Текст книги "Однолюбка"

Автор книги: Делла Спринг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Мэри неожиданно почувствовала себя гораздо увереннее и в первый раз за этот день улыбнулась. Пора было брать события под контроль, а не позволять им командовать собой.

– Мэри? – Она услышала, что ее зовут.

– Иду!

Она почувствовала удовлетворение, увидев одобрительную улыбку в глазах Реда.

– Симпатично, – всего лишь отметил он. – Я хотел бы окончательно у вас выяснить: вы остаетесь или мы уезжаем?

– Мы остаемся.

– В качестве Апалачи?

Она засмеялась.

– Сначала в качестве Мэри Вигэм, очень голодной. Вы же не дали мне поесть в Санта-Хуаните.

Он ухмыльнулся.

– Вы от этого ничего не потеряли, так что совесть моя чиста.

Ред повел ее обратно во внутренний двор, и по тому, как ему уступали дорогу, как на него смотрели, Мэри поняла, что в этом клане он занимает все-таки важное место. Или все дело в том, что она убрала с лица «пресность»?

– Мамочка, – возликовал Пат и радостно взял ее за руку.

– Ну ладно, старый вымогатель, – шепнула она ему. – Ты постарайся сам не делать ошибок, тогда и я не ошибусь. На час-другой я буду твоей матерью. Я живу сейчас в Фениксе и время от времени тебя навещаю.

Когда Ред подвел ее к главному столу и помог сесть, она спросила:

– Как Апалачу звали по имени? Не пытайтесь мне внушить, что не помните.

– Мэри, – невозмутимо ответил он.

– Это шутка?

– Неужели похоже, что я могу шутить на похоронах?

Поскольку Мэри уже сидела, ей пришлось повернуться, чтобы заглянуть ему в глаза. Она посмотрела вверх и сразу поняла, что не следовало этого делать. В темном костюме, явно не из лавки в Санта-Хуаните, он выглядел слишком хорошо. И эта самоуверенная улыбка, в которой не было ничего намеренно соблазняющего, но которая так волновала ее! Почему сердце вдруг подскочило к горлу? Ей же не шестнадцать!

Катись к черту, ковбой! – ожесточилась она. – Я не предоставлю тебе возможности забыть мое имя. Вместо этого я так сыграю сейчас перед тобой Апалачу, прошедшую курс лечения, что ты пожалеешь, что не женился на оригинале.

Перед тем как подали закуски – чего Мэри, честно говоря, ждала уже с нетерпением, – сзади к ней подошел мексиканец в национальной одежде.

– Сеньор Стоун хотел бы с вами поговорить, сеньора.

Мэри неуверенно взглянула на Реда, и тот уже хотел было подняться.

– Сеньор Стоун хотел бы поговорить с сеньорой наедине, – пояснил мексиканец невозмутимо, но твердо.

Она неохотно встала. Ей совсем не улыбалось лгать, но не хотелось подводить Пата и Реда.

Ред, который все-таки поднялся, взял ее за руку.

– Мэри, скажите просто правду. Все это было только шуткой. А я подарю Пату пневматическую винтовку, и это поможет ему забыть потерю матери.

– А я не разрушу тем самым вашу карьеру великого афериста? – попыталась она сострить.

Он весело засмеялся.

– Мою карьеру великого афериста? Что вы обо мне знаете, Мэри?

– Ничего, – согласилась она. Но его жест, когда он на миг подбадривающе положил руку ей на плечо, был ласковым, товарищеским и милым.

– Я попробую проскочить, – шепнула она и улыбнулась Пату.

Кларк Стоун, Старый коршун, вблизи производил гораздо более сильное впечатление. То, что издали было похоже скорее на череп, в действительности оказалось абсолютно осмысленным и даже одухотворенным лицом. Тяжелые веки нависали над невероятно яркими голубыми глазами, мудрыми и уставшими от жизни, но в то же время такими зоркими, что, казалось, способны разглядеть любую фальшь. Ред рассказал ей, что этот человек безжалостно утверждал свою власть, будучи владельцем огромного куска земли в устье реки Вера-Круз. Сейчас он вызывал у нее уважение, потому что в нем не погас внутренний огонь, хотя Кларк Стоун совсем не двигался. Даже крупные руки, исхудавшие и перевитые синими венами, бессильно лежали на столе.

Ей подумалось, что этот человек, видимо, полупарализован, но она прогнала прочь такие мысли. Если он хочет это скрыть, то она не имеет права рассуждать на эту тему.

Она почувствовала на себе взгляд голубых глаз.

– Вы Мэри? – Голос был надтреснутым, но не без теплоты.

– Да, – ответила она, что, в конце концов, не было ложью.

– Вы мне нравитесь, я не понимаю, почему Ред и вы…

Мэри не знала ответа, поэтому только улыбнулась.

– Я рад, что он вас нашел. Вы знали, что он много месяцев безуспешно вас искал?

«Нет, – подумала Мэри, – этого я не знала». – Она порадовалась за Апалачу.

– Жаль, что он меня не нашел, – пробормотала она.

Кларк Стоун сердито наморщил лоб.

– Жаль? Вы, кажется, забыли собственное прошлое, мэм! Зачем вы решили выйти замуж за этого идиота-гитариста?

– Я? – чуть было не спросила Мэри, но прикусила язык. Насколько иначе звучит история дамы, чье имя Ред якобы забыл, когда узнаешь правду. Или Ред солгал деду, чтобы закрыть тему «Апалача» в свою пользу?

– Сейчас вы замужем? – проскрипел старик.

– Н-н… нет, – удивленно ответила Мэри.

– Ну тогда будьте на сей раз умнее, – буркнул он. – Я не потерплю двусмысленности в семейных отношениях среди Стоунов. Я хочу, чтобы Ред и вы стали наконец парой.

Мэри засмеялась. Эта самоуверенная и диктаторская манера была, видимо, характерной чертой Стоунов. Ей захотелось немедленно рассказать старому господину, что через четырнадцать дней она будет в Париже.

Мэри оглянулась по сторонам, и весь этот спектакль с персонажами в траурных костюмах вдруг показался ей таким же нереальным, какой и она, конечно, казалась им всем.

– Это все ваши кровные родственники? – спросила она.

– Все, – гордо заявил он. – Мои отпрыски и отпрыски моих братьев.

– И все они всегда плясали под вашу дудку? – позволила она себе дерзость, ведь эта фантасмагория ее абсолютно не касалась.

Его глаза неожиданно сверкнули.

– Естественно. В больших семьях кто-то один должен быть главным… – Он недобро усмехнулся. – К тому же, все они чего-то от меня хотят.

– И Ред тоже?

– Нет, – неохотно констатировал он. – Все, кроме Реда. Он вам нравится?

– Когда-то я о нем мечтала, – призналась она.

– «Мечтала»? – Смех Старого коршуна больше походил на блеяние. – Вот как теперь называют то, в результате чего в люльке пищит ребенок? В мое время мечтали в более невинном возрасте, а для того, что делают взрослые, существовало другое слово.

Мэри покраснела.

– Еда подана, дед, – раздался за ее спиной голос Реда, и в нем не было ни малейшего следа подобострастной покорности перед патриархом. – Ты ведь позволишь, дед, – продолжил он, протягивая Мэри руку, чтобы помочь ей встать. – Мэри только сегодня утром приехала из Феникса.

– Я позволяю, Ред. Но ты не позволяй ей так же быстро уехать обратно. Я хочу, чтобы ты…

– Я знаю, дед. Ты хочешь увидеть меня счастливым. Я очень постараюсь.

3

– Мы все очень постарались, – пробормотал Ред на обратном пути, прокручивая в памяти прошедший день. На заднем сиденье посапывал счастливый, закутанный в одеяла Пат, а эта Мэри уютно прикорнула на его собственном плече.

Он включил посильнее печку, чтобы его сурки не замерзли.

День выдался длинным. После торжественного обеда все несколько расслабились, и Мэри классно себя проявила. Не унижаясь до вранья и нисколько не роняя достоинства, она, ради него и Пата, играла роль Апалачи для тех, кто принимал ее за Апалачу, а для остальных была просто коммуникабельной молодой женщиной. Она проявила необычную подкованность во многих областях. Излюбленной ее темой была живопись и индейская скульптура, но одновременно с этим она смогла сообщить его брату Фрэнку, намеревавшемуся заняться политикой, массу ценной информации относительно ситуации внутри демократической партии в Фениксе.

«Это удивительно, милая мисс Вигэм», – подумал он, рассматривая в свете от приборной панели профиль спящей Мэри.

У большинства женщин – даже красивых – профиль был скучным. Но только не у Мэри. Ее носик казался таким… любопытным. Словно у фенека – миниатюрной песчаной лисички, принюхивающейся к утреннему воздуху.

Ред тихо засмеялся. «Лицо, которое не забудешь», – пришло ему в голову. Вот он и не забыл, ведь откуда-то он знал это лицо. Уже знал, хотя, казалось, впервые увидел ее выходящей из автобуса, и поэтому улыбнулся. Но откуда он его знал?

«Ты фантазируешь», – сказал он себе. Эта женщина – не его типа. Слишком для него образованная, слишком самоуверенная, слишком белокожая, слишком «янки», слишком…

Почему он, собственно, принялся перечислять все, что свидетельствовало против нее?

Он знал почему и, действительно не желая об этом думать, включил радио, но очень тихо.

«Мэри…» – снова повторил он в уме ее имя и задумался, отчего она не захотела ему сказать ни кем работает, ни что ей нужно в Санта-Хуаните. По своему кругозору она могла быть, например, библиотекаршей. Примет ли она от него хоть какую-нибудь малость в благодарность за свою услугу? Артистка получила двести долларов, а что могло бы доставить радость этой маленькой незнакомке? Может, статуэтка из его индейской или мексиканской коллекции?

Ред чуть усилил громкость радио, услышав приятную мелодию. Он когда-то и сам исполнял эту песню, но новая интерпретация Льюиса Роллера нравилась ему больше.

Это была история мужчины и женщины, в последний раз перед разлукой танцующих вместе на вечеринке. Стало быть, речь шла о прощании, однако в припеве оживала надежда. Ред почти машинально подпевал: «Улыбнись, не плачь, не знаю как, не знаю когда, но мы будем вместе».

«Как сентиментально», – одернул он себя, и все же это было именно то чувство, которое охватывало его, когда он смотрел на эту Мэри. Даже если она завтра уедет, он знал, что они снова увидятся.

«О нет, только не это!» – приказал он себе. Он жил насыщенной жизнью. Любил свой отель, своих лошадей, музыку. Ощущение семьи давал ему маленький Пат. А что касается остальных желаний, то повсюду полно чувственных и незакомплексованных женщин.

Круг, который ему пришлось бы обогнуть вокруг этой маленькой песчаной лисички, был таким большим, что он никогда не смог бы его замкнуть.

С Мэри не пройдут ни «где-нибудь», ни «когда-нибудь», и слез тоже не будет.

Сейчас он уложит Пата в постель на ранчо «Дикая лошадь», а потом отвезет Мэри в Санта-Хуаниту, в отель «Эльдорадо».

Но, когда он поднимался по освещенной подъездной дороге к своему отелю-ранчо, Мэри проснулась.

– Где мы? – сонно спросила она.

– Перед моим отелем, – ответил он, припарковался у ворот и открыл заднюю дверь, чтобы вынести спящего Пата.

– Это ваш отель? – Мэри уставилась на освещенный фасад с неоновой рекламой, изображающей ковбоя, закидывающего лассо.

– Это ранчо для гостей, где туристы могут нанять лошадей, чтобы совершать отсюда выезды верхом на целый день, – объяснил Ред, взяв на руки Пата. – Оставайтесь в машине, я сейчас отвезу вас в Санта-Хуаниту.

– А сколько туда ехать?

– Около часа.

– А нельзя мне остаться здесь? – попросила она голосом уставшего ребенка. Ее лицо мало чем отличалось от лица спящего Пата, и он удивился, что еще несколько минут назад видел в этой женщине опасность.

И все же он заколебался.

– Ну ладно, – все же согласился он. – Я даже дам вам комнату с «джакуззи» для уставших наездников, сбивших за день в кровь свои задницы.

Мэри тихонько хмыкнула.

– Я хоть задницу и не отбила, но наверняка буду спать так крепко, будто пересекла пустыню Сонора за три дня. – Она вылезла из машины. – Кто-нибудь сможет меня отвезти завтра утром около семи в Санта-Хуаниту?

– Да. Возьмите, пожалуйста, свой чемоданчик, машину поставит в гараж Педро.

Мэри выудила свой «дипломат», и они вместе вошли в отель, вдоль фасада которого тянулась широкая деревянная веранда в старинном стиле. Внутри все выглядело еще более шикарно – массивные клубные кресла, бар, небольшая стойка администратора, за которой стоял мексиканец, каждую фразу заканчивающий словами «да, сеньор». Комната с «джакуззи» свободна, да, сеньор! Группа из Уинслоу прибыла, да, сеньор! Индеец Джек еще не оправился после падения с Вертуньи, и сеньор Стоун должен, к сожалению, выехать завтра рано утром с первой группой. Выезд в семь, да, сеньор.

Мэри сонно подумала, что Пат, должно быть, очень тяжелый и как же силен Ред Стоун, если он в состоянии выслушать всю эту длинную речь, не спуская мальчика с рук. И почему это здесь профессиональный наездник падает с лошади по кличке «Вертунья». Слава Богу, что она не увлекается конным туризмом!

– Спокойной ночи, Мэри, – неожиданно сказал Ред Стоун и направился к лестнице, ведущей, вероятно, в личные апартаменты. – Возможно, я еще позвоню вам, чтобы поблагодарить. Если вам что-то нужно, скажите Педро.

Он улыбнулся, но как-то мимоходом, и это не было похоже на окончательное прощание.

Мэри зачарованно смотрела вслед мужчине, чью бывшую подругу и будущую жену она усердно изображала сегодня вечером.

Потом негромко рассмеялась. Ах, Ред, подумала она. При всей безупречной внешности и у него обнаружился недостаток. Она заметила, что ноги у него кривоваты.

Ну да, ведь он ковбой. И ей даже не пришлось желать, чтобы он шел к черту, потому что он и так ушел.

Из ее жизни.

Жаль…

Жаль? Нет, так лучше. Потому что ей внезапно почудилось, будто она побывала в пасти у льва.

Мэри, получив номер с «джакуззи», не устояла против соблазна воспользоваться такой роскошью и вдобавок даже заказала у Педро стакан белого вина. Ред тоже успел принять душ и натянул привычные джинсы и свитер. Он взял гитару, не изменяя привычке заканчивать день музыкой. Обычно в течение дня он обязан был выслушивать всякую чушь, которую несли туристы, и ему нужны были эти минуты, чтобы прийти в себя перед сном.

Инес тем временем хлопотала вокруг Пата. Мальчик даже не проснулся, когда мексиканка раздевала его.

Взгляд Реда скользнул по коллекции мексиканских и индейских статуэток, стоявших на карнизе большого мансардного окна, смотревшего вниз на конюшни. Мэри очень восхищалась Санчо Хуаресом, поэтому лучше всего, наверно, вручить ей работу этого скульптора. Подарить, что ли, группу из трех женщин – индейской, мексиканской и англо-американской, как здесь называют потомков европейских поселенцев?

Он встал и взял в руки небольшую композицию. Можно было бы написать еще и письмецо и передать подарок через Педро. «Милая Мэри, разрешите мне в благодарность за этот день…» Или что-то в этом роде.

Нет, лучше позвонить.

Поскольку ближе всего находилась спальня, он пошел к аппарату у кровати. Включил лампу на ночном столике и улыбнулся «Маленькой деве», терракотовой статуэтке, тоже изваянной Санчо Хуаресом. Ред любил эту фигурку. Она изображала девушку, формы которой еще сохранили некоторую угловатость подростка, но женщина в ней уже угадывалась. Самым пленительным была линия затылка, переходящая в длинную спину и заканчивающаяся прелестными округлостями. Санчо Хуарес ни за что не хотел расставаться с оригиналом и только под давлением Реда согласился сделать единственную копию.

Ред поднял «Маленькую деву» и, как всегда, с любовью задумчиво погладил ее по спинке. Потом повернул лицом и улыбнулся своей миниатюрной подружке.

Улыбка погасла. Этот нос! Как будто маленькая песчаная лисичка нюхает утренний воздух.

Боже мой, что за совпадение! Это ее лицо!

Он сам не понимал почему, но ему захотелось смеяться. Внезапно смешались и просветление, и скепсис, и странное ощущение счастья…

В первую же очередь – безмерное удивление.

Сколько лет он спал рядом с Мэри, поглаживал ее, думая о чем-то своем, ласкал глазами, разговаривая по телефону, потому что ему нравилась эта нежная невинность…

Он неожиданно встал. Нужно побыстрее рассказать Мэри, она наверняка, как и он, найдет ситуацию забавной.

Когда он постучал в дверь, Мэри крикнула: «Минутку!», вылезла из «джакуззи», установленного, подобно ваннам в Древнем Риме, посреди комнаты, неторопливо надела махровый халат, входивший в число услуг, предоставляемых этой конюшней класса люкс, и отвернулась от двери, глядя в окно.

– Входите!

Кто-то вошел, и так как она полагала, что это Педро с вином, то сказала только:

– Спасибо. Поставьте на стол, пожалуйста.

Она услышала, как что-то поставили на стол.

– Есть еще пожелания, сеньора? – спросил голос, который она успела хорошо запомнить и который принадлежал определенно не Педро.

Она резко повернулась, еще плотнее запахнув халат. Перед ней стоял Ред, на сей раз по-домашнему, в джинсах и водолазке.

– Нет, – сдавленно сказала она.

– Да, – возразил он и внезапно понял, почему пришел. Конечно же, не из-за маленькой статуэтки. – Да, – повторил он, подошел, обнял и поцеловал.

Руки его оказались точно такими сильными, как она себе представляла, поцелуй – таким требовательным и волнующим, как она того и боялась.

«Джошуа», – напомнила она себе и оттолкнула его.

Ред удивленно на нее взглянул и позволил ей снова отойти к окну.

Она отвернулась от него. Если в нем есть хоть капля такта, он уйдет.

Такта не оказалось.

– Ты ведь тоже этого хочешь, – услышала она голос, чья бархатистая глубина приводила ее тогда, еще подростка, в то состояние, в котором сейчас, став женщиной, она уже могла разобраться. Ред Стоун – или «Сын Аризоны» – страшнее черта, одного голоса достаточно… Этот мужчина был соблазном во плоти.

«Джошуа, – взмолилась она. – Почему ты не можешь меня удержать?» Джошуа был человеком страстным, но страсть его распространялась на все – на жизнь, на искусство, время от времени – на других женщин, в какой-то мере – на нее, поскольку она была его соратницей. И к тому же сейчас она поняла, что Джошуа воздействовал на ее интеллект, Ред же – на ее тело, и оно ему, кажется, подчинялось. Как будто бурные страсти шестнадцатилетней девочки требовали реализации в теле женщины. Никогда еще Мэри не доводилось испытывать столь непреодолимое влечение.

И как ей вообще удалось пережить этот день рядом с Редом? Вероятно, только благодаря массе интеллектуальной ерунды, которую она наболтала и передумала. Но сейчас она была не в состоянии воздвигнуть между ними преграду. Он смел все препятствия, неожиданно войдя в комнату и не дав ей времени вооружиться.

Да, он был здесь. Но к ее жизни это не имело никакого отношения.

– Я однолюбка, Ред, – сказала она, не поворачиваясь.

Он негромко рассмеялся.

– Тогда не вижу проблем. Я в единственном числе. А где другой?

– В Фениксе.

– Собираешься за него замуж? – продолжил он расспросы.

– Я… я не знаю.

– Ты меня хочешь? – снова спросил он.

Как для него все просто! Она медленно повернулась и увидела, что он успел сесть в кресло и разглядывал ее так, словно у него была уйма времени.

– Ты же знаешь, что я не уйду, не так ли? – констатировал он, поглаживая маленькую терракотовую фигурку. – Мы можем, конечно, дискутировать всю ночь.

Она улыбнулась.

– Ты не привык, чтобы женщина колебалась, правда?

Он ответил на ее улыбку – без всякой задней мысли, с типично мужским высокомерием.

– Нет. Я, собственно, выхожу на сцену только тогда, когда уверен в успехе.

– И ты уверен в успехе?

– Да… Я чувствую, что ты так же думаешь и того же хочешь, что и я. Ты не замужем, и я ни с кем не связан. То, что произойдет этой ночью, касается лишь меня и тебя. Мы живем в двадцатом веке, мисс Мэри Вигэм, и ты эмансипированная женщина.

Мэри подошла поближе и села в другое кресло.

– Ну почему мужчины всегда говорят одну и ту же чушь, когда хотят соблазнить женщину? – Она чувствовала себя свободнее, пока могла вести дискуссию. Это отвлекало ее от требований собственного тела.

– Да, – без всякого смущения согласился он. – У большинства женщин таким образом можно добиться успеха… – Он протянул ей маленькую фигурку. – Ты ее знаешь?

Мэри покраснела.

– Откуда у тебя «Маленькая дева»?

– Купил. Если он тебя видел, мне ты тоже можешь доставить такую радость.

– Санчо Хуарес – художник! – вскипела она.

– А я кто? – Он встал, схватил воображаемую гитару, упал на колено и пропел первые строки из «Прекрасной женщины».

Ему даже микрофон не нужен, признала она, закрыв глаза. Невероятный голос!

В ней нарастала злость. Самоуверенный хвастливый паяц, распускающий перья, как павлин, чтобы песнями заманивать в постель бесчисленных Апалач! Разве она, Мэри, – из подпевающей группы, а он – «Сын Аризоны»?

Она недобро усмехнулась и посмотрела ему в глаза. Но в его лице не было ничего мягкого или просящего. Оно казалось решительным и холодным, и только глаза горели.

– Мэри, я хочу видеть эту спину – сейчас, когда ты стала взрослой женщиной! Если ты откажешь, я буду преследовать тебя по всей Аризоне… или по всем Штатам.

– Ты знаешь, к чему это приведет? – засомневалась она.

– С Хуаресом ведь это ни к чему не привело, или я ошибаюсь?

– Тогда мне было четырнадцать, я надевала гимнастическое трико, а Санчо не умел петь, – попыталась она свести все к шутке.

– Ты хочешь, чтобы я сорвал с тебя этот дурацкий халат?

– Нет! – крикнула она и вскочила с кресла. Она отошла на безопасное расстояние, за «джакуззи», и спустила халат с плеч. Мэри частенько позировала Джошуа и в принципе относилась к этому гораздо проще, чем предполагал ее ковбой.

Ред молчал, и она не решалась обернуться. А когда обернулась, было уже поздно.

Он стоял за ней, склонив голову к ее плечам. Целовал лопатки, маленькую впадинку у шеи, где бился пульс, затылок. Его рука, нет, только указательный палец, осторожно чертил линию вдоль позвоночника, невесомо и ласково, словно не решался до нее дотронуться, но одновременно и так, словно давным-давно знал ее тело.

– Боже, – пробормотал он и неожиданно прижал ее к себе. Она почувствовала, что его свитер кусается, а джинсы – неподходящая вещь, когда соблазняют обнаженную. Но с ее телом происходило нечто непостижимое. Она, постоянно рассуждающая, все планирующая, растворялась в сплошной чувственности. Каждая пора ее кожи словно раскрылась, снизу вверх поднималось тепло, и где-то глубоко, в самом сокровенном уголке, все кричало от тоски по нему.

Мэри повернулась в его руках.

– Наконец, – сказал он и разжал ее пальцы, все еще стягивающие полы халата. Халат упал.

Ред нежно провел ладонями снизу вверх, до сосков.

– Костюм тебе ни к чему, Мэри, – сказал он осевшим голосом. – Ты прекрасна, моя маленькая дева!.. Мшу я остаться?

Как легко было ей раньше говорить «нет». Почему же сейчас не получалось? То ли оттого, что он застиг ее врасплох, то ли весь этот день был таким безумным и необычным, но последнее «да» уже не имело никакого значения. Почему бы ей хоть раз в жизни не позволить себе приключение и не поддаться внезапному порыву?

Он поцеловал ее ухо.

– Я могу остаться? – повторил он вопрос.

– Да, – выдохнула она.

И тогда он одним рывком поднял ее и отнес в кровать с такой легкостью, словно это был Пат. Потом начал не спеша раздеваться.

Да, обрадовалась она, как будто со стороны наблюдая собственное грехопадение. Ему тоже ни к чему ни траурный костюм, ни черный наряд «Сына Аризоны». Кожа, натянутая играющими мышцами, узкие бедра, стройные мускулистые ляжки. Она не понимала, почему художники вечно рассуждают только о прелести и грации женского тела. Тело мужчины прекрасно упругой, мощной красотой.

Ред лег рядом, и она впервые ощутила его кожу.

– Я буду с тобой так нежен, словно ты моя маленькая дева, – пробормотал он.

«О нет, – подумала она, – только без нежностей. Я не хочу впускать тебя в свое сердце. Я готова наделать массу глупостей, но пусть все останется игрой».

Под названием «Сын Аризоны и его Апалача».

* * *

Потом Ред склонился над ней и прикоснулся губами к ее губам. Осторожно, почти робко его чуть приоткрытый рот проследовал по контуру ее губ, будто проверяя, целовали ли ее когда-либо раньше. Ласка получилась такой трогательной, что у Мэри сжалось сердце. Это было не то, чего она хотела, это было слишком опасно. Он должен получить ее тело, но не душу.

Она обхватила его за шею, потянула на себя и прикусила ему нижнюю губу.

Он отпрянул от неожиданности. Но, когда она еще теснее прильнула к нему и ее грудь прижалась к его торсу, он, кажется, понял.

– Не дева, а дикая кошка, – пробормотал он. – Можно и так.

Он порывисто схватил ее за затылок, и поцелуй, который она теперь получила, не оставлял сомнений в его желании. Не было ни бережных прикосновений, ни взаимного познавания, была борьба. Его язык сразу добился доступа и захватил ее рот, а руки в лихорадочном возбуждении заскользили по телу. Он обхватил ее снизу, гладил округлости ягодиц, бедра, потом по спине двинулся выше, взялся за груди, сначала за одну, потом за другую… Он вел себя как захватчик, он завоевывал ее тело.

Мэри окаменела от столь жесткого вторжения. Что она сделала неправильно? Она хотела Реда, но не так. Если уж ее все равно завтра с утра ждут угрызения совести по поводу собственной аморальности, она, по крайней мере, желала сохранить приятные воспоминания о совершенной измене. Ведь взрослые люди умеют заниматься в постели приятными, безобидными любовными играми, место которых где-то посередине между чрезмерной бережностью и этим неистовством.

Она плотно сжала ноги, почувствовав, как его рука в торопливом поиске стремится проникнуть между ее бедрами.

Он насторожился и замер. Потом, тяжело дыша, опустился на ее тело, приподнял голову и вопросительно посмотрел на нее.

– Я тебя напугал?

– Да, – ответила она. – Но тут есть и моя вина. Я не была с тобой откровенной.

– Откровенной?

Она подняла руку и убрала волосы с его лба.

– Я хочу тебя, как не хотела раньше ни одного мужчину, Ред. И все же я не считаю это правильным. Я… Пойми меня! Я не могу по-другому, потому что все еще остаюсь однолюбкой.

– Значит, все-таки «Маленькая дева», – произнес он почти нежно, – целомудренная девственница. – Он засмеялся, хотя и несколько вымученно. – Если ты можешь принадлежать только одному мужчине, принадлежи мне!.. Сейчас!

– Я так важна для тебя?

Ред застонал. Потом освободил ее от тяжести своего тела и лег рядом. Облокотился и стал на нее смотреть.

– Я еще не знаю.

Она тоже оперлась о локоть, поражаясь, как близки они уже стали друг другу.

– Тогда нам лучше, наверно, оставить всю эту затею.

Он задумчиво провел ладонью по ее бедру, потом по руке до плеча, как будто не мог вдоволь насытиться осязанием ее кожи.

– Да, – сказал он. – У меня такое чувство, что эта ночь могла бы не обойтись без последствий. – Он усмехнулся. – Что ты заказала у Педро?

– Почему ты спрашиваешь?.. Белое вино.

Он встал, натянул джинсы и внес в комнату поднос. На нем стояла бутылка с двумя бокалами.

– Два бокала? – удивилась она, глядя на то, как он открывает бутылку, это что же, Педро автоматически ставит под дверь два бокала, когда шеф приводит в отель даму?

Он повернулся к кровати с двумя полными бокалами и присел на край. Протянул один бокал ей, поднял другой.

– Салют, моя маленькая дева. Ты сыграла со мной злую шутку, и, будь я помоложе, тебе бы это с рук не сошло! Но ты сохранила мою мечту. – Он взглянул на миниатюрную терракотовую фигурку. – Сделаешь мне одно одолжение?

Она пригубила вино.

– Охотно. Какое?

– Никогда не толстей. – Он еще раз поднял свой бокал, чтобы чокнуться с ней. – Если завтра я тебя не увижу, возьми на память фигурку, которую я поставлю перед твоей дверью. Может быть… может быть, мы когда-нибудь снова встретимся на автобусной остановке в Санта-Хуаните.

– Может быть, – ответила Мэри. – Салют, «Сын Аризоны»!