Текст книги "Однажды в Питере (СИ)"
Автор книги: Дарья Ланская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Но договорить она не успела, потому что у нее вдруг зазвонил телефон. Она взглянула на экран и серьезно свела брови к переносице:
– Алло. Да, привет… Что?! Когда? Где он сейчас?
По тому, как изменилось выражение ее лица, Денис понял, что случилось что-то плохое. Они с Борей не сводили с Леси глаз, дожидаясь, когда она закончит разговор. Наконец Леся положила трубку и взволнованно сказала:
– Звонила Лиза. Папа в больнице.
Глава 20. Прости меня
Не раздумывая ни минуты, Боря вызвался отвезти Лесю в больницу, куда положили ее отца с сердечным приступом. Сперва она отказывалась, утверждая, что можно добраться и пешком, но Денис вместе с Борей сумели убедить ее, что на машине все равно будет быстрее.
Сидя на заднем сидении новенькой “Тойоты”, которую Боря приобрел всего пару недель назад, Леся нервно теребила шнурок на поношенном пуховике. Услышав от Лизы, что у папы случился приступ, Леся вспомнила утренний разговор в институте, и липкое чувство вины закралось в ее душу. Вот зачем она в очередной раз ему нагрубила? Почему вела себя так холодно и отстраненно? Наверное, именно после их разговора папе стало плохо. В том, что случилось, виновата она и только она! Вот если бы вернуть время вспять и сказать, что, несмотря ни на что, она любит его, что он нужен ей… Воспоминания о бабушке, которая ушла так быстро, что Леся не успела сказать ей самого главного, только подогревали чувство вины, упавшее на душу тяжелым камнем. Нет, жизнь не может так жестоко поступить с ней второй раз!
– Леся, не стоит накручивать себе того, чего нет. Ты не виновата, – мягко произнес Денис и положил ладонь на ее руку.
– Нет, виновата. Я не должна была так говорить с ним. А что если мы опоздаем, и я его больше никогда не увижу?
Против ее воли на глазах выступили слезы, и Лесе стало ужасно стыдно. Она упрямо смотрела в окно в надежде, что Денис не заметит ее слабости, хотя умом понимала бессмысленность своего желания. Сердце, наоборот, требовало прижаться к его сильному мужскому плечу и банально выплакаться в жилетку, но потакать ему Леся не умела.
– С ним все будет хорошо. Я тебе обещаю, слышишь? – уверенно сказал Денис и ненароком поймал через зеркало одобрительный взгляд Бори.
Безликие больничные коридоры сменялись один за другим, пока на одной из скамеек Леся не заметила Лизу. Мачеха прислонилась спиной к стене и, сложив руки на груди, бесцельно смотрела в потолок. Неприязнь к этой женщине Лесе было сложно пересилить, но сейчас не тот случай, когда нужно вспоминать прошлые обиды, решила она про себя.
– Как он? – спросила Леся и присела рядом.
– Не знаю. Пока никто не выходил, сказали ждать.
Хриплый тон, которым Лиза произнесла эти слова, никак не вязался с ее внешностью, подумал Денис. С идеальным макияжем и черными волосами, подстриженными под каре, Лиза выглядела настоящей бизнес-леди, но вот в ее глазах читалась искренняя тревога.
– Что, вообще, произошло? Почему папа попал сюда?
– Когда мы сели ужинать, Саша вдруг начал сильно кашлять. Я подумала, что он подавился, и налила ему стакан воды, но кашель не прекращался, и я заметила, что он сильно побледнел, – Лиза говорила медленно, растягивая слова. – А затем он сказал, что ему душно и схватился за левую сторону груди. Я, конечно, запаниковала и попыталась помочь ему лечь на диван, но только он встал, как ноги у него подкосились, и он упал без чувств. Я тут же набрала “скорую”. Сказали, что это инфаркт…
– Давно он там? – Денис кивнул в сторону закрытой двери.
– Не знаю. Я потеряла счет времени.
– Может, вам что-нибудь принести? Воды или кофе? – предложил Боря.
– Нет, мальчик мой, ничего не нужно. Спасибо, – выдохнула Лиза и прикрыла глаза.
Наконец дверь распахнулась, и на пороге показался врач. Его уставшее лицо и темные тени, залегшие под глазами, говорили о том, что он, скорее всего, уже очень давно не отдыхал. Все вмиг встрепенулись, но Леся успела подбежать к нему первой и взволнованно спросила:
– Скажите, как он?
– А вы кто? Родственник? – строго спросил доктор, смерив ее профессиональным взглядом.
– Да, я его дочь.
– Не волнуйтесь, сейчас с ним уже все хорошо, – более приветливым тоном проговорил врач. – У него просвет одного из сосудов полностью закупорился, и кровь перестала поступать к определенному участку сердечной мышцы. К счастью, мы сумели вовремя открыть его, и большая часть мышц не пострадала. Хорошо, что вы так быстро вызвали “скорую”, иначе мы могли бы и не успеть.
– Больше нет опасности для жизни? А вдруг это повторится?
– Это его первый инфаркт?
– Может быть… Я… – Леся беспомощно посмотрела на мачеху, которая уже оказалась рядом.
– Да, доктор, первый, – четко ответила она.
– Хорошо. Но должен вам сказать, что если у человека случается инфаркт один раз, то впоследствии вероятность следующего значительно возрастает, поэтому Александру Никаноровичу в ближайшее время нужны отдых и покой.
– А к нему можно? – спросила Леся, пытаясь заглянуть доктору через плечо.
– Пока нет, он отдыхает. Думаю, чуть позже, когда мы переведем его из реанимации в палату, вы сможете навестить его, но точно не сейчас.
– А когда это будет? – не унималась Леся.
– Доктор, поймите, мы все очень переживаем за вашего пациента. Мой муж и отец вот этой девочки очень дорог нам, и мы бы хотели знать, когда мы сможем побыть рядом с ним, – мягко произнесла Лиза.
– Я все понимаю, но в нашей больнице есть специальные часы для посещения больных: с одиннадцати до часу и с пяти до семи. Так что выбирайте удобное для себя время и приходите. А сейчас прошу меня извинить, нужно идти.
– Доктор, подождите. Я бы сразу хотела обсудить с вами детали… – поравнялась с ним Лиза, и они вместе свернули за угол.
Их голоса лишь пару секунд эхом раздавались в коридоре, но вскоре снова наступила тишина. Только люминесцентная трубка на потолке тревожно мигала над головами, требуя к себе немедленного внимания.
– Наверное, доктор прав, и лучше подождать до утра, – первым разрушил тишину Боря. Он посмотрел в сторону Леси, но она, казалось, даже не услышала его. Так была погружена в свои мысли.
– Или заночевать здесь, – предложил Денис.
– Здесь? – встрепенулась Леся.
– Иногда медсестры разрешают переночевать в свободных палатах, если они есть, чтобы быть рядом с родными. Ну, у нас в Воронеже, по крайней мере, так. Когда маму увезли на “скорой” в больницу, мы с папой и сестрой рядом ночевали, вдруг ей что понадобилось бы. Так что, думаю…
– Надо попробовать, – решительно заявила Леся.
Вскоре дверь палаты вновь открылась, и на пороге показался еще один врач, который даже не посмотрел в сторону посетителей, а за ним вышла невысокая полная женщина в белой больничной форме с розовыми карманами и осторожно прикрыла за собой дверь.
– Простите, пожалуйста, к папе точно сейчас нельзя? – обратилась к ней Леся.
Женщина разочарованно вздохнула и отрицательно покачала головой:
– Нет, детонька, пока нельзя. Отдыхает твой папа. Слава Богу, вовремя привезли, а то не откачали бы…
– Извините, а можно к вам обратиться с одной маленькой просьбой? Простите, не знаю вашего имени-отчества… – осторожно начал Денис.
– Ох, как официально, – заулыбалась медсестра. – Марья Васильевна я.
– Марья Васильевна, выручите нас, пожалуйста. Можно у вас тут где-нибудь переночевать? Вдруг Александр Никанорович очнется пораньше, а мы тут, рядышком. А то понимаете, мы за него очень сильно переживаем.
– Ой, ну не знаю… А вы что, все его дети?
– Нет, дочка только вот эта девушка, я – его племянник, а Боря… просто наш общий друг.
Медсестра окинула взглядом всю компанию, оценивая искренность просьбы, а Боря лишь недоуменно приподнял одну бровь.
– Вообще-то есть у меня одна свободная палата. Пациенты еще днем выписались, а новые только завтра поступят… – задумалась она, но потом все же кивнула: – Ладно, оставайтесь. Только ведите себя тихо, хорошо?
– Конечно, Марья Васильевна! Спасибо вам огромное! – обрадовалась Леся.
– Да ладно, я все понимаю. Всем бы родителям таких заботливых детей, – улыбнулась медсестра.
Ее последняя фраза больно полоснула Лесю по сердцу. Она не звонила отцу, не виделась с ним месяцами, а теперь вот из-за нее он попал в больницу! Да какая же она заботливая дочь?
Попросив подождать в коридоре, Марья Васильевна ушла по своим делам, а Боря засобирался на работу. За то время, что они провели в больнице, ему уже несколько раз звонили из бара и спрашивали, куда он пропал. Леся попросила его извиниться перед ребятами из группы, что она так быстро ушла и не дослушала концерт до конца.
– Как папа очнется – передавай от меня, чтобы выздоравливал, ну и сообщение кинь, хорошо? А то я волнуюсь, – попросил он.
– Конечно, Борь.
Улучив момент, когда Денис отвлекся на висевшие на стене плакаты о том, как сохранить здоровым сердце, Боря шепнул Лесе на ухо:
– Не нравится мне его вранье. Хоть вроде он и нормальный парень, но будь с ним осторожна, хорошо?
У Леси холодок пробежал по телу от его слов, но она все же кивнула в ответ. После смерти бабушки Боря стал для нее единственным человеком, которому она безоговорочно доверяла. Конечно, то, что Денис врал направо и налево, беспокоило ее с первого дня знакомства, но со временем она перестала обращать на это внимание. Может, зря?
Стоило Боре уйти, как к палате вернулась Лиза с папкой документов в руках.
– Я все уладила. После реанимации его переведут сразу в отдельную палату со всеми удобствами. Я оплатила ее пока на неделю, если понадобится продлить, то можно это будет сделать позже, – сказала она.
Как бы Леся ни относилась к мачехе, но именно в этой ситуации ее деловая хватка пришлась как нельзя кстати. У нее самой сейчас не было сил решать житейские проблемы. Поэтому, пересилив себя, Леся произнесла:
– Спасибо. Особенно за то, что так быстро “скорую” вызвала.
Жесткие черты лица мачехи неожиданно будто стали мягче, а на губах появилось подобие улыбки.
– Что бы ты ни думала обо мне, я, правда, очень люблю твоего отца. Он превосходный ученый и замечательный человек. Я надеюсь, что ты тоже поймешь это и перестанешь на него обижаться.
Леся пристыженно кивнула, понимая, что Лиза во всем права. Как бы странно это ни звучало.
– Я останусь тут ночевать, вдруг папа очнется, – сказала она, избегая смотреть мачехе в глаза.
– Хорошо. Передай, что я ровно в одиннадцать уже буду тут и привезу с собой еду, чистую одежду и гигиенические принадлежности.
– Конечно.
Когда Лиза скрылась в лифте, Денис покачал головой и сказал:
– Вроде она не такая уж и плохая, как ты ее описывала.
Леся не стала ничего говорить в ответ, потому что и сама думала о том же. Правда, все-таки мысли о папе были намного важнее.
Немного погодя пришла медсестра и проводила Лесю и Дениса в пустую палату. В ней стояло всего две койки, заправленных чистым больничным бельем, шкаф и пара тумбочек. Леся несколько раз попросила Марью Васильевну разбудить их, как только папа придет в себя, и столько же раз поблагодарила за то, что им разрешили остаться.
– Разбужу, не беспокойтесь, ребятки. Уж поверьте, это делать я умею. Троих детей каждое утро в школу будила, – рассмеялась медсестра.
Оставшись вдвоем, Леся и Денис легли на разные кровати и молча смотрели в потолок. После очередного суматошного дня Денис был только рад занять горизонтальное положение и немного отдохнуть. Постепенно веки тяжелели, и поднимались все реже и реже, затягивая его в водоворот сна, хотя он до последнего сопротивлялся ему, собираясь поговорить с Лесей и подбодрить ее еще раз. Сказать, что с ее папой все будет хорошо, что она ни в чем не виновата, но сил на это уже не осталось.
Денис знал, что спит чутко, и иногда его может разбудить даже малейший шорох, поэтому, когда дверь в палату открылась, и послышались глухие шаги, он тут же открыл глаза. Это была Марья Васильевна, которая шла к Лесе, но та уже проснулась и сидела на кровати. За окном было еще темно, а круглые часы на стене показывали восемь часов. Она что, совсем не спала?
– Он очнулся? – спросила Леся.
– Да, моя хорошая, очнулся, с ним все хорошо. Мы уже перевели его в палату, так что можешь зайти ненадолго.
Моментально Леся нацепила ботинки, поверх которых были натянуты синие бахилы, и соскочила с кровати. В два шага она оказалась у двери и потянула ручку на себя, но Денис все же успел сказать:
– Удачи тебе! И передавай папе, чтобы поправлялся. Я буду ждать здесь.
Потупив взгляд, Леся обернулась, и ее нервно дрожащие губы растянулись в улыбку.
– Спасибо. Обязательно передам, – сказала она и, не задерживаясь долее ни секунды, выскочила в коридор.
Будто во сне Леся дошла до палаты, где лежал папа. В эту ночь она спала плохо, тревожные мысли не давали заснуть, а когда все же проваливалась в сон, то каждый раз ей снилось одно и то же – как медсестра заходит в палату, пытается ее разбудить, а она никак не может встать с кровати, будто ее к ней привязали. От этого Леся просыпалась и, упираясь взглядом в окутанный тьмой потолок, ждала, когда дверь откроется наяву. В последний раз она дождалась.
Осторожно приоткрыв дверь, Леся заглянула внутрь и увидела отца на больничной кровати. Он лежал с открытыми глазами и, судя по набежавшим на его лоб морщинам, о чем-то напряженно думал. Стоило ему увидеть дочь, как губы его расплылись в счастливой улыбке.
– Лесёнок…
– Папа…
Прижав кулак к губам, Леся сдерживала слезы, которые комом подступили к горлу, потому что знала – сейчас папу тревожить нельзя, ему нужны отдых и покой, а своими слезами она только его расстроит. Справившись с собой, Леся подошла к кровати с улыбкой на лице. Она взяла стоявший неподалеку стул и, придвинув его ближе, села рядом и без лишних слов взяла папины руки в свои. Они были сухими, уже морщинистыми, но в то же время теплыми и такими родными.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Леся, цепляясь за его пальцы. – Я так волновалась за тебя!
– Милая, со мной все хорошо, я сейчас в полном порядке, особенно, когда ты рядом, – просветлел отец. – Сам не знаю, как так вышло, что я попал сюда… Ведь пришел домой, мы с Лизой сели ужинать, а потом… потом ничего не помню, все как в тумане. Меня сюда на “скорой” привезли?
– Да, Лиза вызвала. Врачи тебе помогли, и сейчас все будет хорошо! Правда, какое-то время тебе придется побыть здесь под присмотром докторов.
– Надолго? У меня же конференция скоро в Москве, нужно доклад закончить…
– Папа, – строго перебила его Леся. – Твоя конференция никуда не денется, один разок можно и пропустить. Здоровье ведь важнее!
– Да-да, Лесёнок, ты совершенно права. Знаешь, кажется, совсем недавно это я ухаживал за тобой, когда ты болела, а теперь вот ты сидишь у моей кровати… Как все же быстро летит время!
Александр Никанорович покачал головой, погруженный в свои воспоминания, а Леся лишь сильнее сжала его пальцы. Сколько всего ей хотелось сказать! В эту бессонную ночь она испытала тысячи сожалений о том, чего уже не вернуть, и сочинила тысячи слов любви, которая несмотря ни на что жила в ней, но никак не могла решиться высказать их.
– Какая же ты у меня взрослая, красивая, замечательная… – продолжал Александр Никанорович, не сводя с дочери пристального взгляда, и тогда Леся поняла, что больше не может молчать.
– Нет, никакая я не замечательная. Я ужасная дочь! – пылко воскликнула она. – Я убегала из дома, не звонила тебе месяцами и делала много других глупостей… Папа, прости меня, пожалуйста. Когда умерла мама, мне было всего семь, и я не знала, что делать со своим горем. А потом, когда у тебя появилась Лиза, то мне показалось, что я… я совсем тебе не нужна.
Леся заметила, как папа изменился в лице, и в уголках его глаз заблестели капельки слез. Дура, какая же она дура!
– Господи, папа, прости меня, тебе же нельзя волноваться, – опомнилась Леся и наспех вытерла свои слезы, которые не преминули появиться. – Врач сказал, что тебе нужен покой, а я тут…
– Перестань, Лесёнок, со мной уже все хорошо, – улыбнулся он и крепче сжал ее пальцы. – Это не ты должна просить у меня прощения, а я у тебя. Ты ведь знаешь, я очень любил твою маму, больше жизни любил, я ради нее горы готов был свернуть! А когда ты у нас появилась, так вообще боготворил. Вы были для меня самым ценным сокровищем на этом свете. А потом ее не стало… Вот раз – и не стало. И я потерялся, Лесёнок, понимаешь? Я не знал, как жить без нее! Та боль, которая поселилась в моем сердце, разъедала меня изнутри, не давая жить дальше. Когда в моей жизни появилась Лиза, мне показалось, что она поможет нам с тобой… Хотя нет, тогда я думал только о себе. Это сейчас я понимаю, что должен был жить ради тебя, делать все, чтобы ты была счастлива, а тогда я был эгоистом. Господи, каким я был эгоистом! Но, думая о себе, я совсем забыл о тебе, милая. Я и не представлял, что тебе тоже было тяжело, именно поэтому ты постоянно сбегала из дома и пряталась от меня, а когда ты ушла к бабушке, мне показалось, что это самый лучший выход из ситуации для нас обоих, хотя Нине Захаровне тогда было ничуть не легче, чем нам с тобой, ведь она потеряла дочь… Но она смогла пересилить горечь потери и подарить тебе свою любовь, а я нет. Теперь я понимаю, что в итоге пропустил всю твою жизнь. Сейчас ты уже совсем взрослая красивая девушка, которой не нужен отец, тем более такой, как я…
– Папа, ты мне очень нужен такой, какой ты есть! – с жаром воскликнула Леся.
– Правда? – с надеждой спросил он.
– Конечно! Ты мне всегда был нужен, хоть я никогда и не говорила об этом…
Губы Леси дрожали от переизбытка чувств, а глаза начало печь изнутри. Слезы, которые она столько лет прятала в глубине души, отчаянно просились вырваться наружу.
– Знаешь, не так давно мы с Денисом помогли одному маленькому мальчику, который сбежал из дома, и он сказал мне одну важную фразу о том, что родителей нужно беречь, – подрагивающим голосом продолжала Леся, вспомнив Димку. – После того, как умерла бабушка, у меня никого не осталось кроме тебя, и сегодня я очень отчетливо поняла смысл слов того мальчика. Да, прошлого не вернуть, но давай... не будем о нем вспоминать? Давай попробуем снова быть настоящими папой и дочкой?
Лицо Александра Никаноровича осветилось счастливой улыбкой, и он припал губами к сжатым ладоням дочери.
– Я буду этому только рад, – прошептал он дрожащими губами.
Тут Леся уже не выдержала и упала ему на грудь.гхяжфю Слезы катились по ее щекам, падая на тонкую ткань покрывала, и превращались в мокрые капли. Леся плакала тихо, почти беззвучно, но при этом ее тело сотрясалось так, будто она рыдала навзрыд. Вскоре она почувствовала, как папины руки накрыли ее спину и стали медленно гладить. Вверх-вниз, вверх-вниз… Леся прижималась к папиной груди и чувствовала, как вместе со слезами очищается ее израненная душа.
Глава 21. У трёх сестёр
Пока Леся была у отца, Денис решил не сидеть без дела. Сначала он нашел мужской туалет, где умылся, почистил пальцем зубы и пригладил непослушные темные волосы, которые после ночи на неудобной больничной подушке топорщились в разные стороны, как иголки у дикообраза. Правда, все равно Денис остался недоволен своим отражением в зеркале. За последние несколько дней без бритвы и нормальных гигиенических принадлежностей он, скорее, стал походить на человека без определенного места жительства, чем на состоятельного бизнесмена, кем до сих пор изо всех сил пытался казаться. А еще он мечтал избавиться от той потертой кожаной куртки, которую они нашли в каморке, и снова облачиться в любимое драповое пальто с высоким воротником, но пока оставалась опасность слежки, решил, что рисковать будет глупо.
Затем Денис немного поболтал с Марьей Васильевной, дежурившей на посту, и, углядев у нее тарелку сырников, выпросил немного для них с Лесей. Добрая медсестра с радостью поделилась с ним и в придачу дала еще и пару пакетиков чая. Чайник с горячей водой он нашел в коридоре, и в итоге получился очень даже неплохой завтрак.
Вернувшись в палату, Денис разложил завтрак на тумбочке, и принялся ходить из угла в угол, размышляя то о новой загадке, то о том, что ему в баре сказал Боря. “Интересно, где искать среднюю из трех сестер? И что это вообще за три сестры? Непонятно… Да, значит, чувства есть не только с моей стороны, но и со стороны Леси? Навряд ли бы Боря сказал это просто так, они ведь все-таки давно дружат… Будь выше… Что значит “будь выше”? Это в прямом или переносном смысле? А Леся, наверное, не привыкла выставлять напоказ свои чувства. Получается, я ей тоже нравлюсь? Может, стоит сделать первый шаг?”
За этими мыслями он и не заметил, как подошел к двери, которая неожиданно распахнулась, и на пороге возникла Леся, ойкнувшая от испуга.
– Блин, напугала… Нельзя же вот так резко, – выдохнул Денис, держась за сердце.
– Прости, я тебя не заметила!
Вглядевшись в ее лицо, Денис заметил, что печальная бледность ушла, и щеки Леси снова приятно порозовели, правда, вместе с этим у нее немного покраснели глаза и кончик носа.
– Ну что, как папа? – спросил он.
– С ним все хорошо, чувствует себя намного лучше.
– Вы поговорили?
– А что, сильно заметно?
Леся прошла мимо него и заглянула в зеркало, висевшее на стене. Денис с улыбкой наблюдал, как она внимательно рассматривает себя в профиль и анфас и будто поправляет несуществующий макияж. Все-таки девочки всегда остаются девочками, даже если на них джинсы и бесформенные рубашки, подумал он.
– Немного заметно, – сказал он, облокотившись плечом на больничную белую стенку рядом с зеркалом. – Надеюсь, теперь тебе стало легче, и ты больше не будешь себя ни в чем винить?
– На самом деле, нам давно нужно было поговорить, и я рада, что это все-таки произошло, – призналась Леся, переводя на него взгляд. – Правда, повод получился не самый приятный… Но я обещала, что теперь буду звонить и навещать его каждый день.
– Правильно. Я считаю, что хорошо то, что хорошо кончается. Кстати, – улыбнулся он и указал на тумбочку с сырниками и стаканчиками с чаем, – прошу к столу. Наш скромный завтрак.
– Ого! Где ты все это раздобыл? – удивилась Леся и подошла к тумбочке.
– Места знать надо, – подмигнул ей Денис.
Подкрепившись, они вышли из больницы в темное питерское утро. Оставаться там уже не было смысла. Александр Никанорович уснул, а медсестра принялась готовить палату, в которой они ночевали, к приходу новых пациентов.
Поздней осенью солнце в Петербурге вставало все позже и позже, а иногда и вовсе не показывалось из-за плотной пелены мрачных облаков, будто и не существовало его. Денису казалось, что ничего не изменилось с вечера. Улицы до сих пор освещали трудяги-фонари, все также дул пронизывающий сырой ветер, только вот по тротуарам теперь брели не туристы и праздно шатающаяся молодежь, а простые рабочие и служащие, торопливо шагающие к новому рабочему дню – все как один хмурые, укутанные в несколько слоев шарфов и живущие ритмом музыки, звучавшей в наушниках.
Леся и Денис шли куда глаза глядят, а глядели они прямо перед собой – на Литейный проспект, который простирался аж до станции метро “Владимирская”. Обсуждали загадку и пытались подобрать варианты ее решения, но вскоре переключались и говорили о больницах и врачах, вспоминали забавные случаи из жизни. По дороге им то и дело попадались мусорщики и дворники, приводившие в порядок просыпающийся город, но неожиданно в одном из них Денис разглядел их с Лесей старого знакомого.
– Смотри, это же дядя Вася! – он указал на пожилого мужчину возле чугунной арки, ведущей во двор-колодец.
– Точно, – удивилась Леся и громко крикнула: – Дядя Вася!
Для пущей убедительности она еще и помахала ему рукой, но старый дворник итак их узнал. Его суровое лицо, разрезанное морщинами, разгладилось, и хриплым от сырости голосом он прокричал в ответ, выпуская изо рта облачка пара:
– Киношники! Вы что ли?
Леся и Денис подошли и по очереди пожали ему руку. От дяди Васи все также пахло крепкими сигаретами и мусором, но они все равно были рады такой неожиданной встрече.
– Ну что, как ваш фильм? Пригодился мой реквизит? Или как там это у вас называется, – рассмеялся он.
– Еще как пригодился, спасибо вам большое! И за шапку, кстати, тоже, – похлопал себя по голове Денис.
– Да не за что, мне казённого не жалко, ты же знаешь! Носи на здоровье. Только уши береги, а то потом будешь еще по врачам бегать.
Леся прыснула от смеха, наблюдая за тем, как дворник натягивает Денису шапку чуть ли не на глаза. Сам же Денис, пытаясь быть благодарным за подарок, ничего не сказал, но по выражению его лица было видно, что дядя Вася немного перестарался.
– А у вас как дела? Как работа? – поинтересовалась Леся.
– Да как-как… как обычно, – махнул рукой на свою метлу дядя Вася. – Люди мусорят – я собираю, мусорят – собираю. Стабильность!
– Ну, так стабильность это тоже хорошо, – улыбнулась она. – А мне вот всегда было интересно, во сколько у вас рабочий день начинается? Вы же обычно наводите порядок, пока все спят…
– А как же, иначе никак! Ну, вот смотрите, молодежь, я встаю примерно… – он задумался, прикидывая что-то в уме, – ну, где-то в половине пятого. Пока то, пока сё, начинаю примерно в шесть. Это вот сейчас хорошо, народу меньше, а летом?
– А что летом? – спросил Денис, пытаясь как можно незаметнее вернуть шапку на прежнее место.
– Да туристы эти шлындают туда-сюда, круглые сутки! Из-за них ничего не успеваю… Да хотя и сейчас что-то тоже отстаю от графика. Немолод я, ребятки, кости ломит, голова болит, а работать-то надо… Вот сегодня я по идее должен был уже все закончить, а мне еще у трех сестер мести…
– У трех сестер? – молниеносно спросила Леся, а в голове вихрем закрутились логические цепочки. – Подождите, это те, что на Фонтанке?
Мысли гонялись одна за другой с лихорадочной скоростью, и от этого глаза Леси загорелись огоньками. Денис заметил это и изо всех сил пытался найти какую-нибудь связь, но у него это не выходило, и он чуть ли не прыгал на месте от волнения, вглядываясь в свою спутницу.
– Ну да, они самые. Так вот я и говорю диспетчеру, ну не успеваю я… – воодушевленно рассказывал дядя Вася, стуча себе в грудь, но Леся уже схватила Дениса за руку и выдала:
– Я знаю, где нам искать ответ на загадку.
– И где? – впился в нее взглядом он.
– На Фонтанке! Идем скорее! – воскликнула она и схватила Дениса за руку, уже на ходу прокричав: Дядя Вася, спасибо вам огромное! Мы к вам еще попозже зайдем, ладно?
– Да, мы к вам обязательно зайдем! – присоединился к ней Денис и помахал дворнику на прощание.
Их молодые фигуры вскоре скрылись в темноте утра, и дяде Васе оставалось лишь покачать головой.
– Эх, молодежь… Все куда-то спешат, торопятся… – проворчал старый дворник и снова принялся за работу.
Семимильными шагами Леся уверенно направлялась вперед, будто не чувствуя ветра и холода, и Денису оставалось лишь догонять ее, попутно поскальзываясь на обледенелой мостовой. Тонкая корка льда была настолько коварна, что с первого взгляда разглядеть ее было очень трудно.
– Ты объяснишь мне… или… нет… – запыхаясь, выдавил из себя Денис.
– Осталось совсем немного… У средней из трех сестер… Будь выше... – повторяла Леся, чему-то улыбаясь. – Как же я сразу не додумалась!
Резко крутанувшись на месте, Леся остановилась, и Денис на полной скорости влетел в нее и вцепился в плечи.
– Ну? – требовательно спросил он, глядя в ее сияющие глаза. – Что за сестры? Книга? Статуи? Или что?
– Все намного проще. Это три дома на Фонтанке, их один богатый банкир построил для трех своих дочерей, а в народе их прозвали “три сестры”. У бабушки там жила подруга, которая частенько приходила к нам в гости и рассказывала про это. Как же я сразу не додумалась! Вот увидишь, ответ на загадку лежит на чердаке среднего дома, а раз Кондратьев говорит, что осталось совсем немного, значит, там не просто ответ, а уже сам клад! Идем скорее, нельзя терять ни минуты!
От логики, которой буквально дышало каждое ее слово, у Дениса закружилась голова. Все так было похоже на правду! Неужели они добрались до конца своего приключения?
– Веди скорее к этим сестрам! – решительно заявил он.
Оказавшись перед домами 97, 99 и 101 на набережной реки Фонтанки, Денис понял, почему их прозвали “три сестры”. Эти дома в классическом стиле действительно были очень похожи между собой, как сёстры. Единственное различие, которое Денис заметил своим неархитекторским глазом, был цвет, в который эти дома были выкрашены. Тот, что слева, был нежно-голубым, справа – закатно-розовым, а посередине стоял бледно-желтый. Правда, к сожалению, краска на домах, видимо, давно не обновлялась, и теперь сестры растеряли свое былое великолепие и теснились друг к дружке, как бедные родственницы.
– Значит, получается, нам нужен… – Денис водил пальцем в воздухе и, наконец, указал на средний дом, – вот этот!
– Думаю, да, – кивнула Леся, облокотившись на фигурные поручни набережной. – Нужно как-то пробраться на чердак.
– Ну, можно...
– Только давай договоримся сразу, что никому врать мы не будем, чтобы попасть в дом, хорошо? – строго перебила его она.
Денис перевел на нее удивленный взгляд.
– С чего ты взяла, что я собирался кому-то врать? – спросил он и сложил руки на груди.
– Обычно мы только так пробираемся туда, куда нам нужно. Давай хотя бы разок попробуем сделать все честно? Просто постоим и подождем, пока кто-нибудь выйдет из дома или зайдет. Окей?
– Да пожалуйста, – пожал плечами Денис и отвел взгляд к темным водам Фонтанки.
Ждать пришлось долго. Чтобы не пропустить момент, когда откроется дверь, Леся и Денис на всякий случай подошли поближе. Сперва они почти не отрывали от нее взгляд, но как назло дверь оставалась неподвижной. Все прохожие проходили мимо, а жильцы, видимо, не спешили выходить на улицу. Вскоре Леся и Денис поняли, что стоять на холоде без движения – не самая удачная идея. Было решено ходить от одного конца дома к другому, навстречу друг другу, чтобы в любой момент кто-то один мог подхватить открывающуюся или закрывающуюся дверь.
Затем, немного согревшись, Леся попросила Дениса подежурить, а сама отошла к углу дома, чтобы позвонить отцу. Денис же в это время не переставал размышлять о том, с чего вдруг Леся заговорила о том, что она не хочет больше врать. Что в этом такого? Они бы давно попали в дом, если бы позвонили кому-нибудь с домофона и представились разносчиками газет, службой проверки газа или доставщиками пиццы. А так им приходилось мерзнуть на пронизывающем до костей ветру и ждать у моря погоды, так сказать. Да, он иногда врал, чтобы им легче было добраться до решения загадок Кондратьева, но это же была ложь во благо, разве нет? Если бы не его изобретательность и ловкость, разве они бы смогли так быстро все разгадать? Стоя возле злосчастной двери, Денис от нечего делать наблюдал за прохожими и проезжающими мимо машинами. Вот, например, какая-то черная иномарка припарковалась прямо возле набережной. А там ворона села на дерево. Вот веселье-то!
