Текст книги "В плену сомнений"
Автор книги: Дебора Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Я не шучу, Рис. Ты должен уйти. Если ты не боишься, что сюда явится Летиция, подумай о том, что отец скоро отправится спать вслед за мамой. Хотя я не думаю, что он зайдет проведать меня, однако же кто знает?..
Рис с видимым разочарованием перебирал густые пряди ее волос.
– Ты права. Если твой отец обнаружит меня здесь, гнев его будет ужасен. – Вздохнув, он направился к стулу, где лежал его камзол.
– Поверь, отец не такой уж плохой, как кажется… – грустно сказала Джулиана.
Резко обернувшись, Рис жестко оборвал ее:
– Не нужно говорить мне о достоинствах твоего отца, Джулиана. Мне прекрасно известно, что это за человек. – И, не в силах совладать с гневом, он начал одеваться.
– Но мое наказание сейчас не такое уж тяжелое…
– Не нужно об этом говорить. Нам никогда не понять друг друга. Или ты будешь отрицать, что твой отец украл у меня Ллинвидд?
– Это неправда!
В мерцающем отблеске свечей Джулиана заметила, что его лицо стало жестким и решительным.
– Что неправда? Что твой отец украл мои земли?
– Нет, неправда то, что мы никогда не сможем понять друг друга. – И, видя, что Рис ждет объяснений, добавила: – Мне не известно, смошенничал отец или нет, но одно я знаю наверняка – ему не следовало соглашаться на такую ставку. Как бы мне хотелось все сейчас изменить!
Лицо Вогана смягчилось.
– Тебе не нужно ничего менять. Ты ведь говорила, что ни в чем не виновата.
Его великодушное стремление приуменьшить вину Джулианы лишь укрепило в ее сердце уверенность, что и на ней также лежит ответственность за содеянное отцом. Ведь если бы отцу не пришло в голову составить своей дочери приличное приданое, Рис бы сидел сейчас в своей собственной гостиной в Ллинвидде.
Но как отреагирует он, если узнает, что его родовое гнездо стало теперь ее, Джулианы, собственностью? Он просто с ума сойдет от ярости и обвинит во всем одну Джулиану, как то было нынче утром. На сей раз она уже не сможет вынести столь тяжких обвинений. Да и к тому же, как бы она сумела воспрепятствовать этой нечестной сделке?
– Мне, пожалуй, лучше уйти, – сказал Воган, одевшись. – Я сделал все, что хотел. – Его глаза скользнули по ее лицу, губам, которые он еще недавно так страстно целовал. – Даже больше, чем надеялся.
– Я больше не увижу тебя? – невольно вырвалось у Джулианы. Господи, до чего же неосмотрительно с ее стороны! В кругу Сент-Албансов почиталось слишком невежливым приглашать гостей так, как она это только что сделала. Но брать свои слова обратно было просто неловко.
– Ты хочешь сказать, я могу прийти сюда? В твою комнату? – В его голосе прозвучало недоверие.
– Если, конечно, ты хочешь… – пролепетала Джулиана.
– Конечно, хочу! – Он нежно коснулся ее подбородка рукой и заглянул в глаза, и Джулиана увидела, что взгляд Риса исполнен желания. – Я вернусь тогда, когда ты захочешь. На будущей неделе дела зовут меня в Лондон, но до тех пор я могу приходить к тебе каждую ночь, если ты захочешь.
– Очень хочу! Только, пожалуйста, дождись, пока все вечером разойдутся по своим комнатам и Летиция покончит с моим туалетом. Тогда мы сможем быть спокойны, что никто нас не обнаружит.
Он нежно погладил ее по щеке и задумчиво произнес:
– Ты и сама не понимаешь, о чем меня просишь.
– Может, и так. Но все равно возвращайся. – Джулиана нашла губами его руку и поцеловала в ладонь.
– Черт меня возьми, должно быть, я сошел с ума, но я готов пройти ради тебя сквозь огонь и воду!
– Мне вовсе не хочется обрекать тебя на огонь и воду, но если наши встречи – это безумство, то я его обожаю.
В порыве нежности Рис привлек ее к себе, и они слились в долгом, страстном поцелуе, полностью подчинившем Джулиану его воле. Язык теперь проникал так глубоко, как не проникал раньше, а руки ласкали ее тело и искали откровений, доныне казавшихся Джулиане недозволенными.
Наконец Рис оторвался от нее и с неохотой направился к окну. Он молча влез на подоконник и перебросил ноги наружу, но в последний момент не выдержал и пристально взглянул в глаза Джулиане.
– Ты еще не передумала? – спросил он, видя ее смущение.
Но Джулиана выдержала его взгляд. Да, у нее еще было время передумать, извиниться и отменить свое приглашение. Но разве можно отказаться от наслаждения видеть его вновь, увлеченно беседовать с ним о валлийской поэзии, о его единомышленниках, о… да еще много о чем! Может быть, в конце концов он поймет, почему ее семья стала такой чужой для нее. Он объяснит ей, что значит жить с «дурной кровью». И он не станет, как другие, смеяться над ее восторженной пылкостью и укорять в недостатке сдержанности.
– Нет, не передумала, – с твердостью прошептала она, подходя к окну.
Напоследок, совсем уже выбравшись наружу, Воган произнес:
– Ну, так я приду завтра. – И, легко ступив на карниз, прыгнул и уцепился за ветку.
Затаив дыхание, Джулиана наблюдала, как он, ловко перебирая руками, добрался до безопасного места и после секундного балансирования быстро спрыгнул на землю. Там внизу он на прощание поглядел в ее сторону, и она увидела, как с его губ неслышно слетело слово: «Завтра!»
– Завтра! – прошептала ему вослед Джулиана и еще долго оставалась у окна, пока Рис не исчез во мраке ночи.
Господи, только бы поскорее настало завтра!
4
Прошло около недели. Однажды вечером Рис, как всегда, появился у ограды имения Сент-Албансов, уцепился за ветку дерева, перекинувшуюся над оградой сада, и, подтянувшись, взобрался на верхушку стены. Минуту помедлил, а затем легко спрыгнул на землю.
«Джулиана не ждет меня в столь ранний час», – подумал он, пробираясь в темноте через господский сад. Обычно Рис наведывался к ней поздно ночью, когда все домочадцы были уже в своих постелях, да и саму Джулиану он частенько находил заснувшей, не выдержавшей томительного ожидания.
И каждую ночь все было так же, как накануне: он, превозмогая желание, старался быть сдержанным, она же, казалось, даже не догадывалась, какие чувства бушуют в нем. Каждую ночь они подолгу беседовали о поэзии Хью Мориса и Дэфидда ап Гуилема, о тайном обществе валлийцев-националистов и даже о войне в Американских Штатах. К его удивлению, Джулиана выказывала ненасытную жажду знаний, и его визиты к ней, сопряженные с большой опасностью для обоих, были для нее прекрасной возможностью расспрашивать обо всем, что приходило ей в голову.
Но если бы они только беседовали! Тогда Воган не чувствовал бы себя столь напряженным и не боялся зайти слишком далеко. Каждая ночь… была полна исступленных ласк, и утро заставало их в объятиях друг друга, слившихся в долгом, жарком поцелуе.
И с каждой ночью желание становилось все невыносимее: третьего дня он позволил себе осторожно расстегнуть ворот ее ночной сорочки из тонкого муслина, мягко подчеркивавшего округлости ее фигуры и не скрывавшего самые потайные уголки ее тела. Тогда его руке удалось незаметно проникнуть под тонкий покров ткани и ласкать до изнеможения теплые, мягкие холмики ее грудей.
Да, так было всего пару дней назад. Одно только воспоминание о той ночи приводило Риса в сильнейшее возбуждение. Сперва осознание происшедшего потрясло Джулиану, но, преодолев испуг, она позволила Рису ласкать и пощипывать ее нежные соски до тех пор, пока они не набухли от возбуждения. Она даже позволила ему поцеловать их и пощекотать языком, утолив вожделение, копившееся в нем со дня их первой встречи. Словно мягкий, спелый, сочный плод была ее кожа, и Рис хотел прикасаться, ласкать ее целую вечность.
Но прошлой ночью…
Черт побери, прошлой ночью он зашел слишком далеко. После небольшого разногласия, вызванного спором, равно ли по силе поэтическое вдохновение у Хью Мориса и Горони Оуэна, он неожиданно усадил Джулиану к себе на колени и заставил замолчать великолепным поцелуем, повлекшим за собой еще множество безрассудств. Их ласки стали нетерпеливее и горячее Спустя некоторое время его рука скользнула под ночную сорочку, затем, достигнув впадинки между ног Джулианы, принялась нежно гладить то, что обещало стать для нее источником будущих сильнейших наслаждений.
Как и прежде, Джулиана поначалу с негодованием оттолкнула его руку, но затем, вспыхнув от смущения, позволила ему сгладить новизну открытия шквалом неистовых поцелуев. И когда его рука, вновь проделав только что проложенный путь, нащупала маленький, увлажнившийся от ожидания бугорок, Рис услышал блаженный стон, сорвавшийся с ее губ.
Так протекла целая неделя наслаждений.
И целая неделя мук.
Воган только бессильно скрипел зубами, с трудом справляясь с возбуждением, доставлявшим ему теперь нестерпимую физическую боль. Сегодня он должен был во что бы то ни стало положить конец этим мучениям. Желать ее тело днем и ночью стало поистине невыносимым страданием для него.
После каждой ночи, полной ласк и прикосновений, лишь возбуждающих, но не утоляющих, Рис просыпался от мучительной боли, жаждущий облегчения. У него больше не было сил выносить эту муку. Он страстно желал засыпать и поутру просыпаться в объятиях любимой. И еще он желал уберечь Джулиану от ее бесчестного отца.
Сегодняшний вечер должен все решить. Этой ночью он не зайдет слишком далеко в своих ласках. Если Джулиана отвергнет предложение, которое он намеревался ей сделать, он не останется с ней больше ни на минуту и положит конец этой изощренной муке. Если же она согласится, то всего лишь несколько дней томительного ожидания – и она будет полностью принадлежать ему.
Он спрятался за деревом, росшим под самым окном Джулианы, и принялся ждать. Осторожно выглянув из своего укрытия, Воган с радостью обнаружил, что семейство Сент-Албансов заканчивает десерт. Еще несколько минут, решил он, оценив обстановку за столом, и можно будет наконец пробраться в комнату Джулианы.
Внезапно Рис вздрогнул: за столом сидела Джулиана. Как могло случиться, что она покинула свою комнату? А может, никто и не собирался запирать ее на две недели, и она просто все это выдумала?
При этой мысли гнев овладел им. Неужели она лгала ему? И не было вообще никакого наказания? В конце концов, он исправно являлся к ней в указанное ею самою время и потому не мог узнать о том, действительно ли Джулиану не выпускают из комнаты. Все, что ему оставалось, – это только верить ее словам. Значит, могло и не быть никаких суровых мер. Значит, в тот злополучный день ее просто могли лишить ужина, вот и все.
Воган терялся в догадках, бессильно вцепившись пальцами в жесткую кору дерева; былые подозрения с новой силой вспыхнули в его мозгу и опять не давали покоя. Ему вновь казалось, что Джулиана намеренно проникла на собрание «Сынов Уэльса», воспользовавшись для этой цели платьем простолюдинки. Как бы то ни было, она – дочь своего отца, а отец ее – бесчестный человек, обманом завладевший чужим состоянием. К тому же Джулиана англичанка – и в этом также ее вина, как бы она ни клялась в любви к валлийской поэзии. Да и вообще, что привлекло ее, дочь английского графа, к такому простому валлийцу, как он?
Тут Воган заметил, что граф, должно быть, сказал нечто такое, что заставило Джулиану встать и покинуть Я свое место за столом. Кивнув на прощание родным, она Я удалилась к себе наверх. Несколько минут спустя в ее окне по обыкновению зажглась лампа – знак того, что Джулиана ждет его.
У Риса отлегло от сердца. Возможно, он все-таки заблуждался насчет ее неискренности. Возможно, ей всего лишь дозволено участвовать в семейной трапезе, чтобы затем вновь возвратиться в свою темницу.
Он сознавал, что безудержная страсть к Джулиане заставляет его отыскивать все новые и новые оправдания ее поведению, и увидеть истинную ее сущность было бы, для него настоящим страданием. Проклиная про себя медлительность ненавистного семейства, Воган с нетерпением дожидался, когда наконец сможет вскарабкаться наверх, в комнату к любимой.
Да, страсть к Джулиане была сильнее в нем, чем голос рассудка. И потому он не хотел предпринимать ничего, что бы могло охладить в нем это влечение. К тому же, видимо, и сама Джулиана была готова отдаться ему. Единственным его желанием было обладать ею, а все остальное пусть летит к черту. Если бы она была хоть немного опытней, Рису было бы гораздо легче осуществи задуманное, и он с наслаждением сделал бы своим соблазнительное тело с мягкой, белоснежной кожей.
Однако было ли чувство к Джулиане одним лишь влечением? Рис затруднялся с ответом. Днем, вдали от нее, все непреодолимей становилось желание говорить с нею, и потому он с таким нетерпением дожидался ночи, чтобы обсудить с Джулианой волновавшие его проблемы. Иногда он мысленно советовался с нею, вспоминая отдельные фразы, реплики, ее смех, ее сиявшие счастьем глаза. Джулиана сумела подчинить себе все его помыслы.
Теперь в гостиной дома Сент-Албансов царило заметное оживление: ужин был окончен, и все расходились по своим комнатам. Пару минут спустя Воган уже на дерево и, перебравшись на ветку, заглянул в окно Джулианы. Девушка сидела у туалетного столика и медленно расчесывала свои густые волосы. У Риса перехватило дыхание: густая масса рыжих волос поблескивала огненными искорками при каждом движении гребня.
В который раз сомнения вдруг одолели Вогана. Только слепая страсть могла бросить его, словно последнего глупца, в объятия дочери своего злейшего врага. Стараясь прогнать предательские мысли, он достал из кармана несколько камешков, специально заготовленных для такого случая. В первую ночь он неосмотрительно взобрался по узкому карнизу к самому ее окну и с мольбой пытался убедить Джулиану впустить его. Но сегодняшней ночью у него не было нужды прибегать к подобной тактике.
Наконец очередной камешек, ударившись о стекло, привлек внимание Джулианы. Она подбежала к окну, растворила его, и Рис увидел, как густой румянец покрыл ее щеки.
– Ты сегодня так рано… – прошептала она. – Почему же ты…
– Дай сперва войти. – И, стараясь сохранять равновесие, он ловко шагнул на карниз под ее окном и крепко схватился за выступ стены. Наконец, когда окно за ним закрылось, Джулиана предупредила:
– Летиция может прийти сюда в любую минуту. У нас совсем немного времени.
– Я знаю.
Сомнения, одолевавшие Риса последнее время, помимо его воли прозвучали обвинительной речью для Джулианы:
– Ты же говорила мне, что тебе не велено две недели покидать свою комнату, а я только что видел, как ты преспокойно сидишь за общим столом в гостиной!
И тут же пожалел о своих словах, увидев, как помрачнело от негодования ее лицо.
– Так, значит, ты шпионил за мной? – с обидой в голосе спросила Джулиана.
– Нет, я просто пришел раньше, потому что… – Он замолчал, видя, что она отвернулась, явно не желая выслушивать его оправдания. Какой же он подлец, если посмел обвинять в неискренности столь невинное существо!
– О, любимая, прости меня! Сам не знаю, почему ты еще терпишь все мои выходки. Я просто недостоин находиться с тобой рядом, прикасаться к тебе, моя милая.
Не поднимая на него глаз, Джулиана с обидой в голосе ответила:
– Я ужинала вместе со всеми, потому что так пожелал отец. Завтра он должен отправиться на несколько дней в Пембрук. – Воган явственно видел, как дрожали ее губы. – Потом он сразу же отослал меня к себе, но ты, верно, и сам это видел.
– Видел, но, как последний глупец, не хотел поверить своим глазам. – Он точно помнил, что граф отослал дочь сразу после окончания трапезы, но малодушно поддался обуревавшим его сомнениям. Оставался единственный способ высушить слезы, готовые уже хлынуть из этих прекрасных глаз.
– Послушай, дорогая моя. Я ведь здесь не затем, чтобы огорчать тебя. Позволь мне сделать тебе подарок. – И он извлек из кармана маленький, вытянутой формы сверток, завернутый в тряпицу.
Сперва Джулиана настороженно разглядывала подарок, не решаясь принять его, но после некоторого колебания наконец взяла его и развернула.
– Да это же ложка! – Она подняла на Риса изумленный взгляд.
– Это не простая ложка. Это «ложка любви».
Щеки Джулианы порозовели от смущения.
– Да, действительно «ложка любви».
– А ты знаешь, что это значит?
– В Уэльсе ее дарят возлюбленным, – нерешительно ответила Джулиана.
– Верно. Я вырезал эту ложечку специально для тебя, когда работал с Морганом в лавке. Он согласился обучить меня этому искусству. Но мне пришлось провозиться целую неделю, пока я ее не закончил.
С осторожностью, словно это была драгоценность, Джулиана провела пальцем по резной поверхности дерева, покрытой замысловатыми кельтскими крестами и увенчанной у самого основания ручки двумя соединенными сердцами.
– Какая она красивая! Мне приходилось раньше видеть такие ложечки, но это первая «ложка любви» в моей жизни.
– Первая… и, я надеюсь, последняя, – улыбнулся Рис.
– Что ты хочешь сказать?
Воган глубоко вздохнул и решительно начал:
– Ты ведь знаешь, что послезавтра я должен уехать в Лондон.
Подавив в себе разочарование, Джулиана кивнула. Но ее видимое расстройство только воодушевило Вогана.
– И я хочу, чтобы ты отправилась со мной.
– Ты хочешь, чтобы я сбежала с тобой? – потрясенно переспросила Джулиана.
– Да, именно так.
С ложкой в руках она растерянно опустилась на кровать, не зная, как понять его столь неожиданное предложение.
– Н-не понимаю… То есть ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей?
– Да нет же! Черт возьми, я, наверно, неточно выразился! – Рис подошел к кровати, опустился рядом с Джулианой и сжал ее руки в своих. – Я думал, ты поймешь все сразу. Такую ложечку у нас принято дарить своей возлюбленной или суженой, которую хочешь взять в жены.
– В жены? – удивленно переспросила она.
– В жены. – Он склонился к ее руке и принялся медленно целовать каждый ее пальчик. – Я хочу, чтобы ты последовала за мной в Лондон, Джулиана. Как моя жена…
Но Джулиана молчала. Рис сдерживал себя, давая ей время все обдумать. Опомнился он лишь тогда, когда она осторожно высвободила свою руку из его пальцев, сжимавших ее словно тиски.
Джулиана поднялась и задумчиво подошла к туалетному столику, на котором лежала книга, подаренная ей Воганом неделю назад. Она нежно погладила обтянутый кожей переплет и ровным голосом спросила:
– Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, Рис?
Не такого ответа он ждал от нее. Воган вскочил, вновь охваченный недобрыми предчувствиями.
– Разве ты не понимаешь?
– Нет, я просто хочу знать: может, ты берешь меня замуж из-за этой ссоры с отцом? Потому что твое имение теперь перешло к нашей семье? – Она смущенно замолчала и подняла на него свои прекрасные глаза. – Ты, верно, думаешь, что, женившись на мне, ты заставишь отца сдаться и отдать тебе Ллинвидд?
И опять с новой силой неуверенность и сомнения овладели Воганом. Неужели теперь она вечно будет думать, что он – обыкновенный ловкач, проходимец, который жаждет заполучить обратно свой кусок земли, чего бы это ему ни стоило?
– Твой отец и его низкие притязания на Ллинвидд вовсе не имеют к этому никакого отношения! Если мои чувства дают тебе право так думать обо мне, то я был дважды не прав, что явился сегодня сюда.
Вне себя от гнева, он повернулся и решительно направился к окну, но Джулиана бросилась ему вслед и вцепилась в его рукав.
– Рис, прошу тебя, не уходи. Мне просто хотелось тебя понять. – Но, видя, что тот даже не взглянул на нее, Джулиана добавила: – Прости, если я оскорбила тебя, но мне было нужно знать, почему ты хочешь сделать меня своей женой. – Помолчав, она продолжала: – У нас с тобой было столько всего, чего я не позволяла себе ни с одним мужчиной. Но не ты ли мне сказал однажды, что… – Джулиана запнулась и выпустила его руку, – …мужчины берут себе жен, если у них есть на то причины. Я… я просто хотела узнать, какие у тебя причины.
Он медленно повернулся и посмотрел на Джулиану. Ее побледневшее лицо казалось удивительно тонким, в глазах застыли нерешительность и искреннее желание докопаться до истины. И весь его гнев мгновенно куда-то исчез. Воган наивно полагал, что она уже выучилась распознавать его чувства. Но женщины любят ушами, а он успел сказать ей не так уж много красивых слов.
Нежно поглаживая ее щеку, Рис прошептал:
– Я скажу так: я хочу взять тебя в жены потому, что хочу заниматься с тобой любовью. И это будет правдой.
Густой румянец запылал у нее на щеках, но Джулиана не спрятала лица.
– И еще я скажу: я хочу взять тебя в жены, потому что мы оба влюблены в поэзию и в Уэльс. И это тоже будет правдой. – Он сжал в своих ладонях ее лицо, на котором все еще было написано недоверие, и произнес: – Но главное, почему я хочу взять тебя в жены, Джулиана Сент-Албанс, это моя любовь к тебе. Большая и искренняя.
Удивление сменилось на ее лице самой очаровательнейшей из улыбок, которые ему доводилось когда-либо видеть. Она сжала его руки и прошептала:
– И я тебя тоже люблю, Рис Воган.
Словно бальзам пролились слова ее признания на истерзанную сомнениями душу Риса. Разве такое чудесное мгновение может еще когда-либо повториться в его жизни?
– Так ты будешь моей женой?
– Да.
– И ты уедешь со мной, Джулиана?
Но она все еще не могла решиться.
– Так ли уж нужно бежать тайно от всех? Не проще ли испросить у отца благословения и не таясь обвенчаться?
Но Рис лишь горько улыбнулся.
– Наивная девочка, неужели ты думаешь, что твой отец даст согласие на наш брак? И что же он мне ответит, если я попрошу у него твоей руки? «Какие могут быть возражения! Ты, валлийский проходимец без гроша в кармане, окажешь мне большую любезность, став моим зятем». Таков, по-твоему, будет его ответ?
– Нет, я думаю, он так не скажет, – тяжело вздохнув, сказала Джулиана.
Но Рис уже не мог сдержать своего волнения.
– Клянусь Богом, я чувствую себя последним глупцом, предлагая тебе выйти за меня замуж. У меня есть кое-какой капитал, и до сегодняшнего дня я мечтал только об одном – вернуть назад мои земли. Сейчас же я думаю, что это не самое мудрое решение. Поэтому я не могу допустить, чтобы твой отец использовал тебя в борьбе против меня.
– Такого не случится. – Джулиана лукаво улыбнулась. – Знаешь, у меня есть…
– Нет. – Он прикрыл ей рот рукой, запрещая продолжать. – Не хочу больше и слышать об этом. Мне бы не хотелось, чтобы ты подумала, будто я таким образом пытаюсь добиться твоей поддержки и получить обратно мой Ллинвидд. Я хочу назвать тебя моей женой потому, что люблю тебя, а ты любишь меня. Надеюсь, когда мы поженимся, все встанет на свои места. Даже если мне больше и не видать моих земель, у меня есть кое-какие планы на будущее. Я мог бы преподавать. Или продолжить работать у Моргана, если потребуется.
Она улыбнулась.
– Так, значит, это Морган отпечатал те памфлеты?
Воган схватил ее за руку.
– Кто тебе это сказал? – вскрикнул он, но, увидев, как Джулиана испуганно отшатнулась от него, добавил уже мягче: – Прости… но почему ты так считаешь?
Опустив глаза, Джулиана виновато произнесла:
– Летиция подозревает, что, может быть, он… ну, в общем, она сказала мне, что..
– Черт бы побрал эту девчонку! Летиция не имела права никому говорить об этом. Бедняга Морган рискует попасть в большую беду из-за ее болтливости.
– О, что касается меня, то я никому ни слова не скажу о том, что знаю. Клянусь тебе!
Рис облегченно вздохнул и уже в который раз выругал себя за несдержанность. Почему он никак не может научиться доверять Джулиане? Если он хочет сделать ее своей женой, у них не должно быть секретов друг от Друга.
– Кроме того, – продолжала она, – ты собираешься работать у Моргана, чтобы добывать нам на хлеб. А ты подумал, каково будет мне, дочери графа?
Рис только сейчас осознал, насколько трудно будет Джулиане привыкать к той жизни, которую он мог ей предложить.
– Господи, какой же я идиот, если лишаю тебя всего того, к чему ты привыкла! – горько произнес он. – Твой отец наверняка уже задумал выдать тебя за какого-нибудь герцога, да побогаче.
– Не нужен мне никакой герцог с его богатствами, – прошептала Джулиана, нежно проводя пальчиком по щеке Риса. – Мне нужен только ты.
Сгорая от желания, он сжал ее в своих объятиях и поцеловал. Как тут голова может не пойти кругом при одной толькр мысли, что через день-другой он сможет целовать ее, сколько хочет, ласкать ее, сколько хочет, оставаться в ее объятиях вечно. С великой неохотой Воган разжал свои объятия и сказал:
– Послушай, дорогая. Летиция может явиться сюда с минуты на минуту, а мне еще нужно столько тебе сказать!
– И что же ты предлагаешь?
– Завтра вечером я дождусь момента, когда Лети-ция закончит свои дела и отправится восвояси, и сразу же поднимусь к тебе. Тогда ты сможешь наконец покинуть свою темницу вместе со мной. – И, видя ее недоверчивый взгляд, добавил успокаивающе: – Не волнуйся, у нас будет лестница. Мне пришлось обшарить весь сад, пока не удалось обнаружить то, что нужно. – Воган сделал паузу и решительно произнес: – Я хочу, чтобы мы отправились прямиком к епископу. Я раздобыл специальное разрешение, так что он сможет нас сразу же обвенчать.
– Так, значит, епископ согласен помочь нам?
– Он – мой крестный, – улыбнулся Рис, – и валлиец до мозга костей. К тому же не слишком жалует твоего папашу.
– Ну и ловок же ты! – со смехом отозвалась Джулиана.
– Думаю, именно поэтому ты и любишь меня. – Он откинул прядь мягких волос с ее лба. – Когда с брачной церемонией будет покончено, мы сядем в лондонскую карету, что прибывает в Кармартен на самой заре. – И, бросив на нее испытующий взгляд, тревожно спросил: – Надеюсь, никто не догадывается, что мы с тобой видимся?
Джулиана отрицательно покачала головой.
– Что ж, хорошо. Пройдет еще несколько дней, прежде чем обнаружат твое исчезновение. И даже если станет известно, что ты бежала с мужчиной, искать нас будут скорее всего в Гретна Грин, то есть к северу от Кармартена. Когда же станет ясно, что нас там нет, мы успеем обосноваться в Лондоне, а твоим придется смириться с нашим браком.
Но она лишь в нерешительности кусала губы.
– Но не могу же я сбежать, ничего не объяснив! Представляешь, как будут волноваться отец с мамой? Нельзя ли оставить им хотя бы записку? Когда они обнаружат ее, мы будем уже очень далеко и…
Рис крепко сжал руками ее плечи и настойчиво повторил:
– Никаких записок, слышишь? – Но, видя, что его ответ расстроил Джулиану, мягко добавил: – Я знаю, любимая, тебе будет больно, если твоя семья станет волноваться, но оставлять записку слишком уж рискованно.
Она опустила глаза и тихо ответила:
– Ты прав, слишком рискованно.
Рис взял в руки ее лицо и заглянул в полные тревоги глаза Джулианы.
– Обещай мне, что ты все сделаешь так, как я тебе говорю.
– Обещаю, – твердо ответила она.
В это мгновение послышался осторожный стук в дверь, заставивший обоих замереть от неожиданности.
– Джулиана, это я, – донесся из-за двери голос Летиции.
– Мне лучше поторопиться, – поспешно начал прощаться Рис.
Было слышно, как Летиция пытается открыть дверь, предусмотрительно запертую ими на ключ. Выругавшись сквозь зубы, Воган поспешно направился к окну и с помощью Джулианы выбрался наружу.
– Жди меня завтра ночью. Если передумаешь, просто запри окно – и все, я не стану тебя больше беспокоить.
– Я ни за что не передумаю, обещаю тебе.
Тем временем Летиция колотила в дверь все настойчивее и тревожно вопрошала:
– Джулиана! Вы здесь?
Рис тревожно поглядел на дверь и затем на Джулиану.
– Пойди отопри, а то как бы она не перебудила весь дом. – И прежде чем скрыться во мраке ночи, с нежностью поглядел на Джулиану. – Я люблю тебя. Помни это, моя милая.
Она рванулась к Рису и запечатлела на его щеке прощальный поцелуй.
– Я тоже тебя люблю.
– Жди меня завтра, любимая, – бросил на прощание Воган и, перебравшись на узкий карниз за окном, прыгнул на ветку дерева. Теперь Джулиана уже не боялась, когда видела, каким способом приходится Рису пробираться к ней, но все же каждый раз у нее захватывало дух при виде его необычайной ловкости. Как и обычно, уцепившись за ветку, Рис повис на мгновение и легко спрыгнул на землю. Затем обернулся и послал Джулиане пылкий воздушный поцелуй.
Через замочную скважину до Джулианы донесся рассерженный шепот служанки:
– Уж не знаю, чем вы там занимаетесь, но, если вы мне сейчас же не отопрете, я позову вашу мать!
Джулиана бросилась к двери и поспешно отомкнула ее; и вовремя, потому что Летиция уже было направилась за графиней.
– Летиция! – стараясь не шуметь, тихо позвала Джулиана.
Горничная остановилась и медленно пошла назад, подозрительно косясь на хозяйку. Войдя в комнату, она внимательно огляделась по сторонам, отчего у Джулианы перехватило дыхание. Открытые створки окна не ускользнули от пристального внимания Летиции, и, прежде чем закрыть их, она выглянула наружу.
С замиранием сердца Джулиана ждала, что Летиция начнет кричать или, того хуже, велит слугам обыскать сад. Оставалось надеяться, что у Риса было достаточно времени, чтоб ускользнуть незамеченным. Наконец, не обнаружив ничего предосудительного, Летиция захлопнула окно и хмуро поглядела на Джулиану.
– В такое время лучше держать окно закрытым, иначе вы рискуете занемочь от ночного воздуха.
Внезапно взгляд Джулианы упал на ложку, подаренную Рисом, которая так и осталась лежать на туалетном столике подле томика валлийских поэтов. И едва Летиция отвернулась, Джулиана быстро схватила обе вещицы и спрятала под подушку.
– Я любовалась звездами, – запинаясь, пробормотала она. – Сегодня такая чудесная ночь!
– Да уж, должно быть, действительно чудесная, раз вы так увлеклись, что не слышали, как я барабанила к вам в дверь.
– Я, должно быть, задремала. Ты же знаешь, как крепко я сплю, – уже тверже произнесла Джулиана, решив, что пора поставить на место самоуверенную служанку.
Летиция подозрительно поглядела на госпожу, но ничего не ответила. Затем, сердито пожав плечами, подошла к большому платяному шкафу и без единого слова принялась помогать Джулиане раздеваться. Воспользовавшись тем, что валлийка не желала разговаривать, Джулиана и сама помалкивала. Ей не терпелось остаться одной. Когда Летиция наконец ушла, она с облегчением Упала на кровать и отдалась своим мечтам.
Господи, какой восхитительной была сегодняшняя встреча! Она скоро станет женою Риса! От этой мысли ее лицо озарилось счастливой улыбкой. Бедняга, он, должно быть, подумал, что ее пугает его бедность! Вот уж, наверно, он сошел бы с ума от счастья, знай он, что, женившись на дочери графа Сент-Албанс, он вернет себе Алинвидд.
Но по трезвом размышлении Джулиана поняла, что не только радость, но и гнев, и подозрение вызовет в нем эта новость. Любое упоминание о ее отце приводило его в настоящее бешенство, и он заодно отказывался верить и ей. Будет ли Рис относиться к ней по-прежнему, когда узнает, что вся затея с Ллинвиддом была устроена ради того, чтобы сколотить для нее, Джулианы, приличное приданое? Но почему бы ему тогда не перестать ненавидеть ее семью, раз уж он получает обратно свое состояние?
