Текст книги "Змееловов больше нет"
Автор книги: Дарья Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Дарья Кузнецова
ЗМЕЕЛОВОВ БОЛЬШЕ НЕТ
ПРОЛОГ
Над площадью плыл навязчивый, густой запах гари и паленой плоти. Он стелился в неподвижном, стылом воздухе даже теперь, когда костры уже прогорели и тянулись вверх серыми тонкими дымками. С неба падал тяжелый редкий снег, похожий на хлопья пепла. Слякоть оттепели, разогнавшая по домам самых упорных зевак, не несла свежести и не скрадывала запах, а даже как будто усиливала. Словно змеиная сырость радовалась недавней казни.
Я хорошо ее понимала. С самого начала простояла в первом ряду, прямо за оцеплением. Слушала улюлюканье толпы, ругань и проклятья, которыми щедро осыпали друг друга приговоренные и зеваки, а потом – недолго – крики боли с помоста. Сквозь дым смотрела, как корчатся в огне знакомые лица, стараясь запечатлеть в памяти каждое мгновение. И в груди ширилось, росло чувство громадного облегчения. Словно там, у закопченных каменных столбов, очистительное пламя съедало не только горстку недавно очень важных людей, но все мои сомнения, страхи, тяжелые мысли и само прошлое.
Старого коршуна больше нет, подумать только. Нет его, нет правой и левой руки, нет многих, очень многих чудовищ, которые давно не вызывали у меня никаких чувств, кроме омерзения, а у разошедшихся зевак – страха и ненависти. Сейчас я жалела только об одном: что нет возможности повторить казнь, еще раз остро и пронзительно ощутить полученную свободу. Не мной полученную – нашим многострадальным миром.
Король был абсолютно прав. Смерть на костре – лучший финал для этих мразей, другого они не заслужили. Нельзя марать о подобных благородную сталь, нельзя осквернять их кровью городскую брусчатку. Только огонь; они ведь так его любили…
– Госпожа змеелов! – вывел меня из оцепенения звонкий голос.
Это был совсем еще мальчишка – тонкий, восторженный. Форма королевской стражи почти висела на щуплых плечах, но эту неловкость компенсировал горящий гордостью взгляд. Наверное, всего пара дней как приняли, пока доверяют только дела «подай-принеси», но мальчишеского счастья это не умаляет.
– Госпожа змеелов! – окликнул он меня снова, протянул руку, но коснуться плеча не решился.
– Змееловов больше нет. – Голос прозвучал резко и сипло, и страж растерялся, явно с трудом поборол порыв отпрянуть. – Что случилось? – откашлявшись, добавила я уже мягче.
– За вами послали, его величество желает видеть, – ответил мальчишка с трепетом в голосе.
Короля в страже не просто любили – его боготворили. Да и в народе пока тоже, что не могло не радовать.
Я кивнула и двинулась вслед за гонцом через площадь к дворцу, отделенному узкой полосой почерневшего парка, укутанного мокрым и грязным снежным одеялом. Начало зимы здесь, в Релке, всегда до отвращения сырое и промозглое, а вот к середине погода разгуляется, и станет чище.
На этом унылом фоне дворец казался особенно нарядным. Огромное, величественное многоярусное строение, серебристо-серое под алыми крутыми скатами бесчисленных крыш, напоминающих крылья бабочки-огневки. Его так и назвали при постройке – «Тысяча Бабочек».
В последние десятилетия за резиденцией закрепилось другое имя – «Огненный Кулак», на который здание тоже походило. На огромную боевую перчатку, шипы которой щедро залиты кровью или увенчаны застывшим пламенем. Но сейчас верилось, что бабочки вернутся.
В конце концов, змееловов действительно больше нет. И, наверное, что-то должно измениться к лучшему!
Глава 1
СОЛНЦЕ ЗА ОБЛАКАМИ
Внутри дворец походил на пещеру – гулкую, серую, сырую. Казалось бы, сырость и пещеры – это вотчина Долгой Змеи, а тем, кто прославляет Создателя, больше по статусу сухой теплый воздух. Но сюда, под прикрытие каменных стен, словно пробралась поздняя осень и осталась навсегда.
Говорят, раньше, до того как это место облюбовал Великий Змеелов, под крышей Тысячи Бабочек было иначе. Звучал смех, пестрели яркие наряды, спешили слуги, в цветных витражах множились солнечные блики. Потом витражи выцвели, пожухли обои, и даже круглый год пляшущий в бесчисленных зевах каминов огонь не мог справиться с сыростью, а слуги – с пылью и плесенью, затянувшими стены. Словно здание по воле Змеи как могло мстило старику, страдающему артритом и ревматизмом.
Сейчас дворец как будто замер в напряженном ожидании. Принюхивался черными дырами каминов, прислушивался потемневшими полотнищами стен. Ждал. Он тоже пока еще не верил в перемены, он привык к сырости и холоду.
Однако жизнь внутри продолжалась. С парадной лестницы уже сняли темно-красный, цвета запекшейся крови ковер, и пара хмурых мужчин драила серые ступени. Сквозь тлен и плесень проступал белый мрамор. Надолго ли? Змееловы пытались бороться с этой дрянью, но всех усилий хватало на пару дней. А потом перестали, плюнули и предпочитали не замечать кислого запаха гнили, пропитавшего дворец.
В галерее на втором этаже гулял ветер. И хотя на улице вроде бы царила не меньшая сырость, внутри от запаха мокрого снега становилось свежее и… чище. Распахнутые витражи тоже пытались отмыть, и тоже, как и на лестнице, это пока удавалось.
Королевские слуги старательно будили дворец, и я искренне надеялась, что у них получится. Было бы хорошо взглянуть на него потом – такой, каким его изображали в старых книгах. Живой, цветной, дышащий.
Под свой кабинет его величество временно определил комнату, которую раньше занимал дворцовый распорядитель – тогда, когда эта должность еще существовала.
А помещения, которые полагались монарху по статусу… Когда Змееловы обосновались во дворце, их предводитель занял королевские покои. И они пустовали с тех пор, как там похозяйничала стража, прощупав каждый сантиметр стен и изучив каждый обрывок бумаги. Я хорошо понимала его величество, брезгавшего жить там, где все пропахло старым коршуном.
По обе стороны от двери стояли личные стражи короля. Ладные, невысокие мужчины в черном с неприметными лицами. От них потянуло стужей, когда они прожгли меня пристальными взглядами. Орден Отрицающих. Жуткие типы: они полностью амагичны, рядом с ними перестают действовать любые чары, причем только по их желанию. Корона издавна использовала Отрицающих для охоты на самых сильных и опасных магов. Великий Змеелов тоже пытался перетянуть их на свою сторону, но орден отказался, храня верность первой присяге. И им за это ничего не было: с Отрицающими даже старый коршун не рискнул ссориться.
– Светлого вечера, ваше величество, – поклонилась я, войдя в кабинет. Приемной тут не предполагалось, поэтому стол для секретаря приткнули в углу у двери. – Вы желали меня видеть?
– Здравствуй, Норика. – Король устало улыбнулся из-за бумаг. – Да, проходи, садись. Я… ничего не нарушил?
– Нет, я увидела все, что хотела, благодарю. Они… хорошо горели. – Улыбка механически, против воли растянула губы, и его величество смущенно кашлянул в ответ.
Иногда кажется, что он считает меня сумасшедшей. Порой не вызывает сомнений, что это действительно так.
– Хорошо. Я хотел поговорить с тобой о будущем. Ты не задумывалась, чем заняться дальше?
– Имеете в виду, кроме поисков? – уточнила я. – Нет, не думала.
– Я так и предполагал и позволю себе кое-что предложить. Ты согласна выслушать? – спросил, кажется, с искренним беспокойством. Когда я кивнула, заговорил чуть более оживленно: – Позволь, я зайду несколько издалека, чтобы описать всю картину. Как ты знаешь, змееловы очень старательно работали над общественным мнением, пытаясь привить повсеместную ненависть к змеям. Многое у них получилось, и, несмотря на то, что народ устал от междоусобицы и поддержал уничтожение ордена, отношение… напряженное. Создатель знает сколько пройдет времени, прежде чем удастся навести порядок. Но ненависть к змеям – это только одна из проблем. Вторая состоит в том, что очень многие знания оказались утрачены или по меньшей мере забыты. Магия змеев – другая, и если на уровне самоконтроля и управления силой все одинаково, то тонкостей люди не знают. При этом сами змеи никуда не делись. Юные и необученные.
– Ваше величество, вы зашли слишком издалека. Может, ближе к сути? – не выдержала я.
– Да, прости, – немного смутился он. – Если сразу к главному, то речь идет о школе. Такой, где могли бы учиться одновременно и дети, и змееныши. Как было раньше. Пока, впрочем, почти одни змеи, сироты или беспризорники… В общем, я бы хотел попросить тебя возглавить эту школу, ты неплохо управляешься с молодежью.
– Ваше величество, я управлялась с орденскими курсантами, это ведь почти армия! К тому же я плохой организатор…
– Как раз то, что надо, – уверенно отмахнулся король. – Хороший хозяйственник там будет, от тебя нужны общее руководство, безопасность, дисциплина. Устав, простые и понятные для всех правила – это лучшее начало для таких детей. Они не привыкли к нежностям и просто не поверят, если обращаться с ними как-то иначе. А здесь все легко и понятно: что запрещено, что разрешено, и все абсолютно одинаково для всех. Кроме того, там будут и… твои.
Орлен бил наверняка, последним уточнением он купил меня с потрохами.
Под «моими» подразумевались змееныши, которых я прятала от собратьев по ордену. Собственно, именно с одного из таких подростков начался мой путь туда, где я сейчас находилась: я не исполнила приказ, просто не смогла. Не убила, скрыла это от Великого Змеелова, постаралась спрятать того мальчишку. Их было много потом, этих детей. Для меня – много, в масштабах мира – капля… Но закономерным итогом того маленького протеста стал большой бунт. Жалость к змеенышам вылилась в предательство ордена. Тайная поддержка короля, шпионаж в его пользу и, наконец, почти без боя сданный дворец вместе с Великим Змееловом и его ближайшими соратниками.
– И чему я смогу научить их, ваше величество? – все же постаралась я мыслить здраво. – Я тоже человек и тоже ничего не знаю об их магии.
– Змеи не сгинули совсем, бесследно. Некоторое их количество сумело… найти укрытие, – огорошил меня король. – Они согласились помочь и прислать нескольких учителей.
– Как вы их уговорили? – вырвалось у меня.
– Это в их интересах, они тоже хотят вернуться домой, к нормальной жизни. Для переговоров в Релку прибудет целая делегация, а эта школа – наш первый шаг друг другу навстречу.
– Но я же должна буду находиться там постоянно и не смогу…
– Я сделаю все возможное, – серьезно, веско ответил Орлен. – Если есть шанс его найти, если он до сих пор жив – я его найду и приведу к тебе, сразу. Без подвоха и шантажа. Слово короля.
– Спасибо, – только и сумела выдавить я. Глубоко вздохнула, будто собираясь нырнуть в холодную воду, и попыталась улыбнуться. – Тогда у меня нет никаких причин отказываться. Готова служить моему королю и дальше. А где, кстати, разместится школа?
– Поместье Стрелолист, – не сдержал веселой, мальчишеской улыбки его величество. – То самое.
– Это символично, – у меня вырвался нервный смешок. – А…
– Там как раз закончили уборку, вывезли лишнее и вот-вот должны приготовить все для детей. А еще там хорошая охранка. Я очень надеюсь, что она не пригодится и никто не попытается навредить детям, но подстраховаться нелишне. Ты же, насколько помню, хорошо знаешь сторожевые чары змееловов?
– Разберусь, – отмахнулась оптимистично. – Я правильно понимаю, что отбыть на место стоит как можно скорее?
– У тебя есть пара дней на сборы и подготовку, пока закончат с ремонтом. Можно прибыть и раньше, но это будет неудобно всем – и тебе, и тем, кто сейчас там работает. Держи. – Он придвинул по столу пухлую папку и пояснил: – Это все материалы, какие мы смогли подготовить. Полный довоенный учебный план, конечно, не отыскали, но… Это все, что есть. Разумеется, только скелет, вы вольны менять его так, как считаете нужным, – ты, остальные учителя. Вас пока будет пятеро, трое – змеи. Учеников пока двадцать шесть, возраст и состояние разное. Большинство – с недавно проснувшимся даром, змееловы не успели с ними разобраться. Тех, кого забрали из семей, мы попытаемся вернуть, а эти приютские, возвращаться им некуда. Главное, они почти ничего не знают о своей силе, хотя кое-кто инстинктивно научился маскировке. Материалы по детям уже в поместье, туда же должны прибыть твои коллеги и остальные служащие. Все – проверенные и надежные. Поезжай, Норика. Тебе это тоже будет на пользу. Там теплее и в это время года гораздо уютнее.
– Благодарю, ваше величество. Постараюсь… оправдать доверие, – ответила я и поднялась.
По привычке щелкнула каблуками, коротко поклонилась и вышла, зажимая под мышкой пухлую папку. Стрелолист находится на юго-восточном побережье. Телепортом быстро, а вот червем добираться туда как раз почти двое суток. Собраться успею за полчаса, оставаться дольше в столице – нет смысла, вот и ознакомлюсь с документами по дороге. Если смогу сосредоточиться.
Это поместье прежде принадлежало Великому Змеелову. Тогда, когда он еще не примерил на себя это звание и роль вершителя судеб, а звался Яребом Вориком, был талантливым алхимиком и носил баронский титул. Родовое гнездо. Потом оно номинально считалось собственностью ордена, хотя, конечно, посторонних туда не пускали. Только хозяин изредка приезжал отдохнуть от столичной суеты и погреть старые кости.
Понимание, что именно там будут учиться змееныши, поднимало настроение почти так же, как сама смерть Великого Змеелова.
Нет, не змееныши – дети, школа же смешанная. Ведь раньше именно так собирательно называли всех, независимо от расы. На «змеенышей» никто не обижался, конечно, но обычно под словами «дети» и «люди» подразумевались обе расы. Никому просто в голову не приходило искать в этом оскорбление. Никому – до основания ордена Змееловов.
Пока я шла через дворец к выходу, поняла, что с намерением выехать прямо сейчас поспешила. Это же не на несколько дней рабочая поездка, а надолго, легче считать – навсегда. Недалеко от поместья есть небольшой приморский городишко – не то Столбы, не то Столы, – поэтому с покупкой чего-то важного и неотложного проблем быть не должно, но это уже на крайний случай. Лучше бы сразу собраться основательно.
В первую очередь, конечно, купить одежду. У меня ведь почти ничего нет, кроме формы змееловов. До сих пор это не доставляло неудобств, потому что сначала я носила ее по праву и долгу службы, а последнюю пару дней было вообще не до бытовых мелочей. Что там одежда – я даже не могла вспомнить, когда и что последний раз ела! А вот сейчас, шагая через площадь и ловя на себе напряженные, испуганные, подобострастные, а порой и ненавидящие взгляды, вдруг осознала простую истину: очень плохая идея – являться в форме мертвого ордена в школу, где предстоит учить юных змеенышей. Не нужно мозолить им глаза лишним напоминанием о пережитых ужасах.
На улицах столицы ощущалось настороженное ожидание. Опасения, сомнение, тревога. Мир изменился, жизнь изменилась, но люди пока боялись в это поверить. А некоторые, может, и не хотели – из тех, кому при Великом Змеелове жилось привольно и сладко. Их наверняка терзал страх скорой расправы. Впрочем, если они неглупы, то уже успели убраться подальше от столицы.
Снег кончился, а когда я дошла до конца площади, через небольшую прореху в тучах неожиданно проглянуло солнце. Вызолотило серый камень, заиграло бликами в ледяной каше под ногами и на клочьях снега на подоконниках и ветках деревьев, раскрасило теплыми тонами бледные, осунувшиеся лица прохожих.
На короткое мгновение появилось чувство, будто я вынырнула из смрадного болота. Густая чавкающая зелень вдруг расступилась и выплюнула наверх. Легкие до боли расширились, наполняясь воздухом, и накатило шальное, огромное, повергающее в смятение своей остротой чувство: я жива. Жива! Сожри меня Долгая Змея, я все еще хожу, говорю, и время мое еще не закончилось! И мысли о том, что в этой жизни ничего не осталось, не стоят пыли под ногами, потому что главное – вот оно. Я жива, я чувствую, я дышу, а все прочее – мелочи.
Солнце скрылось, улицы Релки опять окутали серый сумрак и белая пелена снега. Но идти было по-прежнему легко, словно оставленный за спиной дворец Тысячи Бабочек забрал часть тяжести с моих плеч, впитал, укрепив ею свой фундамент и стены.
Странная ассоциация.
В любом случае в сторону каморки, которую снимала в одном из домов соседнего квартала, я двинулась с воодушевлением, которое впервые за долгое время породила не жажда мести.
Ордену Змееловов, помимо занятого ими дворца, принадлежало несколько особняков и доходных домов в городе, поэтому большинство моих бывших… коллег не задумывалось о вопросах жилья. В своем прежнем статусе я могла претендовать даже на покои во дворце, но постоянное общество змееловов угнетало, и съемное жилье оказалось лучшим выходом из положения. Тепло, сухо, есть горячая вода и теплая постель – а больше ничего и не нужно.
О расставании с этим временным прибежищем я не жалела. Не стану скучать и о Релке, мне всю жизнь претили тесные лабиринты ее улиц и налепленные друг на друга дома старого города. В предместьях просторнее, но когда я в них бывала! За последние годы ни разу не выбиралась из столицы, вся жизнь – от каморки до орденской учебки и обратно, если не считать регулярных визитов в резиденцию ордена.
Я вообще сейчас ни о чем не жалела и чувствовала себя удивительно свободной. Странное, наверняка временное ощущение. Но сейчас я слышала, как рвутся цепи, казалось намертво сковавшие меня с Релкой, и – наслаждалась.
Сво-бо-да. Сложное слово. Пугает с непривычки.
Истинная причина, но которой король постарался скорее меня спровадить под благовидным предлогом, тоже не задевала. Больше того, вызывала одобрение.
Орлен – умный правитель. Ему еще нет тридцати, но он уже дальновиден, умеренно циничен и лишен наивных идеалов. Да, моя помощь, мое предательство оказались кстати, и его величество благодарен за это. Но никто не станет чествовать предателя как героя, я сыграла свою роль и больше не нужна. Даже почти опасна, потому что могу послужить клином между ним и настоящими, идейными соратниками. Для них я – недобиток, тот самый предавший однажды, который обязательно предаст вновь. Так зачем мозолить глаза, рисковать и провоцировать на решительные поступки тех, кто перерезал всю верхушку змееловов? И ради чего?
Нет, король выбрал лучший из возможных вариантов, я была готова искренне его поблагодарить. Это ведь даже не ссылка, а действительно важное, ответственное поручение, которое пойдет на пользу всем сторонам. Изящное и остроумное решение сразу нескольких проблем – и моих, и лично королевских, и государственных.
Да и оплатили мне эту работу более чем достойно, и речь не о деньгах. Королевское слово стоит гораздо дороже, и возможностей у него куда больше, чем было у меня даже в лучшие дни на взлете карьеры в ордене. Поэтому стоит оставить поиски профессионалам, а самой исполнить вассальный долг.
Съемная комната встретила сухой тишиной, легким запахом пыли и сумраком старой норы. Я пустила искру силы в хрустальную сферу светильника под потолком, и по стенам и полу расплескался теплый уютный свет. Несложная и повсеместно распространенная штука – запертый в стекле огонь. Но я способна лишь пробудить его импульсом магии, как любой другой обыватель, а создают подобные вещи артефакторы.
Пыльный чемодан выполз из-под кровати неохотно, словно за время покоя успел прорасти в доски пола или уж как минимум – присох. Окинув его взглядом, я решительно распахнула треугольное окно, впустила в комнату ветер и задала ему направление. Сквозняк пронзительно просвистел в петлях и замках чемодана и вынес грязную серую тучку на улицу, заодно прихватив пыль из-под кровати и шкафа.
Змеелову в звании ястреба, боевому магу немного стыдно в этом признаваться, но такие мелкие бытовые заклинания всегда меня особенно очаровывали. В них куда больше волшебства, чем в стелющемся по земле ревущем пламени или других, даже самых грозных, боевых чарах. Святотатство, но, кажется мне, Создатель на заре времен наводил порядок в юном мире именно такими вот бытовыми чарами, потому что жизнь в любом новом доме начинается с уборки строительного мусора.
На дно чемодана легла завернутая в лоскут пара коротких мечей в ножнах – парадная часть формы, традиция, дань которой я последний раз отдавала пару лет назад. Тоже напоминание о змееловах, но бросать их было жаль, уж очень хороша работа кузнеца, поэтому решила оставить как сувенир. Сменная обувь, теплый плащ, несколько сорочек, пара старых, невесть откуда взявшихся платьев – я даже сомневалась, что влезу в них, но мерить все равно не стала. Несколько книг и потертых тетрадей, а больше у меня ничего не было.
На вешалках в скрипучем дощатом шкафу осталось несколько комплектов ржавой, с золотым шитьем формы – такой же, какая была сейчас на мне. Высокие сапоги, черные узкие штаны с галуном вдоль внешних швов и китель с вышитым на груди и спине ястребом, держащим в когтях змею.
Несколько секунд я смотрела на эти вещи, а потом без сожалений сорвала с вешалок, свалила кучей на пол и отправила в груду одежды сгусток пламени. Подумав, стащила китель с себя и добавила его к небольшому костру. Пожара не боялась: не просто так ведь я считалась одним из лучших боевых магов ордена – что-то умела, поэтому огонь никогда не вырвется за отведенные ему границы.
Все еще гуляющий по комнате сквозняк приятно холодил спину сквозь тонкую ткань блузки и клубами выталкивал на улицу густой дым. Стало еще немного легче.
Такими темпами я, глядишь, доберусь до Стрелолиста уже совсем другим человеком.
Когда огонь догорел, все, с чем он не справился – золу и оплавившиеся куски металла, – я аккуратно собрала в мусорное ведро.
Подумав, перед выходом все-таки вынула из чемодана длинный, подбитый мехом плащ и накинула на плечи. Холод огненному магу не страшен, но штаны у меня есть только форменные, а так их проще всего спрятать. Они, конечно, не настолько бросаются в глаза, как китель, но зачем рисковать? А вот менять сапоги я не собиралась. Привычные, отличного качества, без опознавательных знаков – какой смысл искать замену?
Поход по магазинам занял неожиданно много времени, несмотря на скромный список необходимого. Я не приняла в расчет, что уже давно не занималась покупками, довольствуясь тем, что давал орден, и плохо представляла, где можно достать все нужные вещи. Пришлось поискать лавки, да и там я долго не могла определиться: а что вообще хочу?
Наверное, провозилась бы и дольше, но в третьем по счету месте меня взяла в оборот бойкая особа с хитрым лисьим взглядом, которая ответила на этот вопрос и на десяток других, которые я сама и не сообразила бы задать. Расстались мы вполне довольные друг другом: я – с ворохом новых вещей, девушка – с хорошей выручкой.
Между делом успела завернуть на городской вокзал, ознакомиться с расписанием и взять билет на ночного червя как раз до нужного города, который все-таки оказался Столбами.
В итоге с окончания сборов до момента посадки у меня оставалось почти три часа, которые я решила провести на вокзале. Перекусила в местном кафе, весьма недурном, и устроилась в зале ожидания на неожиданно удобной жесткой деревянной скамье со спинкой, развернув газету. Букв, правда, не видела, отрешенно наблюдая поверх листа за вокзальной суетой.
Жизнь продолжалась. Здесь, где сходятся разные дороги, это ощущалось особенно отчетливо. Несмотря на броские заголовки газет, несмотря на катящиеся по стране перемены, люди продолжали куда-то спешить. Шумно радовались встрече, со слезами расставались, тараторили напутствия, суетливо озирались и порой даже пробегали мимо, пыхтя под грузом вещей. Под гулким куполом просторного зала звучный голос – низкий женский или высокий мужской – объявлял об отправлении, прибытии, изменениях в расписании.
Оглашая пространство хлопаньем крыльев, от стены к стене перелетала стая вокзальных серо-зеленых голубей – бесплатные посыльные, которых даже кормить не приходилось, пищу они добывали себе сами. Особая порода, они чувствительны к магии и питаются отчасти ее обрывками. При необходимости можно было подозвать птицу легким магическим импульсом, доступным любому взрослому человеку, и отправить с письмом куда-нибудь недалеко, в черте города. Например, попросить прислать забытые документы или еще какую мелочь.
В метре от меня прошествовало степенное семейство – солидный отец, круглая мать с задранным носом и трое детей. Две хорошеньких девочки постарше и серьезный мальчик лет десяти. Я проводила его взглядом, привычно пытаясь угадать – кем он окажется через пару лет, когда с взрослением придет сила? Человек это или змееныш?
Мальчишка, кажется, ощутил слишком пристальный взгляд. Обернулся. Издалека почудилось, что глаза блеснули желтым, но я отвернулась и не стала дольше нервировать ребенка. Даже если я угадала, у него есть время, чтобы король успел навести относительный порядок. Надеюсь, через пару лет, даже если мальчик окажется змеенышем, над ним не нависнет угроза смерти, от него не станут шарахаться как от чумного бывшие друзья или даже родные.
Змеев всегда рождалось немного меньше, где-то два к трем в пропорции к людям. Как с этим обстояло сейчас, я не знала. Великий Змеелов каждый раз твердил, что гадов все меньше, что скоро удастся вытравить скверну, гнилое семя из человеческого рода. Но я давно перестала ему верить, а взять точные цифры было негде, никто не вел подсчетов.
Понять, змей или человек вырастет из ребенка, невозможно: один корень, одна кровь. Только боги, сообща творившие мир и его обитателей, знают, почему кто-то так и остается ходить на двух ногах и ведает огнем и ветром, а кто-то – обретает второй облик и управляется с землей и водой. Так было всегда, так остается поныне, несмотря на то что змееловы потратили уйму сил и времени на эксперименты и поиски ответов, пытаясь найти способ выявления змеенышей еще в зародыше или вовсе – научиться предотвращать их появление.
Подробностей я не знала и никогда не интересовалась ходом экспериментов. Только малодушно радовалась, что я боевой маг, а не ученый, и не имела касательства к этим исследованиям: слишком хороню знала методы и жестокость ордена. И с облегчением принимала отсутствие каких-то значимых подвижек, о которых непременно объявили бы всем.
Наверное, не просто так старый коршун столь высоко ставил это исследование, потому что именно его неудача в конечном итоге уничтожила почти четверть века царствования Великого Змеелова. Можно бояться змеев издалека, можно ненавидеть, можно кидать камни в пойманных «гадов»: человечье стадо жестоко. Но далеко не каждый сумеет отдать своего ребенка палачам. Даже не младенца – уже почти взрослого сына или дочь. Может быть, единственное дитя. И чаша терпения переполнилась.
Сейчас, оглядываясь назад и вспоминая истоки этого безумия, этой самоубийственной слепой резни, многие задавали себе вопрос: как такое получилось? Почему братья, сестры, родители и дети вдруг стали чужими друг другу? Всеобщее умопомрачение, массовая истерия – иначе не скажешь.
Все началось со страшного мора. Зеленая гниль выползла из Чумных болот – мертвых земель далеко на западе, вблизи которых селились неохотнее всего и только самые отчаявшиеся, пропащие.
За считаные дни эпидемия докатилась до столицы. Оборвались портальные связи с соседними мирами, мы оказались заперты наедине со страшной, мучительной смертью. С болезнью, сжиравшей людей за несколько дней. Змеев зеленая гниль по какой-то причине щадила, а их целительная магия не могла помочь умирающим, лишь немного облегчала муки.
И вот тогда появились змееловы – на волне ужаса перед смертью, на волне зависти к тем, кому не грозила болезнь. Они обвинили во всем Долгую Змею и ее детей, и семена эти упали в благодатную почву, щедро удобренную смрадными трупами жертв мора. И заживо гниющий мир щедро умылся кровью.
В связи с этим закрытые порталы оказались даже благом. Пожелай кто-то захватить нас, и противиться было бы некому, а вот люди, готовые предать родину ради шанса на безопасность в другом мире, нашлись бы в изобилии. Открыли бы, впустили, да еще и помогли.
Сейчас, с высоты прожитых лет и через призму полученных знаний, я воспринимала подростковые воспоминания о том перевороте совершенно иначе. Тогда было просто страшно, и змееловы, с их хорошими речами и добротой к человеческим детям, казались посланниками Спасителя, поэтому в орден я вступила не раздумывая. А теперь – с трудом верила, что Великий Змеелов не приложил руку к тому мору. Нет, это было бы слишком даже для старого коршуна, и на допросе он пел о другом, но все же… Все же поверить в подобное куда проще, чем в совпадение и тот бред, который нес старик.
Но если вдруг вскроется причастность ордена к эпидемии и открытие это станет достоянием общественности, мне останется забиться в какую-нибудь глухую нору и молить богов о легкой смерти. Потому что гражданскую войну рядовым змееловам еще могут простить, а вот если они приложили руку к мору…
Из размышлений меня вырвал бой вокзальных часов, провозгласивших полночь, и почти сразу после них глас с потолка объявил о начале посадки на мой рейс.
В просторной двухместной каюте предстояло провести чуть больше полутора суток. Неприятный серо-зеленый цвет шершавых, чуть теплых и как будто постоянно влажных на ощупь стен в первом классе закрывали плотные гобеленовые драпировки – ненавязчиво-однотонные, темно-золотистые. Две широкие койки через проход, занятый полированным деревянным столом теплого, красновато-коричневого оттенка, наверху – две багажных полки и белая полусфера светильника в середине потолка.
Я подняла край клетчатого пледа, застилавшего мою койку, с удовольствием оценила хрустящую белизну чистого белья. Заметила висящий сбоку от двери большой пушистый халат.
Прекрасные маленькие радости жизни. Неприхотливая в быту, путешествовать я в последние годы предпочитала с комфортом, довольно уже натирать мозоли седлами. Это в молодости можно было себе позволить, а сейчас я предпочитала никуда не спешить, а если спешить – то только телепортом. Не говоря уже о том, что в комфортабельной каюте гораздо удобнее знакомиться с бумагами.
Вспомнив про них, я достала из чемодана панку и приподнялась на носочках, чтобы затолкать его на верхнюю полку.
– Ух, как мне с соседкой повезло! Хороша! – Одобрительный комментарий сопроводил звучный шлепок по заднице. По моей.
Я настолько оторопела, что в первый момент не отреагировала вовсе. Не то что оплеухой не ответила, даже молнией не ударила, что обычно происходило рефлекторно. Потом резко развернулась на каблуках… и порадовалась собственной заторможенности. Ведь убила бы дурака!
