Текст книги "В ожидании чуда"

Автор книги: Дебора Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Это была та самая женщина, которая вошла в дверь в ту первую ночь. Она не нуждалась в том, чтобы ее спасали, ни теперь, ни когда бы то ни было. Ее невинность была обманом, притворством. Салли попался в сети, сплетенные женщиной, которую почти не знал. "Ты знаешь ее, – поправился он, ощущая внутри тяжелый груз правды. – Ты знаешь ее, потому что та же тьма живет и в твоей душе. Единственная разница в том, что ты воображаешь, будто, нацепив полицейский значок, стал одним из хороших парней".

Должно быть, Айрис услышала его голос, когда он вошел. Она появилась из-за угла холла и подставила плечи под руку Джесси. Когда Салли увидел их вместе, последние сомнения испарились.

"Я знаю, почему ты это сделала, Джесси. Знаю, почему. Но все равно ты убила человека. И сохранила достаточно хладнокровия, чтобы скрыть это, хотя в том не было необходимости. Самозащита – прекрасное оправдание в такой ситуации. Зарегистрировано твое оружие или нет.

Ты убила человека, Джесс. И что мне, черт побери, теперь делать?"

На долю секунды Джессика позволила проникнуть в свое сердце его голосу, который произнес ее имя с такой надеждой. Позволила себе поверить, что он приехал ради нее, потому что он ей нужен, а не потому, что это его работа. И когда прежний навык, позволявший ей действовать хладнокровно, начал оставлять ее, его лицо окаменело.

"Он все знает", – поняла Джессика. Страх и разочарование снова наполнили ее холодом. Она обозвала себя дурой за желание получить то, что никогда не будет ей принадлежать.

Салли прежде всего полицейский, что бы между ними ни произошло раньше. Очевидно, лучший полицейский. Он уловил один крохотный прокол в ее рассказе. Джессика сердцем это почувствовала. Он понял, и это его изменило. Изменило его представление о ней, а ведь он не знал и половины, с горечью думала она.

"Что ты теперь собираешься делать, Салли?"

Невысказанный вопрос повис между ними, как пущенная стрела, и пронзил обоих. В конце концов Салли отвернулся, не сказав ни слова. Джессика все время была рядом с Айрис, пока он делал свою работу. Девочка отказывалась отойти от нее, а Джессика не могла отойти от Салли. Пока не узнает, что он собирается делать.

После того ужасного мгновения, когда их взгляды встретились, ничто не указывало, что они с Салли больше, чем просто знакомые. Ни разу он не подверг сомнению ее версию событий при посторонних и задал ей всего лишь несколько беглых вопросов. Все было так просто, а она никак не могла перевести дыхание.

Так как Айрис все время пряталась в своей комнате под грудой одежды, не было никаких свидетелей, которые могли бы опровергнуть ее рассказ. Никто не видел, как она выскользнула из дома, вложила в руку Линкольна его пистолет и выстрелила из него. Никто не наблюдал, когда она бросила стреляную гильзу у тела в прихожей, избавилась от собственной гильзы, спустив ее в унитаз, и перезарядила свой пистолет. Сама пуля не была проблемой, так как разрывные пули распадались на кусочки, попадая в цель. Они с Линкольном оба предпочитали разрывные пули. Гильзы были одинаковыми, и это указывало на то, что стрелял Линкольн.

Потом она тщательно вымыла руки и сменила одежду. К моменту появления полиции ее рассказ обрел твердую почву, а Айрис ничего не говорила.

И Салли тоже. Все, что они хотят сказать друг другу, будет сказано наедине. Это она знала. Глаза Салли обещали ей это каждый раз, когда он смотрел в ее сторону.

Казалось, он удовлетворен тем, что коп по имени Изон всем руководит, кивал, когда с ним советовались, но старался держаться на заднем плане и не спешил. Странная комбинация терпения и гнева жила в Салли. "Терпение делает его еще более опасным, чем гнев", – подумала Джессика.

Терпение не прогоняло гнев. Оно только создавало напряженность, обманывало людей, заставляя их поверить в собственную безопасность. Но не ее. Ее ему не обмануть.

Когда тела увезли и полицейские начали расходиться, у нее не возникло ощущения, что кризис миновал. Она почувствовала себя брошенной на произвол судьбы, и будто неслась к неизбежному столкновению. Затем Изон поднялся по лестнице и дал ей отсрочку.

– Мне кажется, вам с девочкой ни к чему оставаться тут сегодня ночью. Почему бы вам не уложить пару сумок? Я вас отвезу в отель и завтра пришлю за вами кого-нибудь, чтобы взять официальные показания.

– Спасибо. – Джессика постаралась, чтобы в ее голосе не отразилась слишком большая готовность. – Вероятно, так будет лучше.

– Да, мэм.

Они с Айрис собрались меньше чем за десять минут. Когда они вышли с сумками на лестничную площадку, в прихожей оставался только Салли. Впервые Джессика видела его без галстука.

– Где полицейский Изон? – нервно спросила она.

– У него кончилось дежурство.

– Он… он собирался отвезти нас в отель.

– У тебя есть возражения против того, чтобы вас отвез я? – Салли бросал ей вызов, хотел получить предлог, чтобы снять перчатки. Она не знала, радоваться ли тому, что его ледяное безразличие кончилось, или пугаться.

Айрис подняла свою сумку и начала молча спускаться по лестнице.

– Я лучше поеду с вами. Что, если папа позвонит, когда нас не будет?

– Мы сможем завтра прослушать автоответчик, – ответил ей Салли. – Иди сюда.

Он подхватил ее на руки внизу у лестницы, чтобы девочке не пришлось ступать на брезент, которым раньше прикрывали тело. Джессика подумала, не нарочно ли Салли попросил полицейских оставить его здесь, чтобы избавить Айрис от вида пятен крови. Возможно.

Девочка держалась очень мужественно, но Джессика знала, сколько усилий ей стоит не заплакать, не думать о Линкольне, о папе, о том, что случилось. Когда Салли поднял ее и перенес через брезент, Айрис на мгновение обвила руками его шею, словно он был ее якорем. Джессика позавидовала тому, как свободно Айрис ищет утешения всюду, где только можно. Особенно когда Салли в ответ прижал ее к себе перед тем, как опустить на пол.

– Ты идешь? – спросил Салли Джессику, и когда Айрис вышла за дверь, саркастически прибавил: – Или предпочитаешь остаться и подождать, пока кто-нибудь не попытается еще раз проникнуть в дом?

Понимая, что ей придется идти с ними, она спросила:

– Ты считаешь, если мы потащимся в другое место, то будем в безопасности?

– Могу это гарантировать, – мягко ответил он.

– Наверное, приятно быть во всем уверенным.

Она добралась до последней ступеньки лестницы. Еще несколько дюймов, и ее глаза оказались на одном уровне с глазами Салли. Теперь она была совершенно беззащитна перед этим мужчиной, который заполнил собой комнату, заполнил все ее чувства. С такого близкого расстояния она видела тени у него под глазами, видела, что ему надо побриться. Заметила еле заметный шрам над бровью и крепко стиснутые челюсти.

Против своего желания она снова попала под влияние той силы, которую излучал этот человек. По ее телу вновь разливался жар. Это происходило всякий раз, когда он находился рядом и смотрел на нее в упор. Всякий раз, когда она вспоминала, что он может сделать с ней одним своим поцелуем.

– Единственное, в чем я уверен, – сказал Салли, наклоняясь вперед и не отрывая взгляда от ее губ, – это в том, что я – глупец.

Джессика уже приготовилась встретить поцелуй, который так и не последовал. Салли взял из ее руки сумку и пошел прочь.

Разочарование захлестнуло ее, вытеснив все остальные чувства. Оставшись одна в прихожей, она поняла, что он добивался именно этого. Хотел дать ей понять, что у них еще много неоконченных дел, помимо неразберихи с исчезновением Фила и проникновением в дом посторонних.

Хотел дать ей понять, что парадом командует он.

"Поверь мне, у меня все под контролем". Джессика ясно помнила, как сказала это Айрис. Какая ирония, и как правы оказались карты Айрис. Салли все контролировал. У него был опыт и терпение, и он мог сильно отравить ей существование. И она ничего не могла с этим поделать, черт побери.

Джессика медленно пошла следом за ним к машине. Все шло уже знакомым порядком. Айрис посредине, Джессика у окна, Салли за рулем – и всеобщее молчание. Она нарушила его, заметив, что они направляются не в город.

– Куда мы едем?

Салли хотел было солгать, но не стал. Между ними и так было много лжи.

– Ко мне. Это не "Риц", но сойдет.

– Почему туда?

Он ожидал споров, ярости, даже бурной сцены. А не простого вопроса. Но Джесси никогда не делала того, что он ожидал. Не отрывая глаз от дороги, Салли ответил:

– Потому что хочу, чтобы вы были там.

– Уверен?

В ее голосе звучали тихое отчаяние и слабая надежда, и Салли спросил себя, слышит ли сама Джесси свой голос. На этот раз он повернулся к ней и ответил:

– Кажется, я уверен всего в двух вещах. "Я глупец и хочу тебя". Да, именно в этих двух вещах он был уверен.

Начался мелкий дождь, и Салли включил "дворники", сожалея, что нельзя так же легко стереть то, что привлекает его к Джесси. Но это невозможно. Стало невозможным с той минуты, как он к ней прикоснулся. А теперь он собирается еще усугубить дело, привезя ее в свой дом.

Раскат грома ворвался в его мысли. Когда они добрались до пляжа, молнии одна за другой распарывали темные небеса. Ночь обещала быть длинной.

Они вымокли, пока добрались до крыльца от машины. Салли отнес их вещи в свободную комнату. Джесси и Айрис медленно шли за ним по темному дому. Он поставил сумки в комнате у двери и сказал Джесси:

– Сварю кофе.

Что она должна была понимать следующим образом: переоденься, уложи Айрис, а потом увидишь.

Салли отправился на кухню и приготовил кофе, потом сел в темной гостиной с бутылкой пива и стал ждать. Его глаза привыкли к темноте. Он предпочитал темноту. Единственный свет давали время от времени вспышки молний. Шторы были задернуты, но дверь оставалась открытой.

Джесси легко было разглядеть, когда она, наконец, вышла из комнаты для гостей. На ней была длинная белая футболка и темные леггинсы. Опустив взгляд, он заметил, что она снова босая. Он тоже. Кроме сапог, он ничего не удосужился снять, предпочитая сидеть и ждать Джесси.

Она неуверенно, маленькими шажками, двинулась вперед, вытянув вперед руку.

– Ты не мог бы зажечь свет?

– Кушетка прямо возле тебя. Просто сядь.

– Я не очень-то люблю темноту, – наконец призналась она, опускаясь на кушетку, как можно дальше от него.

Салли щелкнул выключателем настольной лампы. Джессика замигала, затем взгляд ее остановился на бутылке пива у него в руке.

– Я думала, ты пошел варить кофе.

– Уже сварил. Хочешь?

Она покачала головой и перешла к следующему вопросу.

– В комнате для гостей кровать слишком узкая для двоих.

– Знаю. Можешь занять мою комнату. Я посплю здесь.

– Кушетка слишком короткая.

– Это я тоже знаю. Но это кресло вполне сойдет. Оно хорошо знает своего хозяина. Черт побери, оно и относится ко мне лучше большинства людей.

Он хотел, чтобы до нее дошло это оскорбление. Хотел проколоть эту ее скорлупу. Она так ловко принимала невинный облик нуждающейся в заботе девушки, что ему приходилось напоминать себе о той полной самообладания женщине, которая недавно смотрела на него с лестничной площадки. Та женщина не была ранимой. Она хладнокровно убила человека.

Поставив бутылку с пивом, Салли встал и подошел к входной двери. Ему необходима была дистанция. Его разгоряченную кожу обдало свежестью, когда порыв ветра брызнул в него дождем. Морской воздух и дождь смешались в чистый аромат, от которого у него прояснилось в голове. Пока до него не донесся тихий голос Джесси.

– Спасибо.

Будто это слово могло все объяснить. Терпение Салли лопнуло, в нем вспыхнула ярость.

11

Джессика осталась совершенно неподвижной, когда Салли резко обернулся. На мгновение молния очертила его силуэт на фоне дверного проема. Когда вслед за этим раздался удар грома, сила духа покинула ее, оставив в темноте наедине с мужчиной, который знал слишком много ее тайн.

Наступил момент, который подразумевают, когда говорят "разверзлась бездна ада". А Салли запросто мог сыграть роль дьявола.

– Спасибо? – повторил он очень тихо, приближаясь к ней. Его ледяной голос пробрал ее до костей. – Спасибо? Ты имеешь представление, чего мне это стоило – стоять там, пока Изон, развесив уши, выслушивал твою ложь? Пожимать плечами, когда он сказал, что не стоит возиться с баллистической экспертизой? Ты убила человека, Джесси, и какими бы вескими ни были твои основания, мы оба знаем, что я позволил тебе выйти сухой из воды. И ты ничего мне не хочешь сказать, кроме "спасибо"?

Он пинком оттолкнул с дороги кофейный столик и рывком поднял ее с кушетки.

– Ты скажешь мне больше. Скажешь правду. Хватит увиливать. Как ты думаешь, сможешь это сделать, Джесси?

– Нет.

Это был самый неудачный из всех ответов. Но это было правдой. Его пальцы крепче сжали ее плечи. Она решила, что он будет ее трясти, но Салли этого не сделал. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела на его лице отражение внутренней борьбы. Это была та же борьба, которую она замечала на его лице всякий раз, когда он к ней прикасался.

Все вопросы внезапно исчезли. Гнев растворился в предвкушении. Осталось только желание, которое питали воспоминания о том последнем разе, когда Салли к ней прикасался.

Он предупреждал ее в Хьюстоне, что произойдет, когда его гнев исчезнет. На этот раз она не убегала. Она нуждалась в нем, в его силе, в том, за что можно ухватиться в этой темноте.

Ей больше не хотелось быть одной. Хотя бы на время, пока хочется что-то значить для другого человека. Пока не наступит завтра. Пока не попадет в ловушку, которую сама себе расставила.

Джессика медленно подняла руки, положила ладони к нему на грудь и подалась вперед. Она видела, как двигаются мышцы у него на лице, как он цепляется за остатки своего гнева.

– Это ничего не изменит, – сказал он ей, еще сильнее сжимая плечи, удерживая на расстоянии.

"Нет, изменит. Это все изменит".

Но она не стала возражать; просто продолжала придвигаться все ближе, ожидая, когда он проиграет битву, которую сама она уже проиграла. Убегали секунды, и ей приходилось признать, что его сила воли крепче, чем ее, и ей в конце концов пришлось его подтолкнуть.

– Почему бы тебе не перестать думать об этом, а просто сделать это, Салли? – спросила она. – Ты почувствуешь себя лучше. Я почувствую себя лучше. Мы оба…

Салли не дал ей договорить, своим ртом прикоснувшись к ее манящим полураскрытым губам. Как только он приник к ней поцелуем, вихрь желания закружил ее. Именно этого она и хотела – его жара, проникновения в себя его напряженного тела, чтобы одиночество отступило, чтобы она почувствовала себя желанной.

Но Салли сопротивлялся. Он все еще контролировал ее, отталкивал от себя, позволяя ей завладеть только своими губами. На этот раз она хотела получить все. Но когда она попыталась расстегнуть его сорочку, он схватил ее за руки и прервал поцелуй.

– Ты не права, Джесси. Это моя игра. Ты хочешь, чтобы я "просто сделал это"? Так не получится. Со мной не получится. Это займет некоторое время. – Салли завел ей руки за спину. – Я скажу тебе, чего хочу, когда я этого захочу. Таковы правила, Джесси. Все еще хочешь поиграть?

Его голос разлился в ней, как ртуть, делая тело тяжелым и непослушным. Джессика и не помнила, когда ей хотелось близости с мужчиной больше, чем сейчас. Она не рискнула говорить, не доверяя своему голосу. Это была та точка, после которой нет возврата. Салли очень ясно дал это понять. Она глубоко вздохнула и кивнула.

Когда Салли понял, что Джесси сдалась, он улыбнулся и отпустил ее.

– Сними рубашку.

Она скосила глаза в сторону спальни для гостей.

– Но Айрис…

– Она крепко спит, иначе гром уже разбудил бы ее. Снимай футболку. Не говори мне, что стесняешься. – Он понизил голос. – Мы оба знаем, что это не так. И я уже видел однажды, что там, под ней. Мне просто хочется еще раз взглянуть.

Сложив на груди руки, Салли ждал. Когда она потянулась к подолу майки, он почувствовал, как желание охватывает его. Когда она приподняла майку, свет молнии залил комнату, и, несмотря на все свое самообладание, Салли пришлось медленно выдохнуть сквозь зубы, чтобы удержаться от стона.

Она была чертовски близка к совершенству, если вам нравятся женщины с формами. А Салли такие нравились.

– Не хватает пистолета, – заметил он внезапно севшим голосом, когда она стянула майку через голову и бросила ее на кушетку.

– Обычно я его не беру с собой в постель, – ответила она шепотом.

– Мне повезло.

Салли провел пальцами по одной из бретелек лифчика вниз, потом по выпуклости ее груди к центру глубокого выреза. Он почти не отличался по цвету от ее кожи, имел только чуть более темный оттенок и застегивался спереди. Одно неосторожное движение, и она выпадет из этой штуки.

Он позволил пальцам поиграть шелковым бантиком, под которым скрывался крючок, и получил удовольствие, услышав, как прервалось ее дыхание, когда ее пальцы скользнули под застежку. Внезапно Салли опустил руку и сказал:

– Расстегни его. Больше ничего. Только расстегни.

Так как было темно, он не был совершенно уверен, но ему показалось, что ее руки дрожали, пока возились с крючком. Он нетерпеливо оттолкнул их и сам расстегнул его. Потом принялся за пуговицы собственной рубашки, а Джесси в это время пыталась сообразить, куда девать руки и глаза.

Давно уже ему не доводилось быть с женщиной, которая еще могла нервничать по такому простому поводу, как секс.

Ее руки перестали нервно сжиматься и разжиматься, когда он добрался до застежки на поясе джинсов. Джессика наклонила голову, не отрывая от них взгляда. Салли вытащил сорочку из брюк, продолжая расстегивать ее. Он распахнул полы рубашки и потянулся к краям ее лифчика. Одним движением развел в стороны чашечки и притянул ее к себе.

Легкая дрожь ее тела и вздох, который вырвался у нее, когда ее грудь коснулась его обнаженной кожи, чуть не доконали его. Он взял ее за подбородок и увидел, что глаза Джессики закрыты, и внезапно это перестало быть волнующей игрой, борьбой за первенство. Джесси не играла. Это был не просто секс. Это было нечто настоящее, и Салли почувствовал, что теряет власть над собой, почувствовал, как твердая почва у него под ногами превратилась в зыбучий песок.

Неизвестно, чего ожидала Джессика, но только не этого. Не ожидала, что утонет в ощущении близости его разгоряченного тела, прижавшегося к ее телу. Соски покалывало. Это ощущение передавалось по нервным окончаниям и накапливалось между ног. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержаться и не попросить Салли прикоснуться к ней, чтобы не тереться грудью о поросль волос у него на груди.

У Салли были свои правила, и он не собирался их нарушать.

Когда он поднял ее лицо за подбородок, Джессика поняла, что должна открыть глаза, должна встретить его неизбежно насмешливый взгляд с таким же вызовом, но не смогла. Ей хотелось притворяться, что Салли испытывает к ней нечто большее, чем простая похоть. Если она откроет глаза, то больше не сможет притворяться.

Первый поцелуй был нежен. Не больше, чем простое соприкосновение губами. Джессика едва не застонала от разочарования. Все, что она получила за свои страдания, – поцелуй в плечо, когда он снимал с нее лифчик. Ее руки обвились вокруг него, повторяя движения его пальцев, которые исследовали ее затылок. С каждым поглаживанием его рот сдвигался еще на дюйм вдоль плеча по направлению к шее.

Потом Салли положил ладони на ее талию и стал поднимать их выше, пока большие пальцы не смогли поглаживать ее высокую грудь. Джессика тоже передвинула руки, скользнула ими по его бицепсам к плечам и открыла его прикосновениям еще больший участок своего тела. Его губы нащупали жилку, бьющуюся на шее, но, очевидно, он собирался заставить ее подождать еще.

Джессика не была уверена, удастся ли ей это. Ее пальцы зарылись в его волосы.

– Салли, пожалуйста.

Она никогда раньше не произносила слов, так похожих на мольбу.

Он обхватил ладонью ее грудь, слегка приподнял ее, провел большим пальцем по кончику, а его губы одновременно спустились вниз с шеи и захватили сосок в сладостный плен. Джессика старалась не издать ни звука. Но все же она тихо застонала, почувствовав его первый поцелуй. Его рот был таким горячим, жадным и настойчивым… Она чувствовала, как каждое движение его губ эхом отражается у нее между ногами, чувствовала, как там становится мокро.

Когда Салли оторвался от ее губ и резко подхватил ее на руки, чтобы отнести в свою спальню, Джессика даже испытала облегчение, получив передышку от потрясающих ощущений, грозящих захлестнуть ее с головой. Но передышка оказалась не слишком долгой.

Салли опустил ее на ноги, закрыл дверь, прижав Джессику к ней спиной, и резко захватил ее губы своим ртом, одновременно сбрасывая рубашку.

Она воспользовалась моментом и провела ладонями по его груди, пока он не успел оттолкнуть их, наслаждаясь ощущением упругих волосков под своими пальцами. Когда его руки освободились, он не остановил ее. Джессика догадалась, что он расстегивает джинсы. Дрожь пробежала по ее телу, когда она ощутила твердую плоть. Тонкие леггинсы были все равно, что вторая кожа.

Салли пришлось остановить Джесси, когда ее руки потянулись к его ширинке. Он обхватил ее запястья и вернул руки обратно к себе на грудь. Ей можно прикасаться к нему, но нельзя торопить неизбежное. В данный момент он сражался за каждое мгновение, стремясь продлить его.

В его руках она была чудом, мягкая и податливая, откликающаяся на его прикосновения так, словно никогда прежде не подходила к самому краю. Салли этого хотел; хотел подвести ее так близко к беспамятству, чтобы, когда он войдет в нее, достаточно было одного толчка, чтобы она полетела в пропасть.

Положив ладонь на ее живот, он почувствовал, как напряглись ее мускулы, но на этот раз ему не пришлось просить. Она раздвинула ноги, пропуская его к себе. Ее трусики были такими тонкими, что он мог чувствовать ее жар и биение ее желания в своей ладони.

Медленно продолжая томительную ласку, Салли запустил руки под резинку у пояса ее леггинсов и стянул их вниз. Единственной реакцией Джесси стал резкий вздох, а Салли начал целовать ее гладкий живот, и губы его продолжали свое движение, а руки настойчиво разводили бедра в стороны. Когда он коснулся языком ее трепещущей кожи, она замерла, догадавшись, наконец, что он собирается делать.

Но не сказала "нет".

Салли описал круг языком, но вынужден был остановиться, так как его собственное самообладание начало ускользать, когда она затрепетала под его прикосновением. Страсть росла в нем так быстро, что ему пришлось на мгновение прижаться лбом к ее животу и переждать. Вернувшись прежним путем к ее груди, ямке между ключицами и наконец к ее губам, Салли подумал, что не помнит, чтобы ему прежде приходилось сдерживать себя. Не было пока в его жизни такой женщины, которая могла разрушить его самоконтроль, даже не притронувшись к нему.

Вот почему Джесси так опасна. С того мгновения, как он ее увидел, она обладала властью разрушать его сдержанность. Он всю жизнь боролся с эмоциями, и вот теперь нашел женщину, которая смогла заставить его чувствовать, заставила хотеть раствориться в ней.

При каждом соприкосновении их губ Салли подталкивал ее к кровати. Мягким толчком опрокинув ее на кровать, Салли стал избавляться от джинсов.

Теперь ее глаза были широко открыты, и внезапно их взгляд стал настороженным, когда он опустился на колени у нее между ног. Она открылась для него, но ее дыхание было частым, а мышцы живота напряглись под его рукой. Когда его твердая плоть уперлась в ее шелковистые складки, она дугой выгнула спину и закрыла глаза.

Но Салли все еще сдерживался, действовал медленно, он хотел быть уверенным, что она готова его принять. Дразня ее, он проводил пальцами по бедрам, вверх и вниз. Он чувствовал, как с каждым кругом, который описывали кончики пальцев, ее желание все разгоралось, грозя превратиться во всесокрушающее пламя.

Когда наконец она подняла бедра навстречу ему, Салли проиграл битву и погрузился в нее. Услышал, как она резко ахнула, как тонкая преграда – доказательство ее девственности – порвалась от его толчка, но было уже слишком поздно. Ничего нельзя было теперь изменить. Салли замер, боясь шевельнуться, чтобы не кончить. И боясь не шевелиться из опасения, что делает ей больно. Буря, которая бушевала снаружи, не шла ни в какое сравнение с той, которая бушевала в нем самом. На него нахлынуло понимание того невероятного факта, что Джесси принадлежит только ему, и больше никому. Еще один кусочек души ускользнул от него.

Он вгляделся в ее лицо, уверенный, что увидит на нем сожаление. Но не смог определить этого, потому что глаза Джесси были закрыты так же плотно, как и прежде. Но бедра ее медленно начали двигаться, испытывая его, заставляя придержать ее, опасаясь, что исчезнет последняя крупица его самообладания.

– Посмотри на меня, Джесси, – приказал он, и напряжение в его голосе было очевидным даже для него самого.

Она медленно открыла глаза, но в них не было ни сожаления, ни страха. Только страсть и ожидание. И доверие. Это сочетание оказалось смертельным. Когда он слегка отодвинулся, она втянула воздух, всхлипнув от разочарования, а не от боли. А когда снова вошел в нее, она издала вздох облегчения.

– Еще, – просила она тихим, словно вздох, голосом.

С каждым толчком Салли все убыстрял темп, пока не почувствовал, что ее тело подхватило его ритм. Желание достичь освобождения мучило их, они никак не могли получить его, оно приближалось с каждым разом, как он заполнял ее собой. Ее взгляд ни разу не дрогнул. Он ни разу не подумал о том, чтобы остановиться. Да и не смог бы.

Наконец глаза Джесси снова закрылись, а спина выгнулась дугой. Руки вцепились в края подушки, и она простонала его имя так тихо, что он едва расслышал. Потом она ахнула, но все равно он не был готов к сотрясающей все тело Джесси дрожи удовлетворения.

Ее оргазм потряс его, погрузил в наслаждение, которое разрушило всю его сдержанность. Когда ее восторг проник в его душу и необратимо связал с ее душой, из горла Салли вырвался хриплый стон. Его самого начала сотрясать дрожь наслаждения, заставляя двигаться мощными толчками, отказавшись от всякой попытки контроля. Существовала только Джесси, дрожь ее тела под ним, ощущение сжимающей его плоти, когда он выплеснулся в нее. Так глубоко, как только мог проникнуть.

Раскаты далекого грома замерли, когда Салли наконец вынырнул на поверхность. Реальность позвала его, как всегда, и впервые в жизни ему пришлось сделать над собой гигантское усилие, чтобы оторваться от женщины. Если он не отодвинется на некоторое расстояние, то снова будет заниматься с ней любовью, а он не мог так рисковать. Он уже проиграл Джесси достаточно большую часть самого себя.

К тому времени, как он натянул джинсы и поднял свою рубашку, собираясь предложить ей, Джесси свернулась клубочком в изголовье его кровати, прижав к себе обеими руками подушку из соображений скромности. Ее вид потряс его до глубины души. Ему хотелось успокоить ее, хотелось снова оказаться в ней. Она принадлежит ему. Он никогда не предполагал, что такое возможно.

Если ему был необходим визуальной образ того, что произошло в действительности, то лучшего он и придумать не смог бы. Нельзя отрицать, что Джесси отдалась ему, изменив всем своим обычаям. Слепо веря, что он не причинит ей вреда.

Потрясенный, Салли понял, что она не могла доверить ему правду, поэтому отдала то единственное, что могла дать. Себя. А он этого не заслуживает. Джесси должна была сберечь себя для человека, который умеет любить. Он же ничего не мог предложить ей.

Тревога неожиданно сжала его сердце. Джесси позволила ему шагнуть прямо в ловушку. Она намеренно положила в эту ловушку приманку. Но сексуальные чары захватили их обоих. Она не представляет себе, на что он способен, не представляет, чем рискует, уничтожая контроль, который сдерживает тьму.

Не сказав ни слова, он бросил ей свою рубашку и вышел из комнаты. Ему невыносимо было смотреть на то, что не должно принадлежать ему. Он имел дело с жестокими, темными сторонами жизни. Его душа обладала способностью к насилию, с которой он боролся каждый день. Он был плохим до мозга костей, а Джесси заслуживает лучшего. Любая женщина заслуживает лучшего. Джессика поймала рубашку, которую он кинул ей, не понимая, что же случилось. Он снова был полон гнева. Она сделала непростительную вещь. Соблазнила Салливана Кинкейда и заставила его потерять контроль над собой. Она ожидала от него чего-то настоящего и получила. Теперь ей оставалось только держаться за это. По крайней мере, в дальнем уголке своего сердца, куда никто не может заглянуть.

Натягивая его рубашку, Джессика закрыла глаза и прижала воротник к своему лицу. Салли. Каждая клеточка ее тела помнила его прикосновения, короткое мгновение боли, ощущение его горячей плоти внутри себя, невероятное выражение благоговения и нежности на его лице, когда он заставил ее открыть глаза. Ему хотелось этого соединения, хотелось знать, что здесь нет ошибки, что она принадлежит ему.

В тот момент, впервые за долгое время, она почувствовала себя в безопасности, поняла, что кому-то нужна. У Салли был настоящий талант – давать обещания одним прикосновением, одним взглядом. С ним она была бы в безопасности, но это обещание также означало, что она не может в него влюбиться. Только не в Салли. О нет, этот человек был сам по себе. Он не позволил бы любить себя.

"Да поможет Господь любой женщине, которая полюбит этого мужчину!"

Да поможет Господь ей самой, потому что она, кажется, оказалась этой женщиной.

Джессике дороги были те мимолетные узы, которые возникли между ними, когда он вошел в нее. Когда он, наконец, полностью подчинился тому, что между ними произошло. Когда он нуждался в ней, чтобы встать на якорь и вернуться домой. Она хотела, чтобы он вернулся навсегда.

"Хотела луну с неба! " Хотела получить звезды, но ад обещал быть более реальной наградой.

Их близость все изменила, но ничего не решила. Проблемы остались те же. Все еще надо было защитить Айрис, спасти Фила Мунро и лгать. А потом, когда все кончится, если она останется в живых, надо собраться с духом и сказать правду.

Салливан Кинкейд мог простить ложь, убийство взломщика, попытку спасти Фила, но никогда не простит прошлого. Для него она всегда будет убийцей. Убийцей на службе правительства, но все равно убийцей.

Салли не очень-то умеет прощать. Ни себя. Ни окружающих. Зная это, она вышла из спальни, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, в которого влюбилась. А надо было притворяться, что не произошло ничего из ряда вон выходящего.

За спиной у Салли скрипнула дверь, но он не доверял себе настолько, чтобы обернуться. Гроза миновала, двинулась в глубь материка, и теперь над океаном сиял лунный свет. Салли уставился на пляж, на откатывающиеся волны, оставляющие на песке ручейки из жидкого серебра. Это напомнило ему о том, как Джесси принадлежала ему, оставив в нем яркие, чувственные воспоминания, которые никогда не исчезнут.