Текст книги "Проданная (СИ)"
Автор книги: Дарья Ратникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Я тебе привезу из столицы. Там таких самородков полно, – самодовольно ответил секретарь Его Величества. – Так что, обойдёшься пару недель без неё? Или предпочитаешь, чтобы она всё-таки на тебя работала? У меня она ни в чём нуждаться не будет, – и Граций сделал шаг вперёд. Травник стоял, словно бы в раздумьях. А Диара, сама не зная, почему так получилась, инстинктивно, шагнула назад, к травнику.
– Нет. Диарлинг никуда не пойдёт, а останется со мной. Я не хочу другую работницу.
Диара спокойно выдохнула. Пусть Эурелиус оставит её себе ради выгоды. Лишь бы оставил.
Граций ошеломлённо смотрел на единственного, наверное, человека, осмелившегося ему перечить, потом перевёл взгляд на Диару, и она вздрогнула – столько ненависти читалось в глазах.
– Вы ещё пожалеете об этом, – прошипел Граций и покинул дом, хлопнул дверью так, что задрожали стёкла.
Глава 5
– Зачем вы это сделали? – Спросила Диара через несколько минут, точно уверенная, что Граций их теперь не слышит.
– Может быть, потому что мне действительно не нужна другая работница? – Насмешливо, как ей показалось, ответил Эурелиус. Она внимательно присмотрелась к нему. Глаза смотрели как обычно холодно. Вот только в них появилось какое-то новое выражение, и она не могла определить, какое.
– Не настолько, чтобы из-за меня наживать себе врагов, – невесело усмехнулась Диара.
– А это уж, позволь, решать мне.
Вот и всё. Разговора не получилось. Ну хотя бы, по крайней мере, она поняла, что бояться травника неразумно, когда на свете есть такие люди как Граций, которые к тому же почему-то излишне в ней заинтересованы. Диара вздохнула, и вздрогнула, услышав:
– Если Граций посмеет угрожать или проявлять какой-то интерес к тебе – сразу рассказывай мне.
Она совсем забыла про присутствие травника, занятая своими мыслями. Интересно, что это сейчас – собственнический интерес хозяина к своей рабыне и по совместительству ценной работнице или…Что или, она даже и не могла вообразить.
– Пытаешься понять, почему я защитил тебя от стукача Его Величества? – В который раз словно прочитал её мысли Эурелиус. Диара осторожно улыбнулась, несмотря на всё отчаянье ситуации. Грацию правда, пошло бы куда менее приличное прозвище, но эти мысли она лучше оставит при себе. Поэтому она осторожно кивнула. – Считай, что мне глубоко неприятны такие люди, которые считают, что всё можно купить или продать.
– Однако сами вы меня купили, – как-то странно звучали рассуждения травника на фоне его поступка.
– Мне нужна была ценная работница, – спокойно ответил он. – Но если ты хочешь – ты вольна уйти – я не держу тебя, только отработай мне, пожалуйста те деньги, которые я на тебя потратил. – Диара ошеломлённо воззрилась на Эурелиуса. Неужели он это сказал? Но… Её предположения и такие замечательные по своей простоте планы побега в голове просто рассыпались. Взять и уйти? А не ловушка ли это? – Если тебе, конечно, есть куда возвращаться, – вкрадчивым голосом заметил он.
– Есть, конечно, я вернусь на родину. Это лучше чем жить здесь бесправной рабыней, – Она точно верила сама в то, что говорила. Тогда почему же её слова прозвучали так фальшиво даже для неё самой. Дома её ждёт только Эдмон, который искал бы её, если бы знал, где. Да и, наверное, ищет. Но тётка ни за что не скажет. Самое худшее, что она может для неё сделать – это придумать какую-нибудь гадость про неё, соврать. Наследства у неё не осталось, кроме нескольких диалов, но и тех отец не успел положить в банк. Он витал в облаках, вечно занятый своими изобретениями. И она не могла его за это винить. Дома на родине у неё тоже нет. Если бы она вышла замуж за Эдмона, то ей пришлось бы жить либо у его родителей, пока он занимается в университете, либо вместе с мужем в студенческом общежитии. Выходит, что и возвращаться то ей некуда. И травник это откуда-то знает. Но от этого он не станет более приятен ей. Потому что согласиться с его условиями, значит остаться в его доме навсегда. Поэтому она отработает эти деньги и уйдёт. Какая разница куда?
Если ты так любишь твою родину – я тебя не держу, – Диаре почудилось или его голос звучал устало. – Но ведь возвращаться тебе некуда. Не так ли?
Ей показалась усмешка на его лице. Или просто показалось… Но это подстегнуло её, заставив сорваться после этого тяжелого разговора, после всех приставаний Грация.
– Какая вам разница, есть ли мне куда возвращаться? Вам то до этого должно быть меньше всего дела!
И тут же замерла, испуганная. Она ждала, что травник накинется на неё с обвинениями или колкостями, а то и вовсе прикажет как-нибудь наказать. Не зря же он её купил, но он развернулся и ушёл. Просто и молча. Она постояла немного в растерянности возле стола, на котором сиротливо лежала тетрадь с её записями и ещё мешочек с золотыми рилами. Эурелиус не забрал его. То ли был слишком богат, то ли знал, что она не украдёт, то ли был уверен, что в любом случае сможет найти и наказать. Не важно. Вот он, её шанс. Взять несколько рилов, чтобы отправить письмо Эдмону. А потом она отработает. И он даже не узнает.
Искушение было очень сильно, на мгновенье она сжала кулаки, потом шумно выдохнула и отправилась к себе в комнату, наверх. Кто бы ни был травник, точнее каким бы человеком он ни был, он пока ни разу не отнёсся к ней так, чтобы она могла себе позволить такое. Она подождёт, как ждала до этого, утешая себя мыслью, что и без письма Эдмон наверное её ищет. Не может быть иначе. А раз ищет – значит, обязательно найдёт.
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Секретарь Его Величества словно бы насовсем пропал, травник тоже. Диара видела его за эти дни всего пару раз, наверное. Он словно бы её проверял. Ей это нравилось куда меньше, чем его постоянный контроль. Просто потому что она не понимала, что Эурелиусу надо от неё. Вроде бы она и хотела ему поверить, что он искал всего лишь работницу и в то же время что-то мешало. После всего что с ней случилось доверять, чтобы потом ошибиться было слишком больно.
А через два дня, утром, до приёмных часов оставалось ещё около часа, в дверь дома постучали. Диара услышала стук, но не обратила внимания, занятая чтением книги. А через полчаса за ней явился Гастин и в своей обычной молчаливой манере указал рукой на дверь, призывая следовать за собой. Диара спустилась вслед за ним в гостиную. Там был господин Эурелиус, при виде которого ей почему-то стало немного не по себе, и двое мужчин в форме. Охранители закона, подчинявшиеся только Его Величеству.
– Вы хотели видеть мою работницу, Диарлинг Керенер, – Надо же, а Эурелиус запомнил её родовое имя. Она удивлённо подняла на него глаза, чтобы тут же их опустить. Ей показалось или он смотрел немного печально? А может быть, это игра воображения, желавшего во что бы то ни стало разглядеть, что скрывается за этой невозмутимой маской, или кто.
– Добрый день, госпожа, – учтиво поклонились ей охранители. – Нам сказали, что вот этот вот господин, – они посмотрели на травника с лёгким презрением. Диара уже поняла, что он, мягко говоря, не пользуется в городе популярностью. Хотя, насколько она знала, снадобья, в том числе целительные и такого уровня, готовит он один. – Совершил недопустимое для нашей великой Империи деяние.
Охранитель сделал эффектную паузу. И был грубо прерван вторым охранителем, который, видимо, не разделял радости по поводу его торжественных речей.
– Нам сообщили, что господин Эурелиус купил вас, как рабыню. Хотя это запрещено законами нашей Империи. Если это правда – ему грозит тюрьма. А вам мы как пострадавшей стороне выплатим компенсацию.
– И, разумеется, вернём свободу, – подхватил второй охранитель.
Вот же он, шанс. Сейчас она скажет, что они правы. Эурелиуса заберут в тюрьму, а она получит компенсацию и сможет вернуться домой, к Эдмону. Диара задумчиво посмотрела на травника. Он стоял как всегда невозмутимый, словно это не его пришли арестовывать. Но почему то, последние дни ей всё чаще и чаще казалось, что это маска. А потом пришли запоздалые мысли, что ведь он то ей ничего по-настоящему плохого не сделал. Ей стало страшно при мысли о том, что случилось бы, попади она к Грацию в рабство. Вот тот бы уж точно воспользовался своим положением хозяина во всех смыслах.
Диара снова перевела взгляд на травника. Он, наверное, читает мысли и чувствует, когда она его боится. А, может быть, даже знает, что вот сейчас она размышляет, предать его или нет. Почему она воспринимала ответ охранителям как предательство – Диара не смогла бы ответить даже самой себе. Ведь это было бы честно – ответить им правду и в то же время… Несколько минут пролетели как секунду. Дальше молчать – означало вызвать подозрения, и Диара сказала, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно искреннее.
– Нет, что вы, господа охранители, какое рабство? Я нанялась помощницей к господину Эурелиус по собственному желанию.
– Благодарим вас, – после такой же небольшой паузы, – ответили охранители. – Простите за беспокойство.
Когда за ними закрылась дверь, Диара почему то с облегчением выдохнула и опустилась в кресло. Ложь далась ей тяжело. Она боялась поднять голову и посмотреть на травника. Почему? Сама не знала. Может быть, боялась увидеть что-то, что ей не понравится.
– Спасибо, – вдруг нарушил тишину он. Ей показалось, или Эурелиус только что поблагодарил её. Она изумлённо подняла голову, чтобы на секунду встретиться с его холодными глазами и заметить в них искры какого-то чувства. Потом травник отвернулся и излишне торопливо, как показалось ей, вышел из комнаты, оставив её в недоумении.
Утром она проснулась сама. Гастин ещё не пришёл. Открыла глаза и ахнула в изумлении. Возле окна стоял туалетный столик из тёмного дерева, а на нём… Цветы. Обычные полевые цветы. Те, которые она любила собирать и приносить отцу в лабораторию и те, которые всегда так замечательно пахли… Она закрыла глаза, на секунду представив себя дома, потом вздохнула и нехотя открыла. Но цветы никуда не исчезли. А ещё на столике не было никаких записок, вообще ничего, что объясняло бы откуда они взялись. Только сами цветы, которые до жути неуместно (как она сейчас ощутила) смотрелись в этом мрачном особняке.
Не в силах разгадать эту загадку, Диара встала, намереваясь привести себя в порядок и направиться в столовую, когда увидела то, что изумило её ещё больше. Каким-то чудесным образом в комнате появилось зеркало (наконец-то!) и даже гребень. Кто это о ней так позаботился? Неужели тот, кого язык не поворачивался назвать хозяином?
Её настроение сегодня не мог поколебать ни обычно молчаливый Гастин, ни завтрак в мрачной столовой. После приёмных часов (интересно, бывает ли у травника выходные) Диара уже собралась, было, вернуться к себе в комнату, когда Гастин наконец-то нарушил своё молчание, чтобы сказать, что её зовёт хозяин.
Поднимаясь вслед за дворецким в кабинет к травнику, она не могла не спросить себя – зачем она ему нужна. И не смогла найти ответ. Но если где-то в глубине души Диара думала, что отношение Эурелиуса после утреннего подарка хоть как-то изменится, то их встреча заставила её почему-то разочароваться. Капельку, но всё же разочароваться.
– Вы звали меня? – Спросила она, когда молчание стало уже надоедать. Почему то она чувствовала себя так, словно её рассматривают и оценивают.
– Да. Если тебе чего-то не хватает из одежды или, – он махнул рукой, не зная, наверное, какое слово вставить. А Диара поняла, что Эурелиус так прячет что-то похожее на смущение. – Одним словом, завтра с утра Гастин собирается в город. Ты можешь поехать с ним.
Диара постаралась не выдать ничем свою радость, по крайней мере внешне, всё время забывая, что травник то ли читает мысли, то ли что-то близкое к этому. Она попадёт в город, одна, без него! А там уже делом случая будет зайти, допустим, в книжную лавку и сторговавшись купить книгу дешевле той цены, за какую выставлена. А разницу забрать себе. А, может быть, она сможет отправить письмо Эдмону прямо завтра. Она едва не напевала от радости. Если бы Эурелиус хотел бы ей это запретить, прямо или косвенно, он бы так сделал. А пока – она свободна и раз свободна – значит она этим воспользуется.
Поклонившись травнику, который так и стоял, молча глядя на неё и Диара бы даже сказала – обречённо (нет, ей наверное, это почудилось), она бросилась обратно в свою комнату, писать письмо Эдмону. Дверь подпёрла изнутри единственным креслом. Если Гастин или сам травник захочет зайти, скажет, что она переодевается. Быстро достала из книги чистые листы, а запасное перо с чернильницей она чуть ли не в первый день отыскала в приёмном зале. Теперь дело за малым – написать само письмо и сообщить, где её искать. Подумав немного, начала выводить буквы на белизне листа.
«Милый Эдмон, я в Римасе, Империя, меня продали в дом травника. Приезжай скорее. Твоя Диара»
Да. Так кратко написать будет лучше всего. Она объяснит Эдмону потом, при встрече, что с ней случилось. Диара сложила письмо и убрала. В отделении портальной почты на её письмо поставят свою печать и отправят, почти мгновенно, в любую точку страны. Наверное, и в Королевство, по идее, письмо тоже должно будет дойти так же быстро. Вопрос в том, сколько это будет стоить. Но ответ она узнает завтра. А сегодня надо спать.
Утро принесло проливной дождь. Когда Гастин пришёл за ней, Диара была уже одета. Она проснулась ещё на рассвете и не могла заснуть, ужасно переживая, что случится что-то, что не позволит ей выбраться в город и отправить письмо, что-то страшное. Но, к её радости, по крайней мере, первая часть её ожиданий не оправдалась. Они преспокойно отправились в город. Разумеется, пешком. Травника она с утра не видела, хотя была уверена почему то, что он уже проснулся.
После тех цветов на столике, после разговоров с охранителями, Диара сама не знала – хочет ли она видеть Эурелиуса или нет. И письмо. Письмо для Эдмона. На протяжении последних дней, что она жила в доме травника, Диара каждый день перед сном представляла перед глазами образ своего жениха. Красивого, с правильными чертами лица, изящного, светловолосого. Этот образ спасал её, когда она пленницей ехала в Империю, давал силы жить дальше. Но вот сейчас, когда она судорожно сжимала письмо для него, когда должна была больше всего думать об Эдмоне, Диара вдруг с ужасом поняла, что при мысли о нём, сердце не колотится как прежде. И что ещё хуже – что образ его побледнел. Раньше она вспоминала его лицо, улыбку, морщинки на лбу, взгляд и могла описать в мельчайших подробностях, она видела его как живого, а сейчас образ Эдмона поблек, словно выцвел и она уже с трудом напрягая память могла вспомнить его лицо. Но то, что делало его именно её Эдмоном, его взгляд и его улыбку она почему-то забыла. И от этого становилось так больно и непонятно…
В Римсе всё шло по плану. Гастин не отходил от неё ни на шаг, но в лавки с ней не заходил, видимо, получив такие указания от Эурелиуса. У Диары не было какого-то особого плана на этот счёт. В конце концов, если не получится от него сбежать, за деньги она сможет попросить любого мальчика-посыльного, что в изобилии крутились в лавках и возле них. Чтобы не вызвать подозрение, она купила несколько невинных мелочей вроде шпилек для волос или пары удобных туфель (о которых в прошлую прогулку с травником они просто забыли). Торговаться она не умела, но пришлось. Сначала было непривычно, но Диара быстро втянулась. Всё-таки отец часто посылал её за покупками, не доверяя некоторые свои механические вещи никому, кроме неё.
В результате, когда Гастин купил в городе всё, что хотел, а она обзавелась необходимыми мелочами, пришло время отправить письмо. В книжной лавке, которая ей на радость соседствовала со зданием портальной почты, Диара осталась надолго. Она специально ходила между шкафов с книгами, поглаживая выцветшие корешки. И даже действительно заинтересовалась книгой по прикладной механике. Большие картинки самых простеньких изобретений, шестерёнок и колёсиков различного размера напомнили её об отце. Так же как и та трава, галискаас, кажется. Поэтому Диара не раздумывая, купила книгу. Когда дверь лавки хлопнула, впуская следующего покупателя, она старательно скосила глаза, чтобы увидеть, как Гастин неторопливо входит в дверь лавки напротив. Видимо, устал ждать её. Вот она, удача.
Диара быстро попрощалась и выскользнула из лавки, а потом, оглядываясь, почти бегом, забежала в здание портальной почты. Главное, чтобы Гастин не заметил, куда она заходила, главное, чтобы не увидел. Кусая губы, она быстро отдала письмо. Золотых рилов хватило едва-едва. Диара, постоянно оглядываясь, произнесла заученный наизусть адрес, дождалась отправки и только тогда, едва сдерживая волнение, вышла на улицу. А минутой позже из соседней лавки появился Гастин. Да, если она не научиться скрывать своё волнение, Эурелиусу не нужно будет даже мысли читать, или что он там делает, чтобы определить, что она чувствует.
– Уже поздно. Пора домой, – ради двух коротких фраз разжал наконец губы Гастин. – Ты всё купила?
– Да, – кивнула Диара. А в груди разливалось приятное тепло. Она наконец сделала то, что должна и теперь только вопрос времени, когда за ней придёт Эдмон. Письма, отправленные через портальную почту терялись так редко, что эти случаи заносили в историю.
Глава 6
Утро принесло впервые за много дней радость, чистую и незамутнённую. А ещё почему-то облегчение. Она написала письмо Эдмону и теперь остаётся только сидеть и ждать его. Но было и ещё что-то. Словно она выполнила свой долг и могла теперь просто жить. Хотя, какой же Эдмон долг? Это её любимый, её жених. И она несомненно его любит.
Перед приёмными часами она решила разыскать хозяина, чтобы взять у него настойку, заказанную заранее покупателями. В кабинете было пусто. Диара постучала несколько раз, потом толкнула дверь. Она открылась, со скрипом, открывая её взгляду небольшую мрачную комнату со столом и одиноким стулом. Очертания комнаты терялись в такой привычной уже для неё темноте. Интересно, где он ещё может быть? Лаборатория, спальня? Может Эурелиус и вовсе уехал куда-то?
По пути к лаборатории, Диара столкнулась с Гастином.
– Ты к хозяину? – Нарушил он своё неизменное молчание.
– Да, – кивнула она. – Господин Эурелиус должен был к сегодняшнему дню сделать настойку для госпожи Таассис.
– А, пойдём. Настойка у меня. Хозяина в ближайшие дни лучше не беспокоить, – выдал необыкновенно длинную фразу Гастин.
– А что с ним? – Не сказать, чтобы ей это было действительно интересно, но Диара зачем то всё же спросила.
– Приступ меланхолии, – уклончиво ответил Гастин. – Бывает. Он не любит, когда его беспокоят в такие дни. Идём.
Диаре ничего не оставалось кроме как последовать за ним. Приступ меланхолии? По-моему жизнь в этом доме – один сплошной приступ меланхолии. К тому же у травника да чтобы не нашлось лекарства от этого приступа. Тут, наверное, что-то другое. Правда, её это вряд ли должно интересовать. Жизнь в этом странном доме без его пугающего хозяина будет только лучше. Она сама не знала, почему при мысли об Эурелиусе мурашки пробегали по коже.
После приёмных часов, Диара решила зайти в библиотеку. Почитать про законы и традиции Империи. А в комнате своего часа ждала механика. Если бы она хотя бы на четверть разбиралась в чертежах и механизмах своего отца, она бы тут не сидела сейчас. Закрыв глаза, она представила родной Гаст и небольшую лавку механических изделий, то над чем так упорно трудился отец. Если бы всё можно было вернуть назад, она бы помогала ему, вместо обучения в пансионе, она бы заменила отцу недостающего наследника. Но… Не дело женщинам занимать место мужчин. Так когда-то сказали ей.
Из грёз её вывел чей-то то ли стон, то ли вздох, раздавшийся почти на грани слышимости. Диара вздрогнула и с опаской посмотрела на дверь. Там было пусто. Медленно она подошла к двери и заглянула в коридор. Никого. Но откуда то должен был исходить этот стон. Кто-то же издавал его. Решившись, она вышла в коридор и направилась в то крыло, в котором раньше никогда не была. И не пройдя и десяти шагов, замерла на месте, услышав шёпот:
– Сюзан! – Столько боли и тоски было в этом вздохе, что у неё вдруг перехватило дыхание.
Она направилась туда, откуда слышался голос. И замерла перед раскрытой дверью, не в силах заглянуть туда. Как будто она остановилась в двух шагах от чьей то тайны и было бы очень нескромным узнать её.
Но может быть этому человеку требуется помощь? Вот только она до сих пор не знала о существовании в доме травника кого-то помимо самого травника и слуг, кого-то, кто мог бы вот так вздыхать. Она заглянула за дверь и застыла, поражённая. На полу, привалившись головой к креслу, полулежал сам господин Эурелиус. Глаза его были закрыты, лоб покрыла испарина, волосы растрепались. Одного взгляда на него хватило для того, чтобы понять – он болен и бредит. И болезнь его наверняка серьёзна. Почему же Гастин так спокойно и невозмутимо сказал, что у хозяина всего лишь приступ меланхолии? Его ведь лечить надо.
Диара, было дёрнулась сбегать, за зельем от лихорадки, которое хранилась в приёмном зале, потом вернулась, решившись всё-таки осмотреть травника. Он казался сейчас таким нестрашным и абсолютно беззащитным. Она села на колени и наклонилась, чтобы потрогать его лоб. Если у него сильный жар, поможет только настойка дикого корня.
Диара дотронулась рукой до лба Эурелиуса и едва не закричала от ужаса, когда он вдруг перехватил её руку. Посмотрела на него. Глаза открыты, но на губах блуждает блаженная улыбка. Она вообще никогда не видела, чтобы он улыбался, тем более улыбался так. А травник повторил:
– Сюзан, – и потом добавил, – Ты наконец пришла? Я ждал.
– Тихо-тихо. Я не Сюзан, – сказала она, пытаясь осторожно разжать его руку. Но травник перехватил её только сильнее.
– Не уходи. Останься.
– Не уйду, не бойся, – тихо ответила она, лихорадочно раздумывая, что делать дальше. Позвать Гастина? Вряд ли он услышит. Вернуться в комнату она не сможет. Травник даже в бессознательном состоянии держал крепко. Остаётся только либо уговорить его отпустить её, либо дождаться пока он не придёт в себя.
И если первое ещё как-то было возможно, то второго ей, может быть придётся ждать вечно. Диара вздохнула, раздумывая с чего лучше начать разговор и осмотрелась. Возле кресла, на которое так замечательно опирался травник, лежали в беспорядке пустые пузырьки. Она с трудом дотянулась до одного и поднесла к носу. И тут же скривилась. Настойка как раз таки дикого корня. В другом было что-то, на запах напоминавшее земляничный лист с мёдом. Наверное, личное изобретение Эурелиуса. Возможно ли такое, что он каждый месяц страдал от неизвестной болезни, а в лаборатории искал от неё лекарство?
Диара не знала, что и думать. Но следующая находка заставила её возмущённо вздохнуть. Когда она вдохнула горьковато-сладкий запах из пузырька, у неё закружилась голова и на краткий миг мир заволокло туманом – она снова увидела отца. Дурман-трава. Так просто. Вот и причина столь странной и таинственной меланхолии. А она почти поверила в его громкие слова тому несчастному мужчине, который умолял продать ему дурман-траву. На какую-то секунду, ей стало стыдно за свои мысли, а потом горячая жалость захлестнула её. В его жизни произошло, наверное, что-то настолько тяжёлое, что заставило его прибегать (и судя по всему не раз) к дурман-траве. И, наверное, это как-то связано с таинственной Сюзан. Да вот только ей до этого какое дело? Она подняла голову и пристально посмотрела на травника, словно надеясь, может быть, неосознанно, что он придёт в себя. Но Эурелиус застонал и уронил голову на грудь, а с его губ опять сорвалось:
– Сюзан.
– Тихо-тихо, я не Сюзан, – попыталась опять вытащить свою руку Диара, но безуспешно. Травник держал её мёртвой хваткой. А на губах его блуждала странная безумная улыбка.
Что же ей делать? Ситуация была глупая просто до абсурда. Уговорить человека, который не владеет собой и пребывает сейчас где-то в своих грёзах, отпустить её, не представлялось возможным. Поэтому Диара выбрала самый безболезненный вариант. Она села на полу, рядом с травником, и прислонилась головой к креслу. Так было не больно и рука не сильно немела. Помочь она всё равно Эурелиусу не сможет. Но, может быть, когда ему станет чуть получше, он вспомнит о ней и отпустит.
– Что ты здесь делаешь? – Диара вздрогнула и открыла глаза. Видимо, она задремала в таком глупом положении. Надо же было такому случиться! Наверное, сказалось напряжение и волнение последних дней.
На неё смотрел совершенно осмысленным взглядом Эурелиус. Он больше не держал её. Рассказать всё как было, или солгать? Но ложь, как учил её отец, допустима только в крайних случаях. Он всегда говорил только правду.
– Я была в библиотеке, когда услышала стон. Вышла посмотреть, кто это стонет и наткнулась на вас. Вы выглядели больным. Я хотела помочь, когда вы схватили меня за руку и отказались отпускать. Пришлось сесть рядом. И, видимо, я задремала, – Ответила Диара спокойно, стараясь, чтобы голос не дрожал. А ну как травник её выгонит или продаст тому же Грацию, за то, что видела его таким?
– И всё? – Травник пристально смотрел на неё. Диара чувствовала себя странно неловко под его взглядом. Он словно видел её насквозь. Может, и впрямь читает мысли?
– Ну… – она замялась, ожидая расспросов, криков, наказания, чего угодно, но Эурелиус встал и отошёл к окну. И только сейчас она поняла, что окно было открыто. Для этого дома просто невозможная роскошь. Под угасающим светом летнего дня травник выглядел призрачно. Бледный, взлохмаченный, под глазами пролегли тени, скулы резко очерчены, тонкие губы сжаты. Она в первый раз увидела в нём не хозяина, а просто человека, несчастного и одинокого. И почему то от этого Диаре стало жарко.
– Я говорил про Сюзан, да? – Она растерялась, услышав вопрос, потом осторожно ответила.
– Да.
– Я так и думал, – он сказал это с печальной обречённостью таким голосом, что у Диары отпало всё желание колко напомнить ему про его же слова о дурман-траве. Помолчав немного, Эурелиус добавил. – У тебя, наверное, возникли вопросы, много вопросов. Но я пока не могу на них ответить. Не сегодня. Мне очень жаль, что ты видела меня таким. – И добавил уже жёстче, как обычно говорил с ней, – В следующий раз я буду закрывать дверь, такого не повторится.
– В следующий раз? – Не смогла всё-таки сдержаться Диара. – То есть без дурман-травы жизнь невозможна? А что же вы тогда говорили про сильных людей?
– Ты не понимаешь… – тоскливо протянул травник.
– Отец учил меня никогда не лгать людям.
В комнате повисло молчание, зыбкое, почти осязаемое. Оно давило своей недосказанностью. И вот кто её за язык тянул?
Но Эурелиус никак не отреагировал на её слова, и Диара, медленно направилась к двери. Все глупости, которые могла совершить, она уже совершила. Нужно уйти, до того, как травник опомнится. Иначе, он ей, наверное, припомнит все её слова. Но у самого порога её догнало:
– Следующего раза не будет, я обещаю.
Глава 7
Да какое ей дело до его обещаний?! А вот поди ж ты, она думала о его словах весь оставшийся вечер и ночь. Злилась, досадовала на себя, но думала. Ей, всё-таки надо не хозяина жалеть, а думать о своём женихе. Но образ Эдмона со временем выцвел, потускнел и походил скорее на картинку, портрет кого-то давно знакомого, чем на живого человека. Но ничего, когда Эдмон приедет за ней, всё изменится. А в том, что он обязательно приедет, Диара не сомневалась. А травник… Ну жалко ей его. Разве жалость – это преступное чувство? Вот только чем она может ему помочь, да и нужна ли ему её помощь?
А утром она не поверила своим ушам, когда Гастин передал ей, что хозяин попросил её съездить в город за некоторыми травами. Он не очень себя ещё хорошо чувствует после вчерашнего. Ну да, кто бы себя ещё и чувствовал нормально после такого? Приём на время болезни травника прекратился, так что пару дней минимум она была предоставлена сама себе. И вот её отпускают в город, да ещё и с деньгами!
Странно, но выйдя из дома (благо, дорогу до Римса она запомнила хорошо), Диара не почувствовала никакого волнения или радости. Она выяснила ещё в прошлые прогулки по городу, где можно нанять экипаж в приграничный Тавер. Границу можно пересечь и без документов, надо только знать где и с кем. Но… Она ведь написала Эдмону, где находится. Дело за малым – только дождаться его. И почему то сейчас это виделось единственно верным выходом. Если пока она сидела в телеге, тщательно охраняемая после продажи тётушкой, её единственной мыслью было бежать как можно скорее, то сейчас никакого смысла в побеге не было. Лучше она подождёт Эдмона в доме травника.
Интересно, кем была эта таинственная Сюзан? Да нет. Это её не должно касаться никаким образом. Какое ей вообще до этого дело? Зато если Эурелиус, из-за этого странного обещания, данного ей, бросит предаваться своей меланхолии, значит всё, что произошло, случилось не зря.
Римс жил своей неторопливой жизнью. Прогуливались степенные матроны под ручку со своими благоверными, проезжали экипажи, разносчики газет выкрикивали новости. Город был тихим и провинциально уютным. И как это она раньше не заметила, как здесь красиво? Купив необходимых трав (продавец запомнил её, видимо, с прошлого раза, и был сама любезность), Диара решила прогуляться по городу. Свободно, без сопровождения. В королевстве это было бы редкостью, ведь она не достигла совершеннолетия по закону. Но в Империи царили немного другие порядки.
Она вдыхала полной грудью, наслаждаясь каждой минутой. Жаль только, что эти минуты имеют свойство быстро заканчиваться. Деньги, выданные ей на травы и только на них, тратить на еду, Диара посчитала обманом, а до обеда осталось не так уж и много времени, если верить часам, что висели на ратуше на главной городской площади. А значит стоило поторопиться.
Решив побыстрее добраться до своего временного дома, Диара свернула с площади в переулок. Они с травником так возвращались. Заодно обновить в памяти дорогу. Через несколько минут она услышала странно знакомый голос. Ещё не успев сообразить, что произошло, она инстинктивно вжалась в стену ближайшего дома. И вовремя. Из соседнего дома выходил секретарь Его Величества. Он о чём-то разговаривал с молодым человеком. Диара вздрогнула, представив что случилось бы, встреться она с Грацием. Явно ничего хорошего из этого бы не вышло. Подождав, пока они завернут за угол, Диара перебежала на другую сторону улицы и поспешила домой.
