Текст книги "Шутки старых дев"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Мы договорились, что я ему там оставлю первую половину денег, а вторую – после выполнения заказа.

– Какого заказа? – зевнув, спросила я.

– Ты спишь, что ли?! – проявив проницательность, возмутилась Инка. – Ну, ты даешь. Я тут ради тебя договариваюсь с твоим убийцей, а она там дрыхнет без задних ног.

Услышав про моего убийцу, которому Инка заплатила или заплатит в ближайшее время кругленькую сумму, я всерьез заволновалась и уже окончательно проснулась.

– А кого ты ему закажешь и где деньги взяла? – спросила я первое, что пришло мне на ум.

– Пусть тебя это не волнует. По счастливой случайности, у меня есть знакомый, который изготовляет фальшивые баксы, и другой знакомый, которые эти баксы у него покупает, но между собой они незнакомы, так что акт покупки-продажи осуществляется через меня. Сейчас у меня на руках скопилась куча фальшивых баксов, которые я вполне могу на денек пустить в оборот. А кого заказать – у меня тоже найдется, мало ли скотов вокруг? К тому же вряд ли убийце удастся довести дело до конца, мы же его разоблачим, деньги вернем себе, а жертва останется, наверное, жива. А если и не жива, то туда ей и дорога. Я себя винить не стану, пусть это будет несчастный случай. Но я сделаю все для того, чтобы сохранить тому типу жизнь.

Странно, размышляла я. Инка нанимает киллера для лишения жизни неприятного ей типа, но заявляет, что сделает все для того, чтобы эту самую жизнь сохранить. Однако я промолчала – зачем портить такой прекрасный план и чудесное Инкино настроение из-за какого-то неизвестного мне типа? И потом, надо было подумать и о себе. Как иначе я доберусь до своего киллера, если Инка не пожертвует своими фальшивыми баксами? У меня же нет таких знакомых.

– А где ты ему будешь их давать? Мы там его и задержим?

– Вот еще, думай, что говоришь, – обиделась Инка. – Во-первых, этот тип не хочет встречаться лично, а деньги я должна оставить на помойке в одном дворике на Садовой нынче вечером. А во-вторых, что с того, если мы его и схватим в тот момент, когда он достает эти деньги из помойного бачка? На них же не написано, на оплату какого рода услуги они предназначены.

– Как же нам быть? – пробормотала я.

– Очень просто, – успокоила меня Инка. – Мы проследим за твоим киллером от помойки, узнаем, где он живет и все такое про него. А когда он отправится убивать заказанного, то мы позвоним в милицию и сообщим о том, что готовится убийство. Они должны как-то отреагировать, а если нет, то мы сами схватим твоего киллера и все у него выпытаем.

Насчет того, чтобы выпытать – это мне понравилось. И то, как Инка устроила дело с передачей денег – тоже. Но вот средняя часть, когда мы с ней останемся вдвоем против киллера – сильно смущала. Можно было, конечно, привлечь к делу того типа, которого Инка заказала, но в таком случае как ему объяснить, что мы хорошо осведомлены о возможном убийстве? Вдруг он нам не поверит? К тому же Инка уверяет, что тип гадостный. Значит, наверняка не поверит.

– Но ты не думай о том, что будет потом, – сказала Инка, видимо, почуяв мои колебания. – Думай о том, как мы будем следить за нашим киллером.

– Надо поехать в тот дворик и посмотреть, где там можно спрятаться, – предложила я. – А то потом у нас может на это времени не хватить. И к тому же будет подозрительно выглядеть, если ты сунешь деньги в помойку и тут же начнешь метаться по дворику в поисках подходящего укрытия. Киллер может тоже оказаться не простачком и явиться заранее. Тогда его твои метания насторожат. А так одна из нас, наверное, это буду я, спрячется во дворике, а другая положит деньги и гордо удалится. Какой дворик-то?

– На Садовой, – сказала Инка.

– Едем прямо сейчас, – решила я. – А то вечером не знаю, как мне удастся выбраться из дома. Я и сейчас не знаю, как выбраться.

– Я к тебе приеду, – пообещала Инка.

– Хорошо, – согласилась я, – Пойду готовить что-нибудь, кроме пельменей.

После сытного обеда, который состоял из поджаренного в кляре рыбного филе с гарниром из цветной капусты и зеленого горошка, а также куриного бульона с клецками и покупного вишневого компота с покупным же рулетом, мы приступили к реализации нашей операции. Для начала мы позвонили соседу Сашке; он занимался продажей наркотиков и по этой причине вечно сидел дома – почему-то всегда без денег. Сашка охотно согласился проводить нас.

– Все равно ко мне приехать должны, так я ждать его должен был возле дома уже полчаса назад, но забыл. Хорошо, что вы объявились, а то чем бы я торговал, – сказал Сашка и начал собираться.

Мы в недоумении переглянулись, потому что так и не поняли, какое отношение имеем к Сашкиной торговле. Спустившись, мы увидели у подъезда белую иномарку с заляпанными грязью номерами и сбитыми фирменными знаками.

– Уже приехал, – без удовольствия констатировал Сашка. – Ну, девчонки, мне пора.

Мы не отказали себе в удовольствии посмотреть, как он уселся в машину к красивому южанину, который что-то начал бормотать, указывая в нашу сторону. Но Сашка только отмахнулся и протянул ему пачку денег. Взамен южанин всучил Сашке небольшой пакетик.

– Вот еще одно дело, которым не мешало бы заняться, – в задумчивости проговорила Инка. – Наркоманов я всегда презирала, а барыг просто ненавидела, впрочем, их никто не любит. Беремся за этого Сашку?

Вместо меня ей ответила соседка со второго этажа. Считалось, что она совершенно глухая и выжившая из ума старуха, доживающая свой век вдвоем с кошкой. Соседка никогда не расставалась с огромным пуховым платком – летом обматывала им поясницу, а зимой укрывала голову. Один он у нее был или целая коллекция, сказать трудно. Итак, эта глухая старушка тоже с интересом наблюдала со своего балкона за Сашкиным визитером. И вдруг заорала:

– Беритесь, девоньки! Сил нет смотреть, как он ребят губит и сам чахнет. А в милиции у него дружок школьный сидит, так ему ничего не страшно. Мы уж несколько раз звонили, придут с обыском и, представьте, каждый раз ничего не найдут. Просто удивительно, куда же он эту дрянь девает? Каждую неделю к нему этот на белой машине прикатывает и дрянь эту передает. Мне с балкона все видно.

Мужик в машине вздрогнул, услышав вопли бабы Дуси. Вздрогнув же, он покосился на Сашку и что-то стал ему говорить. Разговор закончился совершенно неожиданно для нас с Инной, а насчет Сашки – не знаю, но думаю, что и он не привык к такому обращению. Мужик грубо толкал парня из машины и что-то завопил ему вслед на каком-то экзотическом наречии. Сашка метнул на бабу Дусю яростный взгляд и сказал, обращаясь к нам:

– Видали, чуть работы из-за этой старухи не лишился. Каждый раз вопит что-то про милицию, а Рафик волнуется. Ему все не верится, что у меня в милиции все схвачено.

– Все схвачено?.. – протянула Инка. – Очень интересно. И кто же у тебя там схвачен?

Сашка почесал в затылке и бросился в дом, не удостоив Инку ответом.

– А я еще голосовала за депутата, который и есть начальник нашего отделения милиции, – сообщила я.

– И его выбрали? – заинтересовалась Инка.

– Выбрали, – нехотя призналась я.

– Отлично! Теперь я знаю, что проблем с милицией не будет. Во-первых, твой сосед поможет, если не хочет, чтобы на него весь дом ополчился, а не одна баба Дуся. А во-вторых, начальнику мы тоже можем предъявить претензии. Дескать, мы вас выбирали, голосовали за вас, время свое драгоценное теряли, а вы тут сидите и не хотите задницу оторвать от стула.

– Вряд ли это его подвигнет на то, чтобы помочь нам, – усомнилась я. – Выборы ведь уже прошли.

Но Инка была полна оптимизма. Моя подруга ничуть не сомневалась в том, что у нас все отлично получится. Она заявила: раз теперь вопрос с милицией почти улажен, то самое время приступить к обследованию двориков на Садовой. До центра мы добрались почти без приключений. Правда, Инка громогласно ныла всю дорогу – мол, не привыкла ездить в метро и вечно путает станции пересадок, а к тому же ее слабый вестибулярный аппарат совершенно не приспособлен для передвижений под землей. Но в конце концов мы добрались до этой чертовой Садовой, и тут нашим планам был нанесен сокрушительный удар. Мы с Инкой как-то совсем упустили из виду, что в последнее время мэр усиленно взялся за благоустройство города, и начали, как всегда, с центра. Теперь он выглядел прекрасно, но для наших целей совершенно не подходил. Кусты были безобразно подстрижены, свалки мусора ликвидированы, количество ларьков сокращено до минимума.

– Где же тут прятаться? – растерялась Инка.

Действительно, прятаться было негде. К тому же и Инкин киллер давно тут не был, потому что иначе его предложение спрятать деньги в помойке выглядело бы издевательством – никакой помойки во дворе не было. Были ажурные решетки возле газонов. Был вымощенный аккуратной плиткой тротуар. Были крылечки из витого железа, имелась и детская площадка, а вот помойки не было, хотя раньше всякий уважающий себя питерский двор имел таковую. Нельзя же в самом деле считать помойкой то жалкое количество мусорных урн, которые еще тут сохранились? К тому же они выглядели настолько элегантно, насколько могли быть элегантны мусорные урны. В общем, мы с Инкой были озадачены, но особого выбора не имели. Вернее, выбор все же имелся, но он нас не радовал.

– Как ты думаешь, какую из них он имел в виду? – спросила у меня Инка с таким видом, словно это я получала инструкции от киллера.

– Ты двор правильно выбрала? – спросила я.

– Правильно, – решительно кивнула Инка.

– Тогда предлагаю деньги положить в каждую урну. Их тут пять штук, поэтому разложим баксы в пять пакетов и положим в каждую из урн.

Инка с восхищением посмотрела на меня и признала, что я, безусловно, права. А фальшивые баксы лучшего обращения и не заслуживают. С этими достойными выводами мы и вернулись к Инке домой, чтобы разделить фальшивые доллары на пять частей. Убийца нас не потревожил, вероятно, у него были более важные дела. Бумажки мы разделили, Люся выла при этом во всю пасть, что должно было бы нас насторожить, но почему-то не насторожило.

Весь вечер я ломала голову на тем, под каким предлогом сбежать из дома, но так, чтобы родителям и в голову не пришло отслеживать мои перемещения. Пришлось спешно выдумывать фантастическую историю о том, что мне просто необходимо навестить подругу, которая завтра улетает в Германию. Телефона у нее нет, но зато есть муж, который меня проводит утром после того, как мы посадим подругу на самолет. Мама была против этой идеи, папа тоже, но придумывать новую историю у меня времени уже не было, поэтому им пришлось довольствоваться этой.

– Твою тетю постоянно дергает милиция, – напоследок пожаловалась мне мама. – Копаются в ее личной жизни и уже нашли трех любовников, которых поочередно отбила у нее неугомонная Верка. Сама-то Зоя стоит на том, что ни один из них не стоил того, чтобы ради него кого бы то ни было убивать, но милиция просто вцепилась мертвой хваткой. И намекают, что у Вериного мужа обнаружили какую-то пассию на стороне, и у Леши тоже оказалась девушка, которую его мама терпеть не могла и на порог не пускала. Так что теперь Леша со своим папой тоже под подозрением.

Я хотела порадоваться за тетю, которая оказалась в большой компании, но рано порадовалась, так как компания на самом деле была еще больше, к ней присоединились еще и деловые знакомые тети Веры, а также двое ее заместителей, которых она нещадно третировала и эксплуатировала и которые, естественно, люто ее за это ненавидели. Тем не менее труп милиция обнаружила на руках у тети Зои, а такое легко не забывается.

Надо было срочно спасать бедную тетю. Именно с этими мыслями я и отправилась в поход против зловредного киллера. Время, которое он нам назначил для передачи денег, было самым для таких целей подходящим – полночь. Болтаться по городу в это время суток, имея на хвосте киллера, жаждущего расправиться со мной, представлялось мне делом в высшей степени опасным. Несколько успокаивало лишь одно: он меня, скорее всего, не ожидал найти именно там, где проворачивал очередную сделку.

– Ты иди первая, а я подойду потом, – распорядилась Инка.

В итоге я заняла наблюдательный пункт под детской горкой задолго до назначенного часа. Инка же отправилась гулять по округе – в надежде, как она сказала, наткнуться на моего кровожадного азиата. Где уж она его собиралась обнаружить – было неясно, возможно, предполагала, что тот сидит где-нибудь в кафе и пожирает бифштекс по-татарски или что-нибудь столь же экзотичное. Проторчав час под горкой, я начала горько жалеть о том, что выбрала себе именно эту часть работы. То есть жалеть-то я начала значительно раньше, но до поры до времени держалась. Однако к одиннадцати часам все тело затекло, в правую ногу впивались тысячи иголок, сидеть мне решительно разонравилось, и весь Инкин план – тоже. Промучавшись еще несколько минут, я поняла: жить мне уже совершенно не хочется. Поэтому и решила вылезти из-под горки и посидеть на лавочке, возле которой, конечно, не будет стоять мусорная урна.

На лавочке я просидела еще около получаса, и жильцы смотрели на меня с недоумением. Наконец появилась Инка. Она профланировала по пустынному дворику, остановилась возле мусорной урны и небрежно бросила в нее газетный сверток. Та же операция с завидным постоянством повторялась возле второй и третьей урны. Подойдя к четвертой, Инка увидела меня, возмущенно зашипела. Последние два свертка она швыряла с жутким негодованием. После чего гордо удалилась, а я осталась сидеть. Нога уже отошла, и жить снова захотелось. В связи с этим в голову полезли всякие мысли о том, что не стоило бы мне, пожалуй, сидеть тут на самом виду, потому что в любой момент может пожаловать господин киллер, а как он себя поведет, увидев меня, оставалось лишь гадать. Ведь может и прикокнуть меня, даже если не узнает, просто за то, что я сижу возле его драгоценных денежек. Поэтому я тоже встала и следом за какой-то припозднившейся теткой скрылась в парадном, сделав вид, что ждала именно ее. Из парадного вид на дворик был ничуть не хуже, чем из-под горки, а по удобствам парадное – гораздо удобнее. Через несколько минут в опустевшем дворике появился бомж, по виду – самый натуральный. Брюки у него были обтрепанные и грязные, пиджак мятый, впрочем, как и физиономия. В руках бомж держал старую авоську, в которую и начал деятельно складывать приглянувшиеся ему вещи из мусорных урн.

Я заволновалась всерьез, бомж никак не вписывался в общую картину. Сейчас он тут присвоит себе наши денежки, а как нам потом их назад требовать? Да и киллер может обидеться, не найдя обещанной суммы. Не объяснять же ему, что бомж стащил его гонорар. А с другой стороны, киллер вполне мог подослать этого помоечного рыцаря для того, чтобы тот сделал за него всю грязную работу. В таком случае мешать бомжу не следовало. Стоя в парадном и наблюдая, как бомжик методично обчищает все урны подряд, я совсем извелась, так как не могла понять, что мне делать дальше.

К счастью, за меня все решил сам бомж. Переложив содержимое урн к себе в авоську, он поспешил прочь. Теперь уж – настоящий он бомж или подосланный киллером лазутчик – не имело значения, надо было проследить за нашими денежками. Я выскочила из парадного, на глазах у какой-то внезапно вывернувшей из подворотни и чрезвычайно изумленной моим поведением парочки влезла в урну и, обнаружив, что денег в ней нет, резво припустила следом за бомжем. Выскочив из дворика, повертела головой в поисках Инки и, как и было между нами условлено, вытащила носовой платок и три раза отерла им лоб. Это означало: деньги взяты, я иду по следу того, кто их взял, а Инка может присоединиться ко мне. Два раза означали бы: ей следует держаться в отдалении; а один – произошло нечто непредвиденное и можно кричать «караул».

– Где он? – присоединившись ко мне, поинтересовалась Инка.

– Вон! Впереди в синих штанах. Чешет с авоськой под мышкой, – махнула я (по всем правилам конспирации) в противоположную сторону.

Инка в недоумении вытаращилась. Потом заявила:

– Это же какой-то урод, а ты обещала, что будет красавец.

– Ну знаешь, – рассвирепела я, – на тебя не угодишь. Хорошо, что хоть такой есть. Следи за ним лучше, твои денежки у него.

– А-а... – протянула Инка, моментально преисполняясь уважения к бомжу. – Тогда ладно.

Следом за бомжем мы прошли зимний стадион, прошли здание цирка и вышли к Фонтанке. Бомж особо не торопился, а народу на улицах было мало – начал накрапывать дождь, и хорошую погоду метеоцентр обещал только через месяц с лишним. Конечно, мы с Инкой изо всех сил делали вид, что просто наслаждаемся прогулкой, но на ветру и под мелким дождиком наши потуги выглядели довольно жалко.

– Долго он еще намерен таскаться? – проворчала Инка, которая в легкой кожаной куртке здорово мерзла. – Чего он ищет?

Словно в ответ на этот вопрос бомж подошел к решетке Летнего сада и начал ее рассматривать.

– Не дай бог, полезет в сад, – простонала Инка; кроме короткой куртки, на ней были туфли на шпильках плюс длинная юбка.

Бомж в садик не полез. Он просунул руку сквозь решетку и положил авоську с нашими деньгами прямо на грязную землю. Затем, оставшись налегке, продолжил свой путь; причем выглядел при этом более счастливым, чем несколько минут назад, когда являлся обладателем солидной суммы в долларовом эквиваленте! Определенно, не деньги делают человека счастливым.

– И что нам теперь делать? – вывел меня из раздумий голос Инки. – Он деньги оставил, а где же тот, который их заберет? Когда он появится? Я, между прочим, до костей уже продрогла. К тому же набережная просматривается в оба конца. Спрятаться негде.

– Давай прогуляемся по ней разок-другой, – предложила я. – Авось кто-нибудь и объявится.

И мы мужественно стали гулять под проливным дождем в первом часу ночи, стараясь не думать о том, как это выглядит со стороны.

– Скверная погода, – в шестой раз сказала я, когда в дальнем от нас конце набережной, почти у самой Невы, показалась человеческая фигура.

– Сделаем вид, что мы ловим тачку, – сказала Инка, и, стоя на мостике, мы принялись ловить машины, попутно наблюдая за тем человеком, который приближался к нам.

Двигался он неторопливо, и мы уже утомились отбиваться от настойчивых предложений отвезти нас на край света и завалить там белыми «Мерседесами». Наконец неизвестный наклонился к решетке, пошарил за ней и что-то поднял с земли. Инка подавилась сигаретным дымом. После чего рявкнула в лицо остановившегося водителя:

– Проваливай, мужик, нам в другую сторону и вообще не до тебя сейчас.

Притормозивший водила вздрогнул и поспешно газанул.

– Побежали за ним, – сказала Инка. – Наверняка это он – убийца.

Я поежилась от ее слов, но, списав все на плохую погоду, побежала следом за ней. Так мы и бежали вдоль набережной за тем типом, который подобрал авоську. В итоге выбежали на набережную Невы. Здесь нашего типа ждала невзрачная с виду «семерка», в которую он и уселся. А нас никто не ждал, кроме Родионова. Вернее, Родионов тоже ждал не нас, а просто проезжал мимо, но мы к нему все равно сели, как он ни возражал и ни сопротивлялся.

– Надо догнать ту «семерку», – распорядилась Инка.

Ручаюсь, в эту минуту Родионов больше всего на свете жалел, что когда-то согласился пойти в школу.

– Ты заметила, как выглядит наш мужик? – спросила у меня Инка, после чего ввела в курс дела погрустневшего Родионова.

– Ну, – начала я, – он маленького роста, чуть ниже меня, коренастый и еще не старый. У него короткие волосы типичного южного человека и кривые ноги. А рожу я не видала.

– А я мельком увидела, – похвасталась Инка. – Он весь рябой, глаза узенькие, словно щелочки, и вообще похож на узбека или казаха. Нос короткий, и еще у него бородка с усами. Похож на Хана. Помнишь Хана?

Я помнила. Ханом мы звали учителя немецкого языка. Язык он знал скверно, но выглядел колоритно, совсем как настоящий бай из казахских мультиков, только по недомыслию облачившийся в современный костюм. Но Хана помнила не только я, Родионов, оказывается, тоже его помнил, и сейчас в его голове происходила напряженная работа мысли.

– Янал одного морушника, – сообщил он нам с таким торжественным видом, словно мы и до этого не знали, что он знаком со многими преступными личностями в нашем городе, среди которых, конечно же, были и профессиональные убийцы.

– И что? – потребовала я продолжения.

– Похш на Хана, – сообщил Родионов.

Инка замерла и уставилась на Родионова. А я возмутилась:

– Что же ты мне подсунула? Мой киллер был красавцем, стройным, как кипарис, не больше двадцати пяти лет от роду. А твои знакомые сосватали нам какого-то кривоногого урода. Что же это такое?

Я даже обиделась. Везде норовят обмануть и обжулить. Никому доверять нельзя, чуть зазеваешься, сразу подсунут кота в мешке, бегай потом с ним.

– Какой кошмар! – ужаснулась Инка. – Он же едет по направлению к тому типу, которого я заказала. Неужели он сейчас его и прикончит? Родионов, давай свой мобильник!

Родионов что-то промычал, наверное, не соглашался. Но мы дружно на него навалились и мобильник у него изъяли, пользуясь тем, что руки у него были заняты рулем.

– Звони в милицию и сообщай, чтобы немедленно выезжали! – вопила я над ухом у Инки, которая по нервности не могла попасть пальцем по нулю. – Долго нам еще ехать?

– Минут десять, – в отчаянии прошептала Инка и тут же завопила во весь голос: – Милиция?! Хочу сообщить об убийстве. Киллер уже выехал. Будет на месте через десять минут.

После этого она сообщила номера машины нашего узбека и адрес жертвы. Видимо, плохо соображая, сообщила также свое имя, фамилию и опять же адрес, но на этот раз уже свой.

– Зачем ты им все рассказала про себя? – поразилась я ее безрассудству.

Родионов обернулся и выжидательно уставился на Инку, совершенно позабыв, что за дорогой, кроме него, следить некому.

– Не сообразила, – призналась Инка. – Совсем голову потеряла. Все-таки убить должны моего отца.

Мы с Родионовым пораскрывали рты от изумления, сказать нам было нечего. К счастью для нас, Инка больше не стала делиться с нами своими планами, и у нас образовалось время, чтобы прийти в себя. Пока мы с Родионовым приходили в себя, «семерка» миновала Литейный мост, плавно обогнула всю ВМА и подъехала к несколько необычному жилому зданию. Впрочем, вся его необычность заключалась в отделке, в плитке ультрамаринового цвета. Но впечатление было сильное.

– Здесь и живет мой папуля, – злобно прошипела Инка.

– Ты же всегда говорила, что не знаешь, где он, – рискнула я ей напомнить ее же собственные слова.

– Говорила, – согласилась Инка. – Но это было до того, как я случайно наткнулась на него в метро. Сначала я думала, что он едет ко мне, и уже приготовилась растрогаться и простить, но, выйдя из метро, он направился в противоположную сторону от моего дома. Тогда я подумала, что он хочет купить мне цветы, в той стороне как раз находится цветочный базарчик. Ничего подобного! Правда, цветы он купил, но пошел вовсе не ко мне в гости, а, как выяснилось, к себе домой. Разумеется, я за ним проследила и даже ничем не рисковала, идя по пятам. Он же меня не видел с десяти лет, а я с тех пор здорово изменилась. Так я и узнала, что, пока мы с сестрой перебивались с хлеба на воду, мой родной папочка жил в получасе езды от нас и дарил своей молодой жене дорогущие букеты. Что, по-твоему, я должна была чувствовать по отношению к нему? Нежную привязанность, дочернюю любовь или откровенную ненависть? Предлагаю угадать с трех раз.

Мы с Родионовым попытались – и оба угадали с первого раза. Киллер тем временем вылез из машины и отправился к синему дому. Судя по всему, он не считал задание особо важным и сложным. В книгах обычно описывают, как долго и тщательно профессиональные убийцы готовятся к своим преступлениям, но наш решил действовать спустя рукава, без какого бы то ни было предварительного ознакомления. Хотя кто его знает, может быть, он уже ознакомился с местностью, пока мы с Инкой знакомились с двориком, куда потом принесли наши денежки.

– Как ты думаешь, деньги он взял с собой? – спросила Инка.

Я полагала, что он оставил их в машине. Тогда мы дружно уставились на Родионова, который в ранней молодости славился тем, что грабил чужие иномарки. По-моему, он занимался этим, пока не купил собственную.

– Почему бы тебе не тряхнуть стариной? – спросила у него Инка, выразительно кивая на оставленную без присмотра «семерку».

Родионов тут же начал что-то бубнить, – мол, давно утратил сноровку, незнаком с новыми системами сигнализации и вообще не в том возрасте, чтобы так глупо рисковать. Мы не вняли его жалким отговоркам, но он упрямо продолжал бубнить свое и с места не двигался.

– В таком случае ты иди и посмотри, что делает наш киллер. А мы тут сами разберемся с машиной, – сказала я, и это была не самая лучшая затея в моей жизни, но Родионову она пришлась по душе.

– Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, как вскрывают машины? – спросила я у Инки.

– Ни малейшего, – призналась она.

Пришлось ждать Родионова, который киллера не нашел, из чего мы заключили: тот занял боевую позицию и будет ждать появления своей жертвы в дверях или в окне. Время было самое подходящее, и мы с Инкой с новыми силами взялись за Родионова, говорили, что самое время посмотреть, что делается в «семерке».

– Пока милиции нет, – подсказала я, и он согласился.

Замок он вскрыл, сигнализация не сработала, и мы влезли в машину. Но тут с противоположной стороны улицы к нам бросилась тьма народу. То есть мне тогда показалось, что тьма, а на самом деле их было не более пяти человек. Они тут же поставили Родионова спиной к машине, а нас с Инкой вытащили оттуда без всякого почтения и потребовали документы на машину.

– Что ты мне суешь? – возмутился парень с автоматом, которому Родионов и подал документы. – Они же на «БМВ», а тут родная «семера» стоит.

– Товарищ, – обратилась к нему Инка, – вы ведь тут киллера ловите, не правда ли? Так это его машина, а в ней...

– Какого еще киллера? – заржал парень. – Ты смотри, совсем крыша у телки поехала. У нас тут рейд по отлову машинных воришек, то есть вас.

Он был так уверен в своей правоте, что убедить его в том, что он не прав, нам никак не удавалось. От мордобоя нас спасли три машины, вставшие поодаль. Из них вылезли какие-то люди и подошли к нам.

– Кого поймали? – вяло поинтересовались они, показав парням с автоматами книжечки, при виде которых те сразу подобрели и поскучнели, чувствуя, что добыча плавно ускользает из их лап.

– Вот уверяют, что ловят наемного убийцу, – представили нас. – А сами по чужим машинам шарят.

– Вы звонили? – деловито спросил вновь прибывший в длинном плаще и с короткой бородкой. – Где убийца?

Мы посмотрели на Родионова, и он честно попытался что-то сказать, но вместо слов у него изо рта донеслось такое жуткое шипение и сипение, что даже мы с Инкой при всей нашей привычности не смогли расшифровать его. А уж серьезного мужика в плаще просто дрожь пробрала.

– Мы можем сказать, кто жертва, – спасла положение Инка, не уточняя, впрочем, откуда у нее такая информация.

– Очень интересно, – улыбнулся симпатяга в длинном плаще и тут же сам все испортил, спросив:

– Откуда же вы это знаете?

История была длинная и уходила корнями глубоко в Инкино детство, куда она посторонних не особо любила пускать, да и сама не часто наведовалась, поэтому спросила:

– Вас что больше интересует на данный момент: имя жертвы или откуда я его знаю?

– Мне одинаково безразлично, потому что и то и другое, должно быть, выдумка, – ответил ей дядька в плаще и мигом утратил симпатичность.

– А вот и не выдумка! – завопила Инка.

– Да, – поддержала я подругу, – она говорит правду.

– А что же вы делали в чужой машине, можете объяснить? – не выдержал парень с автоматом. – Зачем в машину-то забираться, а?

– И как вас могут волновать такие мелочи, когда человек гибнет? – пристыдила я его, но он не проникся и выразился в том смысле, что, будь его воля, он бы нас прижал.

При этом парень бросил выразительный взгляд в сторону бородатого дядьки в плаще. Тот скрипнул зубами и заявил, что иногда для разнообразия не мешает немного и головой поработать, а не только ногтями. После этого беседа плавно переросла в общую свару, во время которой никто не заметил, как мимо нас проехала синяя «Лада» и остановилась немного подальше, на стоянке. Из машины вылез невысокий кучерявый мужичок в синей джинсе, которая, видимо, должна была скрадывать ему десяток прожитых лет. Но все равно выглядел на свой полтинник, даже в темноте. Достав из багажника небольшой букетик нарциссов, он торопливо пошлепал к дому, лишь мельком взглянув на нашу компанию.

Инка же в этот момент доказывала парню с автоматом, что в его возрасте уже пора бы научиться отделять зерна от плевел, – вдруг умолкла на полуслове и судорожно вцепилась в мой рукав и в рукав своего оппонента. Естественно, и мы с ним были вынуждены умолкнуть и заняться отцеплением Инкиных цепких пальчиков от нашей одежды. Благодаря этому Инка получила прекрасную возможность перекричать остальных.

– Смотрите, – проговорила она, трясущейся рукой указывая на типа в синей джинсе. – Это он. Он, оказывается, еще не дома. Его же сейчас шлепнут!

Лицо у нее было столь выразительным, что все умолкли и заинтересованно уставились в спину мужичка с нарциссами.

– Спасите его! – завопила Инка. – Не хочу оставаться круглой сиротой.

– Вы точно уверены, что это он – жертва? – спросил у нее мужик в плаще, но Инка в ответ так страшно зашипела, что больше вопросов не возникло.

– Оцепите участок, – распорядился мужик в плаще. – Он не должен уйти.

Нас с Инкой и Родионовым быстро оттерли на задний план, и я задумалась: кто не должен уйти и что делать, если ему и в самом деле не удастся уйти? Хорошо бы, конечно, чтобы эти слова относились к киллеру, потому что в противном случае он явится к Инке требовать вторую половину за выполненную (несмотря на осложнения) работу да еще захочет узнать, как так получилось, что первая половина оказалась вместе с машиной в милиции. А если с места происшествия не уйдет Инкин отец, то нам от этого вообще никакой выгоды, так как наследства он Инке, скорее всего, не оставит.

Однако мои опасения оказались напрасными. Не ушел никто, но никто и не пострадал. Киллера скрутили очень аккуратно, а Инкиного папашу тоже скрутили, и он, похоже, так и не понял, из-за чего его схватили вместе с нарциссами, бросили на землю и еще навалились сверху. Он возмущался и сопротивлялся, и его пришлось слегка стукнуть – это было единственное увечье, которое он получил вместо пули в голову.