355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Денис Бурмистров » Принуждение к контакту » Текст книги (страница 4)
Принуждение к контакту
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 18:43

Текст книги "Принуждение к контакту"


Автор книги: Денис Бурмистров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

6
Василий Гуреев, боец отряда особого назначения

База миротворческих сил ООН, г. Искитим, Новосибирская область

14 июля 2016 года

Гуреев быстро переоделся в гражданку, лишь пожимая плечами и невнятно отвечая на вопросы сослуживцев. Подхватил сумку и выскочил из корпуса, в котором располагался отряд, на улицу.

Корпус оперативного штаба и казармы отрядов быстрого реагирования находились немного в стороне от основных зданий искитимского спецконтингента ООН. Здесь располагались два сводных отряда особого назначения, призванные наводить порядок и бороться с криминалом на подведомственной территории. Рядом стояли ангары механизированной колонны, отвечающей за весь автопарк оперативного штаба, в том числе и за два вертолета. Тут же, за небольшим плацем, стояло одноэтажное здание дежурных врачей экстренной помощи, впритык к нему – маленький домик пилотов. Сам оперативный штаб умещался в двухэтажной блочной коробке с длиннющей антенной и значился как объект особой важности – под самую крышу забитый сверхценной аппаратурой, архивами и картотеками.

Руслан сбежал по ступенькам и увидел машину, возле которой стоял Сан Саныч. В старенькой иномарке пыльного серого цвета сидели еще двое человек, возрастом чуть старше Гуреева, а может, даже и ровесники. Один, с волосами ярко-рыжего цвета, колотил пальцами по рулю, второй, огромный здоровяк, откинувшись, дремал на заднем кресле. Одеты они были под стать своему командиру – в простые неброские футболки и свободного кроя штаны, не стесняющие движения.

Сан Саныч увидел Василия, махнул ему рукой. Гуреев не заставил себя ждать, быстрым шагом протопал по бетонке к машине. Сан Саныч хлопнул ладонью по крыше, улыбнулся:

– Это наш мул, наша рабочая лошадка. Залезай в седло, познакомлю с командой.

Василий улыбнулся столь неофициальному приему, чуть расслабился, хотя в голове крутилось масса вопросов. Но, будучи человек военным, он знал, что всему свое время. Поэтому открыл заднюю дверь и залез в салон, бросив сумку в ноги.

Сидящий рядом с ним парень открыл правый глаз, посмотрел на новенького и немного подвинулся к окну, после чего вновь потерял интерес к происходящему и задремал. Сидящий за рулем, рыжий и конопатый, наоборот, повернул голову широко улыбнулся и подмигнул Василию.

– Ну теперь с нами?

– Наверное… – не нашел что ответить Гуреев, но за него все сказал севший на переднее кресло Сан Саныч.

– Василий, – начал он. – Этот жизнерадостный огневолосый рахит с внешностью истинного ирландца зовется Ватсоном. Тот, который дрыхнет рядом с тобой, Аскет. Меня ты уже знаешь. А это Василий, господа головорезы, наш гид по местным достопримечательностям.

Аскет вновь открыл глаз и промычал что-то приветственное, Ватсон подал для рукопожатия руку.

– А почему Ватсон? – со смешком спросил Гуреев. Ему нравилась создавшаяся атмосфера. Если так и дальше пойдет, то это, скажем прямо, странное назначение пройдет быстро и не напряжно.

– Потому что не Шерлок Холмс, – ответил с улыбкой рыжий.

– И чтобы сразу определиться на берегу, – перевел внимание на себя Сан Саныч. – Василий, ты человек для нас новый, незнакомый, потому я должен озвучить тебе ряд правил. Во-первых, я здесь главный. Я командир группы, я ответственное лицо, я милую и караю. Мои указания всегда обязательны, мои приказы не обсуждаются. На этом задании нет власти, кроме моей. Второе – наша работа – наш распорядок. Мы работаем быстро, продуктивно и без соплей. Потому сейчас мы заедем к тебе, ты бросишь вещи, сходишь в сортир, поцелуешь маму, жену, детей, собаку и после этого переходишь полностью под наше крыло. Ясно? Хорошо. Третье – никаких лишних вопросов. Ты показываешь нам город, ты объясняешь нам, что к чему, ты помогаешь нам по мере необходимости. Без вопросов, без сомнений, без сантиментов. Это понятно?

Василий снова кивнул.

– Отлично, – похвалил его Сан Саныч. – Ну и четвертое, самое простое правило – не облажайся. Если кто-то ошибается, тем самым он подводит группу и ставит под удар задание. Если кто-то ошибается, он недостаточно подготовлен и не способен работать в нужном мне объеме. А если мы не выполняем возложенных на нас задач, то это значит, что мы занимаемся не своим делом. А я, поверь мне, привык заниматься именно этим и менять профессию не собираюсь. Скидок никому я не делаю, в отличие от выводов. Но ты не пугайся, ничего сверхсложного от тебя я требовать не стану, все в пределах твоей квалификации, которую мне представил ваш командир отряда. Это правило тоже понятно?

Сан Саныч улыбнулся, его улыбке вторил Ватсон, наблюдая за Гуреевым в зеркальце заднего вида.

– Вижу, что ты парень что надо, – продолжил командир группы. – Но так, чисто на всякий случай… Пока мы стоим возле твоей казармы, у тебя есть шанс выйти из машины и вернуться к своим делам. Я пойму и не буду думать плохо, честное пионерское. В противном случае наш рыжий друг сейчас заведет машину, и ты на несколько дней выпадешь из своей привычной жизни. И это без вариантов. А то мы тебя убьем.

И широко улыбнулся.

Василий хмыкнул, посмотрел сквозь стекло на окна казармы, на далекий периметр, за которым начиналась опостылое предзонье.

– Меня все устраивает, – твердо ответил он.

– Заметано, – хлопнул по приборной доске Сан Саныч. – Тебя куда везти?

– На Суворова, – и, поймав взгляд рыжего, уточнил: – Я там дальше покажу.

Сыто заурчал мотор, машина плавно покатилась в сторону КПП.

– Пока едем до твоего дома, можешь задавать вопросы, – разрешил командир группы. – Если смогу, отвечу.

– Вы откуда? – сразу же выпалил Гуреев.

– Из родственных структур, как и сказал тебе Владимир Евгеньевич. Подробности неважны.

– Я так понял, вам нужно найти кого-то или чего среди местных бандюков. Почему не обратились за специалистом в полицию или ФСБ? Почему именно к нам?

Сан Саныч рассмеялся, хлопнул рыжего по плечу. Ватсон заулыбался.

– Слыхал, рыжий? Прямо в корень зрит, а? Василий, в вопросах отношений с криминалом вашей полиции я верю меньше, чем телевидению. А телевидению я вообще не верю. С чекистами вопрос открытый, но у нас с ними разные интересы. Не буду скрывать, информационное обеспечение у нас и без того на высоте, но нужен смышленый и подготовленный человек из местных, знакомый с реалиями Искитима. Нам порекомендовали обратиться к миротворцам. Ты, кстати, как в ооновцы попал? Олисов сказал, но мне интересно из твоих уст услышать.

Гуреев не стал мяться, да и нечего там скрывать.

– Я местный, но учился в Рязани, в воздушно-десантном. После выпуска должны были под Псков перекинуть, но так сложилось, что мне предложили сюда. Тут же, несмотря на хорошую зарплату, желающих по Зоне прыгать немного. А я все равно местный, работа почти рядом с домом.

– То есть был шанс слинять отсюда? – уточнил Сан Саныч.

– Был.

– А чего ж не слинял? Место, прямо скажем, не самое лучшее.

Василий пожал плечами.

– Ладно, не мое дело, – согласился с молчанием командир. – Еще вопросы есть?

– Вы так и не сказали, что именно я должен делать.

– Все просто. Сейчас мы пообедаем в этом вашем «Радианте», а потом ты мне покажешь, где у вас торгуют артефактами. Мне сувенир нужен.

7
Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

Новосибирская аномальная Зона

11—12 июля 2016 года

Руслан вернулся в родной Новосибирск в двухтысячном. Бывший военный инструктор, как и многие сослуживцы, остался не у дел в период тотальных сокращений и расформирований. Но без работы сидеть не пришлось – друг детства Илья Ткачев, с которым он все это время поддерживал связь, пригласил в спасательный отряд при Институте внеземных культур.

В те годы Зона была намного меньше, ее границы еле дотягивали до Обского моря. Новосибирское отделение МИВК располагалось в Академгородке, красивом и чистом наукограде. Оттуда чаще всего приходилось летать в мертвый Бердск, в сердце аномальных земель. Громов до сих пор помнил те маршруты.

И, несмотря на все ожидания, ничего сложного в работе не находил. Не видел он пугающих ловушек, ни разу не держал в руках всяких непонятных инопланетных вещичек, ради которых иные сорвиголовы лезли под пули патрулей. И очень веселился, наблюдая очередную попытку киношников нагнать жути на зрителей путем показа «монстров из космоса», которых якобы скрывают ото всех за высоким периметром военные.

Как объяснил Ткачев, в разгаре был «нижний порог волновой активности» Зоны. В просторечье – Отлив Чудес. Вся аномальная активность внутри периметра поутихла, практически пропали «космические сувениры», которые в былые годы с фанатичным ажиотажем выуживали ради звонкой монеты все кому не лень.

Такое уже случалось и ранее, в конце восьмидесятых. Тогда как раз грянул первый Отлив Чудес. Руслан помнил, какой шел стон по всему миру, когда привычные и донельзя полезные инопланетные артефакты стали терять свои волшебные свойства. Как грянул финансовый кризис в ряде стран, строящих свою экономику на экспорте внеземных объектов из находящихся на их территории Зон Посещения.

Курица перестала нести золотые яйца.

А потом вернулся «прилив». Зоны незначительно увеличились, скромно передвинув границы на несколько сот метров. Вновь «запустились» уже изъятые артефакты, появились новые. Ловушек стало значительно больше, они появлялись в самых неожиданных местах и вели себя агрессивнее. Все стало как в первый день Посещения.

Словно кто-то перезагрузил затухшую систему.

Примерно та же ситуация сложилась и в середине «нулевых». Зона в очередной раз «поблекла», перестала быть центром внимания. Тягу к ней продолжали испытывать лишь верные науке исследователи да нелегальные туристы. И все, естественно, ждали очередной «перезагрузки».

Но, что в 1991 ограничилось «незначительным увеличением», в «нулевых» обернулось катастрофой.

19 сентября 2015 года творения неизвестных цивилизаций решили заявить о себе более агрессивно. Яростным прыжком Зоны отхватили себе десятки километров, проглотили города и поселки.

Канул в Лету Академгородок с местными жителями, гарнизоном и институтом. Осталось «по ту сторону» Обское море.

Это стало настоящим потрясением. По всему миру объявили траур.

Зато киношники и мошенники всех мастей вновь уселись на любимого конька.

Благодаря великой случайности, Божественному промыслу или слепой удаче, в тот день Руслан, Илья, Полина и еще несколько десятков сотрудников находились в Новосибирске, на свадьбе товарища. И узнали о случившемся из новостей.

Институт частично восстановили, создали отделение в Искитиме, который в одночасье стал пограничным с Зоной. Учли горький опыт – вместо полноценного научно-исследовательского монстра оставили лишь те отделы, которые занимались практическими изысканиями. Плюс семь отделов прикладных теорий и вычислений. Плюс спасательный отряд и ремонтную бригаду. А все высокое начальство, финансисты и хозяйственники перебрались в Новосибирск, от греха подальше.

И оказалось, что до Расширения были цветочки. Ягодки посыпались только сейчас.

Горькие, кровавые ягодки.

* * *

Руслан не сразу понял, от чего проснулся. Вот он спал – а вот уже открыл глаза и беспомощно пялится в ночь, стараясь сообразить, что не так.

Вокруг абсолютно непроглядная темнота. Ни одной звезды, ни одного светлячка или далекого зарева городов и дорог. Лишь неуютная, густая темнота.

Громов скосил глаза, тщетно пытаясь разглядеть светлый циферблат наручных часов.

Единственное, что позволяло хоть как-то ориентировать себя в пространстве, так это звуки и запахи. И если с уже привычной вонью болота все было в порядке, то вот звуки Громова насторожили.

Он понял, что именно его разбудило.

Шаги. Тяжелые, неторопливые. Странные.

Вот веточки захрустели, ломаясь под ногой. Вот снова. Вот зашуршали кусты, словно кто-то ветки в сторону отвел. Вот посыпалась сухая кора с дерева.

После каждого шага невидимый гость на долю секунды останавливался, словно размышляя. И почему-то у Громова сложилось ощущение, что такой способ перемещения ему непривычен.

Руслан застыл, напряженно вслушиваясь. Он даже старался тише дышать, судорожно вспоминая, куда вечером положил топор.

Шаги приближались.

Пилот мысленно представил себе как этот «кто-то» выходит из леса. Как ступает по высокой траве, нещадно продираясь сквозь спутанные зеленые стебли. Как входит в воду, почти без всплеска погружая ноги в топкую болотину.

Громов похолодел, все еще не решаясь двинуться с места. Им овладел первобытный ужас, с каким далекие предки пережидали в своих пещерах ночи, время царствования хищников.

Где же топор? Куда он его мог положить? Ведь был где-то рядом.

Кто-то протяжно и жалобно застонал рядом, и Руслана аж подбросило.

Илья!

Громов повернулся, навалился на товарища, зажимая ему рот ладонью. Ученый испуганно задергался, вцепившись худыми пальцами, попытался оторвать от своего лица руку Руслана.

– Тихо, – на легком выдохе, еле слышно прошептал ему на ухо пилот, прижимая сильнее к земле. – Замри.

Надо отдать должное Ткачеву, он перестал сопротивляться и замер, схватившись за рукав Громова.

Руслан убрал с его лица ладонь и приподнял голову, напряженно вслушиваясь. Услышал ли их возню незнакомец?

Шагов слышно не было. Ветер лениво перебирал листву, скрипели старые деревья, но и только.

Громов осторожно стащил в сторону одеяло, медленно поднялся.

Этот неизвестный где-то здесь, рядом. Пилот буквально кожей чувствовал его. Должно быть, затаился и ждет, вот здесь, в пяти метрах от лагеря.

Что же так темно-то! Хоть силуэт бы различить.

Так и подмывало крикнуть: «Кто здесь?» Руслан даже сцепил зубы, чтобы не вырвалось ни звука. И молился, чтобы молчал Ткачев.

Человек не может ходить ночью по Зоне без света. На такое безумство вряд ли решится даже самый конченый наркоман. Тем более не где-то возле периметра, а здесь, почти в самом центре аномальной активности.

Шли минуты, а странный ходок ничем себя не проявлял. Руслан даже решил, а не почудилось ли ему?

Осторожно, но все равно чересчур громко завозился Илья. Громов досадливо поморщился, когда услышал его потерянный шепот:

– Рус, ты здесь?

– Здесь, – прошипел пилот.

– Что хоть было-то?

– Помолчи.

И вновь повернулся в сторону болота, словно мог что-то увидеть.

Так он простоял около десяти минут, напряженно пружиня на полусогнутых ногах и сжимая кулаки. Слушал, вбирал ноздрями воздух, силясь различить новые запахи.

В конце концов ему надоело.

Что толку играть в прятки в эдакой темноте? Кто бы там ни был, он уже все равно узнал о присутствии людей. И если не проявил себя, значит, встречи не желает.

Руслан расслабился и опустился обратно на жесткую лежанку.

– Что случилось, Рус? – встревоженно спросил Илья.

– Ты ничего не слышал?

– Нет.

– Показалось, – не стал пуще прежнего пугать друга Громов. – Давай спать.

– Точно все в порядке? – засомневался Ткачев. – У тебя голос напряженный.

– Это нервы. Все, спокойной ночи.

– Ну как скажешь, – просто согласился Илья и затих.

Через какое-то время заснул и Громов, хотя ему казалось, что пролежит с открытыми глазами до самого утра. Но незаметно сморило, глубоко и без сновидений.

* * *

Руслан стоял, засунув руки в карманы и тупо глядя перед собой. Яркий солнечный свет придавал всему окружающему пасторальный вид, серебрил воду на болоте в прорехах ряски, сочной зеленью выделял деревья на фоне светло-голубого неба.

Только вот Громову было не до любования красотами природы. Он стоял и смотрел на знак. Точнее, на то место, где он вчера был.

Примятая трава. Еле заметные ямки в земле, куда пилот втыкал ветки. Одиноко поблескивающая шапка от крепежной заклепки. И больше ничего – ни обломков фюзеляжа, ни каркаса из палок. Словно знак корова языком слизала.

Или кто-то унес с собой, не развалив конструкцию.

– Как такое могло произойти? – спросил полулежащий в тени корней Ткачев. – Что именно произошло ночью?

Громов присел, погладил примятую траву, словно та могла что-то рассказать.

– Рус, – привлек к себе внимание ученый. – Ты меня слышишь?

– Шаги, – глухо отозвался Громов. – Шаги я слышал ночью. Тяжелые и грузные.

– Шаги? – Брови ученого взлетели вверх. – Чьи?

– Да откуда я знаю? Темно ж было, не видно ни зги. Кто-то вышел из леса, вошел в воду вон там, – Руслан махнул рукой. – А потом ты проснулся. И все, больше ничего не было. Ты-то ничего не помнишь?

– Я ничего и не слышал. Проснулся от того, что ты мне рот зажал.

– Ясно, – протянул Руслан, хотя ничего ясно не было. – Что ж, придется придумывать что-то другое.

Он поднялся, отряхнул ладони. Поправил за поясом топор, с которым теперь не расставался. Сказал, направляясь к Ткачеву:

– Давай-ка позавтракаем, там еще осталось чем. Да спину твою посмотрим.

Спустя час, когда июльское солнце почти заняло место в зените, нещадно припекая макушку, Руслан пересек болотце и вновь поднялся на холм. Прикрыв ладонью глаза, посмотрел в лес.

Охотничья вышка никуда не пропала, торчала среди стройных осин уродливой черной нелепицей.

Громов вздохнул и принялся жевать нижнюю губу, раздумывая.

Ночной гость не на шутку обеспокоил пилота. Пускай Илья ничего не слышал, но и Руслан был уверен, что шаги ему не приснились. Да и знак не мог сам по себе взять и пропасть, тут явно кто-то постарался. Только кто?

Вопреки расхожему мнению любителей пощекотать себе нервы, в Зоне жизни нет. Или почти нет в привычном понимании.

За рюмочкой-другой у институтских развязываются языки. Иной раз какой-нибудь пьяный бродяга начинал трепаться в «Радианте». И тогда они говорили о жутких существах, населяющих Зону. Об истинных жильцах территории Посещения.

Говорили о шатунах, похожих на медведей существах, чей взгляд может накликать беду. О палочниках, тощих и худых подобиях людей, прячущихся в лесах и выпивающих жизнь. О муляжах, «живых мертвецах», восстающих из могил. О «черном сталкере» (лаборанте или солдате – тут уж на усмотрение рассказчика), неупокоенной душе, брошенной в Зоне на лютую смерть. О самих инопланетянах всех видов и расцветок.

Все эти рассказы стоило делить на два, а то и вовсе не принимать во внимание. Люди любили раздувать сенсации на пустом месте, щекотать друг другу нервы и сочинять небылицы. За всю свою многолетнюю службу в спасательном отряде Громов ни разу не видел палочников или инопланетян.

Что или кто приходил ночью к лагерю, гадать уже бесполезно. Встречаться с ним повторно Руслан не хотел.

Однако проблема осталась проблемой – нужен новый сигнальный знак. Даже если спасатели найдут перевернутую «калошу», вряд ли они догадаются, что вертолет пропал совсем в другом месте, пусть и недалеко. А увидеть с воздуха двоих человек, сидящих на маленьком островке посреди небольшого болотца, окруженного лесом, задача не из простых. И тут воистину спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Так что придется рискнуть и попытаться забраться на вышку. Чем черт не шутит, вдруг найдется что-то полезное.

Впрочем, помимо вышки оставался еще и непонятный белый сверток за овражком с изуродованным трупом. Но Громов не мог заставить себя идти туда, не говоря уж о том, чтобы попробовать вытащить находку.

Что ж, теперь не наткнуться бы на что-то подобное и у вышки. Хотя нет, лучше наткнуться, если там есть ловушка. Чтобы успеть увидеть и убраться подобру-поздорову.

Руслан удобнее переложил топорик, поправил на плече бухту репшнура, прихваченного «на всякий пожарный». Двинулся по вершине холма в обход болота.

Отсюда был хорошо виден коричневый махровый вал, похоронивший под собой вертолет и Рязанцева. Громов отвел взгляд, опустил глаза. Так и прошел мимо, разглядывая упругие листья осоки.

С этой стороны лес казался приветливее. Быть может, просто так хотелось думать.

До вышки было не более десяти шагов напрямик. Руслан смог разглядеть некогда крепкие бревна-подпорки с глубокими трещинами по всей пятиметровой длине, сложенный из толстых досок пол, фанерные щиты стен, потемневшие и вздувшиеся пузырями. Под самой крышей – узкое окно-бойница. И простая дверь, скорее всего, приставная, к которой вела не внушающая доверия ветхая лестница из поперечных палок.

Громов внимательно окинул взглядом землю на пути к вышке. Трава как трава, кусты как кусты. Лишь в одном месте зияла проплешина, обнажив голую землю. Небольшой такой пятачок, метр на метр. Выглядит неопасно, никаких трупов или тушек птиц не видно.

Мимо проплешины Громов решил не идти. Лучше сделает небольшой крюк, зато по однородной траве.

В которой могло скрываться черт знает что еще.

Руслан выругался, нервно вытирая с горячего лба неожиданно холодный пот.

– Хватит себя накручивать, хватит, – произнес он вслух. – Все равно надо идти.

Бросив презрительный взгляд на трясущиеся пальцы, Громов перевесил бухту по диагонали, чтобы не упала в случае чего. Оставлять веревку он не решился – вдруг тоже пропадет, как «пирамида» ночью.

Выдохнул, сплюнул – и двинулся вперед, раздвигая перед собой траву топором.

Громов не шел, он крался на полусогнутых. По-крабьи, бочком. Готовый в любой момент прыгнуть назад, бежать прочь. У топора была короткая ручка, поэтому лезвие не столько разводило в стороны траву, сколько лишь скользило по верхушкам. Но это было лучше, чем пробовать дорогу ногой.

Так Руслан прошел полдороги, оказался на опушке леса. Здесь трава жалась к мощным корням деревьев, а дальше и вовсе сходила на нет, уступая место толстому ковру из опавших иголок и листьев.

В тени Громову стало чуточку легче – перестало давить на голову назойливое солнце. Воздух приятно пах хвоей и нагретым деревом, над головой безмятежно шумели ветви.

Вторую часть пути Руслан проделал уже быстрее, даже почти не смотрел под ноги. Засмеялся, когда коснулся ладонью сухой поверхности подпорки «домика-на-дереве».

Пилот засунул топор за спину и взялся за шершавые перекладины лестницы. Чуть подтянулся, пробуя их на прочность.

Перекладина сухо щелкнула, на голову посыпалась труха, и кусок палки остался у Руслана в кулаке.

Громов с досадой кинул на землю бесполезную деревяшку, задрал голову и посмотрел вверх. Как он не хотел, но признал, что лестница никуда не годится. Придется ползти по подпоркам.

Руслан уперся рукой в один из столбов, с силой толкнул раз-другой.

Конструкция заскрипела, покачиваясь, словно бочка впередсмотрящего во время бури. Жалобно хрустнув, отвалилась еще одна перекладина, чуть не стукнув пилота по голове.

Вот же зараза! Это что, теперь лезть по столбу? А то как вся эта древность рухнет вместе с ним вниз? Может, лучше ее свалить, чем рисковать поломать себе шею?

С другой стороны, эта хлипкая башенка могла ухнуть в какую-нибудь ловушку. И тогда все, что в ней есть, накроется медным тазом.

По крайней мере Громову хотелось думать, что в ней что-то есть. Не очень приятно осознавать, что он перся сюда зазря.

– Вот же зараза!

Руслану все же пришлось снять бухту, сверху положить топор. Засучил рукава, поплевал на ладони. И полез по гладкому столбу, прижимаясь к дереву щекой.

Чем выше он полз, тем больше раскачивалась башня. Сверху сыпался мелкий мусор, подпорка под весом Громова скрипела и опасно трещала. То и дело приходилось останавливаться и ждать, пока уменьшится амплитуда колебаний.

С ощущением, что еще миг – и все обрушится, Руслан ухватился за край платформы, подтянулся, помогая себе ногами. В пальцы немилосердно вгрызались мелкие занозы, но Ткачев уже втаскивал свое тело на хлипкий пол.

Вход внутрь был прикрыт небольшим, грубо сколоченным из досок щитом. Из этих же досок состоял и пол, он прогибался и выглядел крайне непрочным.

Руслан отодвинул щит от входа, вошел внутрь.

Здесь пахло затхлостью и сыростью. На фанерных стенах, словно сыпь на щеках больного, разбросало пятна плесени. Под ногами, застряв между досками пола, тускло поблескивало несколько латунных капсюлей от гильз двенадцатого калибра. Сами гильзы, судя по всему, были картонные и уже сгнили.

Значит, все-таки охотничий номер. Сидели в засаде и ждали, пока зверюшка подойдет к водопою? Значит, озерцо не всегда таким заросшим было, но, видимо, где-то завалило исток, и вода застоялась.

Перспектива с вышки открывалась хорошая. Было видно почти все болотце, лес на той стороне, холмик вертолета и толстый ствол поваленного дерева, в корнях которого устроились Ткачев и Громов. С других сторон обзор закрывали кроны деревьев, но по проглядывающему сквозь них синему небу Руслан сделал вывод, что лесополоса неширокая. Ему даже показалось, что он увидел маленький край какого-то строения, но увиденное тут же скрыли листья.

Громов копнул ногой труху возле одной из стенок, и на свет показался край промасленной материи, грязный и задеревеневший. Руслан опустился на колени и ладонями расчистил небольшой тощий сверток, кем-то аккуратно положенный в уголок.

Ткань поддавалась плохо, она слиплась и отказывалась разворачиваться, отрывалась узкими полосками. Руслан подцепил ногтем очередной край, снял ее как шелуху с луковицы. Наконец добрался до содержимого, с интересом перебирая пальцем нехитрую добычу.

Завернутые в газету темно-бурые листья, рассыпающиеся от прикосновения. Принюхавшись, Руслан вспомнил давно забытое слово «махорка». Следом шли кусочки вяленого мяса, засохшие до уровня почерневшей резины и не представляющие интереса. Несколько длинных гвоздей. Смятый коробок спичек.

При виде последней находки Громов возликовал, не сдержав улыбки. Правда, коробок представлял собой плачевное зрелище, он был раздавлен и, судя по всему, не раз промокал.

Руслан нетерпеливо принялся отковыривать боковую стенку, чтобы проверить спички ли внутри. И тут услышал звук, заставивший его встрепенуться и нервно закрутить головой.

Мерный перестук лопастей, рассекающих воздух. Вертолет!

Громов бросился к окну, отчего пол под ногами заходил ходуном. Вывернул шею насколько мог, пытаясь разглядеть небо. Кинулся к выходу, чуть не выпав наружу. Скатился по столбу вниз, обжигая ноги и ладони. Подхватил веревку с топором и бросился прочь из леса, стараясь все же бежать по собственным следам.

Вертолет кружил над дальним лесом, то чуточку снижаясь, то вновь поднимаясь вверх. Заметили разбитую «калошу»? Пытаются обнаружить выживших?

К черту догадки! Если срочно не дать знать о себе, они попросту не полетят в эту сторону! Нужен дым!

Громов кубарем скатился с холма, сжимая в кулаке заветный коробок. В искрах брызг влетел в болотце, высоко задирая колени, помчался в сторону лагеря.

– Вертолет! – встретил его возвращение возгласом Ткачев. – Я слышу вертолет!

– Да, он над тем лесом! Ну-ка!

Руслан плюхнулся рядом с ним, схватил из своей лежанки высохшие ветки и сгреб их в кучу. Разорвал оставшуюся упаковку от галет, запихал бумагу под ветки. Руки тряслись от возбуждения, никак не получалось подцепить край боковой крышки. Не выдержав, пилот рванул, коробок лопнул, и спички разлетелись веером.

– Твою мать! – в сердцах заорал он, принялся собирать тонкие серые палочки. Илья по мере возможности помогал ему.

Вертолет словно напоминал о себе, его звук звучал громче и настойчивее.

Многолетняя влага оставила на спичках вместо серы темно-коричневый налет, который оставлял полосы на терке и не желал возгораться. Ткачев матерился, хватал спичку одну за другой и отшвыривал их бесполезные тела в сторону.

– Вот, держи, – протянул ему руку Илья.

В его грязных пальцах с черными ободками под ногтями была зажата спичка, сохранившая половину головки.

Громов, затаив дыхание, взял спичку и чиркнул ею по исчерченному борту коробка.

Ничего.

Руслан вытер тыльной стороной лоб и чиркнул еще раз.

Ничего. С тем же успехом можно было просто водить палочкой по картонке.

Звук вертолета изменился, словно машина сменила направление полета.

Громов вновь чиркнул спичкой.

Сера вспыхнула ярким пламенем, оторвалась от спички и улетела в траву, оставив за собой тоненькую струйку дыма.

– Сука! – не сдерживаясь, заорал пилот. Он вскочил и с отчаянием посмотрел в сторону леса.

Над дальними деревьями появился вертолет. Громов смог различить опознавательные номера и блюдца иллюминаторов. Вертолет сделал поворот и неторопливо пошел над лесом, мимо болота.

– Стойте! Эй, стойте! – заорал Руслан. Он схватил с земли одеяло и принялся размахивать им над головой, прыгая по берегу.

– Мы здесь! – вторил ему Илья, приподнимаясь на локтях. – Спасите нас!

Вертолет безразлично сверкнул стеклами и ушел дальше на запад.

Громов бросил одеяло, спотыкаясь, подбежал к Ткачеву. Буквально рухнул на колени, принялся шарить руками в траве.

– Если была одна спичка, значит, будет и вторая! – выдохнул он. – Они могут вернуться!

Летела вырванная трава, летели прочь испорченные спички. Наконец Руслан, тяжело дыша, завалился на спину и закрыл лицо руками.

– Что теперь? – несмело спросил Ткачев.

Громов не ответил, он лежал, не двигаясь, и лишь грудь вздымалась и опадала.

– Рус, – позвал друга ученый.

Руслан сел, сгорбившись и опустив плечи. Глухо ответил, не поворачиваясь:

– Что теперь будет? Будем ждать завтра. Потом послезавтра. Потом послепослезавтра. И так до тех пор, пока нас не найдут. Или пока не умрем с голоду. Или пока нас не угрохает какая-нибудь ловушка.

Ткачев вздохнул.

– К чему этот негатив? Мы пока живы, значит, есть шансы выбраться отсюда.

Тут его глаза опустились к своим ногам, безвольно лежащим под одеялом. И Илья добавил:

– По крайней мере у тебя есть шанс.

Руслан вздрогнул, потряс головой, отчего с его всклокоченных волос полетели сухие еловые иголки. Хлопнул ладонью по земле и принялся вставать.

– Ты прав, – совсем другим тоном сказал он. – У нас еще есть шансы… Замри!

Он нагнулся, вытянул руку и осторожно снял с одежды оторопевшего ученого спичку. Поднес к глазам.

На спичке была немного съехавшая на сторону серная головка.

С первого же раза огонь зашипел, лениво обвил спичку, нещадно чадя, занялся спокойным пламенем. В окружении подставленных Ткачевым ладоней Руслан донес спичку к кучке веток, подсунул под край обертки. Рыжие языки переползли на бумагу, принялись лизать сухие палочки.

Никогда Руслан не думал, что будет так радоваться обычному огню. Он собрал ветки из своей лежанки в охапку, перенес ближе к костру, осторожно предлагая пламени веточку за веточкой.

Огонь окреп, занялись деревяшки. Горячий воздух колебался между мужчинами, которые довольно счастливо улыбались друг другу.

– Сделаю еще один костерок, для дыма, – сказал Руслан. Вытащил горящую палку, отошел на несколько шагов в сторону и положил ее там, накрыв сухим мхом и корой. Когда костер поднялся, принялся бросать в него подсохшие, но по-прежнему зеленые еловые лапы.

Весело затрещали иголки, разнося запах горячей смолы. Вверх повалил густой белый дым.

Только теперь Руслан позволил себе немного отлучиться. Он как можно быстрее добрался до старой вышки, собрал вокруг нее все, что может гореть. Нарубил еще еловых лап. Этого должно было хватить на целый вечер, а то и на ночь. В любом случае, можно будет принести еще!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю