Текст книги "Дон Кихот с ядерным чемоданчиком"

Автор книги: Денис Белохвостов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Он стоял толи на крыше высокого здания, то ли на площадке перед крутым спуском вниз, Глеб этого не разобрал. Под ним и перед ним простирался город. Здания, улицы, районы. Солнце светило у него за спиной и поэтому город казался залит бодрым утренним светом. Площадка или крыша была огорожена металлической оградой примерно на уровне груди, а в двух шагах от него стояла Нелева. Локтями она опиралась на верхнюю планку ограды, и смотрела на город. Одета она была в белое платье, и была похожа на фею из сказки, не хватало лишь волшебной палочки и колпака. Глеб только сейчас обратил внимание, что на нем снова форма и галстук, даже штаны были зеленого цвета. Все как настоящее. Повернув руку, он посмотрел на рукав. «Нашивки, их надо сменить, – от чего-то забеспокоился Глеб, – я ведь теперь в космических силах». Он почувствовал себя жутко неудобно, как будто его уличили в чем-то постыдном. Нелева обернулась к нему и серьезно посмотрев спросила: «Брусникин, ты теперь вечно в этой форме решил ходить?». Глеб не ответил ей, а по небу вдруг побежали облака, за ними тучи и все нахмурилось как перед грозой. Лицо Ленки стало грустным, казалось она вот-вот заплачет. «Встретимся после урагана», – толи произнесла она, толи это показалось Глебу. Он повернул голову назад и увидел Кащея, идущего к нему, в немецкой серо-зеленой форме и огромной винтовкой на плече, которую тот придерживал рукой. Кащей чего-то кричал ему, но Глеб никак не мог разобрать что, из-за поднявшегося свистящего ветра. «Мощь из космоса!», – наконец долетело до него. «Действительно „Мощь из космоса“ подходит для девиза на эмблеме», – подумал он, глядя на приближающийся ураган.

–Глеб, – донесся откуда-то издалека митькин голос, – вставай, пора уже, – он проснулся. Еще не до конца придя в себя и часто моргая, Глеб спросил:

–Который час?

–Полтретьего, как и договаривались, – ответил Митька. Рядом с ним стоял Кащей.

–Ты что во сне все повторял «Мощь из космоса»? – спросил он.

–Так, приснилось, – отмахнулся Глеб, – Киру разбудили?

–Сам его буди, – раздраженно отозвался Кащей, – Митька его аж тряс, все без толку, сопит как сурок.

–Глеб, я тут подумал, что из изолятора, где ты раньше лежал, можно гараж этот увидеть, если на подоконник забраться. По крайней мере окно в ту сторону выходит. И никого не разбудим и можно будет посмотреть на попадание, – предложил Митька.

–Согласен, но как же медсестра? – спросил Кащей.

–Они обычно до полуночи сидят, а потом спать в кабинет уходят, – ответил Митька, – Глеб ты что молчишь?

Глеб встал, потер руками лицо, заставив себя окончательно проснуться.

–Хорошая идея, идем в изолятор, – коротко ответил он.

В палате кроме них все спали. Глеб подошел к Кире и сильно тряхнул его за плечо, шуметь особенно не хотелось. Однако Кира лишь что-то пробормотал, повернулся на другой бок и как ни в чем не бывало продолжал спать. Глебу пришлось применить более жесткие способы. Он легонько заехал тыльной стороной ладони Кире по лицу. Тот проснулся, привстал и испуганно заморгал, не понимая что происходит. Глеб закрепил развитый успех, сильно встряхнув Киру за плечи.

–Вставай, пора идти, – тихо произнес он. Кира, кивнул, и не совсем понимая, что происходит, как робот надел тапочки и встал с кровати, уставившись в пол. Глеб пошел назад, сказав мимоходом Митьке и Кащею, чтобы не дали Кире снова улечься спать. Сам же быстро вытащил кейс из-за батареи, и они все четверо подойдя к открытой двери, остановились. Но ночь двери палат никогда не запирались, на случай, если кому-нибудь станет плохо или просто захочется в туалет. Глеб первым осторожно выглянул в коридор. Никого. Настольная лампа на сестринском столе горела, но самой сестры на посту не было. «Значит как всегда ушла спать, Митька оказался прав», – подумал Глеб.

–Пошли, – прошептал он друзьям. Они быстрым шагом добрались до конца коридора. Тут Глеб вспомнил, что второпях забыл «отмычку». Выручил Митька, предусмотрительно взявший не только ее, но и всю свою связку ключей, с которой никогда не расставался. Они вошли в бывшую глебину палату и закрыли за собой дверь.

–Свет не включаем, – произнес Глеб, – тут фонарь на улице рядом, все видно.

Они подошли к окну, отдернули шторы, и Глеб поставил на широкий подоконник кейс. Кащей, пока он возился с замком, крутя колесики и набирая код, всматривался в темноту, отыскивая далеко впереди хотя бы намек на очертания гаража.

–Ни хрена не видно, – сообщил он через некоторое время.

Глеб открыл чемоданчик, включил пульт, выдвинул антенну и стал ждать соединения с орбитальной станцией. Очень скоро экран засветился, но картинка на дисплее изменилась. Глебу показалось, что показывают вообще не Землю, а какую-то неизвестную планету. Черный фон, а на нем редкие огоньки. Через секунду Глеб догадался, что это города. Но сейчас он не дал волю любопытству и не стал увеличивать картинку, чтобы посмотреть на ночной город сверху. Одним щелчком тумблера Глеб переключил станцию в боевой режим. Полоса справа мгновенно стала красной, а квадратик на перекрестье тревожно замигал. Глеб вызвал «Уничтожение одиночной цели», далее выбрал список «Дополнительные цели», а в нем – «Цель1». Ее координаты вместе с названием тут же перекочевали в верхний левый край, светясь ярко-зеленым светом. По середине экрана появилась крупная надпись: «Подтвердите приказ на уничтожение цели. Огонь/Отмена». Слово «Огонь» было обведено красной рамкой. Глеб знал, что это значит, и чуть помедлив с силой надавил на «Ввод». Он испытал похожее ощущение когда в бункере нажал на Красную кнопку, и был уверен, что лазер сработает. На экране появилась новая надпись, всего из одного слова: «Выполняется». Картинка исчезла, и экран стал практически черным, ничего не разобрать, лишь неясные серые тени. Между тем квадратик перекрестья, перестав мигать, выставился ровно посередине экрана, без всяких действий со стороны Глеба.

–Сейчас долбанет, – тихо проговорил Кащей, и все как по команде посмотрели в окно. В то же мгновение, небо озарилось неяркой вспышкой, как будто упал мелкий метеорит, и ребята услышали громкий хлопок. И снова темнота ночи, разрываемая безжизненным светом люминесцентных ламп фонарей и тишина, нарушаемая лишь шорохом листвы, потревоженной легким ветерком.

–Это что, все? – разочарованно спросил Кащей.

–А тебе ядерный взрыв нужен? – ответил Митька.

–Э, ребята, смотрите, вроде этот сарай горит, – привлек их внимание возглас Киры, первым увидевший красноватые отблески на соседних домах.

–Гараж, а не сарай, – поправил его Кащей.

–А почему он загорелся? Он же железный, – удивился Митька.

–Нет, на самом деле он деревянный, а листами железа обит снаружи, ты просто не заметил, – объяснил Кащей.

–Ладно, пошли спать, – предложил Глеб, быстро сменив боевой режим на обычный – слежения и выключая пульт. Он вдруг почувствовав слабость и усталость, – завтра утром, на прогулке, отпросимся и посмотрим.

Он закрыл дипломат и они быстро вышли из изолятора. Обратный путь прошел так же успешно. Медсестра не появилась, и в палате никто не проснулся, когда они зашли туда и залезли под одеяла. Кира сразу же уснул. Митька посмотрел на часы и прошептал.

–Без пяти три, – и нерешительно обратился к Глебу, – Глеб, ты уже спишь?

–Нет, – Глебу что-то действительно не спалось, он все вспоминал момент, когда нажал клавишу «Ввод», и сверху ударил разрушительный луч. «Странно, ракета несет смерть, взлетая вверх, а лазер из космоса – вниз, – думал он, – но и те и другие могут достать до любой точки земного шара. Вот сейчас словно сделал давно забытое упражнение, кажется что делаешь все в первый раз, но почему-то все знакомо. Не хватает только Нелевой и военной формы».

–Слушай, ты когда отдал приказ уничтожить цель, у тебя странное выражение лица сделалось, – Митька замолчал, а потом продолжил, – безумное, глаза стали почти круглыми. У тебя не снова того? – и Митька покрутил пальцем у виска.

–Нет, – ответил Глеб, но сам не был уверен, что говорит правду, – Мить, я не понимаю что со мной твориться, может просто не выспался. Такое впечатление, что я вернулся назад, но это уже не совсем я… блин… запутался, это трудно объяснить».

–Ладно, утром расскажешь, – ответил Митька зевнув, улегся поудобнее и закрыл глаза. Глеб последовал его примеру. Он заснул быстро и спал без всяких сновидений, вернее не запомнил их, утром в голове осталась лишь фраза, произнесенная голосом военрука, который никогда не вел у них уроков: «Контрольная работа. Вариант номер два». Ремиссия закончилась. Глеб вернулся в мир преддверия ядерной войны, правда в новой должности – лейтенанта военно-космических сил и хозяина «черного чемоданчика». Всадник апокалипсиса снова в седле своего адского коня, как сказал бы Кащей. Но внешне Глеб ничем не выдал перемены произошедшей в нем, лишь стал спокойнее и задумчивее.

Утром, когда все пошли умываться и чистить зубы, Глеб задержался и в палате и вытащив кейс, быстро перепрятал его в шкаф стоящий в классе, воспользовавшись «отмычкой» и тем что воспитатели еще не пришли на работу, а медсестры были заняты распределением лекарств.

После завтрака, они как и договаривались, на прогулке, все вместе отпросились в киоск за мороженым. Олег Владимирович, поначалу не разрешал, но увидев знакомую санитарку, направлявшуюся с дежурства, поддался на уговоры друзей с условием, что они пойдут с ней до ворот, купят мороженое и сразу вернуться обратно. Мороженое в планы друзей не входило, хотя палатка и стояла в нескольких десятках метрах от входа. Им гораздо интереснее было взглянуть на то что осталось от гаража, по которому они ночью выстрелили из лазера. Санитарка узнала Глеба, это она привела его в отделение в первый день, и всю короткую дорогу расспрашивала его, стало ли ему лучше и сам ли он сделал ту ракету. Глеб отвечал вежливо и сдержанно. Та ракета осталась для него где-то далеко в прошлом. Выйдя за ворота все остановились и посмотрели гараж. Сейчас он был больше похож на старый, подбитый и сгоревший танк. Вверх еще поднимались маленькие струйки дыма, но все деревянное нутро уже успело выгореть дотла. Санитарка попрощалась и сказала, чтобы они не задерживались, так как выходить за территорию вообще-то запрещено и Олег Владимирович начнет волноваться, если их долго не будет. Но не стала дальше стоять около них, а быстро заспешила к автобусной остановке. Понимая, что времени у них немного ребята сразу бросились к остаткам гаража. Железные листы, несмотря на то что уже не были прибиты к доскам, держались, сохраняя прежнюю форму строения. В роли своеобразных заклепок служили гвозди, которыми раньше они крепились к доскам. Створки ворот валялись на земле, их оторвало при попадании, но зато они меньше всего пострадали от огня, доски лишь обуглились, но не загорелись. В крыше зияла большая, около метра в диаметре дыра с ровными оплавленными краями. На земле, под ней, они увидели полузасыпаную дымящимися углями и серым пеплом воронку, которую легко было принять за обычную яму.

–Неплохо шарахнуло, – заметил Кащей.

–Я же говорил, это мощный боевой лазер, – важно заметил Кира.

–Э, ребят, давайте дальше заходить не будем, – предложил Митька, увидев, что Глеб хочет поближе рассмотреть воронку, – если эти железки обваляться, нас придавить может, – он опасливо покосился на черные гвозди, торчащие из проржавевших листов.

–Да, лучше назад вернемся, а то действительно Олег Владимирович разорется, – поддержал его Кащей, – главное выяснили, лазер этот работает и работает хорошо. Если бы это был склад боеприпасов – камня на камне бы не осталось.

–Да, – согласно кивнул Глеб, погруженный в свои мысли, – попало точно по середине, – и как компьютер сам себе доложил, – цель поражена. Возвращаемся назад.

Ребята неторопливо двинулись назад. Все некоторое время шли молча. Когда они прошли ворота больницы и свернули на дорогу, ведущую к их корпусу, то заметили Олега Владимировича, вышедшего с площадки, который нетерпеливо махнул им рукой, показывая, чтобы они поторопились. Впрочем увидев ребят он успокоился и даже не заметил, что они возвращаются без мороженого. Глеб давно уже не ходил в пижаме, ее он отдал медсестре, а сам одевался так же как и дома – рубашку и тренерки. После того как ему разрешили гулять, к скромному гардеробу добавилась легкая летняя куртка из непромокаемой ткани и кеды. Теперь Глеб думал, как вернуть офицерскую рубашку с эмблемами и желательно брюки, в которых его привезли сюда. Он не знал, что его врач, после совещания с профессором строго приказал всем медсестрам и санитаркам не отдавать эту одежду Глебу. Вернуть ее его родителям врачи тоже не торопились. Они решили, что в конце лечения это будет своеобразное испытание – как Глеб отнесется к своей форме. Если равнодушно, то все в порядке, психоз миновал и его можно выписывать. А вот если нет, то тогда придется его еще полечить. Ничего этого Глеб естественно не знал, но сейчас он думал об одном – как вернуть себе форму и сменить нашивки. Но как назло в голову ничего подходящего не приходило. Дон Кихот держал в руках ядерный чемоданчик, осталось облачиться в доспехи. «И мельницам придет хана», – с улыбкой подумал Глеб.

–Слышь, тебе что, снова транквилизаторы по утрам назначили, – спросил его Кащей, когда они подходили к площадке.

–Нет, с чего ты взял? – ответил Глеб, научившийся как и все ребята в отделении разбираться в лекарствах которые им дают.

–Ты стал какой-то другой, молчишь много, – Кащей с подозрением посмотрел на него, – Глеб, ты с головой опять не в ладах? Думаю зря тебе Кира этот чемоданчик отдал.

–Да все у меня хорошо, – отмахнулся Глеб, – сегодня не выспался просто. Ночью же вместе ходили лазер испытывать.

–Полчаса роли не играют, – недоверчиво ответил Кащей.

–Не скажи, – вмешался в спор Митька, – это у каждого по разному. Мне утром на полчаса раньше очень тяжело встать, а лечь позже – запросто.

–Ну сравнил, это у всех так, – произнес Кащей.

–Нет, мне например утром рано встать просто, – подключился к обсуждению Кира, – в вечером глаза сами закрываются. Если позже засну, то не высыпаюсь.

Они прошли на площадку и тема сменилась обсуждением снов. Глеб почти не принимал участия в разговоре, лишь рассказал свой последний сон. Кащею не очень понравилось что он был там в немецкой форме.

–Я по твоему фашист, что ли! – понарошку возмутился он, потом подумав более дружественно рассудил, – ну бывает, замыкает у меня что-то в голове, могу заговариваться. Самому похожие кошмары сняться. А вот тебе эта девчонка неспроста сниться.

–Старые мины не надо копать, – отгрызнулся Глеб, упоминание о Ленке Нелевой раздражало его, – тогда и немцев перестанешь во сне видеть. А то на второй такой мине подорвешься, вообще эсэсовцем станешь.

–Да ладно вам, – примирительно сказал Митька, – сны это не так важно.

Но Кащея было уже не остановить.

–Я эсэсовцем стану?! – от развернулся к Глебу и чуть не закричал, – да у меня два деда воевали и погибли на войне. Я и наше оружие откапывал, но мало его и все проржавело, а знаешь почему? Потому что не хватало его! Ты сам понимаешь что говоришь? Тебя пора в изолятор снова класть, а то опять номер отколешь. С такими вещами как этот черный чемодан не шутят.

–Глеб нормальный, ты зря на него кричишь, – Митька еще пытался прекратить спор, но сделал ошибку сказав, – тебя и на библии переклинивает, но это же не значит, что ты в бога веришь.

–А ты со своими замками тоже хорош, – разозлился Кащей, верующим он не был, – скоро стены запирать станешь.

–Да что с тобой, Кащей?! – Кира изумленно уставился на него, и непроизвольно тоже повысил тон, – ты сегодня как с цепи сорвался!

–А пошли вы все! И ты жиртрес, особенно! Дружи со своим атомным психопатом! Вместе спалите тут все, – Кащей вскочил с лавочки, быстрым шагом пересек площадку и сел у стола для игры в пинг-понг. Там он сделал вид что его больше всего на свете интересует маленький белый мячик, отскакивающий от ракеток играющих. Всем оставшимся стало как-то грустно и не по себе. Они еще ни разу не ссорились, вот так по крупному. Глебу особенно было тошно оттого, что он поругался с Кащеем, ведь тот по большому счету был прав.

–Глеб, – тихо обратился к нему Кира, – а я что действительно жиртрес? Ну в смысле очень толстый?

–Да Кира, – не подумав ответил Глеб и еще прибавил, – ты бы зарядку по утрам делал чтоли, или бегал. Спортом надо заниматься.

–Ну спасибо! – у Киры выступили на глазах слезы, – думал хоть ты этого не скажешь, но по крайней мере я честный. Дипломат – твой! Я подарков назад не забираю. А спортом мне заниматься бесполезно! Я не от того толстый, что ничего не делаю, у меня печень не в порядке – вот почему.

Он отошел в сторону и попросив у одного мальчика книжку, стал читать.

–Знаешь Глеб, ты разрушитель, вокруг тебя все рушиться, – глубокомысленно произнес Митька, долго обдуманную фразу. Тут уж Глеб не выдержал и тоже сорвался.

–А ты тихоня всегда лучше всех! Миротворец хренов! – закричал Глеб.

–Это все с чемоданчика началось! – Митька вдруг заплакал, чего Глеб от него никак не ожидал, – мы же дружили, а сейчас переругались. Вот возьму и скажу воспитателю или твоему врачу что ты в шкафу прячешь!

–Говори! – Глеб вскочил и готов был ударить Митьку, – а я скажу что ты до сих пор запираешь ящик в тумбочке, и ключи каждый вечер перебираешь. Тебя тогда долго еще здесь продержат!

Митька вскочил и размазывая по лицу слезы побежал к пустым качелям, сел на них и стал раскачиваться. Его это успокаивало и самое главное, прекращались слезы, которых он стыдился. Глеб остался один. К нему подошел Олег Владимирович.

–Ну что, мушкетеры, поругались? – добродушно спросил он, и процитировал басню Крылова, – когда в товарищах согласья нет…

–Все нормально, Олег Владимирович, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно ответил Глеб, и спросил, чтобы прекратить расспросы воспитателя, – а вы не знаете, где одежда в которой я сюда приехал? Родители спрашивали.

–Лежит у сестры-хозяйки, которая белье меняет, – ответил Олег Владимирович, – так что не беспокойся, никто ее не украл.

В ответ Глеб лишь кивнул и задумался, чувствуя, что реальный мир снова становиться шатким и призрачным. Теперь он знал, где форма, осталось взять ее и сменить вышитые эмблемы. «А вдруг действительно хотя бы один из троих расскажет воспитателям или врачам о черном чемоданчике и тем вздумается проверить?», – с ужасом подумал он. У Глеба появилось такое чувство, что у него хотят отобрать любимую игрушку. Но что делать и как этому помешать, он еще не знал. До обеда они так ни разу не разговаривали. Кира продолжал читать, Митька слез с качелей, успокоился, сел на дальнюю лавочку и стал палочкой на земле под ногами сам с собой играть в крестики-нолики, а Глеб так и сидел, задумчиво глядя в синее небо и пытаясь представить себе там далеко боевую орбитальную станцию. Ему снова очень захотелось в свой безопасный и казавшийся сейчас таким уютным бункер, с яркими лампами «дневного света» на потолке и шумом работающих компьютерных стоек.

После обеда, когда наступил тихий час, он накинул рубашку и вышел из палаты. Конкретного плана у него не было, Глеб лишь хотел расспросить медсестру о своей форме и хотя бы узнать где она находиться. Но медсестра видимо куда-то отошла по своим делам, или просто на кухне решила поболтать с санитаркой, важно то, что коридор был пуст. Врачи тоже давно разошлись по кабинетам и ординаторским заполнять истории болезни и другие документы. Глеб прокрался в класс и закрыл за собой дверь. Там он извлек из шкафа свой кейс, найдя его среди нагромождения матерчатых мешков и сумок. Сев за последний стол в углу, который не был виден из коридора, он быстро открыл его и включил пульт. Экран уже привычно окрасился в серый цвет и через минуту Глеб наблюдал землю с высоты нескольких тысяч километров. Он сам еще не знал, что хочет сделать, лишь методично стал нажимать на увеличение.

Нелева вышла из подъезда своего дома грустной и печальной. Мысли о Глебе Брусникине не давали ей покоя. Она испытывала что-то типа угрызений совести и вины, но одновременно пыталась бороться сними. Идя по пустой в это время дня улице, залитой жарким полуденным зноем, она никуда конкретно не направлялась, а просто вышла погулять. В пионерский лагерь родители достали путевку только на третью смену, поэтому туда она отправиться в августе. А бабушка в деревне, куда планировали отправить ее родители неожиданно заболела и Ленка в итоге неизвестно на какое время осталась в пыльном, скучном городе. Впрочем она этому втайне даже немного радовалась.

У классной руководительнице, перед каникулами, она узнала в какой больнице лежит Глеб, той это стало известно от его родителей, которые приходили за забытой им сумкой с учебниками, в тот же день, когда он сорвав урок убежал в бункер. Чтобы узнать где он находиться, ей пришлось набраться храбрости и что самое важное, придумать повод. Нелева долго не решалась подойти к классной и спросить о Глебе. Но наконец, когда до каникул остались считанные дни, в десятый раз повторяя про себя заготовленные вопросы, она робко подошла к учительнице, перед этим внимательно проследив, чтобы все одноклассники вышли на перемену.

–Валентина Ивановна, – осторожно начала она, – а Глеб Брусникин в школу больше не придет?

–Нет, – учительница математики быстро собирала со стола тетрадки и учебники.

–А где же он теперь учиться? – делая вид, что интересуется просто из любопытства, снова спросила Нелева.

–Ох, Леночка…, – тяжело вздохнула классная руководительница, ей тоже пришлось побеседовать с «людьми в штатском», впрочем ничего конкретного о Глебе она сказать не смогла, обычный ученик, – он сейчас не учится, он – лечиться. Придет ли осенью, даже не знаю. А ведь такой хороший мальчик, нормально учился, – ей действительно было искренне жаль что Глеб попал в психиатрическую больницу.

–А что с ним? – делая вид, что испугалась спросила Ленка, впрочем ее испуг нельзя было назвать полностью фальшивым. Она действительно боялась и переживала за Глеба.

–Он это…, – учительница математики перестала кидать в сумку тетрадки, подбирая объяснение, – …перенервничал, вобщем ему сейчас требуется отдых.

–Так он в санатории лечиться? – прикинувшись дурочкой спросила Ленка, это как ни странно сработало, учительница торопилась домой и впопыхах проговорилась, отвязываясь от назойливой ученицы.

–Да в каком санатории?! В шестнадцатой детской психиатрической больнице он, – и тут же спохватилась, поняв, что сказала лишнее, – ты только никому это не говори.

–Да я просто так спросила, – делая вид, что это ее совсем не волнует ответила Ленка, – до свидания.

И она словно на крыльях выбежала из класса. Она испытала настоящий восторг, когда выходила из школы, от того что знает где Глеб и теперь можно к нему поехать.

Дома она по справочнику легко узнала адрес и телефон больницы. Но этим же вечером восторг сменился разочарованием. По телефону строгий голос ей сказал, когда она хотела уточнить в каком отделении и палате лежит Глеб, что справок о пациентах они не дают, а навещать их могут лишь родственники. И вот уже пару недель Нелева никак не могла придумать, под каким предлогом ей попасть в больницу и самое главное: что она скажет Глебу и как он встретит ее. Сейчас она шла по теплому асфальту, думая об этом. «Вот приду и что? Ну куплю конечно апельсинов, как раз в магазинах появились, их почему-то принято в больницы носить, а что мне сказать? Попросить прошения? А если он на меня сильно злиться?» – вопросов было очень много, а ответов Ленка не находила. И естественно, что даже если бы она подняла голову и посмотрела вверх, она бы не увидела орбитальной станции, пролетавшей на огромном расстоянии от нее в которой медленно двигались мощные линзы, фокусируя изображение и передавая его на экран глебиного кейса.

Глеб быстро нашел свой район, он уже научился ловко управлять наведением. Вот его дом, интересно наблюдать его сверху, школа. Рука как-то сама собой сместила картинку к подъезду в котором жила Нелева. И тут Глеб увидел знакомую фигурку, которую мог распознать даже смотря на нее сверху. Глеб сделал максимальное увеличение, теперь он видел, что не ошибся и это действительно Ленка Нелева, медленно идущая вдоль своего дома. Глеб отчего-то заволновался, дыхание сделалось неровным и быстрым. «Небось сейчас идет к подружкам, или в булочную за хлебом, – подумал он, – интересно, она хоть раз с тех пор вспомнила обо мне? Скорее всего нет. Ведь Дон Кихот, пусть и с ядерным чемоданчиком всегда путешествовал в одиночестве, даже когда воевал с мельницами. И он лишь выдумал, что прекрасная дама ждет его в замке и скучает по нему». Глебу стало грустно и тоскливо, а еще немного обидно. Он переключил станцию в боевой режим. «Ну что Нелева, может дать тебе знать о себе прямо с неба?!» – в нем начала просыпаться злость и агрессия, мерцающий квадратик перекрестья забегал около мирно идущей фигурки ища подходящую цель вроде заброшенного гаража. «Стоп, – вдруг покрылся холодным потом Глеб, – а вдруг наведение ошибется и я в Ленку случайно попаду? Нет!», – он судорожным движением переключил станцию обратно, в режим наблюдения. Фигурка медленно продолжала свой путь. Глебина злость прошла, осталась лишь грусть. «Жаль я не могу с ней погулять, – подумал он, – остается только наблюдать за ней из космоса. Вот интересно: я могу начать ядерную войну, а погулять с обычной девчонкой – нет. И больница здесь не причем. Ведь я в любой момент могу сбежать отсюда, но погулять с Нелевой все равно не удастся. Скорее всего она пошлет меня куда подальше или посмеется, а потом похвастается подругам, что ее приглашал мальчик о котором написали газеты, а она не пошла. Противно все это». Станция выдала предупреждение о выходе квадрата наблюдения из зоны видимости. «Чтож, Нелева, всего тебе хорошего. Радуйся лету, и снись мне почаще, – попрощался Глеб, картинка исчезла, вместе с маленькой фигуркой девочки, которая ему очень нравилась. И Глеб еле слышно прошептал:

–А лейтенант космических сил продолжит свою службу в этой больнице.

Мысленно он попрощался с Ленкой навсегда. Она осталась в прошлом, а впереди грозно замаячил ядерный конфликт Континентального Союза и Западного Синдиката. Нормально жить теперь Глеб мог только там, в ирреальном мире начала ядерной войны.

«Олька, когда о Глебе в газетах написали сразу призналась что он ей нравиться, – думала Ленка, щурясь от яркого солнца, – но вранье это все! Она на него до этого внимания не обращала. Алка с Надькой тоже хороши, говорили, что знали о том, что Глеб ракету сделал. Как же! Тогда бы вся школа знала, такие болтушки, никаких тайн им доверить нельзя». А всего в нескольких десятках километров от нее, или часе езды на метро и автобусе, мальчик о котором она думала, аккуратно закрыл кейс, с нежностью погладил его черную крышку и убрал в шкаф. Потом незаметно выскользнул из класса и вернулся в палату.

Вечером Глеб, Кащей, Кира и Митька делали вид что вообще не знакомы, и друг друга не знают. Когда все легли спать, Глебу никак не давала покоя мысль, что кто-нибудь из его друзей может проболтаться. Речь шла не о предательстве, несмотря на то что они поругались, своим друзьям Глеб верил. Но Кащей или Митька, могли рассказать о кейсе управления орбитальной станцией считая, что делают это для пользы самому Глебу. «Расстрелять из сострадания», – вспомнил он фразу из «Похождений бравого солдата Швейка», но сейчас она показалась ему отнюдь не смешной. Глеб решил, что завтра же проверит, какие цели есть на территории стран НАТО и как можно отдать приказ на их атаку, не управляя станцией. Ночью ему снился огромный дисплей в бункере, на котором была карта мира и высвечивались цели, а Глеб наводил на них перекрестье и они исчезали. От континента к континенту медленно двигались точки ракет, оставляя за собой пунктирные линии. И тут Глеб почувствовал, что чего-то не хватает в этой огромной, страшной игре. Повернув голову, он понял, что находится в бункере один. «Ребята и Ленка остались снаружи, – появилась тревожная мысль, – они не успеют укрыться, когда первые боеголовки достигнут земли». Тут ему стало по настоящему страшно. Сон превратился в кошмар, Глеб изо всех сил дергал ручку двери, но она не поддавалась. Он проснулся на рассвете и больше не смог заснуть. Поворочавшись, Глеб уставился на потолок. «Интересно, сколько сейчас времени, часов пять наверно», – решил он, посмотрев на первые розовые лучи солнца за окном. Заворочался на своей кровати Кира и через несколько минут, проснувшись, тихо встал и огляделся, не видит ли кто, что он встал.

Глеб сделал вид что спит, но из-под прикрытых век внимательно наблюдал за ним. Кира направился к выходу. Глеб почувствовал, что должен что-то сделать, попытаться помириться.

–Кир, – тихо позвал он. Кира удивленно обернулся.

–Если ты в столовую, за хлебом, то у меня яблоки и конфеты в тумбочке есть, хочешь? – сбивчиво прошептал он, стараясь никого не разбудить. Кира молча кивнул и подошел к глебиной кровати. Глеб, не вставая, быстро открыл тумбочку и достал пакет с припасами. Кира взял пару яблок и несколько конфет, но не ушел, а сел к нему на кровать.

–Я если нервничаю, то всегда есть хочу, – так же шепотом сказал он, Глеб понял, что Кира уже на него не сердиться.

–Слушай, извини меня за вчерашнее, – искренне попросил Глеб.

–Да ладно, проехали, – ответил Кира и улыбнулся, ему тоже стало заметно легче от того что они помирились, – знаешь Глеб, у меня есть мечта. Я хочу еще раз поехать в пионерский лагерь, туда где я отдыхал прошлым летом.

–А в это что, путевку родители не достали? – с сочувствием предположил Глеб.

–Нет, – грустно покачал головой Кира, – с моим диагнозом ни в один пионерский лагерь не пустят.

–Почему? – изумился Глеб, – ты же нормальный. Соображаешь хорошо.

–Сам не знаю, – развел руками Кира, дав понять, что от него это никак уже не зависит, – говорят нельзя и все.

–Так к бабушке езжай в деревню или на дачу. Ты говорил, что у тебя дача есть, – попытался подбодрить его Глеб.

–Ты не понял. Там, в том пионерском лагере все по другому было, меня там любили, – Глебу показалось, что Кира сейчас расплачется, – мы даже после смены в сентябре один раз договорились встретиться. И почти все приехали. Пообещали что на следующее лето тоже поедем. А я не поеду. Никогда уже не поеду.

–А родителей уговорить пытался? – Глеб не знал как успокоить или помочь Кире.

–Бесполезно. И путевки были, но там еще медицинская справка нужна, а вот ее мне никогда не дадут, – объяснил он, – да и что толку пытаться, я слышал от медсестер, что мне тут все лето париться. Осенью может быть выпишут.