Текст книги "Нагуализм"

Автор книги: Дэниел Бринтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Кто или что ни было бы врагом христианской религии, столь грубо навязанной этим несчастным созданиям, для них он становился союзником и другом. Нуньес де ла Вега рассказывает, что он обнаружил в письменном виде произносимые ими формулы: «О брат Антихрист, брат Антихрист, брат Антихрист, приди к нам на помощь!» – таков душераздирающий отчаянный призыв обездоленной расы, втоптанной в землю железной пятой религиозно-военного деспотизма.

Организация и масштабы нагуализма; его жрецы

Это братство охватило множество различных племен, а его члены делятся на различные ранги. Посвящение в члены этого братства было торжественным и часто болезненным обрядом. Местные общины или братства были организованы по образцу общин, обычных для католической церкви, но вместо названия в честь Св. Иоанна или Девы Марии они были посвящены Иуде Искариоту или Понтию Пилату, в осмеяние учении священников или из ненависти к ним, или Дьяволу, Антихристу, которые казались им могущественными божествами, враждебными Церкви.

У этого братства были некоторые признанные центры, недалеко от которых жили самые важные сановники, где проходили их тайные советы и совершались самые впечатляющие обряды. Одним из них был Самайяк в провинции Сучильтепек; второй находился неподалеку от Уэуэтана, в провинции Соконуско; третий – в Тотоникапане (Гватемала); четвертый – в Канкуке, в провинции Чьяпас; пятый – в Теосапотлане, в провинции Оахака; и, предположительно, несколько других.

Верховный жрец, живший в каждом таком центре, осуществлял контроль за всеми нагуалистскими учителями и практиками в обширном районе. Во время одного официального допроса испанские власти установили, что верховному жрецу Самайяку подчинялось около тысячи жрецов; несомненно, другие жрецы его ранга были не менее могущественны.

Единство между членами этого братства, обладавшего духовной властью на достаточно обширной территории, было хорошо известно испанским священникам и светским властям. Формулы, обряды и способы их исполнения повсюду были одинаковы или похожи. Это само по себе справедливо рассматривалось как доказательство существования тайной связи среди членов этой каббалистической организации.

До некоторой степени, по крайней мере, в отдельных областях (например, в Чьяпасе и Гватемале), жречество нагуализма переходило по наследству в пределах конкретных семейств. В частности, так утверждает историк Ордоньес-и-Агилар, у которого была исключительная возможность ознакомиться с этими фактами.

Один путешественник первого десятилетия XIX века, который оставил после себя множество любопытных подробностей о суевериях христианизированных индейцев в Мексике того времени, Бенито Мария де Мохо, сообщает нам, что он обнаружил существование различных рангов среди туземных предсказателей и знахарей, и что все, жившие в данной местности, признавали верховенство одного, кого они называли «старичком», Эль Вьехито (El Viejito). Но он не мог установить, за какие особые способности или по какому праву тот обрел столь высокое звание.

Согласно некоторым авторитетным источникам, высший ранг среди туземных иерофантов имел у племен нагуа символическое обозначение. Достигшего этого ранга называли «цветочным ткачом», Шочимилька (Xochimilca), возможно, за то, что он мог обманывать чувства странными и приятными видениями. На юге таких иерофантов называют «хранителями», что, возможно, происходит от класса жрецов, которых так называли в сапотекской религии.

Его влияние на индейские восстания против испанского владычества

Из вышесказанного видно, что нагуализм, начав с древних суеверий, восходящих к временам примитивного варварства, стал после Конкисты мощным фактором в политическом и социальном развитии народов, среди которых существовал; он был источником, порождающим и поддерживающим расовую ненависть коренных американцев к своим чужеземным захватчикам, которая тлеет несколько столетий и время от времени прорывается в виде яростных бунтов и гражданских войн.

Существует серьезная причина подозревать власть нагуализма там, где, по очевидным причинам, он не проявлялся. Для историков Юкатана всегда было таинственным и удивительным то, насколько быстро распространялись планы восстания, обеспечившего туземцам продолжительную независимость после того, как эти планы были согласованы двумя вождями – Антонио Ай и Се– силио Чи, на отдаленной ферме Шиум (Xihum) в июле 1847 г. Такое единство действий могло стать возможным только благодаря сильной, дисциплинированной и разветвленной тайной организации. Несомненно, они были вождями или учителями грозного ордена нагуализма на полуострове.

Конечно, случай с коротким кровавым восстанием майя в 1761 г. относится к событиям такого рода. Восстание вспыхнуло во множестве деревень неподалеку от Вальядолида (Юкатан). Его возглавил чистокровный индеец Хасинто Кан-Эк. Но некоторые из участников впоследствии признались, что оно было результатом заговора, который готовили в течение года.

Когда наступил назначенный день, Хасинто смело провозгласил себя верховным жрецом братства колдунов, мастером и учителем магии, а также наследником знаменитого древнего пророка Чилана Балама, «чьи слова не могут не исполниться». Во вдохновенном призыве он побуждал своих собратьев– соотечественников нападать на испанцев без страха перед последствиями.

«Не бойтесь их пушек и их крепостей, – восклицал он, – ибо среди многих, кого я обучил магическим искусствам (el arte de brujeria), есть пятнадцать избранных, чудотворцев, кто благодаря своей тайной силе войдет в их крепости, сразит стражников и откроет ворота для наших воинов. Я возьму листья священного дерева и сверну их в трубочки, я воззову к четырем ветрам неба, и к нам на помощь поспешит несметное множество бойцов».

Сказав это, он взял лист бумаги, поднял его, чтобы показать, что он чист, на мгновение сложил его, а затем развернул – он был покрыт письменами! Этот ловкий фокус убедил его простодушных слушателей в том, что он провозглашает истину, и они бросились к оружию. Он повел их, в одеянии Девы Марии с короной на голове. Но не помогло ни их воодушевление, ни магическое искусство их вождя, и вскоре Хасинто и его последователи пали жертвами костров и виселиц. После их смерти «танец тигра» или Чак-Мул – «танец призраков» майя – был запрещен; а вместе с ним – использование священного барабана, любимого инструмента индейских жрецов.

Где бы мы ни слышали подробные рассказы о восстаниях против испанского владычества в течение трех столетий его существования в Новой Испании, можно заметить указующий перст могущественной, хотя и скрытой, руки нагуализма. Еще раньше, в 1585 г., произошло восстание майя на Юкатане. Е возглавил Андрее Чи, чистокровный индеец и потомок древнего рода правителей Кокомес. Он также провозгласил себя жрецом древней веры, пророком и чудотворцем, посланным научить свой народ новой религии и дать ему политическую независимость. Испанцы, схватившие Андреаса Чи, обвинили его в идолопоклонничестве, колдовстве и нарушении покоя и позорным образом повесили.

Безусловно, вдохновляемый теми же идеями, индеец из племени миштеков, известный как «Дон Паскуаль», возглавил восстание теуантепекских племен в 1661 г. Он призвал «тринадцать правителей сапотеков и центалей» прийти ему на помощь, и это восстание могло приобрести значительные масштабы чему помешало только одно: католическая церковь в лице епископа Оахаки Куэваса Давалоса применила к восставшим всю свою власть.

Примерно в той же местности в 1550 г. произошло восстание сапотеков, когда их возглавил туземный жрец, заявивший, что он – воплощение древнего бога Кецалькоатля, верховного божества нагуалистов.

В самом Мехико в 1692 г. имело место военное восстание индейцев, которые успели разрушить собственность на сумму в три миллиона долларов. Отчасти оно, очевидно, было вызвано острой нехваткой продовольствия. Но власти также усматривали его корни в некоторых тайных обрядах, что следует из немедленного введения закона, запрещавшего индейцам носить пиочтли (piochtli) – прядь волос, специально сохраняемых с момента рождения (это входило в обряд посвящения), и особого предписания против октли (octli).

Что касается восстания центалей Чьяпаса в 1712 г., то оно, как будет сказано ниже, явно происходило под руководством жрецов-нагуалистов.

История коренной американской расы под испанским владычеством в Северной Америке до сих пор не была написана так, чтобы дать полную и целостную картину происходившего. Всякий, кто надлежащим образом сформулирует для себя задачу такого исследования, рано или поздно придет к выводу, сформулированному много лет назад выдающимся американским коллекционером древностей и историком Э.Дж. Сквайером:

«Между правящим и жреческим классами полуцивилизованных народов Америки всегда существовало таинственное связующее звено, некая тайная организация, которую не уничтожили все несчастья, которые им довелось пережить. Именно его настоящему существованию мы можем приписать те одновременные движения аборигенов Мексики и Центральной Америки, которые не раз угрожали полным ниспровержением испанского владычества».

Этим таинственным связующим звеном, этой тайной организацией является нагуализм.

Высокое положение женщины в нагуализме

Примечательно, что в этом таинственном обществе женщины занимали высокое положение. Во многих случаях их принимали в самые избранные круги нагуалистов, и неоднократно они занимали в этой организации высшие посты. Согласно традициям центалей и пипилей Чьяпы, когда их национальный герой Вотан создал дыханием изо рта свое укрытое тьмой святилище в Тласоалойяне (в Соконуско), он оставил там на хранение священные книги и святые реликвии и учредил школу почтенных мудрецов, чтобы они стали ее хранителями; но поставил их всех в подчинение верховной жрице, чья власть была абсолютной.

Правдивый Паскуаль де Андагойя, исходя из своих знаний, утверждает, что некоторые из женщин-адептов приобрели необычную способность бывать одновременно в двух местах, находящихся на расстоянии двух с половиной лиг; а многочисленные ссылки на них в испанских писаниях XVI и XVII веках подтверждают тот благоговейный страх, который они вызывали, и то огромное влияние, которым, как известно, они обладали. В таинствах нагуализма женщина была предстоятелем и иерофантом.

Пережиток древних времен

Это – прямое наследие доколумбовых времен. Во многих американских легендах, как и в других легендах Старого Света, упоминается, как какая-нибудь могущественная колдунья становится основательницей государства, владычицей над людьми благодаря силе своих магических способностей.

У ацтеков такой была колдунья, построившая город Маллиналько на пути из Мехико в Мичоакан – город, даже после Конкисты известный искусством своих магов, которые утверждали, что являются ее наследниками. В Гондурасе такой была Коамисагуаль, правительница Серкина, искушенная в оккультном знании, которая не умерла, а в конце своего земного пути взошла на небо в облике прекрасной птицы, в раскатах грома и вспышках молний.

Согласно одному автору, что был близко знаком с мексиканскими нагуалистами, искусству, которым, по их утверждению, они владеют, – превращаться в низших животных, – их предшественников научила индианка Сирсе, могущественная колдунья, которую обычно звали Куилацтли (Quilaztli – этимология этого слова неизвестна). Она родила еще четверых, представлявших четыре ее метаморфозы: Коуасиуатль (Cohuacihuatl), «Женщина-Змея»; Куаусиуатлъ (Quauhcihuatl), «Женщина-Орлица»; Йаосиуатль (Yaocihuatl), «Женщина-Воительница»; и Цицимеснуатль (Tzitzimecihuatl), «Женщина-Призрак».

Чаще всего женщины владеют этими магическими силами. Мы читаем в хрониках древней Мексики, что, когда правитель Несауальпилли (Nezahualpilli) притеснял прибрежные племена (tierra caliente), они направили против него не воинов, а своих ведьм. Те опутали его губительными чарами. Когда он вышел из дворца, изо рта у него хлынула кровь, он упал и умер.

В Гватемале, как и в древних Дельфах, верили в то, что боги говорят устами этих вдохновенных провидиц, и во время празднования побед они наслаждались привилегией столь странной и ужасной, что я лучше приведу цитату из древнего манускрипта, не рискуя переводить ее:

«.. Despues de sacrificar los antiguos algun hombre, despeda<;andolo, si era de lo? que avian cogido en guerra, dicen que quardaban el miembro genital у los testiculos del tal sacrificado, у se los daban a una vieja que tenian por profeta, para que los comiese, у le pedian rogasse a su idolo les diesse mas captivos».

Когда капитан Педро де Альварадо в 1524 г. отправился в поход на Кецальтананго (Гватемала), точно такая же старая ведьма заняла место на вершине перевала, вместе со своей знакомой в облике собаки, и «заклинаниями и нагуалистскими магическими формулами» принялась мешать его приближению.

Как в древнейших, так и в поздних исторических заметках описаны восстания. Последними из индейцев Чьяпы восстали социли – в 1869 г. Причиной послужил арест и заключение в тюрьму испанскими властями «таинственной женщины», известной среди ведьм как Санта Роза, которую вместе с одним из их ааус (ahaus), вождей, заподозрили в подстрекательстве к мятежу. Индейцы тысячами отправились в поход на город Сан-Кристобаль, где находились узники, и добились их освобождения; но испанцы схватили и застрелили их вождя Игнасио Галиндо. Вскоре мятеж был подавлен.

Индейская Жанна д'Арк

Но, возможно, самый поразительный случай, описанный в истории восстания центалей Чьяпаса, произошел в 1713 г. Индейцев возглавила индейская девушка, местная Жанна д'Арк. Она мечтала изгнать из своей страны ненавистных чужеземных угнетателей и уничтожить все следы их присутствия. Ей едва исполнилось двадцать лет, и испанцам она была известна как Мария Канделярия. Она возглавила то, что большинство историков называют религиозной сектой, а Ордоньес-и-Агилар, который сам был уроженцем Чьяпаса, называл могущественной тайной организацией нагуализма, полной решимости истребить белую расу. По его оценкам, в одном только Чьяпасе под началом Марии Канделярии было почти семьдесят тысяч человек – несомненное преувеличение, – и он утверждал, что заговор распространился на соседние племена, которым было приказано ждать результатов борьбы в Чьяпасе.

Ее власть была абсолютной; требуя подчинения, она была совершенно безжалостна. У бунтарей живьем сдирали кожу, поджаривали на медленном огне. Она и все ее сторонники находили особое удовольствие в проявлении ненависти и презрения к религии угнетателей. Они оскверняли церковные священные сосуды, шутовски имитировали церемонии мессы, которые она сама проводила, и насмерть забивали камнями схваченных священников.

Конечно, ее борьба против могущества Испании была безнадежна. Она закончилась поражением после ожесточенной, длительной войны, которая отличалась высшей степенью бесчеловечности с обеих сторон. Но когда повстанцев удалось разогнать или убить, хоть белые победители и вернули себе власть и все ресурсы этой страны, ни их самые усердные поиски, ни искушение каким угодно вознаграждением не помогли им взять в плен Марию Канделярию, героиню этой кровавой драмы. С немногими преданными сторонниками она скрылась в лесу, и более о ней никогда не слышали.

Однако судьба оказалась более жестокой к ее друзьям и военачальникам, к жрицам Гистиупана и Йяхалона, которые героически поддерживали Марию в ее патриотическом порыве. Они были арестованы испанцами. Историк милосердно умолчал о подробностях их участи.

Современные верховные жрицы нагуализма

О такой же юной пророчице Э.Дж. Сквайер услышал во время своих путешествий по Центральной Америке. Она жила в одиночестве среди руин одного древнего храма майя, двадцатилетняя колдунья, которую любили и боялись, – считалось, что она держит в руках жизнь и смерть. Возможно, его рассказ несколько вычурный; несомненно, так и есть; но он основан на хорошем знании древних традиций тамошних индейцев и обычаев, знакомых местным жителям.

Покойный ныне выдающийся американист аббат Брассер де Бурбур во время своих длительных путешествий по Мексике и странам Центральной Америки не раз имел возможность сталкиваться с одной особенностью древней религии нагуалистов, все еще живой среди их потомков. В племени сапотеков, живущих на перешейке Теуантепека, он видел одну из верховных жриц этого мистического братства. Аббат описывает ее с особенной теплотой, доказывающей, что он не утратил чувствительности к прекрасному.

«Она была одета в светло-зеленую материю, свободно обернутую вокруг бедер и спадавшую до уровня чуть выше колен; грудь прикрывала блузка из красного шелкового газа с короткими рукавами и вышитая золотом; на шее висела цепь из нанизанных на нить тяжелых золотых монет. Роскошные черные волосы были разделены пробором и туго заплетены в две толстые косы, стянутые голубыми лентами; голова повязана белым кисейным платком, подобным калантике древних египтянок. Никогда в жизни я не видел более поразительной фигуры Изиды или Клеопатры.

В выражении ее лица было что-то странное. Ее глаза были самыми черными, и яркими на свете; но были моменты, когда она внезапно останавливалась, опиралась на бильярдный стол или о стену, и ее глаза становились застывшими неподвижными, как у трупа. Затем она бросала сверкающий взгляд из-под темных ресниц, посылая ледяной холод в душу того, на кого она смотрела. Была она безумна, или это было, как считало ее окружение, кратковременное отсутствием души, погружение духа в нагуаль, перемещение в неведомый мир? Кто знает?»

Пещерные храмы и боги пещер: Остотеотль, Тепейоллотль, Вотан и др.

Было бы ошибкой полагать, что нагуализм – это бессвязная мешанина суеверий, разрозненных фрагментов, заимствованных из древнего язычества. Мои исследования нагуализма привели к совершенно другому выводу. Нагуализм зафиксировал отчетливо выраженную часть индейского культа, истоки которого мы можем обнаружить задолго до периода Конкисты и который не имел ничего общего со сложными кровавыми ритуалами ацтеков. Доказательства этого вывода неоспоримы.

Всюду, где бы в более позднее время католические священники ни находили святые места и священные предметы нагуалистов, они были в пещерах или в глубоких скальных нишах, а не в искусственных сооружениях. Мифы, которые они тщательно собирали, и имена богов, которые они слышали, также указывают на это как на отличительную особенность нагуализма. Один из ранних примеров записан мексиканскими нагуа. В 1537 г. отец Переа обнаружил пещеру в глубоком ущелье в Чалме, неподалеку от Маллиналько (поселение, знаменитое своими магами), которая была святилищем божества, называемого Остотеотлъ (Oztoteotl), Бога Пещеры («остотль» – пещера; «теотль» – бог), «почитаемого на протяжении всего существования империи Монтесумы». Он разрушил статую бога и превратил пещеру в часовню.

Мы не ошибемся, если будем считать Остотеотля всего лишь еще одним именем нагуаского божества Тепейолотля, «Сердца (или Души) Горы», который в Codex Borgia и Codex Vaticanus изображается сидящим у пещеры или внутри нее. Его имя можно также перевести как «Сердце Места» или «Сердце Поселения».

Д-р Эдуард Селер доказывал, что это божество, вне всякого сомнения, первоначально не принадлежало к ацтекскому пантеону, а пришло с Юга, либо от сапотеков, миштеков или от племен майя. Бог Пещеры ацтеков идентичен Вотану центалей Чьяпы и У-к'уш Улеу (U-q'ux Uleuh) киче Гватемалы и, возможно, Косаане (Cozaana) сапотеков.

Посвященные им обряды проводились в пещерах, и сохранились некоторые интересные описания этих священных мест. Так, в работе епископа Чьяпаса приведено описание, относящееся к «темному дому Вотана»:

«Вотан – третий герой, поименованный в календаре, и некоторые из его потомков до сих пор обитают в поселении Теописка, где они известны как Вотаны. Иногда о нем упоминают как о Владыке Священного Барабана, и считается, что он видел великую стену (очевидно, это была Вавилонская башня), поделил эту землю между индейцами и каждому племени дал его язык.

Далее, они говорят, что когда-то он обитал в Уэуэтане, городе в провинции Соконуско. Неподалеку оттуда, в месте, называемом Тласоалойян, посредством своего дыхания он построил темный дом, пустил в реку тапиров, а в доме хранил великие сокровища, и оставил все это в ведении одной знатной дамы, которой помогали хранители (тлапиане). В число этих сокровищ входили: глиняные вазы с крышками из того же материала; камень, на котором были начертаны фигуры древних индейских героев, встречающихся в календаре; «чалчиуитес» (chalchiuites), то есть зеленый камень; и другие предметы суеверия.

Все это было изъято из пещеры и, доставленное нам этой дамой и охранниками, публично сожжено на площади Уэуэтана по случаю нашего первого епархиального визита туда в 1691 г. Все индейцы испытывают большое уважение к Вотану, и в некоторых местах его называют Сердцем Поселений».

Английский священник Томас Гейдж, который в 1630 г. был викарием церковного прихода среди гватемальских индейцев покончи, рассказывает, как нашел подобную пещеру, где хранился идол, и приводит следующее его описание:

«Мы нашли идола, стоящего на низком табурете, покрытом льняной тканью. Он был сделан из дерева, блестящего и черного, словно агат, как будто был покрашен или закопчен; он имел форму мужской головы на плечах, без бороды и усов; вид у него был устрашающий – лоб нахмурен, глаза широкие и вытаращенные.

Они гордились своим богом, говоря, что он ясно велел им, чтобы они не верили всему тому, что я проповедовал им о Христе, но следовали древним путям своих предков».

Упомянутый черный цвет – отражение древней символики ночи, темноты и мрака священной пещеры. Ветанкурт сообщает, что жрецы древней языческой религии обычно натирают лица и тела жирной мазью и ламповой сажей, когда отправляются на жертвоприношение в леса, поэтому выглядят черными, как негры. В отрывке из Нуньеса де ла Вега, который я уже приводил, Икал Ахау (leal Ahau), «Черный Владыка» – имя одного из божеств нагуалистов.

В некоторых районах главным идолом пещеры было мумифицированное или высушенное тело одного из прежних выдающихся жрецов или вождей. Об одном таком идоле, найденном у сапотеков Коатлана, сообщает Бартоломе де Писа. Имя идола взято из календаря – это название десятого дня. Утверждалось, что это сохранившееся тело одного знаменитого правителя. О другом удивительном примере сообщает Вилла Сеньор-и-Санчес, который описывает его как очевидец. Идол был обнаружен в обширной пещере, расположенной на некотором расстоянии к западу от Мехико, на территории племен нагуа – на склоне горы, известной как «Гора Солнца» (la Mesa de Tonati). Автор утверждает, что идол очень хорошо сохранился, «как мышцы, так и кости».

«Он сидел в кресле, которое служило ему троном, и был одет в мантию, ниспадавшую с плеч до самых ступней ног. Все это было богато украшено драгоценными камнями, которыми, согласно туземным обычаям, были вышита ткань одежды. На фигуре были наплечники, ожерелья, браслеты и серебряные застежки. Его лоб украшал венец из прекрасных разноцветных перьев, расположенных таким образом, что цвета чередовались друг с другом. Левая рука покоилась на ручке кресла, в то время как в правой был острый кинжал в серебряной оправе. У ног стояли вазы из прекрасного камня, похожего на мрамор или гипс, в которых находились подношения из крови и мяса жертв».

Тот же автор упоминает и другие священные пещеры, которые он видел в своих путешествиях. Одна из них находилась неподалеку от поселения Теремендо, где боковые части крыши были искусно сделаны в форме огромных арок. Подобным образом был оформлен и природный алтарь, а на нем была множество идолов в виде фигурок людей и животных, перед которыми стояло приношение из копаловой смолы и пищи. Еще он упоминает о множестве таких пещер в Сьерра де Тласкала, которые до сих пор посещают индейцы.

Эти документы указывают на масштабы такого необычного поклонения и на множество подземных храмов, существующих по сей день. Слава о некоторых великих храмах прошлого живет и поныне, например, известен колоссальный грот Чалкатонго (недалеко от Ачиутлы), который служил склепом для древних правителей; святилище Тотомачиапы, где древние жрецы приносили жертвы храм Хустлауака (Justlahuaca) близ Солы (штат Оахака), который был местом поклонения сапотеков спустя много лет после Конкисты; и храм в Серо-де– Монопостьяке, недалеко от Сан-Франциско дель Map.

Сокровенное значение пещерного культа – поклонение Земле. Бог Пещеры, Сердце Холмов, в действительности олицетворяет Землю, Почву, из темных тайников которой текут прозрачные потоки и появляются нежные ростки как малых растений, так и больших деревьев. Для коренных мексиканцев Земля была источником пищи и питья, общим Отцом Всего; поэтому до настоящего времени, когда индеец принимает торжественный обет, он опускается на землю, прикасается к ней рукой и повторяет торжественную формулу: «Куиш амо нечитла ин тотеоцин» (cuix amo nechitla in toteotzin), «Разве не видит меня Великий Бог?»

Священные числа 3 и 7

Тождество Тепейоллотля нагуа и Вотана центалей очевидно не только из одинакового значения их имен, но и из того, что оба связаны с третьим днем в ритуальном календаре. По этой причине мы всюду находим число три как священное число в символике нагуалистов. Мы уже выяснили из фрагмента Нуньеса де ла Вега, что неофитов обучали группами по три человека. До настоящего времени в Сотеапане посты и празднества, назначаемые туземными священниками, длятся три дня. Полухристианизированные обитатели Сьерры де Найерит, чота, говорящие на нагуа, продолжают и в наш век почитать трех божеств – Рассвет, Камень и Змею; что, как заметил отец Дуран, аналогично подобной «троице» у древних ацтеков.

Число девять, то есть 3x3, повторяется в формулах мексиканских колдуний так часто, что де ла Серна восклицает: «Это Дьявол внушил им суеверие насчет числа девять!»

Другим священным для нагуалистов числом было семь. В прошлом очерке я, так или иначе, обосновал свое мнение, что индейское суеверие, касающееся числа семь, не имеет никакого отношения к семи дням христианской недели, а происходит непосредственно от индейского календаря. Нуньес де ла Вега говорит, что покровителем седьмого дня был Кукулькан (Cuculcan), «Пернат Змей», и что многие натуалисты выбрали его в качестве особого покровителя. Как уже было сказано, в Гватемале ребенок окончательно принимал своего науаля (naual), когда ему исполнялось семь лет; а в некоторых нагуаских племенах Мексики тональ совпадал с названием седьмого календарного дня после рождения ребенка. С подобным отношением к числу семь связано суеверие гватемальских какчикелей, которые утверждают, что когда молния ударяет в землю, «громовой камень» погружается в почву, но через семь лет поднимается на поверхность.

Три и семь были главными числами в генеалогических древах племени пипилей Сан-Сальвадора. Древо изображалось с семью ветвями, символизировавшими те уровни отношений, на которых брак был запрещен, за исключением тех случаев, когда мужчина совершал какой-нибудь выдающийся подвиг на войне, – тогда он мог жениться, игнорируя первые три уровня отношении. Комбинация чисел три и семь посредством умножения объясняет миштекский обычай на 21-й день покидать дом, в котором кто-то умер.

Примечательно то, что нагуалисты взяли эти числа от третьего и седьмого дней календарного месяца, состоявшего из двадцати дней. Тепеолольтех (Tepeololtec), Бог Пещеры, был покровителем третьего дня, а также «Владыкой Животных», превращение в которого было проверкой нагуалистской силы. Тлалок (Tlaloc), бог гор и дождей, которому был посвящен седьмой день, представлен нагуалистским символом змеи, раздваивающейся и свернувшейся вокруг самой себя, и обычно изображался в соединении с «Пернатым Змеем» (так переводятся все имена – Кецалькоатль, Кукулькан, Кукумац). Последнего изображали с сумкой. В ней он нес амулеты, шикипилли (xiquipilli), кадило, приспособление туземных иллюминатов, его одеяние помечено знаком креста, показывающим, что он был Владыкой Четырех Ветров и Жизни.

Поклонение огню у нагуалистов

Нагуалистские обряды весьма символичны. Анализируя их символику, мы получаем возможность понять религиозные идеи, лежащие в основе этого таинственного культа.

Самым важным символом был Огонь. Он считался первоначальной стихией и непосредственным источником жизни. В этой связи у отца Николаса де Леона находим следующий многозначительный отрывок:

«Если какое-либо из древних суеверий укоренилось глубже в сердцах индейцев – как мужчин, так и женщин, – то это суеверие связано с огнем и поклонением ему, а также с возжиганием нового огня и сохранением его в течение года в тайных местах. Мы должны дождаться того, когда в своих исповедях они начнут говорить, что сказал Огонь, или как Огонь плакал, – выражения, на которые, как правило, не обращают внимания, как на нечто невразумительное, – и мы должны осудить их. Кроме того, мы должны определить время их крещения Огнем – обряда, называемого йиауильтока (yiahuiltoca) который исполняют вскоре после рождения ребенка, когда дают ему имя; также нельзя разрешать говорить об Огне как об отце и матери всего сущего и создателе природы роженицам и их повитухам; потому что обычно считается, что именно благодаря им Огонь присутствует при рождении и смерти каждого существа».

Название этого любопытного обряда происходит от йиауитли (yiahuitli), растения, похожего на полынь, листья которого, растертые в порошок, индейцы обычно подбрасывали в костер в качестве подношения огню. Спустя века после Конкисты и, возможно, до настоящего времени, этот обычай господствует в Мексике. Дым и запах горящих листьев считаются очень целебными и очищающими воздух помещения, где находится больной.

Слово йиауильтока (yiahuiltoca) означает «бросать йиауитли (yiahuitli)» – от тока (toca), то есть «подбрасывать руками». Согласно отцу Ветанкурту, который писал на столетие позже Леона, еще одним названием этого обряда было апеуалько (apehualco), что, в сущности, имело то же значение: «подбрасывать» или «бросать». Он добавляет интересные детали; например, обряд проводился на четвертый день после рождения ребенка, когда считалось важным поддерживать огонь в доме, но не позволялось выносить из дома что-либо из вещей ребенка, так как это могло принести ему вред.

Хасинто де ла Серна также описывает этот обряд, которому он дает название тлекуиштлилицтли (tlecuixtliliztli), означающее «они проносят младенца над огнем»; а в другом месте добавляет: «Поклонение огню является величайшим камнем преткновения для этих несчастных идолопоклонников».