Текст книги "Принуждение к контакту"

Автор книги: Денис Бурмистров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

14
Василий Гуреев, боец отряда особого назначения

Г. Искитим, Новосибирская область

14 июля 2016 года

Машина перелетела «лежащего полицейского», со скрежетом рухнула железным пузом на асфальт, высекая искры из мятой защиты, подпрыгнула на рессорах и с ревом помчалась по дороге дальше. Редкие на окраинах Искитима машины испуганно жались к обочинам, когда мятая иномарка проносилась мимо. За ней, надрывно рыча, неслись преследователи – два дорогих автомобиля с «блатными» номерами. Следом – завывающая машина дорожной полиции.

Гуреева шваркнуло о потолок, он на миг завис в свободном полете, испуганно растопырив руки и ноги. И тут же ухнул вниз, отчаянно хватаясь за подголовник сиденья.

В салоне творился сущий кошмар. Сквозь заляпанные кровью стекла слепил свет фар сидящих «на хвосте» машин, в воздухе стоял мат, крики боли и запах горящего машинного масла. Щелкала ручка коробки передач, которую рвал вцепившийся в руль Ватсон, на заднем сиденье черными тенями возвышались сгорбленные спины Аскета и Сан Саныча, нависших над придавленным к подушкам бандитом с поломанным носом. Он орал и иногда переходил на визг. Кажется, его разделывали «на живую».

Василий сидел на переднем пассажирском сиденье и жалел, что не успел пристегнуться. Ремень безопасности теперь был где-то сзади, зажат между дверью и ботинком Аскета. Пусть Ватсон и оказался настоящим шофером-профессионалом, автомобиль он не жалел, закладывая крутые виражи и игнорируя мелкие препятствия. Поэтому Гурееву оставалось лишь искать точки опоры и стараться не влететь в приборную панель лицом. А еще пытаться не обращать внимание на творящееся за спиной.

После «задержания» бойцы Сан Саныча закинули трупы во внедорожник, а орущего от боли и истекающего кровью бандита отволокли к своей машине. Сам Василий практически безучастно ходил за ними следом, разом прочувствовав насколько он чужой в этой игре. Он как раз пытался сообразить в какие рамки правил и законов укладывается все им увиденное, как Сан Саныч хлопнул его по плечу, добродушно улыбнулся и, глядя в глаза сказал: «Василий, так надо. Нам можно, и мы имеем право. Но это наша работа, ты свою, по сути, сделал. Если и дальше с нами, то иди в машину. Если нет – твое право, ты молодец, иди домой. Решай сейчас, и решай быстро».

Василий тогда посмотрел на внедорожник, в котором остывало четверо человек, на запихивающего на заднее сиденье бандита Аскета, на спокойно посвистывающего Ватсона.

Вот так, одним махом, они только что сделали то, о чем Гуреев мог только мечтать, видя, как по очередной амнистии выпускают с таким трудом пойманного наркоторговца. Как смеются в спины проходящим ооновцам сталкеры, считающие, что туполобые солдаты их никогда не поймают. Вспомнил, как смешливо фыркал один из торговцев внеземными объектами, когда ему рассказывали про изуродованного «лечебным» артефактом парня. Все это пронеслось перед внутренним взглядом Василия, его губы тронула легкая улыбка, и он без лишних разговоров полез в машину.

Сан Саныч велел ехать в котельную, Василий начал показывать Ватсону дорогу. Но они не успели даже отъехать, как из-за угла к уже мертвым бандитам прибыло подкрепление на двух «немках с кольцами». Дальше началась свистопляска с лавированием между встречными машинами, проездами на полной скорости по узким улочкам и обманными маневрами. В какой-то момент за всполошившей окраину кавалькадой пристроилась машина дорожной полиции, требовательно, но безнадежно призывая остановиться и оглашая окрестности завыванием сирены. Тут Сан Саныч сказал, что до котельной дотерпеть не получится, придется проводить форсированный допрос. И поменялся с Гуреевым местами.

Бандит, несмотря на расплющенный нос и пробитое ножом плечо, оказался упертым и наотрез отказался говорить, лишь матерился и грозил смертными карами. Последним его длинным предложением было: «Я вас на куски порежу, суки!» – после чего Сан Саныч подмигнул ему: «Точно! А это идея!» После этих слов подскакивающая на ухабах машина превратилась в филиал шкуродерни.

Вот такой подход Василия все же шокировал. Не сказать чтобы он слишком сильно сочувствовал бандиту, который действительно начал отвечать на вопросы Аскета, просто сама ситуация выходила за все грани, которые Гуреев когда-либо видел и переживал. Все смешалось в серо-алый калейдоскоп несущихся мимо домов, свинцового неба, кровавых брызг и прыгающего горизонта. Крики, вонь, рев мотора. И, словно шампур мясо, сквозь все это безумие пробивается спокойный и до одури доброжелательный голос Сан Саныча, который спрашивал про какого-то Икара.

Василия впервые за долгие годы замутило.

– Ватсон, – позвал командир сопящего водителя. – Хватит уже развлекать обывателей. Скидывай балласт и уходи в закат.

– Быть может, постреляем, а? – кинул через плечо, не сводя взгляда с дороги, рыжий.

– Не, – отмахнулся Сан Саныч. – Там господа служители закона позади, могут пострадать.

– Да и хрен бы с ними, – вставил Аскет, прижимающий дергающееся тело бандита.

– Нет, мужчины, нечего без нужды народец крошить, – покачал головой командир. – Давай, Ватсон, исполняй.

– Было бы так просто, уже исполнил бы, – буркнул под нос рыжий.

– Чего? – прищурился Сан Саныч.

– Нет-нет, ничего, – поспешно замотал головой Ватсон. – Держитесь.

И Ватсон исполнил. Гуреев только успел ухватиться за петлю над дверью.

Старенькая иномарка команды вылетела на красный и понеслась по встречке. Под визг тормозов вошла в крутой поворот, проскочила перед самым носом многотонного грузовика, который свирепо загудел громогласным сигналом. Одна из преследующих машин влетела в стальной борт грузовика, вторая успела обогнуть застывшего великана и продолжила гонку. За ней, роняя стекла разбитой фары, тряслись патрульные. Однако Ватсон, закусив губу, с ошеломляющей скоростью закрутил баранку и рванул ручной тормоз. Несчастная машина чуть не развалилась от перегрузок, проворачиваясь вокруг своей оси. В нос ударила резкая вонь жженой резины. Ватсон сделал «полицейский» разворот, и неприметная серая иномарка понеслась в обратном направлении, промчавшись бок о бок с затормозившими преследователями, нырнула в поток и затерялась в нем.

– Молодец, рыжий, – похвалил своего подчиненного Сан Саныч. – Вернемся – куплю тебе мороженое. А теперь, Вася, скажи-ка нам, где у вас район Западный? Нам друга навестить надо, немедля.

15
Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

Новосибирская аномальная Зона

15 июля 2016 года

Спал пилот урывками, будто нырял и тут же выныривал из черных вод забытья. Грезились шорохи в лесу, похожие на неразборчивые разговоры. Казалось, что рядом стонет Илья, и не сразу получалось сообразить, что его нет в шалаше. Сквозь дымку слипшихся ресниц виделись причудливые тени, создаваемые лунным светом, проходящим сквозь ветки. На какой-то миг даже почудилось, что среди мрачных пятен домов поселка забрезжил настоящий огонь, похожий на костер.

Утренняя прохлада все же достала Руслана, проникая под одежду и хватая холодными пальцами оголенную кожу. Сквозь дырявые еловые стены острыми спицами проникли солнечные лучи, рисуя тенями на лице пилота леопардовые пятна.

Громов глухо застонал, перевернулся на спину, чувствуя впившийся под лопатку сучок, и тяжело разомкнул веки.

Болело все тело, будто он накануне разгружал вагоны. Где-то под ложечкой затаился тяжелый шар, тянущий и беспокоящий. Тяжелая голова с ноющими висками. Левая рука от кончиков пальцев до запястья пульсирует и горит, будто натертая крапивой.

Громов приподнял свинцовую голову, поднял руку. Кожа покрылась мелкими красными точками, темными реками проступили вены. Сразу всплыл образ колодца, выплескивающейся воды, такой холодной и вязкой.

– Черт, – Руслан уронил голову, с досадой сжал челюсти.

Судя по всему, он-таки подхватил какую-то заразу. Хотелось, конечно, надеяться, что происходящее лишь временная реакция, однако мысли бродили самые черные.

Пилот перевернулся на живот, поднялся на четвереньки. Так и выполз на улицу, шлепая ладонями по мокрой траве. Не удержался, смел ладонью влажные капли с листьев, припал губами к мокрой коже. Повторил процедуру и намочил лоб и затылок. Вроде бы немного полегчало.

Помимо заботы о себе, пилот испытывал нешуточное беспокойство за судьбу оставленного друга. Как тот провел ночь? Вдруг на него вдруг нашло, и он в приступе галлюцинаций что-то сделал с собой? Вдруг приходило то существо, большое и страшное?

Вдруг он уже умер?

Вдруг он умер, и теперь не нужно возвращаться, а можно подождать спасения здесь?

Громова поразила такая мысль. Он даже затряс головой, невзирая на прыгающие перед глазами пятна и бьющий в виски пульс.

Отставить слабость! Что за малодушие? Что за жалость к себе? А ну встать!

Руслан, хватаясь за дерево, поднялся. Отер лицо, сгоняя остатки дурного сна. Заставил себя сделать несколько упражнений, чтобы разогнать кровь в задубевших мышцах. Нашел лежащий в изголовье топор и направился в поселок, шаркая ботинками по траве.

Насколько Громов помнил, в Маяке было всего две крупные улицы – прямая как стрела Октябрьская и опоясывающая поселок Центральная. Если бы в далеком семьдесят втором Посещение не поставило крест на всем, к чему прикоснулось, здесь давно бы уже располагался какой-нибудь коттеджный поселок или дачный кооператив. Отсюда тянулась прямая дорога к железнодорожным путям, недалеко пролегала трасса, соединяющая Бердск к Искитим. В десяти километрах юго-западнее береговую линию лизали волны Обского моря, огромного и неспокойного. А рядом, рукой подать, небольшое, но полное рыбы озеро.

Да, замечательное место для летнего домика. Только вот жаль, что нынче воздух над железной дорогой то и дело пронзают молнии «сухих гроз», без туч и дождя, трасса стала братской могилой из брошенных машин, Обское море и вовсе превратилось черт знает во что. А небольшое озеро, скрытое в светлом лесу, после Посещения вовсе пересохло, оставив гнить распухшую рыбу в безжизненных сетях водорослей.

Громов вышел к первым домам, возле которых навсегда остались неухоженные сотки, огороженные редкими забороми. Его всегда удивляло, насколько хорошо сохранились некоторые домики, даже краска не облупилась с распахнутых ставень. Рядом иной раз полные развалюхи стоят, покосившиеся, с проваленной крышей, а этим хоть бы что, словно хозяева вот-вот ушли и вернутся с минуты на минуту.

Руслан помнил, как прилетал сюда, когда нужно было забрать робота, заехавшего в специальный контейнер для транспортировки, или сбросить работающим на «калоше» ученым дополнительное оборудование. Вертолет обычно приземлялся по другую сторону поселка, возле голых стен развалившегося коровника. Иных подлетов к поселку не было, местность кишела аномальной активностью.

Громов остановился у калитки одного из домов. Дверь из широких реек была приветливо полуоткрыта, за мутными стеклами висели веселенькие занавески в цветочек. Дверь, скорее всего, тоже открыта.

Стоило ли идти дальше?

Маяк слыл дурным местом среди поисковиков, и дело не в ловушках, которых тут хватало. Поселок был молчаливым людоедом, на его улицах бесследно исчезали люди. Ни тел, ни останков. Бесследно, беззвучно, как монета в ловких пальцах иллюзиониста. Эта неизвестность пугала похлеще кипящих «студней» и проплешин гравиконцентратов.

Пилот зябко поежился, ощутив на плечах холодный озноб страха. Нервно почесал колючий подбородок. Толкнул калитку и зашел во двор дома.

Вынесенный вперед козырек давал густую тень, ложащуюся на деревянное крыльцо. Рядом, приставленная к перилам, стояла лопата с белым черенком и новым, еще блестящим штыком. Чуть в стороне, под вишней, на земле лежала пластмассовая игрушка Чебурашки с пищалкой в животе. Когда-то у Громова тоже была такая, в далеком беспечном детстве.

Ступени тихонько заскрипели, пружиня под ногами Руслана. Зашуршал мохнатый коврик у порога. Пилот протянул руку к изогнутой ручке, намереваясь открыть дверь.

И замер, почти касаясь пальцами нагретого металла.

Обожди-ка! Разве здесь все в порядке? Разве ничто не настораживает?

Руслан еще раз осмотрелся.

Лопата. Игрушка. Покрашенные перила, краска еще блестит. В узкое окошко виднеется фигурный шифоньер со стеклянными дверцами. За ними – сахарница с торчащей ложкой, деревянная хлебница и пакет муки.

Ну конечно! Как сразу не догадался? Сам же недавно удивлялся хорошей сохранности домов. Но разве это нормально? Разве в порядке вещей, что дом простоял без малого пятьдесят лет и даже пылью не покрылся.

Слишком уж все радужно, чтобы быть безопасным. Слишком хорошо, чтобы быть естественным.

Нормальные дома вон, расплылись как медуза под солнцем. А с этим явно что-то не так.

Громов отступил, скинул с плеча веревку и споро примотал один конец вокруг ручки. Пятясь, вышел за калитку, вытягивая репшнур. Отклонился чуть назад и дернул.

Дверь легко поддалась, от рывка распахнулась настежь, стукнулась о стенку. Из открывшегося проема никто не выскочил с ревом, не ударила молния и не вырос столб огня. Просто открылась дверь, обычная дверь обычного дома.

Пилот озадаченно хмыкнул, пошел к дому, наматывая репшнур на локоть. Но, подойдя к крыльцу, остановился, прищурившись, вглядываясь в темноту прихожей.

Там будто бы светлячки летали, маленькие светящиеся пылинки. Они пропадали под солнечными лучами и вновь появлялись из темных углов, кружа и неярко вспыхивая. Не страшно, даже по-своему красиво.

Громов отвязал веревку, бросил последний взгляд на светящиеся пылинки и захлопнул дверь в дом.

Больше к подобным домам Громов решил не подходить. И стоически гнал от себя мысли все же попытать счастья, с лютой жадностью разглядывая сахарницу, хлебницу и пакет с мукой. Из глубины оконного стекла на него смотрел худой мужчина с темными обводами вокруг полуприкрытых глаз, с острыми скулами и впалыми щеками, на которых тенью легла щетина. Руслан грустно подмигнул собственному отражению и вышел со двора.

Очень хотелось пойти к коровникам. Ведь очень может быть, что там коротают дни готовящиеся к эвакуации ученые с «калоши». У них уж точно должны быть с собой съестные припасы.

Громов сам не заметил, как облизнул потрескавшиеся губы.

Там можно выложить на земле какой-нибудь знак, оставить послание на стене. Можно просто подождать.

Как же хотелось верить, что стоит лишь прийти на знакомую площадку, как тут же свершится чудо и из-за облаков покажется красно-желтый вертолет, заходящий на посадку.

Руслан так живо представил себе эту картину, что чуть было не бросился бежать по длинной улице в сторону коровников. Хлопнул себя по щеке, выбивая фантазии из головы.

Чем слабее тело, тем сложнее бороться со слабостями духа. Тем сложнее удерживать себя в рамках, не поддаваясь сиюминутным желаниям.

Бежать не следовало. Если уж и идти к коровнику, то не через поселок, давящий молчаливыми домами с пустыми окнами. Но, раз уж он здесь и сейчас, нужно постараться найти еду и медикаменты.

В любом случае, если ничего не изменится, в поселок нужно будет вернуться еще раз, а там уже и попытаться добраться до коровников. Но не сегодня – Илья ждет.

Достигнув с самим собой компромисса, Громов решил исследовать окраины.

Его внимание привлек широкий дом с застекленной верандой и повалившимся на колючие кусты шиповника забором. Руслан хотел было срезать путь к дому через небольшое поле, на котором когда-то, должно быть, местные сажали картошку, однако в последний момент передумал – ему не понравилась тень от длинной жерди ветряка, торчащей из середины поля. Какая-то она была… неправильная. Он не мог сказать, в чем именно дело, но предпочел довериться предчувствию.

Дом когда-то был окрашен в синий цвет, облицован аккуратными рейками, уходящими под фигурную кровлю. Рейки со временем повело, некоторые отвалились, обнажив черные бока сруба. На крыше, сквозь трещину в шифере, проросла худосочная березка.

Громов прошел мимо вкопанной в землю чугунной ванны с черными разводами по стенкам. Остановился возле покосившегося на одну сторону шкафа, невесть зачем вытащенного к огороду. Внутри оказалось несколько пустых бутылок и ржавая тяпка.

Прежде чем зайти в дом, обошел его кругом, пытаясь заглянуть под фасад. Поднимаясь на цыпочки, смотрел в пыльные окна. Даже пару раз стукнул ногой по наполненной грязной водой бочке под дождевым сливом. Не обнаружив явных причин для опасений, решился зайти внутрь.

Дом оказался обычным дачным домиком, с одной большой комнатой и узкой клетушкой, служащей одновременно прихожей, кухней и кладовкой. Внутри – продавленная панцирная кровать со сгнившим матрасом, стол, шкаф, пара стульев. На стене выцветший календарь с осенней березовой рощей и цифрами «1972». А также – стеллаж с треснувшей посудой, кипа слипшихся газет.

На вешалке за дверью Руслан нашел две брезентовые куртки-штормовки. Под ними висел небольшой рюкзак – «сидор», пахнущий нафталином. Одну куртку Громов надел на себя, вторую засунул в рюкзак.

– Должна же быть тут аптечка, – осмотрелся Громов. – Как же без йода и бинтов на даче?

Его заинтересовала штора в углу, возле кухонного стола. Пилот в два шага пересек комнатку и откинул ткань.

Перед ним стоял пузатый холодильник «ЗИЛ» с длинной ручкой-рычагом и закрытой на мощный висячий замок дверцей.

Громов даже присвистнул.

После первого удара по металлическим ушкам холодильник лишь слегка дернулся, а топор чуть не вылетел из ослабших пальцев. Пришлось применить больше сил, чем обычно, чтобы удержать пластиковую рукоять. Не хватало еще вогнать лезвие в ногу.

Руслан сместился на полшага в сторону, вновь занес топор и резко опустил обух на крепление с замком. Холодильник отозвался гулом, словно засыпной сейф, ушки ушли вниз, но устояли.

Пилот выругался, примерился, замахнулся и ударил.

Дверца холодильника с жутким скрипом отвалилась, повиснув на замке. Громов еле успел отдернуть ногу, отскочив назад.

У холодильника сгнили петли и часть задней стенки. На почерневшей пластиковой решетке, свисая сквозь ячейки, покоилась засохшая бурая масса, завернутая в остатки авоськи. Наверное, это когда-то было морковью или картошкой. Лежали тут и консервы, но по ржавым пятнам и вздувшимся крышкам было ясно, что лучше их не брать. В морозилке обнаружилась пустая ячейка для яиц и что-то продолговатое, тщательно завернутое в фольгу.

Руслан, наученный горьким опытом, топором потыкал в сверток. И по характерному звуку понял, что в нем бутылка. Полная.

Чтобы удобнее было достать находку, он приподнял оторванную дверцу и толкнул плечом, расширяя проем. Что-то хрустнуло, посыпались маленькие бутылочки с затертыми этикетками, шелестящие упаковки таблеток, начатый моток лейкопластыря и бумажный пакетик с бинтом.

Пилот не поверил своим глазам, прошептал восхищенно: «Так не бывает!»

Ну конечно! Кто же не использует дверцу холодильника как аптечку? Теперь главное, понять, что из этого еще может быть пригодным. Раз уж с едой пока не повезло, так хоть медикаментов получится набрать.

Но прежде Громов вытащил из морозилки бутылку. Еще снимая фольгу, понял что увидит.

Его взору, словно привет из прошлого, предстала непочатая бутылка с красно-белой этикеткой и золотистой винтовой крышкой. По краю этикетки шла золотая полоса, над которой виднелась надпись латиницей «Stolichnaya».

Руслан привалился к стене и захохотал.

* * *

Все, что Громов посчитал пригодным к употреблению, лежало сиротливой кучкой на дне небольшого рюкзачка. Из вороха бесполезных таблеток в бумажных упаковках, рассыпающихся под пальцами, и пузырьков с неразборчивыми этикетками, пилот не смог выбрать ничего стоящего. Зато раскопал небольшой бутылек с «бриллиантовым зеленым», в простонародье «зеленкой». На первый взгляд, с ней ничего особенного не стало, лишь немного загустела. За ней последовали бинты и градусник в картонном футляре. Хотел было взять рулон лейкопластыря, но он оказался непригодным – клей отслаивался от пожелтевшей ткани и «не держал».

Последней, с превеликой осторожностью, Руслан положил завернутую в полотенце бутылку водки. Затянул горловину рюкзака, закинул его за спину и вышел на улицу.

Им овладел азарт кладоискателя, даже голод отступил. Открывшиеся просторы для деятельности манили, в голове то и дело всплывали возможные находки, нужные и полезные.

В следующем доме, от которого осталась лишь прихожая да часть внешней стены с чудом сохранившимся окном, пилот нашел ржавую пилу, прикрепил ее сбоку к рюкзаку. Немного побродил возле подозрительного сарая, у которого отсутствовала крыша, но внутри все равно было темно. Вновь обошел поле со странным ветряком и направился к дому напротив, возле которого стоял осевший на спущенных колесах самосвал.

Дом выглядел заманчиво – в меру старый, но вполне еще крепкий, с добротной беседкой, заросшей вьюном, и детскими качелями у дорожки. Большой гараж хоть и был весь покрыт ржавчиной, и скаты крыши вспучились и перекосились, но зато на нем висел замок. А это значило, что внутри могло быть нечто интересное.

Руслан сошел с дороги, пошел вдоль низкого заборчика. Бросил взгляд на приближающийся самосвал, жалея, что он не на ходу…

– Стой!

Громов вздрогнул, холодея от затылка до поясницы, резко развернулся, отчего его чуточку повело. Выставил перед собой топор, сжимая древко побелевшими пальцами.

В десяти шагах от него стоял бородатый мужик в клетчатой рубахе и джинсах, заправленных в армейские ботинки. На поясе висели характерные брезентовые подсумки, от бедра до бедра, а за спиной болтался потертый туристический рюкзак.

Сталкер!

Незнакомец стоял, вытянув вперед руку, словно хотел на расстоянии схватить Громова за плечо. Выпученные глаза казались покрасневшими и влажными.

– Стой! – настойчиво повторил мужик. – Ни шагу! Замри!

Руслан подчинился, почувствовав напряжение в его голосе. Застыл статуей, лишь глазами двигал, выискивая опасность.

Сталкер смотрел на что-то за спиной пилота, нервно двигая нижней челюстью. Пальцы вытянутой руки дрогнули и поманили Руслана.

– Иди сюда! – громко зашептал мужик. – Только медленно!

Громов не заставил повторять дважды. Он перенес вес тела на переднюю ногу, плавно переместился. От слабости колени дрожали, но Руслан сделал еще пару шагов. Не удержался, повернул голову и посмотрел назад.

Он успел увидеть лишь какое-то движение под самосвалом, словно сократилась тень, втянувшись под машину.

– Давай-давай! – поторопил его сталкер, отступая назад. – Ты чего туда поперся? Жить надоело?

Громов ускорился, выскочил на асфальт. Оказался рядом с мужиком, который, сгорбившись, заглядывал ему в лицо. Пилот не смог удержать радостной улыбки, он готов был расцеловать незнакомца.

– Как хорошо, что я тебя встретил!

– Конечно, хорошо, – перебил его сталкер, демонстрируя редкие желтые зубы. – Сейчас бы гикнулся как…

От него явственно пахнуло сивушным душком.

– Погоди-ка! – вдруг удивленно воскликнул сталкер. – А я тебя знаю!

Мужик отступил на шаг, внимательно осмотрел с ног до головы Руслана. Какие-то движения сталкера, поворот головы, показались знакомы и пилоту.

– Ты – Громов Руслан, летчик! – сделал вывод мужик, самодовольно улыбаясь. – Ты работаешь в институте.

Прежде чем Громов успел ответить, мужик, словно вспомнив, где находится, заозирался. Понизив тон, сказал, вжимая голову в плечи:

– Только давай-ка в сторонку, а то торчим тут как тополя на бровке.

Он махнул рукой, призывая следовать, быстрым шагом отошел к стоящему буквой «Л» столбу, раскинувшему ноги в низине у забора. Внимательно поводил носом, вглядываясь в траву, кивком подозвал Руслана, присаживаясь на колено.

Пилот готов был следовать за ним хоть куда – он до сих пор не мог поверить своей удаче.

– Ну! – Сталкер вновь улыбнулся, развел руки в стороны. – Не узнаешь?

Громов честно попытался вспомнить, но в мозгу сейчас метались совсем иные мысли. Он лишь покачал головой.

– Я Поздняк, – сказал сталкер, но тут же затряс рукой, поправился: – Прокофьев Денис. Ну помнишь? Я в институте, в техническом работал.

Теперь и Руслан прозрел. Он вскинул брови, удивленно хэкнул.

Прокофьев Денис, ремонтник из группы технического обеспечения, был едва ли старше него. Один из тех ребят, которые чинили и паяли, настраивали и доукомплектовывали весь парк МИВК, начиная от роботов и заканчивая вертолетами. Руслан несколько раз задерживался у них в подсобке, дожидаясь конца смены, развлекаясь непринужденными разговорами и игрой в домино. Ремонтники были простыми и открытыми мужиками, с ними легко находился общий язык. Пусть общались они и нечасто, но Громов навскидку мог вспомнить несколько имен и лиц, среди которых был и Прокофьев.

– Денис! Точно ты! – воскликнул Руслан. – Давно тебя видно не было.

Прокофьев опустил глаза, как-то погрустнел.

– Так это… уволили меня. Полгода уже как.

– Да ладно! За что?

Техник замялся, потом вытащил из кармана продолговатую фляжку, качнул ею.

– Да вот из-за этой заразы. Попался там пару раз…

Сталкер убрал флягу, вздохнул:

– Нас когда «за речку» стали брать, совсем худо стало. Мол, дешевле нас к роботам доставить, чем их туда-сюда таскать, расходуя горючее. Наш-то, бригадир Освальд, викинг недоделанный, Лобачеву так и сказал: «Не сумлевайтесь, мол, господин куратор, мы готовы и к периметру, и за периметр, если прикажете». Выслуживается, гад. Я ему тогда рожу-то хорошо намял. Да толку – Лобачев уже приказ оформил, и мы устремились.

Прокофьев окинул грустным взором окрестности.

– А у меня фобия появилась – только в Зону входим, как начинает мандраж долбить, во рту пересыхает и голову крутит. Думал, в вертолете укачивает, но на «калоше» та же фигня. А какой из меня в таком состоянии работник? Я не то что схемы пробить, я аккумулятор поменять не могу. Вот тут-то и помогла… горькая.

Денис хлопнул себя по карману с флягой. Громов автоматически облизал губы – вновь напомнили о себе голод и жажда.

Прокофьев моргнул, прогоняя воспоминания, поднял глаза на Руслана.

– Пару раз перебрал. С последствиями. Ну и попросили. Я артачиться не стал – сам понимал, что накосячил сильно. Теперь вот за чудесами хожу. Денег накоплю и в Новосибирск махну. Или куда подальше…

– Мы в аварию попали, – не выдержал Громов. – Разбились на вертолете.

– Да ты что! – Глаза Дениса вновь расширились, лицо вытянулось. Громова вновь обдало запахом дешевого алкоголя. – С кем?

– С Ткачевым и Рязанцевым. Рязанцев… погиб.

– Ничего себе! Давно упали?

– Больше трех дней назад. У Ткачева спина повреждена, лежит пластом.

– Вот же дела! – Прокофьев искренне поразился, запустил пальцы в густые волосы. – И как теперь?

– Нам помощь нужна! Нам самим не выбраться.

– Ну да, – Денис согласно кивнул. – Тут так просто не выйдешь. Где упали-то?

Громов вытащил карту, обвел пальцем круг.

– Примерно здесь. Точнее не смог определить.

Прокофьев задумчиво почесал бороду, хмыкнул.

– Не самое лучшее место, дружище. Как ты вообще оттуда дошел?

Пилот лишь пожал плечами. Спросил, не ожидая, что прозвучит так жалостливо:

– У тебя есть попить?

Бывший ремонтник все понял, скинул с плеча рюкзак и запустил руку в один из боковых карманов. Выудил маленькую пластиковую бутылку, протянул Руслану. Сквозь прозрачные стенки бутылки жидкой благодатью плескалась вода.

Громов схватил бутылку, свернул крышку и надолго припал к горлышку, шумно глотая. Прокофьев терпеливо наблюдал.

Наконец пилот оторвался, благодарно посмотрел на Дениса.

– Спасибо. Уф, как же хорошо!

– Слушай, – сказал Прокофьев. – Давай сделаем так. Я помогу вам выбраться, а вы замолвите за меня словечко в институте. Сил больше нет мародером ходить… Боюсь я ее, Зоны…

– Какой разговор! Конечно, сделаю все возможное!

Денис кивнул, отработанным движением сунул руку в карман, потянул было наружу флягу. Но, бросив быстрый взгляд на Руслана, передумал. Вместо этого потер лоб, соображая.

– Нужно тебя отсюда вывести. Вернемся в Искитим, доберемся до института. А потом вернемся на вертолете и подберем Ткачева.

– Хорошая мысль! – с энтузиазмом закивал Громов. – Как долго идти до Искитима?

Прокофьев прищурился, прикидывая расстояние и время.

– Ну я обычно в Зону не из Искитима захожу, там «голубые каски». Я к свояку на дачу приезжаю, она как раз возле Тальменки. Оттуда и выбираюсь.

– Тальменка? – удивился Руслан. – Но это же на другом берегу залива?

– Верно. У меня лодка.

– Так, и сколько добираться до института?

– Ну не раньше завтрашнего вечера. Самое лучшее, часа в четыре.

– Так долго?

– Это же Зона, – пожал плечами Денис. – Здесь быстро не выйдет. Я потому с дачи и стартую, чтобы, значит, поближе было.

– Я не могу, – замотал головой Руслан. – Там Илья один, в лесу. Он же не знает, что со мной. Да и воды у него не хватит еще на два дня.

Прокофьев понимающе качнул головой.

– Ясно. Тогда давай так – ты на карте пометку сделай, да хоть вон палкой очерти. Я ее отнесу Разуваеву или вашему, Асатряну.

Но и тут пилоту пришлось с сожалением отказаться.

– Я без карты не доберусь до лагеря, – пояснил он.

Денис хмыкнул. Опять кивнул. Немного подумав, опять полез в рюкзак и вытащил батончик шоколада с орехами. Пилот не заставил себя уговаривать.

Прокофьев все же вытащил флягу, отвинтил крышку и сделал несколько мелких глотков. Крякнул, вытер губы. Спросил:

– Как же быть?

Громов с трудом проглотил сладкий и липкий комок, запил водой. С непривычки заболели зубы и челюсть, но он не переставал жевать.

– Ты сходишь за нашими, – произнес он сквозь нугу и шоколад. – В определенный час я буду здесь, у коровников. Вы подберете меня, и мы вместе полетим за Ильей.

– Да, это может сработать.

– Только тебе нужно поспешить. У нас нет припасов и медикаментов, а Илья совсем плох.

Денис убрал флягу, вновь подтащил к себе рюкзак и расстегнул клапан. Решительными движениями выставил перед Громовым банку тушенки с кольцом-открывашкой, тюбик сгущенного молока, два шоколадных батончика, упаковку прессованных хлебцев и еще одну бутылку воды. Следом появились два шприц-тюбика с промедолом из армейского комплекта, жгут и лента бактерицидного пластыря.

– Забирай, – радушным жестом обвел вещи Прокофьев.

– Спасибо! – горячо поблагодарил Руслан. – Если бы ты знал, как я тебе благодарен!

Он принялся перекладывать все к себе, осторожно складывая на дно рюкзака.

– Что с рукой? – заметил Денис.

Громов замедлился, разгибая и сгибая покрытую сыпью руку.

– Вляпался в ловушку. Пройдет.

Бывший ремонтник, видимо, что-то решил для себя. Расстегнул один из поясных карманов и достал небольшой браслет белого цвета. Если бы не пористая фактура, можно было подумать, что он серебряный.

– На, – Прокофьев протянул браслет, – возьми. Это поможет.