Текст книги "Феечка во френдзоне (СИ)"

Автор книги: Дарья Гусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 8

Голос Алика прозвучал у меня в голове:

«Чудесная помада. Тебе идет».

«Отвали».

«Ты красивая и без нее, особенно, когда спишь. Эти волосы… эти губы… эти ресницы… Мне так хотелось урвать поцелуй, что я с трудом сдержался».

«Мудро поступил. Иначе сейчас общался бы со всей моей родней».

«Не пугай меня своими родичам, Машенька. Они у тебя милые. И Дозором тоже… не стоит. Он далеко, а ты близко. Скооперируемся, феечка?»

«Прекрасно знаешь мой ответ – нет!!!»

Легкий смешок на грани слышимости. Алый кивал Фрейзу и, казалось бы, внимательно слушал, как бизнесмен расхваливает дом, сад, дочь и проекты.

«Но ты здесь. Я был удивлен, когда узнал об это, приятно удивлен… в отличие от моего клана».

«Господи, Олег, твой клан-то тут при чем?»

«Мои братья и сестры считают, что ты хочешь перейти нам дорогу».

«Ты имеешь в виду монету? Объясни клану, что у меня нет мотива искать артефакт. Я – фея. Феи исполняют желания».

«Но не свои».

И об этом-то ты помнишь.

«Я не собираюсь участвовать в ваших играх. У меня нет на это ни времени, ни желания! У меня жизнь и так ключом бьет! Каждый день приключения!»

«Феечка, мое предложение еще в силе. Машенька, я дам тебе власть, защиту и свою любовь. Ты слишком хороша, чтобы тратить свои силы на людишек. Вдвоем мы перекроем этот мир и построим свой идеальный вариант, моя королева. Ты даже не представляешь силу этого артефакта. Дай мне свое Пожелание. Мне всего лишь нужно немного удачи».

Тон Алика стал как никогда серьезным. По крайней мере, в своей тираде он не озвучил ни одной из своих любимых шуток-прибауток с могильным душком.

Я ответила. Ментально. Образом. Получилось очень ярко, но физиологично. Алик укоризненно покачал головой, но отстал. Именно в этот момент Фрейз вовлек нас всех в общую беседу, и говорить с помощью ментальной речи стало трудно.

Я понимала, что получила передышку лишь на время. Если Алик усилит давление, придется действительно воззвать к родне. Мне страшно не хотелось этого делать. Мелькнула шальная мысль – плюнуть на все и выдать Алику Пожелание. Но если он и впрямь найдет с моей помощью артефакт невиданной мощи? Маловероятно, но вдруг! Не хочется мне жить в его идеальном, перекроенном из неидеального мире.

Дорецкий дружелюбно поведал нам сюжет клипа. Выяснилось, что действие в нем происходит в волшебной стране фей (эх, проклясть бы тебя за такие шуточки, Алый!). Главный герой в исполнении Коли Тру ищет свою возлюбленную среди крылатых девушек. Феи заколдовали ее, и она в упор не узнает бывшего бойфренда. Коля поет и кается: не обидь он свою девчонку, она не слиняла бы от него на магическую тусовку и не носила бы теперь пыльцу вместо нормального мейк-апа и прикид из дубовых листьев вместо дизайнерских шмоток. И ведь все по глупости вышло. Я, возможно, утрировала, но, зная песни Коли, другой лирики представить себе не могла.

В общем, в сад я припустила так, что Жуковский за мной не успевал, даже отстал. Потом я вдруг осознала, что встреченные по дороге кусты и деревья при виде меня испуганно одергивают ветви, и опомнилась. Послала саду свои извинения и любовь. Все-таки разъяренная фея – горе в экосистеме.

– Стой! – Никита запыхался. – Куда ты… так? Мы проскочили два перспективных места… уф!

– Нам нужно другое, – возразила я, оглядываясь. – Что сказал этот… Дорецкий? Тринадцать девушек? Каждая пытается выдать себя за возлюбленную героя. Сам Коля – в центре кадра. Значит, нужны какие-нибудь бревна, беседки, вода для заполнения заднего плана.

– Я скачал себе карту на телефон. Там есть пруд.

– Веди, Сусанин.

– А ты быстро уловила суть задания, – заметил Никита, когда мы двинулись на запад.

– У меня имеется небольшой опыт. Я работала на съемочных площадках, помощником консультанта, в основном.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один.

– И ты столько всего перепробовала?

– Я учусь в универе на художника по костюмам. Там всегда можно найти подработку.

– А если Дорецкому не понравятся твои локации? – осторожно предположил Жуковский.

– Понравятся, – жестко заявила я.

– Вы ведь знакомы, да?

– Так заметно?

– Вы переглядывались. И… – Жуковский взъерошил волосы, – я видел этого типа в клубе. Он на тебя смотрел. Много… смотрел.

Я пожала плечами:

– Ты понимаешь, творческая тусовка, то-сё. Мы там все варимся в одном котле. Город-то у нас не такой большой, трудно не перезнакомиться.

– Понятно, – сухо заметил Никита.

– А почему вы с Никой так шарахались друг от друга вчера вечером? – в свою очередь строго поинтересовалась я. – Вы должны развивать притяжение, а не отталкивание.

Жуковский нахмурился:

– Я не знаю, о чем с ней говорить. Вчера она была какой-то… отстраненной. И вообще, за что я тебе плачу́? Где твоя магия?

Его последние слова я проигнорировала. Задумалась и предположила:

– Видимо, это из-за Коли Тру. Ника расстроилась, когда узнала, что он тоже приедет. Он ее выбешивает. Ты же в курсе, что они долго встречались?

– Не-а, – Жуковский смачно припечатал комара на щеке. – Вода близко.

– То есть как? – я даже приостановилась. – Протаптываешь тропинку к девушке, а сам даже не узнал ничего о ее личной жизни? Да там и узнавать особо было не надо – о них в прошлом году все СМИ орали.

– Я не смотрю светскую хронику, – беспечно пояснил Никита. – И какая разница, кто с кем был в прошлом, если сейчас девушка свободна?

– Звучит слишком… нереально, – пробормотала я. – Ни капли ревности?

– Я вообще неревнивый.

Я заработала еще одну лучезарную улыбку. Не ревнивый? Вот-вот приедет Коля, тогда и посмотрим. В голове возникли десятки планов, один другого лучше. Коля наверняка неотесанный мужлан. Что если возникнет, случайно, разумеется, ситуация, в которой Нике понадобится защита? Я уверена, что она подыграет. И тут Жуковский, на белом коне, в сияющих доспехах… Нет, о доспехах лучше не думать. Настроение сразу испортилось. А потом я вспомнила, что уже сутки не вспоминала о Стасе.

Мы шли через сад, словно по лесу. Полосы солнечного света, пронизывающие заросли, навевали романтические чувства.

Я пыталась вызвать в себе чувство сладкой тоски по Стасу. Ничего не получалось. Сердце не отзывалось, в груди не ёкало. Зато внутри начало шевелиться подобие паники. Нет-нет-нет! Я все еще влюблена. Это безответная любовь, но так даже спокойнее. Я давно решила, что это лучший из возможных для меня вариантов, с моим-то уровнем загруженности.

Я представляла Стаса и так, и эдак: серьезным, грустным, мечтательным, веселым – во всех тех образах, что вызывали у меня море эмоций… раньше. Но как же так?! Я же фея, я не могу без влюбленности! Я потеряю Дар!

Я постаралась отстраниться от панических мыслей. Ничего-ничего. Я просто переволновалась. Алик выбил из меня весь позитив, а на негативе на романтику не настроишься. И все же коварные сомнения нет-нет да и проскакивали: что если мой проект «френдзона» провалился? И если да, то почему?!!!

Все шло так хорошо – к чужой свадьбе и платоническим страданиям! Я даже стала подозревать, что отношусь к категории однолюбов, готовых всю жизнь сохнуть по единственному объекту!

Стас мне идеально подходил: был смел, красив и несвободен, что сводило к нулю опасность дальнейшего развития наших отношений. Ну не хочу я отношений! Да, я фея, а нам для Дара нужн, чтобы в сердечке перманентно жило какое-нибудь романтическое чувство. Однако Маши Ромашкиной цель есть, а всякая там ненормированная романтика только мешает! Моя влюбленность не была игрой, она была настоящей… почти, но заинтересованности в том, чтобы она переросла во что-то другое, у меня не имелось. Что же пошло не так?

– Проблемы? – спросил Никита.

– А? – очнулась я. – А, нет. Мы пришли.

Перед нами был пруд, заросший ряской, с широкой полосой камыша. В бытность имения музеем он был окружен зоной отдыха с монструозными лавочками и статуями в советском стиле. Сейчас от всего этого великолепия остались лишь бетонные основания и торсы с арматурой вместо рук.

Никита покачал головой и достал блокнот:

– Пойду осмотрюсь. Есть идеи по локациям?

– Для клипа-феерии тут слишком много уродства, – я покачала головой. – Хотя вон там у воды – симпатичная беседка. Схожу туда.

Мы разошлись. Я подошла к пруду и обошла кругом беседку. Неплохо. Что-то в этом есть. Темное дерево, плющ, на заднем плане как раз цветут кувшинки. Массовка в виде фей с крылышками сюда вполне впишется.

Заинтересованно приблизилась к кромке воды. Странно. Это не дикорастущие сорта нимфей, а капризный алый гибрид, который плохо переносит зимы и зарастание пруда. И еще он подозрительно пахнет… розами.

Я повела носом. Мысленно застонала. Кажется, я знаю, откуда этот запах, хотя роз поблизости нет. Так может пахнуть только…

– Отличный выбор, деточка! – донеслось из-под ног.

Я опустила глаза и вздрогнула. В траве лежала голова одной из гипсовых статуй. Видимо, в прошлом это была какая-нибудь девушка с веслом, комсомолка с волевыми чертами, слегка попорченными ныне временем.

– Мы так волновались, Машенька, – сказала голова, неестественно шевеля гипсовым ртом. – Очаровательный мальчишка. Из дивных? У него такая знакомая аура!

– Тетя Роза? – возмущенно прошипела я, отойдя от шока. – Вы здесь как? И зачем?!

– Что значит «зачем»? – оскорбилась тетушка. – Проверяем, все ли у тебя в порядке.

– Вы поставили на меня метку?!

Я принялась лихорадочно вспоминать, когда в последний раз была у родни и где с того момента могла крупно засветиться.

Голова фыркнула:

– Ну вот еще! Ты ведь не случайно в том доме поселилась, где все фонит нежитью! Зачем нужны магические метки, если есть геолокация на телефонах! Ну и. конечно, толика магии, куда без нее. Кстати, тетя Аниса и дядя Дубрав тоже здесь.

– Где? – взвыла я.

– Кхе-кхе, я здесь.

Со мной заговорила вылезшая на берег красноухая черепашка.

– Дядя Дубрав!

– Привет, племяшка. Милое местечко. Только магия тут нестабильна. У меня все плывет перед глазами, – радостно прошамкал черепашьим ртом старший брат моей мамы.

– У тебя плывет перед глазами, потому что ты неприлично стар, – заметила тетя Аниса.

Она единственная из троицы показала свое реальное лицо – на поверхности огромного пузыря, поднявшегося из воды. Скорее всего, мои тети и дядя сейчас находились у себя дома. Они, в отличие от меня, недоучки, замечательно владели магией управления на расстоянии. Меня хватало лишь на то, чтобы заставлять растения шпионить за соседями. Моя родня управляла как живыми, так и неживыми объектами, разумеется, если они имели контакт с землей, как, к примеру, этот кусок статуи.

– Марион, мы очень волнуемся, – строгое лицо тети Анисы, переливающееся в радужном пузыре, приняло озабоченное выражение. – До нас дошли некоторые странные слухи. В окрестностях Озер неспокойно. Нечисть волнуется, некоторые кланы собираются сняться с места и уйти. Водяные уже три недели не появляются в излучине. Поговаривают о том, что скоро быть войне между магами и старыми народами. И… людьми, – добавила она после тревожной паузы. – Говорят, маги пригласили на свой следующий Совет Братства… наделенных особыми полномочиями человеков.

У меня похолодело между лопатками, в том месте, где у фей растут крылья. Сколько я себя помню, в магической тусовке всегда ходили слухи об особой категории людей, лишенных магических сил, но приобщенных к нашей тайне. Мне это казалось враками. Зачем нелюдям люди? Многие представители Иных сейчас интегрированы в человеческий мир. Они работают в различных властных структурах и довольно часто устраняют неизбежные ошибки нашей конспирации. Им помогают маги, люди, не относящиеся к волшебным народам, а родившиеся со сверхспособностями.

Есть Дозор, есть чистильщики. У вампиров имеется собственная контролирующая организация, суд и палачи одновременно, – Инквизиция Крови, впрочем, тоже сотрудничающая с магами. Зачем нам обычные люди? До сего момента мы вполне обходились без вовлечения их в наши дела. Хорошо, что почти двести лет назад, когда волшебными народами было принято решение о Разобщении – прекращении прямых связей с человеческим родом, у людей еще не было смартфонов с фото и видео. Поди теперь докажи, кто с кем в Холмах танцевал и чей ребенок после того родился с острыми ушками.

– Проведай родителей, – велела тетя Аниса. – Ты давно у них не бывала. Камилла переживает, а бедный Лорен места себе не находит. Мало того, что ты у нас пока без крыльев, так еще и оказалась в том месте, о котором все только и говорят.

– Что говорят? – еще больше напряглась я.

– Что тут нечисто, – встрял дядя Дубрав. – Сама прислушайся. Странная магия. Такая обильная и такая хаотичная.

– Жена купца Незабудкина была темной феей, да-да, – прочирикала тетя Роза, закатив гипсовые глаза. – Так романтично!

Тетя Аниса махнула рукой:

– Это неподтвержденная информация, слухи, одним словом. Теперь уже и не проверишь. Но в любом случае будь осторожна, Мари. Мы тебя очень любим…

Многозначительная пауза означала продолжение: «… хотя ты постоянно нас разочаровываешь. И крылья у тебя не растут, и на личном плане – полная несуразица». Ничего, я привыкла.

– А кто этот славный мальчуган? Твой любовник? – пропищала гипсовая голова. Кто о чем, а незамужняя тетя Роза о мужчинах. – Неужели наконец-то кто-то растопил твое сердечко?

От неминуемого допроса меня спас вылезший из кустов Никита. При виде него черепашка дала задний ход, пузырь лопнул, а голова статуи снова превратилась в кусок гипса.

Дизайнер отряхивался от паутины, обильно покрывшей его рубашку. Заметно было, что фронт работ он изучил весьма обстоятельно.

– Видел сейчас стрекоз-мутантов, – пробормотал он.

– Стрекоз? Больших? Сиреневых? – насторожилась я.

– Угу, фиолетовеньких таких… монстров. Так и лезли в лицо.

Только этого не хватало. Мало мне дальней родни, устроившей внеочередную слежку.

– А ты как? Нашла локацию?

– Да, здесь.

– Красиво.

– И мне понравилось, – я покосилась на гладь пруда. Интересно, моя родня все еще тут?

– Странное место, – заметил Жуковский задумчиво. – Мне сейчас показалось, что статуи шевелятся. Кажется, я перегрелся.

Мы с парнем дружно посмотрели на небо. На наших глазах июньское солнце пряталось за облачками, а небо потемнело. Откуда-то потянуло холодом и влагой. Водные лотосы уже наполовину закрыли бутоны.

– Сейчас пойдет дождь, – сказала я.

– У нас минут десять-двенадцать, – кивнул Жуковский.

– Сильный дождь, – сказала я.

– С грозой.

– И ливнем.

– Бежим, – сказал Никита.

Мы сорвались с места со всей прытью, на которую только были способны. Вроде бы и бежали туда, откуда пришли. Но ровно через одиннадцать минут, когда небеса разверзлись и с неба обрушился ливень, дом почему-то так и не появился.

– Заблудились! – констатировал Жуковский.

Ему приходилось орать, чтобы заглушить шум грома. Я кивнула. Мне казалось, что если я сейчас открою рот, то наглотаюсь воды. Может, и не казалось. Никита, по крайней мере, оплевывался долго.

Было темно, как в сумерках. Гроза приближалась. Сначала льющаяся с неба водичка казалась теплой, но через четверть часа я начала дрожать. Мы продирались сквозь заросли, хотя по моим подсчетам уже давно должны были хотя бы выйти на дорожки из гравия.

Меня терзали смутные сомнения. Садовая фея и ландшафтный дизайнер заблудились… в саду, пусть и большом, но не настолько, чтобы сбиться с пути. Кто там у нас специалист морочить и в чащу заманивать? Хотя, постойте, откуда тут чаща?

Но факт был налицо. Мы с трудом находили проход между зарослями дикого кизила, а гроза подходила все ближе. Вскоре между молнией и громом почти не осталось пауз.

И снова потянуло странной, темной силой. Что там дядя Дубрав и тетя Роза болтали? В усадьбе когда-то жила темная фея? Это бы все объяснило. Нет, не все. Откуда здесь, сто с лишним лет спустя, столько магии? Люди покинули именье после Революции, успели уехать за границу. И жена Незабудкина тоже, я читала об этом на историческом сайте перед поездкой, даже видела ее фото, правда, очень плохого качества.

– Там! – крикнул Никита, схватив меня за плечо.

Он указывал куда-то в темноту. Я покорно позволила дотащить себя до полуразвалившегося сарая. Кеды хлюпали и грозили развалиться прямо на ногах. Если это сейчас произойдет, никогда больше не буду отдавать ползарплаты за брендовые кедосы.

В сарае было сухо. Я со стоном привалилась к стене. Никита лихорадочно оглядывался. К нашему огорчению, временное убежище оказалось давно заброшенным и непригодным для выживания местом. Несколько ссохшихся бочек, ржавый велосипед – вот и все находки.

– Ничего, – сказал Жуковский. – Хотя бы грозу переждем.

Небо уже сухо потрескивало над головой. Пять минут, десять – гроза не уходила. Вскоре молния ударила совсем близко – нам показалось, что в паре десятков метров от сарая. От грохота мы оглохли, от вспышки – почти ослепли. Однако я кое-что расслышала… и чуть не задохнулась от гнева. Ну кто-то у меня сейчас получит! Смешно тебе? Ничего, сейчас посмотрим, кто будет смеяться последним.

Никита принялся стягивать с себя рубашку.

– У меня внизу футболка. Рубашка плотная, футболка промокла только на плечах. Я ее сниму, а ты наденешь.

– Мысль хорошая, но не стоит, – сказала я, постукивая зубами. – Сейчас согреемся.

Никита, сам того не зная, подсказал мне выход из ситуации. Я тут же приступила к осуществлению плана страшной и ужасной мести.

– Что ты делаешь? – шокированно пробормотал Жуковский.

– Не видишь, что ли? Переодеваюсь, – буркнула я через плечо.

Стащила с себя липнувшую к телу рубашку, с трудом вывернула ее, мокрую, наизнанку. Зато отжала. Надевать ее на тело было пыткой. Та же процедура повторилась и со спортивными легинсами. Надеюсь, для моего плана этого хватит. Что-то мне не хочется и белье при Жуковском наизнанку выворачивать.

– Хотел магии? – кинула я Никите. – Так вот…

Повернулась и осеклась. Лицо у него было странным. Смотрел он на меня, словно собирался взять кисть и вдохновенно увековечить меня на холсте. Или высечь из мрамора. Наверное, девицы липнут к нему именно из-за этого его таланта, растерянно подумала я. Если мужик умеет вкладывать в свой взгляд столько восхищения, девушки быстро сдаются.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Я – в одной штанине, а Жуковский – в футболке. Я очнулась первой. Быстро проговорила:

– Поклянись, что никому об этом не расскажешь.

– О татушке? – глаза парня смеялись.

– Что?

– О тату на бедре. Стрекоза. Очень красиво. Прости, – спохватился Никита. Потер лоб и принялся деловито отжимать рубашку. – Я, наверное, действительно перегрелся. Так о чем ты?

– О магии. Ты тоже переоденься. Выверни одежду наизнанку и надень снова. Трусы можешь оставить, – поспешно добавила я.

Жуковский недоверчиво хмыкнул:

– У тебя в лифчике спрятан для меня новый гейский прикид?

– Ха-ха-ха, очень смешно шутканул, – я почувствовала, что краснею, и отвернулась. Как назло, вторая штанина не хотела натягиваться, являя миру предательскую татуировку в форме стрекозы. – Ничего там не спрятано. Это мой естественный размер.

– В любом случае, второй раз я на провокации не поддамся, – Никита скрестил руки на груди. – Ты опять меня на что-то разводишь. А потом я опять окажусь дома, не помня, как туда добирался … и с кем?

– В этот раз никакого развода, – пообещала я, постаравшись вложить в слова всю искренность. – Понимаешь, ты все равно в это влез. Просто дай клятву, что никому не расскажешь. И помоги мне… кое-кого поймать, потому что сама я не справлюсь. Иначе мы можем здесь погибнуть. Честно. Нас или никогда не выпустят, или испепелят.

Подтверждая мои слова, над нами глухо заворчала молния.

– Окей, – кивнул, изменившись в лице, Жуковский.

– Клянись самым сокровенным. Можешь не говорить вслух, что загадал.

– Клянусь.

– Переодевайся. Только быстро. Времени совсем нет, он близко.

– Кто?

– Леший, – лаконично сообщила я.

… Я выскочила во тьму, разрезаемую молниями, но прислушивалась, бежит ли за мной Никита. Он бежал. Мне было все равно, что он думает. И наплевать на то, как отнесется к этому магическое сообщество. Да, по правилам Разобщения я не имела права посвящать в наши тайны человека. Однако поправка от тридцать первого июня тысяча девятьсот второго года гласила, что в случае несомненной опасности для жизни магического существа, оно имеет право призвать на помощь немагов. Будем считать, что это как раз тот самый случай.

Трюк с выворачиванием одежды сработал: я видела впереди нечто вертлявое, мечущееся, словно клубок из травы, ветвей и листьев. Куда бы теперь ни побежал леший, он все время оказывался перед нами. И иллюзорный лес, вопреки моим опасениям, не пытался скрыть от нас своего Хозяина, а открывал тропу.

Я сцапала Лешего за тоненькую веточку, но этого хватило… чтобы на меня покатилось огромное бревно. Через него я перескочила. Оглянулась и увидела, что Никита сделал то же самое. Теперь мы неслись вниз по тропе, пытаясь догнать сучковатую колоду. И опять нам помог лес – перегородил тропу овражком. Бревно рухнуло на дно оврага, Жуковский запрыгнул сверху.

Леший попытался крутнуться и подмять под себя человека, но тут в поединок вступила я – оплела корягу диким плющом.

Спрыгнула в овражек, строго велела, переводя дыхание:

– Хватит. Добегался.

Через секунду под Никитой извивался невысокий кряжистый мужичок в синем комбинезоне с надписью «СРЗ № 3» на спине.

– Барыня, – просипел Леший. – Мария Лореновна, не признал! Простите старика!

– Так ты меня знаешь?

– Матушку вашу… и батюшку вашего, Лорена Степановича… знавал раньше, когда на Озерах проживал. И вас маленькую ягодками одаривал. Нечто не помните?

Да мало ли кто меня одаривал. Многие хотели подольститься к самой Камилле Ромашкиной, моей маме.

– Так что ж ты, пень, своих атаковал? Кто приказал нас извести? – спросила я.

– Не было приказу! – задергался Хозяин. – Никто не приказывал.

– Так это твоя инициатива, личная? Не ври!

– Садом своим клянусь!

– Чего ради тебе с нами ссориться?

– Не веда-а-аю! – взвыл Хозяин. – Накатило! Разгневался я! Себя не помнил!

– Вплоть до временно́й ловушки и молний?!

– Да-а-а! – зарыдал Дух. – Как появились вы, как начали по землице моей разгуливать и планы похабные строить, так и накати-и-ило! Как не в себе был! Оно со мной в последние дни все чаще – накатывает! Мочи нет, так хочется пришельцев всяких извести! Простите, барыня!

Леший месил пальцами мокрую землю и поскуливал. Никита сидел на нем с таким видом, будто всю жизнь только тем и занимался, что ловил бревна, которые потом оборачивались людьми. В глазах его, правда, было что-то непонятное. То ли он окончательно поверил в чудеса, то ли находился на грани нервного срыва.

Впрочем, выражение лица Хозяина беспокоило меня больше. Было оно совершенно безумным. Что-то не складывалось. Встречала я разных леших, и добрых, и недобрых. Таких, что заманивали в лес туристов и часами кружили их по тропам ради забавы. Тех, кто возвращал к порогу намусоривших в лесу сор с пикников. Неподалеку от маминого дома жил как-то любитель досуха выдаивать коров с частной фермы. Но я никогда не встречала лесных духов, способных вот так, спонтанно, не разобравшись, фактически приговорить непонравившихся ему людей к смерти. Если бы не моя магия, мы могли бы так и остаться в иллюзорной чаще. Навеки.

Кстати, пока я стояла над Лешим и размышляла, тучи разошлись, выглянуло солнце, деревья встряхнулись, а чаща поредела. Слева от нас проглядывал между кустами дом Фрейзов. Мы все это время были недалеко.

– Можешь с него слезть, – сказала я Никите. – Он не сбежит.

Я поплотнее оплела Лешего плющом. Пурпурная стрекоза перед лицом появилась очень вовремя. Она зависла, трепеща крыльями. Я мысленно вздохнула и сказала, глядя в фасеточные глаза:

– Мам, ну ма-а-ам, со мной все хорошо. Нет, это не мой парень. Да, я здесь работаю. Тут что-то странное происходит, расскажи папе. И пусть кто-нибудь придет и разберется вон с тем парнем… – я указала на спеленатого лешего. – Ему нельзя здесь быть, он опасен. И, сдается мне, он совсем свихнулся.

Стрекоза вспорхнула вверх и исчезла. Мама всегда любила изящные решения: бабочек и стрекоз. Никита беспрекословно двинулся за мной через сад.

– Спрашивай, – предложила я.

– Это было… вау! – выдохнул Жуковский. – Просто бомба!

– Ты поклялся, помни!

– Да! Но, блин, это же все… по-настоящему! Ты кто? Волшебница?

– Типа того.

– А что с этим… мужиком?

– Не знаю, но предположения есть.

– Едрит-мадрид, лешие существуют! Как мне с этим жить теперь?

Я остановилась и посмотрела Никите в глаза:

– Да очень просто. Думай о том, что магия реально, что ты ее… заказал, и скоро Ника Фрейз будет целиком и полностью твоя.

Взгляд Жуковского немедленно… потух. Я что-то не так сказала?

– А, – протянул он, почему-то глядя куда-то в сторону. – Точно. Жду.

Он двинулся к дому, а я передернула плечами. Рубашка все еще была сырой и липла к телу. Я посмотрела вниз и застонала: мой тонкий хлопковый бюстгальтер и так просвечивал, а через мокрую ткань я вообще казалась голой. Сходила погулять с клиентом, называется.