Текст книги "Некромантка (СИ)"

Автор книги: Дарья Лакман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Потому что она была некромантом… И она говорила, что есть другие хорошие маги, которые смогут мне помочь…

– Боюсь, что в этом она ошиблась, – скривилась девушка. Мальчик растеряно смотрел на нее, и Имельда поспешила пояснить. – Никто не знает тебя, о тебе никто не предупреждал. С чего бы им тебе помогать? Я узнала о тебе лишь по воле случая. Боюсь, что рассчитывать ты можешь только на меня и ни на кого другого. Мать не зря тебя прятала.

– Но почему тогда она не рассказывала мне о вас, и вам обо мне?

Вопрос повис в воздухе. Настала пауза. Имельда задумалась.

– Не знаю.

Глава 7

Настоящее время

– Итак, Маэстро Пешет, вы утверждаете, что в лабораторию до начала занятия не заходили и не следили за тем, кто и как устанавливал лабораторные образцы, все верно?

Девушка сидела на стуле перед несколькими магами. По сути, это был допрос, хотя назвали все это «советом». В других аудиториях также допрашивали студиозов, у которых и было то злополучное занятие. Уже был глубокий вечер, когда всех нужных людей для совета сумели собрать в одном месте.

Десять мужчин и одна женщина. Двое из этих людей были инквизиторами, одного Имельда даже знала. Васлид Милтон, господин главный дознаватель из самого Ваалара – столицы их государства.

«Какая великая честь» – думала Имельда, глядя на него. Она никак не могла понять, на ее он стороне или нет. Седовласый, с серыми холодными глазами, расчетливо смотрящими из-под редких светлых бровей. Они не виделись с тех самых пор, как он ее допрашивал после смерти родителей пару месяцев назад, но она все равно знала, что он еще в городе; расследует, ищет, роет носом землю вокруг ее семьи не хуже магов-ищеек.

Среди остальных девушка знала лишь двух – директора и его тощего помощника. Остальные были не знакомы девушке. Возможно, это были управляющие другими факультетами.

– Все верно, господин Директор.

Врать на таких «советах» не рекомендовалось, да Имельде и скрывать то было нечего, но все равно она нервозно вертела в руках свою трость.

– Почему вы не следили за этим? Это ваша прямая обязанность, – брюзгливо произнесла единственная женщина. От нее веяло очень большой властью, а вот в магическом плане Имельда не могла понять, кто она. Может кто-то из руководителей других корпусов? Она не знала всех.

– Я сидела в кабинете, проверяла журнал и…

– Смелее.

– Девочка, господин директор. В одной из групп, которая ходит ко мне на практикумы пропала девочка. Я пыталась вспомнить о ней хоть что-то чтобы…

– Что за девочка? У вас в школе пропал ребенок, Ренольд? – встрял инквизитор, которого Имельда не знала. Он был толстым, неприятно толстым, в своей серой хламиде он походил на растекшееся желе на стуле. А еще он потел. Даже Имельда чувствовала это, хотя сидела от него на приличном расстоянии. Каково было остальным членам совета, и Васлиду Милтону, сидящему прямо рядом с ним, в частности, Имельда даже представлять не хотела.

– Да, это стало известно только вчера, – неохотно ответил директор.

– Ренольд, это недопустимо! Как это вышло?! – возмутилась женщина, поворачиваясь к директору школы.

– Я не знаю! Маэстро Вельт сообщил мне об этом только вчера. Я не всевидящий, Божена! Сейчас не об этом! Имельда! – Девушка резко повернула голову к директору. – Ты думала о пропавшей Вее Вельт, сидела в кабинете, пока в лабораторной все готовили?

– Да, директор, – кивнула.

– И что надумала? – сощурился директор. – Из-за твоей оплошности у нас за два дня два происшествия.

– Что, простите? – теперь уже настал черед Имельды раздраженно щуриться. – Из-за моей оплошности? К девочке я не имею никакого отношения, – махнула рукой раздраженно. – А лабораторные я должна проверять непосредственно перед началом занятия, что и сделала. Именно тогда я обнаружила шесть упыринных личинок вместо трех, как полагалось. Но лаборантов уже не было, кому, по-вашему, я должна была все выговаривать перед самым уроком?

– Так посмотреть, Маэстро, вы кругом святая и ни в чем не виноваты. Вы должны были разобраться в сложившейся ситуации, а не начинать урок… – госпожа Божена свысока смотрела на некромантку, сжимая подлокотник стула.

– Все началось непосредственно в начале занятия, если вам не известно. Если бы я ушла и стала разбираться с лаборантами, то «вдруг» вышедшие из забвения личинки разодрали бы студиозов, которые ничего бы не смогли противопоставить нежити, – отчеканила Имельда.

– Как так получилось, что вы вышли из этой невероятной схватки целая и невредимая? – спросил жирный инквизитор. Девушка сжала зубы и взглянула на второго, ища невидимого знака, как ей ответить.

– У девушки большой опыт в подобных схватках, не удивительно, что она справилась, – встрял неожиданно тощий помощник директора Ренольда.

– Да-а, все помнят тот опыт, господин Прус…. Хотя до сих пор остается загадкой, как вы выжили, Имельда, ну, просто чудо! – съязвила госпожа Божена, намекая на то, что не было никакой схватки, а девушка просто сбежала. Такой слух ходил, да. Имельда его ненавидела, но он был удобен ей. Никто не знает правды. Никого там не было. Она сжала зубы и ничего не ответила.

– Хватит препирательств. Расследование по прошедшему делу уже окончено, – спокойно и властно произнес инквизитор, которого Имельда знала. Она смотрела на него с тяжело скрываемой злобой. Только злилась она не на инквизитора, а на всех остальных. Они еще смеют ее обвинять в чем-то? Когда она чуть не отдала жизнь за этих неблагодарных ублюдков. – А вот нынешнее только открылось. И мне хотелось бы спросить у вас, Имельда, – он встал и подошел к девушке, – вам знакомы эти руны?

Он протянул ей лист хорошей бумаги, на котором были начерчены узоры. Имельда отказалась брать лист в руки, так как перчатки она второпях надеть забыла. Она едва качнула головой, давая понять, что брать лист в руки не будет. Инквизитор, никак не отреагировав, выставил лист перед собой.

– Да, обращают вспять сложное заклинание нейтрализации и подчинения упырей.

– Значит, знакомы…

– Конечно, знакомы! Их изучают в школе на третьем курсе! – разозлилась Маэстро Пешет.

– Ладно, спокойно. Не стоит повышать тон. Мы ведь просто разбираемся в деле. Вас никто не обвиняет, – инквизитор вернулся в свое кресло, – Пока еще.

– Такие руны были обнаружены на всех столах, начертанные снизу. Вы знаете об этом что-нибудь?

Девушка, слегка успокоившись, кивнула:

– Да, видела во время схватки.

– Как так? У вас было время смотреть под столы, пока на вас нападали эм… сколько там… шесть упырей? – насмешливо спросил толстый инквизитор и протер платком лоб.

– Нет. Меня волокли под стол за ногу, – сдерживая ехиство, прокомментировала. – А потом я перевернула один из них. Сложно не заметить белые рисунки.

– Кто еще имеет доступ в лабораторную?

– Кто? Да все. Она же была открыта перед занятием. Кому в голову в здравом уме придет выводить мертвецов из ступора? Боги, да дети туда даже смотреть боялись, не то, что зайти и чертить там что-то.

– А взрослые? Вы видели кого-либо постороннего?

– Нет, не видела. Я же была в кабинете. Я только слышала приготовления лаборантов. Они ходили там, носили упырей. Это слышала. Потом на пару минут все затихло, прозвенел первый колокол. Я вышла. В аудитории был только Вельт…

– Стойте, стойте. Студиоз Вельт? – притормозил ее рассказ господин Прус.

– Это который? – выгнул бровь один из мужчин.

– В каком смысле, который? – озадачилась Имельда.

– Имельда, вы не говорили, что там уже находился кто-то, когда вы вышли.

– А это имеет значение? Он же…

– Что за Вельт? Тот самый Вельт?

– Где он находился?!

– Студиоз? Или Маэстро?!

Имельда от обилия посыпавшихся вопросов вжалась в кресло.

– Тишина! – рявкнул директор, встав. – Имельда. В аудитории уже был мальчик? Или там был Маэстро Вельт?

– Нет. Там был Ренсон Вельт.

– Это кое-что меняет, – сморщилась Божена, поглядывая на своих коллег.

Директор ткнул на господина Пруса, а потом махнул на дверь:

– Велекий, проверь, допросили ли мальчика.

Господин Прус стремительно удалился, а Директор Ренольд вновь вернул свое внимание к девушке.

– Что делал мальчик?

– Ничего. Сидел за столом.

– На каком ряду?

– Да откуда мне помнить? Ну… – наморщила лоб, приложила к нему пальцы, пытаясь вспомнить, – Где-то сначала. В первых рядах. Недалеко.

– Уж не думаете ли вы, что мальчик причастен к этому? – строго спросил мужчина средних лет, поерзав на своем стуле.

– Ведь это абсурд!

– То, что это дело рук Маэстро Пешет, тоже абсурд. Самоубийственное дело оживлять упырей. Да и зачем? Девушка, у вас есть цель для всего этого? – иронично спросил другой мужчина. В светлом костюме, он был одет с иголочки, а ситуация, казалось, забавляла его. У него тоже была трость, но вряд ли он использовал ее прямо по назначению. Скорее как декоративный предмет образа. Имельда не помнила его имени, знала только, что он заведует кафедрой стихийной магии.

– Но ведь она жива, как видите! Кстати, это слишком подозрительно. Шесть мертвецов на одну хрупкую девушку, к тому же еще не до конца оправившуюся от предыдущих травм. И ни царапинки! – возмутилась Божена.

Имельда поджала губы. Ну, да, ну, да.

– То есть вы поверили бы в ее невиновность, только если бы ее разорвали? Вот это бред, – хмыкнул стихийник.

– Прошу обратить внимание на то, о чем уже было говорено. Госпожа Пешет хороший специалист. И допустить то, что она выжила только благодаря своим навыкам, я могу. Кстати, именно из-за нее не пострадал ни один студиоз.

Снова тихо и спокойно внес свою лепту господин Милтон.

– А я смотрю, вы, отец, очень защищаете данную особу. Любите кидаться на кости, уважаемый? – встряла госпожа Божена. Инквизитор пронзил ее своим ледяным взглядом, госпожа Божена, может, и пожалела о своих словах, но виду не подала.

– Девушка не врет, не вижу смысла.

– Однако очень запутанная ситуация…

В этот момент дверь в залу открылась и в нее зашли трое. Маэстро Вельт, студиоз Вельт и господин Прус.

– Маэстро, – кивнул директор, пройдясь немного им навстречу.

– Господа, вы должны выслушать это.

Один из мужчин магов лениво шевельнул рукой, и рядом с Маэстро Пешет появилось точно такое же кресло, на каком сидела она сама. Мальчика усадили в него. Он мазнул затравленным взглядом по некромантке и отвернулся. К нему подошел Маэстро Вельт и положил руку на плечо.

– Ренсон, все будет хорошо. Рассказывай.

– Давай, мальчик, расскажи, что рассказывал там, – поддержал его господин Прус.

– По второму кругу одно и то же, – проговорил Ренсон сквозь зубы, глядя себе на ладони, зажатые меж ног. Потом поднял голову. Он не знал на кого смотреть. Некоторые люди вообще были не знакомы мальчику, по крайней мере, не по имени.

– Я вчера письмо получил.

– Что за письмо? От кого? – встряла Божена.

– Не перебивайте его! – одернул Маэстро Вельт. Госпожа Божена вздернула подбородок: «Больно надо».

– От кого не знаю, – продолжил юноша. Он нервно завел не слишком длинные темно-каштановые волосы назад, убрав их со лба. – И я его сжег потом. – Пауза. Он глотал злость, пытался говорить сквозь нее. – Я нашел его ночью. Не знаю, кто положил его мне на тумбу. Прочитал утром. Там говорилось… – он нервно сглотнул, отрывисто вытер глаза. – Я догадывался. Слышал, как отец обсуждал это со всякими важными людьми. Имен не называли. По крайней мере, из разговоров, что я подслушал, я не понял имени…

Он замолчал, потому что его душили слезы.

– Я ничего не понимаю, – сморщился жирный инквизитор, указывая на мальчика. Очень эмоционально пожал плечами. – Что за письмо, какие разговоры такие!?

– У мальчика два месяца назад погибла мать, – соизволил пояснить Маэстро Вельт.

– Простите, а вы, получается, его… – инквизитор призывно помахал рукой.

Нетерпеливо и раздраженно решил пояснить Директор Ренольд, так как его в значительной мере стали раздражать глупые и несвоевременные вопросы:

– Они родственники. Ренсон племянник Теддора Вельта. Все, разобрались? Давайте дальше.

– Она погибла из-за нее! Это она виновата! – вдруг вскричал юноша, яростно ткнув в сидящую рядом девушку. – Я только догадывался! Сначала подслушал отца, а потом пошли слухи, и она заявилась в нашу школу! Только наглухо утомленный тупица не догадается, кто был главным лицом битвы на болотах! Если бы ты не сбежала, как трусливая собака, моя мать была бы жива! Лучше бы ты сдохла там! – Ренсон попытался было кинуться на девушку, но Маэстро Вельт схватил парня, пытаясь успокоить, тот брыкался и продолжал вопить обвинения. Имельда не понимала, что происходит. Она во все глаза смотрела на Ренсона. Директор подошел к извивающемуся в руках Маэстро юноше и положил руку ему на голову. Парень обмяк на руках своего дяди.

– У него шок, отнесите в лазарет. Нет, Теддор, не ты.

С кресла встал крепкий мужчина, одетый в простой, но хорошо сшитый костюм и, как ни странно, в простых соломенных тапках, которые носят обычно сельские крестьяне.

– Давайте я, – он подошел к Маэстро Вельту, взглядом спрашивая разрешения забрать из его рук мальчика.

– Да, спасибо, Арлон.

Мужчина подхватил не такого уж маленького парня на руки и, словно он ничего не весит, пошел вон из зала переговоров. Имельда, шокированная таким поворотом событий, сидела в кресле, пытаясь унять бешеное сердцебиение и воспоминания.

– Имельда, вы понимаете, о чем говорил юноша? – Директор Ренольд подошел и положил ладонь на плечо Имельде. Его голос был проникновенным, стремящимся успокоить и сгладить острые углы разговора. Девушка заторможено помотала головой.

– Тогда может быть ты, Теддор, пояснишь? Я что-то совсем не могу собрать картину воедино. Причем здесь смерть матери ученика и бойня в нашей школе? – Директор выжидающе уставился на Маэстро. Теддор Вельт опустился в кресло рядом с некроманткой. Потер устало переносицу.

– Два месяца назад в деревне Перепелки пошли жалобы о том, что их скот дерет нежить. Если коротко, то на задание отправилась Имельда. Она обнаружила лежку упырей. И не простую. Их было много. Сколько, помнишь?

Мужчина повернул голову к девушке.

– Штук… двенадцать, кажется. Нет, девять было полноценных упырей, а трое личинок. Они еще только трансформировались, – тихо пояснила девушка.

– Да, мы знаем подробности, – влез толстый инквизитор, – Девушка не справилась, подожгла болота, прикрывая свой отход, и вернулась в город за помощью. Нечисть, спасаясь от пламени, разбрелась ночью. Потом их добили. Всем уже ясно. Дальше что? Причем тут мальчишка?

– При том, – сердито рубанул Вельт. – Когда Пешет не справилась и отправилась за подмогой, нечисть снялась с горящих болот и разбрелась. Двое из упырей дошли до тракта. А этим трактом в ту ночь в город возвращалась мать Ренсона. Она была не в карете, а верхом. Ее, четырех ее телохранителей и лошадей загрызли. Только благодаря этим смертям, некроманты сумели найти двух упырей. Ушли слишком далеко за полночи…

Имельда с плотно сжатыми губами слушала Маэстро. В ее глазах собирались слезы. Она с отчаянием смотрела на этого мужчину. Он знал. И никогда ей не говорил, что из-за нее погибли невинные люди… Даже не маги. Почему ей этого не сказали? Никто. Девушка, не в силах дышать, сидела и пыталась совладать с чувствами, заставляющими трястись в немой истерике. Теддор посмотрел на нее.

– Я не знала, – едва прошептала она, найдя в себе силы.

– Мало кто знал.

– Простите.

– Ты не виновата! Точнее, не прямо, но… Черт! Мы не можем контролировать все, Имельда, – жестко отрезал Теддор, поднимаясь на ноги. – Ты бежала и правильно сделала. Если б не пошла за подмогой, тебя бы задрали, и стало бы на одного упыря больше.

Имельда сжала зубы. В голове промелькнула мысль, что, если бы ее там задрали, было бы проще и легче всем. И ей в том числе.

– Занятная история… – поджал губы толстяк-инквизитор. – Теперь ясен мотив. Но письмо. Что в нем было?

– Ренсон сказал, что этот человек написал, по чьей вине погибла его мама и что должна восторжествовать справедливость, – скривился Вельт, выражая свое сомнение адекватности того, кто писал. – Еще сказал, что к письму были приложены руны, которые он потом начертил на столах.

– Так это все-таки мальчик? – разочарованно поджала губы Божена.

– Так, с учеником ясно. С рунами тоже, – поднялся молчавший до этого господин Милтон. – Но кто приказал положить больше тел в лабораторию? – настала тишина на несколько мгновений. – Лаборантов допрашивали?

– В процессе, должно быть, – бросил, между прочим, толстый инквизитор.

В зале снова повисла тишина. Имельда сидела, уставившись куда-то в никуда, и вцепившись в подлокотники. Мыслями она витала в недалеком прошлом, которое она еще была не в силах отпустить. В очередной раз она переживала все заново, только теперь с новыми подробностями…

***

Около 6 недель назад.

Имельда легко миновала пару лестничных пролетов, держа в руке яблоко. Она открыла крепкую дверь, в уши тут же ворвались звуки и гомон множества людей. В большом светлом зале стояли двумя рядами маленькие столы, заваленные кипами бумаг, делами в кожаных папках, раздутых от материалов. Стулья рядом с ними сиротливо стояли почти без дела. Лишь на двух из них сидели посетители, которых допрашивали сотрудники конторы некромантов. Остальные все куда-то ходили, что-то обсуждали и как будто бы что-то искали. В общем виде все это выглядело как суетливый гомон. Хотя Имельда была и не особо удивлена. За второй квартал необходимо было сдать все отчеты, как финансовые, так и рабочие, а потому все носились сломя голову, пытаясь разобраться, кто что выполнил, сколько получил, какие расходники потратил и прочие бюрократические вопросы. Вся эта ситуация усложнялась еще и тем, что большинство некромантов, что работают непосредственно «в поле», сейчас находились на выездах. И как обычно, такие работники либо не успевали вовремя написать отчет, либо не успевали вовремя его передать в контору, либо и вовсе считали, что бумажная волокита не для них. Но такие, собственно, и в самой конторе появлялись раза два в год, чтобы получить расчёт и снова укатить на работу. Вот и получалось, что городские некроманты, кто работал с местными проблемами, занимались как своими отчетами, так и чужими. Была некоторая договоренность у них с выездными: за некоторую плату, конечно, они оформляли все бланки и отчетность отправляли руководству.

Имельда была одной из тех, кто уже четыре года как работал в «городской черте», но бумажками по-прежнему не занималась. Не любила она это дело и без зазрения совести скидывала эту неблагодарную работенку на плечи дражайших коллег. Ей было куда проще съездить на внеочередной рейд по деревням, чем сидеть и разбираться в ворохе бумаг. Поэтому она выловила знакомое лицо в толпе и всучила ему исписанный листок.

– Имельда! Может в кои-то веки ты сама напишешь за себя отчет!? – вспылил мужчина, нервно протирая пока еще небольшую лысину платком.

– Не вредничай, Ян. Ты же знаешь, что проблем будет больше, если я этим займусь, а не ты. На вот, – она вложила ему пару серебряных монеток в ладонь, поверх листка, – Это тебе за старания. На крендели.

– Я на диеде, – с досадой пробухтел мужчина, но деньги все же сгреб в карман, – черт с тобой, – заглянул в листок, быстро пробежался глазами по строчкам и возмущенно поднял брови. – Семь золотых! Опять!? Ты с ума сошла!? Кто ж тебе одобрит такую сумму за один заказ!

– Ты дальше то читай, – спокойно откусила яблоко, беспечно опершись локтем на крупную стопку бумаг, которая больше походила на кучу.

– Стрыга? – приуныл, глянул уже более спокойно на девушку, – Опять?

– Ага.

– Второй раз уже за этот месяц. Как-то подозрительно…

– Ну, извините, господин писарь, любят меня кровососы проклятые. Вкусная я. Что я теперь сделаю?

– Откуда только берутся твари, – мужчина быстро расписался в углу расписки, что получил, ознакомился и после просто вложит ее в дело к отчету.

– А что там по работе? Есть еще что-нибудь?

– Ну, что ты вопросы глупые задаешь? Конечно, есть. Как будто люди грешить перестали, – ворчал Ян, убирая расписку, – Иди вон, сидит твоя работа, ждет, – махнул в сторону, где сидел на стуле коренастый плечистый мужик и неловко мял шапку крупными руками. Сквозь гул нельзя было услышать, о чем он рассказывал молодому некроманту, что записывал за просителем каждое слово. Лица обоих были сосредоточенными. Имельда без лишних слов направилась туда, ловко лавируя между снующими туда-сюда коллегами.

– Мир имени вашему, – поздоровалась с мужичком, а следом и с одним из бывших практикантов. Не так давно он стал полноценным некромантом, но в поле выходил редко, в основном на городское кладбище. – Здравствуй, Крамеш.

– Приветствую, Имельда, – парень даже не оторвался от писанины, только кивнул.

– И вашему имени мир, госпожа некромант, – деревенский мужик резко подорвался и отвесил поклон, продолжая взволнованно мять шапку.

– Сидите, – Имельда отмахнулась рукой, в которой держала яблоко. – Что тут у вас?

Крамеш дописал предложение и только тогда поднял взгляд на девушку.

– Упырь вроде. Судя по описанию событий.

Имельда скривилась и посмотрела на деревенского работягу, что сидел и затравленно смотрел на нее.

– Что ж… Как к вам обращаться можно?

– Гурам, госпожа.

– Очень приятно, Гурам. С какого вы поселения?

– Так, енто, с Перепелок я.

– Ага, угу, – она взяла исписанный лист у уставшего Крамеша и пробежала его глазами, хмурясь. – Ну-с, Гурам, поехали.

– А? Уже? – он встал, отчего Имельда запрокинула голову, чтобы продолжать смотреть просителю в глаза.

– Нет, сначала давайте я доем, – Гурам застыл с непонимающим лицом, Крамеш закатил, молча, глаза, девушка с непосредственной улыбкой жевала яблоко.

– Имельда, – укоризненно протянул Крамеш, обращаясь следом к мужчине: – Что вы так удивляетесь, – монотонно произнес, доставая чистый бланк.

– Дык, вы ж сказали, ну… Сотрудников нет, вот я и…

– Сотрудник появился, сотрудник готов работать. Радуйтесь.

– Да, Гурам, – Имельда слегка хлопнула внешней стороной руки по груди мужчины, радушно улыбаясь, – Будьте спокойны. Решим вашу проблему, разберемся, не переживайте.

– Хорошо, спасибо, госпожа, – он снова поклонился Имельде, а следом и Крамешу, – и вам, господин, от деревни всей нашей большое спасибо!

– Ага, – кивнул равнодушно Крамеш, – пожалуйста. Обращайтесь.

– Идемте, идемте, Гурам, упырь заждался.

Уже через час, сидя вдвоем на ко́злах, они спокойно ехали сквозь поля. Имельда расспрашивала мужичка, а тот вел свою кобылку по проторенной дороге.

– Так, подытожим, двух коров загрызли неделю назад, потом была бойня в курятнике, потом пса на окраине задрали, два дня назад был бык, а вчера напали на вашего местного пьянчугу, и еще пропал парень один, – щелкая тыквенные семечки, Имельда задумчиво их жевала, глядя вперед.

– Все верно, госпожа.

– Труп где?

– Чей?

– Пьяницы, Гурам. Чей же еще.

– А, дак это… Ну, в сарае пока лежит. Заперли от греха по дальше. А то мало ли. Мы, госпожа, хоть и деревенские, а грамоте обучены, читали кое-чаво, знаем, шо надо к вам идти.

– Ага, молодцы. Только надо было еще при первом нападении на скотину идти к нам. Чего тянули то? Коллекцию из мертвых животных собирали что ли? Да и сарай не удержит упыря. Если, конечно, это упырь, а не что-то другое, – она озадаченно почесала затылок. Слишком частые нападения для упыря. Только если он не один… Но заранее тревожить деревенского жителя девушка не спешила.

– Да мы ж думали, шо енто зверье лесное повадилось к нам. Капканы ставили, дежурных опять же назначали…

– О, еще и дежурных… Ужин на блюде, – прокомментировала Имельда, покачав головой. Ох, уж эти инициаторы деревенские.

– Мы ж думали, шо зверье! Шо сами справимся…

– Да поняла, поняла. Долго еще до деревни? – девушка смотрела, как солнце медленно тянется к горизонту, но до заката было еще около трех часов.

– Ну, мы около половины проехали, госпожа Имельда.

Некромантка тяжело вздохнула. Ночью с упырями встречаться не хотелось.

Доехали до деревни примерно за час, когда солнце уже клонилось к закату, но было еще все же светло. Из деревенских навстречу попалась стайка любопытной ребятни, которая хотела поглазеть на городского некроманта. Они бежали вслед за телегой, гомоня и смеясь. Имельда лишь улыбнулась им, помахала рукой и отвернулась, когда дети отстали от телеги. Из чьего-то двора выглянула женщина – мать одного из оболтусов – увидела, кто приехал в деревню и тут же заорала на детей.

– А, ну-кась быстро по хатам, шпоня́!

– Для деревни, в которой нападают на животных и людей, у вас как-то слишком оживленно. За детей не боитесь? – спросила Имельда, когда уже отъехали на приличное расстояние и девушка успела осмотреться. Она не могла сказать, что здесь было как-то по-особенному напряженно, страх не витал в воздухе. Люди просто занимались привычными делами, вели хозяйство, работали в огородах и полях.

– Дык, а чего днем бояться? По ночам же грызут всех. А ночью все по домам сидят, закрываемся, запираемся. Опять же, дежурные следили за деревней.

– Ага, и одного утащили. Ох, интересные вы люди, Гурам.

– Ну, а, как, госпожа, быть? За нас работу нашу никто не сделает. Животинку не накормит, посевы не польет, пока мы по хатам прятаться будем.

Имельда не ответила, глядя на дома. Она понимала. Когда-то она и сама жила такой жизнью. Гурам привез девушку почти на окраину деревни, остановил кобылу и слез с козел. За основательным деревянным забором виднелся крепкий, но небольшой дом. Из дверей выглянула маленькая девчонка в зеленом сарафане и двумя косичками. Она любопытно глазела на нового человека, не отрывая руки от дверной ручки. Имельда смотрела на нее, думая о чем-то своем. В голове начал нарастать шум, и девушка автоматически потянулась к фляжке, что висела на поясе.

– Госпожа! – позвал Гурам. Имельда моргнула, сбрасывая наваждение, взгляд стал осмысленным, и она повернула голову к мужчине.

– Да, иду.

– Милка, иди в дом! – гаркнул мужчина девочке через забор, и ее как ветром сдуло.

– Дочка? – Имельда прошла вдоль ограды за мужчиной.

– Она, – с отеческой любовью протянул он.

– Дар в ней есть. Через пару лет лучше в школу городскую отдайте. Куда идти?

Гурам пару раз хлопнул глазами, осмысливая новую информацию. Имельда махнула у него перед лицом:

– Гура-ам, – повторила, улыбнувшись, – Куда идти?

– Ах, да, да, вон туда, сарай там.

К забору позади всего участка притулилась достаточно большая деревянная постройка, такая же крепкая, как дом, забор и сам мужчина.

– Хороший вы хозяин, Гурам. Все у вас как надо, – похвалила Имельда, оглядывая постройку.

– Спасибо, госпожа, – мужчина зарделся, непривычный к комплиментам от женщин. Нервно пригладил русые вихры и надел шапку.

– Стойте здесь лучше. Я сама осмотрю труп.

– Как скажете.

Он снял с двери засов и навесной замок и отворил широкую дверь настолько, чтобы можно было войти, но не больше.

Имельда, молча, зашла, положив руку на кинжал в ножнах, но пока не достала его. Справа лежало сено. Под крышей хранились мешки с прошлогодним зерном. На балках висели пучки трав и сухие веники для бани. Слева в сарае стояла телега, разный рабочий инвентарь, веревки висели на стенах и прочая снедь.

Имельда прошла мимо телеги и остановилась, оглядывая труп, что лежал на пустом мешке. Она озадаченно изогнула бровь, даже не подойдя к бывшему пьянице. В потемках сарая было отлично видно, что тело цело и невредимо. Никаких явных травм не было, ни укусов, ни оторванных конечностей, ни вырванных кусков плоти. Девушка подошла и присела рядом. Левая нога заинтересовала девушку больше всего. На бедре было заметно небольшое темное пятно. Совершенно не стесняясь и не обращая внимания на запах, она распорола на мужике штанину.

– Хм, – вздохнула девушка, обнаружив на бедре приличный укус с необычным кровоподтеком. Серые прожилки вен шли в разные стороны, красного цвета не было. Грязно-серое пятно на фоне бледной синюшной кожи. – Это кто ж тебя так спокойно высосал то? И почему ты не сопротивлялся? Неужели настолько пьяный был? – задала риторические вопросы, пытаясь разобраться в остатках ауры, но среди этих гнилых кусков некогда бывшего полотна души уже мало что можно было разобрать, кроме разве что того, что это точно повлекло за собой последствия, и несчастный уже был в процессе обращения в упыря обыкновенного. Но, судя по состоянию его гнилых нитей, до завершения еще было достаточно времени.

– Гурам! – позвала некромантка, вытаскивая кинжал и поднимаясь на ноги. Мужичок заглянул в сарай.

– Да, госпожа?

– Вы где его нашли? Как именно? – она размяла затекшие колени, проверила лезвие.

– Дык, как обычно, на лавке у плетня валялся. Думали, что опять наклюкался и спит, а как попытались растолкать, так и поняли, что холодный давно уже бедняга. А окровавленную штанину увидали и поняли, что дело не чисто.

– И не слышал никто ни криков, ни возни?

– Нет, госпожа.

– Ясно. Готовьте костер, Гумар. Сжечь надо будет тело… – она повернулась к телу и едва успела подставить кинжал, как на нее кинулся бывший пьяница. Упырь напоролся на лезвие, не разбирая ничего и ничего не боясь. Тварь повалила девушку, пытаясь дотянуться зубами до любого участка плоти. Имельда от удара прикусила язык, и промахнулась. Вместо ямочки под ключицами всадила кинжал в легкое. Упырь взвыл и дернулся, снимаясь с ритуального лезвия. Имельда саданула ногами, помогая твари отлететь от нее. Хрустнуло еще раз – упырь запнулся за инструменты и завалился на них, насадившись плечом на грабли. Но в отличие от посеребренного кинжала, грабли были ему нипочем.

Гурам как стоял, наполовину сунувшись в сарай, так и замер, с широко распахнутыми глазами от страха. Имельда подорвалась с земляного пола и рявкнула на мужика:

– Ну, чего встал!? Живо за огнем и дровами! – повторять дважды не нужно было. Мужик быстрее ветра рванул из сарая. Как и упырь. Только ему не нужна была дверь. Проломив стену, он стремительно рванул в лес. – Как живехонький! Словно и не было многолетнего пьянства, – ворчливо проговорила девушка и бросилась в погоню, по пути сплевывая кровь, – надо было сразу башку отрезать! Глупая курица, чтоб тебя! – она бежала следом за упырем, который, словно целенаправленно, двигался в нужном ему направлении. – Да куда ж ты рванул-то!? Что за чудеса, чтоб тебя, – ругаясь, Имельда пыталась продраться сквозь кустарник, хлюпая ногами по сочной почве, которая постепенно превращалась в топь. – Я здесь, тупое ты создание, сюда иди, куда ты прешь?!

Но упырь стремительно шел все дальше. И его ни капли не смущала ни разорванная штанина, ни прохлада сумерек, ни вода под ногами, ни кусты, что царапали кожу. А вот Имельде все это очень даже мешало. Она бросала тревожные взгляды на небо, стремительно замедляясь, и вскоре остановилась. Воды было уже по колено, исцарапанные щеки горели огнем, а упырь давно скрылся из виду.