Текст книги "Неуловимый Рыцарь"

Автор книги: Даяна Тейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Джина оторвалась от спинки сиденья.

– Мы на месте?

– Да, мы на месте. – Он поднял руку и положил на ее плечо. – Я хочу, чтобы ты оставалась здесь до тех пор, пока я не отыщу его.

Джина заморгала.

– Ты хочешь, чтобы я осталась здесь одна? Но почему?

– Мне лучше самому заняться розысками. Я уже однажды попал в ловушку и боюсь оказаться в ней вновь и опять втянуть в нее тебя.

У Джины от нехорошего предчувствия сжалось сердце.

– Ты думаешь, что твой друг – один из участников этой ловушки?

– Все возможно.

– Но… – Джина запнулась, потом покачала головой. – Я так не думаю.

Морган изучающе посмотрел на нее.

– Почему?

– Из-за того человека. Точнее, трупа. Все связано с этим. Разве не так?

– Предположим.

– Если это была ловушка, то мы бы не обнаружили того бедолагу, которого убили в квартире твоего друга.

Морган удивленно покачал головой. Не хочет ли она убедить его принять желаемое за действительное? Правда, ему самому хотелось бы поверить в ее предположение.

– А что, если ты заблудишься?

Морган посмотрел на нее и снисходительно улыбнулся.

– У меня достаточно большой опыт в таких делах. Заплутаться я не смогу, тем более что мне приходилось выпутываться из более сложной обстановки. – Он легонько потрепал ее по щеке. – Мой брат и я выросли, скитаясь по диким местам. Мы научились разбивать лагерь, отыскивать звериные тропы, пробираться через непроходимую чащобу. – Морган широко улыбнулся. – Кроме того, мой папаша загонит меня за тысячи миль, если я заблужусь и брошу леди на произвол судьбы.

Морган не смог удержаться, чтобы не поцеловать ее в дрожащие губы.

– Я вернусь, Джина. Будь уверена, вернусь.

Прислушавшись, с какой стороны до него доносится шум реки Колорадо, Морган нырнул в темноту. Он двигался осторожно, стараясь не произвести никакого шума, выбирал наиболее подходящие места на каменистой почве.

Диск луны был почти скрыт густыми облаками, что позволяло ему идти смелее. Инстинктивно он чувствовал, куда нужно поставить ногу, чтобы не вызвать ненужного шума. Вдали раздавались глухие, зловещие раскаты грома. Они тоже помогали ему двигаться без большой опаски. В излюбленном месте Слоуна он бывал не больше двух раз и тем не менее шел уверенно. Благодаря прекрасной памяти и наблюдательности он определял запомнившиеся ему мельчайшие приметы.

Конечно же, он опирался на свой опыт пребывания в тропических джунглях, передвижения по разбитым войной дорогам Бейрута, залитым асфальтом улицам Парижа, по захламленным трущобам Манагуа. Он не чувствовал себя странником в пустынях, среди скалистых отрогов гор, ему была знакома и дикая красота северного побережья Тихого океана.

Было время, когда они вместе с братом Китом каждый год совершали походы в канадскую непроходимую глубинку. Тогда они были молоды и необыкновенно самоуверенны.

Странно, подумал Морган, пробираясь под ветвями вековых сосен, мой брат был тоже неисправимым мечтателем, которому удалось все же воплотить в реальность многие мечты. Несмотря на то что он…

Он мысленно отмахнулся от нахлынувших на него приятных и вместе с тем горьких воспоминаний. Мысли о семье всегда рождали в нем острое чувство вины.

Долг, честь, служба. Эти понятия впитались в него почти с самого рождения. Именно поэтому он выбрал для себя ту дорогу, по которой шел последние десять лет.

Ночами, когда его одолевали разные мысли, когда мучили и терзали угрызения совести, он старался убедить себя в том, что он все делал как надо, как должен был делать. Его родители внушили ему всегда вести себя исходя из чувства долга.

И все же он не представлял себе, что сможет прожить до конца дней без имени, без возможности преклонить голову в родном месте. Разве он сможет провести остаток жизни как безымянный призрак?

Вглядываясь в темноту и прислушиваясь к каждому постороннему звуку, Морган укрылся за большим валуном. Осмотрелся. Все правильно. Уже близко. Осторожно он пробирался дальше. Даже при всей своей осмотрительности он чуть не споткнулся, вступив на место стоянки.

Тут не было никаких признаков палатки. Слоун считал, что это место само по себе уже удобно. Он предпочитал все видеть и слышать. Здесь можно было заметить приближение любого существа – двуногого или на четырех лапах. Это нравилось и Моргану, было близко его привычкам. Он никогда не рисковал останавливаться в таком месте, где отсутствовала возможность для отступления.

Морган внимательно осмотрел стоянку, не пропуская ни одной детали. Нечто большое укрывалось в спальном мешке, ничего не было слышно. Он инстинктивно насторожился. Все его органы чувств обострились до крайности. Что-то твердило ему, что нужно уходить.

Морган услышал слабый звук, от которого у него зашевелились волосы, а сердце сильно и часто забилось.

– Ага, мой мальчик. Ты все же решился прийти сюда.

Морган с облегчением вздохнул. Он услышал знакомый говор. С рыжими волосами и небесно-голубыми глазами Слоун О'Колли должен был выглядеть так, словно он только что прибыл со своего Изумрудного Острова. Но если уж говорить по правде, то его бывший партнер никогда не ступал ногой на землю своей родной Ирландии.

Так, значит, его друг на месте. Значит, человек, которому он мог всегда довериться, жив.

– Слоун!

– Хм, это я.

Морган сделал шаг вперед.

– Не двигайся!

От резко произнесенной команды Морган весь напрягся, почувствовав неясную опасность. В уме он трижды назвал себя дураком, увидев, что Слоун поднимает руку. Все его мускулы напряглись, когда в руках Слоуна он увидел ствол пистолета.

В салоне машины было невыносимо душно. Джине все время хотелось зареветь. Раскаты грома в небе, затянутом низкими свинцовыми тучами, действовали ей на нервы. Сдерживая рыдания, она сжимала зубы.

Она потеряла чувство времени. Даже не знала, сколько минут или часов прошло с тех пор, как ушел Боб. Казалось, ее окружала бесконечность.

Несмотря на заверения Моргана, ее не оставляло чувство тревоги. Ей все время казалось, что случится что-то плохое. Она была женщина из разряда мечтательниц. Большую часть свободного времени проводила за чтением приключенческих, любовных и мистических историй. От этого у нее выработалась своя, оригинальная точка зрения на действительность.

Мысленно она представляла себе Боба, пробирающегося сквозь мрак. На его пути постоянно появлялись всевозможные опасности, ведущие в западню. Ей казалось, что его ранят острые сучья кустарника, жалят ядовитые змеи. А что, если действительно Морган в опасности?

Перестань, приказала себе Джина. Все это бредни. От них легче не станет, наоборот, нервы вконец разойдутся. А ожидание от этого не станет короче. И все же, что, если Морган не вернется?

Ее худшие опасения усилились от далекого грохота, очень похожего на пистолетный выстрел. Джина выкарабкалась из машины, не задумываясь над тем, как она отыщет Моргана, каким образом сможет ему помочь. Она больше не могла сидеть в салоне и представлять себе бог знает что.

Джина бросилась в сторону, откуда, как ей показалось, раздался выстрел. Городская девушка, она не задумывалась, что в горах и пустыне звук меняет свою интенсивность и направление, отдается эхом и искажается.

Она опрометью бросилась туда, куда ей подсказывала интуиция, не обращая внимания на то, что ветви кустов цеплялись за платье, царапали кожу. Ею руководила только одна мысль – найти любимого.

Пробираясь сквозь заросли, Джина не думала о диких зверях и змеях. Забыла обо всем, чем может грозить ей ночная тьма. Она просто бежала. Для нее не имело значения ни время, ни расстояние, ни направление. Она была полностью охвачена страхом за Моргана.

Носком туфли она зацепилась за выступавший из земли корень и со всего маху упала лицом на каменистую почву. Застонав, оперлась ладонями о щебенку, стараясь сесть и не обращать внимания на боль.

И вдруг грозовые тучи разверзлись, осветив все вокруг ослепительным голубовато-белым сиянием. Она замерла, задохнувшись от испуга.

При этой яркой вспышке она различила силуэты двух мужчин. Один был коренастым, высоким, с рыжими волосами, а другой – чуть ниже ростом, смуглый. Оба направили ей прямо в грудь пистолеты.

Боб! Даже если бы они не были близки, не занимались любовью в то утро, она все равно узнала бы знакомый силуэт. При виде его ей стало легко и спокойно, словно она обрела невесомость.

Морган был в полном порядке и явно не нуждался в ее помощи. Она опустила глаза, когда увидела его перед собой.

– Джина, я же сказал, чтобы ты оставалась в машине, – услышала она его голос. – А ты ушла и могла заблудиться, натворить черт знает что.

Были сказаны и другие слова, которых Джина не могла расслышать, поскольку снова сверкнула молния и прогремел гром. И вдруг полный мрак окутал все. Джина почувствовала, как сильные руки подхватили ее.

10

Темнота стала медленно рассеиваться. Были слышны голоса, кто-то прикоснулся к ней. Спиной Джина почувствовала холодную землю. Земля была мягкой и скользкой. Дышать ей было трудно – воздух, казалось, стал материальным, пропитанным влагой.

В памяти всплыл неясный образ. Это был Боб, направивший ей в грудь пистолет.

– Пожалуйста, не делайте мне больно, – жалобно пробормотала она.

Внезапно она почувствовала, как некая рациональная доля ее сознания или то место в мозгу, где рождаются мечты, вдруг удивилась тем словам, которые она только что произнесла. Боб не может причинить ей боль. Она была уверена, что он, скорее, пожертвует своей жизнью, чем позволит ей страдать.

Осторожно она приоткрыла глаза и встретилась с изумленным взглядом. Что же она сделала? Ее в полубреду произнесенные слова причинили ему боль. Она хотела вернуть их, вытравить из памяти, сделать так, чтобы они провалились бы в никуда.

Но было уже поздно, сказанных слов не вернешь.

Джина подняла руку, пытаясь прикоснуться к Моргану, почувствовать его присутствие. Она попыталась что-то сказать, но сумела только застонать.

– Спокойно, моя девочка. Никто не собирается делать тебе больно.

Она увидела второго человека, который склонился над ней. Свет газового фонаря освещал его огненно-рыжую шевелюру и глаза необыкновенной голубизны. При всем желании этого человека трудно было бы назвать привлекательным: почти квадратное лицо, широко выступающие скулы, широкий нос и множество веснушек, привольно усеявших его щеки.

Слоун. Джина вгляделась в его голубые глаза и интуитивно почувствовала их доброту. И все же это он приветствовал ее появление пистолетом, направленным в грудь. Но выражение его глаз не соответствовало суровому облику.

Внезапно широкая улыбка, обнажившая белые зубы, прорезала его лицо.

– Мисс, вам не следовало бы сломя голову мчаться на нас. Вы так здорово напугали меня и вот этого парня.

Она снова перевела взгляд на Моргана. Лицо его было мрачное и застывшее, ни один мускул не дрогнул на нем.

– Я слышала выстрел.

– Это я стрелял, – сказал рыжий гигант. – И все из-за проклятой змеи, которой захотелось прокусить ногу этого молодца.

В углах ее губ обозначилась слабая улыбка. Странный музыкальный акцент, с которым он говорил, не соответствовал его крупной фигуре. Гигант с мелодичным голосом.

– Ты в порядке, Джина? – Голос Боба вторгся в ее мысли. В его тоне ощущалось беспокойство.

Она кивнула.

– Не знаю, почему я споткнулась.

– Наверное, увидела мою рожу. Такая образина, как я, напугает и малого ребенка, заставит поджать хвост самую злую собачонку.

– Ты же должна была оставаться в машине, – резко проговорил Морган. – Какая муха тебя укусила, что ты рванула сюда, словно за тобой гнались все черти ада? И как ты не заблудилась?

– Я думала, что ты нуждаешься в моей помощи.

– И как же ты собиралась мне помочь?

– Не знаю, – призналась она. – Я знала только одно – я должна быть с тобой.

– Ты порвала свое платье. Исцарапала руки и напугала себя на всю жизнь. – Взгляд его смягчился. – У тебя идет кровь, – прошептал он, дотрагиваясь до ранки на ее щеке.

Он тут же отдернул руку, словно боялся обжечься.

– Ты совсем выбилась из сил, Джина. Тебе следует отдохнуть, а я поговорю со Слоуном.

Они подали ей спальный мешок, и она покорно легла набок и обидчиво сжалась в комочек. Когда мужчины отошли, взяв с собой фонарь, Джина подумала, что ей легче пожертвовать своим сердцем, чем причинить Бобу страдание.

Эта мысль потрясла ее. Как получилось, что она, под влиянием обстоятельств ставшая запуганной жертвой, потерявшая над собой контроль, вдруг превратилась в женщину, влюбившуюся в человека, который ее похитил? Вот, оказывается, во что это вылилось. Она глубоко и безотчетно полюбила Боба Моргана. И он заслуживает этой любви.

Нет. Ей следует забыть, прогнать эти мысли. Она устала физически, душевно, эмоционально. Ей казалось, что только глубокий сон может освежить ее. До нее долетали приглушенные голоса разговаривающих мужчин.

– Скажи-ка, что же происходит? – начал Морган с вопроса к человеку, которого называл другом.

Слоун пожал плечами.

– Боюсь, что знаю ровно столько же, что и ты.

Облокотившись на валун, Морган согнул ногу, положив на колено руку.

– Мне было сказано совершенно определенно, что Гамильтон отзывает меня из Панамы из-за того, что ты якобы обнаружил утечку из Штаба.

Слоун запустил ладонь в свои рыжие кудри и почесал голову.

– Ты знаешь, – сказал он, – несколько месяцев назад со мной произошел несчастный случай?

Морган кивнул.

– Так вот, в то время когда я пошел на поправку, они приписали меня к аналитическому департаменту.

Морган легонько ухмыльнулся, заметив гримасу отвращения на крупном лице своего бывшего партнера. Он мог себе представить, как чувствовал себя Слоун, протирая штаны за столом и анализируя дела, которые не дают никакого результата.

– Такое занятие уж точно должно было тебе понравиться, – хмыкнул Морган.

– Я чуть не свернул себе скулы от скуки и оживился только тогда, когда мне попал отчет о смерти Джонсона.

Джонсон, по сведениям Моргана, был последним агентом, который скончался в период его назначения.

– Ты не думал, что это был несчастный случай?

Кривая улыбка перекосила лицо его друга.

– Ты и я знаем, как ненадежна жизнь агента, как легко отправиться на тот свет по любой причине. То и дело происходят несчастные случаи, но меня насторожило, как совсем незначительные обстоятельства привели к смерти трех агентов за последние три года. И эти обстоятельства не имели никакого касательства к их назначениям. – Слоун качнул своим массивным плечом. – Джонсон был хорошим парнем. Однажды он даже спас мне жизнь. – Его квадратное лицо посуровело. – И он не был невнимательным человеком. Трудно согласиться, что он сел в машину, имевшую серьезные механические повреждения.

– Следовательно, ты решил все это раскопать.

– Я сравнил все три дела, включая смерть Келли и Ренделла, и обнаружил кое-какие интересные совпадения.

– Какие же?

– Все трое были тесно связаны между собой одним и тем же заданием. И все трое были убиты, погибли, казалось бы, случайно. А при вскрытии у каждого из них было обнаружено большое количество кофе.

Морган внимательно слушал рассказ друга.

– Исходя из этого, ты решил, что кто-то в управлении решил расправиться с этой троицей.

– Понимаешь, Морган. У Келли была язва желудка. И он об этом знал.

– Значит, он уже давно прекратил пить кофе. Так?

– Я знаю, что он отказался от кофе и перешел на молоко. Конечно, привычка к этому напитку у него осталась.

По разумению Моргана, резкая перемена в привычках отрицательно сказывается на самочувствии человека. Это ведет к стрессу, рождает фобии и плохо влияет на работу. Нетрудно представить, что любой человек, который беспокоится о своем здоровье и знает, что может причинить ему вред, готов все послать к черту.

Это могло относиться к любому человеку, но не к Келли. Он уже давно очень внимательно следил за своим здоровьем, не курил, ибо боялся заболеть раком, не ел жареного мяса из-за опасения заработать инфаркт. Поэтому, действительно, странно, что, обладая таким ипохондрическим характером, он позволил влить в себя большое количество кофе.

– Итак, что же ты предпринял?

Слоун поднял руку, выставив ладонь наружу.

– Единственное, что я мог сделать, так это пойти к Гамильтону и поделиться с ним своими предположениями и тем самым взвалить на его плечи груз моих соображений. Но самому провести расследование было невозможно.

– А как прореагировал Гамильтон?

– Он любезно меня выслушал, задал несколько ничего не значащих вопросов и отпустил с миром.

Да, на Гамильтона это похоже, с горечью подумал Морган. Рей Гамильтон представлял собой бесчувственный механизм, а вместо мозгов у него примитивный компьютер. Ему следовало бы отнестись серьезно к тому, о чем доложил ему Слоун, или на худой конец передать дело кому-нибудь для расследования и больше к нему не возвращаться. Но это было не в характере начальника.

– Пару недель назад, – продолжал Слоун, – он снова вызвал меня к себе и почему-то решил познакомить с какой-то незначительной заварухой, которая произошла в Панаме.

Каждый мускул Моргана напрягся.

– Значит, он все же серьезно отнесся к твоим подозрениям. Вероятно, Гамильтон уже знал, что произошло на самом деле.

Морган с трудом сдерживался, хотя от страха у него по спине поползли мурашки. Самое ужасное для агента, который провалился, заключается в том, что он сразу же лишается своего прикрытия. Без него он становится беззащитным, уязвимым, оголенным, как рак-отшельник без своего домика-ракушки.

Но еще страшнее, когда агент подозревает, что кто-то в этом прикрытии оказался предателем и тем самым поставил под вопрос пригодность агента, его жизнь.

Мысль о том, что это мог сделать какой-то высокий руководитель, который пользовался доверием, вызвала у Моргана взрыв ярости.

– Ты знаешь, кто это мог быть, Слоун?

– Могу только предположить. О том, что ты находился в Панаме, знали только три человека. И среди них находился тот, кто тебя заложил.

– Эти трое – Левинтон, Гамильтон и ты, Слоун, – сказал Морган.

– Имеется в виду связь между твоим, моим департаментом и самим боссом. Появившись в доме Беккера в ночь нашей встречи, Левинтон тем самым бросил на себя тень.

Морган завертел головой, словно воротник давил ему на шею.

– Значит, ты все же был там? И видел Левинтона?

– Конечно, был. Я не имел права уклониться от встречи с тобой.

– Но я же все глаза проглядел, стараясь высмотреть тебя, Слоун, и, к сожалению, так и не увидел.

– Я появился позже, но когда увидел Левинтона, то решил спрятаться за домом и продолжить наблюдение. – Губы друга Моргана скривились в усмешке. – Я вел себя как последний филер, а затем решил, что мне лучше всего потихоньку удалиться.

Морган бросил на Слоуна понимающий взгляд. Слоуну не следовало попадаться в западню, не следовало и оказываться в поле зрения тех людей.

– Ты действительно считаешь Левинтона виновным в утечке секретной информации?

Слоун пожал плечами.

– Вполне допускаю, на то имеются веские причины. Он активно поигрывает на скачках.

Морган удивленно поднял брови.

– И он в долгах?

– Еще в каких. Но сомневаюсь, что дело тут в деньгах.

– Почему?

– Потому, что только один человек знал о нашей встрече.

Гамильтон. При мысли об этом человеке кровь застыла в его жилах. Он всячески воздерживался произнести это имя, даже старался не думать о нем до тех пор, пока этого не сделал Слоун.

Вот как, подумал он, неужели это по его указанию его имя оказалось самым верхним в списке? Однако какую выгоду мог иметь шеф от этого? Гамильтон не был падок на деньги. Особых увлечений у него не было. Большую часть времени он проводил в Штабе. Тогда что же могло побудить этого человека поставить на кон его жизнь?

Нет, в этом трудно усмотреть какой-то смысл.

Став руководителем Штаба, Гамильтон сосредоточил в своих руках немалую власть. Ради ее сохранения он не станет подвергать себя опасности. Он не поддастся щедрым посулам, которые ему может предложить оппозиционная группа. Как и все сотрудники Штаба, шеф знал, что человек, который склонен к предательству своих людей, никогда больше не сможет пользоваться доверием, заполучив такую же власть снова.

– Гамильтон послал меня на встречу с тобой, Слоун, в дом Беккера, который был превращен в ловушку.

– Меня настораживает то, что твой шеф с беспокойством воспринял распространяемые слухи.

– Слухи? Какие слухи?

– О том, что в руководстве поговаривают о возможной отставке Гамильтона. Поговаривают и о том, что муссируется вопрос о его преемнике.

– Кто же предполагается на его место?

Слоун хихикнул и сильно потер правую щеку.

– Ты.

– Рехнулся ты, что ли, – почти автоматически выпалил Морган, опираясь спиной о гранитный валун. Ему припомнилась последняя беседа, состоявшаяся между ним и начальником, перед тем как он получил последнее задание. Об этой операции Гамильтон высказался довольно определенно. Он особо подчеркнул, что пришло время вытаскивать Неуловимого Рыцаря на свет божий, а ему самому готовиться к покою.

Жаль, что Морган пропустил тогда слова шефа мимо ушей. А не посылал ли начальник Неуловимого Рыцаря на задание с тем, чтобы испытать его? Или он сделал это для того, чтобы тихо и независимо расправиться с возможным конкурентом?

– Теперь понятно. Он все рассчитал и взвесил. Таким образом, Гамильтон намеревался либо избавиться от нас, либо использовать как наживку. Такую малюсенькую, но соблазнительную наживку, заброшенную для того, чтобы поймать очень коварную и очень скользкую змею.

В желудке Моргана что-то сжалось в болезненный комок.

– А ты не знаешь, кто за этим стоит?

– Как я могу точно знать, хотя почти все сходится на Левинтоне. Гамильтон мог сознательно изменить время и место нашей встречи и проследить, кто первым там появится.

На Гамильтона это было похоже. Ему было наплевать, что за этим стояли человеческие жизни. Он толкал людей прямиком в львиную пасть, не предупредив их об этом. И поступал так только для того, чтобы посмотреть, что из этого получится. Так случалось уже не раз. Начальник использовал своих людей ради каких-то тайных целей, не больно-то заботясь о жизни этих людей или благополучии их родных.

– У нас мало фактов, чтобы сделать определенные выводы. Мы до сих пор не можем быть полностью уверены в том, что Левинтон повинен сам, возможно, его просто подставляют.

– Ты прав. Поэтому нам следует вести расследование самим.

– Согласен, – вздохнул Морган, прижавшись головой к шероховатой поверхности камня. Он закрыл глаза. И вдруг в голове сверкнула неожиданная мысль. – Кто-нибудь еще знает о существовании этого места?

– Только Макарти. Но теперь этот бедолага не сможет никому сказать, как нас найти.

– А что тебе известно о Макарти?

На лице Слоуна появилось скорбное выражение.

– Я слышал о происшедшем по радио. И сразу же решил, что мне лучше всего уехать из города. Я был почти уверен, что ты вспомнишь об этом месте и появишься здесь.

– Значит, тебе также известно, что за мной следят. Знал ли Макарти о твоих подозрениях, о твоем расследовании?

– Да, он это знал. – Внезапно, без всякой видимой причины, лицо Слоуна посуровело. – Поверь, я был обескуражен его смертью.

Морган медленно покачал головой.

Понятно, подумал он. Но с какой стати притащили труп Макарти на квартиру Слоуна и попытались заведомо ложно обвинить в убийстве его, Моргана? Вероятно, они приняли такое решение в последнюю минуту для того, чтобы его подставить.

Он сжал губы.

– Так кто же инициатор, Слоун?

Увлеченный серьезным разговором, Морган не сразу услышал, как раздался тихий женский голос.

– Возможно, Левинтон и Гамильтон действовали совместно, – ответил Слоун, прислушиваясь.

Хотя двое мужчин находились на приличном расстоянии от Джины и говорили почти шепотом, она сумела различить почти каждое слово. И сумела кое-что понять.

То, что она когда-либо читала, видела в кино или ей приходилось слышать, как-то вплеталось в услышанные ею отрывки разговора между двумя мужчинами. В ее мозгу складывалась причудливая история о шпионах, повесть, в которой на каждой странице появлялись трупы, царили опасность, благородство и предательство.

История была потрясающая. Оказывается, в то время когда нормальные обыватели едят, спят, ходят на работу и занимаются своими повседневными делами, где-то гибнут удивительные по своим судьбам люди. Какой-то человек, наделенный властью, посылает этих людей навстречу смертельной опасности, предает их, в то время когда они продолжают ему верить и рассчитывать на его помощь.

Захваченная драматизмом подслушанного повествования, Джина как-то забыла, что Боб свободно обменивается мыслями со своим приятелем только потому, что думает, что она спит.

Джина что-то пробормотала вслух, комментируя услышанное, и тут же увидела, как Боб завертел головой и тихо выругался.

– Ага. Значит, маленькая леди давно проснулась, – мягко заговорил Слоун.

Она кивнула, увидя над собой голову рыжего гиганта, и постаралась сесть, прижать колени к груди, обхватив их руками.

– Но ты же понимаешь, что даже если мы выясним, кто занимается утечкой, то последняя точка все равно не будет поставлена?

– Слоун! – предупреждающе зарычал Морган.

Слоун иронически посмотрел на него и растянул свои толстые губы в усмешку.

– Пойми меня правильно, Слоун. Я не собираюсь причинять ей неприятности. Она и так по горло сыта ими, – проговорил Морган.

Внезапно Джине показалось, что она является одной из главных участников трехактной пьесы и почему-то отклонилась от своей роли. Она вдруг забыла, что ей нужно говорить в начале второго акта, в котором ей принадлежит ведущее место. Ей ужасно захотелось узнать, что будет в заключительном, третьем акте, и убедиться, что все благополучно закончится.

Но на беду этот заключительный акт еще не был написан. Ей не хотелось идти на ощупь, вслепую, дожидаясь, когда опустится занавес, потому что она не имела представления о том, что происходило до этого.

Выходя из оцепенения, она решительно проговорила:

– Разве я не имею права знать?

– Резонно, – ответил Слоун. – Я почти уверен, что Левинтон знает, что она находится с тобой, и если он намерен схватить ее в свои когти, то ему будет безразлично, знает ли она все или не имеет никакого представления ни о чем. Чего уж тут скрывать от нее? Она все равно не спала и все слышала, поэтому можно считать, что она в курсе наших дел.

Морган отвел глаза от Джины и пригладил рукой волосы. Он был рассержен и недоволен собой. Недоволен тем, что переложил собственную тревогу, собственные опасения на плечи женщины и тем самым поставил ее в сложное положение, подвергнув риску ее безопасность. За это ему нет оправдания.

Неприятности стали происходить с самого начала. Он должен был предусмотреть, что эта Беккерша полезет в дом Джины. Ему следовало бы оставить Джину дома, там, где он ее застал. Будь она у себя, безопасность была бы ей гарантирована.

Из-за того, что он ошибся в своих предположениях, все пошло не так, как надо. И все же в сложной ситуации Джина, надо отдать ей должное, вела себя храбро.

Почему же он не рассказал все Джине? Это была его оплошность. Ему не нужно было держать ее в неведении по поводу своей работы, нужно было откровенно сказать, кто он и что происходит на самом деле. Он не сделал этого из-за того, что слишком бережно отнесся к ней. Ему не хотелось предстать перед ее доверчивыми глазами без покрова таинственности, не хотелось внушать ей ужас. Не хотел оттолкнуть ее своими откровениями.

С эгоистической точки зрения он понимал, что поступает с ней очень нечестно. Да и она не очень-то активно стремилась узнать правду. Она лишь просила рассказать, что происходит и почему. А он все время вилял, уклонялся от ответа, потому что трусил.

За последние десять лет он превратился в закоренелого эгоиста, себялюбца и все потому, что должен был бороться за собственное выживание. И впервые из-за этого почувствовал угрызения совести. Или стыд.

Но в конце концов это было неважно. Несмотря на ее желание верить ему, верить, что он не причинит ей вреда, Джина все же продолжала его бояться.

«Не делайте мне больно». Это были те первые слова, которые она произнесла, очнувшись после падения. Они как бы подтвердили существование в ней внутренних переживаний, доверия и боязни. Морган понял, что в тех словах прозвучала ее затаенная борьба и страдание.

– Действительно ли Беккеры являются причиной этой заварухи? Они тоже шпионы? – спросила Джина.

Заметив, как дрожит ее голос, Морган улыбнулся.

– Не в прямом смысле. Штаб пользуется от случая к случаю их домом для явок.

Глаза Джины округлились.

– Поэтому ты взял меня с собой? Ты опасался, что Эмили вернется снова, чтобы еще раз обыскать дом, потому что в первый раз ей не дали это сделать? Значит, она не просто совала нос в мои вещи, она искала тебя?

– Я же сказал, что мне нужно время.

– Но откуда ты знал, что я должна была уехать? Откуда ты знал, что мой дом будет пуст?

Именно этих вопросов он опасался больше всего. Из отрывочных сведений она способна воссоздать целостную картину.

Морган вздохнул.

– В целях обычной подстраховки все соседи Беккеров тщательно проверялись. Мне было известно, что ты предполагала отправиться в отпуск. Эти данные содержались в досье, которое мне дал Гамильтон.

Джина не знала, что волнует ее больше всего: то ли тот факт, что Беккеры были замешаны в заговор для совершения убийства, или то, что на нее заведено досье. Она побледнела. Какая же информация содержалась в досье?

– А что было в моем досье, Морган?

– В сущности, ничего особенного. Была твоя биография, чем ты занимаешься. Говорилось, что у тебя нет никаких темных пятен и ты полностью соответствуешь тому, что о тебе известно окружающим.

Джина подумала, что ей следует получить более вразумительный ответ. Сказанное Морганом ее не устраивало. Все же интересно, какие подробности о ее жизни он знал? О боже. Знал ли он о Джоне до того, как она сама рассказала ему о нем?

– Я думаю, что это подло.

– Но необходимо, – пробормотал Слоун. – Управление не посылает агента в неподготовленное место. Нам всегда необходимо точно знать, могут ли возникнуть у нас осложнения.

Вполне логичное объяснение, подумала она. Но от этого не легче. Она чувствовала себя уязвленной. Она готова была взорваться от негодования, узнав, что какие-то люди суют нос в ее личную жизнь.

– И все же это непорядочно, – процедила она сквозь зубы.

Джина никогда не поймет, думал Морган, что иногда приходится жертвовать правами на неприкосновенность личной жизни во имя более высоких целей. Она не заслуживала того, что ее втягивали в неразбериху, к которой она не имела ни малейшего отношения. Она должна связать свою жизнь с хорошим, открытым человеком, человеком без двойного дна. Он понимал, что обязан предоставить ей возможность спокойно уйти. И все же он постарался отмахнуться от подобной мысли.