Текст книги "Если верить в волшебство"

Автор книги: Дебора Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Дебора Симмонз
Если верить в волшебство

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Рождество! Подумать только, целых две недели праздничных торжеств и пиров! Поведайте мне еще что-нибудь об этом вашем замке, сэр Бенедик. Как знать, быть может, я найду там достойную юную деву, которая разделит со мной приятное веселье!

Бенедик Вильер искоса бросил взгляд на своего оруженосца и с неодобрением нахмурил густые брови. Алард недавно заменил более осмотрительного и уравновешенного Вистана, погибшего в неравном бою. Господи, мрачно подумал рыцарь, совсем еще юнец по сравнению со своим предшественником! Они все молодеют, тогда как я чувствую себя древним старцем.

В свои двадцать шесть Бенедик многое пережил. Он сражался уже десять лет, был, так сказать, воином по найму. Когда у кого-то возникали затруднения, на помощь звали его. Последняя стычка была незначительной, так, обыкновенный приграничный конфликт, и все же Бенедику не повезло: его схватили и продержали в крепости более месяца, пока не отпустили за солидный выкуп. Вообще-то за свою жизнь Бенедик видывал темницы и похуже, однако это заточение высосало из него все соки. Силы, казалось, покинули его.

Теперь, глядя на юного оруженосца, Бенедик невольно позавидовал его восторженной жизнерадостности, хотя и предпочитал подтрунивать над нею. Сам он отнюдь не мог похвастать такой бодростью духа.

– Поумерь свои восторги, молокосос, – ровным голосом произнес он, чувствуя необходимость заранее предупредить размечтавшегося Аларда о том, что его ждет. – Замок Лонгстоун – старый, сырой и холодный, там не устраивают веселых пирушек.

Однако так просто отпугнуть юношу ему не удалось – тот откинулся в седле и разразился громким хохотом. Успокоившись, Алард сказал:

– Вы слишком благопристойны, мой господин. И слишком скромны. О вашем феодальном поместье по всей Англии ходят легенды. А вот и сам замок! – провозгласил он. протягивая руку в сторону серых каменных стен, выступивших из густого тумана.

В ответ на смехотворно льстивые слова юноши Бенедик недовольно покачал головой и в который раз пожалел, что сейчас с ним рядом Алард, а не спокойный, молчаливый Вистан.

Лонгстоун воистину был небольшим и чрезвычайно запущенным владением, но достался он Бенедику нелегко. Рыцарю пришлось долго и тяжко сражаться, чтобы заработать на него деньги и выложить прежнему хозяину набитый золотом кошелек. Обедневший барон очень нуждался в денежных средствах и в конце концов уступил Бенедику замок. Теперь Лонгстоун перешел в полную его собственность. Сбылась давняя и почти безнадежная мечта рожденного вне брака рыцаря; но, хотя в глазах света замок являлся неопровержимым доказательством благородного происхождения Бенедика, он отнюдь не служил ему источником радости.

– Я там давно не был, – сказал он Аларду, – а перед отъездом не произвел никаких усовершенствований. Не ожидай увидеть в замке роскошь и изысканные украшения. Короче, не стоит настраиваться на праздник – нас не ждет веселое Рождество.

Сам Бенедик Вильер не был склонен к легкомысленному времяпрепровождению и совершенно не думал о том, что на носу праздничные дни. Да и к чему это все? Очередная уловка язычников, переодетых в христианские одежды, с отвращением думал он, подъезжая к замку. На своем веку ему доводилось лицезреть множество хитро продуманных и тщательно отрепетированных пиров – лишь чтобы заверить гостей в лояльности хозяев, – и нынче он уже не верил ничьей искренности.

Сейчас Бенедику было, прямо сказать, не по себе. Значительно увереннее он чувствовал себя на поле брани.

– Что до меня, так я не дождусь оказаться возле теплого очага и обогреться, – произнес неутомимый оруженосец. – Ну и еще, конечно, мечтаю о блюде с горячим мясом!

– Не могу не согласиться, – кивнул Вильер. Бенедик не жаждал веселья и развлечений; руки его были обагрены таким количеством крови, а лицо и тело изрезало такое множество шрамов, что он уже давно не мог жить в мире с самим собой. Желания рыцаря сводились к минимуму, немного отдохнуть после долгих лет непрерывных битв и аскетических скитаний в седле. Сейчас он мечтал лишь о добром ужине и теплой постели.

Всадники въехали в крепостные ворота.

Двор замка показался Бенедику более ухоженным, чем помнился с тех пор, как он покинул его. В глаза сразу же бросились покрытые свежей соломой кровли и совсем недавняя кирпичная кладка строений. Управляющий Хардвин потрудился на славу, с удовлетворением подумал Бенедик, особенно если принять во внимание ту незначительную сумму, что он оставил Хардвину при отъезде. Вероятно, год нынче выдался удачным и урожай собран богатый. Стало быть, долгую суровую зиму они переживут без осложнений.

Спешившись, Бенедик бросил поводья оруженосцу и, не обращая внимания на любопытные взгляды крестьян, через центральную площадь направился к парадному входу в замок, который покинул пять лет назад.

Открыв широкую дверь, он замер на пороге, удивленно вздернув брови и озираясь по сторонам. Может, он по какой-то причине заплутал в окрестных лесах и попал в другое место?

Главный зал, прежде мрачный и похожий на унылую пещеру, теперь поражал чистотой и обилием света. Полуденное солнце лилось сквозь высокие окна, отблески факелов весело играли на ярких гобеленах, украшающих стены, создавая впечатление, что дамы и господа, изображенные на них, живы и двигаются. Воздух в помещении, который пять лет назад казался Бенедику спертым и гнилостным, наполняли восхитительные ароматы свежевыпеченного хлеба, специй и хвои.

Повсюду, куда ни кинь взгляд, была зелень: на стенах висели гирлянды из веток сосны, лавра, падуба и плюща. На изразцовых плитах пола лежали стебли камыша; широкое полотнище алой материи свисало наподобие знамени с верхнего бруса, молодые веточки омелы, собранные в пучки по двенадцать штук, были прикреплены к высоким сводчатым аркам. Все, вместе взятое, походило на декорации какой-то красивой рождественской сказки.

Пораженный произошедшими в замке переменами, Бенедик стоял как вкопанный, недоуменно качая головой и отказываясь верить собственным глазам. Не часто приходилось ему видеть столь изысканные приготовления к празднику Рождества Христова, а в его замке они вообще никогда прежде не проводились.

Но, как оказалось, его ждало еще большее потрясение. Глаза рыцаря чуть не вылезли из орбит, когда раздался стук каблучков и навстречу хозяину выбежала юная девица поразительной красоты.

Распущенные волосы золотым шелковым дождем струились по ее спине до самой талии, тонкое лицо с правильными чертами сияло свежестью, глаза притягивали необычайной синевой, которую можно было сравнить лишь с безоблачным летним небом.

С приветливой улыбкой, позволяющей видеть ровные белоснежные зубки, незнакомка быстро подошла к Бенедику и обратилась к нему чистым приятным голосом:

– Добро пожаловать домой, сэр рыцарь!

Приятная оживленность ее тона ласкала слух, однако Бенедик не понимал, чем, собственно, она вызвана. Впрочем, он вообще ничего не понимал.

– Дьявольщина! – воскликнул наконец Вильер, выйдя из оцепенения. – Кто вы такая?

Ноэль Эмери изо всех сил старалась не показать своему опекуну, насколько его появление смутило ее. Во-первых, девушка не ждала его сегодня, а во-вторых, ее поразило, что он так сильно изменился с тех пор, как она видела его в последний раз.

Прошло всего каких-то пять лет с того дня, когда они с отцом приехали навестить нового соседа, поселившегося в этом замке, но годы наложили отчетливую печать на внешность Бенедика. Фигура его по-прежнему оставалась статной, а лицо, словно высеченное из мрамора, – неотразимо красивым, но в целом он выглядел каким-то… огрубевшим.

Лоб рыцаря бороздили глубокие морщины, темные, давно не стриженные волосы неряшливыми прядями спадали на широкие плечи, одежда была в беспорядке, а чуть прищуренные глаза, которые когда-то понравились ей с первого взгляда, сейчас смотрели на нее с холодным презрением.

Вопрос свой он задал столь грозным голосом, что девушка испытала сильнейшее желание пуститься наутек. Однако ей все же удалось сохранить достоинство и хладнокровие. Вздернув точеный подбородок, она спокойно произнесла:

– Я Ноэль Эмери, ваша подопечная.

Губы рыцаря надменно скривились. Как странно он ведет себя, с досадой подумала Ноэль. Насколько она помнила, манеры Бенедика отличались изысканной галантностью. Почему же теперь он так груб с нею, почему с таким наглым видом изучает ее, будто она не высокородная леди из соседнего имения, а какая-то девица легкого поведения?

Карие глаза с откровенной бесцеремонностью рассматривали Ноэль с головы до ног. Щеки ее зарделись. Неужто перед нею тот самый Бенедик, который завладел ее сердцем пять лет назад? – задавалась она вопросом. Возможно ли, чтобы человек так изменился?

– Нет у меня никаких подопечных, – холодно проговорил Вильер. – И никогда не было.

От изумления Ноэль открыла рот. Он что, не только утратил былое обаяние, но и рассудком тронулся? – подумала она.

– Ошибаетесь, сэр, есть, – возразила девушка и облегченно вздохнула, заметив, что в зале появился управляющий Хардвин с широкой улыбкой на благодушном старческом лице. – Более года назад я отправила вам послание о том, что ваш сосед, почтенный сэр Эмери, ушел в мир иной, но перед смертью назначил вас опекуном своей единственной дочери Ноэль, то есть меня. И вот я перед вами.

Глаза рыцаря подозрительно сощурились. Переведя дыхание, Ноэль сочла нужным добавить:

– Мы встречались с вами ранее, сэр Вильер. – Фамилия Бенедика, слетевшая с ее уст, прозвучала странно и незнакомо; в своих мечтах она привыкла называть рыцаря Бенедиком, ее Бенедиком.

Очевидно, она жестоко заблуждалась, необоснованные мечты зашли слишком далеко и теперь рассыпались в прах.

Чтобы успокоить разгулявшиеся нервы, Ноэль сделала глубокий вдох и продолжила:

– Постараюсь освежить вашу память. Когда вы вступили во владение Лонгстоуном, мы с отцом нанесли вам визит. Вы произвели на папу такое благоприятное впечатление, что на смертном одре именно в ваших надежных руках решил он оставить меня.

Хотя и не желая того, Ноэль вложила в свои слова недвусмысленный упрек в том, что Бенедик не оправдал ожиданий ее умирающего отца, да и ее надежд тоже. Девушка смутилась, тогда как возвышающийся над нею рыцарь продолжал хранить молчание.

– Вы отослали послание миледи мне, сэр Бенедик, – торопливо напомнил ему Хардвин, – и велели позаботиться о ней.

Не отрывая от Ноэль карих глаз, Бенедик ворчливо обратился к своему управляющему:

– И ты, стало быть, решил, что забота о ней подразумевает ее проживание под одной со мною крышей? Теперь сия… сия особа стала полноправной хозяйкой моего замка, так надо понимать?

Несчастный Хардвин покраснел как вареный рак, а Ноэль неудержимо захотелось наградить Бенедика оплеухой за беспрецедентную грубость, едва ли достойную рыцаря ее мечты.

– Видите ли, сэр, она… гм… ей некуда было податься после смерти батюшки, а ваш замок достаточно велик. В поместье Эмери осталось всего два или три человека из прислуги, что, безусловно, недостаточно для высокородной наследницы хорошего состояния.

– Ясно… – буркнул себе под нос Бенедик, хотя вид его красноречиво говорил о том, что он так ничего и не понял.

Поведение рыцаря задело Ноэль за живое. Она не покладая рук приводила в порядок Лонгстоун, старалась, вкладывала в него всю душу. Так неужели этот неблагодарный человек не замечает, что холодный и неприветливый замок в его отсутствие превратился в уютное светлое жилище, куда ему будет так приятно возвращаться?

– Уж не хотите ли вы сказать, сэр Вильер, что ваш замок нравился вам куда больше таким, каким он был до моего появления здесь? – не удержалась она от колкого вопроса.

Жесткие губы рыцаря чуть дрогнули. Если это улыбка, то я – японский император, подумала Ноэль.

– Не стану отрицать очевидное, миледи, – проговорил Бенедик хриплым низким голосом, – но хочу заметить, что намерен хорошенько отдохнуть, для чего и прибыл домой. За последнее время я слишком устал, чтобы взваливать на себя непредвиденные обязанности развлекать гостью.

Гостью?Брови Ноэль взметнулись вверх, синие глаза стали еще огромнее. Она жила в Лонгстоуне уже целый год и привыкла рассматривать его как собственный дом, а не как временное пристанище, а себя считала хозяйкой, но никак не нежеланной гостьей, нарушающей чей-либо покой. И что скрывать – целые дни напролет хлопотала она по дому не только для Бенедика, но и для себя лично. В конце концов, Бенедик ее опекун, не так ли? Ноэль даже смела надеяться, что он станет для нее чем-то большим, нежели просто опекуном…

Когда отец взял ее в поездку к новому соседу, Ноэль едва исполнилось двенадцать лет, однако красивый, статный рыцарь с первой же минуты буквально околдовал ее. Правда, держался он с нею довольно прохладно и отчужденно, видя в ней всего лишь маленькую девочку, но на восхищенную Ноэль его таинственно мерцающие карие глаза произвели поистине неизгладимое впечатление.

Вильер не долго пробыл в Лонгстоуне, уехал завоевывать себе доброе имя, как объяснил ей тогда папа, но память о нем Ноэль сохранила навсегда в своем трепетном сердце. Каких бы женихов ни находил для нее любящий отец, ни одного она не могла назвать достойным сэра Вильера. Короче говоря, Бенедик вскружил ей голову, сам не зная того.

Добрый и чуткий отец, сэр Эмери знал о чувствах единственной дочери к Вильеру и полностью доверял сему достойному рыцарю, который прославился храбростью и отвагой на поле брани, и потому не раздумывая отдал Ноэль в его руки. А девушка наивно решила, что благородный Бенедик, получив ее послание, будет счастлив узнать о последнем волеизъявлении соседского помещика, а когда вернется в Лонгстоун, с радостью примет подопечную в свои объятья.

Вера Ноэль была настолько безгранична, что теперь, убедившись, как она ошибачась, девушка с трудом сдерживала слезы. Однако нельзя допустить, чтобы сэр Вильер заметил ее слабость.

– Но я… я сделала ваш замок обитаемым, – запротестовала Ноэль. – Если вы не слепы, то уже наверняка успели обратить внимание на плоды моих трудов.

Бенедик скептически поднял темную бровь.

– Верно, я не слеп. Но, если не ошибаюсь, ваше положение не так уж плачевно и у вас тоже есть дом, не так ли?

Убийственная логика, подумала Ноэль. Смутившись, она принялась рассеянно наматывать на палец тонкую прядь золотистых волос. Как часто представляла она себе возвращение Бенедика – и как разительно отличалось оно от ее мечтаний!

– Вы правы, но там давно уже никто не живет, кроме трех престарелых слуг, – пролепетала девушка.

Перед ее глазами встало небольшое феодальное поместье, где любая мелочь живо напоминала ей о любимом отце и где она чувствовшт себя такой одинокой после его кончины. На глаза Ноэль навернулись слезы.

Однако убитый вид девушки оставил Бенедика равнодушным. С каменным лицом он наблюдал за красивыми ухоженными пальцами, которыми она продолжала теребить свой локон.

Медленно, с пугающей очевидностью до Ноэль начала доходить ужасная правда, от которой у нее похолодело в груди: сэр Бенедик Вильер твердо намерен отослать ее назад, в родовое поместье.

Неужели она действительно была настолько глупа, что принимала желаемое за действительность? Все эти долгие месяцы после смерти папы она лелеяла в душе незабвенный образ еерыцаря, ееБенедика – и что же? Вот он наконец явился, чтобы одним безжалостным ударом разбить все ее мечты…

Очнувшись, Ноэль выпустила из пальцев свой локон и с мольбой протянула к рыцарю руки.

– Но, сэр Бенедик, в моем поместье не осталось никакой стражи, оно совсем не охраняется. Неужто вы хотите, чтобы я сама заботилась о своей безопасности и отражала набеги разбойников? – воскликнула она, стараясь отыскать хоть один мало-мальски приемлемый аргумент, способный разжалобить этого сурового незнакомца и растопить лед в его холодном сердце.

Под его высокомерным испытующим взглядом щеки девушки жарко вспыхнули. И все же, хотя он вел себя вопиюще возмутительно, она никак не могла вызвать в себе чувство должного негодования. Напротив, голова Ноэль упоительно кружилась, а сердце неистово колотилось – совсем как в тот день, когда она увидела его впервые. Она словно физически чувствовала, как его взгляд касается ее кожи, и потому вся трепетала, тщетно стараясь скрыть свое смущение.

– Сколько вам лет?

От грубоватого тона, каким Бенедик задал вопрос, Ноэль снова покраснела.

– Семнадцать, – ответила она, задыхаясь.

– Хорошо, подопечная, – последнее слово он проговорил так, будто только что проглотил кусочек горького перца, – я отправлю с вами, нескольких своих людей, которые будут охранять поместье до тех пор, пока я не подыщу вам мужа.

Ноэль едва не вскрикнула от ужаса. Значит, Бенедик желает избавиться от нее навеки, навсегда!

– О нет! Вы не можете так поступить – после всего, что я сделала, чтобы подготовить замок для вашего приезда, для празднования Рождества! Челядь уверена, что именно я буду присматривать за проведением торжеств. В конце концов, такова традиция! Я уже выбрала прекрасное толстое святочное полено, и… – Голос Ноэль предательски дрогнул, и она прикусила губу. Не хватало еще разрыдаться прямо перед ним!

Хардвин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но властный взгляд Бенедика остановил его. Рыцарь мрачно обвел глазами просторный зал, и Ноэль, проследив за его взглядом, увидела, что у противоположной стены выстроилась шеренга слуг, которые, как ей показалось, с явным неодобрением смотрели на своего господина.

Это не укрылось и от Бенедика.

– Ну ладно, – кивнул он, не стараясь скрыть досаду, – можете остаться здесь на время рождественских праздников, но после Крещения непременно вернетесь к себе домой. И я наконец смогу отдохнуть.

Значит, не отправит ее прямо сейчас, сию минуту! Сердце Ноэль затрепетало, но Бенедик жестом руки не дал ей произнести слова благодарности. Радость девушки была недолгой, потому что Бенедик бесстрастно добавил, снова глядя в ее лицо:

– А я незамедлительно приступлю к поискам подходящей кандидатуры жениха, который станет вашим мужем. – И чопорно улыбнулся.

Опять он о каком-то там муже! – в смятении подумала Ноэль. Все ее приподнятое настроение как рукой сняло. Девушка никак не могла взять в толк, почему с самого начала все пошло не так. Почему Бенедик стремится как можно скорее избавиться от нее? Чем она так насолила ему? И куда подевался тот рыцарь, какого она знала прежде, – немногословный, серьезный, но с очень добрым сердцем?

Метнув быстрый взгляд в его жесткое лицо, Ноэль еще раз постаралась обнаружить в резких и почти неподвижных чертах что-то, что хоть мало-мальски напомнило бы ей тогоБенедика, но так и не смогла. Падающая из-под арки дверей тень скрывала истинное выражение его лица. Неужели на протяжении последних пяти лет рыцаря поджидали такие испытания, которые смогли превратить его в другого, совсем незнакомого человека? Что же это за испытания и что, интересно узнать, с ним случилось за это время, если он надел на себя непроницаемую маску? И если теперь угрожает ей замужеством с незнакомым человеком, которого сам для нее выберет?

Девушка бесстрашно вскинула голову и вдруг, совершенно неожиданно для Бенедика, улыбнулась.

– Вам нет нужды утруждать себя поисками жениха, – заявила она, и глаза ее радостно сверкнули. – Для решения наших проблем можно найти куда более простой выход.

Губы Бенедика насмешливо скривились, но Ноэль не дрогнула под скептическим взглядом рыцаря.

– Как вы уже поняли, я не хочу покидать Лонгстоун, – продолжила она. – А вам понадобится хозяйка замка, которая сможет понаблюдать за порядком во время праздников и обеспечить вам желаемый отдых. В качестве вашей подопечной я буду счастлива исполнять эти обязанности. Без всякого вознаграждения. Но если вы серьезно настаиваете, чтобы я вышла замуж… – Ноэль на мгновение умолкла, а затем вдруг выпалила: —… то я просто могу выйти за вас!

Окаменев от неожиданности, Бенедик уставился на нее, челюсть его отвисла, а глаза медленно полезли из орбит. Вид у него был такой, что улыбка Ноэль погасла. Что это с ним? – обескураженно подумала девушка. Только что ей казалось, будто она высказала очень разумное предложение, но, к ее вящему ужасу, рыцарь, выйдя из оцепенения, не только не согласился с ней, а запрокинул голову и разразился громовым хохотом.

Смеялся Бенедик так долго, что слезы выступили на его карих глазах, и теперь уже Ноэль застыла на месте, глядя, как он утирает их тыльной стороной ладони.

Внезапно Ноэль почувствовала, что ее охватывает ярость. Скрестив руки на груди, она начала нервно постукивать каблучком по полу, ожидая, когда его истерика закончится. Если он намерен таким образом оскорбить ее и вывести из равновесия, то ничего у него не выйдет!

Через несколько бесконечно долгих минут рыцарь, обессилев, рухнул в уютное кресло – одно из двух, которые Ноэль заказала специально к возвращению Бенедика, дабы они могли сидеть по вечерам за уже убранным столом и мирно беседовать, греясь у весело потрескивающего очага. Теперь же она страстно желала одного: пусть это кресло сию секунду развалится под ним на тысячи мелких кусочков.

Склонив голову к плечу, Ноэль поинтересовалась:

– Что вас так развеселило, сэр? Лично я не вижу ничего смешного. Взяв меня в жены, вы извлечете немалую выгоду: не только увеличите размеры земельных угодий – ведь мы с вами непосредственные соседи, – но и получите помещичий дом и хорошее приданое. Я ведь единственная наследница моего отца и к тому же доказала, что умею справно вести хозяйство. – Ноэль чуть помедлила; ей не хотелось хвастаться, но желание заставить упрямого Бенедика внять ее доводам все же взяло верх над врожденной скромностью, и она сказала. – Кроме того, мне не раз доводилось слышать достаточно лестные отзывы о моей внешности.

Лицо рыцаря вновь стало серьезным; он угрюмо посмотрел на свою новоявленную подопечную.

– Не нужны мне ни земельные угодья вашего отца, ни ваше жалкое приданое, – процедил он. – У меня есть оруженосец и достаточно слуг, которые могут позаботиться о моих нуждах. Что же до вашей внешности, то хоть вы и красивы, но еще слишком молоды – для меня вы – дитя.

– Неправда! – горячо воскликнула Ноэль, возмутившись до глубины души его словами.

Она ощущала себя взрослой женщиной и знала, что многие девицы в ее возрасте уже вышли замуж, а кое у кого даже появились дети. Она открыла было рот, чтобы сообщить об этом Бенедику, но властный жест рыцаря заставил ее остановиться.

– Вздор! – прорычал он. – Я не нахожу ваши слова разумными. Сожалею, что ваш дом слишком мал по сравнению с моим замком, но твердо уверен, что без труда найду владетельного помещика и он с радостью обеспечит вас удобным жильем, которого вы так жаждете.

От возмущения Ноэль едва не задохнулась.

– По-вашему, я домогаюсь вот этого нагромождения старых камней? – вскричала она, быстро обведя вокруг себя рукою.

– А разве не так? – вопросом на вопрос ответил Бенедик и снова презрительно усмехнулся.

К счастью, Хардвин уже давно тактично удалился, подталкивая перед собою слуг, и теперь никто не мог лицезреть ее позора.

Забыв о приличиях, Ноэль возвысила голос.

– Да будет вам известно, что я получала достаточно предложений руки и сердца от вельможных господ, но всех их отвергла. Не отрицаю: мне было приятно чувствовать себя дома в Лонгстоуне, но только по одной-единственной причине – потому что здесь живете вы! Знайте же – с самой первой нашей встречи я желала стать вашей женой и никого более не видела своим супругом. По-видимому, я жестоко ошибалась в человеке, которого считала своим избранником!

И снова Бенедик остолбенел от неожиданного заявления, однако Ноэль уже не видела этого: крутанувшись на каблуках, она стремглав бросилась к винтовой лестнице, торопясь поскорее скрыться с глаз Бенедика. Спотыкаясь, путаясь в длинных юбках, бежала она вверх по ступеням, а из глаз ее лились горькие слезы.

Оказавшись наконец в своей крохотной опочивальне, в которую она вложила столько сил, чтобы придать ей жилой вид, Ноэль с ходу кинулась на кровать и разразилась безудержными рыданиями, оплакивая утерянные мечты. Никогда еще не было ей так плохо; даже когда умер отец, она старалась держать себя в руках, зная, что скоро появится Бенедик Вильер, ее прекрасный рыцарь, и сделает ее счастливой.

И что же? Вот он вернулся, ее долгожданный рыцарь – ожесточенный, даже жестокийчеловек, – и с легкостью хочет бросить ее, как ненужную кость, первому встречному!

Ноэль плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, а после долго лежала словно мертвая, не двигаясь, ощущая лишь гулкую пустоту внутри. Так бы и купалась она в своей безысходной тоске, если бы какой-то громкий стук не заставил ее резко перевернуться на спину. Ставни сорвались с крючка, впустив в покои морозный воздух. Не в силах подняться и затворить ставни, Ноэль съежилась от холода и устремила печальный взор на зашуршавшую веточку падуба, которую она прикрепила к балке двери.

Падуб. Рождество.

Хорошо еще, что ей дозволено остаться в Лонгстоуне до завершения праздников, прерывисто, со всхлипом вздохнув, подумала Ноэль. Как ни странно, зеленая веточка – неотъемлемая принадлежность Рождества – окончательно высушила ее слезы, и теперь она готова была рассматривать их как потакание собственной слабости.

Присущий Ноэль оптимизм вернулся к ней. Я сильная, повторяла она себе, я все выдержу.

Загадай желание, Ноэль!

На губах девушки появилась слабая улыбка. Как наяву услышала она голос мамы, нашептывающий ей на ухо эти слова. Элла Эмери всегда старалась придумать в праздничные дни нечто особенное – тем более что ее любимая дочка родилась как раз в Рождество.

Несмотря на холод в опочивальне, сладкие воспоминания согрели девушку. Не отрывая взгляда от красных ягод падуба, которые тихонько шевелились на ветру, будто их трогала чья-то нежная рука, она вновь прислушалась к ласковому шепоту мамы.

Загадай желание, Ноэль!

Может, так ей и поступить? Мама всегда говорила, что рождественские желания непременно сбываются, особенно если их загадывают те, кому посчастливилось родиться в этот великий праздник.

В душе Ноэль вновь зашевелилась искорка надежды. Она села на кровати и решительно утерла залитое слезами лицо. Неужели же пять долгих лет она ждала Бенедика, отказывая всем женихам, лишь для того, чтобы сейчас так легко сдаться?

Однако… нужен ли ей Бенедик после всего, что случилось сегодня?

Ноэль нахмурилась. Конечно, он стал более грубым, но… но все равно остался таким же неотразимо красивым, каким она его запомнила. Шрамы, полученные в боях и турнирах, только прибавили мужественности его лицу. Да, он поступил с ней дурно, но взгляд его по-прежнему заставлял ее сердце замирать в груди.

Возможно, тогда, пять лет назад, восторженной Ноэль всего лишь показалось,что в карих глазах рыцаря прячется какая-то тайна? А что, если она все-таки не ошибалась? Ноэль вздрогнула. Нет, он остался тем самымБенедиком, она чувствовала это, просто сейчас он почему-то раздражен и замкнут. Но, может, со временем он захочет выбраться из утомившей его оболочки грубого и сурового человека?

Ноэль усмехнулась. Что ж, непросто будет вытащить его оттуда, но она не боялась сложностей и всегда бесстрашно принимала вызовы судьбы. Отец постоянно говорил, что Ноэль по плечу справиться с любой задачей, сколь бы трудна эта задача ни была. Не она ли оставила родительский кров после смерти отца? Не она ли превратила логово Бенедика в обустроенное жилище? Папа ни разу не назвал ее упрямицей, но любил повторять, что дочка обладает сильной волей.

Вспомнив, как гордился ею отец, Ноэль снова улыбнулась. Подтянув колени к груди, она обхватила их руками и принялась раздумывать о будущем.

Что ж, еще не все потеряно, время у нее есть. До Крещения Ноэль успеет сделать все, чтобы вернуть Бенедику былой облик. Бессознательно наматывая на тонкий палец золотистый локон, она размышляла о том, как такого неподатливого, черствого воителя, закаленного в битвах, заставить жениться на себе.

Как сообщил ей сегодня сам Бенедик, ему не нужны земельные угодья и ее приданое. Будучи мужчиной, он невысоко ставит умение хорошо вести хозяйство. Да и недостатка в женщинах он явно не ощущает, невольно вспыхнув, решила Ноэль. С такой внешностью ему стоит лишь моргнуть, и любая будет у его ног.

Ноэль не обучали искусству обольщать, а Бенедик видел в ней всего лишь юную девицу… Ноэль вздохнула. И вдруг, вспомнив о надвигающемся Рождестве, радостно встрепенулась.

Она устроит для него самое прекрасное Рождество.

Судя по поведению Бенедика, у него еще ни разу не было настоящего праздника. Он не умеет расслабляться, не умеет радоваться этим чудесным двенадцати дням, что ждут их впереди. Она подарит их ему, и он не забудет их никогда.

И если она выполнит сию задачу, то заветное рождественское желание ее сбудется.