Текст книги "Партиалы"

Автор книги: Дэн Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава шестая

Оуэн Товар оказался высоким, худым, видавшим виды мужчиной. Он стоял у двери, держа на плече ружье с черным пластиковым прикладом. При виде Киры и Джанны Оуэн расплылся в улыбке.

– Если бы этот негодник предупредил меня, что с ним дамы, я бы давным-давно пригласил вас в дом.

Маркус встал перед Кирой, но Товар рассмеялся и похлопал его по плечу:

– Я не имел в виду ничего дурного, сынок: обычная любезность. Солдат я могу и спровадить, но матушка слишком хорошо меня воспитала, чтобы я оставил даму на улице в такой ливень, – Товар закрыл за последним солдатом дверь и повел группу за собой по темному коридору. – Кстати, кто меня обнаружил? Вот это охотник так охотник, только зря время теряет в Сети безопасности. – Оуэн открыл дверь, за которой оказалась залитая светом комната. Раньше тут, наверно, была гостиная, без окон, но с настоящим камином, в котором весело плясало рыжее пламя. Вдоль стен стояли старые диваны, на которых громоздились стопки одеял, а запертые двустворчатые двери в дальнем углу подпирала маленькая деревянная тележка. Кира повернула голову направо и подскочила от удивления, столкнувшись нос к носу с верблюдом.

– Долли, поздоровайся с гостями.

Верблюдица издала протяжный крик, и Товар рассмеялся:

– Давайте, ребята, не будьте невежами, ответьте Долли.

Маркус с улыбкой поклонился верблюдице:

– Рад познакомиться, Долли. Мистер Товар не предупредил, что у него такая очаровательная спутница.

– Положим, характер у нее на редкость скверный, – заметил Товар, – но мы все-таки умудряемся ладить. Наверно, она сбежала из зоопарка или какого-то зверинца. Я нашел ее несколько лет тому назад, паслась себе в лесу, – он провел группу в комнату и закрыл за ними дверь. – Стоило больших трудов сделать так, чтобы огонь не был виден снаружи, – пояснил он. – Камин-то действует, но в такой дождь дыма не видать, а значит, никому в жизни меня не обнаружить.

– Мы шли по следам шин, – сообщил Маркус и снял дождевик.

– Они сюда не ведут, – ответил Товар. – По крайней мере, прямиком.

– Я вас услышал, – признался Джейден с еле заметной улыбкой. – Долли не помешает несколько уроков тишины.

Товар покачал головой:

– Она просила сахару. Видимо, как раз в этот момент вы и проходили мимо. Большинство – я имею в виду, любопытные, кому не лень пойти на разведку, – никогда бы нас не нашли. Народ обычно шагает себе по колее в обход соседнего дома, через лес и упирается в речку. А мост-то упал! Что делать? Ну а доски, по которым я перебираюсь на другой берег, надежно спрятаны.

– Так вы бродяга? – поинтересовался Джейден.

– Я торговец. А значит, мишень для всякого сброда. Но это не значит, что нужно быть легкой добычей, – Товар взял стопку одеял с дивана у камина. – Лучшие места, разумеется, для дам. Когда я один, тут довольно уютно, но сейчас столько народу, что не до роскоши. Ну да ничего: в тесноте, да не в обиде.

Кира наблюдала, как Оуэн разбирает одеяла и, протискиваясь между диванами, устраивает спальные места для десяти человек и верблюда. Неужели он из Голоса? Никак не определишь, – по крайней мере, пока он не попытается их взорвать.

Товар протянул одеяло Брауну: тот смерил бродягу подозрительным взглядом и выхватил у него одеяло. Оуэн улыбнулся и отступил на шаг.

– Если мы не научимся доверять друг другу, ночь будет долгой и утомительной. Неужели вы правда думаете, что я из Голоса?

Браун ничего не ответил, и Товар обернулся к Джанне:

– А вы?

Затем повернулся к Джейдену, раскинул руки, точно для объятий, и поинтересовался:

– Вы тоже считаете, что я из Голоса? И то, что я, рискуя собственной жизнью, пустил чужаков переночевать и делюсь с ними одеялами – часть коварного плана по уничтожению остатков цивилизации?

– Я думаю, вы бывший военный, – предположила Кира, придвигаясь к огню.

Товар наклонил голову набок:

– С чего вы взяли?

– Вы используете специфическую лексику, – пояснила Кира. – «Мишень», «разведка» и прочее. Плюс то, как вы держали ружье, когда открыли нам дверь. Ну, и сейчас вы с Джейденом стоите в абсолютно одинаковых позах.

Джейден и Товар посмотрели сначала друг на друга, потом на себя: ноги на ширине плеч, спина прямая, руки сложены сзади. Они почти одновременно с некоторым смущением подались назад, расцепили руки и переступили с ноги на ногу.

– Если он в отставке, это еще не значит, что он не из Голоса, – заметил Браун. – Многие мятежники тоже из военных.

– Ну, если служба в армии – доказательство вины, то семь из десяти человек в этой комнате под подозрением, – возразил Товар.

– Так расскажите нам о себе, – попросил Маркус, усаживаясь на диван. – Если мне предстоит целую ночь ждать, пока вы, ребята, закончите ходить вокруг да около и перестреляете друг друга, хоть развлекусь.

– Оуэн Товар, – с поклоном повторил высокий мужчина, – родился и вырос в Мейконе, штат Джорджия. Студентом два года играл в футбольной команде, потом закончил университет, пошел служить в морскую пехоту и на войне лишился четырех пальцев на ноге. Это была война с Ираном, а не Война за Изоляцию, не та, что с китайцами, о которой вы, наверно, подумали, не та, на которую мы послали партиалов воевать вместо себя. Большинству из вас лет восемнадцать – двадцать, верно? А значит, было года два-три, когда кончилась та война, и пять-шесть, когда настал конец света? Слово «война» для вас – автоматически война с партиалами – что есть, то есть, – но я вас разочарую: это была никакая не война, а массовое убийство и полный капец. Видите ли, в войне обычно участвуют две стороны, и даже если силы не равны, какие-то шансы есть у каждой. А так называемая «война с партиалами» была скорее похожа на избиение очкарика в подворотне.

– Я помню Войну за Изоляцию, – произнесла Джанна. – Тут не только дети эпидемии.

– Я бы никогда не позволил себе поинтересоваться у дамы ее возрастом, – галантно заметил Товар, пристраиваясь на диване у камина. Он держался непринужденно, однако Кира заметила, что ружье лежит рядом с ним – только руку протяни. Джейден расположился напротив Товара, но большинство солдат остались стоять. Кира села вместе с Маркусом, положив его руку себе на плечи – так было теплей и спокойнее.

– В общем, какая разница, что за война, – резюмировал Товар, – мне оторвало четыре пальца, я вышел в отставку по инвалидности, вернулся домой, в Джорджию, и занялся хоккеем.

– Что-то мне не верится, чтобы в Джорджии играли в хоккей, – усомнился Спаркс. – Это же южный штат, верно? Джорджия-то? А в хоккей играли на льду.

– Точно, на льду, – кивнул Джейден, – какой может быть хоккей в Джорджии? Тем более без пальцев на ноге.

Товар улыбнулся.

– Вот сразу видно, что вы дети эпидемии, – он повернулся к Джанне: – Но вы-то помните катки?

Женщина еле заметно улыбнулась:

– Конечно, помню.

– Каток, – продолжал Товар, – это такая огромная комната, размером с добрую баскетбольную площадку, внутри холодильника. Только представьте: там настолько холодно, что лед не тает. На катке собираются зрители, иногда целые сотни, – мы выступали в низшей лиге, – кричат, болеют за вас, делают волну на трибунах, словом, страсти накаляются, как у нас с вами сейчас, народу битком набито, точно дров в камине, а холодильнику хоть бы хны – пыхтит себе, остужает горячие головы. Лед крепкий, между периодами его достаточно полить водой, и спустя несколько минут он гладкий и плоский, что та чирлидерша «Тигровых акул». – Товар ехидно ухмыльнулся. – Прошу прощения, старые счеты.

– Бред какой-то, – заметил Спаркс. – Да такого количества электричества городу на год хватит.

– Конечно, если мы про городок вроде Ист-Мидоу, – ответил Товар. – Он жрет не больше промышленного кондиционера. А в былое время города, даже мелкие, вроде Мейкона, проглотили бы Ист-Мидоу целиком. Сотни тысяч людей водили машины, смотрели кино, висели в Интернете по семьдесят восемь часов на дню, и все равно электричества хватало, чтобы устроить каток в Джорджии – одном из самых жарких штатов, как вы сами сказали, где вроде как и не надо было ничего морозить.

– Все равно не верю, – упорствовал Спаркс.

– Я рассказывал о команде низшей хоккейной лиги из Мейкона, штат Джорджия, – напомнил Товар. – Теперь мне и самому не верится, что такое когда-то было возможно. Знаете, как мы назывались? Хотя, если вы не верите в то, что мы вообще существовали, так в это и подавно не поверите: «Гуляки из Мейкона». – Он загоготал. – Брехня, конечно, какой свет не видывал, но уж что было, то было – «Гуляки из Мейкона». – Оуэн хлопнул себя по колену; кое-кто из солдат рассмеялся, и даже Кира не удержалась и хихикнула. – Мы выступали в низшей лиге, к высшей нас и близко бы не подпустили, с нашим городком, где болели за что угодно, кроме хоккея. Мы знали, что никогда ничего не добьемся, так почему бы не прикольнуться? В сороковые, когда я играл, мы официально считались самой жесткой командой в стране, то есть фактически в целом мире. Кстати, потому меня и взяли, без пальцев-то. Фигуристу, конькобежцу, форварду НХЛ без пальцев никуда, но впечатывать соперников в борта хоккейной коробки и выбивать им зубы можно без всяких тонкостей.

– Хоккей, – задумчиво проговорил Маркус, – спорт королей.

Товар замолчал и, вспоминая что-то, устремил взгляд вдаль:

– Вот чего мне не хватает больше всего. Как же я скучаю по былым денькам. У нас было столько ресурсов, что мы могли тратить их налево и направо, на никому не нужную чушь. «Золотой век человечества», – Оуэн скривил губы в печальной ухмылке. – Правильно говорят: чем выше взлетел, тем больнее падать.

Джейден кивнул и улыбнулся краешком губ:

– Не могу сказать, чтобы после этой истории я стал вам доверять, но вы мне нравитесь.

Товар кивнул:

– Очень мило с вашей стороны в сложившейся ситуации.

Он выудил из заднего кармана фляжку, сделал глоток и протянул Джейдену. Тот отпил и вернул Товару.

– Я, как врач, жду начала самого интересного, – произнес Маркус.

– Извините? – Товар выглядел удивленным.

Маркус ухмыльнулся:

– Покажите нам пальцы.

Солдаты одобрительно загудели. Товар кивнул.

– Сами напросились, – наклонившись, он принялся развязывать шнурок. – Биотехнологи со всей Америки предлагали нарастить мне пальцы с помощью генетического материала, как инвалиду войны и так далее, но я решил, что раз уж меня ранило, нечего делать вид, будто я цел и невредим. Итак! Хозяин шоу уродов предупреждает, что детям и женщинам лучше не смотреть, но поскольку среди вас таковых большинство, что уж поделать, – Оуэн снял ботинок, потихоньку спустил носок, обнажая бледную волосатую кожу, и, наконец, широким жестом стащил его с пальцев.

– Смотрите!

Все ахнули, то ли от шока, то ли от смеха, и Кира поймала себя на том, что морщится и улыбается одновременно. Ступня Товара была усеяна рубцами и мозолями; четыре пальца отсутствовали, а уцелевший большой неловко загибался вбок. Ноготь на пальце отсутствовал, а еще ступня была белой и блестящей.

– Какой ужас, – сквозь смех проговорила Кира. – Так как, говорите, это случилось?

– Я служил подрывником в морской пехоте, – пояснил Товар, вращая изувеченной ступней.

Атмосфера в комнате изменилась настолько внезапно, что в буквальном смысле слова повеяло холодом: солдаты в ярости вскинули мокрое оружие, и на Киру брызнули капли. Товар с носком в руках потерял равновесие, хоть и сидел, и едва не слетел с дивана, стараясь отодвинуться от ружей.

– Вы чего? Что я сделал?

– У вас есть десять секунд, чтобы сказать нам, где вы были последние сорок восемь часов, – процедил Джейден, глядя через прицел, – или мы вас пристрелим. На всякий случай.

– Вы о чем вообще? – заорал Товар.

– Девять, – начал отсчет Джейден. – Восемь.

– Погоди, – вмешалась Кира и подняла руки, чтобы утихомирить солдат. – Дайте ему подумать.

– Семь, – продолжил Джейден.

– Я не понимаю, о чем вы! – крикнул Оуэн.

Кира подалась вперед.

– Успокойтесь, – уверенно проговорила она. – Он вас не понимает.

– Кира, не делай глупостей!

Кира обернулась к Товару:

– Все из-за ваших слов о службе подрывником. У нас выдался трудный день, обстановка была взрывоопасная, и ребята просто хотят знать, были ли вы…

– Ни слова больше, иначе он догадается и уйдет в несознанку.

Кира впилась в Товара взглядом:

– Так где вы были?

– Вчера я был в Смиттауне, – ответил Товар. – Оттуда приехал прямо сюда. Там ферма на старом поле для гольфа. Я возил им оружие.

– Оружие?

– А вы думали, я щенками торгую? Я же подрывник, продаю то, в чем разбираюсь. У фермеров нет вашей Сети безопасности Лонг-Айленда, а значит, им нужно оружие. В большинстве подвалов старых домов припрятаны ружья, так что я их… отыскиваю и продаю.

– Это не снимает с вас ответственности, – возразил Джейден.

– Я понимаю, вам в это трудно поверить, вон у вас сколько стволов, – в отчаянии проговорил Товар, – но не у всех на острове есть ружья. Не у всех обитателей острова рядом патруль Сети безопасности, когда появляется кто-то подозрительный. Люди чуют, что надвигается война между Голосом и Ист-Мидоу, и стремятся себя защитить. А я им в этом помогаю.

– Врет он все, – заметил один из солдат.

– Вы не можете этого знать, – возразила Кира. – Нельзя же стрелять в человека лишь потому, что вам что-то померещилось.

– А вас что, пытались взорвать? – поинтересовался Товар.

– Видите? – воскликнул тот же солдат и шагнул к нему. – Он всё знает!

– Спокойно, – утихомирил его Джейден. – Без команды не стрелять.

Кира сглотнула:

– Вспомните, о чем мы говорили последние несколько минут. Любой дурак догадался бы, что нас пытались взорвать. Знай он про бомбу, в жизни не признался бы, что служил подрывником, верно? – Кира обернулась к Товару: – Вы бывали в Ашарокене?

Он покачал головой:

– Это что, город такой? Не может быть! Ну и названьице.

– Вы сказали, что продаете оружие и амуницию, – перебил Джейден. – А взрывчатку?

– Нет, конечно, я же не идиот, – возразил Товар. – Её купят разве что такие же, как я, или те, кто задумал чего похуже – наподобие случившегося с вами. Так что всю взрывчатку я тщательно прячу.

– Где? – спросил Джейден.

– Часть в тележке, часть в тайниках по всему острову.

Джанна, сидевшая на тележке, подскочила:

– Так подо мной все время была бомба?

– Она со стабилизатором, – успокоил Джанну Товар и поднялся с дивана. Солдаты снова наставили на него автоматы, но Оуэн поднял руки, демонстрируя, что не собирается бежать. – Ничего не взорвется, не бойтесь, – в одном ботинке он проковылял к тележке. – Тут водный гель, он абсолютно инертный, пока его не активируешь, но даже тогда нужен детонатор.

– И где же вы находите взрывчатку? – спросил Джейден, по-прежнему держа Товара на прицеле. – Я думал, военные давно отовсюду ее забрали.

– Ту, которую применяли в армии, – да, – подтвердил Товар, – а эту использовали в производственных целях. – Он снял с тележки тяжелое покрывало и показал белую пластмассовую канистру, похожую на обычную с водой. – Эту я нашел на стройке; активирующий порошок на другом конце тележки. И я вам клянусь, что никому ничего такого не продавал.

Кира посмотрела на Джейдена.

– Если он нам соврал, – сказала она, – то это самая искусная ложь в истории мира. Все равно нам всем надо в Ист-Мидоу, так давайте опустим ружья, и пусть Сеть безопасности разбирается. Если они решат, что он виновен, то посадят его в тюрьму, но я не позволю вам его убить.

– Это вторая худшая идея, которую я когда-либо слышал, – заметил Товар, – но поскольку первой была выстрелить мне в лицо, то пусть уж лучше так. Я только «за».

Джейден уставился на Киру, его глаза горели, точно два уголька. Спустя несколько мгновений, показавшихся Кире вечностью, он все-таки опустил автомат.

– Ладно. Но если по дороге он попытается сбежать или выкинет еще что-то в этом роде, я церемониться не буду, пристрелю на месте, как мятежника из Голоса.

Глава седьмая

Кира спала чутко, прислушиваясь к Маркусу и остальным, ворочавшимся, храпевшим и что-то бормотавшим в темноте. Верблюдица всю ночь издавала странные, ни на что не похожие стоны, а дом поскрипывал под струями дождя. Даже мыши, водившиеся в каждом доме, который могла вспомнить Кира, здесь скреблись под половицами и за стенными панелями громче и противнее обычного. А может, это были крысы или даже кто-то покрупнее.

Несмотря на все это, у Киры не шли из головы слова Товара. Неужели действительно будет война? Неужели в Голосе такие отчаянные головорезы – или же они настолько хорошо подготовлены и вооружены? Сенат изображал их полусумасшедшими террористами, устраивающими набеги на фермы и убивающими мирных жителей, но, скорее всего, сенаторам выгодно выставлять повстанцев в черном цвете. Если же у них достаточно сил, чтобы собрать большую армию и развязать настоящую войну, значит, они опаснее, чем можно себе представить.

РМ-вирус потихоньку уничтожит все человечество, не давая ему воспроизводиться. Война же истребит род людской за считаные недели.

Кира улеглась поудобнее, мечтая наконец заснуть.

Утром она чувствовала себя усталой и разбитой.

Товар вывел всех через заднюю дверь и указывал путь сквозь выстроенный им лабиринт защитных сооружений: по временному мостику, через заросший двор соседнего дома и обратно на дорогу почти в километре от его пристанища. Дождь прекратился, и Долли легко тянула тележку, так что шли путники довольно быстро. Кира изо всех сил старалась не оглядываться, не думать о сотнях мятежников из Голоса, которые мерещились ей за каждым деревом или брошенной машиной. Отряду требовалось держаться на виду, чтобы их нашла подмога Сети безопасности, но из-за этого Кира чувствовала себя незащищенной и уязвимой. Даже Джейден, похоже, нервничал. Когда солнце уже стояло высоко над головой, они сделали привал, чтобы перекусить, и Кира, допивая остатки воды, разглядывала ряды разрушенных домов. Нигде не мелькнуло ни тени. Кира потерла ноющую ногу и проверила, как там Лэниер; тот лежал на носилках без сознания, и у него опасно поднялась температура.

– Как он? – поинтересовалась Джанна.

– Неважно, – ответила Кира. – У нас кончается антибиотик, а Лэниер, похоже, подхватил какую-то инфекцию, – Кира порылась в аптечке в поисках ампул и стала набирать шприц.

– А ничего, что он все время спит?

– Не так чтобы очень хорошо, – сказала Кира, – но и не плохо. Наши обезболивающие разработаны специально для боевых условий: можно вкатить раненому слоновью дозу и не бояться, что он умрет. А вот дезинфицирующие средства что-то не действуют, – Кира сделала солдату укол. – Если нас в ближайшее время не подберет подкрепление, плохи его дела.

Вдалеке послышался свист, и Кира подняла глаза. Джейден тоже его слышал.

– Это дозорные, – пояснил он. – Кого-то засекли.

Кира и Джейден увели всех в ближайший дом. Окна в нем были выбиты, и внутрь надуло столько земли, что хватило бы под целый огород: диван уже зарос кудзу. Кира устроилась в углу за пианино с просевшей крышкой; возле нее на носилках метался в лихорадке Лэниер. Маркус, поймав взгляд Киры, вымученно улыбнулся.

Снова раздался свист – несколько отрывистых звуков, обозначавших «это свои». Кира было выпрямилась, но Джейден жестом велел не высовываться.

– Нужно убедиться, – прошептал он.

Спустя минуту мимо проехала повозка – длинный бронированный прицеп, который тянула упряжка из шести лошадей. Джейден громко свистнул – «свои, не стреляйте», – и вышел из дома. Кира с Маркусом вынесли Лэниера на крыльцо, где их встретила другая команда медиков. Кира объяснила, что с раненым, а вновь прибывшие передали им фляжки с водой, протеиновые батончики и помогли погрузиться в повозку.

Из-за дома показались Товар с Долли. Вид у Оуэна был печальный:

– Меня пристрелят сейчас или потом, в городе?

– Надеюсь, до этого вообще не дойдет, – успокоила его Кира.

Джейден отдал честь командиру подкрепления; Кира не разобрала, в каком тот ранге.

– Спасибо, что забрали нас.

Другой солдат приветствовал Джейдена:

– Не ожидали так быстро вас найти. Мы думали, предстоит ехать еще несколько часов. Быстро вы добрались.

– Нам очень помог этот торговец, – Джейден кивнул на Товара. – Значительную часть наших вещей он вез в своей тележке, – Джейден отпил глоток воды и вытер губы тыльной стороной ладони. – По дороге мы никого не встретили, так что если за нами и следили, то побоялись связываться с вооруженным патрулем Сети безопасности.

– Чертов Голос, – выругался солдат. – Мы выслали отряды на разведку. Этот ваш взрыв взбудоражил Ист-Мидоу, так что на обратном пути заедем в Догвуд. С вами хотят побеседовать.

Фургон развернулся и повез их обратно в город; возница хорошенько стегнул лошадей, пустив упряжку в галоп. Солнце раскалило бронированный прицеп, и Киру ненадолго сморило; разбуженная рывком остановившегося фургона, девушка обнаружила, что ее голова лежит у Маркуса на коленях. Кира села. Догвуд оказался старой электростанцией, окруженным высоким забором форпостом на окраине заселенного района Ист-Мидоу. Охранник открыл ворота, за которыми Кира заметила солдат.

– Отсюда мы сами дойдем, – проговорила Кира, но командир отряда покачал головой.

– Мкеле хочет побеседовать со всеми, не только с торговцем.

«Побеседовать, – подумала Кира. – На языке военных это значит «вежливо допросить».

– Кто такой Мкеле?

– Он из разведки, – ответил солдат. – Командование обеспокоено случившимся. Наверно, рассчитывают, что вы знаете что-то важное. – Он помог всем выбраться из фургона и провел в здание бывшей электростанции. Молодой человек в полной боевой выкладке отвел Киру в маленькую комнатку и ушел, закрыв за собой дверь.

Кира услышала, как щелкнул замок.

Комната была крохотной, почти без мебели, хотя по свежим отметинам на выцветшем линолеуме Кира догадалась, что ее вынесли совсем недавно. Глубокие следы от ножек столов и книжных полок покрывали пол, точно в кабинете-призраке, остаточном образе былых времен. Стола не было, но в дальнем углу стояли два стула.

Кира уселась на один и стала ждать, выстраивая в голове план предстоящего разговора. Она придумывала реплики за собеседника и себя, остроумно отвечала на вопросы, легко шутила. Но время шло, никто не приходил, и воображаемые легкие упреки за несправедливое задержание и допрос превратились в почти реальные гневные отповеди на тему незаконного заключения под стражу. В конце концов Кира выдохлась и перестала придумывать.

На стене висели часы, старые, круглые, с черными палочками, и Кира в который раз задумалась, как же они работают. Дома у нее были похожие часы – правда, покрасивее этих; те, кто жил в доме до эпидемии, явно любили изделия из стекла. Наверно, если их зарядить, палочки будут двигаться, но электронные часы потребляли меньше энергии, поэтому никаких других Кира не знала.

По крайней мере, не помнила. Были ли у отца часы с палочками? До чего же глупо: она даже не знает, как называются такие часы, и непонятно, почему так быстро исчезло из речи название этого обиходного предмета. Как ни пыталась, Кира не могла вспомнить, чтобы ей хоть раз попались на глаза действующие часы. Она не умела определять по ним время, не слышала, как их называют. Для нее они были пережитком ушедшей цивилизации.

Большая палка указывала на десять, маленькая зависла между двойкой и тройкой. «Десять часов, две минуты… с половиной? – Кира пожала плечами. – Часы разрядились ровно в десять часов и две с половиной минуты. Или сколько там они показывают». Девушка встала, чтобы получше разглядеть циферблат. Наверно, часы привинчены к стене, иначе они бы давным-давно упали.

Открылась дверь, вошел мужчина. Кира узнала в нем таинственного незнакомца, которого приметила на общегородском собрании. На вид около сорока лет, кожа темней, чем у Киры; видимо, с африканскими корнями, решила девушка (у нее самой предки были индийцами).

– Добрый вечер, мисс Уокер. – Мужчина закрыл за собой дверь и протянул руку. Кира встала и ответила на рукопожатие:

– Долго вы.

– Мне очень жаль, что пришлось заставить ждать. Меня зовут Мкеле. – Он указал Кире на стул, взял другой и уселся напротив. – Садитесь, пожалуйста.

– Вы не имеете никакого права меня арестовывать…

– Простите, пожалуйста. Мне искренне жаль, если вам так показалось, – извинился Мкеле. – Мы вовсе не собираемся держать вас здесь, я просто хотел, чтобы вы были в безопасности. Вас покормили?

– Нет.

– Вас должны были накормить. Извините еще раз.

Кира внимательно рассматривала посетителя, и злость из-за того, что пришлось так долго просидеть взаперти, мало-помалу сменилась подозрением.

– Почему просто «Мкеле»? – поинтересовалась она. – В каком вы звании?

– Я не военный, мисс Уокер.

– Но вы на службе.

– Как и вы.

Кира с трудом сдержалась, чтобы не нахмуриться. Что-то ее раздражало в этом человеке. Вроде он не сделал ничего такого, разговаривал с ней спокойно, был вежлив, и все же… Кира и сама не знала, что именно ее так взбесило. Она посмотрела на стул, но осталась стоять и сложила руки на груди.

– Значит, говорите, вы заперли меня здесь для моей же безопасности? А что мне могло угрожать?

Мкеле приподнял брови:

– Интересный вопрос от человека, который только что вернулся из нейтральной зоны. Насколько я знаю, не прошло и двух дней, как вы чуть не стали жертвой взрыва.

– Допустим, не я, но тут вы правы.

– Мисс Уокер, я – начальник разведки. И не военной, а всего острова, а значит, фактически я начальник разведки всего человечества. И моя задача – сделать так, чтобы человечество выжило. Поэтому я должен все знать. Возьмите хотя бы то, что нам уже известно, – он принялся загибать пальцы. – Во-первых, кто-то, Голос или, не дай бог, партиалы, устроил диверсию против сил обороны Ист-Мидоу. Во-вторых, кто бы это ни был, он профессионально обращается со взрывчаткой и, скорее всего, с радиотехникой. В-третьих, этот кто-то убил минимум трех человек. Подведем итог. Нам известно немногое, но поскольку даже эти крупицы информации не сулят ничего хорошего, думаю, вы согласитесь со мной: то, чего мы не знаем, куда серьезнее и опаснее.

– Ну да, – кивнула Кира. – С этим не поспоришь. Но мы не на нейтральной территории, а на военной базе. По идее, это самое безопасное место на острове.

Мкеле внимательно посмотрел на Киру:

– Вы когда-нибудь встречали партиалов?

– Вживую? Нет. В войну мне было всего пять лет, а с тех пор их никто не видел.

– Почему вы так думаете?

Кира нахмурилась:

– В каком смысле? Их уже много лет никто не видел, потому что они… ну, во-первых, я жива, так что, скорее всего, партиалы мне все же не встречались.

– Давайте предположим, – проговорил Мкеле, – хотя бы на минуту, что партиалы планируют нечто куда более серьезное, нежели убийство одной-единственной девушки.

– С вашей стороны некрасиво так говорить.

– Простите еще раз.

– Так в чем все-таки дело? – не выдержала Кира. – Неужели в партиалах? Да ну? У нас что, других проблем нет?

– Если бы партиалы задумали какую-то масштабную диверсию, – заметил Мкеле, оставив вопросы Киры без ответа, – решили коварно напасть на нас, разрушить какие-то объекты или навредить нам другим образом, то эффективнее всего было бы прикинуться одним из нас. Они выглядят точь-в-точь как мы и могут жить бок о бок с нами, не опасаясь разоблачения. Вы же врач, вы обязаны это знать.

Кира нахмурилась:

– Партиалы ушли, мистер Мкеле, загнали нас на этот остров и бесследно исчезли. Их нигде не видели – ни здесь, ни на границе, вообще нигде.

Мкеле насмешливо ухмыльнулся:

– Вам, как ребенку эпидемии, простительна подобная наивность. Говорите, вам было всего пять лет, когда партиалы подняли восстание? Значит, вы не знали другого мира, кроме того, который у вас перед глазами. Вы помните войну с партиалами, мисс Уокер? А прежнюю жизнь? Знаете ли вы, на что способен один-единственный партиал, не говоря уже о целом батальоне?

– У нас есть заботы и поважнее партиалов, – огрызнулась Кира, из последних сил стараясь сохранять самообладание. Подобных снисходительных замечаний от старших она вволю наслушалась в больнице: все взрослые, как один, упрямо не желали замечать проблем сегодняшних и жили вчерашним днем. – Да, я знаю, что партиалы уничтожили мир, но это было одиннадцать лет назад, тем более что потом они исчезли, а РМ-вирус продолжает убивать наших детей, из-за Закона надежды напряжение в обществе растет, Голос нападает на фермы, ворует наши припасы, и мне кажется…

– Мятежники из Голоса, – перебил ее Мкеле, – еще больше похожи на людей, чем партиалы.

– Что вы имеете в виду?

– То самое. Может, партиалы и ушли, но если напряжение между Голосом и Ист-Мидоу будет по-прежнему расти, никакой атаки биороботов даже не понадобится. РМ-вирус действует куда коварнее партиалов: из-за него мы не можем рожать здоровых детей, а меры, которые мы принимаем, чтобы с этим справиться…

– Вы имеете в виду Закон надежды?

– Да, помимо всего прочего… так вот, эти меры вызывают противоречия. И мне слабо верится, что случившееся с вами не имеет к этому никакого отношения. А значит, пока мы не получим неопровержимые доказательства обратного, я буду полагать, что взрыв – часть плана по дестабилизации нашего общества и уничтожению человечества.

– Да у вас паранойя!

Мкеле наклонил голову набок:

– Как я уже говорил, мне доверена безопасность всего человечества. Я обязан быть параноиком.

Терпение Киры было на исходе.

– Ну хорошо. Давайте уже покончим с этим. Что вы хотите знать?

– Расскажите о ветлечебнице.

– О чем?

– О клинике, которую вы с Маркусом Валенсио должны были обыскать. Что вы там видели?

– Думала, вас интересует бомба.

– Я уже опросил свидетелей, которые присутствовали на месте происшествия непосредственно до и после взрыва, так что об этом им известно больше вашего. А в клинике никого, кроме вас, не было. Вот об этом мне и расскажите.

– Лечебница как лечебница, – начала Кира, силясь вспомнить хоть что-то существенное. – Ничем не отличается от других, где нам довелось побывать. Старая, вонючая, полуразрушенная. Там живет стая собак, и… что бы еще вам рассказать?

– Вы видели этих собак своими глазами?

– Нет. А что? Это так важно?

– Понятия не имею, – признался Мкеле, – хотя, конечно, странно, что собаки на вас не набросились, не попытались защитить свое убежище от незваных гостей.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Кира. – Наверно, их отпугнули морпехи, которые побывали в клинике за несколько дней до нас.

– Вполне возможно.

– Что еще… – проговорила Кира. – Мы разбирали лекарства, а спустя несколько минут раздался взрыв, так что проверить рентген не успели.

– Значит, вы осмотрели фасад, холл и комнату, где хранятся медикаменты.

Кира кивнула:

– Ну да.

– Вы не заметили ничего необычного?