Текст книги "По законам Преисподней"

Автор книги: Денис Чекалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Денис Чекалов
По законам Преисподней

Пролог

– Вот оно! – воскликнула Франсуаз.

Рубиновое кольцо вспыхнуло на руке демонессы.

– Дорскиас падет, и все восемь мирозданий придут в движение. Заклятие снято, и…

– Френки, – напомнил я.

Девушка мрачно посмотрела на меня.

– Что?

– Это началокниги, – пояснил я. – Читатель не знает, кто такой Дорскиас. Какие мироздания. И про заклятие он тоже еще не читал.

– Да?

Демонесса озадаченно посмотрела вниз, на номер страницы.

– И правда. Будем объяснять?

Я задумался.

– Да нет, пожалуй. Все равно уже новая книга пошла.

Френки сняла кольцо и вернула в карман.

– Значит, начнем с того, что мы стоим у развалин Алого Храма? А за каким троллем сюда приперлись, – неважно?

– Пожалуй.

– Ну, тогда займемся сокровищами.

Девушка опустилась на колени перед сундуком.

Черный ларец, склепанный из досок орифманского дуба, стоял в центре развалин.

Френки задумалась, разглядывая замок, потом резко, без замаха, врезала по нему кулаком.

Казалось, сейчас я услышу хруст сломанных костей.

Разбить кулаком заговоренный мифрил, – задача, которая по плечу не каждому огру, а для демонессы и вовсе невозможная.

Металл жалобно щелкнул, четыре пружинки вылетели из сломанного замка, и ларец отворился.

– Тебе половина, – быстро сказала девушка. – Так?

– Разумеется, – согласился я.

Я присел на обломок скалы, и любовался заходящим солнцем.

Здесь оно заходит всегда, – и никогда не погаснет.

Франсуаз откинула крышку ларца, и вынула тонкую, сверкающую кольчугу. Казалось, она соткана из тончайших прикосновений воды; золотые руны бежали по стоячему вороту, черный герб Подгорного народа темнел на груди доспеха.

Каждое колечко было выковано вручную; и мастер шептал святые благословения, пока работал над панцирем.

Кузнец произносит особые заклинания, когда создает магические предметы; но только лучшие из них могут творить чары непрерывно, и тогда вещь обретает силу, о которой можно только мечтать.

– Аццтой, – сообщила Френки. – Gnome only, nodrop.

Она захлопнула крышку сундука.

– Может, пригодится кому-нибудь, – заметила девушка. – Прошлись зря. А тебе точно надо ехать в свою столицу? Можно еще по степи поездить, пока сундук обновится.

Я вынул из кармана эльфийские часы-луковицу.

– Прости, моя шоколадка. Если пропущу эту встречу, я потеряю большие деньги; а эльф, который теряет деньги, недостоин иметь острые уши.

Поднявшись, я вернул в ножны тонкую шпагу.

– А теперь прощай, моя любовь; меня ждут свобода и приключения.

– Нет, – возмутилась Френки. – Ты же не можешь просто так уйти.

– Разумеется, – согласился я. – Рад, что ты это понимаешь, и сама подняла эту тему. Джентльмен не вправе заговорить об этом; к счастью, я не джентльмен, и тем не менее.

Я вынул записную книжку.

– Знаю, Френки, сейчас ты на мели. Поэтому, так уж и быть, приму расписку. Проценты буду высчитывать по гоблинской ставке, это справедливо.

– Чего?

Девушка выпрямилась, явно собираясь мне врезать.

– Мы говорили о том, что поедем в столицу вместе.

– Нет, – мягко возразил я. – Любовь моя карманная. Это ты говорила. А я ответил, что тебя с собой не возьму; да и к чему? Ты уже бывала в столице. А теперь быстренько плати, и мы разойдемся.

Франсуаз уже готовилась свернуть мне шею, но последние слова ее озадачили.

– За что платить? – спросила она.

– Мою долю, конечно, – ответил я, удивляясь ее непонятливости. – Мы же четко договорились. Тебе находка, а мне половина рыночной цены.

– Идиот, – воскликнула девушка. – Это же gnom only, nodrop. Ее только подгорный может носить, и продать нельзя. Шиш мохнатый ей цена.

– Шишами не торговал, – согласился я. – Так что тебе виднее. Но моя сладенькая жвачка без сахара. В договоре сказано ясно: «половина». Это артефакт 60-го уровня; средняя цена…

– Сволочь, – воскликнула Франсуаз. – Дай сюда.

Девушка долго и внимательно читала договор, написанный на пергаменте-несгорайке.

– Как я могла так лопухнуться? – спросила она.

– Пыталась меня обхитрить, – пояснил я. – Скажи спасибо, что я не требую денег сразу. Но помни, проценты капают, и счетчик включен.

С этими словами я распечатал свиток телепортации.

– Ах ты сволочь, – крикнула Франсуаз мне вслед.

ЧАСТЬ I. КОНЕЦ ПУТИ

Глава 1. «Летающий гоблин»

1

На постоялом дворе «Летающий гоблин» всегда немного людей.

Мрачное название отпугивает искателей приключений. Им больше по душе что-нибудь романтическое, вроде «Зеленый дракон» или «Смоляная сопля дриады». Но те, кто знает толк и в жизни, и смерти, кто много раз умирал и столько же возрождался, – приходят только сюда.

– Как съездили к Храму, ченселлор?

Трактирщик, пожилой гоблин, расставлял по столам кувшины с вином. Здесь их наливают бесплатно; и еще не было случая, чтобы хоть кто-то напился или даже чуточку опьянел. Те, кто бывает здесь, знают меру во всем.

– Неплохо, Мортимер, – отвечал я. – Так, парочку пустячков удалось собрать.

Я положил на стойку шелковый кошель, и подвинул в сторону гоблина. Тот развязал тесемки, и на полированную доску вывалилось шесть мифриловых амулетов. Трактирщик крякнул, вставил в глаз лупу и придирчиво осмотрел находки.

Затем смахнул все в выдвижной ящик.

Мортимер платит меньше, чем вам дадут на рынке кочевников; но если столуетесь у него, то и всю добычу принято продавать только здесь. Заныкать даже кольцо считается дурным тоном.

– Значит, возвращаетесь в столицу? – спросил трактирщик, ставя на стойку блюдо с яблочным пирогом. – Нам будет вас не хватать.

Я молча кивнул.

Пару лет я странствовал по степи. Это древняя эльфийская традиция; чтобы найти себя, дроу должен покинуть край Трилистника и жить изгоем, в одной из диких земель. Наверное, это были лучшие годы в моей жизни; но поиск теперь окончен, и настало время вернуться.

– Ах ты ублюдок.

Заклинание телепортации – да, господа демоны, не надо кривиться, – действует в сотню раз быстрее и чище, чем астральные порталы, которые могут открывать отпрыски Преисподней.

Однако, чтобы быть честным, – а все эльфы честны, как сами Небеса, ибо лишь честность помогает красть и обманывать, – должен признать, что магические врата все же лучше.

Демон может открыть их где угодно, и отправиться сквозь них куда захочет; да еще и взять с собой спутника. А чары телепортации действуют лишь в том случае, если вы поставили заранее якорек; и пригвоздить их можно не так уж много.

Спасают свитки, но их сначала надо купить, да и перенесут они к центральной площади города. Оттуда приходится тащиться пешком, или нанимать ландо. Нет, я за астральные врата.

Френки стояла передо мной, трясясь от ярости.

Она дала мне в челюсть, и пришлось закрыться тарелкой с яблочным пирогом. Тарелка треснула, как мечты стареющей шлюхи, и Мортимер испуганно залез под стойку.

В «Летающем гоблине» не принято драться.

– Ты меня обманул, – прошипела девушка.

– Сама виновата.

Я выломал ей руку.

– Пошли, нетопырка, не будем Мортимера смущать.

2

– Мерзкий, противный эльф, – процедила девушка.

Войдя в свои покои, я швырнул ее на кровать. Не подумайте плохого, – покушаться на честь Франчески я вовсе не собирался. Хватало более интересных дел.

– Как приеду в вашу гр…

Здесь Френки явно хотела сказать «прекрасную и славную», но просто оговорилась.

– …Столицу, первым же делом научусь этим подлым штучкам.

Она растирала руку, кривясь от боли.

Я осторожно провел по лицу камнем заживления. Обычно их делают из сапфиров, но мне нравится алый цвет кровавых рубинов.

Кристалл сразу же рассыпался в прах.

– Сквернавка, – возмутился я. – Обычно его на шесть заходов хватает.

– Скажи спасибо, что мозги из ушей не вытекли.

Франсуаз устроилась на кровати, словно ее кто-нибудь приглашал.

– Кто тебя учил драться?

– Прости, моя негодяечка. Это искусство доступно только для эльфов.

– Взор, – девушка отмахнулась. – Дивуар Морган тоже так говорил, когда я пришла учиться к нему. Орочий стиль…

Она мечтательно прикрыла глаза.

– А потом сильно удивился, когда я снесла ему голову. Буквально через полгода занятий. Ну не очень долго удивлялся, конечно, умер почти сразу же.

Девушка придвинула к себе поднос с пирожками.

– И твои приемчики я выучу за пару недель.

– Сладенькая глупышка, – я покачал головой. – В эльфийском искусстве единоборств нет приемов. Это чисто духовная практика.

– Бур мы чавк? – удивилась девушка.

С пирожком во рту сложно разговаривать.

– Ученик должен освоить триста коанов, – пояснил я. – И достигнет мастерства лишь в том случае, если найдет ответы, которые никто до него не находил. Боюсь, для тебя это будет слишком сложно. Лучше тренируй удар левой.

– Щаз доем и начну, – пообещала Френки.

3

Тихий шорох раздался из-за двери.

Казалось, двухголовая мышь скребется между дубовых половиц, или шерстистый геккон устроил себе нору в стене; но я хорошо знал, что в «Летающем гоблине» таких красавцев не встретишь.

Мортимер платил им щедрые отступные, и даже время от времени позволял устраивать набеги на кухню и в кладовую, – приводя в ужас и отчаяние сильфидского повара, – поэтому ни мыши, ни лизарды его не тревожили.

Даже крысохоббиты, – на что уж гнусный народец, только и знают, воровать блестящие безделушки и прятать их так, что сами не найдут, к примеру, в жерле вулкана, – и те уважают Мортимера.

Наверное, потому, что он, как купил таверну, первым же делом поймал их штук двести, и предал чудовищной казни, – заставил читать всего Достоевского, а потом пересказывать.

С громким плачем они просили разрезать их на куски заживо, или даже содрать шкуру живьем, – но Мортимер не знал жалости, и теперь все крысохоббиты в долине знают наизусть «Братьев Карамазовых».

С той поры, они десятой дорогой обходят его таверну.

Франсуаз гибко соскользнула с кровати, и в руке ее сверкнула катана.

– Дай отойду, – испугался я. – А то еще камзол мне кровью обрызгаешь.

Поскребывание повторилось.

Девушка рывком распахнула дверь, и кончик ее меча уперся в горло семихвостого гоблина, стоявшего на пороге. Носил он длинный орочий плащ, который тянулся далеко за его спиной и почти скрывал все хвосты.

Голова незнакомца пряталась под опущенным капюшоном, видны были только алые глаза, которые то вспыхивали, то погасали, в такт движению звезд.

Рассказывают, что тролли мечтают иметь таких помощников в астрологии, и готовы платить огромные деньги, лишь бы семихвостый гоблин поступил к ним на службу.

По мерцанию его глаз, можно предсказать грядущие события гораздо вернее, чем по лживому шепоту Млечного пути, – но те редко соглашаются работать с астрологами, поскольку не выносят есть на обед тюрю.

– Здравствуй, прекрасная госпожа, – произнес семихвостый. – Да осветит твой путь Лазоревая звезда.

Франсуаз нахмурилась.

Не верит она красивым словам.

– Кто ты? – спросила девушка.

Гоблин вошел в комнату, – так спокойно, словно клинок и не упирался в его мохнатую шею.

Будь на месте Френки кто-то другой, острый кончик катаны сразу же вспорол бы горло несчастному, – но девушка успела вовремя отвести оружие, хотя я и не понял, зачем.

– Имя мое тебе ничего не скажет, – негромко отвечал семихвостый. – Много веков назад, в моем родном городе, звался я по-иному. Но это прозвище давно забыто, и мной, и теми, кого я любил когда-то.

– Что тебе нужно? – хмуро спросила девушка.

Гоблин опустил голову.

– Долгие годы я искал великого воина, – сказал он. – Сильного и чистого сердцем. Того, кто по праву сможет обрести Дар, который я приношу.

Глаза Франсуаз сузились.

– И что? – спросила она.

– Поиски мои были тщетны. В разных землях и странах, слышал я истории о великих воителях, – но все они на поверку оказывались ложью. Стоило приглядеться, и при свете дня умный оказывался глупцом, храбрец превращался в труса, благородный – в стяжателя.

Незнакомец соединил пальцы в молитвенном жесте.

– Отчаяние охватило мое сердце. Я был уверен, что никогда не найду Достойного. Но вот однажды, в суровой Пустоши гоблинов, я услышал легенду об отважной воительнице. Красивой, смелой и благородной.

Френки приподняла одну бровь.

– Когда мне рассказали эту историю, я лишь рассмеялся. Бросил динар странствующему поэту, и отвечал: «Как жаль, что таких людей не бывает в жизни». Лицо его сразу же потемнело. Он с презрением отбросил мою монету и произнес: «Все в этой истории правда. И жалка твоя жизнь, о гоблин, если ты никогда не встречал Франсуазу, демонессу Пламени».

Гость почтительно склонил голову.

– Тогда я отбросил все дела, и принялся искать тебя, о прекрасная госпожа. Много городов я посетил, много дорог изъездил, и везде, где спрашивал о тебе, – честные люди исполнялись почтением, а низкие – страхом.

Из складок орочьего плаща, появилась сумка. Наш посетитель поставил ее на стол, и распустил кожаные тесемки.

– И я понял, что ты одна достойна обрести Дар, что уже многие века ищет своего истинного хозяина. Одно твое слово, и расскажу тебе о нем.

– Нет! – предупредил я.

Но Франсуаз уже ответила:

– Говори.

Гоблин просиял, откинул капюшон и воскликнул:

– Таймшер! Редкий шанс приобрести недвижимость на Коралловых островах. Всего за каких-то тысячу золотых, вы станете хозяйкой роскошного дворца, где жили султаны Джиннов!

– Чего? – удивилась Френки.

Но заткнуть гоблина было уже невозможно; на его капюшоне, внутри, была выткана Туманная руна Согласия, и тот, кто сказал ему «да», пусть под влиянием минуты, уже не мог повернуть назад.

– Посмотрите буклеты! – верещал гоблин, и голос его с каждым словом становился все более тонким, словно кинжалом вели по адамантовому щиту. – Но помните – предложение ограничено! Сегодня действует скидка в 30 процентов! А завтра вам уже придется заплатить полную сумму!

– Майкл, – чуть ли не заплакала Френки. – Ты ведь не бросишь меня?

– Отчего же? – удивился я. – Ты же у нас красивая, смелая и благородная. Так что наслаждайся.

С этими словами я вышел из номера, и быстро сбежал по лестнице. Мортимер высился у стойки, протирая ее платком.

Потом он их продает; многие наемники носят за пазухой кусочек тряпицы, которой касались столов в «Летучем гоблине», ибо считается, что это приносит удачу.

– Опять, – сказал я.

– Проклятье, – заполошился Мортимер. – Как же он проскользнул?

Сунув руку под стойку, он вынул большой гномий мушкет. Затем передумал, вернул ствол обратно, и вытащил небольшую пушку, которую держал так же легко, словно то была перечница.

– Где? – спросил трактирщик.

Мы поспешили в холл, где четверо гноллов резались в Ажурные карты. Эта игра запрещена по всему Пограничью, так как за малейший просчет в ней сразу же убивают; но на таверну Мортимера наложено особое заклинание, и мертвые здесь сразу же воскресают.

Вот почему, к слову, здесь не бывает драк.

Неинтересно.

– Здесь, – сказал я, указав пальцев в потолок.

Мортимер крякнул, направил туда дуло своей пушки, – он так спешил, что даже не стал устанавливать ее на пол, – и я бросил в фитиль крохотную огненную стрелу.

Раздался оглушительный взрыв, отчего все карты у гноллов поразлетались, а тяжелый топор, зависший было над головой одного из них, рассыпался в лепестки розы.

Штукатурка и пыль посыпались на нас сверху, обломки балок затарабанили крупным градом, и наконец оттуда свалился гоблин, в перепачканном плаще и с ворохом буклетов в руках.

– Это же сущие гроши! – повторял он. – Весь цивилизованный мир давно уже…

Мортимер зарычал, схватил его за шкирку и поволок к выходу. Шесть стальных тросов выстрелили из рукавов гоблина, и длинные мифриловые крюки глубоко вошли в стены.

– Тысяча монет! – кричал он. – За право купить Нефритовый дворец султана Харум-абаба.

Трактирщик пыхтел, распиливая тросы ножовкой.

– И никаких клубных взносов!

– Дай-ка посмотреть, – заинтересовался один из гноллов.

Гоблин быстро встряхнулся, стальные тросы вернулись в рукава, и он протянул жертве красочные буклеты.

Глава 2. Игра началась

1

Я открыл глаза.

Вязкая капля упала мне на лицо. Медленно скатилась по щеке, и коснулась губ.

Кровь.

Неужели моя? Несколько секунд я лежал, пытаясь собраться с мыслями. Потом понял, что не могу одновременно плющится на каменном полу, и висеть над собой, истекая кровью.

Если меня не разрубили на части, конечно.

Но я бы это заметил, нет?

Жизнь медленно возвращалась в тело. Глаза привыкали к темноте. Черная магия, сковавшая меня, медленно отступала, – так рассеивается туман на Стимфалийских болотах, если архидруид вонзает в землю астральный посох.

Мне казалось, я умираю.

По потолку скользили темные руны. Сперва я подумал, что это облака; нет, если честно, мне показалось, будто это сиреневые горгульи, вывернутые наизнанку дважды. Потом я понял, что все еще копошусь в бреду, и вновь отключился.

Не знаю, сколько я так пролежал. Но когда господь вновь послал мне по почте ясность ума, – мое лицо все было заляпано кровью. Я скосил голову и увидел инструмент для пыток, – мифриловое сверло, которым пронзали еретиков.

Оно зависло в нескольких футах от моего лба.

Повернувшись, я понял, что нахожусь в подземелье, с низким потолком и серыми стенами. На камне росли бурые джаббервоки, – значит, мы футах в ста под землей.

Или глубже.

Я попытался встать, но не тут-то было. Мои руки и ноги прикованы к каменному столу. Тихо звякнули цепи, и я сразу же ощутил острую боль. Черт бы побрал того алхимика, который первым придумал варить кожу в яде серого мандуранга…

Кандалы накажут меня даже за одну мысль о побеге.

Плохо…

Я быстро прошептал заклятие размыкания. Каждый темный эльф знает его наизусть, – как и сотни других. Но магия молчала, и посмотрев вверх, я понял, почему. Руны, скользившие по потолку, были сигилами Безмолвия. В этой комнате не сработает ни одно волшебство, – даже чары дервишей, а их не так-то просто заглушить.

Очень мудро, если собрался пытать чародея.

И все-таки надо встать.

Я не знал, кто привел меня в эту комнату, и сколько времени у меня осталось, – пока мифриловое сверло не окажется в моем теле. У меня почему-то было подозрение, что это мне не очень понравится.

Такой уж я пессимист.

Не работает колдовство – ладно. Открыть замок для темного эльфа проще, чем дворфу выковать рунический меч из горы ложек да вилок. Я закрыл глаза и начал повторять про себя:

 
Красота сияет миг
И увяла вся.
В мире этом что, скажи, пребывает век?
Грани мира суеты ныне перейди,
Брось пустые видеть сны
И пьянеть от них.
 

При слове «брось» последний замок открылся, но я все равно прочитал Иро Ха-Но-Ута до конца. Просто из суеверия.

Ноги мои коснулись пола, и я услышал, как хрустит битое стекло.

Мне улыбалась большая циркулярная пила, с надписью: «Игра началась».

Отлично.

Я оглядел комнату. В дальней стене, чернела провалом дверь. Но мне не хотелось идти, незнамо куда, даже не прихватив оружия. Может, удастся отломать это сверло? Или найдется молоток посолидней.

Столов было пять.

Мой находился дальше всех от дверей.

Я поднял с пола тяжелую кочергу, и примерил в руке. Сойдет. На черном набалдашнике, виднелась надпись: «Он прошел сквозь пытки, и остался жив».

Рядом виднелся тигль, в нем медленно тлели уголья.

Вот какую печать получает на груди тот, кому удастся отсюда выйти.

Или на спине.

Я подошел ко второму столу.

Когда бежишь из тюрьмы – не бери попутчиков. Скорее всего, они тебя и погубят. Да и глупо думать, что сюда попали сплошь честные и безвинные люди.

Поэтому я твердо решил никого не спасать.

На втором столе лежал гнолл. Большой, мускулистый громила с мордой лисы. Он был обнажен по пояс, и на его широкой груди я заметил десяток шрамов.

Так парень избавился от проклятой татуировки.

– Идти сможешь? – спросил я, раскрывая его наручники.

Гнолл медленно сел, растирая затекшие руки.

– Темный эльф.., – пробормотал он. – Нечасто встретишь ушастых в Драоранг’Ларе…

Я помог ему встать.

– Где мы? – спросил я.

Гнолл недобро усмехнулся.

– Крепость на Приграничье. Особая честь… Сюда отправляют лишь тех, кто заслужил.

Он поднял с верстака тяжелый молот, и наотмашь рубанул воздух, словно снося кому-то голову.

– Судья сказал, что смертная казнь будет для меня слишком простым наказанием. Поэтому и отправил сюда… Я свернул ему шею, прежде чем стражники меня повязали.

Гнолл хлопнул меня по плечу.

– Раз ты здесь, длинноухий, значит, наш человек.

Мы прошли дальше.

На третьем столе лежала девушка, в черном с золотом доспехах. Ее веки чуть трепетали, она еще не пришла в себя.

– Я знал, что ты сможешь кандалы открыть, – сказал гнолл. – Только уж больно долго ты дрых. Видно, голова слабая; не обижайся, но вы, эльфы, все такие. Я уже пару часов лежу. Сначала кричал, пытался добудиться тебя, потом охрип, и мне это надоело.

Я коснулся кандалов девушки, и они медленно приоткрылись.

У меня возникло странное чувство, что я ее хорошо знаю.

– Берегись! – заверещал кто-то.

Я крутанулся к двери.

Она осталась закрытой; да я бы наверняка услышал, появись здесь охранники.

Кричал дворф, прикованный к другому столу. Рыжая борода растрепалась, шлем упал с головы, а глаза вспыхивали от ярости.

Что он так разорался?

Я не успел подумать об этом, как меня сбил с ног мощный удар молота.

– Извини, длинноухий, – осклабился гнолл. – Правила ток что поменялись.

С тихим шелестом рассыпалась цепочка.

Магический амулет, висевший на моей шее, превратился в пыль. Он принял на себя удар молота. Сокрушительной силы гнолла с лихвой хватило бы, чтобы проломить череп не только мне, – но и серому минотавру.

Теперь я остался без колдовской защиты, и без заклинаний.

Лисоглав вновь замахнулся молотом.

А потом я увидел его.

У дальней стены, рядом с дверью, набухал критский муравейник. Еще пара минут, и ядовитые твари заполонят комнату, превратив всех нас в кровавую кашу.

Я крутанулся, перекатившись по полу.

Мое плечо врезалось в угол каменного стола. Тролль подери, это было больно! Чугунный молот врезался в гранитную плиту, высекая искры.

Я поднялся.

Теперь нас разделял стол.

– Ты меня прости, длинноухий, – произнес гнолл. – Ты мне не враг. Ты мне даже нравишься. Но сейчас, сам видишь, не время заводить друзей.

Он медленно обходил циркулярную пилу, отрезая меня от выхода.

– Хочешь, я за тебе свечку поставлю? – спросил лисоглав. – Ток скажи, кому ты там поклоняешься.

Муравейник медленно рос.

Алая тварь выбежала из него, и стремительной каплей закружила по полу.

Скоро их будут тысячи, – и я пожалею, что гнолл не убил меня быстрым ударом молота.

Все-таки прав тот судья – смерть порой бывает лучшим выходом.

Гнолл метнулся, и снова нанес удар. Он двигался быстро, как порхает фейри при свете луны. Навершие молота просвистело в дюйме от моего лица, – и я понял, что еще долго буду видеть его в кошмарах.

А может, совсем и недолго, если меня здесь убьют.

Я отшатнулся, и прыгнул назад.

Гнолл засмеялся.

– Что ж ты боишься? – издевательски спросил он. – Последнюю храбрость с магией растерял? Все вы такие, эльфы. Смелые, пока дули крутите, да руны чертите. А против хорошей стали сразу сдуваетесь…

Говоря это, он мерно взмахивал молотом, – снова и снова, – и теснил меня в угол.

Я понял, что скоро мне некуда будет отступать.

– Бей его, эльф! – колготился дворф на столе. – Справа ему врежь, апперкотом!

Подгорный явно догадывался, что лисоглав не станет его спасать.

Девушка еще не пришла в сознание.

Гнолл резко взмахнул молотом. Я снова отпрыгнул в сторону, но чуток опоздал. Стальное навершие садануло мне по виску. Мир закружился, вспыхнул яркими звездами, и на краткий миг я поверил, что вот он, откроется волшебный портал, который перенесет меня прямо домой, в страну Эльфов.

Увы, на самом деле я просто получил в котелок.

Если бы гнолл смекнул, что из меня уже песок сыплется, – он просто шагнул бы ко мне, и добил парой быстрых ударов.

Но я темный эльф; а дроу учат обманывать раньше, чем зарабатывать деньги.

Чаще всего, не нужно быть победителем. Достаточно выглядеть, как победитель.

Гнолл не понял, что я почти отключился. Он все так же взмахивал молотком, медленно наседая на меня.

– Хоть скажи, за что тебя посадили, – предложил он. – Перед смертью покайся-то.

И я понял.

Ту маленькую деталь, которая юрко пряталась от меня все это время.

Я не помню, кто я, и как оказался здесь.

2

– Не глупи, – хрипло приказал я.

Шагнул назад, и спиной ощутил холодную, сырую стену.

– Мы нужны друг другу, приятель, – продолжал я. – Один ты не выберешься отсюда.

– Здесь ты ошибаешься, – усмехнулся гнолл. – Выйти отсюда можно только в одиночку.

Он взмахнул молотом, и стальное навершие обрушилось на меня, как весть о том, что пора сделать богатое приношение Синедриону.

Я рванулся в сторону, и удар прошел вскользь.

Серый костюм порвался, а ребра обожгло так, словно их ужалила степная вивверна.

Моя рука рванула рубильник, и мифриловое сверло завертелось. Я надавил на рукоять, стержень развернулся, и глубоко вошел в мускулистое тело гнолла.

В точности там, где была раньше татуировка.

Лисоглав дернулся, пытаясь соскочить со сверла. Он выпустил молот, и оружие гулко ударилось о каменный пол. Обеими руками, гнолл схватился за вертящийся стержень. Острые лезвия сорвали кожу с его ладоней и разметали плоть.

Вокруг полетели окровавленные обрубки костей.

Тело воина дергалось, пока мифриловое сверло крошило ему внутренности. Я вновь повернул рубильник, и лисоглав медленно соскользнул со стержня.

Кровь лилась с вертящихся лезвий, и падала в его распахнутый рот.

– Вот классно! – бормотал дворф, все еще пытаясь подняться. – Ну прямо как индейку разрезал. Жаль, не с кем поспорить было, а так бы я на тебя поставил.

Я шагнул к нему, и меня пронзила острая боль.

Критский муравей взобрался мне на ботинок. Залез под брюки, поднялся по ноге и ужалил.

Агония захлестнула меня. Я упал на одно колено, и машинально уперся рукой об пол. Сразу же на нее взобрались три муравья; двух я успел смахнуть, третий меня укусил.

Я медленно распрямился.

Мне было совсем плохо. Я понял, что не смогу добраться до дверей, – не говоря уже о том, чтобы освободить остальных. Похоже, я так и умру в этой зале.

Весь пол был усеян алыми муравьями.

Тусклая мысль стучала в моем сознании. Нужно взобраться на стол, там они тебя не достанут. По крайней мере, пока.

Но сил на это не оставалось.

Я сделал шаг, другой, и упал на колени.

Яд быстро растекался по моему телу.

Очень хотелось вновь опереться рукой о пол, но я знал, что делать это нельзя.

Мой кричащий мозг застыли между этими двумя мыслями, и перекатывался между ними. Потом огненная волна охватила меня, и я упал мордой вниз.

– У тебя уши подгорели.

Кто-то помог мне встать. Потом дал пару пощечин.

– Нет, дамы, – пробормотал я. – Я платил только за игры в лошадок.

– Может, ему еще врезать?

– Да нет, ты ему башку оторвешь. Дай я.

Этот голос я помнил. Он принадлежал дворфу, который был прикован к столу. Теперь подгорный вскарабкался на гранитную плиту… Тролль, как он успел освободиться? И запихнул мне в рот что-то склизкое и вонючее.

– Жуй, ушастый.

– Что это за дрянь? – спросил я.

Алые круги постепенно тухли. Боль стала сильнее, я глухо застонал, – но сознание прояснялось.

– Муравьишко давленый, – ответил дворф. – От ихнего яда лучше лекарство.

Он спрыгнул со стола.

Я попытался шагнуть вперед, и меня качнуло.

Девушка взяла меня за руку.

– Как ты освободилась? – с подозрением спросил я.

Черт, такие сложные замки могут раскрывать только эльфы…

Может, это подстава?

– Меня кто-то научил, – ответила девушка.

Такой ответ меня не устроил.

Куда делись все муравьи?

Я посмотрел под ноги. Бурые тельца устилали каменный пол. Многие превратились в горячий пепел. Другие обуглились, третьи все еще пытались двигаться.

Впрочем, их было немного.

– Огненный шар, – пояснила девушка, поиграв пальцами. – Но надо спешить, скоро еще появятся.

Я бросил взгляд на сам муравейник. Он превратился в тлеющую груду пепла. На ней уже сновали новые существа, отстраивая свое логово.

Живучие твари.

Говорят, их вывели кобольды, во время Шестых мифриловых войн. Они запускали критских муравьев в подземелья, где жили свирфнебблины, – и через пару часов, от гарнизонов подземных крепостей оставалось лишь кровавое месиво.

Когда читаешь такое в книгах по истории, – это кажется интересным.

Но увидеть критского муравья вживую…

Лучше бы я не читал таких страшных книжек.

– Быстро освободим пятого и пошли, – велел я.

– А вот этого бы я не делал, – протянул дворф.

Я быстро шагнул к последнему столу.

– Это же некромант, – тихо тараторил подгорный. – Они добрыми не бывают. Убьет нас, к червивой матери. Ты видишь? У него и наручники, не как у других. Серебряные.

Умертвие открыло глаза.

– Освободи меня, эльф, – властно приказал чародей. – Без меня ты не выйдешь из подземелья.

– А вот это еще вопрос вопросов! – отрезал дворф.

Я повернулся к девушке.

– Сестричка, – произнес я.

Отшвырнул к стене, и приставил ей кочергу к горлу.

– Видишь руны Молчания? Здесь нельзя творить магию. Никакую. Откуда же у тебя тот огненный шар?

Глаза незнакомки вспыхнули, из волос появились острые рожки.

– Это не магия, – ответила демонесса. – Это абилка. Или никогда не видел дочь мрака?

– Она же из Преисподней, – замахал дворф руками. – Да ладно, пошли. Не видите, – муравьи уже просыпаются.

– Освободи меня, – снова приказал некромант.

3

Я бросил взгляд на пол.

Алые твари уже наполовину отстроили муравейник. Я знал, что они не бросятся на нас, пока не закончат свою работу. Но трудились они ой как быстро, – гоблинам бы поучиться.

– Сколько файерболлов осталось? – отрывисто спросил я, оглядывая замки.

– Ни одного, – обиделась дочь мрака. – Я только что колледж закончила.

Да, обычно юные демоны и этого не умеют.

И на том спасибо.

– Пообещай, что не устроишь подлянку, – сказал я волшебнику, открывая кандалы.

– Да что ты делаешь, дурень? – верещал дворф, хватая меня за фалды. – Он же нас всех прикончит. У некромантов знаешь, абилок сколько? Только серебро его и держит пока, а как эта гадина вырвется… Да останови же его, дивчина!

Девушка замерла, впившись глазами в стену.

Что она там нашла, интересно?

– Не освобождай его, эльф, – кратко приказала дочь мрака.

Поздно!

Последний замок открылся, и некромант стремительно вскочил со стола.

– Прощайте, господа, – сказал он.

Чародей смерти взмахнул рукой, и меня отшвырнуло в сторону. Короткие ноги дворфа ударили мне по лицу, подгорный покатился по полу, взвизгивая от боли.

Тугая стена поднялась между нами и некромантом.

– Что ты делаешь? – прорычал я.

– Только один сможет отсюда выйти, – произнес чародей.

Он стремительно ткал руны, запечатывая волшебный барьер.

– Да что они заладили? – пробормотал я, поднимаясь на ноги.

Шагнул вперед, и мое тело пронзила острая волна… нет, не боли.

Смерти.

Жуткое ощущение.

Я дернулся назад, и припал к полу.