Текст книги "Миттельшпиль"

Автор книги: Дэн Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Верно. – У Джентри было прекрасное настроение. Вечерний воздух, скрип ржавых качелей, напоминающий о детстве, и присутствие этой чудесной девушки, – от всего этого он чувствовал себя счастливым.

– И все равно я не хотела бы выходить из игры, – упрямо заявила Натали. – Может быть, мне стоит отправиться в Атланту и заняться этим делом там, пока вы будете действовать в Вашингтоне?

– Но это всего на несколько дней, – заверил Джентри. – Отправляйтесь на свою базу в Сент-Луисе, и через некоторое время я с вами свяжусь.

– Сол Ласки говорил то же самое.

– Послушайте, у меня есть автоответчик и еще аппарат, с помощью которого я могу прослушать по телефону все, что записано на автоответчике. Я всегда все теряю, поэтому у меня две эти штучки.., ну, которые дают сигнал определенной высоты тона. Я дам вам одну из них. Обещаю звонить по своему телефону в одиннадцать, каждое утро и каждый вечер. Если у вас будет, что мне сообщить, просто наговорите это на автоответчик. Вы можете связываться со мной точно таким же образом.

Натали моргнула.

– А не проще вам просто позвонить мне?

– Да, проще, но вдруг возникнут какие-нибудь трудности ?

– Но... У вас же там могут быть ваши личные записи...

Джентри усмехнулся в темноте.

– От вас у меня секретов нет, мэм.., мисс... Нат... – поправился он. – Или, скажем так, не будет – как только я передам вам эту электронную чертовщину.

– Я прямо сгораю от нетерпения. – Натали плотнее запахнула пальто и, сойдя с качелей, взяла шерифа под руку.

***

Когда они вернулись к дому Джентри, их кто-то поджидал там. В глубокой тени длинного крыльца мерцал огонек сигареты. Они остановились на мощенном каменными плитами тротуаре, шериф медленно расстегнул “молнию” своей куртки, и Натали увидела рукоятку револьвера, засунутого за пояс.

– Кто тут? – тихо спросил Джентри. Огонек сигареты вспыхнул ярче, потом исчез, с крыльца спустилась темная фигура. Натали схватила Джентри за руку, когда высокая тень двинулась к ним.

– Привет, Роб, – сказал кто-то низким, немного охрипшим голосом, – хорошая ночка для полетов. Я заглянул спросить, не хочешь ли ты полететь вверх вдоль побережья?

– Привет, Дэрил, – произнес Джентри, и Натали даже через руку почувствовала, как расслабился после напряжения шериф.

Глаза Натали привыкли к темноте, и теперь она различила высокого худого мужчину с длинными, седеющими на висках волосами. Он был одет вовсе не по погоде: в коротко обрезанных джинсах, сандалиях и футболке с выцветшей надписью: КЛЕМСОНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ. Грубоватое лицо и задумчивый вид...

– Знакомьтесь, Натали: это Дэрил Микс, – представил незнакомца Джентри. – У Дэрила чартерная контора там, за гаванью. Воздушный извозчик. Несколько месяцев в году он летает с рок-группой, а заодно и сам играет на ударных. Он считает себя наполовину Чаком Нигером, наполовину Фрэнком Заппой. Мы с ним вместе бегали в школу. Дэрил, а это миз Натали Престон.

– Рад познакомиться, – кивнул Микс. Рукопожатие было твердым, дружеским, и Натали оно понравилось.

– Усаживайтесь. Я пойду раздобуду пива, – сказал Джентри.

Натали села в плетеное кресло на крыльце. Микс потушил сигарету о перила веранды, кинул окурок в кусты и устроился в шезлонге, положив ногу на ногу, одна из сандалет повисла на ремешке.

– В каком колледже вы учились с шерифом? – поинтересовалась Натали. Ей показалось, что Микс старше Джентри.

– В Северо-западном, – дружелюбно пояснил Микс, – но Роб закончил с отличием, а меня выперли и забрили в армию. Пару лет мы жили в одной комнате. Так, двое перепуганных ребят с юга в большом городе.

– Вот-вот, – подхватил Джентри, вернувшись с тремя охлажденными банками “Микеланджело”. – Дэрил и вправду вырос на юге, точнее, на южной окраине Чикаго. Он никогда не бывал южнее линии Мейсон – Диксон, за одним-единственным исключением, когда однажды провел у меня летние каникулы. Но потом хороший вкус в нем победил, и он переехал сюда – после возвращения из Вьетнама. И вовсе его не выперли из колледжа – он сам ушел и записался добровольцем, хотя еще раньше отслужил в морской пехоте, в самом же колледже был активным пацифистом.

Микс сделал большой глоток пива, глянул на банку в тусклом свете и сморщился.

– Черт, Роб, и как ты пьешь эти помои? Пей “Пабст” – настоящее пиво. Сколько раз тебе говорить...

– Значит, вы были во Вьетнаме? – спросила Натали. Она вспомнила Фредерика и его упорное нежелание говорить об этом, его ярость при одном упоминании той войны.

Микс улыбнулся и кивнул.

– Да, мэм. Я был воздушным наблюдателем, целых два года. Просто летал кругами в своем малюсеньком “Пайпер-кабе” и сообщал настоящим пилотам в больших истребителях-бомбардировщиках, куда бросать груз. За все время моего пребывания там я ни разу не выстрелил в кого-то по злобе. Самая непыльная работенка, какую только можно себе представить.

– Дэрила дважды сбивали, – добавил Джентри. – Он – единственный сорокалетний хиппи из всех, кого я знаю, у которого целый ящик стола забит орденами и медалями.

– Все куплено в военторге, – пошутил Микс. Он прикончил пиво, икнул и сказал:

– Я так понимаю, что сегодня не самое удачное время для воздушной прогулки, а, Роб?

– В следующий раз, амиго, – улыбнулся Джентри. Микс кивнул, встал и поклонился Натали.

– Очень рад был познакомиться, мисс. Если вам нужно опылить с воздуха поля, или зафрахтовать рейс, или вдруг понадобится хороший барабанщик, заглядывайте ко мне, в аэропорт на Маунт-Плезант.

– Обязательно, – улыбнулась Натали. Микс хлопнул Джентри по плечу, легко сбежал по ступенькам крыльца и исчез в темноте.

***

Весь вечер они слушали музыку, рассказывали друг другу каждый о своем детстве, играли в шахматы, толковали о том, каково расти на юге, а учиться в колледже на севере, потом вымыли посуду и выпили немного бренди. Натали вдруг заметила, что между ними почти нет никакого напряжения: как будто они знают друг друга уже много лет.

Она пришла в восторг, когда Джентри провел ее в комнату для гостей, чистую и тщательно прибранную. Пол без ковра, мебели, кроме простенькой кровати с веревочной сеткой, почти не было, но ее спартанскую суровость скрашивали цветастое покрывало на кровати и украшенные похожим на ананасы орнаментом стены.

Джентри показал Натали чистые полотенца в ванной, пожелал ей доброй ночи, в последний раз проверил дверные замки и свет во дворе и вернулся в свою спальню. Переоделся в чистые, удобные тренировочные брюки и футболку. За последние восемь лет Джентри четыре раза попадал в больницу с приступами почечно-каменной болезни, и каждый раз приступ случался ночью. Избавиться от камней было совсем невозможно, хотя он старался придерживаться диеты с низким содержанием кальция, но каждый раз невероятная боль в начале приступа лишала его сил – их хватало только на то, чтобы набрать номер и вызвать “скорую”, которая затем везла его в приемный покой. Джентри всегда было неприятно сознавать, что из-за этого он иногда оказывался совершенно беспомощным, и от этой беспомощности никак нельзя было избавиться или предотвратить ее, сколько ни планируй и ни готовься, поэтому он давно уже отказался от пижамы в пользу тренировочного костюма: если уж ему суждено попадать в больницу в среднем раз в два года, его повезут туда все-таки одетым, а не в пижаме.

Джентри повесил кобуру с “ругером” на спинку стула рядом с кроватью. Он всегда вешал ее там, даже в самую темную ночь стоило ему потянуться – и пистолет оказывался у него в руке.

Джентри долго не мог заснуть, сознание, что через две комнаты от него спит привлекательная молодая женщина, лишало его покоя, но он знал также, что сегодня он не встанет и не пойдет в эту комнату. Он понимал, что это напряжение между ними вовсе не неприятное, и на основе своего собственного влечения к ней мог вычислить, насколько ему отвечают взаимностью, Джентри смотрел, как по потолку движутся отражения автомобильных огней, и слегка хмурился.

Нет, только не сегодня. Какие бы возможности ни таили в себе их отношения, время было решительно неподходящее. Инстинкт подсказывал ему, что Натали надо немедленно убрать из Чарлстона, подальше от всего этого безумия, что разыгрывается вокруг них. А инстинкты Джентри никогда не подводили, они не раз спасали ему жизнь, и он им верил.

Он пошел на огромный риск, позволив ей провести ночь у себя, но он не знал, как еще можно обеспечить безопасность девушки до утреннего рейса. Кто-то за ним следил – и кто-то не один, а несколько людей. Он не был в этом уверен до вчерашнего дня – среды, сочельника, кануна Рождества. Утром он провел в машине почти полтора часа, разъезжая по городу, чтобы убедиться в этом и вычислить все автомобили, задействованные в слежке. Теперь это сделали не так грубо, как на прошлой неделе, наоборот, слежка была настолько профессиональной, что Джентри догадался о ней только благодаря своей интуиции.

Задействовано было по крайней мере пять машин; одно такси, четыре же других абсолютно не так бросались в глаза – самый ходовой ширпотреб, какой только выпускают автозаводы в Детройте. Но три из них оказались похожими на тот “Бьюик”, с которым он недавно играл в кошки-мышки. Одна из машин следовала за ним далеко позади, не приближаясь, а когда он резко менял направление, за ним увязывалась другая. Лишь через пару дней Джентри догадался, что вторая машина иногда не шла сзади, а обгоняла его. Чтобы организовать такую слежку, нужна была – он это знал точно – по крайней мере дюжина автомобилей, вдвое больше людей и радиосвязь. Джентри прикинул, способен ли чарлстонский отдел внутренних дел организовать такое, но сразу же отбросил эту мысль: во-первых, его прошлое, его образ жизни, те дела, которыми он сейчас занимался, никак не могли вызвать такого внимания; во-вторых, бюджет полиции Чарлстона просто не выдержал бы подобной нагрузки; а в-третьих, те полицейские, которых он знал, не смогли следить за подозреваемым с такой ювелирной точностью, даже если бы от этого зависела их жизнь.

Кто же тогда оставался? ФБР? Джентри терпеть не мог Ричарда Хейнса и не доверял ему, но он не мог назвать какие-либо причины, по которым ФБР может подозревать чарлстонского шерифа в связи с авиакатастрофой или убийствами в “Мансарде”. Может, это ЦРУ? Но с какой стати? Джентри сразу отмел эту мысль, не отрывая взгляда от потолка.

Он только начал засыпать – ему даже успело присниться, что он в Чикаго, ищет какую-то аудиторию в университете и никак не может найти, – когда услышал крик Натали.

Еще толком не проснувшись, Джентри схватил “ругер” и кинулся в коридор. Раздался еще один крик, на сей раз приглушенный, затем рыдание. Джентри опустился на колено рядом с дверью, попробовал ручку – дверь была не заперта, – и рывком распахнул ее, отскочив назад, чтобы его не было видно из комнаты. Он выждал немного, потом, пригнувшись, бросился вперед, держа “ругер" в вытянутых руках и поводя дулом по все стороны.

Кроме Натали, в комнате никого не было, она сидела на кровати и рыдала, сжав руками лицо. Джентри оглядел комнату, проверил, закрыто ли окно, тихонько положил "ругер” на тумбочку и присел рядом с ней на кровать.

– Из.., извините меня, – заикаясь, пробормотала девушка сквозь слезы. В голосе ее не было аффектации, только страх и смущение. – Ка-каждый раз, как я на-начинаю з-засыпать, эт.., эти руки об-обхватывают меня сзади... – Усилием воли она заставила себя перестать плакать и потянулась к коробке с бумажными салфетками на тумбочке.

Джентри обнял ее левой рукой. Она с секунду сидела неподвижно и вдруг прижалась к нему; ее волосы щекотали его щеку и подбородок. Еще несколько минут она продолжала мелко дрожать – страх, который разбудил ее, все еще не отпускал.

– Все хорошо, – пробормотал Джентри, поглаживая ее плечи. – Все будет хорошо. – Он чувствовал себя так, будто гладит котенка, – рука касалась чего то мягкого и неземного.

Немного спустя, когда Джентри уже подумал, что она уснула, Натали подняла голову, обхватила его шею теплыми руками и поцеловала. Поцелуй получился долгим и страстным, и у них обоих закружилась голова. Он чувствовал, как ее полная мягкая грудь прижимается к его груди.

Когда Джентри наконец смог взглянуть на Натали, он увидел ее запрокинутое в экстазе нежное лицо, их пальцы были крепко сплетены, и ему передалась дрожь, пробегающая волной по ее телу, но то была не дрожь страха, нет, на сей раз не страх владел телом девушки...

***

Самолет Натали вылетал в Сент-Луис на два часа раньше, чем самолет Джентри – в Нью-Йорк. На прощанье она поцеловала его. Они оба родились и выросли на юге, впитали в себя привычки и понятия юга, и оба знали, что поцелуй черной женщины и белого мужчины в общественном месте, даже в восьмидесятом году, вызовет молчаливые упреки – кое-кто обязательно фыркнет и удивленно поднимет брови. Но им было в высшей мере наплевать на это.

– Подарки на память, – сказал Джентри и протянул ей номер “Ньюсуик”, местную утреннюю газету и передатчик тоновою сигнала для автоответчика. – Я сегодня проверю, что там будет.

Натали кивнула, решила ничего не говорить и быстро пошла к выходу на посадку.

Через час, в небе где-то над штатом Кентукки, она отложила “Ньюсуик”, взяла газету и наткнулась на заметку, которая навсегда изменила ее жизнь.

"ФИЛАДЕЛЬФИЯ (Ассошиэйтед Пресс) (АП). Полиция Филадельфии еще не обнаружила каких-либо улик или подозреваемых по делу об убийстве в Джермантауне четырех членов молодежной банды, которое лейтенант Лео Хартвелл из городского отдела по убийствам назвал “одним из самых диких преступлений, виденных им за десять лет службы в полиции”.

В рождественское утро, – сообщалось далее, – четверо членов молодежной уличной банды “Душевный Двор” были найдены мертвыми неподалеку от Рыночной площади Джермантауна. Имена жертв и конкретные детали преступления не сообщаются, однако известно, что жертвам было от четырнадцати до семнадцати лет и что тела их были обезображены. Лейтенант Хартвелл, возглавляющий расследование, отказывается подтвердить или опровергнуть сообщение с места преступления, о том что все четверо юношей были обезглавлены.

"Мы приступили к тщательному и непрерывному расследованию, – сказал капитан Томас Морано, начальник отдела по делам убийств. – Сейчас разрабатываем все возможные версии”.

Район Филадельфии, под названием Джермантаун, всегда отличался высоким уровнем преступности, связанной с молодежными бандами: в 1980 году в разборках между бандами здесь погибло два человека, а в 1979 – шестеро. Преподобный Уильям Вудс, директор Благотворительного дома в Джермантауне, сказал:

"В последние десять месяцев разборки между уличными группировками утихли, каких-либо данных о распрях или вендеттах сейчас нет”.

Группировка “Душевный Двор” – одна из дюжины молодежных банд в районе Джермантауна; по некоторым данным, в ней около сорока постоянных членов и примерно вдвое больше приставших к банде. Как и большинство других уличных группировок в Филадельфии, она издавна конфликтует с органами правопорядка, хотя в последние годы были предприняты попытки улучшить имидж таких группировок посредством выдвинутых городскими властями программ типа “Дом Завета” и “Доступ к Обществу”. Все четверо погибших юношей – члены банды “Душевный Двор”.

***

Натали инстинктивно, в одно мгновение и без всяких сомнений, поняла, что это как-то связано с Мелани Фуллер. Она понятия не имела, как эта старуха из Чарлстона может быть вовлечена в разборки между уличными бандами в Филадельфии, но снова как бы ощутила пальцы, сдавившие ей горло, и услышала горячий шепот прямо над ухом: “Хочешь найти ту женщину? Ищи в Джермантауне”.

В Международном аэропорту Сент-Луиса, который старожилы все еще называли Поле Ламберта, Натали приняла решение прежде чем успела испугаться последствий. Она знала, что стоит ей позвонить Фредерику и встретиться с друзьями – и она никогда уже не уедет из Сент-Луиса. Натали закрыла глаза и вспомнила своего отца: как он лежал в пустой комнате бюро похоронных услуг, один, его лицо еще не было приведено в порядок, и раздраженный работник морга снова и снова повторял: “Но мы не ждали никого из родственников до завтрашнего дня”.

Она купила себе билет до Филадельфии на следующий рейс TWA, воспользовавшись кредитной карточкой. В бумажнике у нее оставалось долларов двести наличными и шестьсот пятьдесят – дорожными чеками. Она проверила, сохранилось ли у нее удостоверение представителя прессы с прошлого лета, когда она работала на “Чикаго Сан-Тайме”, и затем позвонила Бену Йейтсу, редактору фотоотдела этой газеты.

– Ната! – донесся до нее голос сквозь треск в трубке и шум аэропорта. – Я думал, ты в колледже до самого мая.

– Так и есть, Бен, – подтвердила Натали, – но сейчас я на несколько дней отправляюсь в филадельфию, и я подумала – может, тебе нужны будут фотографии по этому делу об убийстве членов уличной банды.

– Конечно, нужны, – неуверенно сказал Йейтс. – А что это за дело?

Она вкратце передала смысл заметки.

– Какого черта! Не будет там никаких фото! – воскликнул Йейтс. – А если и будет, так их передадут по фототелеграфу.

– Ну а если я раздобуду что-нибудь интересное, тебе это может понадобиться, Бен?

– Конечно, конечно. А что происходит, Ната? У вас все в порядке? Как отец?

Натали чуть согнулась и охнула, будто ее ударили в живот. Очевидно, Бен еще не знал о гибели ее отца. Она подождала, пока дыхание немного успокоится, потом сказала:

– Я тебе все расскажу, Бен. Как-нибудь позже. А пока – если тебе позвонят из филадельфийской полиции или еще откуда-нибудь, ты сможешь подтвердить, что я выполняю работу для “Сан-Тайме” ?

Короткое молчание.

– Да, конечно, Ната. Определенно скажу. Но ты дашь мне знать, в чем там дело, ладно?

– Конечно, Бен, конечно. Как только смогу. Честно. Перед отлетом Натали связалась с университетским компьютерным центром и попросила передать Фредерику, что скоро позвонит. Потом она набрала номер Джентри в Чарлстоне, услышала его голос на автоответчике и после сигнала продиктовала в трубку:

"Роб, это я, Натали”, рассказав о том, что у нее поменялись планы и почему. Немного поколебавшись, она добавила: “Будь осторожен, Роб”.

В салоне самолета, летевшего прямым рейсом до Филадельфии, было много народу. Мужчина, сидевший рядом с ней, черный, очень хорошо одетый, привлекательный, если не обращать внимания на толстую шею и крупную челюсть, – не отрываясь, читал “Уолл-стрит Джорнел”. Натали сначала смотрела в окно, затем немного подремала. Проснулась она минут через сорок пять, чувствуя себя одиноко и дискомфортно. И сразу пожалела, что отправилась в эту погоню за привидениями. Она вытащила из своей сумки фоторепортера чарлстонскую газету и в десятый раз перечитала заметку. У нее было впечатление, будто она уже давно уехала из Чарлстона, что все случившееся с ней – и Роб тоже – это сон.

– Я вижу, вы читаете про это безобразие, которое случилось недалеко от моего дома.

Натали повернула голову. Ее сосед в прекрасно сшитом костюме отложил “Уолл-стрит Джорнел” и теперь улыбался ей, держа в руке стакан виски.

– Вы спали, когда стюардесса разносила напитки, – сказал он. – Хотите, я ее позову?

– Нет, спасибо. – Что-то не понравилось Натали в манерах этого человека, хотя трудно было сказать, что именно: все в нем – улыбка, негромкий голос, непринужденная поза – выражало открытое дружелюбие. – А что вы имели в виду, когда сказали про безобразие недалеко от вашего дома?

Он указал рукой со стаканом виски в сторону газеты.

– А вот эти разборки между бандами. Я как раз живу в Джермантауне. Эта мерзость происходит там постоянно.

– Вы можете мне рассказать про все это? Про банды и про.., убийства?

– Про банды могу, – кивнул сосед. Его голос напоминал Натали раскатистый бас актера Джеймса Эрла. – А вот про убийства – нет. В последние несколько дней меня не было в городе. – Тут он широко улыбнулся. – И потом, мисс, я из другого района города, несколько повыше классом, чем эти бедные ребята. Вы собираетесь посетить Джермантаун, пока будете в Филадельфии ?

– Не знаю. А что? – Он улыбнулся еще шире, хотя в его темно-карих глазах трудно было что-нибудь прочесть.

– Просто я подумал, что это будет хорошо, – непринужденно сказал он. – Джермантаун – историческое место, очень интересное для туристов. Там есть богатство и красота, а не только трущобы и банды. Мне бы хотелось, чтобы вы знали про обе эти стороны – если вы просто навещаете кого-то в Филадельфии. Но, может быть, вы там живете? Может, я делаю какие-то поспешные выводы?

Усилием воли Натали заставила себя расслабиться. Нельзя ведь всю жизнь проводить в состоянии параноидального беспокойства и тревоги.

– Нет, я просто еду в гости, – улыбнулась она. – И мне хотелось бы услышать как можно больше про Джермантаун. И плохое, и хорошее.

– Вот это правильно, – одобрил негр. – Знаете, мне хочется попросить еще виски. – Он поманил стюардессу. – Вы действительно ничего не хотели бы выпить?

– Пожалуй, стакан кока-колы. Он заказал напитки, потом снова повернулся к ней, все так же улыбаясь.

– Ну что ж, если я буду вашим официальным гидом по Филадельфии, нам, по крайней мере, следует познакомиться...

– Меня зовут Натали Престон, – сказала Натали – Рад познакомиться, мисс Престон, – произнес мужчина с вежливым полупоклоном. – А я – Енсен Лугар. К вашим услугам.

"Боинг-727” плавно скользил в облаках, без усилий приближаясь к быстро надвигавшейся зимней ночи.