Текст книги "Божественный яд (СИ)"
Автор книги: Дарья Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Конечно, благовоспитанных девушек из хороших семей никто не пустил бы на выступление в балаган, но тогда им повезло: родители отпустили девочек, которым было по пятнадцать лет, на ярмарку в сопровождении очень ленивой гувернантки, которую они усадили пить горячий чай с пряностями, а сами с её попустительства отправились наслаждаться свободой. Тогда-то они и наткнулись на циркачей, выступавших на противоположном конце площади.
Трое гимнастов, молодые мужчины в неприлично обтягивающих одеждах, выступали на проволоке, натянутой на высоте нескольких метров. От их лёгких прыжков на такой высоте захватывало дух, бросало в дрожь от страха и восторга одновременно, и девушки без сожалений оставили циркачам все свои карманные деньги: одно из самых ярких впечатлений жизни того стоило.
И сейчас, вспоминая представление, Идана всё отчётливей понимала, что подруга права. Маран действительно походил на тех гимнастов. Гибкий, лёгкий, совершенно точно – не слабый, но и не рослый здоровяк вроде её брата Волдо или илаатского офицера, сопровождавшего Иду сегодня.
Только эта ассоциация не давала ответа на вопрос, кто такой этот Маран и что он здесь делает. Вряд ли на территорию летней резиденции Владыки легко мог попасть посторонний. Да и Кутум его знал, и сам Маран держался так, словно имел полное право здесь находиться.
– Кто он такой? – вторя её мыслям, спросила Грета.
– Не знаю, – честно ответила Ида и добавила с жалостью: – Он вообще ничего о себе не сказал.
– О чём же вы говорили?
– О здешних богах.
– Ну ты даёшь! – с укором протянула Грета. – Хотя, с другой стороны, ты его явно этим заинтересовала. Как думаешь, с другими местными мужчинами сработает? Кто бы мог подумать, что старая грымза окажется права!
Она тихо захихикала, и Ида, сообразив, о чём речь, поддержала подругу. «Старой грымзой» была бабка Греты, вредная и очень набожная старуха, которая не упускала случая поругать современные нравы и распущенную молодёжь. Она любила повторять, что в её молодости приличные девушки обсуждали только погоду, природу и житие Защитника, и этих тем вполне хватало для разговоров с мужчинами.
Действительно, хватило. Хотя старуху, если бы она увидела Марана, наверняка хватил бы удар от его вида и манеры поведения, которые сложно было назвать приличными.
Оставшаяся часть осмотра храма прошла спокойно, познавательно и даже интересно, но Идана, чьим вниманием полностью завладел новый знакомый, ловила себя на том, что ей ужасно скучно и хочется поскорее кого-нибудь поймать и расспросить о личности Марана. Лучше бы, конечно, Кутума, но он явно не симпатизировал этому мужчине, да и от Эрмы больше не отходил…
Случай представился вскоре. Из храма ко дворцу Ида и Грета шли, держась под руки, и их кавалерам невольно пришлось подстраиваться. Собственный Идане окончательно разонравился, особенно на контрасте с таинственным незнакомцем. К счастью, офицер тоже не казался увлечённым Идой и сопровождал её из чувства долга: ему выпало составлять компанию этой трантке в прогулке до храма, значит, ему и провожать её до комнаты. Зато подруге сегодня достался обаятельный и общительный Телаш, и этим стоило воспользоваться.
– А вы не знаете, кто такой этот Маран? Тот мужчина, который был в храме? – спросила Ида, из вежливости обращаясь сразу к обоим илаатам. Спрашивала на родном языке, потому что шагавшая рядом Грета не понимала здешней речи, и прибегать к ней было бы оскорблением.
– Это какой-то дальний родственник Владыки, – не подвёл Телаш. – Он долго жил в уединении и немного одичал, так что не принимайте близко к сердцу его поведение.
– А эти шрамы у него, откуда они? – охотно поддержала разговор Грета.
– Понятия не имею, – легко усмехнулся мужчина. – Я его тоже до сегодняшнего дня ни разу не видел. Но уже, кажется, ревную: две самые очаровательные девушки увлечены им и совершенно игнорируют всех остальных. Вот она, безотказная аура загадочности!
Девушки заулыбались, чего он, собственно, и добивался, однако тему менять не пожелали.
– Действительно, – подтвердила Ида. – Загадочный незнакомец – это всегда так интригует. Он говорил странные вещи. Например, вот эти слова про Боль. Он утверждает, что раньше одну из ваших богинь называли именно так, и питает к ней необъяснимую слабость. Он правда здоров?
– Насколько знаю, да, и уж как минимум – достаточно безобиден, так что бояться нечего. Повторюсь, он очень много времени провёл в глуши, в одиночестве, в горах, поэтому вполне может позволить себе некоторые странности. А боги… им много лет, за это время культ естественно претерпел изменения. Манера постройки храмов изменилась кардинально, почему не произойти более мелким изменениям? Даже сейчас в удалённых концах страны многие вещи толкуют по – разному, а уж что там было раньше – сейчас никто и не скажет.
– Пожалуй, это многое объясняет, – задумчиво согласилась Идана. – А еще он сказал одну вещь про вашу старшую богиню, Любовь, которая показалась мне вполне справедливой, но историк почему-то её не упомянул. Маран сказал, что она самая жестокая из богов, и ещё много всякого. Не то чтобы меня всерьёз беспокоили эти детали, но… Это странно. Почему все ваши боги закономерно имеют две стороны, созидающую и разрушительную, а Любовь – только созидающую? Ведь, если подумать, можно найти много примеров, когда именно она, её тёмная сторона приводит ко злу.
– Что я слышу? Ты пытаешься отыскать логику в старинных языческих верованиях? – рассмеялся Телаш, и Ида против воли смущённо улыбнулась. – Скажу по секрету, я её тоже там не вижу. Я, впрочем, никогда не был религиозен, а вера и не обязана быть рациональной. Но если поднимать этот сомнительный вопрос, то я скорее соглашусь с версией нашего загадочного друга, чем с официальной позицией храма. Любовь бывает разрушительной. А если вспомнить истинные пары, которые издревле как раз в её ведении, то и вовсе хочется сказать что-нибудь грубое, – он недовольно поморщился.
– Почему? – изумилась Грета. – Мне кажется, это прекрасно! С первого взгляда ощутить, что вот этот человек – твой, страсть, восторг, влечение…
– Одержимость, безумие, отчаяние, бесправие и наркотическая зависимость! – охотно подхватил Телаш, успешно спародировав восторженный тон Греты. Та смущённо осеклась, глянула на него обиженно, да и Ида покосилась озадаченно. – Простите, просто я слишком хорошо знаю, как это выглядит на самом деле, а не в романтических историях. Не зря в древности это явление называли страшнейшей карой Любви.
– Откуда ты всё это знаешь? – уточнила Идана. – Мне казалось, тут только холостые мужчины, а нам, выходит, подсунули сомнительный вариант?
– Я, конечно, сомнительный вариант, но не поэтому, – легко рассмеялся Телаш. – Моим родителям не повезло испытать на себе действие этих уз. Это тяжело. Особенно отцу.
– В чём именно? – хмурясь, спросила Грета. – Прости, если это очень бестактно… – опомнилась она.
– Ничего страшного, это настолько общеизвестно, что скоро войдёт в учебники, – хмыкнул он. – Как минимум потому, что этот случай на практике доказал несостоятельность всех способов разрыва подобных отношений, которые вообще были описаны в литературе. Они оба сдались не сразу.
– Сдались? – уточнила Грета тихо.
– Это страшно выглядит со стороны, как будто в какой-то момент обоими начинает управлять чужая воля. Не могу сказать, что они оба ощущают, но вряд ли что-то хорошее. Вряд ли может быть приятным непреодолимый инстинкт, который тянет тебя к человеку, вызывающему у сознательной части отторжение. До того, как встретиться, они оба имели планы на жизнь, оба были влюблены, и для всех эта встреча оказалась роковой.
– Это очень грустно, – заметила Грета.
– Да, невесело, – усмехнулся Телаш. – Они, конечно, взрослые, разумные люди, сумели договориться и достигнуть некоторого взаимопонимания, но менее чужими друг другу не стали. У них так и не нашлось точек соприкосновения, кроме меня и сестры, они совершенно разные люди с привычками, которые не позволяют спокойно уживаться, даже при наличии слуг. К тому же это здорово досаждает в других вопросах. Отец занимает серьёзную ответственную должность, и он просто не может позволить себе иметь такую слабость. Мысли о матери делают его невменяемым, даже призрачная угроза ей превращает в одержимого. Она тоже сильная личность, занимается магическими исследованиями и, разумеется, отказывается сидеть под колпаком, облегчая ему жизнь, да и сама сходит с ума, когда он занят чем-то важным… В общем, спасите боги всех живущих от такой участи.
– Интересно, почему только у илаатов существует такое явление? – спросила Ида задумчиво. – Как и… особенности ваших женщин.
– Кто знает, – пожал плечами Телаш. – Наверное, какая-то магическая аномалия в древности. Много веков Илаатан был закрытой страной, только в последнюю пару сотен лет начались осторожные контакты. То, что сейчас задумал Владыка, это огромный шаг вперёд.
– Многие против такого поворота?
– Есть недовольные, – совершенно неожиданно подал голос второй мужчина, о котором Идана почти забыла, даром что шёл он рядом с ней. – Но их не так уж много. Религиозные фанатики, крайние консерваторы. Почти всем этот союз выгоден, он давно назрел. У нас много различий, но всё же больше общего, чем с коротышками.
– Учитывая особенности ваших женщин, вы еще долго продержались, – задумчиво протянула Грета.
Мужчины переглянулись над их головами и рассмеялись. Ида даже вздрогнула от неожиданности: первый раз она видела эмоции своего нынешнего спутника, и это оказалось… громко. Наверное, с таким голосом ему хорошо командовать.
– Что я не так сказала? – обиженно насупилась Грета.
– Я понимаю, что, на взгляд жителя Транта, это сложно и даже, может быть, страшновато. Но во-первых, это вопрос привычки, а во-вторых… – Телаш запнулся, задумчиво покосился на идущую рядом девушку и всё-таки продолжил: – Это того стоит.
– Вы все поголовно любите приключения? – растерянно посмотрела на него девушка.
– Не приключения, – ухмыльнулся тот. – Понимаешь, красавица, когда мужчина в такие моменты может точно знать, что его возлюбленной…
– Защитник! – перебила его Идана, закатив глаза. – Грета, выучи уже илаатский и я дам тебе анатомический атлас. И тебе тоже дам атлас, чтобы мог объясняться понятно и без вот этого всего, – проворчала она, метнув взгляд на ещё больше развеселившегося Телаша. – Противоядие, которое выделяется у илааток, усиливает удовольствие, получаемое мужчиной… в процессе, – она немного запнулась, но всё-таки справилась и с голосом, и со смущением.
Обсуждать подобные вопросы с мужчинами, даже с точки зрения медицины, было стыдно и непривычно. И кто только дёрнул Грету за язык! И её саму?..
Впрочем, нет, она бы просто не смогла слушать, как илаат вот так мурлычущим голосом говорит двусмысленности. Не потому, что она ожидала от него какой-то подлости, не из-за ревности, хотя Телаш был ей симпатичен, а просто все эти намёки слишком сильно напоминали некоторые разговоры из недавнего прошлого, и это было неприятно. Да, здесь другая культура, здесь это нормально, и, с точки зрения местных мужчин, они не говорили ничего неприличного и оскорбительного, но слушать подобное всё равно не хотелось. И ещё было стыдно из-за самой темы и того, что Ида, слушая чужой столь откровенный флирт, как будто подглядывала за чем-то очень личным.
– А почему местные мужчины в таком случае вообще явились на этот отбор? – Грета задумчиво покосилась на Телаша. Её разговор совершенно не смущал.
– У каждого своя причина, – отозвался офицер. – Это ведь не самое главное в жизни. Я согласился, в первую очередь, из любопытства, хотелось посмотреть на трантских девушек вблизи.
– И как? – заинтересовались обе трантские девушки, у Иданы даже щёки стало меньше печь смущением.
– Необычно, – честно признался он. – Вы совсем не похожи на илааток, особенно внешне.
– А внутренне? – уточнила Ида.
– Опыт покажет, – слишком серьёзно отозвался он, и тему девушка решила не развивать.
– А у тебя какая причина? – обратилась Грета ко второму спутнику.
– О, очень весомая! – рассмеялся он.
– Дипломатическая надобность? – подначила Ида.
– Не только. У меня аллергия на вот то самое противоядие илаатских женщин, – улыбнулся он, забавляясь вытянувшимися от удивления лицами транток. – С этим можно жить, существуют всякие зелья, но не слишком-то приятно от них зависеть. Мы с сестрой оба вышли немного со странностями, уж не знаю почему.
– Мне ужасно стыдно спрашивать, но я не могу промолчать, – заинтересовалась Грета. – Что не так с ней?
– Это не тайна, – пожал плечами Телаш. – Она неядовита. Наверное, сказалась бабкина наследственность…
На этом занимательный разговор – то ли к досаде, то ли к облегчению смущённой им Иданы, – пришлось прервать, потому что они наконец дошли до нужного коридора и дверей, и мужчины откланялись.
ГЛАВА 6. Правило очерёдности при составлении смесей
Если разом осушить пузырёк с пометкой «Яд!»,
рано или поздно почти наверняка
почувствуешь недомогание.
Пороки входят в состав добродетелей,
как яды в состав лекарств.
Франсуа де Льюис Кэрролл, «Алиса в стране чудес»
Сильно ли изменится мир за тысячу лет?
Некоторые фантазёры грезят этим, рассуждают так, словно строят планы увидеть.
Маран Отравленный Чёрный Меч не только планов не строил, он вообще ни разу об этом не задумывался. Жил сегодняшним днём и не заглядывал дальше необходимого даже в обозримое будущее, то, до которого мог дожить. И уж точно он не ожидал, что его жизнь повернётся вот так.
Изменилась одежда. Теперь к ней относились легко. Теперь любили лёгкие ткани, не обременяли себя лишними её слоями – и мужчины, и женщины. Никто не прятал тела и лица, и это ему, пожалуй, нравилось.
Но волосы всё так же носили длинные. Кто бы мог подумать, что это старое суеверие столько проживёт!
Начали гранить драгоценные камни и делать невероятно изящные украшения. И это Марану совершенно точно нравилось, он любил красивые вещи.
А вот дворцы стали строить иные. Совсем. Воздушный, лёгкий Сад Лилий безусловно был красив, очень красив, но здесь Маран чувствовал себя неуютно. Это место никогда не было крепостью, а он привык именно к ним и не мог отделаться от подспудного беспокойства. Понимал, насколько оно бессмысленно, но не мог с ним совладать. Он вообще не любил открытые пространства, но в парке это не так сильно давило, как в просторных галереях с огромными окнами.
Смешно, но в первую очередь именно поэтому он проводил так много времени в храме. Сумрак, тишина, толстые стены и хорошая акустика – прекрасное место, чтобы никто не подобрался незаметно, а он чувствовал себя спокойно. Он. В храме. Тех богов, которые никогда не вызывали тёплых чувств. Ирония судьбы…
Сегодня эта привычка, однако, обернулась интересным опытом и новостями. Занятый попытками охватить огромный пласт прошлого, начиная с заметно изменившегося языка, он еще не добрался до современной политики, а напрасно.
Мирный договор с Трантом. Забавно и неожиданно. Но не настолько интересно и важно, чтобы спорить по этому поводу с Владыкой. В их единственную встречу тот произвёл на Марана благоприятное впечатление, показался человеком умным и рассудительным, в меру осторожным и достаточно расчётливым, так что лезть к нему со своими непрошеными советами пришелец из прошлого не собирался. И тем более не собирался претендовать на его место, хотя, наверно, мог бы.
В ту встречу Владыку, кажется, сильнее всего беспокоило именно это. Союзников у Марана не было, текущую политическую ситуацию он не знал, но был той тёмной лошадкой, на которую могли поставить противники нынешнего правителя. Но он с чистым сердцем принёс клятву верности, признав Яруша ан-Яруша старшим над собой в стране, клане и семье, после чего оказался благосклонно принят в семью с титулом младшего ненаследного принца. Идеальный вариант, позволявший основательно разобраться в изменившейся действительности и в себе самом, не отвлекаясь на поиски насущного хлеба и прочие бытовые мелочи. Им обоим было выгодно, чтобы Маран не искал заработка: в изменившемся мире профессиональный убийца – совсем не тот человек, которого можно без пригляда отпустить на вольные хлеба. А так – проблемный гость под рукой и не доставляет неприятностей, и даже, может быть, принесёт какую-то пользу.
Марана же гораздо больше занимало прошлое, чем настоящее, и своё – в том числе. Принц Сулус и его помощники напрасно рассчитывали на его помощь и подозревали во лжи: он и правда не помнил и не понимал, что с ним произошло. Последние годы жизни пестрели провалами и состояли из обрывков воспоминаний, и это нервировало. Именно из-за них он просиживал часы в храме: пытался вспомнить, потому что там ему было спокойно и ничто не отвлекало от размышлений. И ждал какой-то подсказки от богов, хотя всерьёз на неё не надеялся.
Он уже знал, что богов сейчас зовут иначе, чем ему помнилось. Время превратило Боль в Печаль, сделало Страх мужчиной и её мужем, Ярость стала Гневом – супругом Жажды, и надо всем этим царила Любовь.
Время стёрло прежние черты, и Марану от этого было не по себе: его воспоминания настолько противоречили нынешней картине, что казались бредом. То, что помнил он, не сохранилось в книгах, во всяком случае в тех, что нашлись в дворцовой библиотеке. Самому старому из религиозных трактатов было всего восемь веков, и два столетия оказались решающими. Наверняка то, что он искал, хранилось где-то в других местах, но Маран ещё недостаточно освоился, чтобы покинуть этот дворец и отправиться на поиски в иные книгохранилища. Да и конкретных вопросов у него не было, просто…
Он не мог понять: то, что он помнил, действительно было? И если было, то – почему изменилось?
Так он и жил уже пару недель в этом новом мире, читая книги и обдумывая в храме прочитанное. Наличие подобного устоявшегося ритуала немного успокаивало: в изменившемся мире, лишённом привычных ориентиров, оставалось цепляться за мелочи.
Неожиданно ещё одной такой мелочью стала встреча в храме. Он впервые видел транток в таком качестве: не пленницы и не рабыни, наоборот, дорогие и званые гостьи. Зрелище оказалось занимательным, а сами девушки – достаточно хорошенькими, чтобы потратить на них несколько минут.
Поначалу именно любопытство подтолкнуло Марана завязать разговор, но совершенно неожиданно шевельнулись те воспоминания, до которых он пытался добраться. Из небытия вернулось несколько кусочков рассыпанной мозаики, которую представляла собой его память, и встало на свои места.
Маран вдруг отчётливо вспомнил, кто, как и для чего наносил узоры на его кожу: он учился терпеть боль, и это происходило в те последние пять лет его жизни, которые почти не сохранились в памяти. Он вспомнил того, кто его этому учил, и это совершенно точно не было плодом воображения, потому что зримо подтверждалось шрамами. Правда, главный вопрос оставался открытым: зачем?
Оставив общество любопытных и оживлённых транток, он прошёл к статуе Печали, как её здесь звали, полоснул себя по тыльной стороне ладони ножом, с которым не расставался и который так удобно было прятать в складках сальвар. Порез не заставил даже поморщиться, приобретённые телом навыки остались с ним, и боль не беспокоила.
Маран приложил кровоточащую и саднящую ранку к подолу одеяния Печали, как её теперь называли. Надавил, отчего ощущения в порезанной руке стали острее, и несколько секунд постоял, пристально вглядываясь туда, где у статуи должно было находиться лицо.
Серьёзная жертва, опасная жертва, слишком привлекательная для богов жертва, которую он поостерёгся бы приносить в других обстоятельствах. Но идол безмолвствовал, словно простой кусок камня. Это точно было очень важно, он всем существом ощущал, насколько это важно, но детали скрывал туман беспамятства.
Боги оставили свою паству? Совсем? Или их и не было никогда?..
После ухода гостий он провёл в храме немного времени. Больше ничего не прояснилось, поэтому он решил, что на сегодня размышлений о прошлом и богов довольно, пора вернуться к настоящему. И продолжил привычный ритуал посещением второго из приглянувшихся ему в этом дворце мест: библиотеки. Сегодня у него появились к ней новые вопросы.
В прошлой его жизни книг было мало, они ценились на вес золота и считались одним из главных сокровищ. А сейчас во дворце имелось собрание тысяч и тысяч книг, десятки огромных шкафов с сотнями полок, заставленных доступными всем желающим драгоценностями. Маран уже знал, что современные книги не столь ценны, потому что люди давно уже научились изготавливать их во множестве и дошли даже до того, что книга стала не только хранилищем бесценных знаний, но и обыденным развлечением. Знал, понимал, но всё равно прикасался к простым картонным переплётам с трепетом.
Охватить тысячу лет истории было не так-то просто, но книги в этом помогали. Маран очень рассчитывал на них и с нынешним своим вопросом, и они не подвели, и он несколько часов кряду провёл в облюбованном углу.
Несколько раз его уединение оказывалось нарушено – приходили люди, тихо перебрасывались словами со смотрителем и, получив нужное, уходили. Этого пожилого илаата, бесшумного и незаметного, Маран уже воспринимал как часть библиотеки и не обращал на него внимания, поэтому его присутствие не отвлекало. И такие вот посетители, которые приходили по делу и надолго не задерживались, тоже.
А вот те, кто, как и он, оставались читать здесь, досаждали.
Маран понимал, что его недовольство бесплодно. Этот уютный закуток, огороженный кадками с растениями, был обустроен не для него одного. Большой мягкий ковёр, несколько столов с подушками для сидения и диванов по периметру могли принять не меньше полутора десятков читателей. Но… почему их приносило именно сейчас, когда здесь находится он?
Проблема была не в том, что они действительно мешали, а в том, что постороннее присутствие заставляло быть настороже и ждать нападения. Бессмысленно, потому что никому он тут не был нужен, но он ничего не мог поделать с этими рефлексами, а ведь хотелось сосредоточиться на новых знаниях!
Сегодня не повезло особенно. И если первый явившийся немолодой незнакомый мужчина, который молча кивнул ему и занял противоположный угол, ещё мог быть случайным совпадением, то явление всех следующих списать на случайность уже не получалось: среди них был Сулус. И расселись они поблизости, а принц вовсе, коротко кивнув, опустился на диван напротив своего очень дальнего родственника. Маран предпочитал сидеть на полу, скрестив под столом ноги: так было удобнее листать большую книгу с подробными иллюстрациями.
– Ты заинтересовался техномагией? – кажется, искренне озадачился Сулус, приглядевшись к книге, лежащей перед Мараном на столе.
– Да, – спокойно ответил тот. – В моё время такого не было, и даже близко похожего. Кто бы мог подумать, что они так далеко уйдут от простых зачарованных камней…
– Это одна из причин, по которым Владыка решил заключить мир, – охотно поддержал принц. – Он нам нужен, потому что объединённый Грундабрад – слишком серьёзный соперник.
– Владыка произвёл на меня впечатление человека, который точно знает, что делает. – Маран склонил голову, в очередной раз вслух признавая авторитет правителя и давая понять, что в эти вопросы лезть не собирается. Он и раньше не любил политику, предпочитая быть исполнителем, а уж сейчас соваться без брода в незнакомое болото…
– То есть ты не планируешь вмешиваться и срывать заключение мира? – с явным облегчением спросил Сулус.
Маран смерил его задумчивым взглядом. Он знал, что младший из детей Владыки избрал для себя стезю мага с полного одобрения отца, но до сих пор полагал, что это не сказывалось на остальных его навыках. Однако держать лицо принц умел откровенно плохо.
Или он путал причину и следствие и принца отпустили развлекаться именно потому, что не получилось приладить к государственным делам?
– Зачем? – уточнил Маран.
– Ну, ты же герой одной из войн с ними, проник в Трант и убил тогдашнего короля, чем переломил ход истории. Согласно свидетельствам, тебя там предали страшной казни, – пояснил он. – Вдруг ты решил отомстить?
– Нет, – медленно качнул головой тот, подумав, что надо бы восполнить и этот пробел в знаниях и прочитать историю про себя.
Упоминание той войны ему уже попадалось, но в подробности Маран не лез. Может быть, зря? Может быть, это подстегнёт воспоминания? Потому что он совершенно не помнил, действительно ли убил короля Транта. И казни тем более не помнил.
– Хорошо. Тогда не мог бы ты не пугать больше транток? И вообще желательно к ним не приближаться. Им и так непривычны наши обычаи, а ты впечатляешь даже местных, – принц улыбнулся.
– Твой друг слишком остро реагирует на не стоящие внимания мелочи, – проговорил Маран, глядя не на собеседника, а за его плечо, на сидящего в стороне Кутума. Третьим в их компании был незнакомый мужчина, а четвёртым – Фанис, который первые дни служил Марану нянькой и, к облегчению того, оказался в этой роли очень полезен и ненавязчив.
– Будь снисходителен, – широко улыбнулся принц. – Мой друг потерял голову от любви, с ним такое впервые. Наверное, потому, что раньше он не встречал транток.
– Эта женщина явно не стоит таких потерь, – заметил Маран, хмурясь.
– Твоего мнения тут никто не спрашивал! – вспылил Кутум. Попытался вскочить с места, но его придержал за плечо сидевший рядом незнакомец. – Держись от Эрмы подальше или выйдешь со мной в карду!
– Не выйду, – спокойно ответил тот, не обращая внимания на угрозу. – Любовь не стоит таких жертв. Я не стану убивать тебя из-за этой глупости.
– Да как ты… – окончательно взвился Кутум, но его опять удержали на месте. Больше не сосед, а предостерегающий жест принца.
– Зачем сразу убивать? Чаще поединки проводятся до первой крови, нередко вообще без оружия. Неужели ты не дорожишь честью? – растерялся Сулус.
– В карду входят двое, чтобы вышел один, – задумчиво проговорил в ответ на это Маран. – Когда боги соглашаются вершить суд, они не могут обойтись без жертвы. До изучения изменений этого обычая я ещё не дошёл, но, даже если теперь распространены другие правила, я не выйду с ним в карду.
– Почему, если можно не убивать?
– Потому что я не умею драться до первой крови. Если твой друг слишком плох в бою, у него будут шансы выжить, но если он окажется достаточно хорош, привычка может взять верх. А я не хочу убивать его, тем более в карде, – терпеливо пояснил Маран. – Это того не стоит. Если ты хочешь ему добра, его одержимость нужно лечить, а не поощрять. Если не хочешь потерять друга, избавь его от этой женщины. Такая горячность не приведёт ни к чему хорошему.
– Да пусти меня! – рявкнул окончательно вскипевший Кутум и вскочил. – Я не собираюсь слушать это. Если ты хотя бы приблизишься к Эрме, я доделаю то, что не доделали в Транте тысячу лет назад! – сквозь зубы пригрозил он и выскочил из библиотеки.
Принц обернулся и сделал знак рукой, незнакомый его спутник кивнул и последовал за вспылившим другом.
– Не сердись на него, – попросил Сулус. – Он действительно полностью очарован Эрмой. Ρаньше с ним такого не было, даже неожиданно. Но она милая девушка, и я желаю ему счастья, поэтому…
– Поэтому лучше держи его от неё подальше, – вздохнул Маран и повторил в очередной раз, уже понимая, что его никто не услышит: – Любовь, тем более такая, не приводит ни к чему хорошему.
– И тем не менее я прошу тебя держаться подальше от девушек, – нахмурился принц. – Я не стану вмешиваться в чувства друга, тем более если они взаимны и никому не вредят.
– Это твоё решение, – склонил голову Маран. – Я обещаю не приближаться к его Эрме.
– Хорошо, – согласился на компромисс Сулус и не стал развивать тему дальше.
Маран думал, что вместе со своим сопровождающим тот уйдёт, но оказалось, дальний родственник явился не только для разговора, они с Фанисом перебрались за дальний стол и, обложившись книгами, принялись что-то читать, считать и черкать. Их тихое обсуждение не мешало и почти не беспокоило, но сразу вернуться к книге всё равно не вышло.
Поведение Кутума вызывало беспокойство. Маран самому себе не мог объяснить почему: мало ли он встречал в своей жизни влюблённых дураков, в самом деле. Но нет, внутри свербела мысль, что это важно очень важно, и надо обратить на это внимание.
Правда, никаких внятных объяснений этому не нашлось, и Маран заставил себя вернуться к чтению. Если кудрявая трантка действительно умела то, что говорила, у него было к ней интересное дело, из-за которого он и не мог дать Сулусу обещания. Оставалось выбрать время и поговорить с ней самой.
***
День прошёл интересно. Обеспечивая знакомство женихов и невест, для последних придумали множество развлечений, в которых их сопровождали первые. Как именно выбиралось, кто и с кем какое время будет проводить, Идана не знала и не интересовалась, а вот обилие возможностей радовало. Как радовало и то, что среди женихов было несколько магов.
Один, с которым Ида каталась на лодке по озеру, оказался увлечённым теоретиком, даже преподавал в Магиструме, и он охотно обсуждал с девушкой отличия в магии двух соседних стран, определявшиеся не столько традициями, сколько наследственностью. В Транте, как и у гномов, и вообще в большинстве стран, магическая наука развивалась рука об руку с физикой и механикой, потому что они не могли влиять магически на живые организмы, только на материю, которая никогда не была живой. А в Илаатане, как и в некоторых других менее развитых странах за Зелёным морем, жители могли воздействовать только на живое или бывшее когда-то живым.
Все те животные, которые заменяли илаатам механизмы Транта, были выведены искусственно, с помощью магии. Предками огромных и умных грифонов стали мелкие горные хищники размером со среднюю собаку. Пегасов вывели из обычных лошадей, да и илаатские лошади, возившие хозяев по земле, мало походили на лошадей обыкновенных, разве только внешне. То же касалось почтовых воронов, почти разумных птиц с магической способностью отыскивать нужного человека, и светящегося мха, заменявшего в домах лампы.
От этого же мага Идана узнала, что среди женихов имелся тот, кто был ей необходим: опытный маг-целитель, причём именно хирург. Иде пришлось сделать над собой нешуточное усилие, чтобы не помчаться к принцу с просьбой срочно предоставить ей именно этого жениха на все предстоящие увеселения. Она, конечно, любила техномагию и горела тем делом, которое собиралась здесь открыть, но и замуж хотела вполне искренне. И пусть жизненный опыт у неё был сравнительно невелик, но Идана прекрасно понимала, что хороший деловой партнёр – это совершенно не обязательно хороший муж. Достаточно было вспомнить её собственную маму, которая столько лет жила душа в душу с отцом, при этом мало что понимая в магии и его изобретениях. Поэтому она постаралась проявить благоразумие, не спешить и не смешивать всё в кучу, а присмотреться к остальным женихам.
