Текст книги "Забытая сказка"

Автор книги: Дарья Вишневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4. Первый совет

Тянулись дни. Уж снег покрыл плотным ковром поля катарийских крестьян, превратил деревья в носителей белых шалей, заставил не один десяток одиноких путников, ругаясь, искать себе пристанище в деревнях, где теплый огонь отгонял призраков снежного леса.

Не миновал первый снег конца ноября и замок. Там он припорошил деревья в парке, дорожки, сделал ледяным озеро и даже могилу Первоначального покрыл белой колюче-холодной шапкой.

Морозы в северной части Катарии начинались в ноябре и продолжались примерно до конца февраля, а там уж природа помягчеет.

И когда завывающий ветер гонял снежинки по воздуху, юный король вампиров и его свита предпочитали сидеть в теплой комнате Юлиуса, где день и ночь горел камин. Вампирам, естественно, не нужен был огонь, но о короле, который пока что был человеком, такого не сказать.

И вот двадцать девятого ноября все они были там. Марет, Юлиус, Упырь, Маро, Ванесса, Гектор и Грэт.

Король был на своем троне, Юлиус, Упырь и Ванесса – на диване, Маро стоял у окна, по давней привычке, Гектор в угловом кресле, Грэт развалился и почти лежал в своем кресле. На его губах мелькала улыбка, временами – искренняя.

Глядя на манеры друга, царь вервольфов невольно вспоминал смертных повес, страстью которых были женщины, вино и карты; но это сходство не портило Грэта, а напротив, придавало ему по-юношески озорной вид.

– Как идут дела у ведьм?

– Из-за стужи им трудно добраться к нам, но как-то добираются, – зевая, сообщил Гектор, – мои вервольфы диву даются, а соглядатаи докладывают, что людям, видать, тоже холодно, оттого и палят костры на площадях… Бегут ведьмы от мучительной смерти, – добавил он через мгновение уже серьезно.

– Я бы на вашем месте не о ведьмах думал, – буркнул Маро.

– А о чем же? – вскинул брови Юлиус.

– Людям ведь вряд ли понравилось, что нечистые начинают объединяться, – подхватил Упырь.

– И что они могут нам сделать?

– А ты сама-то подумай… да если б они захотели, от замка бы камня на камне не осталось. Да, многих бы они здесь положили, но это стоит того, чтоб нас уничтожить. Приди сюда хотя бы тысяч пять воинов, вооруженных серебром, и куда мы денемся, дорогая?

– Типун тебе на язык! – высокомерно воскликнула Ванесса, медленно сползая с его колен. – Накаркаешь еще!

Упырь усмехнулся и лениво притянул ее обратно.

Грэт встал и подошел к окну. Опершись о подоконник, он тоскливо глянул в снежную тьму. Нет ничего тоскливей, чем безлунная ночь и зловещий заснеженный лес.

– Временами я скучаю по той берлоге, Тор, – произнес он.

– Я тоже, – признался Гектор, – но согласись…

Он вдруг замолчал и прислушался. Сквозь рев вьюги отчетливо послышался волчий вой.

– Твой гонец несет известия, – заметил Грэт.

Гектор сорвался с места и выскочил в дверь. Через минуту его взволнованный голос был слышен под окнами.

– Ну что там? Что? – Зуб на зуб не попадал.

– Подожди, мой царь, – отвечал ему приглушенно вервольф, – дай обогреться, а вести я принес недобрые.

Обычному человеку трудно было бы услышать разговор у подножия башни, находясь на ее вершине, но из пяти присутствующих четверым это было легко, ибо к бессмертию они получили еще и чуткие уши.

Прошло несколько томительных минут, наконец Гектор вошел, а следом за ним – весь продрогший, в снегу, мужчина небольшого роста и неопределенного возраста. Он хмуро кивнул присутствующим и сел прямо на пол перед камином. Вода с его тающей одежды стала стекать по полу, но дыхание постепенно выравнивалось.

– Так что за недобрые вести ты несешь? – нетерпеливо спросил Гектор.

– Слушай, мой царь, – отрывисто произнес соглядатай-вервольф. – Видел я много в городах… отряды инквизиторов стекаются к столице… те, которые молодые, – солдаты, а старики остаются искать ведьм… Недобрый знак, согласитесь. Я отправился следом, в столицу, в светлейший город Катарианс… И вот что я слышал, с риском жизни пробравшись во дворец… о мой царь…

– Так что же ты слышал? – сдвинул брови Юлиус.

– Я отвечаю лишь своему господарю, – уклончиво заметил оборотень и обернулся к Гектору, – хотят они, царь, собраться в Катариансе… и оттуда прямо идти на замок. Числом будет их десять тысяч, чтоб быть уверенными. Дальше я не слышал – меня застукала служанка. Мне пришлось задушить ее, чтоб не поднимать шум, но дальше было оставаться опасно, ибо она успела что-то пискнуть, и инквизиторы в тронном зале насторожились. Едва я смог убежать из столицы, пошел снег. Я думал, я сдохну, как последняя собака, или утону в Великом, но жутко холодном Ниасе и не донесу тебе весть.

– Прямо идти на замок? Ты не ослышался? – переспросил Грэт.

– Мой слух остер, о друг-вампир, – почтительно сказал вервольф. – Я уверен, то и было сказано.

– Верно сказали Маро и Упырь, потревожили беду, – процедил сквозь зубы Юлиус, – решать надо, что делать будем?

– Если их будет десять тысяч, то пусть лучше мои вервольфы убегут в Далекий север, – вырвалось у Гектора.

Грэт усмехнулся.

– Вообще-то это вариант, – грустно сказал он.

– Покинуть замок? Вот так оборвать тысячелетнюю связь с этим местом, которое создал для нас еще Король-отец? – Ноздри Упыря затрепетали от гнева.

– Да пошутил я, – буркнул Гектор, отводя глаза, – я бы никогда не простил себе малодушия. Но решать, что делать, все ж надо. Если вы не хотите уходить из замка, то нужно противопоставить людской силе силу нашу.

– Зря ты, брат, заговорил о силе, – возразил Грэт, – ее-то у нас, пожалуй, недостаточно. Пусть все ведьмы, вервольфы и вампиры даже соберутся, нас вместе будет, ну… – он помедлил, – ну, тысячи три, согласись. А их десять.

– И далеко не все воины, есть ведь и маги среди них. – Маро поморщился, точно от зубной боли. – Ты говоришь: противостоять… но разве у нас есть что-то, чего нет у них? Пусть даже вампиры и не чувствуют боли, но стоит лишь царапнуть нас серебрянным кинжалом, как небеса померкнут.

– Я не о силе речь веду, – мягко возразил Грэт, – признаться, на меня произвел впечатление Граф… я так думаю, решая судьбу замка, да и всей нечисти, мы не должны забывать о нем.

– Да, – кивнул Упырь, – Графу стоит послать весть. Пусть гонцом будет тот, кто не боится света.

– Гектор, – сказал Юлиус.

– Я вам что, гончая?

– Но из вервольфов ты бегаешь быстрей всех. – Грэт отлично знал, чем воздействовать на друга.

Гектор нахмурился, но после минуты колебаний пробормотал:

– Хорошо.

Серебристый волк пустился в долгий путь, но через четыре дня, третьего декабря, он вернулся.

Гектор зашел молча, в обличье волка прошествовал к камину, лег и тихо заскулил, глядя на огонь. Его шерсть сплошь была покрыта изморозью, а лапы отморожены так, что, если прикоснуться к ним, казалось, будто под пальцами ледышка.

Грэт бросился к нему.

– Кто тут маг? – не попросил, а потребовал вампир. – Сделайте что-нибудь с его лапами!

Вошедший следом Граф выглядел не лучше, но в отличие от Гектора он не мог чувствовать холода.

Граф опустился на одно колено возле волка и прошептал заклинание. Гектор заскулил от боли, и с его лап почти кипятком полилась на пол вода.

Ванесса подошла и обняла своего брата.

– Как ты? Мы не виделись сотню с лишним лет… – тихо спросила она.

– Все так же, сестричка, – хрипло ответил Граф, – Гектор рассказал мне, что случилось здесь. Я много думал.

– И? – Юлиус приподнялся с кресла.

– Боюсь, моя и без того небезупречная память слишком полна, – виновато сказал Граф, – но я должен еще поразмыслить… а это, я полагаю, король? – Он подошел к Марету и, не раздумывая, встал на колени.

Мальчик смутился, еще бы!

– Встань, – тихо попросил он.

– Удивительно ты похож на Первоначального… в тебе течет его кровь. – Граф поднял руку и коснулся волос Марета. – Да, сходство несомненно…

– Я тоже об этом думал, – заметил Упырь, – этот мальчик станет копией своего предка, когда подрастет. Уж никто не усомнится в его праве носить корону!

– Так, значит, Граф, ты не смог ничего придумать… – разочарованно протянул Маро.

– Увы… но быть может, когда я снова в родных стенах, озарение посетит меня. Как давно и как недавно магией лепил я этот камин! – По лицу Графа скользнула тень воспоминания, на миг затуманившая его взор. – Бывало, соревновались мы с Первоначальным в искусстве… помнишь, Упырь?

– Как же не помнить, – отозвался его друг детства, – не в обиду тебе будет сказано, но у него получалось намного лучше…

– Я был горд, – сокрушенно покачал головой Граф.

Юлиус злился. Вместо того чтоб решать судьбу замка, эти двое старейших предавались воспоминаниям. Даже ему, трехсотлетнему, не почувствовать всей пыли, радости и горя, что за десять веков оседает в памяти.

– Надо собрать совет нечисти, – еле слышно напомнил Юлиус.

– Со времен Первоначального это будет первый такой совет, – заметил Граф, – так и наречем его Первым.

«И чую я, не последним он будет, – подумал Грэт, – неприятности к тебе, лесной король, липнут как к падали стервятники… Убежать? Убежать я всегда успею».

В зал вампиры леса зашли все до единого, по старой привычке повинуюсь зову Грэта. А зал битком был набит вампирами замка, вервольфами, принявшими человеческий облик, да несколькими ведьмами. Все они стояли и молча слушали разговор, происходящий наверху, за большим круглым столом, где сидели Марет, Юлиус, Упырь, Граф, Маро, Грэт и Гектор.

– Значит, мы не будем уходить? – в сотый раз переспросил Грэт, которому какой-то частью души этот путь был ближе.

– Нет, – терпеливо ответил Упырь, – хотя вервольфы и вампиры леса могут уйти, мы остаемся. Сетакор был выстроен для нас, и мы его не покинем.

– Быть может, магией можно добиться большего, чем силой? – с надеждой спросил Гектор, глядя на Графа. Молодому оборотню казалось, что пред ним величайший из мудрецов, и он не был не прав.

– Мне нужно подумать, переворошить в памяти мои знания. Посидите пока молча…

Потянулись минуты, самые томительные в жизни Грэта. Вскоре минут тех стало настолько много, что они сбились в часы.

Вампир многому научился, кроме одного – долго ждать. Он уж весь извелся, издергался, стул под ним скрипел, когда он разворачивался и вертелся. Наконец Грэт просто положил подбородок на стол и прикрыл глаза.

Остальные вампиры были погружены в спокойное терпеливое ожидание. Гектор же и Марет, будучи почти людьми, страдали ничуть не меньше Грэта.

Прошло, вероятно, часа два, пока Граф не поднял голову и не осведомился ровным голосом:

– Какой нынче год?

– Две тысячи двадцать четвертый идет к концу.

– Двадцать четыре отнять семь… семнадцать. Да, семнадцать лет, он еще так юн, – задумчиво произнес Граф.

– О чем ты, дружище? – удивился Упырь.

– Слышал ли ты хоть раз о волевых магах?

– Само слово слышал, но о смысле не задумывался.

– Позволь объяснить. Волевая магия – высшая форма колдовского искусства. Это сложно понять, даже я сам не до конца осознаю… в общем, коль ты волевой маг, то достаточно тебе напрячь силу воли, даже не произнося заклинания, как твое повеление будет исполнено. Когда Великий Тиэлец создал людей, он каждому дал по крупице магического дара. Но неразумно использовали его люди. И тогда отобрал он у всех их магию, оставив ее лишь каждому пятому. Вот почему прирожденных магов так мало. А дары остальных он сохранил. Подсчитай, сколько за тысячелетие рождается людей без магии и что будет, если собрать отобранные у них дары в один и наделить ими одного человека. Вот волевой маг. Таково было решение Тиэльца, и не нам с ним спорить. В начале нового тысячелетия, точнее, в седьмой год, появляется на свет такой маг. А коли ныне у нас двадцать четвертый, то маг этот еще жив и даже юн. И быть может, не знает о своем даре.

– Это замечательно, конечно, – осторожно заметил Гектор, – но чем это поможет нам?

– Слушай дальше, царь вервольфов. Есть два условия получения и сохранения волевой магии. Первое, я уже сказал – родиться пятого августа седьмого года. А второе – если направит владетель дара его на себе подобных, то сильная боль, равная боли пытаемого, пронзит его тело. Проще говоря, маг не должен убивать людей, иначе ему передастся их мука. Понимаете, господа вампиры, понимаешь, король Марет? Если мы найдем человека, рожденного 5 августа 2007 года, того самого волевого мага, и уговорим его присоединиться к нам… соображаете, сила какого масштаба будет на нашей стороне?

– Но если он не может убивать, – уныло заметил Гектор, – то какая же от него польза?

– Убивать он не может, царь вервольфов, – подчеркнуто вежливо сказал Граф, – но он может заставить других убивать. Или нет, неизящно выходит. – И тут вытянутое лицо его просияло. – Например, такому магу вполне по силам прочесть одно заклятие в самой черной из моих книг. Мне никогда не хватало дара, да и побаивался я, но ему-то это несвойственно будет.

– Что за заклятие? – осведомился Юлиус.

– Тот, кто прочитает это заклятие, оживит всех мертвецов последнего месяца, и все они на пятьсот миль вокруг восстанут из могил и, остановив свое тление, будут повиноваться тому магу. Слыхал я, немало умерло на Севере за последний месяц… тысяч восемь наберется, уверяю.

Гектор и Грэт переглянулись.

– Ты что думаешь? – тихо спросил вервольф.

– Ох, не люблю я эту магию… но дело говорит он. Представь, что станет с людьми, когда восставшие из могил трупы, шатаясь, побредут на них. Запах-то останется. – Грэт усмехнулся, но тут же стал серьезным. – Не, Граф умен, и я ему доверяю.

– А я доверяю тебе.

В это же время Юлиус, Упырь и Маро вели совет отдельно.

– Нам ведь нужно лишь отбить у людей охоту к нам соваться. Этого хватит вполне.

– А может, пусть маг просто вызовет… да, скажем, землетрясение, – предложил Маро.

– Наивные вы, – покачал головой Юлиус, – этого мага нужно сначала найти.

– Но это как раз нетрудно, только долго. Достаточно забраться в главный храм Катарианса, найти там архив копий храмовых книг за всю страну. Там будет отдельная полка для 2007 года, где записаны все рожденные и умершие в Катарии за этот год. А дальше – дело техники, находишь пятое августа и ищешь. Имя, место рождения. Там все строго с этим вопросом, – сказал Упырь.

– Нетрудно забраться в храм, – фыркнул Юлиус, – а ты попробуй, это раз. А что, если он родился в Катариансе? Там будет указан лишь город, и как искать-то его будем, Катарианс – большой городище!

Упырь и Маро переглянулись.

– Будем надеяться, он родился не в Катариансе, – буркнул Маро.

– Ладно, представим, что родился он не в столице, а, скажем, в Вилионе или Мирионе. Но ведь сколько всего могло случиться за эти годы! Он мог вместе с родителями покинуть родной город. Он умереть мог, в конце концов.

– Но что нам мешает попытаться? – поинтересовался Упырь.

– Во-первых, риск. Вампира нельзя посылать в Катарианс, ибо долгое это дело будет. А вервольф разве согласится крупно рискнуть своей шкурой?

– Ты им еще не предлагал.

– Во-вторых… а впрочем, делайте как знаете, – безнадежно махнул рукой Юлиус, понимая, что друзей переубедить ему все равно не удастся.

И все трое повернулись к Графу. Гектор и Грэт уже закончили свое совещание и теперь тоже смотрели на первого вампирского мудреца.

– Ну так что решили? – поинтересовался тот.

– Да мы согласны. Только вот проблема стоит: кто проберется в архив катарианского храма, чтоб узнать хотя бы имечко вашего колдуна?

– Я, – с тяжелым сердцем ответил Гектор.

– Ты вполне можешь послать кого-нибудь из своих вервольфов, – заметил Грэт.

– А если что-нибудь случится, как я буду смотреть в глаза волчице и волчатам?

– А как я буду смотреть в глаза Малии, Мирту и Дису, если они останутся без тебя?

– В любом случае ты меня не переубедишь. – Гектор начал сердиться. – Только мне нужен спутник, потому что я плохо знаю столицу.

– Естественно, это буду я.

– Нет, Грэт, это не можешь быть ты. Солнце слишком часто светит в столице, чтоб она была для тебя безопасна. Я объясню тебе здесь, как добраться до храма, и силой своей магии перенесу тебя поближе к нему. Есть у меня одна волшебная штучка. – Граф полез в карман и после долгих поисков вытащил маленький прозрачный кулон на платиновой цепочке. – Эта вещь будет вести тебя, она сделает тебя невидимым, и через нее ты сможешь разговаривать со мной.

– Действительно, полезная вещица, – пробормотал Гектор, беря кулон и рассматривая, как играет камень в тусклом свете, отражая все вокруг и перемешивая беспорядочно.

– Ты пойдешь завтра? Даю тебе последнюю возможность отказаться, потому что я совсем не обещаю тебе, что ты вернешься из людской столицы.

Грэт что-то процедил сквозь зубы, но Гектор, отмахнувшись, сказал:

– Разумеется, я не откажусь.

Закончился Первый совет, и советчики разошлись.

Гектор утром встал, умылся, первый раз за долгие годы пригладил волосы, одел чистую одежду. Малия следила за ним, поджав губы. Она не сомневалась, что муж ее вернется – он был крепок телом и умен, но сердце ее болезненно замирало.

Два сына его, едва научившиеся ходить, хотели было последовать за отцом, но Малия крепко схватила их. Оба обернулись волчатами и попытались укусить ее за белые полные руки, но руки те исчезли, и на своих детенышей, скалясь, глядела серая волчица.

Гектор поспешно покинул свою комнату. Вампиры еще спали, двери в комнатах были наглухо закрыты. Казалось, и замок дремлет вместе со своими исконными хозяевами. Переходы, лестницы, длинные коридоры были погружены в пронзительную тишину, трепетавшую на кончиках пламени факела, что горел, жалея свет и тепло.

Гектор нашел комнату Графа и постучался. Ему незамедлительно открыл хозяин и пригласил внутрь.

Вервольф шел, стараясь не выказать изумления. Вся комната была забита какими-то алхимическими приборами, книгами, а на столе стояла огромная чаша. Гектор опасливо заглянул в нее. Черная жидкость плескалась там.

– Тот кулон, что я дал, с тобой? – Голос Графа вывел Гектора из оцепенения.

– Разумеется. – Гектор вытащил его и снова залюбовался камнем.

– Запомни, когда он на твоей шее, ты невидим для людей, но не для животных. Это раз. Второе: когда ты закончишь и узнаешь все, тебе достаточно произнести в этот кулон название города, где живет маг. Твоя задача – найти этого мага. Третье. Если почувствуешь, что тебе грозит смертельная опасность, произнести в кулон мое имя. И последнее… Не теряй его. И если маг после твоих объяснений не захочет перейти на нашу сторону, – Граф помедлил, и нехорошая улыбка исказила его красивое лицо, – я сам с ним поговорю…

– Так ты магией перенесешь меня в храм?

– Увы… моя вампирская сила не действует там, где царит свет, – с сожалением сказал Граф, – я могу перенести тебя лишь на площадь перед храмом, но коль уж ты невидим, то проникнуть внутрь не составит труда. Главное, не попасться. Не теряй головы, царь вервольфов, что бы ты ни увидел. – Он медленно поднял руки, и искры заскользили вокруг них.

– О чем ты? – поспешно выкрикнул Гектор, но его уже закружило в водовороте магии. Он больше не чувствовал своего тела, в глаза ему бил свет настолько ослепительно яркий, что, опасаясь ослепнуть, Гектор прикрыл веки, а когда открыл их…

Глава 5. Людской храм и запись в храмовой книге

Гектор понял, что сидит на мощеной дороге. Он завертел головой и вздрогнул – инквизитор в черных доспехах вальяжно прошествовал мимо, даже не заметив, мягко говоря, странного господина. Ибо магией Графа вервольф стал невидим.

Гектор огляделся. Солнечный зимний день нависал над столицей, которая с холма, где стоял храм, была видна как на ладони. Гектор видел кварталы, видел богатые дома и нищенские лачуги. Он видел и дворец, белокаменную громаду в два раза больше Черного замка, но ничем более не привлек он вервольфьего взгляда, и берлога была ему во сто крат милей.

Храм стоял на холме чуть поодаль от города, а у подножия холма расстилалась торговая площадь. Гектор чуть обернулся и увидел высокое белое здание за своей спиной, в дверь которого вошел седовласый инквизитор.

Гектор осторожно встал и медленно пошел к храму. План действий не созрел еще в его уме, главное было – проникнуть в храм.

Затаив дыхание, оборотень тихо прошмыгнул под прохладные своды. Длинный коридор провел его в Главный зал, и Гектор едва сдержал вздох удивления.

Ибо зал этот был высок настолько, что шесть шестидесятифутовых статуй помещались в нем, оставляя меж собой весьма порядочно свободного пространства. Пол в этом зале был точно покрыт позолотой и отражал все, но Гектор, как ни силился, не разглядел в нем своего лица.

Вместо этого он поднял взгляд на шестерых катарианских святых. Трое мужчин, три женщины в просторных одеяниях и с печатью скорби на лицах. И нечистый Гектор не мог выносить их взгляда, пронзительно честного, даже зная, что глядит не святой, а лишь его подобие. Статуи эти были, видимо, сделаны из чистейшего золота, а одежда их – Гектор вздрогнул – из серебра.

За спинами святых оборотень разглядел еще три двери, и пока он раздумывал, какую из них выбрать, из средней вышел инквизитор. Он думал, он один в этом зале, поэтому поднял глаза на статуи и, почтительно склонившись, забормотал молитву.

В его старых, морщинистых, но крепких руках Гектор заметил книгу в потертом переплете.

«Ага, значит, библиотека там. А где библиотека, там и архив», – подумал вервольф, осторожно обходя молящегося инквизитора.

Гектор юркнул в дверь и снова осмотрелся. Этот коридор был темен, и вел он к лестнице.

Вервольф, стараясь не шуметь, стал спускаться. Винтовая лестница шла мимо белой стены, затем – мимо каменной кладки, а потом уж камни становились все сырей и старей на вид.

Гектор усмехнулся. Видать, лестница эта была не для прихожан… потому-то не обязательно поддерживать ее в приличном виде. Вервольф поднял лицо и моргнул.

Наверху послышался какой-то шум. Гектор насторожился и стал быстрей спускаться, но делать это бесшумно было невозможно, оттого молодой резвый инквизитор, несущийся вниз, скоро был уже совсем рядом.

Гектор запаниковал, и было отчего. Лестница настолько узка, что даже если вервольф вожмется в стенку, и то инквизитор заденет его. А уж он-то небось знаком с такими штуками.

Все это быстро пронеслось в голове Гектора, и он, не дав себе подумать больше ни секунды, перелез через перила и повис, держась за них одними руками.

Инквизитор промчался, шелестя какими-то бумагами, и Гектор, облегченно переведя дух, вновь взобрался на лестницу.

Каменный подвал застыл в молчании, ибо даже грохот шагов инквизитора вскоре смолк. Молчание это отнюдь не нравилось Гектору.

И вдруг расхотелось ему спускаться дальше. Сжалось сердце вервольфа, точно покрылось завесой тьмы, но он со злостью плюнул и через силу, скрепя сердце, побрел вниз.

Очень скоро лестница вывела его в просторный зал, стены которого черны от копоти. Гектор тенью прокрался и осмотрелся. Первое, что его поразило, гигантское количество шкафов. Ибо вся Катария записана в этих книгах, а переписывать их – рутиннейшая из работ.

Инквизитор, чуть не задевший его, стоял у стола с наваленными бумагами, а за столом сидел еще один, маленький и щуплый, подслеповато щурящийся на свет одиноко горящей свечи.

– Дружище, хоть я и принес тебе еще работы, мне кажется, подвал стоит время от времени покидать…

– Если не я, то кто же? – полюбопытствовал другой инквизитор, макая перо в чернильницу и со вздохом подвигая к себе чистый листок.

– Как насчет того, чтоб подняться и пропустить по стаканчику?

– Сам знаешь, нельзя, я в храме работаю.

– Тьфу ты, проклятый святоша! Да кто узнает? – рявкнул первый.

«Так вот о чем говорят инквизиторы между кострами», – усмехнулся про себя Гектор.

На мышеподобном лице инквизитора, сидящего за столом, проступило сомнение.

– Ну ладно… в принципе это работа долгосрочная… – пробормотал он.

– Наконец-то! – радостно воскликнул первый инквизитор, подхватил второго и они вдвоем почти что побежали к лестнице, Гектор же стоял у стены и дожидался момента, когда их шаги стихнут.

Дождался наконец. С волнением подскочил вервольф к шкафам, стоящим вдоль стенки, и, щурясь, стал судорожно искать.

Шкафы те были в два его роста, но благо нашлась лестница. Гектор искал год 2007-й, он оказался в двадцатом шкафу, седьмая полка.

Родившиеся летом, вот она, потрепанная книжка. Гектор с приподнятым ощущением в груди взял ее и пошел к столу, где при свете свечи взволнованно стал перелистывать, нашел наконец август… кто только продал им такие блеклые чернила?

А вот и страница пятого августа… почему именно пятого и именно августа? Надо спросить у Графа…

Гектор стал вчитываться. Но, увы, около каждого имени видел вервольф пометку: «умер(ла)» либо «казнен(а)».

Лишь возле одного имени была пометка «пропала без вести». То была Тантра Лиос, рожденная в 2007 году, пятого августа, в городе Ильготе. Была и вторая, только без пометки, тоже Тантра, только Саут, и тоже родилась 5 августа 2007 года, только вот местом рождения записан Мильгот Дарен-лайда.

– Эх, везет нечистому роду. Две девушки, две Тантры, и молись, Граф, чтоб нашей была вторая, – прошептал Гектор, осторожно возвращая книгу на место.

Потом он с интересом склонился над той книгой, над которой работал инквизитор до ухода. То была тоже учетная книга, только для тех, кому уж пошел седьмой десяток. Гектор печально вздохнул, увидев около одного из имен свежую надпись: «казнен».

Гектор вернулся в зал, где стояли статуи, и оцепенел от ужаса. Кругом толпились инквизиторы, и невозможно было бы пройти чрез них, никого не задев. Они просто молча стояли, опустив взгляды в пол. И кажется, собирались стоять здесь еще долго.

«Ну, я влип», – мрачно подумал Гектор, стараясь ступать тише. Он подошел к ним почти вплотную, и его передернуло – у каждого на шее висела серебряная цепочка.

– Помолимся, братья, за наш успех, – глухо сказал седовласый инквизитор.

Гектор вжался в стенку и тихо пополз, а сам умолял святых, чтоб ни один инквизитор не услышал его дыхания.

Но, кажется, один насторожился. Гектору показалось, что душа его уйдет в пятки, он замер, задержав дыхание.

Но инквизитор все хмурился, наконец что-то шепнул товарищу, и тот с ухмылкой кивнул.

Тут нервы Гектора, и без того натянутые, не выдержали. Он сорвался с места, пинком распахнул дверь и бросился бежать.

А бежал он отнюдь не тихо. И лишь тогда Гектор проклянул себя за глупость, когда вслед ему бросился отряд инквизиторов в двадцать человек.

Гектор хотел шмыгнуть в коридор, ведущий к выходу, но сердце его похолодело, когда он увидел, что дверь наглухо заперта. Тогда не глядя Гектор бросился в другой коридор. Лестница повела его вверх, а сзади он будто слышал горячее дыхание догоняющей его своры.

«Как они могли выследить меня, я же невидим» – удивленно подумал вервольф, машинально поискал на груди и вдруг с приливом дикого, пронизывающего до костей ужаса понял, что нет больше на нем волшебного кулона…

Но выхода не было, и Гектор продолжал бежать. Удивительно, откуда пришли ему на ум слова молитв, которых он будто бы не знал, а тут вдруг вспомнил и стал лихорадочно, на бегу бормотать.

«Будь что будет… обращусь в волка…» – подумал Гектор, и знакомое чувство свободы наполнило его, когда прыгнул человек, но серебристый волк опустился на четыре громадные лапы.

В три прыжка Гектор преодолел лестницу и оказался на распутье пред двумя запертыми дверьми.

«Лево-право-лево-право, смерть-жизнь, смерть-жизнь… серебро-железо… да конечно, железо!» – мысленно крикнул Гектор, одним ударом лапы выбивая из двери замок и кидаясь внутрь.

Тут в лицо ему пахнул свежий ветер, но отнюдь не облегчил он ему душу, ибо если он выбежал на балкон, значит… сердце завыло – тупик…

Да, он выбежал на широкий балкон. Внизу виднелись будто бы в тумане катарианские дома, и дворец освещали лучи зимнего солнца, но Гектора точно столкнули в пропасть без дна.

– Тупик… – прорычал волк, обращаясь вновь в человека и запрыгивая на перила балкона. Гектор предпочел бы разбиться, чем упасть под серебряной стрелой.

«Жаль, я не вампир и не летаю, как птица… жаль, что я не вампир, я – олух! Какой же я дурак, я потерял кулон…» – тоскливо подумал Гектор, оборачиваясь и глядя своей смерти в лицо.

А смерть та была стара, и ею был инквизитор, держащий в одной руке копье с поблескивающим наконечником, а другой он насмешливо покачивал кулон.

– Потерял ты свою побрякушку… нет, подумай, какая наглость! Грязный вервольф забрался в храм. Но ты не бойся, мальчик, я убиваю быстро.

Голова Гектора закружилась, и из его затуманенной памяти вдруг всплыли слова Графа: «Если почувствуешь, что тебе грозит смертельная опасность, произнести в кулон мое имя»

И пока ум Гектора прощался уж с белым светом, с Малией, с детьми, подсознание его заставило обратиться в волка вновь, прыгнув на инквизитора, выхватить из его рук кулон и, зажав его в зубах, броситься прочь.

Он ощущал клыками холод цепочки, а душой тепло, ибо надежда появилась у него. Вервольф обратился в человека, кинулся на перила и вновь обернулся к своей смерти, только уже с усмешкой.

– Ильгот, Граф, перенеси меня в Ильгот… – И водоворот закружил вервольфа, и последним, что видел он в Катариансе, было изумленное лицо старика-инквизитора.

Гектор очнулся, лежа спиной на снегу. Небо было настолько голубым, а солнце настолько ярким, что привыкшему к полумраку оборотню стало больно.

– Это, должно быть, Ильгот виднеется там, впереди, – сказал он себе и встал. – Ох, как больно и как холодно…

Ежась и отбрасывая заманчивые мысли превратиться в волка, Гектор пошел к городу. Прохожие удивленно глядели на легко одетого господина.

Снег не сыпался бешено, как то часто бывает, нет, полет редких снежинок был спокоен. Медленно и размеренно усыпали они плечи и голову Гектора.

– А в-вы не подскажете, где я м-могу найти Тантру Л-лиос? – дрожа, обратился вервольф к проходящей женщине средних лет. Она печально вздохнула.

– Кто б мне подсказал, куда делась она… лет восемь назад сгорел дом семьи Лиос, а девчонка точно в воду канула. Тела остальных Лиосов нашли, но Тантринья… – Женщина вновь вздохнула. – А по какому делу ищешь ты ее, путник?

– Да так… а далеко ли отсюда Мильгот?

– Да в двадцати милях от наших Западных ворот, если идти по той дороге.

– Благодарю, любезная госпожа, – вежливо поклонился Гектор и пошел. Удалившись на достаточное расстояние от города, когда деревья скрыли его, оборотень стал самим собой и неспешно затрусил к Мильготу. Так прошло несколько часов, и Гектор, завидев впереди строения, поспешно обратился в человека вновь.

Собственно, это был один дом, двухэтажный, и оттуда доносился шум. Гектор зачарованно прислушался, и звук молота, бьющегося о наковальню, показался ему милым, теплым, уютным и родным.

– Быть может, здесь знают, где найти эту самую Тантру… Она теперь моя последняя надежда, иначе придется возвращаться в замок ни с чем, – вслух подумал оборотень, щупая на шее кулон.