Текст книги "Инквизитор Эйзенхорн"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 65 страниц)

Глава третья
НИССЕМАЙ КАРПЕЛ
СВЕТ В БЕСКОНЕЧНОЙ ТЬМЕ
ПОНТИУС

Я бросил один выразительный взгляд на Бетанкора, чтобы тот убрал руки с оружия, а затем спокойно прошел мимо него, спустился по лестнице и приблизился к Карпелу. Хранители окружили меня, но держались на расстоянии.

– Приветствую вас, Верховный Хранитель, – кивнул я.

Он оглядел меня твердым, настороженным взглядом и облизал тонкие губы:

– Вы задерживаетесь до…

– Нет, – ответил я. – Я инквизитор Ордо Ксенос на службе Бога-Императора Человечества. Целиком и полностью готов сотрудничать в любом начатом вами расследовании, но вы не имеете права и не сможете арестовать меня. Понимаете?

– Инквизитор?

– Вы поняли? – повторил я, все еще не пользуясь своей Волей. Но если бы пришлось, воспользовался бы.

Я надеялся, что у него хватит ума вначале выслушать меня. Он в состоянии был доставить мне множество неудобств, но я-то мог сделать его жизнь вообще невыносимой.

Казалось, он чуть успокоился. Как я и предполагал, гнев его был вызван шоком, – погибло так много планетарной знати, находившейся на его попечении. Ему, безусловно, хотелось найти козла отпущения, на которого можно было бы переложить вину. А теперь бедняге предстояло свыкнуться с мыслью, что его угораздило нарваться на сотрудника наиболее пугающего института Империи.

– Погибли тысячи, – начал он потрясенно. – Такое святотатство… Высокорожденные Спеси убиты руками… руками…

– …убийцы, последователя тьмы, человека, чей труп, благодаря моему вмешательству, лежит сейчас в пластиковом мешке на верхней посадочной платформе. Верховный Хранитель, я оплакиваю огромную утрату, которую этим вечером понесла Спесь, и мне жаль, что не в моих силах оказалось предотвратить случившееся. Но не окажись я здесь, не подними я тревогу… В общем, представьте себе размеры трагедии, с которой вам тогда пришлось бы иметь дело.

Я дал ему некоторое время на осмысление моих слов.

– Не только этот Молитвенник, но и все мавзолеи гибернации… Кто знает, какие еще разрушения мог вызвать Эйклон. Кто знает, что еще было в его планах.

– Эйклон… рецидивист?

– Это его рук дело, Верховный Хранитель.

– Я хочу, чтобы вы предоставили мне краткий отчет по происшедшему.

– Позвольте мне оформить рапорт и уже в таком виде отчитаться. К тому же и у вас могут найтись нужные мне ответы. Я дам вам знать через несколько часов, когда буду готов к встрече. Думаю, что сейчас у вас и без того много дел.

Мы удалились. Бетанкор выдал младшим хранителям официальный перечень того, что будет изъято в качестве улик для моего расследования. Список включал в себя ларец и тела Эйклона и его людей. Ни к чему из перечисленного нельзя было прикасаться до тех пор, пока я не разрешу. Бандита, которого я вырубил в зале криогенератора, единственного оставшегося в живых, я распорядился заключить в тюрьму – позже будет время допросить его. Бетанкор оформил все мои требования предельно доходчиво.

Мы забрали с собой тело Виббен. Эмос оказался слишком хилым, так что тело, лежавшее в пластиковом мешке на носилках, потащили мы с Бетанкором.

Мы вышли из Молитвенника Два-Двенадцать через главные двери в жгучий холод непрерывной ночи и понесли Лорес к ожидавшему нас айсмобилю, проходя мимо рядов мертвых тел, которые вытаскивали и укладывали на заснеженную землю Хранители.

* * *

Мы с моей командой занялись делами в тот же миг, как приземлились, ввиду их неотлагательности. Похоже, нам предстояло провести на планете как минимум неделю, а может быть, и дольше, если возникнут проблемы с Карпелом. Пока мы возвращались на айсмобиле к посадочной площадке, я попросил Эмоса распорядиться насчет нашего пребывания.

Во время Бездействия девяносто девять процентов населения Спеси находится в состоянии гибернации и только в одном месте теплится жизнь. Хранители и техномаги пережидают долгую, тяжелую зиму в месте, называемом Купол Солнца.

В пятидесяти километрах от обширных пространств Долины Гробниц, подобно темному, серому пузырю, поднимался Купол Солнца. Он служил домом пятидесяти девяти тысячам человек, но казался просто селом рядом с гигантскими пустыми городами, дремавшими на горизонте в ожидании Оттепели, когда вернется их население.

Я разглядывал Купол Солнца, пока боевой катер нес нас к нему сквозь ледяные ветры. Маленькие красные сигнальные огни мигали на поверхности купола и выступающих антеннах.

Бетанкор управлял катером безмолвно, сосредоточенно насупившись. Он снял свои облегающие перчатки, и паутина главианского «серебра» – кибернетических биосхем, инкрустированных в ладони и кончики пальцев, – соединила его с системами управления судном.

Эмос сидел в дальнем конце кабины, детально изучая рукописи и данные, записанные на информационные планшеты. Два автономных многозадачных служебных сервитора ожидали распоряжений в отсеке экипажа. Всего на борту их было пятеро. Еще два представляли собой безногие боевые модули, вмонтированные прямо в орудийные блоки. А последнего, главного служебного сервитора высокоспециализированной модели, никогда не оставлявшего своего поста в моторном отсеке, мы называли Уклидом.

Ловинк, мой астропат, дремал в своем отсеке, подключенный к голосовым и видеосистемам, в ожидании вызова.

Закутанная в покрывало Виббен лежала на кровати в своей каюте.

Бетанкор бросил катер к куполу. После обмена телеметрическими данными в стене купола открылся широкий люк воздушного шлюза. Вырвавшийся оттуда свет оказался невыносимо ярким. Бетанкор включил светофильтры в рубке и пошел на посадку.

Внутренняя поверхность просторного купола оказалась зеркальной. Похожий на солнце плазменный шар пылал под крышей купола, благодаря чему город, раскинувшийся под ним, купался в лучах яркого белого света. К тому же поселение под нами, казалось, было выстроено из стекла.

Мы приземлились на широкой металлической платформе площадью двадцать гектаров, глядевшей на город с высоты. Поверхность платформы под отраженным ярким светом сияла белизной. Подкатились тяжелые монозадачные служебные роботы, отбуксировавшие нас в посадочный ангар главной полосы, где к нам приблизились сервиторы-механики, чтобы подключить к заправочным шлангам и приступить к более основательному обслуживанию. Но Бетанкор не хотел никого и ничего подпускать к боевому катеру и приказал Модо и Нилквиту, нашим автономным сервиторам, взять на себя все обслуживание корабля и прогнать местных. Я услышал, как они передвигаются по судну, гудя сервоприводами, шипя гидравликой, обмениваясь информацией в машинном коде между собой и Уклидом в моторном отсеке.

Эмос предложил найти для нас помещение в самом городе, но я решил, что, кроме ангара, нам ничего не потребуется. На боевом катере хватало места и необходимых удобств, чтобы обеспечить нам достойное пребывание. Мы часто проводили на борту корабля недели и даже месяцы.

Я спустился к маленькой каюте Ловинка под кубриком и разбудил его. Этот астропат недавно присоединился ко мне: предыдущий погиб шесть недель назад, пытаясь расшифровать варп-послание.

Ловинк был молодым человеком, с рыхлой, болезненной плотью, облеплявшей тонкие кости. Его тело уже страдало от тех требований, которые накладывает жизнь псайкера. Засаленные контактные разъемы испещряли его бритый череп и руки. Когда он двинулся к двери, за ним потащились несколько проводов, каждый из которых был снабжен подписанными ярлыками и вел к главному коммуникационному распределителю над лежанкой. Целые вязанки кабелей лежали рядом или свисали со стен крошечной каюты, но Ловинк инстинктивно понимал предназначение каждого и управлялся с ними практически не глядя. В комнате сильно пахло потом и ладаном.

– Здравствуйте, господин, – сказал он.

Его рот казался влажным розовым разрезом, а единственный зрячий глаз опух и был наполовину прикрыт, что придавало астропату высокомерный вид, несмотря на всю его робость.

– Ловинк, пожалуйста, пошли сообщение на борт «Царственной Аквитании».

«Царственная Аквитания» являлся капером, который мы наняли для доставки боевого катера до Спеси. Теперь корабль ожидал на орбите, готовый обеспечить нам при необходимости еще один варп-прыжок.

– Передай мастеру Голквину мою благодарность и скажи ему, что мы пока остаемся. Он может отправляться по своим делам, нет смысла заставлять его дожидаться нас. Мы можем провести здесь неделю или даже больше. Передай ему это в обычной вежливой форме. Скажи, что я благодарю его за службу и надеюсь на возможность дальнейшего сотрудничества.

– Сейчас же передам, – кивнул Ловинк.

– Мне бы хотелось, чтобы потом ты выполнил еще кое-какие поручения. Свяжись с главным Астропатическим Анклавом Спеси и запроси полную расшифровку перемещений в другие миры за последние шесть недель. А также разузнай все, что можно, по нелегитимным перемещениям и кораблям, на борту которых были собственные астропаты. Все, что они смогут предоставить. И невредно будет упомянуть о том, что эту информацию запрашивает инквизитор. Им не захочется оказаться вовлеченными в серьезное инквизиционное расследование за сокрытие информации.

Он снова кивнул:

– Вам потребуется аутоспиритический сеанс?

– Не сейчас. Я дам тебе время подготовиться.

– Это все, господин?

– Да, Ловинк. – Я развернулся, собираясь уйти.

– Господин… – он сделал паузу, – буду ли я прав, предположив, что эта женщина, Виббен, мертва?

– Да, Ловинк.

– Эх… А я-то думал, почему стало так тихо. – И он закрыл дверь.

Комментарий не был таким черствым, как может показаться. Я прекрасно понял его чувства, хотя мои псайкерские навыки – детский лепет по сравнению с его способностями. Лорес Виббен являлась латентным псайкером, и, когда она пребывала с нами, на заднем плане сознания всегда держался едва заметный шум, подсознательно передаваемый ее молодым, активным мозгом.

Я нашел Бетанкора в тени одного из коротких крыльев боевого катера. Уставившись в землю, он курил папиросу из листа лхо. Я не одобрял наркотики, но и не препятствовал. Впрочем, он немного почистился за последние несколько лет. Когда я впервые с ним встретился, он страдал зависимостью от обскуры.

– Чертовски светлое местечко, – пробормотал он, передергиваясь, словно от омерзения.

– Типичная сверхреакция. В их году одиннадцать месяцев абсолютной тьмы, поэтому они чрезмерно освещают свое жилье.

– А на время сна они свет выключают?

– Сомневаюсь.

– Неудивительно, что они все тут сдвинутые. Одуряюще яркий свет, одуряющая темнота – и соответствующий склад ума. Их естественные биоритмы должны были пойти вразнос.

Я кивнул. Вначале меня совершенно обескуражило то, что ночь, казалось, не собирается кончаться. Теперь те же самые чувства вызывал этот постоянный полдень. В своем докладе Эмос указывал, что мир назвали Спесью по той причине, что после семидесяти стандартных лет полета к этой планете на транспортных судах первопоселенцы обнаружили, что их расчеты не оправдались. Но вместо того чтобы поискать планету с нормальной орбитой, они осели в этом мире, где им пришлось терпеть эту невероятную смену тьмы и света. Они остались, сделав криогенные технологии частью своей культуры. На мой взгляд, это было ошибкой, но я здесь находился не для того, чтобы критиковать культуру.

– Заметил что-нибудь? – спросил я Бетанкора.

Он неопределенным жестом обвел посадочную площадку:

– В этом сезоне у них не много посетителей. Торговля почти замерла, весь мир сейчас на холостом ходу.

– Поэтому Эйклон и решил, что планета уязвима.

– Да. Большинство кораблей здесь местные, трансатмосферники. Часть для нужд хранителей, остальные просто оставлены на время Бездействия. Кроме нас тут еще трое пришлых. Два торговых баркаса и частный катер.

– Разузнай, что сможешь. Попытайся выяснить, кому они принадлежат и по каким делам прибыли.

– Без проблем.

– А что насчет челнока Эйклона, который ты подстрелил, – он здешний?

Мидас затянулся сигареткой с наркотиком и покачал головой:

– Или с орбиты, или с какой-то частной площадки. Ловинк перехватил его передачу Эйклону.

– Надо будет спросить его об этом. Но он мог прилететь с орбиты? У Эйклона может там оказаться межзвездный корабль?

– Если он там и был, то уже улетел, не подавая никаких сигналов.

– Хотел бы я знать, как этот выродок сюда добрался и как собирался снова улететь.

– Я выясню это, – сказал Бетанкор, раздавливая каблуком окурок. Его намерения были твердыми.

– Что насчет Виббен? – спросил он.

– Ты знаешь, какими были ее пожелания? Мне она никогда ничего не говорила. Хотела ли она, чтобы для похорон ее отправили обратно на Торниш?

– И ты сделаешь это?

– Если это было ее желанием. Так что?

– Не знаю, Эйзенхорн. Мне она тоже ничего не говорила.

– Осмотри ее вещи, может быть, она оставила какое-нибудь завещание или инструкции. Можешь сделать это?

– Сделаю.

К этому времени я уже начал уставать. Еще час я провел вместе с Эмосом в его тесной, заполненной информационными планшетами комнате, подготавливая рапорт для Карпела. Я излагал основные детали, отбрасывая все, чего, на мой взгляд, ему не следовало знать. Приводил объяснения своим действиям. Потом заставил Эмоса проверить их легитимность исходя из норм местного законодательства и подготовить линию защиты, если Карпелу взбредет в голову начать судебное преследование. Я не слишком-то волновался об этом и, по правде говоря, для местного законодательства был абсолютно пуленепробиваем, но мне все равно хотелось проверить. Каждый амалатианин гордится сотрудничеством со структурами Имперского общества, не ставя себя выше или вне их. И никогда не действует напролом, как, например, сторонники монодоминантной идеологии. Мне хотелось, чтобы Карпел и высшие должностные лица Спеси добровольно встали на мою сторону и помогли моему расследованию.

Когда рапорт был готов, я удалился в свою каюту. Но перед дверью. Виббен остановился, вошел внутрь и аккуратно подложил «Сципио» под ее ладони, скрещенные на груди, а потом снова накрыл ее саваном. «Сципио» свою работу уже выполнил. Он заслужил покой вместе с ней.

Впервые за шесть лет мне не снился Эйклон. Мне снилась ослепительная тьма, а потом свет, который отказывался уходить. И в этом свете было что-то от темноты. Ерунда, конечно, я это понимаю, но именно такое было ощущение. Словно откровение, содержащее в себе некую более мрачную, более глубокую правду. На грани горизонта моего сна возникали вспышки, похожие на молнии. Я увидел красивого мужчину с пустыми глазами, но не такими пустыми, как у недоумков Эйклона, а свободными, словно беззвездная область космоса. Он улыбался мне.

Тогда я понятия не имел, кто он такой.

* * *

Я отправился на встречу с Карпелом в полдень следующего дня. Под Куполом Солнца всегда стоял полдень, но этот был настоящим, если верить корабельному хронометру. Ловинк, Эмос и Бетанкор занимались поисками новой информации.

Я побрился, надел черный льняной костюм, высокие ботинки и форменный китель из чешуйчатой коричневой кожи. На шею нацепил инквизиторскую инсигнию. Мне необходимо было показать Карпелу всю серьезность своих намерений.

Мы с Эмосом спустились с посадочной платформы в клетке подъемника и обнаружили, что нас уже дожидаются хранители, одетые в желтые мантии. Несмотря на белое сияние, окружавшее нас, они держали зажженные световые жезлы. По пути к открытому лимузину мы отбрасывали короткие резкие тени на сухом рокрите. Машина оказалась огромной зверюгой с хромированными решетками и флажками Спеси на капоте. Позади расположенной по центру кабины водителя размещалось четыре ряда мягких кожаных сидений.

Мы зашелестели по улицам на восьми широких колесах. Проспекты города были просторными и, само собой разумеется, ярко освещенными. Облицованные стеклом здания устремлялись к пылающему в высоте плазменному шару, словно цветы, тянущиеся к свету. Через каждые тридцать метров улицы возвышались фонари на богато украшенных постаментах, добавлявшие свой свет к окружающему блеску.

Движение было редким, на улицах находилось, самое большее, несколько тысяч пешеходов. Я заметил, что на многих прохожих надеты желтые шелковые пояса и желтые же гирлянды украшают постамент каждой лампы.

– Цветы? – спросил я.

– С гидропонных ферм в восточном куполе номер семь, – ответил мне один из хранителей.

– Означают?

– Траур.

– Так же, как и пояса, – прошептал мне на ухо Эмос. – Случившееся вчера – серьезная трагедия для этого мира. Желтый является их священным цветом. Полагаю, что местные поклоняются солнцу.

– Солнце как Император?

– Достаточно распространено. И особенно подходит, по очевидным причинам, этому месту.

Зал Хранителей оказался стеклянным шпилем, расположенным практически в центре города. Его вершину украшал двуглавый имперский орел. Поблизости располагалась местная часовня Экклезиархии и несколько зданий, переданных Имперскому Администратуму. Меня позабавило то, что все они были построены из черного камня и практически не имели окон. Размещавшиеся в них имперские служащие, по всей видимости, дружили с постоянным светом не более моего.

Когда мы вошли под стеклянный портик, нас провели в главный зал. Он был набит битком. Большинство присутствующих были хранителями в желтых мантиях, несколько местных должностных лиц, техномаги, немного клерков и сервиторов. Зал был возведен из желтоватого стекла на каркасе из черного чугуна. Воздух окрашивался золотым светом, бьющим через стекло. Полы устилал широкий черный ковер с вытканным по центру солнечным диском.

– Инквизитор Эйзенхорн! – объявил один из моих сопровождающих через громкоговоритель.

Все обернулись в нашу сторону. Верховный Хранитель Карпел восседал на парящем в воздухе позолоченном троне. Над спинкой летучего сиденья горел светильник. Трон заскользил по направлению ко мне, заставляя толпу расступаться.

– Верховный Хранитель, – произнес я с почтительным поклоном.

– Они все мертвы, – сообщил он. – Все двенадцать тысяч сто сорок два человека. Молитвенник Два-Двенадцать вымер. Полученных травм не пережил никто.

– Приношу Спеси свои искренние соболезнования, Верховный Хранитель.

Зал взорвался визгами, криками и требовательными воплями.

– Твои соболезнования?! Твои проклятые соболезнования?! – на пределе возможностей голосовых связок заорал Карпел. – Большая часть нашей правящей элиты погибла за одну ночь, а все, что мы получаем, так это твои соболезнования?

– Больше мне предложить нечего, Верховный Хранитель. – Я чувствовал, что Эмос дрожит рядом со мной, делая бесцельные примечания в привязанном, по обыкновению, на запястье планшете. Об одежде, местной фразеологии – о чем угодно, только бы закрыться от негативных выплесков.

– Этого едва ли достаточно! – сплюнул стоявший поблизости человек.

Он явно происходил из местной знати, был молод и выглядел достаточно внушительно, но его кожа была страшно бледной, и он едва передвигался, опираясь на хранителей.

– Кто вы? – спросил я.

– Вернал Мейпелл, наследный лорд округа Далловин!

Если он ожидал, что я паду на колени, возопив «Осанна!», то его ждало разочарование.

– Ввиду серьезности происшествия мы разбудили часть нашей знати раньше срока, – сказал Карпел. – В Молитвеннике Два-Двенадцать умерли брат сеньора Мейпелла и две его жены.

Значит, бледность являлась следствием недавнего пробуждения. Я заметил, что около пятидесяти человек, присутствовавших на собрании, выглядят столь же утомленно и болезненно.

Я повернулся к Мейпеллу:

– Сеньор, повторяю, я приношу свои соболезнования.

– Твое высокомерие изумляет меня, иномирянин! – гневно взорвался Мейпелл. – Ты приводишь этого монстра в наш мир, сражаешься с ним в самых сакральных святилищах, во время этой вашей личной драки гибнут лучшие из наших людей, а ты…

– Постой! – Я воспользовался Волей. И не стал сдерживать силы. Мейпелл остановился, словно его ударили по голове. Смолк и весь огромный зал. – Я прибыл сюда, чтобы защитить вас и разрушить планы Эйклона. И если бы не наши старания, он мог разрушить куда больше, чем один из ваших мавзолеев. Я не нарушил ни одного из ваших законов. Старался соблюдать ваши правила, выполняя свою работу. Почему вы считаете, что это я привел сюда это чудовище?

– Мы сделали несколько запросов, – ответила пожилая аристократка. Как и Мейпелл, она еще не пришла в себя после пробуждения и сутулилась в паланкине, поддерживаемом сервиторами.

– Какие запросы, госпожа?

– Касательно вашей длительной вражды с убийцей Эйклоном. Уже пять лет, не так ли?

– Шесть, сеньора.

– Значит, шесть. Ты загнал его сюда. Направил. Привел, как и сказал сеньор Мейпелл.

– И каким же образом?

– За прошедшие двадцать дней мы не зарегистрировали ни одного инопланетного судна, за исключением твоего, Эйзенхорн, – произнес Карпел, глядя в цифровой планшет. – «Царственная Аквитания». Этот корабль должен был доставить вас обоих, чтобы вы могли закончить здесь свою войну, наплевав на то, что будет с нами. Вы ведь выбрали Спесь, потому что это тихая планета на отшибе, подходящая для того, чтобы вы могли спокойно завершить свою вражду?

И вот тогда я рассердился:

– Эмос? – Я изо всех сил старался сдерживать гнев.

Мой научный сотрудник стоял возле меня и бормотал:

– … и какую силикатную краску они используют при изготовлении стекла? Бронировано ли здание? Опоры выполнены в раннеготическом стиле Империи, но…

– Эмос! Рапорт.

Он вздрогнул и, вытащив другой информационный планшет из кожаного чемоданчика, протянул его мне.

– Прочитай это, Карпел. Внимательно прочитай. – Я протянул планшет Верховному Хранителю, но, как только он попытался его взять, отдернул. – Или, может быть, мне самому стоит прочитать вслух для всех собравшихся? Может быть, надо объяснить, как я прибыл сюда в последнюю минуту, узнав, что Эйклон направляется на Спесь? То, что я узнал это только благодаря взлому перехваченной астропатической шифровки, посланной Эйклоном два месяца назад? Может быть, я должен рассказать о шифровке, убившей моего астропата, переводившего ее?

– Инквизитор, я… – забормотал Карпел.

Я поднял информационный планшет так, чтобы всем был виден экран, и нажат на тумблер прокрутки текста:

– А как насчет вот этого доказательства? Эйклон планировал действия против вашего мира уже почти год. Или вот это сообщение, полученное прошлой ночью… Незарегистрированный межзвездный корабль подходил три дня назад, чтобы высадить Эйклона, оставшись незамеченным для вашей планетарной охраны и стражи хранителей. Или вот этот обработанный нами сеанс астропатической связи, которую ваш местный анклав засек, но не потрудился ни перевести, ни проверить происхождение.

Я бросил планшет на колени Карпела. В изумленной тишине на меня уставились сотни глаз.

– В вашей защите широкая брешь. Он обошел вас. Не надо обвинять меня в чем-либо, кроме того, что я появился здесь слишком поздно и не успел остановить его. Как я уже и говорил, приношу свои искренние соболезнования… И в следующий раз, когда вам захочется поспорить с имперским инквизитором, – добавил я, – советую проявить больше уважения. Я многое готов простить, поскольку понимаю, какую болезненную утрату вам пришлось пережить. Но мое терпение небезгранично. В отличие от моей власти. – Я повернулся к Карпелу. – А теперь, Верховный Хранитель, можем ли мы поговорить? И, как я просил ранее, наедине.

Мы пошли вслед за летучим троном Карпела в боковую пристройку, оставляя позади зал, полный потрясенных голосов. Только один из людей Карпела сопровождал нас – высокий белокурый мужчина в темно-коричневой униформе, которую мне не удалось распознать. Телохранитель, подумал я. Карпел опустил трон на ковер и поднял пульт дистанционного управления, затенив окна комнаты.

Наконец установилось освещение приемлемой интенсивности. Одного этого было достаточно, чтобы понять: Карпел воспринял меня серьезно.

Он жестом предложил мне занять место напротив. Эмос держался в тени позади меня. Мужчина в коричневой униформе встал рядом с окнами, наблюдая за улицей.

– Что будем делать дальше? – спросил Карпел.

– Я рассчитываю на ваше сотрудничество в моем расследовании.

– Но ведь дело уже закрыто, – произнес человек в коричневой одежде.

Я не сводил взгляда с Карпела.

– Прошу вашего разрешения продолжить работу и надеюсь на содействие. Эйклон может быть и мертв, но он всего лишь кончик лезвия длинного и все еще опасного клинка.

– О чем вы говорите? – снова перебил человек в коричневой одежде.

Я не удостоил его взглядом. В упор глядя на Карпела, я встал и произнес:

– Если он снова заговорит, не представившись, придется выбросить его из окна. И открывать окно мне будет лень.

– Это арбитр Фишиг, сотрудник Адептус Арбитрес. Я настоял на его присутствии.

Тогда я посмотрел на человека в коричневом. Крепко сбитый силач с блестящей полоской розового шрама под молочно-белым глазом. У него была чистая кожа и светлые волосы, благодаря чему я принял его за юношу, но, приглядевшись внимательнее, понял, что он как минимум одного со мной возраста.

– Арбитр, – кивнул я.

– Инквизитор, – ответил он, – мои вопросы остаются в силе.

– Мурдин Эйклон был всего лишь наемником. – Я опустился обратно на стул. – Потрясающе изворотливый тип, один из наиболее опасных людей среди тех, на кого мне когда-либо приходилось охотиться. Иногда выследить свою цель означает прекратить причиняемое ею зло. Уверен, что вам это знакомо.

– Вы назвали его наемником.

– В этом-то и опасность. Он предлагал свои весьма значительные навыки любым нуждающимся в них сектам и культам. Истинной преданности у него не было. Он служил чужим великим планам. И на Спеси тоже должен был способствовать успеху и развитию чьих-то замыслов. Теперь он мертв и эта часть заговора сорвана. Можно радоваться. Но моя задача еще не завершена. Мне надо оттолкнуться от Эйклона, его людей, любой оставленной им зацепки и прокопаться внутрь некой большей, тайной тьмы, нанявшей его.

– И для этого тебе нужна помощь людей Спеси? – спросил Карпел.

– Граждан, представителей власти, вас самих… и всех остальных. Это работа на Императора, вы же не собираетесь уклоняться от нее?

– Нет, сэр, ни в коем случае! – всполошился Карпел.

– Превосходно.

Верховный Хранитель протянул мне тяжелый золотой значок с изображением солярного диска, закрепленный на черной кожаной подкладке:

– Это даст вам необходимые полномочия. Мои полномочия. Чтобы вы могли полностью и быстро выполнить свою работу. А взамен я попрошу только о двух вещах.

– Каких?

– Вы будете сообщать мне обо всех достигнутых результатах. И позволите этому арбитру сопровождать вас.

– Я работаю сам по себе…

– Фишиг поможет открыть под Куполом Солнца такие двери и рты, какие не сможет даже значок. Считайте его местным гидом.

«И твоими ушами и глазами», – подумал я. Но поскольку понимал, какое невероятное давление оказывает на Хранителя жаждущая сатисфакции аристократия, ответил:

– Буду признателен ему за помощь.

– Откуда начнем? – спросил Фишиг, сразу переходя к делу. Взгляд у него был голодный.

«Они жаждут крови, – понял я. – Им нужен кто-то, кого можно привлечь к ответу за эти смерти. Кто-то, про кого они смогут сказать, что поймали его или, по крайней мере, помогли поймать. Им необходимо разделить со мной любой успех, чтобы сохранить хорошую мину, когда через несколько месяцев проснутся все остальные и узнают о разыгравшейся трагедии».

И я не мог винить их.

– Сначала, – сказал я, – в морг.

Эйклон выглядел безмятежно спящим. Его голову охватывал комичный пластиковый чепчик, не давая ей рассыпаться. Лицо было спокойным, с незначительными кровоподтеками вокруг губ.

Он лежал на каменном ложе в холодной прозекторской под зданием судебного морга № 1. Его подельники лежали на пронумерованных столах неподалеку. Столы достались только тем, кто сохранился в более или менее цельном виде. Вдоль стены стояли подписанные ведра с жидким содержимым – останки тех, кого Бетанкор замочил из корабельных пушек.

Прозекторская освещалась холодным синим светом, и корка льда покрывала циркуляторы, нагнетавшие воздух прямо с ледяной пустыни, окружавшей Купол Солнца. Фишиг обеспечил всех нас теплой одеждой для этого визита.

Меня поразило увиденное: и ответственная осторожность, и внимание, с которыми изолировались и хранились тела, и тот факт, что никто не прикасался к ним – в полном согласии с моими инструкциями. Казалось бы, приказ очень простой, но я уже сбился со счета, сколько раз нетерпеливые жрецы или апотекарии начинали вскрытие до моего появления.

Заведовала моргом усталая женщина примерно шестидесяти лет от роду по имени Тутрон. Когда она встретила нас, на ней был красный пластиковый передник поверх поношенного теплого платья. Один глаз Тутрон заменял бионический имплантат, а в правую руку были встроены манипуляторы со скальпелями и пила для костей из сверкающей хирургической стали.

– Мы поступили в соответствии с вашими приказаниями, – сказала она, ведя нас в холодное хранилище по винтовой лестнице. – Но это необычно. По установленным правилам я должна приступить к экспертизе или хотя бы начать подготовку к ней в самое ближайшее время.

– Благодарю вас за усердие. Я постараюсь закончить как можно быстрее. И тогда вы сможете действовать в соответствии с протоколом.

Натянув хирургические перчатки, я пошел вдоль ряда мертвецов (их было около двадцати), диктуя свои наблюдения Эмосу. Существенной информации с их тел собрать удалось не много. Некоторые из осмотренных мной трупов, судя по телосложению, цвету кожи и волос, прибыли с другой планеты. Но при себе у них не было ни документов, ни имплантированных идентификаторов – вообще ничего. Даже одежда оказалась вычищена – эмблемы и ярлыки производителя были спороты. Я мог, конечно, заказать соответствующую экспертизу, но это потребовало бы огромных затрат.

На двух телах я обнаружил свежие шрамы, допускавшие предположение, что у них хирургическим путем удалили идентификационные датчики. Подобная маркировка не входила в местную практику, так что можно было говорить об инопланетном происхождении людей. Но откуда? Подобные устройства использовались на сотнях планет Империума, а расположение и применение датчиков всегда довольно стандартны. В детстве я и сам несколько лет носил такое же устройство, пока на меня не пал выбор вербовщиков Инквизиции, после чего устройство удалили.

У одного из покойников обнаружились интересные шрамы на руках. Они были неглубокими, но длинными. Следы выжигания эпидермиса.

– Похоже, был применен сварочный аппарат, чтобы вывести бандитские татуировки, – сказал Эмос.

Он был прав. Но информации о личностях преступников это не прибавило.

Я посмотрел на Эйклона, на которого, собственно, и делал ставку. С помощью Тутрон я срезал с него одежду, оказавшуюся столь же безликой, как и наряды его спутников. Мы принялись вертеть его обнаженный труп, пытаясь найти ну хоть что-нибудь.