Текст книги "Без царства земного"

Автор книги: Дарья Торгашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 5

Они с братом засиделись так надолго, что комнатная служанка Феано, Елена, несколько раз заглядывала в спальню хозяйки, порываясь сказать, что господину Феоктисту приготовлены покои, а вода для умывания совсем остыла. Не говоря уже о том, что и госпоже давно пора было почивать. Но девушка сочла за лучшее не вмешиваться.

После того, как Феоктист услышал из сестриных уст историю обнаружения древних свитков, он сразу же загорелся мыслью разобраться в этом. Пожалуй, он увлекся даже более самой Феано. Он был царедворцем, но не в меньшей степени – книжником.

Феоктист долго сидел, шевеля губами и водя стилосом вдоль выцветших строк, сопоставляя слова и имена; а Феано завороженно наблюдала за братом, боясь шевельнуться. Под конец молодой евнух досадливо хлопнул себя по коленям, прикрытым светлым вышитым одеянием, и поднялся с места.

– Восковых табличек у тебя, конечно, в запасе нет?

– Есть, я часто сама веду счета, когда отцу некогда. Но лишних не найдется. Тебе ведь надо много записать? Ты что-то понял, правда?..

Феано вскочила с места.

Евнух приставил к губам кончик стилоса, в голубых глазах появился странный блеск.

– Кажется, понял. Но это требует многих трудов, сестра, и моих скромных знаний тут недостаточно… И я даже не знаю, решусь ли справляться у более ученых мужей, нежели я сам.

– Ты тоже не хочешь разглашать, – догадалась Феано. – Но что ты прочитал?

– Подожди, дай мне сперва табличку. Или, позволь-ка…

Феоктист, не дожидаясь разрешения, схватил восковую табличку с настенной полки, где они лежали стопкой. Там уже было что-то записано, но евнух не задумываясь стер сестрины пометки другим концом стилоса и, усевшись обратно, принялся быстро писать свое. Почерк у него был каллиграфический.

Он заполнил всю табличку и только тогда поднял глаза. Улыбнулся извиняющейся улыбкой.

– Я тебе пришлю чистых табличек. И папируса, наверняка тебе нужно, – сказал Феоктист. – У нас в ведомствах этого добра предостаточно.

Феано кивнула, сжав губы. Она обхватила ладонями локти: ее зазнобило.

– А теперь, может быть, ты соизволишь поделиться со мной своими учеными мыслями?

– Конечно! Прости, – Феоктист рассмеялся и, поднявшись, пододвинул ей стул. Они уселись рядом, и молодой евнух опять зашелестел свитками, переворачивая их ловко и осторожно.

– Первое – они на двух языках, древнегреческом и древнеперсидском. Это ты, конечно, поняла. Еще вероятно, что текст на одном языке дополняет текст на другом, поскольку они не могут быть не связаны…

– Я подумала, что персидский текст – копия эллинского, – заметила Феано. – Объем примерно одинаков.

– И я сперва так же решил, – Феоктист кивнул. – Это логично. Но тексты разные, хотя составлены современниками.

Феано вздохнула.

– Главное – о чем там идет речь, дорогой брат! Имеют ли эти свитки вообще какую-то ценность, или я просто обманулась?

Вместо ответа Феоктист быстро перевернул пару папирусных листов и указал стилосом на одно эллинское имя. Потом на то же имя в другом месте; и еще на одно, стоявшее рядом.

– «Артемисия», – дрожащим голосом прошептала Феано. – Артемисия!.. А второе имя – «Ксеркс»! Отец нам рассказывал их истории, как сказки на ночь, помнишь? А потом я сама прочитала у Геродота! Ксеркс был великим царем Персии, а Артемисия была правительницей, кажется, в Карии! Она была не только царицей, но даже воительницей и советницей самого Ксеркса!..

– Верно, – Феоктист кивнул. – И мне думается… что ты нашла записки ученого язычника, жившего во времена этих царя и царицы. Или нескольких людей из ближнего круга Ксеркса или Артемисии.

– Но это же страшно давно! – Феано была потрясена. – Я не вспомню точно, но…

– Они жили почти за пять веков до христианской эры, – сказал Феоктист. – Более тысячи лет назад. Просто поразительно, как эти папирусы не истлели.

– Ну, может, сами папирусы новее… хотя все равно должны быть очень старые, – сказала Феано. – И мне жаль, что я так и не осмотрела дом получше. Возможно, там припрятано что-то еще более ценное?

– Возможно, – согласился Феоктист. Феано с неприятным чувством подумала, что об участии Эйрика он за все время не сказал ни слова, – как будто наемник был всего лишь орудием своих господ. Хотя такое отношение было обычным для ромеев.

Но тут же она забыла о своей неприязни, услышав следующие слова брата.

– Ты сказала – тебе почудилось, будто эти тексты имеют какое-то отношение к нам? И ты слышала в том заброшенном доме… м-м… зов мертвых?

Феано кивнула. Феоктист произнес это с некоторой насмешкой; но он, однако же, вполне серьезно относился к ее ясновидческому дару.

– Вполне может быть, что ты не ошиблась. Ты знаешь, что в границах области, которая именовалась Карией, лежит наше собственное имение? Я интересовался этим вопросом, когда изучал родословную Мелитов в архивах, – похвалился Феоктист. – В двух днях пути от нашего поместья находится мраморная гробница царя Мавсола, которую почитают чудом света. Там был древний город Галикарнас, где и правила царица Артемисия. У Мавсола также была супруга Артемисия, но эти двое жили гораздо позднее…

Юноша задумчиво почесал стилосом в затылке.

– Я ездил смотреть эту гробницу: ее именуют мавзолеем, и она поистине великолепна. А вот от древнего города мало что осталось.

– Ты мне ничего об этом не рассказывал, – холодно заметила Феано. Ее в который раз больно уколола мысль, что ее брату, хоть он и евнух, позволено гораздо больше, чем ей самой.

– Может быть, мы еще и побываем там вместе, – великодушно ответил Феоктист. – Все это – империя, а вся империя наше имение, милая Феано!

Тут Феано взглянула в заплетенное глицинией арочное окно, которое выходило во двор. Она ахнула: уже взошла луна.

– Как же мы засиделись! Идем, я провожу тебя спать, – девушка быстро встала. Потерла лоб: у нее даже голова заболела после такого суматошного дня.

Феоктист быстро и аккуратно сложил свитки в первозданном виде, убрав в футляр и ящик. Он сказал:

– Я заберу эти папирусы с собой. Ты согласна? Мне нужно изучить их получше, да и не след хранить их у девицы под кроватью.

Феоктист обаятельно улыбнулся, сразу напомнив ей отца. Феано серьезно кивнула.

– Хорошо. Только смотри не потеряй; и рассказывай мне все.

– Даю слово, – ответил брат, приложив обе руки к сердцу.

Проводив Феоктиста в его бывшую спальню, Феано разбудила задремавшую там служанку. Молодая хозяйка проверила, чисты ли простыни, готова ли вода для умывания; поправила фитиль в благовонном светильнике. Потом, выпроводив служанку, она пожаловалась брату, что ужасно устала и не знает, как завтра встанет к завтраку.

– Можешь вообще не выходить. Я скажу отцу, что тебе нездоровится, – предложил Феоктист.

– Вот спасибо! А как же ты? – воскликнула Феано.

– Мне это ничего, – заверил он. – Мы на государевой службе привычны к ночным бдениям.

Феано проспала завтрак; проснувшись поздним утром, она с благодарностью увидела рядом с кроватью поднос с едой. На блюде лежали свежие сырные лепешки и пригоршня жареных каштанов, стоял кубок с разбавленным вином. Феано встала и накинула поверх сорочки халат, причудливо расшитый павлиньими перьями. Потом села обратно на кровать и принялась есть. Ей и вправду нездоровилось.

Феано даже опасалась, не пришли бы крови: хотя было еще рановато. А ей ведь завтра встречаться с мужчиной! Если так, придется сослаться на болезнь и отказать!

Покончив с завтраком, она дернула за витой шнурок, висевший в изголовье постели. Звонок из ее комнаты был хитроумно проведен прямо в кухню. Немного погодя в коридоре послышался торопливый топоток Елены.

– Встали и покушали, слава богу! – воскликнула девушка, зайдя в комнату. – Вы не больны, госпожа?

Феано покачала головой. Она еще сомневалась.

Елена помогла ей умыться и одеться, темные волосы хозяйки заплела в косу с бисерной лентой. Потом Феано отправилась поприветствовать отца с братом.

Они сидели в триклинии и о чем-то негромко разговаривали. Но при виде ее поспешно замолчали; Роман Мелит поднялся и, приблизившись к дочери, тоже спросил ее о здоровье. Феано улыбнулась и заверила, что теперь чувствует себя хорошо.

Потом патрикий ушел в свой кабинет, а брат с сестрой остались вдвоем. Какое-то время молчали.

Наконец Феоктист спросил:

– Так ты пойдешь кататься на лодке с молодым Мартинаком? Он тебе по нраву?

Феано смущенно отвернулась.

– Не знаю пока… Он вчера красиво обхаживал меня – но так, как будто это ему не впервой, понимаешь ли. Будто Варда Мартинак оттачивал на мне свое искусство.

Феоктист лукаво рассмеялся.

– Благонравным девицам такого не говорят, но я скажу: не так уж и плохо, если мужчина опытен в обращении с женщинами, – заметил он. – Думаю, ты и вправду приглянулась Варде, и ты завидная невеста, хотя сам он тоже не беден и не из последней семьи. Я слышал даже, что Мартинаки в родстве с прежними императорами, – задумчиво произнес евнух. – Но все же будь с ним поосторожней.

Феоктист неожиданно остро взглянул на сестру.

– И ничего не рассказывай ему о своей находке, если и собиралась!

Феано вздрогнула. Она сама только что об этом подумала; хотя не могла объяснить, почему.

– Не буду, Феоктист.

Еще полдня Феоктист Мелит провел с семьей, но после обеда ушел: его ждала дворцовая служба. Папирусы Феано он забрал с собой, прямо в футляре.

Феано порылась в своих сундуках, готовясь к завтрашнему свиданию. Но прежде, чем готовить платье и украшения, она достала хлопковую набедренную повязку – такое белье она научилась шить у своей бабушки-персиянки.

Еще три года назад, когда бабушка была жива, Феано расспрашивала ее о том, как у нее на родине живут и одеваются: ужасно любопытно было узнать побольше о женщинах, которые ходят в шароварах. Неужели это им удобно? И тогда бабушка Мария, – которую до крещения звали Хуснбану, и которая происходила из хорошего персидского рода, – показала ей не только свои девичьи шаровары, но и повязку, которую надевала под штаны, чтобы не натирало и одежда меньше пачкалась. К куску ткани с двух сторон пришивались шнурки, которыми поддерживался такой набедренник.

Женщины Византии в нечистые дни, конечно, носили повязки, и в простые дни иногда тоже, но чаще обходились без них. Однако сегодня Феано надела под платье повязку персидского кроя, и завтра порешила тоже надеть: не только из скромности и страха осрамиться, но и потому, что так ощущала себя спокойней рядом с Вардой Мартинаком…

Щеки запылали от всех этих мыслей. Стараясь не думать, что завтра впервые окажется наедине с посторонним мужчиной, Феано достала тунику, гиматий, нижнюю рубашку и украшения. Она не слишком усердствовала, подбирая их: все ее платья и драгоценности были хороши, а Варда Мартинак, если она правильно поняла, в последнюю очередь будет смотреть на то, как она одета…

На другой день Феано встала в обычное время. Она чувствовала себя вполне здоровой, только немного мутило от волнения. Выйдя спозаранку на задний двор, молодая хозяйка вдруг приостановилась, услышав резкие вскрики и удары по дереву: это вэринг совершал свои ежедневные упражнения с мечом. Он, похоже, сегодня трудил себя с особенной яростью и упорством. Феано поспешила скрыться.

Но к полудню Эйрик был готов, чисто умытый, в своей неизменной кожаной куртке и таких же штанах. Меч в ножнах покоился за его спиной, боевой топор висел на поясе. Наемник приветствовал Феано со спокойной вежливостью; лицо его было непроницаемо, как всегда, когда он находился на службе.

Варда Мартинак немного опоздал. Или это истомившейся Феано так показалось?.. Но в конце концов молодой аристократ появился на пороге, одетый в темно-алый плащ и такую же далматику, его темноволосую голову красиво перехватывала золотая лента. Он с улыбкой преподнес Феано очаровательный браслет из полированных морских ракушек: и тут же сам ловко защелкнул замочек на руке девушки.

– Я чуть припозднился, простите, Феофания, – Варда поцеловал ей запястье. – Сегодня чудная погода, и море улыбается нам. Идемте же.

Феано обернулась на Эйрика, приглашая следовать за собой… и прочитала во взгляде, которым воин смотрел на Варду Мартинака, отчетливое презрение. Впрочем, это выражение тотчас сменилось обычным хладнокровием. Вэринг понимающе кивнул хозяйке.

Феано вложила руку в ладонь молодого аристократа и вместе с ним покинула отцовский дом. Она отправлялась на прогулку по заливу, знакомому с детства, – а ей казалось, будто она пустилась в плавание по бурному морю.

Глава 6

По городу Феано ехала в собственных носилках; а Варда Мартинак, как и по дороге из Софии, сопровождал ее верхом. Под ярким плащом и далматикой на нем были темные штаны и сапоги. Феано была скована смущением и молчала; и тяжелая ровная поступь Эйрика позади смущала ее еще больше. Она сознавала, что находится в обществе сразу двоих мужчин, которых к ней влечет. Это положение становилось все более неловким.

Наконец они прибыли в гавань Неорий, куда причалил "Стратигион" всего лишь на прошлой неделе. Варда спешился и помог ей выйти из носилок. А Феано невольно поискала глазами отцовский дромон, хотя знала, что корабль отведен в сухой док для починки.

– Вот наш скафос, – Варда показал рукой. – Всего двое гребцов, мы будем все равно что одни. Мои люди умеют молчать.

– Но… – в замешательстве начала Феано.

Варда от души рассмеялся.

– Вы и в самом деле думали, что ваш вэринг поплывет с нами? Что же это будет за свидание? Прикажите ему ждать здесь с носильщиками.

Феано, разрываясь от мучительных сомнений, повернулась к Эйрику.

– Подожди нашего возвращения на берегу. Слышишь?

Воин поклонился. А во взгляде, который он бросил на Варду Мартинака, читалась нешуточная угроза.

Однако Варда отнесся к поведению варвара с полным внешним хладнокровием. Он опять предложил ей руку; и по неровной вымостке набережной Феано и ее поклонник спустились к воде. Двое слуг, сидевших в лодке, тотчас встрепенулись и вскочили; они приветствовали молодого господина.

Феано глубоко вздохнула и перекрестилась, прежде чем войти в лодку. Варда ступил следом и жестом приказал отчаливать. Скафос оттолкнули от берега.

Усевшись на скамью, Феано выпрямилась, глядя на ширившуюся между ними и пристанью блестящую колеблющуюся полоску воды. Она почувствовала, как патрикий Мартинак сел рядом, и его колено, обтянутое темным сукном, почти соприкоснулось с ее. Девушка поспешно отодвинулась.

Варда опять тихо рассмеялся. Собрав всю свою волю, Феано взглянула на него.

– Ну, так о чем же вы желали со мной говорить?

Варда некоторое время молчал, глядя на нее; морской ветер ерошил его кудри, в зеленых глазах мерцали золотистые искорки.

– Вы ожидали, что я, как только мы отчалим, немедленно начну покушаться на ваше целомудрие?

Феано вздрогнула и плотнее запахнулась в гиматий из тонкой теплой шерсти.

– Каковы же ваши намерения?

– Я намерен сватать вас. Жениться на вас, – сказал патрикий. – Разве это не ясно?

Девушка немного успокоилась.

– Почему же вы выбрали именно меня?

– Вы мне очень нравитесь. И вы мне подходите, – ответил он.

Феано нахмурилась, не отвечая; перегнувшись через борт, она тронула рукой холодную воду.

– Вы думаете, что я женолюб и вертопрах, не правда ли? – произнес Варда Мартинак.

От неожиданности Феано распрямилась и взглянула на него.

– А разве нет?..

Снова зазвучал звонкий смех молодого аристократа.

– Вы остры на язык! Я любил женщин до вас, это правда. Наша святая мать церковь осуждает это, но ведь вы уже немного знаете жизнь и понимаете, что в нашем кругу почти нет мужчин, которые бы не прелюбодействовали. Однако мне уже двадцать два года. Я начал приглядываться к вам, потому что мы соседи и давние знакомые. Мне нужна жена, и разумная жена.

Феано некоторое время не отвечала. Однако ей понравилось, что, по крайней мере, в этом отношении Варда Мартинак не солгал.

– А верно ли я слышала… – Феано напрягла память, пытаясь припомнить все, что ей было известно о семействе Мартинаков. – Верно ли я слышала, что вы уже не так богаты, как раньше? Может быть, вы… вы растратили свое состояние, потому и решили посвататься ко мне?

– Отчасти это правда. – Варда осунулся и посуровел, не осталось и следа от прежней игривости. – Но только промотал наше состояние не я, а мой почтенный отец и старший брат Михаил. Вот уж кто великий мот! Михаил служит при дворе и получает ругу1414
  Жалованье сановников в Византии.


[Закрыть] от императора, а я управляю отцовским имением, пытаясь привести в порядок дела; но все равно оно мне не достанется. Кое-что, разумеется, по смерти отца отойдет и мне, и я не нищий. Но все равно я беднее вас.

Феано на некоторое время утратила дар речи.

– И вы так прямо об этом говорите?

– А вы предпочли бы, чтобы я лгал? – усмехнулся Варда Мартинак. – Нет, дорогая Феано… Так, кажется, вас величают дома? Ваш батюшка давно знает, что я младший сын в семье, и что я не смогу на многое рассчитывать, пока не стану хозяином в собственном доме. Вы принесете мне хорошее приданое. По закону ваше приданое останется при вас, я не смогу отчуждать его; однако я получу возможность им управлять. И я преумножу наше общее достояние, клянусь вам!

Феано молчала, хмуро глядя на поклонника. А Варда неожиданно мягко улыбнулся и тронул ее за локоть.

– Послушайте, – произнес он. – Как вы думаете, почему ваш отец до сих пор не нашел вам мужа?

Феано пожала плечами.

– Наверное, потому, что подыскивал наиболее достойного?..

– Вы ошибаетесь, – резко возразил Варда Мартинак. – Ваш отец разумный и преуспевающий человек, но в этом отношении патрикий Мелит попросту сглупил. Он не сватал вас, потому что слишком любит вас и не желает расставаться. Будь жива ваша матушка, она бы озаботилась этим гораздо раньше!

Феано на миг прикрыла глаза, слыша размеренный плеск весел. На море в этот осенний день было свежо, и ей казалось, что она продрогла до самого сердца. Варда Мартинак был, несомненно, прав.

Она опять услышала его увещевающий голос.

– Если вы все еще считаете, что я для вас плох, подумайте вот о чем. Вам должно быть известно, сколь многих девушек выдают замуж лет в тринадцать за совершенно незнакомых мужчин! А потом их до самой смерти запирают в гинекее, мужья пускают на ветер приданое, пьянствуют и колотят своих несчастных супруг…

У Феано вырвался невеселый смех.

– Вы хотите сказать, что вы так поступать не будете?

– Нет, Феофания. – Варда приложил руку к сердцу. – Я – нет. А вот какой-нибудь другой мужчина вполне может. Среди ромейской знати очень многие вводят друг друга в заблуждение, и невинные невесты редко знают, каковы окажутся их будущие мужья. Я же с вами честен.

Феано задрожала от холода и одиночества. Еще совсем недавно ей казалось, что она знает, чего ожидать и от Варды Мартинака, и от родного отца; и вот мир вокруг снова переменился. А если на будущий год Роман Мелит уйдет в плавание и не вернется?.. Удача моряков так непостоянна!

Молодой патрикий завозился с чем-то, перегнувшись назад; из кормового рундука он извлек кувшин и пару кубков.

– Это чистое вино. Выпейте, вам нужно согреться.

Феано молча взяла кубок и отпила. Вино оказалось хорошее, оно быстро разогнало кровь. Девушка даже улыбнулась. Потом наконец огляделась по сторонам – оказалось, что они ненамного удалились от берега: гребцы катали их по кругу.

Варда взял из ее рук недопитый кубок.

– У вас есть состояние, зато у меня есть славное имя, – прибавил он. – Мартинаки – побочная ветвь прежней династии Ираклидов1515
  Император Лев V Армянин, в годы правления которого происходит действие, принадлежал к знатному армянскому роду Арцрунидов.


[Закрыть]. Имя значит гораздо больше, чем вы, возможно, сейчас думаете!

Феано впервые за всю прогулку вспомнила о предостережении Феоктиста. Те древние свитки… Эйрик и ее заступничество в храме… Это было как будто в другой жизни!

Но она по-прежнему чувствовала, что рассказывать Варде Мартинаку о критской находке нельзя. Еще и потому, что он куда более хитроумен и расчетлив, чем можно было заключить по его наружности легкомысленного красавчика…

– Нам пора возвращаться, – сказал Варда. – И, кстати говоря, – хотя я сегодня не позволил себе ни одного неподобающего слова и даже взгляда, многие сочтут, что этого достаточно, чтобы уронить вашу честь. Люди все замечают.

Феано, начавшая чувствовать некоторую симпатию к Варде Мартинаку, вновь ощутила отвращение.

– Вы хотите не оставить мне выбора?

– Ну нет. Чтобы не оставить выбора, нужны две или три такие прогулки, – серьезно ответил Варда. – Вот почему я и постарался объясниться с вами сейчас.

Он вдруг потянулся к девушке, рука мягко легла ей на шею, лаская волосы и затылок. Зеленые глаза оказались совсем близко, Феано показалось, что Варда сейчас поцелует ее в губы… Но он отпустил ее.

– К берегу, – приказал он гребцам.

Они возвращались в полном молчании. Феано различила на берегу высокую напряженную фигуру Эйрика, его белые волосы, стянутые в хвост. Сколько он видел?.. И какое, в самом деле, это имеет значение… теперь?

Лодка ткнулась носом в песок. Варда помог ей выйти.

– Поразмыслите хорошенько, Феано, – сказал он. – Времени у вас немного.

Стараясь не смотреть в сторону Эйрика, девушка вместе с патрикием поднялась по набережной. Поравнявшись со своим телохранителем, она молча миновала его. Пройдя между рядами складов, Феано увидела свои носилки и у длинной коновязи лошадь Варды.

Феано забралась в носилки и задернула занавески с обеих сторон. Варда Мартинак сопровождал ее до самого дома, и любопытствующие, конечно, поняли, чьи это носилки… но ей хотелось прежде всего спрятаться от чужих взглядов.

Оказавшись в своем дворе, она вышла из носилок. Варда спешился и ждал, пока избранница взглянет на него. Он больше не пытался поцеловать Феано руку, только посмотрел ей в глаза и поклонился. Потом снова вскочил на коня и уехал.

Феано молча повернулась и поднялась по ступеням портика. Немного постояла, прислонившись разгоряченным лбом к прохладной колонне и обхватив ее рукой. Потом поспешила внутрь, под защиту родных стен.

Поднявшись в свою спальню, она отослала заботливую Елену и, присев на кровать, долго раздумывала в одиночестве. Что сулит ей будущее? Конечно, отец мог бы подыскать другого жениха. И, возможно, тот окажется вовсе не так плох, как расписывал Варда Мартинак. Но, странным образом, молодой патрикий теперь начал казаться ей и привлекательнее, и надежнее всех других. Он был совершенно прав, говоря, что большинство благородных ромейских девиц не имеют никакой возможности узнать мужей до свадьбы и даже поговорить с ними. Кто еще будет с нею так откровенен?

Эйрик… На один невозможный миг Феано вдруг представила, что ее верный викинг неожиданно вознесется так высоко, чтобы стать рядом с нею. Но подобное бывает только в сказках.

Феано всхлипнула, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом. Она какое-то время сидела, ощущая полную безысходность; но в конце концов встала и утерла слезы. Пора было заняться хозяйством.

Переодевшись в домашнюю тунику, Феано отправилась на кухню. Патрикий опять уехал во дворец, но к обеду должен был вернуться. И когда отец вернется, она объяснится и с ним!

Роман Мелит появился в триклинии, когда там уже накрывали стол. Он какое-то время с радостью и любовью смотрел на хозяйственную дочь, стоя в дверях. Потом он опомнился и, подойдя к Феано, спросил, как прошло свидание с Вардой Мартинаком.

Дочь серьезно посмотрела на него. А потом вдруг спросила, искал ли он ей женихов до сих пор.

Отец смутился: Феано очень редко видела его таким. И Роман Мелит сказал, что он занимался этим, но не так уж много. Он каждый год уходит в море, Феано сама знает! Он заботился, чтобы собрать ей и Анне приданое побогаче. И ему казалось, что у них впереди еще много времени…

В триклиний вприпрыжку спустилась Анна. Но отец резко велел младшей дочке подождать снаружи. Он попросил Феано рассказать, о чем говорил с ней Варда и что предлагал. И Феано передала почти все как было.

Патрикий Мелит некоторое время напряженно раздумывал, не притрагиваясь к еде. После чего резко произнес:

– Ты больше не должна видеться с Вардой Мартинаком наедине! Он сказал достаточно.

– Но ведь он прав… по крайней мере, отчасти? – спросила Феано.

– Отчасти прав, – неохотно признал Роман Мелит. – Мы поступим так: ты передашь Варде, что он должен дать мне и тебе время подумать до Рождества. Мы разузнаем, как обстоят дела в семье Мартинаков. Ну а после, если для тебя не сыщется партия лучше, мы объявим о вашей помолвке.

До Рождества оставалось менее трех месяцев. И на зиму они намеревались уехать в имение. Среди кого там выбирать?

Однако же, Роман Мелит пообещал, что приложит все усилия. Феано так и представила череду знатных искателей, каждый из которых будет лгать, изображая себя в самом выгодном свете… Ей стало дурно.

А потом, совершенно неожиданно, девушка вспомнила о древних свитках и о том, что их родовое имение находится на территории бывшей Карии – там, где правила царица Артемисия…

На другое утро отец и дочь передали Варде Мартинаку свое общее решение.