Текст книги "Однолюбка"

Автор книги: Делла Спринг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

7

При возвращении в Санта-Хуаниту во второй половине следующего дня Мэри понадобилось заправиться только один раз. Теперь она ехала на машине, которую взял напрокат мистер Вудс, а он со своей собственной колымагой еще остался в Юме.

Мэри улыбнулась и включила радио. Она чувствовала себя на редкость жизнерадостной для человека, который в течение трех дней побывал на двух похоронах. Но свет в лице женщины, вспыхнувший, когда в дверях неожиданно появился Чарльз Вудс, с лихвой вознаграждал за то, что ей пришлось вмешаться в жизнь этой пары. Если бы она уже научилась так хорошо рисовать, как ей мечталось, и сумела перенести на холст выражение лица Бритты Димэгон, это стало бы ее лучшей картиной.

Ей вдруг подумалось, что простые человеческие взаимоотношения тоже очень важны, возможно, даже важнее шедевров искусства. Что более прекрасно и умиротворяюще – вызвать на лице человека улыбку… или запечатлеть ее в живописи?

Она заметила деревянную табличку, указывающую путь к находящейся на границе ранчо «Дикая лошадь» стоянке, откуда Ред отправился со своими туристами в двухдневный конный поход «на выживание в пустыне».

Ей захотелось свернуть, чтобы посмотреть на это место. Она спросила себя, почему ни разу не села на лошадь, раз уж стала гостем отеля-конюшни. Недостаток мастерства можно было бы компенсировать элегантностью костюма. Она уже присмотрела в магазине Санта-Хуаниты очень миленькое снаряжение.

Сердце ее заколотилось при мысли о том, что Ред находится где-то там, далеко.

Хотела она того или нет – она по нем скучала.

Чтобы прогнать эту тоску, она возьмет сегодня вечером у Пата принадлежности для рисования и попытается все-таки удержать на листе в альбоме сияющую улыбку Бритты Димэгон.

Среди ночи Мэри разбудил какой-то шорох. Она заморгала со сна. На подоконнике горела тусклая лампа, спиной к ней стоял обнаженный мужчина. Он рассматривал четыре прикрепленных к стене наброска углем, на которых она вчера изобразила Бритту Димэгон. Рисунки, кажется, ему понравились, он склонил голову набок и кивнул. Ты прекрасен, друг мой, подумала она, впервые взглянув на него глазами художницы. Полотно под названием: «Обнаженный мужчина, рассматривающий картину».

На полу перед «джакуззи» громоздилась бесформенная куча одежды. Поблескивали шпоры, сверху красовался широкополый «стетсон». Интересно, седло он тоже притащил?

Мэри тихонько засмеялась.

– Ты откуда, ковбой?

Ред повернулся и подошел к ней.

– Из пустыни. Я заскучал по тебе и не хотел выть на звезды, как степной волк. Поэтому оставил своих туристов на попечение пастухов.

– Забывший о своих обязанностях гид, – пробормотала она и села в кровати. Она не могла иначе – ей необходимо было дотронуться до этой грудной клетки. – Сколько часов ты проскакал?

– Три. Через два часа я должен возвращаться.

– Лестное отношение к женщине, которая от тебя совсем ничего не хочет.

– Ах так? Подвинься. Уставшим ковбоям нужна кровать.

Она подвинулась и повернулась к нему спиной. Как ему объяснить, что ее вечернее занятие рисованием подействовало не в его пользу? Она опять поняла, что ее искусство подошло к рубежу, перешагнуть который с помощью одних интенсивных занятий никак не удастся.

Необходимо побывать в Париже, или во Флоренции, или Бог весть еще где.

– Это твоя теплая пижама? – спросил Ред.

– Да.

– Снимай, – потребовал он.

– Нет!

– Хочешь, чтобы я снял?

– Нет! – Лучше она сделает это сама. И, да простит мне Джошуа или высокое искусство живописи, подумала она, – но как прекрасно ощущать его тело, его кожу.

– Должно быть, Юма – мерзкий городишко, раз ты вернулась оттуда такая зажатая, моя маленькая дева… Я так и думал. Лежал там, в пустыне, чувствовал, что ты совсем далеко от меня, и вдруг ощутил страх тебя потерять. – Он обнял ее сзади и положил ладони на ее груди. – Теперь я буду тебя любить, дева!.. И знаешь почему?

– Потому что ты ненасытный, – попыталась она пошутить. – Или потому, что у тебя закончились адреса твоих «Апалач». Или потому, что «Сыну Аризоны» это требуется вместо снотворного, когда он вымотается в пустыне…

Он засмеялся.

– Ничего подобного. Я мог бы неделями лежать рядом с тобой и не трогать тебя, если ты этого не хочешь. Причина в другом. Пока что у меня есть власть над тобой, Мэри Вигэм, только в постели, вдобавок мне уже известно, что у меня два соперника – мужчина в Фениксе и твое рисование.

Вот тебе и уставший ковбой, усмехнулась она, почувствовав поцелуй в затылок, а также интерес к другим частям своего тела. Ей захотелось сбежать, но куда?

– Я уже так привык к тебе, – прошептал он и повернул ее лицом к себе. В слабом свете его зрачки казались расширенными, глубокими и все же сияющими.

– И Ева надкусила яблоко, – прошептала она.

– Ты о чем?

– О библейском грехопадении, – ответила она.

– Во-первых, сначала надкусил Адам, а во-вторых, он сделал это с удовольствием. Что за жизнь без любви? – пробормотал он, касаясь губами ее груди.

Странное сладостное безволие парализовало ее тело. Сердце стучало, она вдыхала запах костра, пропитавший его волосы.

Может быть, Джошуа поймет, как все это произошло? Он-то может понять, но сама она не понимала. Почему тело Реда ей лучше знакомо, чем тело Джошуа? Почему эта новая любовь – хотя она воспринимала ее всего лишь как приключение – гораздо естественнее, вернее и красивее? Почему она уже сейчас знает, что всю оставшуюся жизнь будет тосковать по Реду, если оставит его?

А Ред тем временем увлекся восхищенным исследованием ее тела. Вчера он ласкал ее пальцами, сегодня – губами.

Сладкое бессилие исчезло, когда он перешел от груди к затылку. Мэри почувствовала, как реагирует на его прикосновения ее тело. Она страстно обхватила его за плечи, погладила их, запустила пальцы в его волосы и издала короткий сладострастный звук.

Он рассмеялся, негромко и слегка самодовольно.

– Я беспокоюсь, – с упреком сказала она.

– Из-за чего?

– Из-за того, что ты не успеешь поспать. Ты свалишься утром с лошади, если сейчас будешь упорно настаивать на том, чтобы перецеловать пальцы у меня на ногах, – заметила она.

Он поднял голову.

– У такой талантливой художницы, как ты, есть какое-то особое желание?

– О да. – Она попробовала подтянуть его к себе повыше. – Лучше поцелуй меня в губы.

– К вашим услугам, сеньора.

Он поцеловал ее, и она снова почувствовала дым лагерного костра и еще его собственный, уже ставший ей родным запах. И этот рот, который ей хотелось осязать и ласкать без конца. Удовлетворенно отметила, что сердце его забилось сильнее, движения рук стали торопливее, услышала участившееся дыхание и вырвавшийся стон.

– Маленькая песчаная лисичка, – шепнул он прямо ей в губы. – Обещай, что ты не уедешь, пока я не перецелую все пальчики у тебя на ногах.

– Обещаю, – пролепетала она. – Иди ко мне, позвала она без слов, смысл моей жизни только в соединении с тобой.

Мысль ее испугала. Но это была правда.

Ред пришел, они прильнули друг к другу. Мысли, чувства – все слилось, как и их тела. Мэри обняла его, он легонько приподнял ее. Она поглаживала его спину мягкими круговыми движениями и ощущала внутри себя эту чудесную мужскую силу, которая приходила и уходила, приходила и уходила. Над собой она видела его мягкий рот и понимала, что теперь отдала ему и свою душу тоже.

* * *

– Так, чем мы займемся сегодня? – несколько беспомощно спросила Мэри и посмотрела на все собранные вместе классы «карликовой школы». Мистер Вудс еще не вернулся из Юмы, и ей оставалось лишь надеяться, что он использует это время с пользой. – Я обещаю вам, что со следующей недели все снова войдет в свою колею, так как из Феникса приедет новый учитель…

– О-о-о, – прокатилось по огромному классу.

Мэри улыбнулась.

– Так что вы делали вчера? – Правда, она уже знала от Пата, что вчера, чтобы отпустить мистера Вудса на похороны, занятия взялся провести помощник шерифа, который сразу отправил по домам всех детей, живущих в Санта-Хуаните, а тем, кто жил далеко, опять пришлось писать сочинение.

– Сочинение о пустыне Сонора, – сообщил долговязый паренек из старшего класса. – Тетради лежат там, на столе.

– Это очень интересно, – сказала Мэри вполне искренне. Сегодня после обеда она собиралась выехать на лошади навстречу Реду и его выжившим в испытаниях туристам, и ей совсем не повредит, если она сможет отличить один кактус от другого. Самой ей скорее подошло бы название «дитя гор». Она выросла недалеко от сказочного каньона Шелли, который многие считают более красивой природной достопримечательностью, чем «Большой каньон». – Итак, что мы будем делать?

– Проведем конкурс шуток, – предложил Панчито, и все школьники сразу с восторгом согласились. – Мексиканские шутки против американских. А в конце выберем «короля шуток».

– Согласна. – Мэри кивнула. Идея была хороша, но при осуществлении грозила вылиться в неуправляемый гвалт. – А что, если мы сначала запишем шутки, а потом премируем лучшую? – предложила она и, как ни странно, не встретила сопротивления.

Она сама дивилась своим педагогическим способностям. Почти сразу в классе установилась относительная тишина. Время от времени кто-то толкал в бок соседа и что-то шептал, но ведь это была не церковь, а «карликовая школа», да к тому же в состоянии длительного кризиса.

Она пролистала сочинения, поражаясь, сколько всего знали дети. Пустыня Сонора здесь, на юге Аризоны, простиралась далеко, переходя в Мексику. Она принадлежала к так называемым «мертвым» пустыням. В ней нельзя было выжить более двух дней, не имея запаса воды. Были в ней даже такие места, как пользующаяся зловещей славой «Дорога дьявола», которые и сейчас собирали страшную жертвенную дань. Например, пять человек – целую семью, прибывшую из Феникса и отправившуюся в пустыню в шортах, майках, с бутербродами с ветчиной и кока-колой. Они заблудились, а потом еще и разбежались в разные стороны. Всех пятерых поисковые группы нашли через два дня мертвыми.

Впрочем, у нее не было намерения бегать по пустыне в кроссовках. Она хотела поскакать навстречу Реду в элегантном костюме наездницы.

Дальше Мэри вычитала, что жизнь в пустыне начинается только под вечер, когда кактусы отбрасывают длинные тени и солнце медленно опускается за горы. Тогда по песку шныряют ящерицы, и «монстр Джилы», особый их вид, выслеживает мышей и насекомых. Кстати, укус этого монстра может быть, в зависимости от обстоятельств, смертельным для человека.

Она просмотрела работы, и ей стало не по себе. Истории о скорпионах, обожающих прятаться в сапогах, и о дюжине разновидностей гремучих змей слегка действовали Мэри на нервы. А кому бы не подействовали? Даже знаменитая «черная вдова» чувствовала себя здесь как дома.

Наверно, нужно брать с собой в пустыню своего врача, подбодрила она себя шуткой и подняла глаза.

Мистер Вудс вошел в классную комнату и, казалось, был совершенно поражен царящей в ней тишиной.

Он прокрался на цыпочках к учительскому столу, словно опасался разбудить спящее чудовище. Но дети только мельком взглянули на него и усердно продолжали писать.

Мэри пристально вгляделась в мистера Вудса. Действительно ли его лицо выражало затаенную радость или ей просто хотелось ее увидеть?

– Что это вы тут делаете? – шепотом спросил он.

– Мы записываем лучшие шутки, – также шепотом ответила Мэри.

– Мисс Вигэм, вы просто спасение, для детей и… – Он протянул было ей руку, но тут же отдернул и скрестил обе руки за спиной. – Заменить вас?

– Почему бы и нет. Я хотела сделать кое-какие покупки и заодно, может быть, куплю какую-нибудь мелочь для «короля шуток».

– Сделайте это. – Мистер Вудс сел на стул, смущенно откашлявшись. Бритта Димэгон была права, этот человек нелегко шел на контакт. Возможно, по отношению к ученикам он вел себя иначе. – Я… мы… Бритта… большое спасибо. – В глазах вдруг зажегся огонек, который сразу сделал лицо красивым. Он даже показался ей не таким уж худым и изможденным.

– Ладно, начнем! – сказал он, выдвинул подбородок, достал ручку из кармана пиджака и начал педантично прочесывать сочинения на предмет содержащихся в них грамматических ошибок.

Мэри были рада, что в ее распоряжении еще осталась взятая напрокат машина. На ней, не спрашивая Педро, она могла после обеда поехать на пограничную с пустыней стоянку.

Она посмотрелась в зеркало заднего вида. Модная ковбойская девушка! Мэри даже надела на голову «стетсон», к нему – клетчатую рубашку, джинсовую куртку, соответствующие брюки и очень миленькие ковбойские сапожки. Что она во всем этом прикиде будет потом делать в Париже на Елисейских полях, оставалось вопросом.

Говорить по-техасски, усмехнулась она, чувствуя себя, впрочем, вполне счастливой.

После звонка в Феникс, когда она наконец застала Джошуа, у нее исчезли последние угрызения совести. Джошуа купался в море радости. Квартира сдана, три скульптуры проданы, хотя и по сниженной цене, на четвертую уже есть заказ, и вообще он не знает, как спастись от прощальных вечеринок. Нет, по ней не скучает. Наоборот.

Поэтому у Мэри не возникло никакой потребности исповедоваться перед ним. Если Джошуа не чувствует себя связанным с ней какими-либо обязательствами, она тоже может с полным правом считать себя свободной.

Она свернула по маленькому фанерному указателю и через двадцать минут езды по пыльной дороге подъехала к небольшому ранчо, окруженному дощатым забором. Постройки состояли из просторной конюшни, бревенчатого домика с типичной для этих мест верандой и еще одного крохотного барака, в котором, вероятно, спали ковбои. Вода из цистерны капала в древнее деревянное корыто. Дикий Запад, год тысяча восемьсот девяносто первый, подумала она, припарковалась между другими машинами, стоящими перед забором, и вышла.

Вход в бревенчатый домик представлял собой крутящуюся дверь в стиле салуна, и, когда Мэри вошла, она и оказалась в настоящем миниатюрном салуне. Трудно поверить, но у стены даже стояло старое пианино, рядом прислонилась гитара, и везде развешаны для украшения фотографии «Сына Аризоны». Дама в костюме из белой замши была, видимо, Апалача.

Так вот где утоляют первую жажду, догадалась Мэри.

Никто не появился, и она снова вышла во двор и направилась в конюшню. Она увидела стойла для двадцати лошадей, наверху – сеновал классического образца – на таких в фильмах всегда прячутся подстреленные негодяи, потом – полки для седел.

В самой глубине еще находились в стойлах три лошади, одну из них как раз чистил скребницей какой-то мексиканец.

– Хэлло!

Мексиканец, вздрогнув от неожиданности, посмотрел через загородку.

– Я хотела бы выехать навстречу сеньору Стоуну, – с ходу безапелляционно заявила Мэри. – Можно мне взять лошадь?

Мексиканец сразу вышел из стойла и вытер руки о рубашку.

– Сеньора, это нельзя. Никому не разрешается выезжать в пустыню без сопровождения.

– Когда возвращается мистер Стоун?

– Около шести.

Мэри взглянула на часы.

– Значит, я буду скакать навстречу ему в течение примерно часа, – сказала она еще более непререкаемо. – Наверняка ведь существует только один главный путь.

– Да, сеньора, есть один путь напрямик, но…

– Как вас зовут?

– Леон, сеньора.

– Так послушайте, Леон, я учительница из Санта-Хуаниты и прекрасно могу сама о себе позаботиться. Оседлайте мне лошадь. Сеньор Стоун ждет меня. – Пришлось чуть-чуть солгать, но если Ред настроил свою антенну на ее приемник, как вчера ночью, когда он, находясь в пустыне, почувствовал, что она из-за рисования духовно отдалилась от него, то, возможно, он и в самом деле ее ждет.

Мексиканец безропотно пожал плечами, вошел в другое стойло и привел Мэри небольшую кобылку. Он оседлал лошадь, закрепил сзади одеяло и снял флягу для воды, висевшую у седла.

– Минутку, сеньора, я наполню ее.

– Не нужно, – отказалась Мэри и взяла кобылку за повод.

Леон перехватил поводья.

– Очень даже нужно, сеньора.

Мэри заколебалась.

– Ладно, я подожду. – Ей и без того было неловко за свои надменные манеры, но больше всего она боялась, как бы Леон не запретил ей выезд.

Мексиканец вернулся и вручил ей флягу и сигнальный свисток.

– Пожалуйста, повесьте его себе на шею, сеньора. Пустыня поглощает крик человека.

– А я и не намерена кричать, – возразила Мэри. Получилось опять свысока. Но, в конце концов, она же собиралась не на «выживание в пустыне», а на короткую конную прогулку. Мэри прикрепила флягу к седлу, небрежно сунула свисток в карман брюк и вскочила в седло.

Потом кивнула бедному Леону, с испуганным выражением на лице открывшему ей решетчатые ворота, и галопом проскакала мимо него.

Леон озабоченно глядел вслед наезднице. Потом почувствовал чью-то руку в своей руке.

– Не волнуйся, отец, – успокоил его маленький сын. – Я знаю сеньориту. Это моя учительница. Она очень энергичная и знает, чего хочет.

Леон посмотрел вниз на Кристобаля.

– Мы могли бы дать ей в сопровождение того «гринго», которого сеньор Стоун нанял несколько дней назад.

– Мне не нравится этот «гринго».

– Мне тоже, – согласился Леон. Этот Колби ни в коей мере не заменял индейца-навахо, три дня назад сломавшего ключицу из-за Вертуньи.

– Ну ладно, будем надеяться на лучшее, – буркнул Леон и снова уставился вслед облаку пыли. Неужели никто не говорил этой учительнице, что в пустыне нельзя выкладываться, иначе слишком сильно вспотеешь?

8

Но Мэри в таком бодром темпе проскакала лишь первый километр, ей хотелось прочувствовать радость движения. Потом она перевела лошадь на медленную рысь и стала с интересом смотреть по сторонам. Вот и знаменитые кактусы «сагуаро», которые достигали пятнадцати метров в высоту и давали красные плоды, употребляемые индейцами в пищу. А эти напоминающие бочки кактусы, все направленные в одну сторону, должно быть, те самые, которые якобы спасли жизнь не одному заплутавшемуся путнику, так как всегда указывают на юг.

В типичном для пустыни мескитном кустарнике Мэри не нашла ничего привлекательного, путаница сучьев и заросли жестких колючих метелок вместо листьев показались ей зловещими. К тому же сегодня она прочитала в одном сочинении, что именно эти кусты представляли собой настоящий феномен. Их корни вроде бы проникали вглубь на тридцать метров, и жизнь в пустыне концентрировалась именно под этими кустами. Разветвленные сучья создавали из пригнанного ветром песка подобие крепостных валов, за которыми жили кенгуровые крысы, бурундуки, ящерицы, муравьи, а порой и гремучие змеи. Это, в свою очередь, привлекало ястребов и койотов. Пустыня сама заботилась о собственном равновесии.

«Чудеса, – подумала Мэри, шагом двигаясь дальше. – Здесь, где я, горожанка, ничего не вижу, кроме пыли, колючек и кактусов, есть все, что составляет круговорот жизни».

А что есть жизнь? Тропические джунгли, где все пышно цветет, все кричит красками, все пышет изобилием, или эта пустыня, где вопреки всему что-то урождается? В чем жизнь? В большом или в малом?

Мэри придержала кобылку, спрыгнула с седла и привязала лошадь к кусту. Справа от тропы тянулась широкая впадина, переходящая затем в невысокое скалистое плато. Наверно, оттуда ей откроется прекрасная перспектива. Мэри сняла с седла одеяло, так как читала о муравьях, укусы которых болят и зудят неделями.

Она сползла по впадине вниз, а потом вскарабкалась на свою маленькую скалу. Закат солнца! Раскаленный красный шар опускался за низко плывущие тучи, создавая зрелище призрачной красоты. Ничего, кроме гигантских кактусов, колючих кустов и песка. Ни единого звука. Казалось, будто находишься в абсолютном одиночестве на чужой, необжитой планете.

Тишина заставляла Мэри нервничать. Она попробовала расслышать хоть какой-то шорох в якобы живой пустыне и действительно услышала приглушенный стук копыт. А что, если Ред как раз сейчас, пока она сидела на скале, стараясь хоть немного понять эту местность, проехал мимо со своими туристами?

Мэри торопливо полезла вниз, окончательно убедившись в справедливости своей неприязни к мескитным кустам. Когда спешишь, их еще больше попадается на пути. Она с досадой попыталась отцепить от колючек свою шикарную джинсовую куртку.

Подняв глаза, Мэри увидела перед собой на дороге черного всадника на фоне вечернего неба. Он выглядел угрожающе, она поначалу даже не поняла почему. Потом различила, что у этого человека не только глубоко надвинута на лицо ковбойская шляпа, но и шейный платок закрывает рот и нос.

Но это же смешно, подбодрила себя Мэри и все же почувствовала, как заколотилось сердце. Кто-то возвращается с маскарада? Или Леон послал ей вдогонку этого шута?

Мужчина стал спускаться по впадине, она услышала, как царапают шпоры каменистое дно, и посмотрела на его сапоги.

Никто не возвращался с маскарада. Это был Колби! Она узнала заплатку на сапоге.

Мэри испуганно развернулась и бросилась сквозь мескитные заросли и кактусы. Что ему от нее надо? Бритта Димэгон сказала, что он сумасшедший. Страшно представить, какие «небольшие шутки» может учинить подобный тип над женщиной…

Страх и отвращение погнали Мэри вперед, оборачиваться она не решалась. Собственное прерывистое дыхание заглушало мерзкий звук, который время от времени выбивали о камень шпоры.

И все же ей необходимо было когда-то остановиться: она задыхалась и не могла двигаться дальше. Мэри упала в песок, закрыла голову руками и застыла, как напуганный ребенок.

Через какое-то время все звуки стихли, и она подняла голову. К своему огромному облегчению, она установила, что черный ковбой прекратил преследование. При первой встрече Колби произвел на нее впечатление совершеннейшей развалины, вероятно, она находилась сегодня в лучшей спортивной форме.

Но потом она снова испугалась. В последнем отсвете сумерек Мэри увидела, что Колби отвязал ее кобылу и поскакал с ней прочь – прямо сквозь заросли, в противоположном направлении.

Уже через минуту Мэри сидела в полной темноте. Ночь, видимо, наступала здесь быстро, просто раньше она этого не замечала.

«Надо надеяться, надо надеяться, скоро выглянут звезды», – уговаривала она себя. Ей нужно снова найти дорогу, пока Ред не проехал со своими людьми.

На обратном пути Ред повел свою группу к пограничному ранчо другой, более короткой дорогой, и сейчас они уже «обмывали» успешное возвращение. Поскольку участники программы «выживания» должны были, как настоящие ковбои, первым делом позаботиться о своих лошадях, на дворе успела наступить ночь. Теперь все чокались с ним, благодарили за незабываемые впечатления и утоляли жажду алкоголем.

Ред улыбнулся, подумав о Мэри. И вдруг понял: что-то не в порядке. Он вышел во двор и потянул носом воздух, словно мог таким образом определить опасность.

Леон стоял у внешних ворот, хмуро уставившись в темноту пустыни. Мексиканец выглядел встревоженным.

– Что-то случилось, Леон? – спросил Ред.

– Нет, нет, сеньор. Только новый ковбой недавно уехал, но наверняка сейчас вернется. – «Надеюсь, что вместе в сеньоритой, – подумал Леон. – Иначе зачем было бы «гринго» вообще скакать в пустыню?»

Леон колебался. Он боялся сеньора Стоуна, так как нарушил его указание. Но сеньор Стоун тоже совершил промашку, вернувшись по другой дороге. Боже, почему сегодня все вдет наперекосяк?

Мексиканец побрел в конюшню, а Ред остался на веранде. На небе постепенно появлялись звезды. Несмотря на это, он предполагал, что сегодня не обойдется без бури, ему не нравились тучи. Поэтому он и сократил для группы обратный путь. Но с каких это пор он так беспокоился из-за какой-то бури?

– Сеньор? – Сынишка Леона, обычно очень молчаливый, дернул его за рукав.

– Да, Кристобаль, что такое?

– Сеньорита все еще там, в пустыне.

– Какая сеньорита? – встревоженно спросил Ред.

– Та мисс, моя учительница. И учительница Пата. Та, которая по утрам всегда сидит в машине.

– Что… что она там делает?

– Она хотела встретить вас. Мой отец дал ей лошадь.

– Что? – заорал Ред. И еще громче: – Леон!

Мексиканец подошел, укоризненно и в то же время с облегчением посмотрел на сына и вытянулся перед Редом.

– Да, сеньор.

– Почему сеньорита оказалась в пустыне без сопровождения?

– Сеньорита настояла на этом. Она сказала, будто вы знаете, что она приедет.

– Сколько прошло времени?

– Два с половиной часа. Я думал, вы вернетесь по главному пути, – сделал попытку оправдаться Леон.

Ред сглотнул. Бессмысленно упрекать Леона, он сам нарушил железное правило.

Что теперь делать? Туристов он взять с собой на поиски не мог. Леон должен ехать на ранчо и поднять всех ковбоев. Оставалось только надеяться, что Мэри не сбилась с дороги.

– Вода у сеньориты есть?

– Да, сеньор.

– Одеяло?

– Да. И свисток, – добавил Леон.

Хорошо, решил Ред. Пока прибудут ковбои, пройдет больше часа. А он сам немедленно выедет на поиски Мэри, как если бы речь шла о его собственной жизни.

Речь и шла о его собственной жизни.

Мэри, не впадая в панику, дождалась, когда показались звезды, и отправилась искать свое одеяло. За это время до нее дошло, что свидания с Редом не получилось и что одеяло ей очень пригодится, пока он не заберет ее отсюда. Стало значительно холоднее, а она подбирала свой гардероб без расчета на понижение температуры.

Только вот незадача – ночью все кактусы и нагромождения камней выглядели совершенно одинаково, а звезды сияли не так ярко, как в сочинениях школьников. К тому же она не знала, в каком направлении метнулась, убегая от Колби. Она передвигалась зигзагом, огибая мескитные заросли и кактусы.

В надежде, что змеи и скорпионы по ночам спят, Мэри ощупала несколько каменистых выступов и нашла наконец свое одеяло. Оно соскользнуло в расселину скалы.

Мэри завернулась в одеяло, как это делают индейские женщины, и подумала, что теперь ей осталось только снова найти тропу и сесть там. Ред наверняка обнаружит ее до восхода солнца, по крайней мере, это было бы желательно, ведь она осталась без воды. Без воды, без лошади. Единственное, что она имела, – одеяло и маленький сигнальный свисток.

Она заочно попросила прощения у Леона. Без его детской игрушки она бы, наверно, совсем потерялась. Пустыня действительно поглощала все звуки, иначе она бы заранее услышала, как подъехал Колби.

Колби! Теперь ей стало ясно, что этот человек опасен для окружающих и безответственно оставлять его на свободе. Но – и об этом она уже думала раньше – если она заявит на него в полицию, ее саму определенно задержат в Санта-Хуаните или в Фениксе для очной ставки, а ей хотелось в Париж.

Мэри невесело усмехнулась. Париж! Прежде чем попасть туда, надо сначала выбраться отсюда. И первым делом найти тропу. Она огляделась по сторонам и заметила перемены. Стало намного темнее, и по пустыне проносился тихий шелест. Она почувствовала на щеке холодный ветер. Одеяло, накинутое на плечи, вдруг плотно прижалось к телу. На небе не было больше видно ни одной звезды.

Мэри схватилась за горло. Дождь выпадал здесь всего раз в два года, так что буря в этих местах могла быть только песчаной. Песок занесет тропу, которую она сегодня находила, в сущности, лишь по конским следам. Как она выберется, если Ред не станет ее искать? А вдруг Леон побоится признаться, что позволил ей в одиночку выехать в пустыню? Нет, Леон так не поступит.

Первые тысячи песчинок ударили по одеялу. Ей не верилось, что в этой кромешной тьме она найдет дорогу. Не лучше ли укрыться за какой-нибудь скалой? Но как в таком случае Ред обнаружит ее?

Мэри обошла на ощупь скалу и нашла место, где могла спрятаться. Натянула на голову одеяло. Теперь ветер завывал над ней.

Зубы стучали от страха, по щекам текли слезы. Все вышло слишком абсурдно. Она, Мэри Вигэм, сидела скорчившись в пустыне и дрожала за свою жизнь! Всего неделю назад она восседала в самом модном французском ресторане Феникса, вкусно ела, пила шампанское и чокалась с Джошуа и друзьями за свое захватывающее будущее.

А что, если это и впрямь конец? Не сейчас, из-за бури, а завтра, поскольку у нее нет воды? Семья из пяти человек, приехавшая из Феникса, тоже ведь наверняка не готовилась к смерти.

«Нет, – ужаснулась она. – Еще нет, о Господи. Я еще не жила. Я только собиралась жить.

Я еще не жила, – в отчаянии повторила она. – Я еще не любила, я еще никогда не страдала из-за любви. И у меня еще нет детей…»

Вот как просто, оказывается, выглядит жизнь, когда молишь о ее продлении, подумала она с оттенком самоиронии. Стоит чуть припугнуть так называемого цивилизованного человека, и вот он уже перед вами голенький и тоскует лишь по двум главным вещам, по основе основ – любви и продолжению рода.

Если ты хочешь стать матерью, то я бы на твоем месте что-нибудь предприняла, упрекнула себя Мэри и попыталась подавить примитивный страх.

Если тропа там, где она предполагала, то она находится точно по направлению ветра. В случае, если появится Ред, она может дать о себе знать только при помощи свистка, ветер донесет до него сигнал. Следовательно, ей необходимо время от времени вставать спиной к ветру и свистеть.

Будь на то воля Божья – Ред меня услышит! Будь на то воля Божья!

Ред тем временем давно проскакал мимо того места, где съежилась за скалой Мэри. Он погасил смоляной факел, но продолжал бороться с бурей. Дело казалось безнадежным. Пусть даже Мэри забилась куда-то в одеяле, но лошадь-то он должен был найти! Ред звал, кричал, но все напрасно. Ветер срывал крик с его губ и уносил с собой.

Когда он осознал, что так далеко она не могла заехать и он сам рискует заблудиться, то повернул назад. Бессмысленно даже высылать сейчас поисковую команду. Им всем придется ждать утра. Во фляге достаточно воды, чтобы выдержать не один день, если только Мэри не ударится в панику и не станет без нужды метаться и кричать.

Какого черта он столько распинался о любви, вместо того чтобы научить ее самым элементарным приемам выживания в пустыне? Многое бы он отдал за то, чтобы сейчас получить обратно пять минут из того времени, которое провел с ней.

Что за сумасбродка! Ни одной его подруге из местных не пришла бы в голову идея просто поскакать навстречу ему в пустыню.

Он надерет ей задницу.

И больше ни на секунду не спустит с нее глаз, если найдет.

Если найдет! Он-то лучше нее знал, в какой она опасности.

Мэри…

Хотя главной заповедью в пустыне было сохранение спокойствия, он почувствовал, как сдавило ему горло.

Возьми себя в руки, Ред! – предостерег он. Мэри всегда производила на него впечатление разумной и уверенной в себе женщины. Значит, она попытается подать знак.

Но как? При помощи одеяла? Нет. При помощи лошади? Но никакой лошади он не нашел.

Сигнальный свисток.

Ред придержал лошадь и вслушался в завывание ветра.

Его жгло нетерпение.

И тут он услышал где-то далеко впереди прерывистый звук сигнального свистка.