Текст книги "День Литературы 146 (10 2008)"

Автор книги: День Литературы Газета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Геннадий Шульпин ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ

поэма
Посвящаю Родине – России
Пролог
Стою у Вечного Огня -
Огонь в душе горит:
Здесь всё, что было до меня,
Со мною говорит…
Весною празднует страна
Победу славных дней -
Блестят медали, ордена
Солдат богатырей…
На лицах женщин прежний пыл,
Они Победе той
Всем обеспечили наш тыл
И на передовой!
За вами Ржев и Сталинград,
И Курская дуга -
Не ради званий и наград
Громили вы врага!
И был тогда один приказ:
– За Родину свою!
Кто за Победу судит вас,
Тот враг в родном краю.
От наших Северных равнин
На Запад шли тогда,
Чтобы воинственный Берлин
Стал мирным навсегда!
У вас в душе одна война,
Как жгучая звезда,
Увы, не ваша в том вина,
Что та горька страда.
Вам не сносить своих погон,
Рубцам не отболеть…
Но походя со всех сторон
Другое стали петь,
В эфире без конца галдёж:
– Кто победил в войну? -
Как будто хочет молодёжь
Жить у врага в плену?
Я горд, что остаётесь вы
Своей земле верны -
Не сдали вы родной Москвы,
Не сдали и страны!
I.
И нашей кровью искупили
Европы вольность,
честь и мир!
А.С. Пушкин
Гори Огонь!
И в душах тлея,
Сжигай, как окись дня,
И от вульгарных перемен
Не уменьшай Огня!
Вас сдали те, кто вашу кровь
Водицей посчитал,
Кто вашу боль, честь и любовь
На Запад променял.
У Запада друзей ведь нет -
Есть алчный интерес,
Ведёт себя он сотни лет,
Как вероломный бес.
Их потаённая мечта
И варварская цель -
Изгнать всех русских навсегда
И русский дух с земель.
О том писал когда-то Маркс,
Разделав «Капитал»,
При Грозном ещё англосакс
О нас возлютовал:
"Как смела появиться там
Великая страна?" -
Литовцы и тевтоны к нам
Ходили, как волна…
Как вор пришёл Наполеон,
Пытаясь нас постричь;
Блудил Антанты легион,
Внедрить пытаясь спич…
Сам Запад породил фашизм,
Загнав народы в ад…
Теперь, крича про терроризм,
Белград, Багдад бомбят…
У наших западных границ
Уж натовский плацдарм,
Чтобы опять устроить блиц -
Рвануть всей сворой к нам.
Всё то, что делал гитлеризм,
Сметя договора,
Сегодня делает бушизм -
Бомбёжки жди с утра…
Их недра уж давно пусты,
Амбиций – с небоскрёб…
А мы доверчиво-просты:
Партнёрствуем взахлёб.
Мы гоним нефть, мы гоним газ,
Забыв и про себя, -
Вот так и Гитлеру от нас
Нужна была земля.
Европа, чувствуя закат
Небесный и земной,
С Америкой уж всем грозят:
– Жди гуманизм с войной!..
Лишь Православный Патриарх,
Отринув страха прах,
Мораль поднял превыше прав,
Тех, где лишь сильный прав…
Политкорректность англичан
Джон Байрон развенчал,
Когда синайский Индостан
Лорд Касрли зло карал.
Мир не забыл, что до сих пор
За тысячи км
»"Мальвины" взяты на запор
И Гибралтар в тюрьме.
Нас уверяет новый гид:
– «Австралия вольна!»
Чей губернатор там сидит?
Корона чья видна?
Канады суверенитет
С английской пестротой.
А нам: "У вас свободы нет,
За ней любой ценой!"
Что ж, насладились грабежом
Колониальных лет,
Заголосили вдруг о том:
– Делиться бы не вред?
Твердят: "Пустите нас к трубе!
Отдайте русский лес!
Устав повесьте наш в избе!
Забудьте нацрефлекс!"
Неймётся, господа, увы,
Терзает наша ширь:
Колокола бы сжечь Москвы,
Прибрать к рукам Сибирь.
Об этом госпожа Олбрайт
Решилась заявить:
– Пора у них излишки брать,
Границы сократить!
Нет, с этой публикой нельзя
Играть в Права, в Устав -
Сначала лезут к вам в друзья,
Потом лишают прав.
II.
Я не лирик, а трубач.
Петрусь Бровка
Огонь взывает вновь и вновь,
Сплавляя щели дня, -
Нельзя делить нам нашу кровь,
Всё прибылью ценя!
Взломав Большой страны Союз,
Взорвав весь Юг славян,
Бушисты могут Беларусь
Отъять под слов туман…
Мы дали им бомбить Белград,
Мы сдали Русский Крым,
Баку, Ташкент и Ашхабад…
И что ещё сдадим?..
Сегодня Беларусь, как Брест
На Третьей мировой, -
Она за Русь несёт свой Крест
Пред западной ордой!
Да, Лукашенко очень твёрд,
Решителен и горд,
И за него стоит народ,
А не наёмный сброд.
Советской школы офицер,
С пелён познавший труд, -
С такого можно брать пример,
Чтоб избежать причуд.
А сброд как Запад хочет жить -
В борделях наркоты,
Беспомощных больных – казнить,
Жить в браке, как скоты…
Буш недоволен, зол Госдеп,
Европа всё наглей,
Что Беларусь не пляшет «степ»,
«Лявониха» милей…
Не Лукашенко Буш грозит,
А косвенно всем нам…
И потому нам нужен ЩИТ
И МЕЧ – и здесь, и там!
О Буше и бушизме
Буш иль не знал, иль позабыл,
Что значит СТАЛИНГРАД -
У нас, кто Брест и Минск бомбил,
Всяк знает – стар и млад.
Как Гитлер насаждал нацизм,
Морали вопреки,
Так хочет американизм
Буш всем вбивать в мозги.
С ним рядом Кондолиза Райс,
Цветок большого зла,
Из ада рвущаяся в рай
С гробами без числа…
Дик Чейни, словно из Чечни
Наёмный моджахед,
Но воспалённей, чем они,
От наркоты «побед».
Он в Ригу целый воз привёз
Воинственных словес,
Забыв про ужас женских слёз -
Их плату за «прогресс»…
Иракским штаммом заразить
Помчался в Астану… -
Так, в гроб сходя, легко учить
Других любить войну.
Лишь Лоры благостный цветок
Смягчает мрачный фон -
Авось, сопьётся муженёк
И бросит Вашингтон.
Но тётка с факелом в руке
Им освещает цель:
Зажать весь мир в своей клюке,
Иль превратить в бордель…
Буш в гости едет в Петербург,
Где белой ночи бал,
А в это время евродруг
Ливан весь раздолбал…
У нас он диссидентский круг
Вокруг себя собрал:
Гайдар и Ясина тук-тук:
«Какой у нас развал…»
Не представляю я себе,
Чтоб русский президент,
Приехав в США, позвал к себе
Их ябед на абсент?
Нет, аист не совьёт гнезда
На бушевой земле,
Гнезда не осенит звезда -
Лишь ураган во мгле!
Страна, где гибнет президент
За то, что Кубу сдал,
И – в президенты претендент
За то, что к миру звал.
Не может быть такой народ
Глашатаем Святых Свобод.
3.
Над Сербией смилуйся ты, Боже!
А.С. Пушкин
Огонь друзей гасить нельзя!
Мир тесен без друзей,
Ведь сербы вечные друзья -
Вне далей и морей…
Милошевича жизнь не в счёт?
Он предан был стране,
Его же предал свой урод
Гаагской сатане.
Иуда Джинджич, рабский серб,
Сдал за посыл чужой.
Милошевич за подлый хлеб
Не сдал страны родной!
Тебя мы помним, Слободан!
Ты победил в борьбе!
Ты сердце гордое Балкан -
Пример любой судьбе!
Никто не может отменить
Любовь к родной земле.
Гаагский суд пора сменить -
Он весь погряз во зле.
И церковь слова не нашла,
Ей словно всё равно, -
Ведь у неё важней дела -
Быть с властью заодно.
От Югославии большой
Остался Сербский Крест -
Над Православною душой
Ад Запада разверст…
О бойне «Западных славян»
Нам Пушкин «Песни» спел.
Но что ни век, не меньше ран,
Кровавей беспредел…
Война давно уже идёт
На разных рубежах…
Но Запад, как обычно, врёт
О мире на словах.
А что ж ООН, а что ж ПАСЕ,
Гаагский трибунал?
– Они марионетки все! -
Буш Блеру вслух сказал.
Они, как турки, в сербский дом
Ворвались в смутной мгле
И вбухали аэродром
На Косовской земле.
Таков свободы их урок:
«Торнадо», бомб напалм,
Войска, аэродром-подскок
И с НАТО ближе к нам.
И мы должны б арендовать
У Мексики плацдарм,
Чтоб МиГи вмиг могли бы дать
США-банде по рукам…
Венесуэла бы могла
Поставить наш радар.
Готовы США разжечь со зла
В любой стране пожар.
В Китае Ельцин пробурчал:
– Я Косово не дам!
А Клинтон базу там создал,
Анклав албанский там.
И Запад, подлый правовред,
И их наставник США
Хашиму Тачи шлют привет:
«Якши, Мехмет-паша!»
Кровавый Тачи, как корсар,
По сербским шёл телам…
Вот так нацистский косовар
В премьеры вышел там.
Когда бы между нами был
Лишь пограничный столб,
У США бы не хватило сил
Презент доставить бомб…
Один лишь подвиг был у нас,
Когда наш Примаков
Плевать хотел на их Техас
Из сербских облаков!
Он развернул свой самолёт,
Услышав, что Белград
Пилоты с натовских высот
Безжалостно бомбят…
(Из «Яблока» червивый клон -
Явлинский – возмущён:
– Как это можно, чтобы он
Обидел Вашингтон!)
Так крестоносцы-палачи
Здесь православным мстят.
Для нас готовятся мечи
В подвалах их палат.
4.
Не без моей вины
Не стало той страны.
Огонь, ты, знаю, не простишь
Мне весь развал страны…
Но ты горишь, как говоришь:
– Всё возродить должны!
Прошло лишь шесть десятков лет,
Лишь пенсионный срок, -
СССР сегодня нет -
Таков реформ итог.
Чего не смог достичь фашист
Со всей армадой войск,
То сделал бывший коммунист,
В Бутках забывший мозг.
О Горбачёве я молчу.
(Он наболтался всласть.)
Обоих надо бы к врачу,
А не пускать во власть!
Когда на Кировский завод
Приехал Горбачёв,
Я слушал – он же идиот:
Он же страну развалит в год,
Как Керенский в потоке слов…
Но будет, фат, нобелиат
Ценой моей страны,
Уж западники подфартят -
Им любы болтуны…
И Ельцин был такой же клон
Партийных показух,
Но, так как не отёсан он, -
Имел звериный нюх.
На это клюнул Лигачёв:
Задумав наперёд,
Что этот дикий простачок
В Генсеки приведёт…
Привёл…
и подарил стране
Невиданный бардак…
Не о лозе я и вине,
А о начале драк…
Жаль, что не Путина волна
Та вынесла вперёд, -
Осталась бы цела страна,
Сохранным весь народ.
Заговорщики
Кравчук, Шушкевич, Е.Б.Н. -
Вот тройка удальцов,
Кто низостью своих измен
Род оскорбил отцов.
И надо же, сошлись в местах
Бойцов и партизан, -
Тем бы не мог и в страшных снах
Присниться их обман!
Жаль, что Сусанина на них
В то время не нашлось -
В глушь Пущи бы завёл троих
И утопил поврозь!
Эх, что же Припять, Друть и Сож
Не обратились вспять,
Не отвратили вражью ложь,
Не утопили тать?
Ведь развалив СССР
Формальным СНГ,
Мы подаём сейчас пример -
Жить без царя в башке!
Нет из-за них уж той земли,
Где было всё – моё.
В боях её сберечь смогли,
А «тройка» сдала всё.
Как же та вынесла земля,
Как же дала приют,
Не поглотила враз в себя
Всю троицу иуд?
Лишь ружы яростный цветок
На поле том красней,
Полыни горький стебелёк
На той земле горчей.
Там каждый белорус второй
Стал pyжей и рудой -
Так стоит ли цены такой
Развод земли родной?
Среди глобальных катастроф
Был крах СССР -
Фактически он был здоров,
Взорвал же Агасфер…
И Путин прав, когда сказал:
– Нет сердца у того,
Кто этот учинил развал
И кто учил его!
О, как же радовались США
И западный Союз:
– Ужо не будет нас левша,
Таскать за длинный ус!
И нынче враг за рубежом
Нас смеет поучать:
– Забудьте вас создавший дом,
Манкуртами чтоб стать.
Наш президент остановил
Воздействие ДОВСЕ!
И сразу запад завопил,
США, НАТО и ПАСЕ…
Теперь пусть помнят Мюнхен-2 -
От Путина урок -
Так всем ответила Москва,
Ползущим на Восток.
Имея всё, чтоб жить, расти, -
Ресурсов – мира треть! -
Союз всё мог произвести,
Раз смог фашизм стереть!
Но партократия сама
Сковала организм,
Настало «горе без ума»,
Какой там коммунизм…
Там два барана не сошлись
На ленинском бревне…
До смерти б лучше подрались,
Сдав души Сатане.
В конце концов, капитализм
Таким путём пойдёт:
Иль креативный соц»ализм!
Иль сам себя убьёт.
Мы вместе строили Союз,
Добыли нефть и газ -
Так почему им Миллер-туз
Диктует свой баланс?
Здесь не тоска – императив,
Души славянской зов -
Дороже прочих перспектив
Объединиться вновь!
5.
Родителям: В.И. Шульпину
и В.И. Шульпиной -
ветеранам Великой Отечественной войны
Огонь!
Когда вблизи стою,
Во мне вскипает речь,
Всю вижу Родину мою,
Что должен я беречь!
За что ругать СССР -
Что всех объединял?!
Что многим подавал пример -
И мир об этом знал.
За то, что снёс и в пух и в прах
Фашистскую орду!
О нас же Запад сеет страх
За Красную Звезду.
Дал расцвести народам всем
В республиках страны,
И не было у них проблем,
Чтоб подтянуть штаны.
Ну, развалили Общий дом,
Везде торчат замки,
Теперь, как племена в былом,
Друг другу, как враги.
Я знаю, что отец и мать
Не приняли содом…
Они смогли нас двух поднять,
Трудом построить дом.
За что ругать Советов власть? -
За то, что стал врачом,
Стал кандидатом – так, что мать
Гордилися с отцом!
Да, было трудно, да, всегда
Был каждый год не прост,
Но жили не для живота,
А для высоких звёзд!
Стал Космос наш!
Стал Полюс наш!
Кто с миром – в гости к нам!
Советский Гимн, как «Отче наш»,
Звучал по всем морям!
За нами вслед пошёл Китай
И юный тигр Вьетнам…
России же кричат: «Отдай!»
Все, кто обязан нам.
Да сколько можно отдавать
Земли, в конце концов,
Да сколько можно предавать
Победный дух Отцов?!
Отец наш целых восемь лет
В военной был страде,
И был всегда его портрет
Красив в любом труде.
Брал Кенигсберг,
добил Берлин
В команде боевой,
Отвоевал Юг, Сахалин
С Курильскою грядой…
Писал он с фронта:
"Жди меня!
И верь, что я вернусь.
На свете нет ещё огня,
Чтобы осилить Русь!
Не одолеют нас враги,
Ни прежде, ни сейчас.
Себя и сына береги,
С Победой встречу вас!"
С Победой он вернулся к нам,
Всю защитив страну.
И пусть об этом помнят там,
Где нам сулят войну!
Отец нигде не лез вперёд
И не был позади,
Но он держал в руках завод
«Моторный» впереди.
0тца медали, ордена -
Клад золотой в душе!
Какая им теперь цена?
Нет им цены уже!..
И мама донором была,
А значит, кровь её
Жизнь не одной душе спасла,
Длит бытие моё!
А сколько залечила ран
И словом, и рукой…
Ты помнишь это, ветеран,
Придя живым домой?!
И не было другой земли
У всей моей родни -
Мы жить иначе не могли,
А только, как они!
Симбирский Венец
Я вырос там, где город мой
Венчает косогор.
Где Волга далью голубой
Связала высь с землёй…
Здесь волжский воздух пропитал
Всего меня насквозь…
Учился, пел, во всё играл,
Чтоб жить не вкривь и вкось.
Два раза подбиралась смерть -
Хозяйка Той страны:
От сепсиса мог умереть,
Отца б не знал с войны.
Спасла меня, конечно, мать,
Вдохнув в меня себя,
Она не всё могла понять,
Но знала всё – любя!
В Свияге мог бы утонуть
В хороший летний час,
Меня оплакала бы Туть…
Сосед случайно спас!
Мягка свияжская вода,
Заманчиво мелка,
В ней я учился не года
Переплывать – века…
Другое дело Волга-мать -
Великая река -
Её сажёнками связать
Уже кишка тонка.
Когда ещё Серёдыш был,
«Джон Рид» ходил пока,
Да если б папа рядом плыл -
То можно в два броска…
Но Волга уж теперь не та,
Облезли берега…
И утонула в ней мечта
Всех, кто топтал луга.
Ах, как я в юности запел,
Ну, чистый Иванов.
Ждал оперный, но чёрт поддел,
Я хром стал, как Иов.
В казанских улицах летит
«Метелица» моя,
В одном окне одна не спит,
Всё слушает меня…
На радио в Казани есть
Те записи юнца…
Но стёрта, видимо, их весть,
Хоть петь мне до конца.
Я вырастал и всё ясней
На вековом стекле
Я видел цель – идти мне к ней,
Пока жив на земле…
Я стал врачом: леча людей,
Увидел в микроскоп
Наш мозг – нейроны звёзд, сетей,
Отвергнув гороскоп.
Вот обиталище души,
Вот её звёздный мир!
И сколько маги не греши -
Без нервов Дом наш сир.
В природе истина одна,
Одна наука в ней,
Какая б ни была страна.
Режима, вер, властей…
Естественнонаучный мир
Прекрасен и хорош -
Не нужен никакой кумир,
Твори, пока живёшь!
Нe зря ж Везалий и Рабле
Смеялись уж тогда:
– Давно на ведьминой метле
Всё ясно навсегда.
Симбирск, где роза в семь ветров
Качает твой Венец,
Где Пушкин был, жил Гончаров,
Языков – наш певец.
Такой – над Волгой – красоты
Я не встречал нигде,
С правобережной высоты
Ты ближе всех к мечте!
Ты волжским центром
должен стать,
Куда со всей земли
К твоим причалам приставать
Начнут все корабли…
В Симбирске Вечный есть Огонь:
Гражданской – смертный бред…
Но эту Память только тронь -
Бесследно сгинул дед.
Тогда в Симбиреке мятежи
Роились тут и там…
Мой дед не согласился жить,
Всё сдав большевикам.
Конечни, это не канкан,
А это бой на бой.
И у кого большой наган,
Тот и хозяин твой…
Смешал те распри косогор
И оползень унёс…
Но почему туманит взор,
Как выйду на откос?..
Дед Вечной Памяти Огонь
Зажёг в моей груди,
Его огонь теперь, как бронь,
Чтобы вперёд идти!
6.
Чисто и непорочно буду я проводить
свою жизнь и своё искусство.
Гиппократ
Огонь, как совесть,
Душу жжёт,
Попробуй её тронь.
Жить честно завещал народ,
А я – его огонь!
Я в жизни ни копья не брал
За человечью боль,
Копейки никому не дал,
Чтоб подсластили соль.
Я никогда не примирюсь,
Что надо в жизни брать.
За то, что я живу, тружусь,
Кого-то обирать.
Платили мало, как и всем,
Но, тормозя прогресс,
Невольно думалось: затем,
Чтоб Шар наш не исчез!
Нас научили понимать
Рачительно вперёд:
Нельзя, живя, излишне брать -
Земля предъявит счёт.
Коль по потребностям давать,
Растущим что ни год,
То скоро будем получать
В подушках кислород.
Утроба каждого слепа,
Ей не поставь запрет -
Останется лишь скорлупа
От лучшей из Планет?!
И потому капитализм,
Чем Запад всем грозит,
Разрушит всякий организм
И ЭКОС поразит.
Нас было
двести восемьдесят пять
Мильёнов, живших здесь…
Осталось ли сто сорок пять? -
А нечего всем есть.
Как Менделеев завещал,
Нам нужно до трёхсот,
Чтоб Чингисхан вновь не напал
И англосаксов сброд!
Ионычи когда – врачи -
За каждый шаг берут,
В народе их зовут рвачи -
Таков народный суд!
Зачем бы Чехову тогда
Трястись на Сахалин?
Есть гонорар на все года…
Но он был Гражданин!
Жизнь по Гиппократу
Профессору М.К. Кузьмину
Кузьмин – профессор, из коллег,
Из лечащих врачей,
Тот, кто одной рукой весь век
Берёг наш Кадуцей.
Он фельдшером был на войне,
Где сотни спас бойцов,
Он честно послужил стране,
Как лучший из сынов!
…B том декабре, в огне зимы,
В боях за город Ржев,
Он многих спас бойцов из тьмы,
Спастись сам не успев.
Был тяжко ранен, но собой
Бойца прикрыв, он полз,
Одной лишь волей боевой
Презрев смерть и мороз…
Когда приблизился уже
Войны победный миг,
В боях на Венском рубеже
Его снаряд настиг.
Бои, ранения, бои…
Но лишь вперёд, вперёд,
Не в счёт страдания свои -
Важней Победы счёт!
Вот кто тогда нам спас Москву
И целую страну!
Я для того сейчас живу,
Чтоб помнить ИХ Войну.
Он мог бы стать любым врачом,
Но как с одной рукой?!
Историк медицины в нём
Связал судьбу с мечтой!
Его заслуга ещё в том,
Что памятник стоит
Всем Медикам! И целый том
Его об них гласит…
Он отыскал их имена,
Сумел их возродить -
И есть кому теперь, страна,
Молитву возносить.
Он был наставником моим,
Доступным и простым,
В науке точным, деловым,
Душою молодым.
О русской медицине он
Сказал точней других -
Сегодня это Пантеон -
Знать о корнях своих.
Когда в Москве гремит салют
О спасших её Честь,
В том Ратном подвиге есть труд
Его и доблесть есть!
По Гиппократу он служил,
По Пирогову жил,
Не брал в науке, не юлил,
А Честь Врача хранил!
Рана ПУШКИНА
О ране Пушкина сказать
Врачебный долг велит
И совесть не даёт молчать,
Что Смерть его таит…
Не должен Арендт говорить
Больному смертных слов:
Смертельна рана, с ней не жить…
Помочь я не готов…
Владимир Даль нашёл слова:
– Надеюсь на тебя!
И Пушкин ожил, пусть едва
Преодолев себя…
Ведь и рисованый листок
Надежду шлёт в окне,
Что можно жить, ещё не срок,
Что сил ещё вполне…
Неодолима полоса
Между двух медицин:
У Западной – лепить в глаза:
«Не жить вам, господин».
У Русской правило: вселять
Надежду до конца,
Молебным словом передать
Судьбу во власть Отца!
7.
С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме.
А.С. Пушкин
Огонь горит не первый век
Для каждого из нас -
Неси его, как Человек
В душе, и будет Спас!
Нет демократии нигде -
Ни здесь, ни в небесах.
Есть иерархия везде,
Закон и Божий страх.
России Основной закон
Был писан для того,
Кто знал лишь что-то про бетон,
Застывший до него.
Не сверившись с своей судьбой,
И, как всегда, спеша,
Закон списали основной
С болванки США.
Зачем, скажите, нам модель
Чужого естества?
У нас своя в России цель,
На всё свои Права!
Не может Русский Человек
Жить по закону США -
Белей и чище русский снег
И Русская Душа!
Страна Америка живёт,
Как ненасытный рак,
Того гляди, весь мир сожрёт
За долларов пятак.
Но кто на Божий страх плевал
С небес, с земли, с воды -
«Катрины» ждёт девятый вал
И девять сфер беды…
И там, где этих качеств нет,
Где победил телец -
Кончается духовный свет,
Что людям дал Творец!
О МОСКВЕ
Огонь страны! Моя земля!
Огонь моей Москвы! -
Не стыдно здесь, у стен Кремля,
Склонить мне головы…
Я слышу за моей спиной
«Славянки» гордый шаг -
Так уходили в смертный бой,
Когда у стен был враг.
Идут, не нарушая строй
Парадные полки…
Звучит оркестр духовой,
В лад чёткие шаги…
Победный мучает синдром:
За что пролита кровь? -
Разъятая страна – фантом -
Взывает вновь и вновь…
Когда появятся сыны
И воплотятся сны:
Концы разъятые страны
Опять срастись должны!
Остались тумбы Городов -
Героев той войны,
На них стучат сердца цветов
Из той Большой страны…
Взойду повыше на амвон
Московского Кремля -
Здесь Русь видна со всех сторон -
Любимая Земля!

Георгий Абсава ОНЕГИН В ПАРИЖЕ

Встреча с творчеством А.С. Пушкина – всегда радость. А если oна происходит там, где его творческая траектория пересекается с орбитой другого гения – П.И. Чайковского, в точке под названием «Евгений 0негин», то это уже праздник. Трудно сосчитать, сколько раз ставили этот оперный шедевр с момента его создания на сцене Большого театра, сколько вокальных звёзд первой величины в исполнительских созвездиях доносили до слушателей бессмертные слова и музыку. Неудивительно, что Большой выбрал для гастролей в парижской «Гранд Опера» именно неувядаемого «Онегина».
Скандальная премьера оперы состоялась на сцене Большого театра, после чего Г.Вишневская отказалась праздновать там свой юбилей; были отзывы других артистов – с тем же знаком. Всё это заставило режиссёра Д.Чернякова убрать из московской постановки наиболее шокирующие сцены, и в таком виде спектакль был представлен на суд пресыщенных и жаждущих сенсаций и новаций парижан. Похоже, что пиар-кампании прочно вошли в арсенал театра.
Но и кроме рекламной шумихи, было чем поразить воображение избалованных французских меломанов, благо, не истощились ещё закрома Большого, нещадно выворачиваемые наизнанку агрессивным капремонтом – строительным и творческим.
Главный итог гастролей – Большой поддержал свою славу и блеснул исполнительским мастерством. Прежде всего надо отметить триумф придонны Т.Моногаровой. Её сопрано, серебристое в верхних регистрах и слегка матовой тональной окраски – в нижних, блестящая вокальная техника, драматический талант и полная творческая самоотдача делают её идеальной исполнительницей этой партии. Т.Моногаровой удалось с удивительной правдивостью показать порыв, восторженность и жертвенность юной влюблённой девушки (в труднейшей сцене письма), которые сменяются усталостью, разочарованием и скепсисом опытной женщины, испытавшей крушение глубокого чувства. Некоторые недостатки дикции артистки в целом не портили общего впечатления.
Можно полностью согласиться с мнением ведущего С.Бэлзы о том, что молодой тенор А.Дунаев, который прекрасно провёл роль Ленского, напомнил великого С.Я. Лемешева – очень высокая оценка. Манера пения А.Дунаева – кантиленная, хорошей итальянской школы (насколько это определение применимо к данной партии), сочетается с богатством нюансировки и с большим вкусом окрашена эмоционально. Однако в его голосе остаётся пока больше «металла», чем это нужно для партий лирического тенора.
Психологичный вокальный образ Гремина создал А.Кочерга. В его исполнении знаменитая ария звучит необычайно легко, прозрачно и элегантно. Его Гремин с успехом выдерживает сравнение с более глубокими насыщенными тембрально басами известных солистов. Прочие исполнители были в прекрасной форме, равно как и хорошо сыгранный оркестр, сопровождавший вокалистов с прекрасным чувством баланса. Благодаря маэстро А.Ведерникову, которому принадлежит заслуженная доля успеха.
Однако обзор драматургии постановки, к сожалению, вызывает разочарование. Действие, как это принято сейчас, «осовременено», т.е. даже не перенесено, а вколочено в наше время. И дело вовсе не в том, что Ленский не носит чёрных кудрей до плеч, Онегин появляется в модной бородёнке, а у Татьяны вместо привычного берета в причёске малиновый бантик. Гораздо хуже то, что сюжет великой оперы и перевёрнут с ног на голову и поставлен боком, но как-то кривовато. Что говорить – Т.Моногарову в сцене письма заставили в ажиотаже забраться на стол, а в финале сцены люстра вспыхивает и перегорает от короткого замыкания – видимо, для иллюстрации высоковольтного накала страсти в её душе. Оно, конечно, Евгений Онегин герой, но зачем казённые лампы портить? Этот трюк в духе наивного экспрессионизма уместен в заводском Доме культуры, но для Большого выглядит мелкотравчатым.
Непонятно, зачем понадобилось передавать короткую партию мосье Трике Ленскому, да ещё в такой балаганной трактовке, напоминающей раёшник? Вообще образ Ленского, очаровательного простодушного поэта, примитивизирован и шаржирован до уровня жалкого горохового шута, да не ковёрного клоуна, а «рыжего», в странствующем провинциальном цирке. Ползание на коленах при сборе разбросанных поэтических опусов, по объёму напоминающих бухгалтерский годовой отчёт, подглядывание у двери – эти и другие «находки» не несут смысловой нагрузки и не добавляют убедительности в психоэмоциональное обоснование конфликта и его развязки. Ну, а ссора с Онегиным с тыканием друг друга кулаками напоминает столкновение двух шпанистых подростков после второго литра пива – Жеки (по ухваткам, успевшего побывать «на зоне») и лоховатого Вована. Для сериала «Шпана нашего двора» это приемлемо, но действие происходит всё же не на 4-й Индустриальной улице г. Запупинска.
Кстати об Онегине. Его поёт прекрасный польский певец М.Квечень. И хотя вокальное амплуа солиста – баритон скорее драматического, чем лирического плана, претензий к безукоризненно в техническом отношении проведённой вокальной части партии нет. Коронной ролью артиста является Дон-Жуан; таким он и предстаёт на всём протяжении оперы. Манера актёрской игры М.Квеченя украсила бы любое представление бессмертной моцартовской оперы, но в данном случае смотрелась чем-то инородным. Даже тёплая и лиричная «Отповедь» интонационно прозвучала как требование возврата крупного долга. Вряд ли интерпретация образа Онегина в таком эмоциональном ключе является следствием непонимания своей роли артистом. По-видимому, это была режиссёрская установка – как дань западным кинематографическим образцам. Вообще воздействие зарубежных и домотканых сериалов и набившая оскомину вестернизация ощущается постоянно. И когда дебильного вида гости на фуршете у Лариных совместно задувают свечи на именинном пироге, невольно ожидаешь, что вот-вот затянут: «Хэппи бёрсдэй ту ю». Маститая М.Касрашвили, прекрасно отпевшая мадам Ларину, пустилась в малоэстетичной манере изображать разбитную старушку, здорово подгулявшую на радостях. Ах, Маквала Филимоновна, что сказала бы по этому поводу ваш педагог, прославленная Вера Давыдова? Тому ли она вас учила!
Уже в I акте создалось впечатление, что постановщика не очень интересовало то, что задумывали А.С. Пушкин и П.И. Чайковский. Судя по всему, была задача показать в формате мещанской драмы тривиальные события по появлении столичного средней руки бизнесмена где-то в провинции (улавливаете сходство с многочисленными сериалами, которые до дыр протёрли экраны телевизоров?). Застолье с обильными возлияния (как всегда у этих русских) привели к драке ловеласа с неудачливым графоманом, воздыхателем уездной кокетки. По классическому варианту либретто действие катится к развязке – дуэли, но на сцене логика предвещает бытовую поножовщину или разборочную «стрелку». А на деле кульминация конфликта оказалась ещё более искусственной и неуклюжей. Дуэль абсолютно несовместима с современной обывательской действительностью, куда мы перенесены волею режиссёра; не понимаю, почему ему никто этого не объяснил. Отсюда вытекают тяжёлые сюжетные ляпы, поражающие своей беспомощностью. Отсюда и непроспавшийся полуодетый Зарецкий, дрыхнущий на диване в ожидании противников, и похмеляющиеся гости, и Ленский в ушанке и шубейке (хотя дело происходит в доме, а не на мельнице), поющий свою арию какой-то сентиментальной пожилой леди.
Вообще контраст волшебной музыки с примитивизмом сценического действа поразителен; замечательный канон «Враги» совершенно выпадает из драматической архитектуры, после чего Онегин с Ленским то перебрасывают, то отнимают друг у друга двустволку, в итоге заряд, видимо, случайно, попадает в Ленского. Бедняге А.Дунаеву приходится бросаться боком на стол, изображая удар выстрела (как в голливудских боевиках)…
Во II акте, выдержанном в модной нынче гламурной тональности, Онегин по возвращении вместо бала оказывается то ли на корпоративной вечеринке Газпрома, то ли на обеде у рублёво-успенского олигарха. Там Гремин, похожий на крупного коррумпированного чиновника. Ранний выход Онегина во время полонеза – он мечется вокруг стола в тщетных поисках места, его бойкотируют присутствующие, он падает – всё это, видимо, должно символизировать его выпадение из «новорусской» действительности. Символизм довольно простодушный, зато легкоусвояемый. Монолог Онегина, внутренний рассказ о переживаниях и чувствах, поданный в виде тоста с бокалом в руке, слишком велик для узких рамок застольной речи, и слишком мал для широкой перспективы оперы.
Татьяна, благородная, нежная Татьяна, ведёт себя как стервозная гангстерша, подсиживающая конкурента: свой монолог пересказывает мужу. Его поведение столь же двусмысленно – сначала он уходит, а затем вновь появляется в последних тактах: водевильный муж, застигающий жену с поклонником. Впечатление мелкой мстительности двух заурядных человечков. Из-за такого обнищания характеров эпизод теряет свой традиционный накал, который ещё более ослабляет Онегин, размахивающий пугачом. Жалкий жребий, конечно, но ещё и разочарование.
Такое впечатление усиливают некоторые детали сценической технологии, например, беготня и мельтешение массовки хористов. В принципе, это хорошая режиссёрская идея – заставить работать задний план для динамики сцен героев (в опере им всегда присуща некоторая статичность, это специфика жанра). Но из-за неверного стратегического замысла эти приёмы не только не орнаментируют конструкцию постановки, но и вообще выпадают из логической связки и производят эффект обычной русской застольной неразберихи.
«Застольной» – вовсе не для красного словца: стол на сцене приобретает значение оси, вокруг которой развиваются события. На столе поют, за столом поют и пьют, вокруг стола поют и бегают, на стол падают бездыханными, но уже не поют. Безусловно, это необходимый предмет обихода и реквизита, но стоило ли делать его стержнем, на котором выстраивается спектакль? Зато находок на уровне «ниже пояса, выше колена» не было, и то правильно, уж кого-кого, а французов нам этим не удивить.
Итак, что же в сухом остатке? Высокая драма любви, ода женской верности и чести приземлена, обеднена и превращена в мещанский бытовой «пейпербэк», трудолюбиво, по-ученически скопированный со второсортных образцов.
Вакханалия пошлости на серьёзной оперной сцене началась не вчера. Её основа – постмодернистская идея «осовременивания» оперных постановок порочна изначально: фабула с характерными деталями прошлых эпох упорно не желает втискиваться в рамки современной действительности. Отсюда возникают логические и ситуационные нестыковки. Чтобы их закамуфлировать, режиссёру приходится создавать искусственный мирок, предлагая зачастую наигранные сюжетные инвенции.
Для чего это делается? В опере сейчас основная задача – привлечь зрителя (не слушателя!). Появились поколения, которым не привито с детства восприятие серьёзной музыки, поколения, воспитанные на рок– и поп-культуре. Поэтому вводятся приёмы, типичные для эстрадных шоу, усиливающие зрелищность, плюс виртуальное транспонирование в современность, в которой эти поколения, незнакомые с историей, только и могут ориентироваться. Конечная цель, как всегда, экономическая, но при её реализации искусство утрачивает способность возвысить духовность человека, более того, оно опускает его до земли и даже ниже, до уровня дна выгребной ямы, уровня едва ли не инстинктов и примитивных эмоций. Одновременно достигается и идеологический эффект, крайне важный для глобалистских программ, – формирование неприхотливого космополитичного потребителя суррогатного культурного продукта.
На такой почве успешно происходит массовое размножение мутировавших оперных режиссёров. Внедрение рыночной экономики и законов шоу-бизнеса в культуру отдало им на откуп оперные постановки, где примат музыки оттеснён назад, а драматургия выпячена в том виде, в котором эти господа её понимают. Но их восприятие музыкально-драматических произведений отличается своеобразностью. Создаётся впечатление, что их когда-то выгнали из музыкального училища за лень и неспособность, и теперь, получив власть, они мстят за своё унижение. Кроме того, подстёгивает жажда славы, ну и, конечно, денег.
Таковы истоки т.н. «концептуализма». Обуреваемому честолюбием постановщику приходит в голову случайная мысль, которую он самоуверенно называет «концепцией спектакля», и пока она не успела забыться, он бросается рубить либретто заново. Вместе со щепками отлетают в сторону высокое содержание оперы, иногда вместе со здравым смыслом и этическим благоразумием. Наскоро вырубленная конструкция имеет мало общего с замыслом авторов, зато выражает себя, нежно любимого. Далее СМИ проводят обработку сильнодействующими дезодорантами и продукт можно выставлять на продажу.
Здесь главное – ничем не стеснять себя. Если есть такая возможность, делайте всё, что взбредёт в голову. Всегда были и будут обыватели, прельщённые «новизной», всегда найдётся высоколобый интеллигент, который одобрительно хрюкнет: «Ор-ригинальная трактовка!». А потом учёные искусствоведы авторитетно объяснят всем (в том числе и вам самому), что, оказывается, вы хотели сказать. И назовут агрессивный интервенционизм элегантным термином.
Такова ситуация на продвинутом Западе; волна уже захлестнула даже миланский «Ла Скала», где ей долго пытался противостоять Р.Мути. И в России не хуже, а если честно, то нам, пожалуй, принадлежит пальма первенства, начиная с постановки в театре Мейерхольда гоголевского «Ревизора», о которой иронически отозвался М.Зощенко, а И.Ильф и Е.Петров спародировали её в «12 стульях». Вот и молодого одарённого режиссёра Д.Чернякова захватила эта эпидемия.
Разумеется, нельзя предавать анафеме попытки представить своё, может быть, отличающееся от традиционного, видение произведения – это священное право артиста. Можно понять дерзкого постановщика, желающего сказать новое слово в давно разработанной теме. Можно согласиться с ним, что история Онегина и Татьяны вечна, непреходяща, она находится вне временных рамок. Но если время не имеет значения, то следует обращать основное внимание на воплощение самой истории. К сожалению, представлена виртуальная модель времени в виде некой электронной игры на дисплее компьютера, а вечная драма любви вместе с музыкой отодвинуты куда-то в тень. Нельзя сказать, что режиссура оперы плоха – она могла бы «смотреться» в современной опере из жизни «новых русских», к примеру; но изначально ложна стратагема спектакля. В данном случае – было выбрано не лучшее или просто хорошее решение, а лучшее из всех возможных худших. Режиссёр поставил себе неверную задачу, и неверная задача не могла не поставить его в тупиковое положение. К чему такая эксцентричность в творческой лаборатории Большого театра, где, слава Богу, никогда не будет дефицита первоклассных исполнителей?
Остаётся посоветовать перспективному режиссёру Д.Чернякову добиваться успеха на традиционном поле великой русской и советской оперной культуры и не искать решений на Поле чудес. Золотые монеты не растут на ветках, и не во всякой навозной куче сокрыто жемчужное зерно.
Как говорил гениальный А.Тосканини: «Внимательно читайте партитуру, там всё сказано!»
Сцена Большого театре – не самое подходящее место для сомнительных экспериментов, а великие оперы, вопреки мнению м-сье Жерара Мортье, интенданта «Гранд Опера», являются общемировыми культурными ценностями, порча которых недопустима.