Текст книги "История древней Ассирии"

Автор книги: Давид Садаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Ассирийская литература

По утверждению историков и писателей древности культура Вавилона была выше ниневийской. Если вавилоняне создавали свою литературу в значительной мере на шумерских образцах, переводили их на свой язык, пополняли новыми элементами, то ассирийские авторы, в свою очередь, творчески воспроизводили вавилонские образцы. Этому способствовало и то, что ассирийский диалект был очень близок к вавилонскому, и то, что Вавилоном более ста лет владели ассирийцы.

В то же время они достигли большого совершенства в составлении своих анналов. Ассирийские анналы, посвященные описанию военных походов ассирийских царей, – лучшие образцы этого вида литературы. О летописях Саргона II, Синаххериба и Ашшурбанапала можно говорить как о ярких художественных произведениях. Ассирийские авторы используют здесь такие поэтические приемы, как описание диких скал, пропастей, горных ручьев и т. д., а также рисуют литературные портреты ассирийских воинов и их врагов. Эти анналы содержат целый ряд зарисовок отдельных воинов ассирийского войска и его главного военачальника – царя. В них показаны сила и мощь ассирийской армии, которая не знала себе равной во всем тогдашнем мире. Некоторые страницы ассирийских анналов, как, например, описание военного похода Синаххериба в Наири, читаются с большим интересом.

Война Вавилона и Элама против Ассирии, как известно, закончилась победой Синаххериба. Описание этой битвы сохранилось почти полностью на большом «цилиндре». Это самый лучший образец ассирийской исторической литературы, дошедшей до нас. Описание битвы дано ярко и реалистично. Оно полно жизни, динамики, интересных подробностей.

Столь же впечатляющи описания походов в анналах Ашшурбанапала. Самым блестящим из них является повествование о победе над Эламом. Читая его, видишь перед глазами мощный, молниеносный, сокрушительный натиск ассирийских войск и ощущаешь тот холодящий душу ужас, который они наводили на врагов. По-видимому, некоторые страницы этих анналов составлены лично Ашшурбанапалом. Иногда автор прибегает к гротеску (образ урартского царя Русы, который в отчаянии бросается на свое ложе и отказывается принимать пищу) и воспроизводит преувеличенно кровавые сцены. Наряду с этим подчеркиваются и трагикомические моменты, такие, как, например, изображение врагов, которых во время битвы постигла «медвежья болезнь».

Такие литературные произведения, как «покаянные псалмы» или «жалобные песни для успокоения сердца», с большим художественным мастерством передают чувство глубокой личной скорби человека, переживающего большое горе, свою вину или одиночество.

К дидактическим произведениям можно отнести диалоги, в которых каждая из сторон расхваливает свои достоинства и в то же время высмеивает недостатки друг друга. Такие произведения называются «спорами» (например, «Лето и Зима», «Благородные серебро и медь», «Бык и лошадь» и т. д.). Сюда же относятся и басни («О лисице», «Об орле и змее» и др.).

Все эти свидетельства ассирийской культуры стали известны нам главным образом по новоассирийским спискам. В этот литературный жанр можно включить и пословицы, которые играют большую роль при характеристике хозяйственных и общественных отношений в той среде, где они рождались. Иногда пословицы говорят больше, чем целые книги. Достаточно привести следующие примеры:

«Бедному лучше быть мертвым, чем живым»;

«Если у него есть хлеб – то нет соли; когда есть соль – нет хлеба»;

«Если у него есть мясо – то нет ягненка, если есть ягненок – нет мяса».

Аналогичны этим мотивы и более поздних ассирийских и вавилонских пословиц:

«Богач живет своими доходами; бедняк – ценой своих детей (т. е. проданных в рабство)».

Большое влияние на ассирийскую литературу оказали мифы – фантастические сказания о божествах и героях, о потустороннем мире и мироздании, явлениях природы и общественной жизни.

Наряду с религиозными представлениями в мифах первобытного общества получили своеобразное выражение и наивные попытки древнего человека осознать явления окружающего мира и собственный понемногу накапливаемый трудовой и житейский опыт. Под покровом фантастики здесь скрываются сведения древних людей об окружающей действительности. Мифы древнего мира утратили для современного человека свой религиозный смысл и воспринимаются как литературные произведения, нередко отличающиеся большой поэтической силой.

Таков, например, широко распространенный в Вавилоне миф о сотворении мира.

«Когда высь еще не была названа небом, – говорится в нем, – а внизу твердь еще не звалась землей, когда воды Океана и Бездны были смешаны между собой, когда ни одно поле еще не было сотворено и ни одного болота не было видно, когда никто еще не был наделен именем и ничья судьба еще не была определена, – тогда были сотворены первые боги…»

Этим осталась недовольна Тиамат, мать Хаоса, которая и стала готовиться к борьбе с богами. Тогда они избрали своим вождем Бэла-Мардука. Мардук победил Тиамат и разрубил ее на две части, из которых образовались Небо и Земля. После этого боги занялись сотворением тел небесных, суши, растений и животных.

Следует упомянуть и несколько других мифических сюжетов, обнаруженных в Ниневийской библиотеке. Так, весьма интересен миф об Этане, который охватил руками шею орла и вознесся на четырнадцатое небо. Это повествование свидетельствует о том, что уже в древности человек мечтал овладеть воздушной стихией и даже проникнуть на другие планеты. Конечно, эта цель была тогда недостижимой, что сознавали и сами создатели мифа. Этана не достигает своей цели, падает на землю и разбивается.

Другой мифический герой, Адапа, вступает в борьбу с южным ветром, опрокинувшим его ладью, и ломает крылья. После этого бог Энлиль хочет даровать ему бессмертие, но Адапа из чрезмерной осторожности отказывается от его благодеяния. Заподозрив, что божественная еда и небесный напиток, которыми его угощают, смертельны, Адапа отказывается их вкусить и упускает возможность обрести вечную жизнь.

В обоих мифах прослеживается дерзкая мечта древних об овладении стихиями и в то же самое время неверие в успех, признание бессилия человека перед природой, что неизбежно приводит к утверждению религиозной идеологии.

Трогателен миф о хождении богини Иштар в «мир мертвых» за своим умершим супругом Таммузом. Богиня решилась достать для его спасения живой воды из преисподней.

«В страну, откуда нет возврата, направила Иштар свои помыслы, к дому, из которого никто не возвращается, в жилище, куда не проникает свет дневной, где вместо хлеба утоляют голод прахом и глиной, где тени умерших живут в прахе, одетые перьями, как птицы, где на дверях и засовах дома лежит пыль…»

Ее пропустили в ворота лишь после угрозы насильственного вторжения в «мир мертвых». Желая наказать Иштар, царица преисподней Эрешкигаль поражает ее шестьюдесятью болезнями. На земле наступают великие бедствия. Она становится бесплодной, посевы не дают больше урожая. И тогда боги повелели напоить страдающую, ослепшую богиню живой водой. Иштар исцелилась от болезней, и семь ворот преисподней снова открылись перед ней.

Литература народов Месопотамии оказала значительное влияние на творчество других стран, в том числе на Европу, хотя сюжеты и образы ее иногда меняются до неузнаваемости. Вера в зависимость судьбы человека от звезды, под которой он родился, восходит к Вавилону. Образ свирепой Лилит перешел из вавилонской поэзии в Библию, в апокрифы древней Руси и, наконец, в «Вальпургиеву ночь» Гёте и новеллу А. Франса «Дочь Лилит»; образ изнеженного Сарданапала (правда, не имеющий ничего общего с ассирийским царем Ашшурбанапалом) продолжает жить и в литературе нового времени.

Классические образцы литературных произведений древнего Вавилона и Ассирии

Рассмотрим наиболее яркие примеры литературных произведений. Прежде всего остановимся на диалоге господина и раба «О смысле жизни» конца II тысячелетия до н. э.

Некий попавший в немилость вельможа советуется со своим рабом. Он перебирает все возможные варианты выхода из тяжелого положения (просьба о помиловании, восстание, бегство, женская любовь, обращение к богу, добрые дела и т. д.). Мудрый, но лукавый раб сперва поддакивает своему господину, но затем умело разрушает его беспочвенные иллюзии. Приведем несколько отрывков из этого произведения:

«Раб, будь готов к моим услугам». – «Да, господин мой, да».

«Женщину я хочу любить!» – «Люби же, гоподин мой. Человек, который любит женщину, забывает горе и скорбь». – «О раб, я женщину не хочу любить». – «Не люби, владыка мой. Не люби! Женщина – это ловушка для охотника, глубокая яма и ров. Женщина – это острый железный кинжал, который перерезает горло человеку».

Господин хочет найти утешение в молитве и принести жертву богу, но раб снова разочаровывает его, доказывая с беспощадной логикой бессмысленность религиозного культа:

«… О раб, я жертву богу моему не хочу принести». – «Не приноси, господин мой. Не приноси. Разве ты думаешь, что научишь бога ходить за тобой, подобно собаке, или повелением запроса (магией), или незапросом (молитвой), или же исполнением того, что он у тебя попросит?»

Таким образом, предвосхищается позднейшее учение Эпикура, не отрицавшего существование богов, но считавшего, что они не вмешиваются в дела людей. Это, конечно, еще не атеизм, но уже первый шаг к нему.

Такой же бессмысленной считает раб благотворительную деятельность, подчеркивая при этом, что люди не помнят добрых дел. Потомки забудут одинаково и праведника, и злодея.

«…О раб, благодеяние стране моей я не хочу оказать». – «Не оказывай, господин мой. Не оказывай. Подымись на холмы разрушенных городов, пройдись по развалинам древности и посмотри на черепа людей, живших раньше и после: кто из них был владыкой зла и кто владыкой добра?» [29]29
  Хрестоматия по истории Древнего Востока. М., 1963, с. 278-279 (пер. В. В. Струве).


[Закрыть]

В данном диалоге с предельной ясностью представлена расстановка социальных сил в восточной деспотии. Раб находится в полной власти своего господина, но утешается тем, что последний, в свою очередь, бессилен перед царем и в любую минуту может быть казнен.

К творчеству писцов школ Ассирии времен Саргонидов восходит знаменитый дидактический памятник – повесть об Ахикаре.

Было создано богатое поучениями (подобие кодекса поведения и морали для детей правящей верхушки ассирийской знати) литературное произведение, которое сыграло крупнейшую роль в истории всемирной литературы. Время действия повести VII в. до н. э.

У ассирийского царя Синаххериба служил верховным сановником некий Ахикар. Он был очень мудр, богат и знатен, но не имел детей. Сановник взмолился богам, чтобы они даровали ему сына-наследника. Боги отказали Ахикару в этой просьбе, однако посоветовали усыновить своего племянника Надана. Надан нуждается в наставлении для того, чтобы впоследствии он мог заменить самого Ахикара, ибо «никто не рождается ученым». Ахикар старательно взялся за воспитание своего наследника. Он научил его грамоте и всему тому, что знал сам. Потом представил приемного сына Синаххерибу, заявив, что тот сможет заменить сановника после смерти.

В повести изложены поучения старого Ахикара, которыми должен был руководствоваться Надан. Особенно любопытны советы визиря, касающиеся искусства «говорить и молчать». Вот некоторые из них:

«Не разглашай тайны. Слова, которые услышишь в царском доме, пусть сгинут в твоем сердце».

«Говори спокойно, не повышай голоса. Ибо если бы дом можно было бы воздвигнуть при помощи крика, то осел ежедневно бы строил по два дома».

«Лучше с мудрым человеком носить камни, чем с глупым пить вино».

«Не будь без меры сладок, чтоб тебя не проглотили. Не будь без моры горек, чтоб тебя не выплюнули».

«Удерживай язык от зла, а руку от воровства».

«Послушать умного человека – как в знойный день испить студеной воды».

«Не позволяй наступать себе на ноги, дабы потом не дерзнули наступить тебе на шею».

«Один воробей в твоей руке лучше, чем тысяча птиц, порхающих в воздухе».

«Когда вода потечет вверх, птица полетит без крыльев, ворон побелеет, горькое станет сладким, как мед, – тогда и дурак поумнеет».

«Собаку, которая оставляет своего хозяина и следует за тобой, гони камнями». [30]30
  А. Д. Григорьев. Повесть об Ахикаре Премудром. – «Чтения в Московском обществе истории и древностей российских». Кн. I, СПб., 1912.


[Закрыть]

Кончается повесть известным изречением: «Кто роет другому яму, сам в нее попадет».

Мы привели лишь десяток изречений, тогда как в повести их более ста. Повесть об Ахикаре (Акире Премудром) в течение нескольких столетий пользовалась на Руси большой популярностью. Но лишь в конце XIX в. ученые установили, что в основу ее легла ассирийская легенда, созданная более 2600 лет тому назад.

Эта повесть является своеобразной литературной рамкой для сборника поучений. Арамейский оригинал обнаружен в Египте в рукописи. Известны более поздние версии на арабском, древнерусском и других языках.

Популярность сюжета повести об Ахикаре еще раз свидетельствует о влиянии литературного творчества населения древней Месопотамии на другие народы. Интересно отметить, что греческая традиция приписала многие деяния Ахикара знаменитому баснописцу Эзопу, переименовав при этом ассирийского царя Синаххериба в Ликурга (чисто греческое имя) и объявив его вавилонским царем.

Одним из самых значительных произведений вавилонской литературы является «Поэма о Гильгамеше». В этой эпопее речь идет о герое-полубоге древнего шумеро-аккадского мира, почитавшегося еще до возвышения Вавилона. Тот факт, что до нас дошли по меньшей мере четыре ее различных варианта на одном только аккадском языке, не считая хеттского и митанийского и не говоря уже о шумерских прообразах, свидетельствует о том, что вся Передняя Азия была знакома с этой древнейшей легендой.

Название поэмы «Ша нагба имуру» в переводе означает: «Тот, кто все видел». Гильгамеш – «на две трети бог, на одну треть человек». Этот герой все видел и все знает, он страдает из-за любви к человечеству и совершает самые опасные подвиги, пытаясь достичь бессмертия и передать своему народу знание того, чем жил мир до потопа. Особого внимания заслуживает описание потопа.

Месопотамская легенда о потопе представляет собой один из многочисленных вариантов мифа о разрушении мира богами.

Заметим, между прочим, что в этой легенде не содержится воспоминаний, пусть даже отдаленных, о проливных дождях или сейсмических катастрофах, происшедших в конце ледникового периода. Объяснения мифов следует искать в истории общественных отношений, складывавшихся между людьми в результате открытия и совершенствования орудий труда и средств производства.

Вавилонский богатырь Гильгамеш, повелитель Урука, после смерти своего друга Энкиду, которая потрясла его и заставила задуматься о тайнах бытия, отправился скитаться в поисках бессмертия. Во время странствований он встречает своего предка Ут-напиштима и просит его рассказать историю всемирного потопа, от которого тот сумел спастись один. Гильгамеш узнает, что бог Эа, когда совет богов решил уничтожить человечество, внушил одному из жителей города Шуруппака, Ут-напиштиму, вавилонскому Ною, мысль построить корабль, который мог бы вместить его семью, несколько пар домашних и диких животных и некоторых ремесленников. Судно это следовало хорошенько просмолить. Оно должно было быть достаточно большим, чтобы поднять на себе «порождение всего живущего». Когда сооружение судна было закончено, разразилась ужасная буря, дождь лил семь дней и семь ночей. Водяные валы поглотили землю, и все люди погибли. Когда буря утихла и воды спали, барка пристала к горе Насир (на севере от Мосула у р. Тигр).

Через шесть дней после потопа Ут-напиштим выпустил голубку, но она не нашла земли и вернулась на судно. То же случилось и с морской ласточкой. Третьим взлетел ворон. Он увидел, что из воды выступает суша, полетел на поиски пищи и не вернулся. Тогда Ут-напиштим сошел с корабля на берег и на вершине горы принес богам жертвы, совершив в их честь возлияния. Боги слетелись на запах еды и в награду даровали герою бессмертие.

Ут-напиштим пытается, в свою очередь, принести бессмертие Гильгамешу, однако все его старания оказываются напрасными. Огорченный Гильгамеш возвращается в Урук и просит богов дать ему возможность увидеть хотя бы тень своего друга Энкиду.

Достаточно сравнить этот рассказ с двумя вариантами истории потопа в библейской книге Бытия, чтобы убедиться, что здесь мы имеем дело с литературной обработкой вавилонского мифа.

В этом выдающемся произведении вавилонской литературы выражена реалистическая мысль о неизбежности смерти всех людей и даже героев, совершающих подвиги.

Глава III. Ассиро-вавилонская религия. Философия и этика

Религиозные представления древних ассирийцев

Религии Ассирии и Вавилонии имеют между собой много общего. Основы религиозной системы и почти все божества у ассирийцев и вавилонян были одни и те же. Религиозные тексты (гимны в честь богов, ритуальные предписания т. д.), найденные в библиотеке Ашшурбанапала и в других книгохранилищах Ассирии, сплошь и рядом повторяют вавилонские. Порой только короткие приписки в конце свидетельствуют о том, что они использовались ассирийскими жрецами. Конечно, местные особенности в известной мере накладывали свои отпечатки на религиозные представления, образы богов и богинь, а также обряды. Особенности того или иного племени, природные условия занимаемой ими территории и исторические судьбы страны оказывали определенное воздействие на религиозную систему, воспринятую от вавилонян и частично унаследованную от шумеров. Но все эти заимствования ни в коей мере не были механическими, напротив, они творчески перерабатывались.

Ранее уже было сказано, что во главе ассирийского пантеона стоял древний племенной бог – Ашшур, объявленный царем богов. Двенадцать «великих богов», сохранивших свои вавилонские имена, почитались повсеместно, но ни один из них, даже главный бог Вавилона – Мардук, по мнению ассирийских жрецов, не мог претендовать на верховную власть над вселенной. Это право принадлежало только Ашшуру. При перечислении богов, помогающих ассирийскому царю в борьбе с врагами, Ашшур, как правило, выдвигается на первое место. Супругой Ашшура считалась шумерская богиня Нинлиль или вавилонская Иштар. Впрочем, это не та Иштар, которая почиталась в Уруке или Вавилоне, а ее местное воплощение. Иштар, в свою очередь, раздвоилась, воплотившись в двух богинь, покровительниц разных ассирийских центров: Иштар Ниневийскую и Иштар Арбельскую. Их старались не путать друг с другом.

Из вавилонских богов, культ которых прочно утвердился в Ассирии, особое предпочтение отдавалось богу неба Ану и божественному громовержцу Ададу.

Как уже было сказано, в древней столице Ашшуре в честь этих двух богов был сооружен огромный храм, не уступавший по размерам и блеску храму верховного бога. Вряд ли это было случайностью. В условиях Северной Месопотамии атмосферные осадки имели для земледельца большее значение, чем речные воды. Бог неба и бог грозы, посылающие, по представлениям древних народов, небесные воды, которые насыщают сухую почву, оказывались в сознании ассирийцев более достойными поклонения, чем бог подземных вод Эа, столь почитаемый в Южной Месопотамии.

Показательно, что в летописи Ашшурбананала при описании урожайных лет, наступивших по милости богов, на первое место выдвинут Адад, «пустивший свои ливни», и лишь на втором месте стоит Эа, открывший «источник подземных вод».

Таким образом, вавилоно-шумерские религиозные представления воспринимались ассирийцами в видоизмененном виде, применительно к конкретной географической обстановке.

Надо также учитывать, что ассирийский народ исторически был очень тесно связан с хурритско-хеттским культурным кругом. Интересно, что излюбленным атрибутом бога-громовержца у народов Северо-Западной Азии (хурритов, урартов, хеттов), а также на о-ве Крите была двойная секира, тогда как в Шумере молния воспринималась как огненный кинжал. В ассирийской поэзии и искусстве перемежаются оба образа. Встречающиеся в ассирийском искусстве изображения божества на спине священного животного (например, богиня Иштар на спине льва или быка) также восходят, видимо, к аналогичным хеттско-хурритским образам.

Само собой разумеется, что местные особенности и этнические признаки, придающие индивидуальные внешние формы религиозным верованиям, не являются основными. Главное и определяющее – это строй общества. Судя по клинописным текстам, ко времени их появления ассиро-вавилонская религия уже сформировалась в законченную систему миросозерцания, в которой сохранилось немало элементов, унаследованных от верований первобытных племен.

В процессе формирования классового общества прежние представления и обычаи, связанные с родо-племенным строем, исчезают или переоформляются, и религия становится на службу рабовладельческой знати и царской власти.

Однако и на этом этапе сохраняются еще пережитки фетишизма и тотемизма. Фетишами (неодушевленными предметами, которым приписывались сверхъественные свойства) считались орудия (например, мотыга), оружие (секира, копье) и т. д. Почитание священных животных, считавшихся в эпоху первобытного общества предками различных родов, а позднее племен, не принимало в Ассирии и в Вавилонии таких широких масштабов, как в древнем Египте или в древней Индии, но тем не менее сохранялось и здесь.

Племенной бог ассирийцев – Ашшур изображался обычно покрытым птичьими перьями и был, очевидно, связан с древним тотемом – голубем. Священным животным вавилонской богини врачевания Гулы считалась собака. «Благодетельные души» – хранители ассирийского царя – изображались в виде быков с человеческими лицами или в человеческом образе, но с головами орлов.

Среди обрядов первобытного общества видное место занимало ритуальное убийство вождя, достигшего преклонного возраста и нуждающегося в замене. На более позднем этапе оно превратилось в чисто символический обряд.

В Вавилонии наблюдался своеобразный пережиток этого священнодействия. На пятый день нового года царь отправлялся в храм Мардука, но верховный жрец преграждал ему путь к статуе бога, отнимал у царя корону и скипетр и стегал своего властителя плетью. Если царь при этом плакал, то считалось, что год будет удачным. В конце концов, царю возвращались атрибуты его власти. Таким образом, обряд цареубийства превратился в церемонию временного отречения от власти.

Религиозная идеология в своем развитии отражала перемены в экономической и политической жизни общества. Так, например, переход от охоты к земледелию привел к распространению культа богинь плодородия (особенно Иштар).

Значительные сдвиги в представлениях о богах произошли в результате создания на территории Ассирии централизованного государства с его развитой бюрократической системой. Земная иерархия была перенесена в мир богов. В каждом крупном центре местный бог становился главой пантеона (в Вавилоне – Мардук, в Ашшуре – Ашшур).

Жрецы стремились привести различные и порой противоречивые верования в единую систему, хотя это не всегда удавалось, и местные представления и обряды сохраняли свою силу. Хотя сходные по своим функциям боги отождествлялись друг с другом, но далеко не всегда этот процесс доводился до конца. Возникало противоречие между сложными и не для всех понятными богословскими построениями и многочисленными старинными верованиями и обрядами.

Таким был в общих чертах путь развития ассиро-вавилонской религии. Для более детального изучения ее необходимо начать с анализа шумерских верований, которые слились с аккадскими и в дальнейшем оказали мощное воздействие на религиозные системы Вавилонии и Ассирии.

Уже в III тысячелетии до н. э. из огромного количества богов Шумера выделились космические божества, пользовавшиеся почитанием по всей стране, хотя каждое из них сохраняло значение покровителя (или покровительницы) своего города (или нескольких городов).

Самыми старыми из шумерских божеств считались Ан – бог неба и Ки – богиня земли. Согласно мифу, они возникли в первобытном водном хаосе и первоначально были слиты воедино в гигантскую гору. Порожденный ими бог воздуха Энлиль расколол гору и таким образом отделил небо от земли. К числу старейших богов шумеры относили также бога океана и подземных вод – Энки.

Оттиск цилиндрической печати с изображением поклонения богине Иштар. Лондон, Британский музей

Семитические племена, поселившиеся в Месопотамии, сохранили прежнее имя бога неба – Ана (слегка видоизменив его в Ану), Энлилю они присвоили имя Бел («господин»), а Энки выступал у них под именем Эа. Все трое были объединены в триаду богов старшего поколения. Культ богини земли Ки не получил в дальнейшем распространения и был полностью забыт. Землю стали отождествлять с мужским божеством. Как вавилоняне, так и ассирийцы, отвергнув древнюю шумерскую концепцию, богом земли стали именовать Бела (Энлиля), хотя первоначально он был богом воздуха.

Ану на первых порах пользовался меньшим почитанием, чем Бел (Энлиль) и Эа (Энки). Позднее роль его культа усиливается.

В конце III тысячелетия до н. э. Ану уже выдвинут на первое место и наделен такими титулами, как «великий и благородный царь богов», «царь небес», «царь всех стран», «покровитель царей». Перечисленные титулы говорят о возвышении этого бога, имевшего прежде скромное значение. Усиление царской власти, владычество одних царей над другими – все это нашло свое выражение в том, что у шумеров в первую очередь стало почитаться небо, расположенное высоко над землей.

Бог Энлиль (Бел) как у шумеров, так и у аккадцев чаще всего выступает как царь богов. Его город Ниппур считался священным центром Шумера. Когда во II тысячелетии до н. э. возвысился Вавилон и местные жрецы захотели провозгласить своего бога-покровителя Мардука повелителем других богов, то они стали утверждать, что Мардук и Бел разные имена одного и того же божественного существа. Отсюда ясно видно, каким огромным влиянием пользовался культ этого бога.

Знаки зодиака, обозначающие имена богов: Мардука, Иштар, Нергела, Ниниб и др.

В мифах Бел (Энлиль) выступает как грозный бог, карающий людей за их грехи. Именно он наслал на землю потоп. Напротив, Эа (Энки), вышедший из глубины океана, изображался кротким, мудрым и добродетельным демиургом. Он считался творцом людей, научившим их обработке земли и другим полезным делам.

Это бог, знающий все тайны. В мифе о потопе говорится, что он в противоположность Энлилю был против истребления людей.

Наряду с триадой старейших богов жрецы выделили в особую группу представителей младших поколений божественного рода.

Сыном Энлиля-Бела считался Наннар (или Нанна), семиты его звали Син (Суен). Это месяц, сияющий в небе по ночам, «который сам себя обновляет». Такое представление, безусловно, порождено наблюдениями над изменяющимися фазами луны. У этого лунного бога был сын – бог солнца Уту (семитический Шамаш). Такое взаимоотношение связывалось с представлением о ночи как первой половине суток (сохранившееся в догматах иудаизма и ислама). Уту-Шамаш считался богом правды и справедливости, конечно с точки зрения рабовладельцев. Законы Хаммурапи, беспощадные к рабам, объявлялись утвержденными этим богом, вручившим царю судейский жезл и обруч как символы правосудия.

Дочерью лунного бога и сестрой солнца была объявлена наиболее почитаемая в Шумере богиня Инанна. У аккадцев, пришедших в Месопотамию из юго-западных степей, имелась своя богиня плодородия – Иштар. Впоследствии ее отождествили с Инанной (Нанной), и она стала главным женским божеством не только в Шумере, но и в Аккаде и Ассирии, оттеснив на задний план других многочисленных богинь-матерей, носивших в разных местностях разные имена (Мами, Аруру и др.). Уже в середине III тысячелетия до н. э. Иштар почиталась царицей богов, богиней-матерью, владычицей, богиней восхода и заката. Ее функции весьма разнообразны. Она сияет на небе, воплощаясь в планету Венеру, и она же спускается в подземный мир за своим возлюбленным Думузи (Таммузом). Это богиня любви и красоты, укрощающая своими чарами львов и диких быков, а также богиня войны, носительница победы, вдохновляющая царей на боевые подвиги, шествующая перед ними на поле битвы.

Огромное значение в религиозном миросозерцании Шумера, Вавилонии и Ассирии имело обожествление небесных светил (так называемый астральный культ). Издавна взор человека привлекали звезды. Они светили ему в хорошую погоду, помогали найти дорогу в темноте. Наблюдение показывало, что они двигались, изменяя свое положение на небосклоне. Для древнего человека звезды казались живыми необыкновенными существами. Когда же возникло понятие о богах, то таинственные явления на ночном небосклоне стали связывать с богами. В исторических документах, на основе которых мы можем изучать религию вавилонян и ассирийцев, звезды уже прямо связываются с богами. Иштар, например, имеет титул богини утренней звезды, то есть ярко светящейся с вечера и рано поутру планеты Венеры. Другие боги также имели свои аналоги в звездах.

Показательно, что в клинописной системе знак звезды служил детерминативом (определителем), ставившимся перед именами богов.

Особым почитанием пользовались планеты. Вавилоняне и ассирийцы насчитывали семь планет: Солнце, Луна, Марс, Меркурий, Юпитер, Венера и Сатурн. Все они входили в число двенадцати великих богов. [31]31
  Кроме них в это число входили триада Ану-Бел-Эа, а также богиня Белит (супруга Бела) и бог бури Адад. Ассирийцы, восприняв почитание этой божественной группы, поставили над ней в качестве верховного главы своего бога Ашшура.


[Закрыть]

Планета Марс была отождествлена со свирепым и кровожадным богом войны Нергалом, владыкой преисподней. Меркурий сопоставляли с мудрым богом Набу (Пророком), изобретателем письменности и счета. Юпитер олицетворяли с верховным вавилонским богом Мардуком, а Венера, как уже говорилось, считалась одним из воплощений богини Иштар. Наконец планету Сатурн посвятили богу счастливой войны – Нинурте.

Все остальные боги были низведены в ранг второстепенных. Количество почитаемых богов было огромным. Ведь каждая стихия считалась одушевленной, а каждая звезда представлялась божественным существом, имеющим человеческий облик (Близнецы, Дева, Водолей) или представляющим собой священное животное (Телец, Овен, Козерог и пр.).

В честь вавилонских и ассирийских богов справлялись многочисленные праздники, а также устанавливались неблагоприятные дни.

Праздник Нового года выпадал на день весеннего равноденствия и отмечался с особой пышностью. В неблагоприятные дни верующим предписывались пост, покаяние и воздержание от работы. Каждое седьмое, четырнадцатое, двадцать первое и двадцать восьмое число месяца почти полностью прекращалась всякая трудовая и общественная деятельность. Верховный пастырь народа (то есть царь) не должен был в эти дни менять одежду, садиться на трон [195] и вкушать горячую пищу. Врач не имел права лечить больных. Судье запрещалось объявлять свой приговор. Даже колдун воздерживался от гаданий и заклинаний. Рядовые ассирийцы и вавилоняне следовали примеру высокопоставленных лиц и избегали браться за серьезное дело, ибо верили, что в эти дни оно может закончиться неудачей. На одной из табличек, найденных в Ашшуре, описываются мистерии, справлявшиеся в храме Бела-Мардука в праздник Нового года. Жрецы изображали привлечение бога к суду. Заменявшего Бела-Мардука жреца допрашивали и избивали, а затем уводили в ущелье, символизирующее подземный мир. При этом уносились и его одежды. В заключение воскресший бог с торжеством появлялся в храме.