукругом, они дождались, когда земляне подошли к ним на расстояние броска ножа и стоящий справа воин с искалеченным, жирными розовыми шрамами свирепым лицом, не повышая голоса, отрывисто произнёс всего одну фразу. Захрюкал встроенный в шлем портативный переводчик, и женский голос лингвистической программы сделал им неприличное предложение – "На колени хрым буль сжит"– последние слова не имели прямых аналогов в земном словаре и мозговой сканер, пройдясь гребёнкой электронных импульсов по извилинам стоящих перед ними воинов, выдал словесную кракозябру. Для точного перевода потребуется время, но и тот смысл, который доходчиво пропел монахам в уши переводчик, недвусмысленно указал, что здесь им не рады. Впрочем, они другого и не ожидали. Но вот последующие действия воинов для рыцарей ордена оказались неожиданными. Не успели они поднять оружие, как воины выхватили из-за спин мечи и бросились на них. Быстро. Чертовски быстро, особенно если учесть подготовку и техническое превосходство монахов. Они едва успели отреагировать. Вынужденно случился настоящий маленький геноцид…

Прошло пять дней. Земляне многое узнали о мире, в котором оказались. Им посчастливилось прибиться к небольшому отряду, потерявших землю и вынужденно ставших кочевниками аборигенов. По счастливой случайности их разведчики видели первую схватку людей в этом мире. Богоборцам хорошенько досталось, но победа осталась за ними. Их было больше, а доспехи оберегали от серьёзных ранений. У напавших на них самоубийц практически не было шансов, но они умудрились наставить монахам синяков и шишек. И это уже само по себе было чудом. Местные жители обладали невероятной силой, а вкупе со способностью перемещаться с поистине космической скоростью, они были лучшими войнами из всех тех, которые они видели на Земле и других планетах галактики. Эти войны так искусно владели техникой рукопашного боя, что наносимые ими удары чувствовались и через защитные порядки доспехов пятого уровня. Начинать знакомство с убийства себе подобных земляне не хотели. Они вывели воинов из строя, что было не просто – даже со сломанными ногами и руками они продолжали биться: пришлось обездвижить их, введя им в кровь лошадиные дозы блокаторов нервных импульсов.

За этим занятием монахов и застали кочевники. Разведчики вызвали весь отряд на схватку и землянам, закончившим одну схватку, грозила новая. Кочевникам нужно было стадо и земля. Они оценили, как земляне расправились с войнами клана, на который и сами хотели напасть, и теперь дальнейшая судьба монахов оказалась в их руках. Рыцари, воспользовавшись анализатором искусственного интеллекта, который на поступках и словах местных успел построить аналоговую модель поведения для них, приняли решение, впоследствии оказавшееся правильным. Хотя рыцари этого и не хотели, но им пришлось убить своих пленников – вспороть им животы и отрубить головы. Полученное богатство дымящегося кровью ливера и пучащих странно осмысленные глаза голов монахи бросили к ногам кочевников, как дар, как первый взнос за будущую жизнь и смерть. Так они становились понятными в этом жестоком мире и к ним кочевники сразу стали относиться как к равным.

Мир, в который они попали, оказался на редкость сбалансированным и злым. Человек на этой планете появился намного раньше, чем на земле, и цивилизация была старше земной по крайней мере на несколько тысяч лет, а выглядел он как Земля времён образования первых государств. Движителем мира здесь было личное соперничество, возведённое на уровень чистого насилия. На планете Тени (как называли её жители) существовали всего две касты, два класса, две разновидности людей – смерды и воины. По сути, две расы, отличающиеся друг от друга на генетическом уровне. Стран, народов, политических и других общественных надстроек не имелось. Войны сбивались в стаи и дрались, дрались веками, тысячелетиями, бились с соседями и постоянно конкурировали между собой внутри стай. Женщины были только общие, а значит, и дети воспитывались в своеобразном военном интернате. Детей в возрасте двух лет отдавали на попечение учителей. Но, по большому счёту, следили за ними плохо. Дети росли на примерах взрослых и скорее даже не росли, а выживали. Прежде всего, они учились убивать. Для слабых соплеменников, а тем более чужаков, надежды на жизнь не оставалось. Большая генетическая машина эволюции и естественного отбора превратила здешних мужчин в идеальных бойцов, чья жизнь – была одно бесконечное сражение. До старости здесь не доживали. Теряя с возрастом инстинкты, воин быстро принимал смерть от рук молодых врагов.

Воины никогда не работали, за них это делали смерды. Смерды считались неприкасаемыми, и могли переходить от одной стаи к другой, но их не убивали и не били. Смерды кормили, строили, но для воинов они были своего рода неодушевлёнными предметами в этом зубастом мире постоянного насилия. Если стая проигрывала важный бой, в результате которого лишалась земли и смердов, то превращалась в кочевников и шла искать себе другие угодья. Каких-то значительных объединений людей на Тени не возникало. Крайний эгоизм и непомерные амбиции мешали им подчиняться на постоянной основе вождям и лидерам. Смысл жизни воина заключался в противоборстве не столько с другим таким же как он убийцей, а в большей мере концентрировался на борьбе с самим собой – в совершенствовании своих боевых навыков.

Стаи часто разваливались и создавались новые. Общий для всех воинов девиз мог бы звучать как – "Всех убью, и один я останусь!». Ограниченное человечество, развивающееся только в направлении усовершенствования своих боевых качеств. Страшное место. Правда, в последние месяцы начался один из немногочисленных в истории планеты периодов так называемого "Восхождения". Всего таких периодов было пять. Происходило Восхождение, когда рождался воин по своей силе и уму значительно превосходящий всех остальных. Такой монстр неизменно хотел и рвался к абсолютной власти и всегда, в прошлом, проигрывал. Чтобы победить всех надо было стать не просто лучшим, надо было уметь спрогрессировать до бога. И по слухам нынешний претендент ближе всех подобрался к этому определению. Помимо выдающихся физических данных, он ещё имел талант чёрного колдуна (экстрасенса невероятной мощи), что на Тени тоже считалось за редкую диковину. Мозги воинов действовали по-другому и могли угадывать действия врага в бою, а не в мирное время и не на расстоянии километров; тем более они не могли вместить умения воздействовать на ход событий иным способом, не предусматривающим применение кулаков. Поэтому о колдунах говорилось лишь в легендах, слагаемых смердами, да и то – мельком. А тут настоящий ужас (а всё непонятное неизменно вызывает страх, даже у матёрого ветерана многих войн) ходит рядом с тобой и ему даже дано имя – КиКук.

Первое, что этот самый КиКук сделал, в один прекрасный день узрев свою суть, – уничтожил свою стаю, извёл её под корень. Многие пытались, но не многим удалось. Сам он себя называл первым существом нового вида и бессмертным, утверждая последнее показательными казнями. Он в одиночку разбил девять крупных стай в районе избранного им становища (гора с замком на вершине). Потихоньку собирал своё войско: не стаю, нет, так как захватив в плен воина или по своему желанию пришедшего к КиКуку героя померяться силами, отомстить, а иногда (редко) создать стаю, он превращал в послушного раба. Боевые качества они сохраняли, а вот свойство быть свободными в выборе решений теряли.

КиКука боялись воины. А вот смерды любили и впервые за долгие века видели в нём нового хозяина и с охотой шли к нему на службу, сбегали из-под власти своих стай и просили его покровительства. КиКук никому не отказывал. Ему был выгоден конфликт: ведь за каждым сбежавшим смердом, за каждым угнанным им стадом приходила стая. Следовал бой и КиКук пожинал плоды – новых воинов-рабов.

Стая кочевников приняла к себе богоборцев. Им было нужно подкрепление: предстояла война со стаей, у которой они при помощи землян отобрали стадо. На чужую стаю решили напасть под утро, перед самым рассветом, когда сон наиболее сладок. Кочевники за время своих скитаний исхудали, обозлились и хотели крови. Силой и злобой среди них выделялся молодой воин Стан. На Земле он бы обязательно стал лидером, а здесь каждый вечер он в неизменном порядке отстаивал своё первенство в драках, чтобы на утро повести кочевников в бой.

Доспехи тени не уважали, почитая носящих их за трусов. Вот почему необычный вид землян не вызвал беспокойства у тех троих воинов, которых пришлось убить. Теперь переводчик мог подобрать смысловой аналог обращению того местного к землянам, который потребовал от них опуститься на колени. Говночерпии – вот как он их назвал. Они напомнили ему смердов, закутанных в слои тряпок с жестянками на головах, единственным занятием которых было рытьё выгребных ям и их последующая дезактивация.

Доспехи говорили кочевникам о слабости гостей, но, познакомившись с ними ближе, они переменили мнение о их храбрости, правда, лёгкое чувство презрения сохранили. Они поняли: доспехи помогали компенсировать землянам их убогую анатомию, а волшебное оружие давало преимущество в бою на расстоянии. Кочевники нуждались в земле и некоторыми правилами ведения войны можно пожертвовать (кочевников остальные воины презирали, а те отвечали им ненавистью и, по меркам их мира, подлостью) лишь бы завоевать себе кусок земли и вновь стать полноценными воинами. Окончательно примирило их с чужаками то, что у землян, как и у них, не было командиров, и всё решали обстоятельства, в которые они попадали.

Вечером, перед битвой, впрочем, как всегда, монахи ордена сидели отдельно ото всех. Кочевники ужинали. Костров не разжигали, ели сырое мясо местной коровы. Кончили животинку умело – она не страдала. Один из кочевников воткнул нелепому жвачному животному нож в район затылка, резко повернул и всё кончилось. Коровку освежевали и сразу ещё тёплое розовое мясо с оранжевыми разводами стали жрать. Предлагали и землянам, но те отказались, у них имелся собственный сухой паёк, а есть в этом мире любую пищу для их животов было не безопасно. Кочевники не настаивали, они отрезали от туши маленькие кусочки плоти, макали их в серый порошок – местную солёную специю (у каждого из них с собой таскал мешочек полный такого порошка), и отправляли в рот. Пережёвывали мясо они основательно, тщательно, вытягивая из него все соки прежде, чем проглотить. Трапеза длилась непривычно долго – часа два. Большой шар местного светила закатился за голубую линию горизонта, на небе уже зажглись первые звёзды, а кочевники продолжали набивать брюхо. Еда здесь служила не только для насыщения желудка, но и для познания и очищения. Пожрать – значит узнать.

Первым закончил приём пищи Стан: он спешил, ему хотелось поговорить с землянами. Его товарищам такая торопливость не понравилась. Провожали его угрюмыми взглядами. Стан не обращал внимания. Как раз перед ужином он выиграл очередную вечернюю схватку. Избил до полусмерти претендента на роль временного лидера и сейчас в его крови ещё бродил приятный хмель возбуждения. Его противник уже оклемался и ел наравне со всеми (восстанавливались жители Тени фантастически быстро), пока он не поднимал головы, но скоро он захочет взять реванш, например, после завтрашней битвы. Стан это знал, но сейчас его интересовали чужаки.

– Зачем вы с нами? – спросил Стан, подходя к монахам.

– Нам всё равно с кем, – ответил за всех Джем. Врать теням (так между собой их называли монахи) было опасно, они даже сквозь искусственный голос переводчика могли почувствовать ложь, и тогда землянам пришлось бы туго.

Стан понимающе мотнул лобастой круглой головой, густо поросшей, по виду, даже не волосом, а густой шелковистой коричневой шерстью и присел на корточки. Тени очень походили на людей – тот же разрез, как у европейцев, глаз, те же пять пальцев на руках и ногах, и та же, на первый взгляд, анатомия. Отличались от землян тени волосом – он у них рос гуще, словно подшёрсток у волков, – и размером, и цветом радужной оболочки глаз. У всех без исключения она имела зелено-голубоватый оттенок волн тёплого южного моря, и её диаметр превышал земной – белок виднелся лишь в уголках глаз. Ну и кости у них были толще, чем у землян. Это внешние отличия. Богоборцы успели заметить, что конечности у теней гнулись в суставах под самыми невообразимыми углами, ничуть им не мешая вести бой. Под кожей у них перекатывались шарики дополнительной мышечной ткани, что-то вроде аварийной защиты и рычагов силы. Из-за этих шариков удержать их в захвате было очень трудно даже землянам в доспехах. Стан сидел, а у него под кожей своей жизнью жили эти самые шарики, синхронно перемешались вместе с его мыслями. Смотря на феномен ожившей кожи, монахам казалось, что Стан заражён некими паразитами вот-вот должными вырваться на свободу. Непривычное зрелище.

– Мне плевать, откуда вы прибыли, – продолжил Стан. – Но мне хотелось бы увидеть какого цвета у вас кровь.

– Желания не всегда соответствуют нашим возможностям, Стан, – откликнулся на предельно откровенные слова, почти что прямого вызова, Блох. – Мы разведчики и нам не нужна ваша земля.

– Да-да, нам бы пригодились вы сами, – сказал хитрый Слава Кислов.

– О! В качестве кого?

– В качестве воинов, конечно, – повернув голову в сторону Стана, проговорил Базин.

Земляне давно смекнули, что такие бойцы с такими великолепными данными от природы и тягой к насилию очень бы пригодились их родине в дальних космических походах.

– Мы никому не служим. Мы – Я могу подчиняться лишь самому себе! – Глаза Стана сверкнули грозой бессмысленной самоубийственной гордости.

– Ну да, а как же КиКук? – съязвил Блох.

Стан, услышав такие слова, поначалу напрягся, а потом рассмеялся.

– Очень может статься, что вы его слуги, – отсмеявшись, полушутя, предположил кочевник. – Хотя, нет. Я бы почувствовал. Вы чужие. КиКук лишил меня земли. Я с удовольствием высосу у него мозг.

Стан встал. За ним, со своих мест, поднялись и земляне.

– Мы поможем тебе, – неожиданно предложил Базин.

Монахи с недоумением переглянулись, но в присутствии кочевника возражать своему лидеру не стали.

– Посмотрим. Завтрашний бой покажет, какие вы войны, – усмехнувшись, сказал Стан и пошёл к остальным кочевникам.

Слова в этом мире стоили дорого и, выразив общее желание гемод Буря, потребовал:

– Объясни, что это ты сейчас ему наобещал.

– Да, очень бы хотелось знать, на кой чёрт мы должны влезать в их разборки? – холодно поинтересовался Блох.

Остальные обступили Базина и ждали объяснений.

– Братья, не надо так переживать. Мы попали сюда в переломный период их истории. Очень удачно. Нам нужны связи, а Стан идеально подходит на роль нашего будущего представителя здесь. Поможем ему, а там посмотрим, как он отреагирует. Не на прогулку же нас посылали.

– Как отреагирует? Перережет нам всем горло – вот как он нас отблагодарит, – проворчал Кислов. – И потом, с чего ты взял, что этот колдун нам по зубам?

– Надо рискнуть, – отреагировал на упрёки братьев Базин.

– Не знаю пойдут ли наши действия во благо этой планеты, – Блох обвёл вокруг себя руками, – но точно принесут пользу Земле. Захватим в плен КиКука и доставим в качестве живого подарка магистру.

– Точно, он разберётся, что с ним делать. Невольно, заранее, сочувствую этому КиКуку, – издевательским тоном заявил Кислов.

– Хорошо. Поможем Стану отомстить новорожденному тирану, – пробасил Буря.

На том и порешили. Успокоившись, монахи-рыцари легли спать, не забыв, однако, выставить часового – сегодня Джема. Кто знает, какие желания вызовет у кочевников зрелище задремавших, беззащитных чужаков?

Глава 12

Атаковали лагерь воинов с двух сторон. Прямо в лоб шла малая часть кочевников, подкреплённая отрядом землян, а с тыла, обходя врага по оврагу, напали остальные во главе со Станом. За сто шагов до временного лежбища полноценной стаи воинов первый отряд заметили. Поверху засеки, временным защитным валом окружающим лагерь, замелькали силуэты воинов. В кочевников полетели дротики и запущенные пращами остро отточенные камни. Монахов спасали доспехи, а вот кочевникам приходилось туго. Ловко бросаемые камни перебили троим кочевникам ноги, но они и не подумали останавливаться. Да, бежать они уже не могли, попробуй побегай с раздробленными лодыжками, но они продолжали, страшно завывая, ползти к врагам.

Так получилось, что земляне оказались в первых рядах атакующих. По ним дали последний залп и ещё двое кочевников, проткнутые дротиками насквозь, свалились в траву, окропив её красными брызгами. Из-за обломков камней и выкорчеванных в ближайшей роще пней столетних деревьев выпрыгнули воины в уже знакомых монахам ребристо-заклёпанных шлемах. Стесняться было нечего, и земляне открыли огонь. В этом бою ими было решено использовать лишь импульсное оружие из их арсенала. Их толстоствольные автоматы шваркали голубыми вспышками; своими молниями они разили наповал. Местных бойцов неведомые разряды разрубали на части, отбрасывали в стороны, не давали и шанса на то, чтобы выжить. Воины не ожидали от них такого обстрела и в первые секунды растерялись, но быстро пришли в себя и стали волшебными змеями уворачиваться от автоматных выстрелов, отходить назад за оборонительную линию. Кочевники наседали, желая на плечах врагов ворваться в лагерь. И им бы это удалось, если бы не заранее подстроенная воинами ловушка.

Около защитных завалов, когда кочевники подбежали к ним вплотную, прямо из земли выскочили ещё воины. Их ещё с ночи поместили в неглубокие ямы-колодцы, а сверху закидали ветками и кусками грунта с травой. Теперь они, как черти, появлялись из-под земли в окружении облаков пыли и кусков чернозёма. У каждого засадного война с собой был короткий меч или кистень, ими они искусно орудовали направо и налево убивая кочевников.

Попали под внезапный удар и монахи. Перед Джемом возник чумазый воин и саданул его мечом снизу в живот. Джем увернулся, двинул туземца в ухо и выстрелил прямо ему в лицо. Увлечённый схваткой он пропустил момент, когда позади него вынырнул ещё один воин, вооружённый тяжёлым боевым молотом с конусообразной, острой, как игла, ударной частью. Подходящее оружие для воина, своими размерами вдвое превышающего любого другого бойца, сражающегося в этой битве. Он размахнулся, плечи ушли неестественно назад, правый локоть выгнулся в обратном направлении, и он по нисходящей дуге запустил молот в цель. Остриё молота попала Джему в шею, сбоку от гортани, вошло между защитных пластин. Доспехи оно не пробило, но создало такую силу давления, что ткани горла не выдержали – лопнули, а вместе с ними лопнула и сонная артерия. Джем качнулся и упал на изрытую ногами сражающихся холодную землю. Не коснувшись её поверхности, он умер.

За смерть брата отомстил Кислов, он в упор расстрелял великана и, не останавливаясь, побежал дальше на стену пней и камней. Атака малого отряда отвлекла на себя все силы стаи и дала возможность кочевникам Стана проникнуть в лагерь незамеченными. Дальше события заторопились, сшибая образы в восприятии, перемешивая их и хороня под обрывками, осколками, занозами, огрызками эмоций. Большой отряд кочевников врезался в толпу воинов, защищающих стену от наступающих землян. Напали со спины. Началась бойня. Никто сдаваться не собирался. Монахи, забравшись на стену, стреляли, как в тире, и сбрасывали пинками тех воинов, которые хотели сбежать. Через четверть часа всё было кончено. Бывшие кочевники добивали раненных и, как это было у них заведено, отрубали врагам головы. Делая в их темени дырки, они высасывали ещё живой, пульсирующий последним теплом мозг. Походя, они убили и всех детей, чей возраст оказался старше четырёх лет. С десяти дети становились мужчинами и наравне со всеми участвовали в войнах. А с пяти жили не отдельно, а вместе со всеми, поэтому в живых оставили лишь ясельных. Вот теперь они вернули себе статус воинов!

После кровавого пира и посещения вражьих, а после всего случившегося уже их собственных женщин, воины стали делить трофеи. То тут, то там вспыхивали драки. Были убиты ещё несколько человек. Наконец все разошлись, довольные и сытые, на отдых. Им ещё предстояло засветло дойти до главного поселения уничтоженной стаи и занять его. Богоборцы, воспользовавшись коротким затишьем, похоронили своего брата – Джема, предварительно сняв с него доспехи и оружие. Никто не ожидал, что кого-то из них здесь может подстеречь смерть. Такое печальное доказательство их уязвимости, несмотря на техническое превосходство, несколько отрезвило монахов. Они поняли, что ввязались в поистине смертельно опасную чужую игру, но отступать они и не думали. Наоборот, их решимость лишь окрепла, а понятная злость и обида первой потери дала новую мотивацию к решительным действиям.

Стану сопутствовала удача: всего один раз в год получалось так, что стая всем составом уходила на летнюю жировку и тренировку – поближе к своим смердам. Обряд накопления силы. На нём-то их и поймали. Стан бы с кочевниками непременно бы проиграл, если бы не земляне, и он это отлично понимал. Видел он и то, что монахи не участвовали после битвы в дележе законной добычи. Такое поведение наводило на определённые мысли.

Селение стаи вызвало у землян удивление. Вполне приличный город с каменными двухэтажными, а то и четырёхэтажными домами, окружённый высокой крепостной стеной, построенный на холме, вокруг которого селились смерды с семьями и скотиной. Там же в деревнях крестьян располагались и все мастерские, кузни, цеха ткачей, башмачников и хижины прочего чёрного люда. Селение было рассчитано на пятьсот воинов – пришедших им на смену захватчиков набралось не больше ста пятидесяти. Ну да это ничего: прослышав об их победе к ним придут ещё отдельные кочевники (прошедшие экзамен на вроде того, который интуитивно прошли земляне) и они будут с радостью приниматься в новую стаю до тех пор, пока число не приблизится к оптимальному количеству воинов для этого селения.

Монахи заняли дом на краю селения, под стеной, одноэтажный, с одной дверью и такими узкими окнами, что впору их было называть бойницами. Первым гостем к ним заявился Стан. Он внимательно осмотрел жилище, сел за длинный деревянный стол спиной к стене и проговорил:

– Вы принесли мне победу и надежду на месть… Не могу понять ваш интерес. Не подскажите?

– Тебе уже говорили, наш интерес это ты, – ответил Блох. – Не только ты сам, но и твои лучшие соплеменники.

– У вас потери, – вроде как сменил тему Стан, а на самом деле перешёл в атаку.

– Наше горе тебя не касается, – решил поставить его на место Стан.

– Горе? – не понял Стан. Для него гибель в бою, пускай и сражающегося рядом с тобой с пелёнок воина, была лишь эпизодом, о котором забывали ещё до того, как труп павшего успевал остыть. – Интересно как бы вы вели себя без всей этой скорлупы и огненных рук, – задумчиво сказал Стан и хищно осклабился.

Богоборцы не пошли у него на поводу и на провокацию не купились. Они продолжали следить за своими словами, которые здесь могли означать прямой призыв к действию.

– К КиКуку мы пойдём в доспехах. И пойдём с тобой или без тебя. Решай, – пошёл в контратаку Кислов.

– Угу. Ну, конечно. КиКук. Мой личный враг. Думаю, без ваших железок я одолею вас всех. Вместе.

С этими наглыми словами Стан встал и пошёл, как ни в чём не бывало, к двери. Уже на пороге, обернувшись, он объявил:

– Выходим за головой колдуна завтра утром. Буду ждать вас у ворот.

Сообщив своё решение чужакам, Стан ушёл и громко хлопнул дверью. Ему было трудно сдерживаться. В свои двадцать лет Стан являл собой законченный образ воина-разрушителя. Он не понимал поступков землян, а то, что он не понимал, он привык уничтожать. Только способности монахов вести бой на дальней дистанции, а значит, представляющаяся возможность уравнять шансы в битве с колдуном спасала землян от возможной и немедленной расправы.

Следующим утром за воротами селения землян ждал Стан с отрядом из тридцати отъявленных головорезов, изъявивших желание поквитаться с колдуном. У всех них были с ним личные счёты, и большинство из них составляло остатки стай, которые когда-то разбил КиКук. Ну и, конечно, охотников за неверной свободолюбивой птицей славы тоже хватало.

Страна теней – гористая страна. Всю планету покрывали морщинами старых, дробящихся крупной каменной крошкой обломков скал и новых, продолжающих лезть ввысь горных кряжей. Земля болела буграми холмов, была изрезана холодными речками, берущими своё начало от высотных ледников и снежных шапок вершин. КиКук выбрал место своей резиденции высоко в горах. Так высоко, как это было только возможно. До владений колдуна отряд добрался за сутки. Решили идти к замку обходным, самым трудным путём. Переть напролом было опасно, все прямые подходы к логову КиКука прикрывали когорты его верных слуг.

Путь отряда лежал через ледник, ущелье и восхождение по почти отвесной стене. Дождавшись ночи, чтобы передвижения отряда стали менее заметны, двинулись на приступ. Передвигались осторожно – где ползком, где, согнувшись, перебежками от одного укрытия до другого: нельзя было допустить, чтобы их заметили. По горам лазили тени как самые заправские скалолазы. Их хваткие руки и цепкие пальцы, натренированные с детства, надёжно служили им, делая воинов похожими на горных кошек. Земляне в своих скафандрах еле за ними поспевали и плелись в конце отряда.

С первыми лучами солнца, в розовом тумане отряд вышел на ледник и почти сразу напоролся на рабов колдуна. Количеством враги не уступали отряду Стана, но имели преимущество. Они стояли выше идущих снизу воинов, а значит, им было легче бить. С ходу две силы схлестнулись. Монахи припозднились и появились на льду, когда битва уже разгорелась – полыхала во всю ярость обезумевших от крови прирождённых убийц и насильников. Со стороны землянам открылась удивительная картина – два равных по силе отряда теней сражались. При штурме лагеря стаи, три дня назад, земляне не успели как следует рассмотреть стиль ведения боя, а теперь выдался случай. Воины передвигались с невероятной скоростью, с предельной точностью предугадывая намеренья противника, сами наносили удары, защищались, сходились в разнообразные геометрические фигуры, крутились на месте, оказывались сбоку, сзади, резались отчаянно. Удар, блок, разворот, короткий взмах мечом, двойной хай-кик, оглушающий тычок гардой, удар снизу кинжалом, уход вниз, подсечка, пяткой в колено, выпад мечом в грудь, взмах крест-накрест и вот очередной разрубленный до таза валится бычьей тушей к ногам победителя.