Текст книги "Возвращение Рейвенора"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава тридцатая

Резкий, сладковатый запах гнили смешивался с отвратительными испарениями, дрейфуя по нижним уровням губернаторского дворца и собираясь на этажах, отведенных под анклав секретистов. Кто-то, наконец, сумел отключить тревогу, и вниз спустились ремонтные бригады, чтобы затушить горящие машины, вынести раненых и начать починку и восстановительные работы.

Главный управляющий, который, как видел Ревок, трясся от едва сдерживаемой ярости, ретировался в безопасный, бронированный офис на верхних этажах башни, забрав с собой и Куллина, и сопровождающую того женщину-телохранителя. Ревоку хотелось остаться и присмотреть за восстановительными работами, но он понимал, что после всех этих неудач Трайсу потребуются его поддержка и защита. Поэтому он оставил вместо себя Молея и Бонхарта, а сам отправился за хозяином в одну из комнат личных покоев Трайса.

Роскошно обставленное помещение было освещено мягким светом люминесцентных и обычных ламп. Вдоль стен тянулись ряды полок, заставленных книгами и планшетами.

Куллин сел в кресло. Он казался абсолютно невозмутимым и с радостью принял бокал, протянутый ему одним из сервиторов. Его охранница, Слейд, стояла поблизости с напряженным и нервозным видом.

Трайс какое-то время мерил комнату шагами.

– Рейвенор, – наконец сказал он, остановившись.

– Нет, не Рейвенор, – уже в третий раз со времени погрома в подвальном хранилище произнес Куллин, покачав головой. – Главный управляющий, это было нечто большее.

– Ваш демон.

– Не мой, – пригубив напиток и откинувшись на спинку кресла, произнес Куллин. – Да, раньше мне платили за то, чтобы способствовать проявлению Слайта, но теперь я работаю на вас.

Трайс безрадостно рассмеялся.

– Налей мне выпить, – бросил он одному из прислуживающих сервиторов. – И как примечательно то, что цель вашей предыдущей работы столь великолепным образом была достигнута сегодня. Подозрительный человек вполне мог бы счесть, что вы все это спланировали.

– Скажите, главный управляющий, а вы подозрительный человек? – спросил Куллин.

– Лучше объясните мне, почему я должен думать иначе об этом… провале! – рявкнул Трайс.

Куллин опустил бокал и подался вперед, заговорив невероятно проникновенным, невероятно учтивым голосом:

– Прежде всего, давайте начнем с того, что события этой ночи представляют собой конфлюэнтность. Комбинацию событий. Чтобы вам было понятнее: Божья Братия при помощи катоптрических гадательных систем предрекла, что здесь, еще до конца года, родится некая могучая сила, известная под именем Слайт. Манифестация его должна была быть напрямую связана с инквизитором Рейвенором или одним из его специалистов. Мне заплатили, чтобы я гарантировал эти события. Поскольку вы и ваше министерство находитесь в четкой оппозиции Рейвенору, то вас сочли ключевой помехой процессу. Вот почему, конечно же, мы и пришли к… Нет, плохое начало.

Куллин улыбнулся. Трайс – нет.

– Как бы то ни было, вы выступили против Рейвенора. Это могло бы нарушить планы Братии – вы убили бы Рейвенора и, конечно же, уничтожили бы пророчество или же выступили бы катализатором событий. Насколько припоминаю, я ведь говорил вам, что использование псайкеров – не самая лучшая затея.

Трайс впился в него взглядом.

– Вы хотите сказать, что я…

– Я хочу сказать, – мягко прервал его Куллин, – что вам не стоит волноваться. Раз уж Слайт родился, значит, он родился. Братия была бы в восторге. Со временем он может превратиться в проблему, но пока это только тварь, выплюнутая варпом в материальный мир. Вы хоть представляете, сколько протодемонов и фантомов призывается в год безумными лунатиками культов в таком огромном улье, как этот? К тому времени, как Слайт вырастет достаточно, чтобы представлять опасность, ваш проект уже перейдет в ту стадию, где любую подобную опасность можно будет уничтожить одним… словом. Или я переоцениваю размах ваших разработок?

– Не переоцениваете, – произнес Трайс.

– Верните улыбку на свое лицо, – сказал Куллин. – Смотрите в будущее. Воспользуйтесь моими услугами, потому что я могу помочь вам. Подумайте об этом. К тому же Слайт оказал вам услугу. Раз он родился, значит, Рейвенор мертв. Уничтожен. Демон сделал за вас всю мокрую работу.

Трайс кивнул.

– Если то, что вы говорите, верно, мастер Куллин, я буду счастлив, несмотря на те потери, которые мы понесли сегодня. И тогда я найду применение предложенным вами услугам. Вы хвастались тем, что, как «посредник», обладаете богатым арсеналом оружия. Мне бы хотелось, чтобы вы защищали нас от Слайта. Ревок предоставит в ваше распоряжение все, что потребуется.

Куллин собрался уже ответить, когда люк офиса скользнул в сторону. Когда человек, стоявший за ним, вошел в комнату, в помещении повисла напряженная тишина. Куллин уставился на вошедшего с едва сдерживаемым изумлением и поднялся на нога. Высокий, стройный, облаченный в длинные черные одеяния человек был не кем иным, как лордом-губернатором субсектора Оской Людольфом Баразаном.

Баразан направился прямо к Жадеру Трайсу и отвесил ему пощечину такой силы, что тот повалился на пол.

– Бесполезный хлам! – сплюнул Баразан. – Четыре псайкера уничтожены! Четыре! А последнюю так изувечили, что ее придется усыпить! Я проснулся от воя сирен! Ты думал, что я не узнаю?

– Повелитель! – закричал Трайс, волнующийся не столько о том, что его ударили, сколько о том, что Куллин стал тому свидетелем. – У нас посетители! Посетители! Вы же носите сейчас публичный облик!

Баразан ударил Трайса коленом под дых, заставив его скорчиться от боли. После этого лорд-губернатор, спокойно улыбаясь, повернулся к Куллину. Орфео неоднократно приходилось видеть это лицо в «новостях» и пикт-трансляциях.

– Мастер Куллин, мы еще не знакомы, – произнес Баразан, протягивая обтянутую перчаткой руку.

Куллин поклонился и поцеловал кольцо с правительственной печатью.

– Для меня это большая честь, повелитель!

– Поднимайся! – усмехнулся Баразан, взглянув на Трайса.

Ревок приблизился к главному управляющему и помог ему сесть на диван. Баразан снова повернулся к Куллину, широко улыбаясь.

– Жадер обеспокоен тем, что мой приступ ярости мог смутить вас.

– Не каждый день, сэр, – пожал плечами Куллин, – можно увидеть, как владыка субсектора самолично избивает своего главного управляющего. Но нет, меня это не смутило.

– О… и почему же?

Куллин тщательно взвесил свои слова, прежде чем произнести их. Стоило ему ошибиться, и Ревок расправился бы с ним в ту же секунду.

– По той причине, сэр, что столь грандиозные планы не могут вершиться без ведома и позволения лорда-губернатора.

– Он мне нравится, – сказал Баразан, оглядываясь на Трайса и Ревока. – Он очень умен и проницателен.

Баразан полностью развернулся к главному управляющему.

– На самом деле, я следил за вашими разговорами уже несколько дней. Какой смысл держать при себе секретистов, если они начинают что-то скрывать от тебя самого? – Баразан подмигнул одному из слуг, и тот замерцал, обращаясь в Моникэ.

– Благодарю, дорогуша. Ты, как и прежде, верно мне служишь. Жадер, мне известно о Рейвеноре, будь проклято это имя, как известно и то, что вы пытались уничтожить его, не ставя меня в известность. Просто гениальная была мысль: сберечь мои нервы, не рассказывая о том, что этот ублюдок уже на Юстисе.

– Повелитель, я…

– Умолкни, Жадер. Вы уверены, что Рейвенор мертв? – спросил Баразан у Орфео.

– Думаю, что это весьма вероятно, повелитель.

– А Слайт? Демон не представляет для нас угрозы?

– Это зависит от того, что именно вы намереваетесь делать, сэр, – ответил Куллин. – Естественно, всех подробностей мне не рассказывали. Главный управляющий слишком опытен, чтобы выдать такую информацию непроверенному человеку. Но я могу догадываться. У меня есть кое-какие мысли на этот счет. И если я прав, Слайта, сколь бы могуществен он ни был, можно будет раздавить походя, как жука.

– Отлично.

– До тех пор, пока…

– Пока – что? – спросил Баразан.

– Пока то, что вы делаете, вы делаете быстро. Хаос имеет обыкновение возрастать. Его трудно понять, еще труднее – предугадать. Сейчас Слайт ничего опасного собой не представляет, но скоро… Проще говоря, я бы советовал прямо сейчас приступить к окончательной реализации ваших планов.

– В точности мои мысли, – сказал Баразан. – Я же говорил, что он мне нравится. Мудрый совет.

– Повелитель! – произнес Трайс, спешно поднимаясь. – Проект еще не закончен! Еще месяц, максимум шесть недель, и мы закончим словарь. Неужели я потратил столько времени и сил на подготовку только затем, чтобы преждевременно бросаться к финальной…

– Жадер, милый мой Жадер. Я не меньше тебя потратил времени и сил. И ждать своего возвышения больше не могу. Каждый день я страдаю от боли. Еще месяц, шесть недель? Что из этого? Мы знаем параметры Осуществления, колюр, радиус, все компоненты собраны вместе. Нам даже известен истинный центр, черт возьми! Дата-станы спряли для нас словарь, обладающий необходимой полнотой. Как только мы сделаем шаг за черту, все мелкие детали и упущения станут явными, и мы получим всю нужную информацию. Я не собираюсь откладывать в долгий ящик и дожидаться, пока нам еще что-нибудь сможет помешать. Этот Слайт, например, или Рейвенор, если он все еще жив. Надо приступать прямо сейчас.

– И снова говорю вам, что я возражаю, повелитель, – произнес Трайс.

– Все! Хватит топтаться на месте. Завтра ночью мы приступим к первому акту Энунциации. За работу. Подготовьте мессы. Сделайте то, что можете сделать.

Трайс отвел взгляд в сторону:

– Как скажете, сэр.

– Орфео, – произнес лорд-губернатор, – почему бы вам не навестить меня в моих покоях? Думаю, нам есть о чем побеседовать.

– Да, повелитель. Я с нетерпением жду этого.

– Как только у вас появится время. Мои охранники покажут вам дорогу.

Баразан удалился. Трайс прожег Куллина взглядом, но Орфео спокойно опустился на диванчик и протянул руку к своему бокалу.

Жадер вихрем вылетел из комнаты, и Ревок последовал за ним.

Лейла Слейд подождала, пока комнату покинет и Моникэ, а затем присела на корточки возле дивана, на котором сидел Куллин.

– Я так ничего и не поняла, – прошептала она. – Как все прошло?

– Хорошо, Лея, – сказал Куллин. – Пару раз мне, конечно, пришлось блефовать. Но, думаю, нам ничто не угрожает.

– Они купились на вашу историю о Слайте?

– Да, купились.

– Но Слайт?…

– О, он куда более могуществен и опасен, чем они могут вообразить. Но, расскажи я им об этом, они запаникуют. А мы тогда не получим того, что хотим. Мне нужно удержать их под контролем. Проследить за всем до конца. Только так я получу причитающееся. И поверь мне, Лея, в этот раз нам причитается нечто особенное.

– В самом деле? – Она нахмурилась. – Ты про эту Энунцию?

– В этом слове заключается куда больше, чем ты можешь представить, Лейла. Я сделаю тебя богиней.

– Это мне нравится.

– Оружие подготовлено?

– У меня, – кивнула она, – шесть заклятых хукторов в обойме. Это те самые, которые вы подготавливали все последние месяцы.

– Отлично.

– И теллурический камень. Он в коробочке у меня в кармане. На большее не было времени.

– Этого должно хватить, Лея. – Куллин поднялся с дивана. – Да и сам я приберег несколько фокусов. А теперь давай воспользуемся приглашением лорда-губернатора.

– Вы уверены?

– Да. Потому что он расскажет нам все об Энунции. К тому же его амасек должен разительно отличаться от того дерьма, которым нас здесь потчуют.

Южные стеки Петрополиса разрастались настолько стремительно, что уже простерлись над заливом, и нижние уровни опирались на облепленные илом полузатопленные пирсы, образуя район, известный как Разливы. Это были темные, провонявшие катакомбы, расположенные на глубине сорок восьмого уровня от поверхности. Водная гладь так давно была погружена в непроницаемую тьму, что во мраке развились специфические живые формы – слепые и, как правило, альбиносы. От почерневших труб поднимались вредоносные испарения. На каменных пирсах и опорах выросли люминесцентные грибки. На поверхности запруд хлюпал слой гнили.

Кыс всплыла, задыхаясь, но тут же снова ушла под воду. Через некоторое время она снова появилась на поверхности, сделала отчаянный вдох и закрутилась, пытаясь найти Ануэрта в этом черном супе.

Как только они рухнули в воду, Пэйшэнс задействовала катапульты.

– Шолто? Шол… улп… Черт! Шолто?

От тонущего флаера поднимались пузыри. Волосы липли к лицу Кыс, вымокнув в смердящей воде. Она огляделась вокруг. Не было ни единой металлической птицы. Тишина была бы абсолютной, если бы не плеск воды. И ее голос.

– Шолто?

– Мамзель? – Ануэрт скорее выплюнул это слово, чем произнес, выскакивая на поверхность в ореоле пузырей.

– О Трон! Я уж думала, что вы утонули!

– Я обязан это сделать, – пробулькал Ануэрт. – Не могу плавать…

Он скрылся под водой.

Кыс взмахнула руками и нырнула за ним. Кожу щипало от кислоты, растворенной в воде. Пэйшэнс отбуксировала капитана до ближайшего, заросшего мхом кирпичного мола и втащила Шолто на платформу.

– Ануэрт? Ануэрт? – Кыс надавила ему на грудь и вдула воздух ему в рот.

Он оставался неподвижен.

– Ануэрт! – Она снова надавила и прижалась к нему губами, с силой выдыхая.

Он захрипел, и она перевернула его на бок. Изо рта Шолто хлынула речная грязь.

Кашляя и отплевываясь, он посмотрел на Кыс.

– Птицы? – произнес он.

– Да, мать их, птицы!

– Как я возжелаю это, большинство птиц не умеет плавать, – сказал он.

Когда до Пэйшэнс Кыс дошло, что же он сделал, она зашлась в хохоте. Эхо разнесло ее смех по темным пещерам разливов.

Глава тридцать первая

– Как поживаете? – спросил Белкнап.

– У вас медицинский спирт есть? – ответил вопросом на вопрос Фраука.

– А зачем он вам? Промыть царапину на голове? – произнес Белкнап.

– Нет. Просто выпить хочется, – усмехнулся Фраука, прикуривая лхо-папиросу.

Белкнап спрятал нас в гараже через улицу от той берлоги, которую использовал в качестве операционной. Жилище было бедным, зато располагалось в труднодоступном районе. Даже в столь поздний час на грязных улицах раздавались громкие, хриплые крики. Пьяные вопли завсегдатаев таверны, разборки банд в соседнем переулке, завывания торговцев нелегальным товаром, расставивших свои лотки возле костров в бочках.

Карл похромал ко мне. У одного из этих торговцев он приобрел мобильный вокс, при помощи которого связался с Карой и Нейлом.

– Оба уже едут.

– Что ты им рассказал?

– Только объяснил, куда направляться, – произнес он. – Ни одному из них не удалось ничего узнать о Пэйшэнс.

– Иди, отдохни немного.

Я парил возле Заэля. Белкнап уложил мальчика на потрепанную кушетку. Глаза Заэля были все еще открыты. Он не издал ни единого звука и ни разу не пошевелился с тех пор, как я обнаружил его в таком состоянии в комнате Карла.

– Физическое состояние хорошее. Всего несколько царапин. Но он пребывает в шоковом состоянии, – произнес медик. – Оно вызвано сильным испугом или травмой.

– Весьма вероятно, – ответил я. – Эта ночь была… тяжелой.

– Лучше всего будет оставить его на какое-то время, – посоветовал Белкнап.

Я согласился, хотя в глубине души считал, что наш добрый доктор ошибается. Возможно, лучше всего и безопаснее всего было бы казнить Заэля Эффернети прямо сейчас, пока он пребывает в этом состоянии. Существовала очень высокая вероятность того, что в Заэле во время нападения псайкеров пробудился Слайт, что латентные варп-способности мальчика были активированы этой атакой. Мне и прежде доводилось это видеть: под воздействием экстремальных ситуаций люди неожиданно проявляли прежде неведомые им псионические силы. Когда в него вцепились клыки троих или даже четверых псайкеров-убийц, хрупкий рассудок Заэля рухнул, и на его место заступило что-то иное.

И это было что-то кошмарное. Едва родившись, оно, судя по всему, сумело уничтожить троих псайкеров. Более того, оно играючи передало мне часть своих сил, помогая в сражении с Бронзовым Вором. Вот откуда черпала свои силы моя бездумная ярость.

Божья Братия угробила несколько лет на то, чтобы расчистить путь для демона Слайта. Мой наставник Эйзенхорн был вынужден совершить путешествие через весь сектор только затем, чтобы предупредить меня. Слайт представлял чудовищную угрозу безопасности Империума, и я, или же кто-то из моих спутников, укрывал его в себе.

Я понимал, что должен убить Заэля прежде, чем тот придет в себя.

Но были у меня и основательные причины не поступать так. Во всяком случае, не так запросто. Во-первых, и это самая человечная причина, я не испытывал особой радости при мысли об убийстве спящего ребенка, основанном исключительно на косвенных свидетельствах. Существовал, хоть и незначительный, шанс, что он невиновен.

Во-вторых, я так и не смог обнаружить в нем ни единого следа варпа, если не считать туманного отголоска провидческого дара. А, кроме того, существовала и третья причина. Несформировавшиеся таланты Заэля были очень редки и слишком пассивны. Зеркало, индуктор. Только поэтому я и не казнил его и не отправил на Черный Корабль в первый день нашего знакомства. Его зарождающиеся таланты обладали огромной ценностью, они могли принести огромную пользу Империуму Человечества. Но таланты эти не были активны. И мне казалось весьма маловероятным, чтобы пассивный дар мог стать колыбелью для демона. Подобные твари с неизбежностью проникали в наш мир через сознания, оскверненные одержимостью, жадностью, психозом или мощными, активными силами псайкера. Например, как в моем случае. Его имя, его странные, обезоруживающие поступки, его пугающий дар… Заэль Эффернети явно представлял для нас опасность. Слишком явно.

Но я решил сдерживаться до тех пор, пока мне не представится возможность изучить его. Если, конечно, представится. Я был слишком многим обязан Заэлю, чтобы отринуть презумпцию невиновности.

И конечно же, существовала четвертая причина. Если Слайт скрывался в глубине сознания коматозного мальчика, если Слайт был действительно настолько могуществен, как я предполагал, то приставлять оружие к голове Заэля было бы очень, очень неумной затеей. Столь скоропалительный поступок мог бы навечно поселить демона в нашем мире.

Пока что Заэль спал. И если Слайт таился в нем, то, по крайней мере, сейчас, он тоже спал.

– Сэр? – Это был Карл. – Наконец-то хорошие новости. Только что звонил Нейл. Говорит, ему удалось связаться с Пэйшэнс. Она позвонила ему с общественного вокса в общем блоке L.

– Общем блоке L?

– Судя по всему, ей пришлось побывать в плену. С Кыс все в порядке, хотя ей и ввели какой-то препарат, ограничивающий ее псионические силы. По этой причине мы и не могли ее найти. Пэйшэнс уже направляется к нам. Надо полагать, у нее есть для нас важная информация.

– Энунция, – произнесла Пэйшэнс Кыс. Повисло напряженное молчание.

– Ты уверена? – спросил я.

– Когда Молох пытался найти ее, я вместе с ним совершила путешествие до самой Зенты Малхайд. Он не рассказывал мне многого и не делил со мной этого знания, но мне известен ее запах, ее привкус. Министерство Трайса занимается разработкой словаря Энунции.

Хотя мысль эта и была пугающей, но многое ставила на свои места.

– Мне кажется, что они прорабатывают ее понемногу, постепенно, – сказала Кыс, – выискивая по одной морфеме зараз. Они не расшифровывают их, считывая с какого бы то ни было археологического объекта или древнего манускрипта. Они сплетают их из известных основ нашего собственного языка.

– Ты хочешь сказать, случайным образом? – засомневался Тониус.

– Да, – кивнула Кыс. – Они берут основные языковые формулы, основные знаки, буквы, стили письма, слоги, цифры, основы счисления, этимоны и корни слов, синтаксис и грамматические структуры, разрушая их до минимальнейших элементов дафонем и морфем, которые затем перекомбинируются случайным образом, образуя все мыслимые перестановки.

– Перекомбинируются? – фыркнул Нейл.

– Всеми возможными способами, – сказала Кыс. – Их шифруют, дешифруют, транслитерируют, делают подстановки. Они прогоняют этот сырой материал через анаграммы, акростихи, панграммы, даже рифмуют их, черт возьми. На самом базовом уровне они поочередно перебирают морфемы, составляя из них всевозможные комбинации. И время от времени получают результаты. Таким образом они обретают очередной элемент Энунции, который могут идентифицировать и добавить в… Короче говоря, мне кажется, что они создают букварь.

– Очень напоминает сборку мозаики, – произнес я. – Чем больше фрагментов они находят, тем проще им становится ставить на место и остальные.

– Постойте, постойте! – воскликнул Карл, вскакивая на ноги. – Я понимаю, о чем ты говоришь, но это очень трудоемкий процесс. Исключительно трудоемкий! Одно только составление информационной базы и создание всех возможных случайных перестановок заняло бы несколько тысяч лет!

– Но это могло быть сделано, – сказал я. – Вспомни старую шутку о бесконечном количестве обезьян, севших за бесчисленное множество скрипторов. С какой вероятностью они создадут полное собрание сочинений Вейтена?

– Ага, – посмотрел на меня Карл, – только не стоит забывать, что этого всего лишь шутка.

– Может, бесчисленного множества обезьян у них и нет, – произнесла Кыс. – Но как насчет всех сил Администратума столицы субсектора? Как насчет миллионов писарей, которым с Оплавленных Миров доставили еще по крайней мере пять миллионов когитаторов? А шестьдесят центральных дата-станов?

– Шестьдесят… – выдохнул Карл.

– Так все представляется более вероятным, я права? – улыбнулась Кыс. – И большинство этих бесконечных обезьян не имеют ни малейшего представления о том, чем они занимаются. Эти люди как роботы обрабатывают то, что ложится на стол перед ними. Да, конечно, время от времени кто-нибудь из них неожиданно обнаруживает или создает какой-либо компонент Энунции, но надсмотрщики из министерства тут же затирают следы.

– Что ж, это объясняет, почему та информация, которую вы мне посылали, не имела никакого смысла, – сказал Карл, – а затем спалила мои машины. Должно быть, потому они и используют загрязненные варпом когитаторы. Наверное, те более устойчивы к воздействию этого материала.

– Или же более чувствительны, – сказал я.

– У меня, если это может быть, есть вопрос.

Мы оглянулись. Ануэрт, с тех пор как пришел вместе с Кыс, сидел в углу комнаты, а Белкнап промывал и перевязывал его раны. В очередной раз мне захотелось извиниться перед ним за то, что ему пришлось все это вынести из-за меня.

– Чем, превосходя к вопросу, – сказал он, – является эта Энунция? И прошу вас, сэр, не затмевайте меня, пытаясь убрать мой нос из ваших дел ради моего же блага.

От этих слов я вздрогнул и развернулся к нему.

– Капитан, Энунцией ученые древности окрестили утраченный язык, существовавший еще до возникновения человечества. Его происхождение может иметь отношение либо напрямую к варпу, либо восходить к каким-то древним и великим расам, некогда обитавшим в нашей Вселенной. Мы иногда натыкаемся на осколки этого языка. Нам неизвестно, для чего он был создан изначально и как именно использовался. Возможно, именно в нем кроются истоки искусства, которое сейчас мы назвали бы волшебством. Проще говоря, язык был орудием, инструментом. Властью одних только слов материю реальности можно изменять, преобразовывать, управлять ею, перекраивать по собственному желанию. Это фундаментальное средство созидания.

– Или разрушения, – добавила Кыс.

– Тот звук, который вы издали, – обратился Ануэрт к Пэйшэнс. – В камере. От которого нашему тюремщику стало неуютно. Это была Энунция?

– Совсем незначительный ее фрагмент, практически лишенный смысла, – ответила Кыс. – Но, да, это она.

Ануэрт немного пораздумывал.

– Всю свою жизнь я переворачивал слова, но до сих пор ни единая остроумность из них не заставляла человека тошнить.

– Ну, я бы не был столь категоричен… – усмехнулся Нейл.

– Откуда вы узнали? – спросил Ануэрт.

– Мы и прежде сталкивались с этим, – ответил я. – Несколько лет назад мы преследовали еретика по имени Молох. Он пытался собирать Энунцию, организуя ксеноархеологические экспедиции, чтобы выучиться рудиментарным командам. Пэйшэнс внедрилась к нему и помогла выследить его. Молох был убит.

– Молох обучался в Когнитэ, – сказала Кыс. – Не стоит ли обеспокоиться тем, что и в этой драме замешаны люди с теми же связями?

– Мы должны держать это в уме, – сказал я. – Либо агенты Когнитэ снова пытаются заполучить Энунцию, либо мы столкнулись с прямым продолжением работы Молоха.

– И что Трайс или его тайные хозяева будут делать с Энунцией, когда получат ее? – спросил Нейл.

– Думаю, – сказал я, – все, что пожелают.

В дверь позвонили.

– Открою, – произнес Фраука, поднявшись и затушив папиросу. – Ох, подвязки и крепкие белые ягодицы.

На него оглянулись все, даже Белкнап.

– Простите, просто прочитал вслух, – сказал Фраука, откладывая информационный планшет. – Ах, эта сила слов.

За дверью оказалась Кара – последний представитель моей команды, добравшийся до общего блока J. Она появилась в сопровождении брюнетки с милыми чертами бледного и усталого лица.

– Это Мауд Плайтон, – сказала Кара. – Младший маршал Магистратума.

– Отдел расследований особых преступлений, – сказала Плайтон, с подозрительным видом косясь на мое бронированное кресло.

– Рейвенор, – ответил я, спроецировав инсигнию.

– Судя по всему, Мауд единственная выжившая из своего отдела, – сказала Кара. – Несколько дней назад они кое-что случайно обнаружили, и эта находка доставила министерству такие проблемы, что ему показалось проще ликвидировать сотрудников отдела. На жизнь Мауд тоже покушались. Ее престарелый дядя погиб при этом.

– Мне очень жаль, что так произошло, – сказал я. – Не могли бы вы рассказать, что именно представляла собой находка.

– Конечно, – ответила Плайтон, вынимая из-под мышки папку с бумагами. – На то, чтобы все объяснить, уйдет некоторое время. Открытие было сделано в старой ризнице, примыкающей к великому темплуму…

– В общем блоке А, – закончил я за нее. – Это случайно не то место, где вы встретились?

Кара одарила меня озорной усмешкой.

– Заэль, значит, тебе подсказал? Ну и ну…

– Кара, маршал Плайтон, мне не терпится услышать все, что вы собираетесь мне рассказать. Но сначала, Кара, я должен поговорить с тобой о Заэле. И Зэфе.