Текст книги "Некромантка (СИ)"

Автор книги: Дарья Лакман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Вокруг стояла тишина, которую разбавляли только ненасытные комары, которым все было нипочем.

– Кровопийцы проклятые, – шлепнула ладонью по щеке Имельда, непонятно кого ругая: упырей, комаров или всех сразу. Тяжело вздохнув, девушка решила, что лучше не соваться на болота на ночь глядя, а потом развернулась и направилась обратно, уже не так быстро.

Из сосредоточенной задумчивости ее вывел тихий всплеск где-то недалеко. Она остановилась и прислушалась, оглядываясь. Небо темнело постепенно, но около горизонта было все еще светлым и теплым. Имельда сконцентрировалась и всмотрелась в заболоченную местность. Она стянула с рук перчатки и нарисовала в воздухе пару замысловатых фигур. Они вспыхнули нежно-розовым светом и рассеялись в пространстве.

Заклинание на обнаружение нежити в непосредственной близости вернулось спустя секунд десять, и Имельда выругалась. Судя по всему, ее окружали со всех сторон не меньше восьми упырей.

– Твою то мать. Сука, сука, сука, – она стала стягивать к себе энергию с округи, скручивая ее в тугой шарик, и стремительно пошла в ту сторону, где была прореха в упыриной цепочке. В какой-то момент она остановилась и стала читать другое заклинание, отпуская энергию из рук, превращая ее в белесый туман. Он обволакивал кусты, гнилые кочки с пожухлой растительностью, стволы деревьев и старые редкие пни.

Уже через несколько минут такой нервной ходьбы, девушка заметила два белесых тела, целенаправленно идущих к ней. Они тоже ее заметили и тут же ускорились. Сердце забухало в груди, ускоряя кровоток и разгоняя адреналин по телу.

Имельда оставила белый туман и снова стала стягивать к себе обычную подвластную только ей мертвую энергию. Когда голодные упыри были на расстоянии вытянутой руки и даже в сумерках можно было разглядеть их красно-синюшный оттенок (уже успели напиться крови), Имельда отпустила тугой энергетический пучок в сторону первого упыря, отшвыривая его в сторону, и занялась вторым.

Уворачиваться от стремительных атак стоя по колено в трясине было задачей не из простых, но все же Имельда справилась, и, когда отброшенный упырь уже поднялся и кинулся к своей добыче, некромантка откинула первый труп в воду. На несколько секунд болотная муть поглотила тело, а потом оно безжизненной окончательно умерщвленной тушей всплыло и осталось плавать на поверхности.

Второй замахнулся, пытаясь вцепиться прямо в лицо, но Имельда швырнула в кровопийцу черный сгусток заклинания гниения. Черная пульсирующая масса попала прямо в раздутую голову и вновь отшвырнула верещащую тварь в воду. Но не успела Имельда перевести дух и обрадоваться, что справилась, как почувствовала крепкую хватку на ноге, и тут же ее дернули вниз, выводя из равновесия. Испугавшись от неожиданности, с чисто женским визгом некромантка шлепнулась в воду, и та поглотила ее с головой. Муть забурлила от схватки, над поверхностью появилась нога, потом рука, снова нога, но уже упыриная. Имельда вынырнула на секунду, показываясь из-под воды, судорожно вздохнула, но гнилые руки тут же утянули ее обратно. Справа рядом металась из стороны в сторону тварь, пытаясь сбросить со своей головы кислоту, что разъедала не хуже серебра, но не убивала мгновенно.

Имельда вынырнула, жадно вдыхая и одновременно неистово нанося удар за ударом куда-то в тушу под воду. Тварь уже не шевелилась, девушка нанесла последний удар и потеряла равновесие, увязнув ногой в трясине, неловко осела в мутную вонючую воду, отдуваясь и отплевываясь от грязи, набившейся в рот и нос. Кинжал остался торчать в туше.

Нещадно ругаясь, она поднялась, вытащила кинжал и с раздраженным рычанием метнула его в вяло трепыхающегося упыря, от головы которого осталась только нижняя челюсть да шея. Имельда протерла глаза и развела налипшие на лицо волосы по сторонам, осматриваясь и прислушиваясь. На нее напала икота из-за того, что она нахлебалась грязной воды вперемешку с воздухом. Сердце бешено колотилось, руки тряслись. Девушка добралась до поверженного последним упыря и выдернула из него кинжал. И только после этого прислонилась к стволу несчастно выглядящего деревца.

– Вот дерьмо, – трясущимися от боли руками, она отвела разодранную ткань штанов в сторону, пытаясь разглядеть рану. Под водой она успела только почувствовать дикую боль, но так и не поняла укусили ее или поцарапали. Хотя разницы особой и не было, все равно любая из этих ран смертельна, но зато сейчас было видно, что это укус. – Дело дрянь…

Она вытащила из кармана лоскут тряпки и обмотала рану, после чего осмотрелась и замерла. Вдалеке маячили белесые тела. Парочка слонялась туда-сюда, двое просто стояли, но Имельда нутром чувствовала, что это не все.

– Это когда же вы успели стать такими умными тварями… – она шмыгнула носом и вдруг почувствовала какую-то тревогу, несвойственную ей обычно. Сердце бешено забилось, виски сдавило. Она ощутила страх, который был ей не привычен. Да, сейчас ей было страшно. Схватка с таким количеством странных упырей – это не рядовое событие в жизни некроманта, но все же это работа, и она уже привыкла контролировать рабочий страх. А здесь было нечто… другое. Чужое.

Имельда утерла мокрый лоб и пошла вдоль того тумана, что сделала сама, перестраиваясь на ночное зрение. Небо почти полностью потемнело, света звезд было недостаточно, и приходилось тянуть энергию, чтобы усилить свое обычное зрение.

«Чего же вы ждете?» – она шла, оглядываясь на них, тянула за собой искусственную белесую дымку, и продолжала идти. Упыри двигались по пятам, но не приближались, взрыкивая иногда и плескаясь в особо топких местах. От холода уже озябли ноги и руки, а зубы приходилось сжимать, чтобы не стучали. Девушка обмотала вокруг кулака, в котором был зажат кинжал, тряпку, боясь потерять оружие в воде из-за того, что замерзшие пальцы плохо слушались. Неожиданно земля пошла вверх, и девушка вышла на небольшой островок относительно крепкой почвы. Кустарник здесь был низенький и чахлый и занимал не так уж много пространства. Впритык к этому плотному почвенному нарыву среди болота стояла груда камней. На первый взгляд показалось, что когда-то это была крупная каменная постройка, но со временем она превратилась в обычную груду склизких развалин, что постепенно уходили под воду. Имельда осмотрелась и поняла, что белые тени, что следовали за ней, куда-то исчезли. Под ложечкой неприятно засосало и она поспешила сотворить новое поисковое заклинание, правда не успела она его договорить, как почувствовала, что под левой ногой почва шевелится. Собранная не до конца энергия рассыпалась вялыми искрами, освещая гнилую поросль под ногами. В трех местах рыхлая почва шевелилась, поднимаясь. Имельда поняла, куда она забрела.

«Упыриная лежка» – как-то даже отстраненно подумалось под звук плеска воды со всех сторон.

Имельда рванула в сторону от белесого тумана, что недавно создала, стараясь вытащить кусочек кремния из кармана. Слева и справа к ней кинулись две здоровые туши, когда она наконец совладала с карманом куртки и выбила кремнием из кинжала искры. Белый туман тут же вспыхнул жарким пламенем, стремительной волной распространяясь всюду, куда успела попасть белая дымка некромантки.

Два упыря сбили Имельду с ног, утягивая в воду меж камней старых развалин, когда огонь отрезал остальных тварей от них. Еще двое «новорождённых» упырей, что только-только поднялись из своих лежанок, заверещали, попав в пламя, а остальные просто заметались не в силах сообразить, как обогнуть магический огонь.

Имельда чуть не потеряла сознание, когда рухнула на камни, едва скрытые под водой. Сверху на нее свалилась туша, вереща на грани ультразвука. Но даже сквозь это рычание и крики Имельда четко услышала хруст в позвонках и своих ребрах. Кто-то из этих двоих следом тут же наступил ей на голову, погружая ее в воду почти полностью. Она стукнулась затылком о камни, но все равно почувствовала, как колено выгибается в другую сторону под натиском веса нежити. В колене хрустнуло и только тот факт, что упырь поскользнулся на ее голове, сверзился в воду и перестал ее топить, не дал ей возможности нахлебаться воды от рвущихся криков боли. Она вынырнула и только тогда дала волю себе и закричала, оглашая горящие болота нечеловеческим криком.

Крепкие челюсти вгрызающиеся в бок дали возможность понять куда ткнуть кинжалом. Тварь дернулась и замерла, так и не разжав челюсти. Имельда поняла, что не может приподняться, спину прострелило болью, а к ней уже тянулась оставшаяся тварь, что вернула себе равновесие. Девушка подставила ей руку и тварь с удовольствием вгрызлась в дубленую твердую кожу куртки на предплечье. Имельда из последних сил ткнула кинжалом в гнилую плоть и тварь рухнула в воду, скрипнув зубами по рукаву.

Стеная и плача, девушка сквозь сжатые зубы все же развернулась и расцепила челюсти мертвеца на себе. Кровь тут же хлынула из раны. Прерывисто дыша, Имельда огляделась. Рядом не было новых тварей. Они не могли добраться до нее сейчас. Это облегчало задачу, ведь шевелиться она боялась.

Стеная сквозь короткие вдохи, она кое-как развернулась на бок и тут же почувствовала чужие эмоции. Как наяву она увидела стены родного дома, услышала крики отца, какие-то отрывки слов, кровь на паркете, а главное голос мамы, что звал ее.

– Имельда, помоги!

– Матильда, хват…! Перестань, ты только сделаешь хуже себе! И ее погубишь! Она не успеет!

– Она услышит! Я знаю!

– Да как!? Она же…

– Я увер… должно получиться!

– Да ты пог… себя, дура!

Имельду стошнило прямо в воду от накатившей дурноты, в глазах потемнело, голоса оборвались.

– Ма… – она заставила стащить саму себя в воду, упираясь руками в камни. – Ааа! – резкий крик, словно человека режут по живому ворвался в голову так неожиданно, что девушка позабыла о колене, наступила на него, но не удержалась и рухнула в воду. В тишине и темноте болотной мути агонизирующий голос матери казалось бился о стенки черепа, грозясь разбить его изнутри. Иногда он перемежался с хриплым голосом отца, а иногда даже с картинками ужасной расправы над ним. Ему было больно, она чувствовала горечь и бессилие матери. Кто-то заставлял смотреть, как умирает ее муж. Имельда не понимала, что происходит. Она вынырнула, резко вдыхая воздух, но не в силах подняться. А когда в голове вновь раздались резкие крики матери, что звала ее на помощь, Имельда, наконец, взяла себя в руки и шаг за шагом пошла прочь. Она старалась тянуть из пространства вокруг мертвую энергию, чтобы оставаться в сознании и не рухнуть прямо на месте. Острая боль в спине, ребрах и колене не давала перейти даже на быстрый шаг, не говоря уже о беге по колено в воде. Да даже дышать было больно, но Имельда шла, рыча, стеная, плача и ругаясь сквозь зубы.

Когда она добралась до деревни, крики матери уже перестали доходить до нее. Но это не отменяло того факта, что они словно фантомная боль не прекращали биться у нее в голове, перемежаясь с ее именем. Крик, ее имя, снова крик, и снова ее имя. Казалось, будто имя, что дала ей Матильда, сплетается с дикими нотами боли, что вырывались из груди умирающей матери. Матильда звала ее, кричала и продолжала звать. А потом перестала. Осталось лишь фантомное эхо. Имельда не стала пить из своей фляжки, тая надежду, что голос мамы вновь пробьется до нее.

– Вон оно! Все сюда! – какой-то деревенский мужик заорал, как только завидел девушку на кромке леса.

Когда некромантка скрылась в лесу в погоне за сбежавшим упырем, Гурам поднял всю деревню на уши. А как еще действовать при такой опасности? С факелами, топорами, вилами и выструганными наспех осиновыми кольями деревенские мужики ходили по всей деревне, приглядываясь и прислушиваясь к любому подозрительному шороху и тени. От страха поначалу они забили по случайности чью-то собаку, но все же совладали с собой и уже внимательнее стали относиться к окружающей обстановке. Может быть поэтому один из мужиков, когда завидел едва шатающуюся темную фигуру, бредущую из лесу, не бросился на нее с колом и топором. А может из-за страха. Но Гурам вовремя успел подбежать, чтобы опознать в этой фигуре госпожу некромантку.

– Господи помилуй! – он перекрестился, прежде чем подхватить девушку под руки, когда она запнулась. – Шо с вами приключилось, госпожа!? – и тут же взглянул на своих односельчан. – Мужики, телегу давайте живее. В город надо, в город!

Имельда смогла выдавить только то, что не все упыри уничтожены. И больше ничего не смогла сказать, едва держась, чтобы не ускользнуть в обморок. Ей нельзя было терять сознание. Только не рядом с этими людьми. Ее загрузили на сено в телегу одного из деревенских мужчин. Гурам запрыгнул на козлы, к нему присоединился еще один, а остальные остались охранять деревню. Они и не думали ложиться спать или прятаться по домам. Отсюда отлично было видно, как вдалеке горят болота…

Мужики пытались гнать коня, но все же приходилось осторожничать, ведь в темноте животное запросто могло повредить ноги о камни или неожиданную яму. Небольшой масляный фонарь едва спасал положение.

На въезде в город стража их остановила, проверяя ночных гостей. Мужики, не слезая с ко́зел, тут же принялись объяснять, торопясь и перебивая друг друга. Один из трех стражников в облегченных доспехах осветил факелом телегу, выхватывая распростертое тело некромантки. Она находилась в полубреду, но руку с зажатым в ней значком некромантки поднять сумела.

– Отправьте в контору кого-нибудь за помощью, – пробормотала она, вцепляясь в бортик телеги. – На болотах есть опасная нежить, упыри, – стражник с готовностью закивал и уже было шагнул к воротам, торопясь выполнить срочную работу, но девушка вцепилась ему в руку. – Мне срочно надо на Стрельничную улицу. Дом пятьдесят первый.

– Да вы ж едва держитесь! Вам в больницу надо! Какая Стрельничная?

– Мне надо! – чуть ли не зарычала она, пытаясь подтянуть его к себе. Ее горящие болью глаза впились ему в лицо, – Это очень срочно. Срочнее, чем нежить. Пожалуйста…

Стражник зажевал губы и в сомнениях уставился на второго стражника.

– Командир? – крепкий усатый мужчина подошел ближе к телеге и оглядел девушку.

– Вам лучше в больницу, госпожа некромант, а мы пошлем патрульных на указанный вами адрес.

– Нет! – Имельда рванулась в вверх, скривившись, но схватила командира за ворот, что торчал из-под легкого нагрудника, – Мне надо домой, – стиснув зубы прошипела она ему в лицо. Гурам, слышавший госпожу некромантку, обернулся к ней.

– Я могу отвезти, только не знаю куда…

– Я знаю, – недовольный таким раскладом усатый стражник все же кивнул и отцепил руку некромантки от себя. Запрыгнул в телегу, – Покажу. Ты, – он ткнул рукой в латной перчатке во второго деревенского мужика, – Слезай, отправишься в контору к некромантам с моим человеком, все объяснишь. Понял?

Мужик с готовностью закивал и спрыгнул с ко́зел.

– Делт! – гаркнул третьему стражнику, который отворял ворота, – Ты за подмогой и сразу с патрульными за нами, захватите одного некроманта и бойца. Слышал адрес?

– Да, командир!

– Отлично. Трогай, – хлопнул Гурама по плечу, и тот хлестнул вожжами бока уставшего коня. Стражник опустился на колени рядом с некроманткой, снимая перчатки, – Как вас зовут?

– Имельда, – сглотнула вязкую слюну, – Пешет.

– Кто вас так, Имельда?

– Стрыга, – не моргнув глазом, соврала девушка, находясь в полуобморочном состоянии.

– Мужики же о упырях говорили?

– И они были.

– Угораздило же… Укусы то не упыриные, надеюсь?

Имельда только мотнула отрицательно головой. Мужчина достал откуда-то из карманов моток белой ткани, что заменял здешним бинты, на которые не всегда хватало городских средств. Точнее, всегда не хватало. Командир отцепил с пояса фляжку и протянул ее девушке, но та отвернулась. Из нее пахло спиртом. А она не планировала забыться в ближайшее время. Ей необходимо было оставаться в сознании.

Командир только хмыкнул, смачивая тряпку спиртом, после чего приложил ее к боку, что все еще кровоточил. В ночной мгле он и не заметил, что кровь уже приобрела не здоровый грязный оттенок. Имельда вскрикнула. Командир на скорую руку перемотал ей бочину и сменил грязную тряпку на ноге, промыв рану и там. Девушка шипела, стенала, рыдала, но держалась изо всех сил. Мужчина, покачиваясь, послушал ее тяжелое дыхание, покачал головой и, не поднимаясь, подался к мужикам.

– На лево, – направил Гурама. – Как долго ехали?

– Да кто ж знает, господин! Тьма кругом! Медленно двигались!

– Хотя бы примерно? Мне надо знать, как сколько она в таком состоянии.

– Часа два точно, но мне кажется больше, – серьезно ответил Гурам.

– Там сверни на право.

Гурам ехал, послушно сворачивая туда, куда ему показывал стражник. Периодически по дороге встречались ночные фонари, которые зажигали с закатом, и тушили с рассветом специальные люди. На их улице, что была довольно широкой в сравнении с центральными, на которых, бывало, и двое не могли разойтись, таких фонарей было достаточно, чтобы создать уют, отогнать беспроглядный мрак и заставить маргинальных личностей обходить этот район другими, более темными улицами. Имельда лежала на дне телеги, глядя в ночное небо, усыпанное звездами. Сейчас их свет не казался ей приятным и романтичным, как до этого бывало раньше. Она любила смотреть на ночное небо, когда путешествовала по работе, но сегодня этот свет только раздражал. Ей казалось, что равнодушные звезды своим прекрасным перемигиванием только издеваются, мол, посмотри, как мы прекрасны и далеки; так же далеки, как и ты от своих родителей, когда им действительно понадобилась помощь.

А может Имельда просто начинала бредить…

– Эй, госпожа Пешет, мы на Стрельничной, куда дальше? – стражник коснулся ее плеча. Перед глазами промелькнули его последние воспоминания, а в душе разлилось напряжение и волнение, что испытывал сейчас мужчина. Он не знал, что происходит, но все же держал свой страх в узде. Имельде осталось возблагодарить его за эту профессиональную черту, ибо, если бы она сейчас начала перебарывать еще и его страх, то она точно бы не справилась.

– Дом шестнадцатый, – голос сел и она, облизав пересохшие губы, для верности еще раз повторила номер дома. Через несколько минут Гурам остановил свою уставшую лошадку требовательным «Тпрууу, стоять!». Хотя там можно было и не стараться сильно, бедное животное и сама бы остановилась, почуяв в атмосфере опасность. Лошадь нервно заржала, задергала ушами.

Имельда ее понимала. Ей и самой хотелось бы оказаться как можно дальше, когда она почувствовала ту чудовищную энергию, что витала вокруг ее собственного дома.

Девушка кое как, державшись за бортик, приподнялась, чтобы выглянуть из телеги и осмотреться. Дверь была распахнута, свет нигде не горел, но сквозь выбитые стекла можно было разглядеть странные цветные всполохи, которые то появлялись, то исчезали. Они плавали там, словно краска в воде. Имельда чувствовала жуткие искажения в самом пространстве, свежая энергия смерти расползалась вокруг дома, заставляя кожу покрываться мурашками. Этими эманациями, обычно, некроманта было не напугать, но, когда чувствуешь такое в своем собственном доме, понимаешь, что случилось непоправимое.

В телеге все замерли, боясь даже громко дышать. Имельда, стеная, попыталась подняться, но сил не хватило даже на то, чтобы выпрямиться и сесть. Стиснув зубы, она застонала и рухнула на дно телеги, покрытое соломой.

– Лежите! Вам нельзя сейчас двигаться, – стражник положил руку ей на лоб не то, чтобы оценить ее жар, не то, чтобы удержать на месте.

– Я должна… – пропихивала слова сквозь зубы, – …должна идти. Там мои родители…

– Я схожу туда сам, госпожа некромант, а вы останьтесь здесь, – твердо произнес стражник, имя которого всплыло в голове, когда он снова осторожно коснулся ее лба. Клавдий. Она не успела его окликнуть, как он выпрыгнул из телеги и, обнажив короткий меч, предназначенный для потасовок в их узких улочках, зашагал по тропке, сквозь кованную калитку, в дом.

Он скользнул в дверной проем, стараясь шагать как можно тише, и скрылся в темном нутре безучастного ко всему дома. Потянулись томительные в своем ожидании секунды, они сложились в минуты, и Клавдий вылетел из дома, уже ни от кого не скрываясь, словно стрела, выпущенная умелым лучником. Он остановился только у телеги, забежал за нее, вцепился в края бортика, чтобы она отделяла его от этого ужасного дома. Он дышал тяжело, словно пробежал не несколько метров, а всю дорогу от городских ворот до этой улицы. Это было частое дыхание испуганного человека.

– Что? Что там? Говорите! – Имельда страдальчески морщилась, ползая по дну телеги не в силах подняться. Она потянулась рукой, но не смогла схватить его за воротник, как тогда, у ворот. Силы покидали ее. Ее пальцы скользнули по его стальному нагруднику. Мужчина смотрел на дверной провал, продолжая сбивчиво дышать, потом перевел взгляд на Имельду, сглотнул. – Не молчи!

– Там кровь, – моргнув, выпалил. – Везде кровь. Насколько можно было разобрать в темноте… Но этот запах. Я ни с чем его не перепутаю, госпожа… – она заглянула ему в глаза и схватилась за руку, которой он продолжал цепляться за дерево бортика.

В ее сознание ворвались картины того, что только что мог увидеть и почувствовать Клавдий. Этот запах действительно ни с чем не перепутаешь. Густой и терпкий, с металлической ноткой, вызывающий активное слюноотделение как перед рвотой. Этот запах был настолько насыщенным, что хотело отмахнуться от него рукой. В темноте витали всполохи разноцветной энергии, словно кольца дыма или большие мыльные пузыри. Невесомые, переливающиеся, изменяющие свою форму… В их слабом отблеске темная обстановка дома влажно бликовала. На многих поверхностях была кровь. Она и отбрасывала эти блики.

Клавдий зашел только в прихожую и гостиную, одно темное пятно, что лежало недалеко от камина и стола было похоже на тело, но стражник не мог сказать точнее, он со всех ног пустился вон оттуда. Если здесь творили такую чудовищную волшбу, ему там делать было нечего. Он сделал верно, что вышел…

Имельда отпустила его руку, рухнув обратно на солому. Из ее рта вырвался стон, перерастающий в крик боли от осознания потери. Она не чувствовала в этом доме жизни, не видела ауры живых людей. Лишь переливы радужной энергии…

Гурам тревожно мял поводья, не зная, как помочь. Так они и стояли с Клавдием в ночи, слушая как рыдает человек, потерявший в один момент своих близких и не в состоянии даже приблизиться к ним и проститься. Им оставалось только гадать, насколько сильной может быть ее боль душевная, раз она до сих пор еще не отправилась в забытье от ран физических.

К тому моменту, когда к ним прибыли вызванные Клавдием стражники, некромант и боевой маг, Имельда уже затихла на дне телеги. Стражник периодически прикладывал пальцы к ее шее, пытаясь убедиться в том, что она еще живая, несмотря на то что глаза были ее открыты. Но она, не моргая, лежала там, среди окровавленной соломы, и казалась мертвой. Может так и было в каком-то роде, но сердце все же продолжало биться.

Как только некромант и боевой маг попали в дом, сразу же началась возня присуща таким делам. Вызвали полицию, инквизиторов, ищеек, врача, хотя последний задерживался. Оцепили территорию, наладили освещение с помощью привезенных масляных ламп и нескольких огнекамней.

Гурама и Клавдия забрали сразу на допросы, Имельду не трогали без врача, так ка боялись сделать только хуже. Так она и лежала в телеге всего в нескольких метрах от своих убитых родителей, ощущая, как ничто в этом мире больше не держит ее, но умереть она не могла. Она не могла позволить себе закрыть глаза, расслабиться и отдаться такому сладкому забытью. Ее внутренний монстр не должен выбраться наружу.

– Я врач, допустите скорее до пострадавшей! – донеслось до слуха Имельды, – Да вот же, вот допуск! Господи, вы серьезно!? – голос был раздражён, но уверен. Звук шагов, теплые руки на щеке, – Эй, девочка моя, – ее окликнул знакомый голос, но Имельда не отреагировала. Она смотрела на то, как перемигиваются в недосягаемом небе ледяные звезды. – Сейчас, сейчас, скоро все закончится, потерпи. Что же с тобой стало… – невысокий мужчина забрался в телегу, стал осматривать ее.

– Каил, – едва прошептала девушка, не глядя на него. – Убей меня. Убей навсегда.

– Ну, что ты такое говоришь, доченька? – мужчина ласково погладил ее по голове. Девушка почувствовала сквозь черную пустоту тепло его души. Он тоже страдал сейчас, тоже горевал. Матильда и Тимор были ему близкими друзьями. Но он уже потерял самого близкого своего человека – жену Анну, он уже был пуст изнутри и черств сердцем. И сейчас он соболезновал ей настолько, насколько мог. Он не плакал, но тоже сожалел. Каил ее понимал.

Имельда думала, что уже выплакала все, что могла, но слезы все равно покатились из глаз по ее вискам, впитываясь в грязные волосы.

– Все образуется, моя хорошая, все будет хорошо, – Каил пересел на козлы, взял поводья в руки и стеганул уставшую лошадь. Он увозил ее туда, где мог действительно помочь, а не в больницу. В свой дом, в свой подвал, где под замком и присматривая за ней в оба своих старческих глаза, он сделает все, чтобы она выжила.

***

– Ее осматривал врач? – инквизитор махнул рукой перед лицом бледной девушки.

– Нет, господин Васлид. Она заверила нас, что не была укушена или оцарапана. Да и если бы была, то симптомы уже давно проявились бы.

– Ясно, – задумчиво кивнул мужчина. Он взял девушку под локоть и заставил подняться, поддерживая её. – Основное выяснили, – он посмотрел на своего коллегу, – Разберитесь с лаборантами. Кто ошибся, с теми знаете, что делать. Директор, мальчика отстранить от обучения.

– Конечно, господин Васлид.

– Его отцу уже сообщили?

– Еще нет.

– Не сообщайте. Я сам навещу его. Идемте, Маэстро.

Имельда находящаяся где-то в прострации, послушно захромала, ведомая высоким инквизитором, который держал ее трость в руке. Он был удивительно высоким, с худым узким лицом и правильно слаженной мужской фигурой, но уже намечающимся животиком, который умело маскировал хороший костюм.

– Постойте, отец, куда вы ведете ее? – запротестовала госпожа Божена, встав со стула. Своими полными руками она подобрала подол и поспешила за инквизитором.

– Девушку надо показать лекарю, – не обернувшись, обронил мужчина. Госпожа Божена остановилась и развернулась к Директору.

– Ну и навязали вы нам проблем, Ренольд! Как будто не нашлось других практиков!

– Не нашлось, госпожа Божена! Давайте вы меня не будете учить, как управлять школой, а я вас не буду учить молиться Богу!

Оставив спорить руководителей этого заведения, господин главный дознаватель Васлид Милтон вывел девушку из зала переговоров и стремительно повел подальше от этого помещения, избегая любых лиц. Он нашел какой-то пустующий кабинет и не очень галантно впихнул девушку в него. Захлопнув дверь, инквизитор повернулся к ней.

– Мы договаривались с Матильдой совсем на других условиях, – холодно проговорил он, стремительно подходя к девушке. – И с тобой в последнюю нашу встречу мы тоже договорились: ты не лезешь в провокационные дела, сидишь тише воды, ниже травы, а мы обеспечиваем тебе защиту, а ты что творишь!?

– Я что ли виновата в этом!? – не сдерживаясь, рыкнула девушка. Попыталась нашарить флягу на бедре, но вспомнила, что спрятала ее под подушкой и не стала ее брать. – Я, итак, месяц сидела взаперти! А потом… – она поперхнулась словами, рассказывать про Митриша не входило в ее планы.

– А потом что? Скучно стало? Остренького захотелось? – сощурился инквизитор, поняв заминку по-своему. Имельда сглотнула и решила подыграть мужчине.

– Нет. Просто там… Все напоминает о них. Я не смогла больше там находиться. И Маэстро Вельт пришел, ну и я… согласилась.

– Ясно. Почему ты без перчаток? Ты пьешь настой?

– Пью, – понурилась девушка, – Не хватает.

– Что значит, не хватает? – насторожился мужчина, внимательно всматриваясь в потемках в лицо некромантки.

– Я слишком остро на все реагирую и стала больше чувствовать. Время действия сократилось. Концентрацию бы повысить…

– Забудь об этом!

– Но…

– Запрещаю. Справляйся сама или найди другой способ.

– Но другого способа нет! Вы же сами это прекрасно знаете! Думаете, я не пробовала? Я не могу это контролировать, могу только заглушить. Возможно, если бы вы допустили меня до архивов в Вааларе, я бы смогла… найти там… – по мере того, как она говорила, Васлид приблизился к ней вплотную и навис над ней, сложив руки за спиной. Его брови сошлись на переносице, а губы превратились в нитку – настолько он их сжал в своей излюбленной недовольной гримасе. Когда девушка умолкла, так и не закончив свою мысль, он заговорил тихо, проникновенно, с толикой яда в своем голосе:

– Хочу напомнить тебе, что я обещал Матильде, что сохраню твою тайну. В свою очередь, они должны были сделать все, чтобы истина о твоем даре никогда не вышла наружу, и они пообещали мне… – он закрыл глаза, прервавшись, подумал и решил сказать по-другому, – твоя мать обещала мне, что сохранит твои способности в тайне, что ты не будешь ими никогда пользоваться, интересоваться и прибегать к ним. И только так ты сможешь жить. Соответственно, после их смерти, долг их обещаний перекладывается на тебя. Ты должна быть самой незаметной и обычной некроманткой, насколько это вообще возможно, – он подчеркнул свои слова особенно высоким раздраженным тоном, сложив пальцы в щепоть у ее лица. Некромантка скосила на них взгляд, но тут же вернула его к глазам инквизитора. – И ты мне сейчас говоришь о том, чтобы я допустил тебя до тайных архивов инквизиции в Вааларе!? Ты удивительно безалаберная! Это ведь так незаметно, так обычно! Юную девку из Геновера вдруг ни с того ни с сего главный дознаватель инквизиции с распростертыми объятиями допускает до святая святых в столице! – он возмущенно всплеснул руками, отошел, сделал круг по свободному пространству перед столами. – Не слыхано!

Девушка насуплено молчала. Инквизитор, сутулясь, прошелся по аудитории туда, потом обратно, размышляя. Его яд иссяк. Имельда решила больше не ворошить это осиное гнездо опасными вопросами, а потому спросила о том, что было самым важным на повестке дня.

– Как думаете, мне разрешат выйти с территории школы?

– Тебе зачем? – с подозрением посмотрел на нее. Девушка, молча, задрала юбку и показала перевязанную ногу. – Так. Это еще что? – Имельда красноречиво посмотрела на мужчину, поджав губы. – Ты же сказала, что тебя не задели! – повысил голос мужчина, но тут же осекся, понизив тон. На секунду он потерял контроль, подошел к девушке и бесцеремонно развязал импровизированную повязку.