Текст книги "Киллер на диете"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Вернувшись домой, Мариша обнаружила Инну попрежнему сладко спящей у нее на диване. Подруга свернулась в комочек, приняв позу зародыша, и ровно дышала во сне. Но стоило Марише пройти мимо нее, как Инна открыла глаза и произнесла:

– Ты уже встала?

– Я и не ложилась.

– Да что ты? А куда ты ходила?

Мариша объяснила, где она была сегодня утром и что ей удалось узнать. И Инна воскликнула:

– Слушай, так это же замечательно! Ты – молодец! Прямо сейчас поедем в этот интернат и все там выясним! Возможно, там остались воспитатели или другие работники, которые помнят Прянишкину.

Мариша покачала головой.

– Что? – растерялась Инна. – В чем дело?

– Наше расследование уходит кудато в сторону.

– Почему это?

– Ну, мы ведь должны заниматься поисками пропавшей Милы. А вместо этого ищем, кто мог бы желать смерти Аюши.

– Так потому и ищем, что Аюша явно чтото знала про Милу, – возразила ей Инна. – Знала и, возможно, поплатилась за свои сведения. Ведь ты же сама говорила, что она угрожала какомуто типу. Как его… Барину!

– Нет, она говорила, что знает про барина. А разговаривала она с другим человеком.

– Вот онто и расправился с Аюшей. Чтобы она к нему не лезла со своими угрозами. А что? Разве такого не могло быть?

В принципе, Мариша тоже так думала. Вполне могло такое быть. И этот неизвестный Барин, к примеру, похитил Милу, а потом его подручный прикончил Аюшу. Запросто! Раз имелись у Аюши какието трения с этим типом, а потом она погибла, вполне могло случиться так, что гибель ее была делом рук того же человека, виновного в исчезновении и Милы.

И Мариша слегка воспрянула духом. Итак, они всетаки двигаются в нужном направлении, хотя оно, это направление, надо сказать, петляет весьма изрядно.

– Предлагаю начать с поисков людей, хорошо и близко знающих Петровну! – воскликнула тем временем Инна, окончательно проснувшаяся и поэтому очень бодрая. – Поедем в этот интернат. Найдем их там!

Так как с соседями у старухи Петровны однозначно теплых отношений не сложилось, подругам надо было поискать таких людей в другом месте.

Мариша едва успела выпить чашку чая с последним утренним круассаном, остывшим и совсем невкусным, как Инна уже заторопила ее в путь.

Интернат номер пять, куда приехали девушки, оказался очень симпатичным и совсем небольшим двухэтажным зданием, окруженным со всех сторон цветущей лужайкой с клумбами, цветочными горками и прочими приятными глазу декоративными вещичками. Даже сейчас, когда до зимы было рукой подать и вся природа уже готовилась ко сну, было ясно видно, как чудесно цветут эти растения в более теплое время года.

Имелась тут также и детская площадка с симпатичными вагончиками, по которым можно было бегать взад и вперед, цветными качелями и другой милой детскому сердцу ерундой.

– Неплохо живут сироты, – заметила Инна.

– Не говори так! Никакие игрушки не заменят родных отца с матерью.

– Ну да, прямо! – не поверила в это черствая Инна. – Если родители у малыша пьют горькую с утра до ночи, а потом принимаются колотить друг друга, забыв своего ребенка даже покормить, не говоря уж о том, чтобы еще и ласкать и воспитывать его, то о чем тут вообще говорить? Безусловно, тогда малышу будет лучше у когото другого.

– Вот именно! У когото другого! В семье ему лучше, а не в казенном учреждении! Дети ни в чем не виноваты. Они не должны начинать свою жизнь с казармы.

Тем не менее, в самом интернате все оказалось тоже очень милым и симпатичным. Подруги сразу же сказали, что им необходимо пройти к заведующей. И без лишних разговоров им тут же объяснили, что для этого нужно подняться на второй этаж, повернуть налево по коридору и дойти до самого конца.

– Там вы нашу Веру Васильевну и найдете. Идите, не заблудитесь.

Подруги прошли на второй этаж, по пути встретив нескольких воспитанников. Все дети были в возрасте от трех до семи лет и выглядели вполне довольными своей жизнью. Чистенькие, ухоженные, с яркими блестящими глазками, они совсем не выглядели в чемто ущемленными и вообще ущербными. И к подругам с воплями: «Мама, мама, забери нас домой!», как девушки втихомолку опасались, вовсе не подбегали. Да, дети им улыбались, махали им ручками, некоторые даже здоровались, но и только.

Подруги дошли до кабинета заведующей, постучались и, дождавшись разрешения, вошли внутрь. Вера Васильевна оказалась миловидной маленькой женщиной с умным взглядом черных глаз. В ней явно чувствовалась примесь какойто инородной крови. Волосы ее, когдато темные, а теперь поседевшие, были уложены в тугую прическу. И подруги мимоходом удивились – до чего же не подходит этой женщине ее имя.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она у подруг. – Вы откуда?

– Мы к вам по личному вопросу.

– Вот как? Я вас слушаю.

– Скажите, вы давно работаете в этом месте?

Вера Васильевна откинулась на спинку стула и, прищурившись, спросила:

– А по какой причине у вас вдруг возник такой вопрос? Вы что, сомневаетесь в моей компетенции? Считаете, что я занимаю чужое место?

– Что вы! Что вы! – перепугались подруги. – Совсем мы не хотели вас обидеть!

– Да? А в чем же тогда дело?

– Нас интересует одна ваша бывшая сотрудница…

– И кто же?

– Ольга Петровна Прянишкина. Вы хорошо ее знали?

Стоило прозвучать имени Петровны, как на лицо заведующей словно бы упала темная тень. Она нахмурилась, а потом даже отвернулась от подруг в сторону. У ее губ проявились резкие складки. И она так крепко сжала челюсти, что под ее сухой морщинистой кожей заиграли желваки.

Ей явно не хотелось говорить об Ольге Петровне, но и совсем промолчать она тоже не могла, была слишком хорошо воспитана для этого.

– Да, у нас была такая сотрудница. Но я ее едва помню, – наконец произнесла Вера Васильевна с явной неохотой. – Она давно ушла от нас и…

– И что?

– Я ничего не знаю о ее дальнейшей судьбе.

– Совсем ничего?

– Нет, я ничем не могу вам помочь.

И она выразительно развела руками. А затем взяла несколько бумажек, которые лежали у нее на столе, и углубилась в их чтение. Потом достала несколько папок и принялась перебирать их содержимое, всячески демонстрируя, как много у нее дел и как ей некогда. Видимо, тем самым подразумевалось, что подруги должны сами все понять, попрощаться и уйти. Но они медлили.

– У вас есть ко мне еще какието вопросы? – подняла наконец голову заведующая. – Если нет, то я попрошу вас покинуть мой кабинет.

Ого! Даже так! Прямо открытым текстом выставляет их вон. И Мариша решилась.

– Скажите, – произнесла она, – а как же так получилось, что вы долгое время проработали с Прянишкиной бок о бок, но ничего о ней не знаете?

И тут терпению Веры Васильевны пришел конец.

– Послушайте! – воскликнула она, хлопнув своей сухонькой, но жилистой ручкой по столу. – По какому праву вы пристаете ко мне с этими вопросами? Что вам за дело до этой женщины?

– Понимаете, нам нужно найти человека, который бы хорошо знал старуху.

– А в чем дело? Насколько я знаю, Ольга Петровна жива и здорова. И она отлично себя чувствует. Поезжайте к ней и спросите у нее самой обо всем, что вас интересует!

Подруги переглянулись. Значит, заведующая все же следит за судьбой своей бывшей сотрудницы. Ох, не так уж Петровна безразлична ей, как Вера Васильевна хочет это показать!

А между тем, Вера Васильевна сама пошла в наступление:

– Прянишкина жива, ведь так? Или с ней чтото случилось?

Подругам показалось, что в голосе заведующей прозвучали нотки надежды. Но им пришлось разочаровать эту странную женщину.

– Сама Ольга Петровна в полном порядке, но вот ее воспитанница…

Когда заведующая услышала, что с Прянишкиной все в ажуре, она явно расстроилась. А вот упоминание о какойто воспитаннице привело ее в изумление.

– Кто вы сказали?! Воспитанница? У Прянишкиной?

– Вернее, даже не воспитанница… Ее внучка.

– Внучка?!

Теперь Вера Васильевна была искренне поражена.

– У старой карги были внуки? – пробормотала она, явно забывшись на мгновение и выдав себя этими словами. – Да нет! Не может быть! Откуда бы им у нее взяться? Детей не было, откуда же появятся внуки?

– Аюша – вовсе не родная внучка Прянишкиной, – поспешили объяснить ей подруги. – Просто девушка взяла на себя уход и заботу о пожилой женщине. Вот все и стали называть ее внучкой.

Вера Васильевна покачала головой:

– Не знаю, о чем и о ком вы говорите. Но лично я не видела Прянишкину уже много лет. И, честно говоря, совсем об этом не жалею!

– Почему? Она была плохим сотрудником? Непрофессионально относилась к своим обязанностям?

Но Вера Васильевна упорно не желала с ними сотрудничать.

– Все! – поднялась она со своего стула. – Разговор у нас с вами окончен! Мне очень жаль, что я не смогла вам помочь, но у меня свои дела. А за сим… Извините!

И она указала подругам на дверь.

– Погодите! Мы же еще не сказали вам самого главного! Аюша… Эта девушка… Она погибла!

Вера Васильевна растерянно захлопала глазами:

– Но при чем тут я?

– Не знаем, – признались ей подруги. – Но мы подумали, что, возможно, вы можете знать людей, желавших зла Прянишкиной. И, таким образом, желая навредить ей, они убили единственного человека, который заботился о пожилой женщине.

Вера Васильевна вновь опустилась на свой стул. Теперь на ее лице читалась печаль.

– Вы ошибаетесь в главном, – произнесла она суховато. – На этом свете не нашлось бы ни одного человека, который бы по доброй воле взял на себя заботу о Прянишкиной. Она была… Она была очень гадким человеком! Была и есть! Напрасно считается, что люди с возрастом становятся лучше, светлеют духом, мягчают душой. К Прянишкиной это не имело никакого отношения! Мы все до конца так и не узнали всей правды о ней. Но даже того, что мы узнали, нам хватило с избытком. Прянишкина была уволена. И честное слово, я ни одной минуты не жалею о том, что мы избавились от этой химеры!

Вот теперь истинное отношение заведующей к своей бывшей сотруднице проявилось весьма наглядно. Но почему? За что? Что такого сделала Прянишкина, чтобы вызвать к себе такую неприязнь и даже ненависть со стороны своей бывшей заведующей?

– Мы не до конца понимаем ваши негативные чувства к Прянишкиной, – осторожно сказала Мариша. – Но нам необходимо разобраться в жизни этой женщины. Она намекала, что имеет на отца Аюши и на других людей какието рычаги воздействия. Возможно, это важно.

– Я ничем не могу вам помочь. Прянишкина совершила отвратительный проступок, но он не имеет к вам лично никакого отношения.

– И вы нам не расскажете, в чем там было дело?

Вера Васильевна молча покачала головой.

– Скажите, с кем из ваших сотрудников ближе всех общалась Прянишкина?

Увы, на этом откровенность Веры Васильевны иссякла окончательно. Она указала подругам на выход из кабинета:

– Уйдите! Или я позову охрану!

И подругам не оставалось ничего другого, как последовать ее настойчивой просьбе. А как им было поступить иначе, если заведующая угрожала вызвать охрану и выдворить подруг с территории интерната под конвоем? Вот как они допекли ее своими настойчивыми расспросами о Прянишкиной! Вера Васильевна даже забыла о своем хорошем воспитании и опустилась до низменных угроз.

Пришлось подругам уйти. По пути они попытались завести разговор с одной из воспитательниц, встретившейся им в коридоре. Но молодая женщина только отмахнулась от них:

– Что вы! Я работаю тут не больше трех лет. Какая еще Прянишкина? Не знаю такой. И вообще, у нас весь персонал не старше сорока лет. Такова теперешняя концепция нашего интерната. Понимаете?

– Нет.

– У детей должны быть воспитатели, которые, скажем так, максимально приближены по возрасту к их настоящим родителям. У каждой из нас по пять-семь воспитанников. И все мы заменяем деткам их настоящих родителей. А скажите, разве у пятилетнего ребенка могут быть родители пятидесяти лет или даже старше? Нет, не могут!

– И что? Пожилые люди у вас вовсе не работают?

– Раньше были. Но тогда и дети тут жили более старшего возраста. А теперь мы берем к себе малышей прямо из Дома малютки. Это новая программа. И у нас нет ни одного ребенка старше семи лет. И ни одного работника старше сорока.

– А Вера Васильевна?

– Ну, она у нас играет роль гранд-мазер! – рассмеялась воспитательница. – Она у нас вместо бабушки! Дети ее обожают и совершенно искренне считают своей общей бабушкой!

– Странно, а нам она доброй совсем не показалась. Накричала на нас и выгнала вон.

– Это невозможно! – широко раскрыла глаза молодая женщина. – Я работаю тут целых три года, но ни разу не слышала, чтобы Вера Васильевна на когото из нас кричала. Наверное, вы совершенно вывели ее из себя. Что вы ей говорили?

– Всего лишь спросили про одну ее старую сотрудницу.

– Ну я даже и не знаю, что вам сказать… Однако никто вам тут в ее поисках не поможет. Говорю вам, около десяти лет тому назад концепция нашего интерната поменялась. Теперь у нас другая программа, другие дети и другие воспитатели. Все прежние сотрудники либо уволились, либо ушли на пенсию, либо вместе со своими воспитанниками были перемещены в другие детские дома или интернаты. А у нас теперь интернат нового типа! Все дети круглосуточно живут под присмотром воспитателей, которые целиком и полностью заменяют им родных родителей.

– То есть у вас самих нету ни мужей, ни родных детей?

– Почему же. Мужья и дети есть у многих из нас. Но при этом они живут с нами. И все дети – родные и опекаемые – равны. Ни один сиротка не должен чувствовать себя лишним. Мы не делим детей на своих и чужих. Они все – наши. А мы все – их! А стариков, которые только приходили к детям днем, а ночью их заменяла няня или дежурная воспитательница, нам не нужно! Такая система негативно влияет на психику детей. Они перестают верить в то, что и для них возможна настоящая семья и настоящие родители. А мы…

– Нина!

Молодая воспитательница замолчала, удивленно глядя в ту сторону, где стояла Вера Васильевна. Затем она тихо ойкнула и постаралась вжаться в стенку. Подруги ее хорошо понимали. Заведующая явно была в ярости. И, скрипнув зубами, она сказала, обращаясь к подругам:

– Кажется, я велела вам уйти!

– Мы и уходим!

– Уходите. Двери совсем рядом. А ты, Нина, зайди, пожалуйста, ко мне.

И это было последнее, что услышали подруги в стенах интерната номер пять. Их просто выставили вон. Очень грубо и резко. А ведь они всего лишь хотели узнать правду о том, что за человек была Прянишкина Ольга Петровна. И какие такие методы воздействия могли у нее иметься, чтобы прижать к ногтю саму Аюшу и ее далекого, но такого важного и влиятельного родителя.

Подруги уехали из интерната в самом отвратительном настроении. У них было такое ощущение, что они оказались рядом с разгадкой, но, увы, эта разгадка им в руки не далась.

– Уверена, Вера Васильевна много чего знает про Петровну!

– Еще бы! Ты же видела, как ее перекосило, когда мы назвали ее имя!

– Наверное, старуха здорово насолила заведующей!

– Вера Васильевна проработала в интернате всю свою жизнь. И Прянишкина тоже. Естественно, у них должна была набраться масса общих воспоминаний.

– Но заведующая, при всей своей неприязни к Прянишкиной, предпочла промолчать.

Было ясно, что правду подругам следует искать в другом месте.

– Вера Васильевна, как ни хорошо она осведомлена о том, что за личность эта Прянишкина, ни за что рта не раскроет!

– А ведь речь идет о смерти молодой девушки!

– Вера Васильевна лично Аюшу не знала, поэтому и ее смерть на нее впечатления не произвела.

Вот если бы подруги сообщили о том, что умерла сама старуха, Вера Васильевна запрыгала бы до небес от радости. Они были в этом совершенно, на все сто процентов уверены! Возможно, тогда у нее и язык бы развязался. Хотя, кто их знает, этих дам преклонного возраста! Возможно, что и тогда, торжествуя в душе изза смерти своего врага, Вера Васильевна предпочла бы промолчать.

– Поедем сегодня ко мне! – неожиданно взмолилась Инна, когда увидела, что Мариша поворачивает в сторону своего дома.

– К тебе?

– Мне уже раз пять звонила Наташа – сестра пропавшей Милы.

– И что она говорит?

– Они всей семьей сходили в милицию, но им там намекнули, что, исходя из практики, либо их дочь найдется сама, либо…

И Инна выразительно замолчала.

– Либо что?

– Либо она уже мертва и искать ее все равно бесполезно.

– Ясно, – произнесла Мариша. – А еще что? Ты спросила у нее про кольцо?

– Что?

– Она не знает, откуда у Аюши могло взяться такое шикарное кольцо?

– Да ей не до колец. У них в семье такое творится… Папа Милкин в трансе. Мать свалилась с сердечным приступом. К ней сегодня приезжала «Скорая». Одна бабушка держится молодцом.

– Да? – удивилась Мариша и попросила: – Поправь меня, если я ошибусь…

– В чем?

– Ведь именно Мила и была бабушкиной любимицей?

– Да.

– И бабушка так спокойно отнеслась к исчезновению своей любимой внучки? Не странно ли это?

Инна пожала плечами:

– Возможно, что и странно.

– Знаешь, нам бы надо поехать в институт и поговорить с однокурсниками Милы.

– Да! А еще надо поехать в «Ариадну» и поговорить с девочками, работавшими с Аюшей!

Но так как в «Ариадну» ехать было еще слишком рано, а домой к Инне, где им пришлось бы держать ответ перед родителями пропавшей девушки, подругам отправляться не хотелось, то они поехали в институт. Надо же было проверить все версии. И хотя Наташа утверждала, что у ее сестры в институте ни с кем близких, а тем более доверительных отношений не было, подруги все же надеялись, что хоть какието крохи информации они там раздобудут.

Мила училась в Институте сельского хозяйства и аграрных технологий. Это было молодое учреждение. И организовавшие его люди использовали весь опыт педагогических наработок – своих и зарубежных. Все тут было устроено по последнему слову науки психологии. Даже занятия начинались не раньше десяти утра, чтобы дать возможность самым сонливым «совам» прийти в себя. Но и заканчивались они не позднее пяти вечера, чтобы «жаворонки» успели покончить со своими делами и отойти ко сну в привычное для них раннее время.

Сам институт был создан сравнительно недавно, специально для того, чтобы подготовить молодых и перспективных работников для нашего сельского хозяйства, которое, что уж там греха таить, и поныне пребывает в весьма плачевном состоянии.

– Столько в стране земли, а обрабатывать ее правильно, собирать урожаи, перерабатывать и хранить их у нас не умеют.

– Климат больно паршивый, вот что.

– Не надо грешить на климат! У финнов климат не лучше, а посмотри на них! У них и молоко прекрасное, и сливки, и прочие молочные продукты. И зелень, и овощи они выращивают у себя. И республики Прибалтики тоже своим климатом похвастаться не могут. И дожди у них идут не реже, чем у нас. И зимы холодные. И ничего! Живут и процветают со своим сельским хозяйством! Так что надо не грешить на климат, а вложить в землю деньги и грамотно ее использовать!

Мила училась на бюджетном отделении. Впрочем, других в этом учебном заведении и не было. Его создали под патронажем самого президента, также озабоченного состоянием сельского хозяйства в нашей стране. И поэтому желающего, чтобы для аграрных работ готовились самые лучшие специалисты, знакомые с перспективными проектами других стран.

– Миле очень повезло, что ее сюда приняли. Конкурс был бешеный. Но и обучение на самом высшем, можно сказать европейском, уровне. И дипломы, которые получат выпускники, будут иметь хождение даже в Европе.

Хотя по контракту Миле после окончания ее учебы предстояло целых десять лет проработать на благо родной страны. И только затем она могла бы уехать за рубеж и использовать полученные знания на пользу другого государства.

– Но это вполне справедливо. Раз обучение такое высококлассное, да еще и бесплатное, значит, человек должен расплатиться с государством своим будущим трудом.

Подруги надеялись, что они успеют перехватить студентов на их последней лекции. В одной группе с Милой училось еще десять человек. Как оказалось, в большинстве своем – молодые люди. Но были в группе и две девушки. Подруги к ним первым подошли со своими вопросами о Миле. И, как ни странно, были встречены в штыки.

– Понятия не имеем, куда она подевалась!

– Мы с ней не дружили!

Подруги удивились:

– Почему?

И тут же услышали ответ:

– Она вредина!

– И задавака!

– Сразу же заявила нам, что она – голубая кровь и белая кость! И что учиться сюда пришла только с одной-единственной целью – поднять барскую усадьбу своих предков из развалин и вдохнуть в нее новую жизнь.

– Скажите, какая барыня!

– Усадьба у нее, видите ли!

– А мы, по ее мнению, все были вроде бы крепостными!

– Именно так она с нами и обращалась!

– Стали бы вы дружить с человеком, который вам руки не подает и называет вас хамками?

Было ясно, что девушки затаили на Милу глубокую обиду. Но почему она так вела себя с ними? И что за странное упоминание о какойто усадьбе предков? И снова эта фраза про барство и барыню!

С этим следовало разобраться поподробнее. И Инна спросила:

– А с кем всетаки Мила дружила?

– Ни с кем! – выпалила одна из девушек.

Но другая была не столь категорична и добавила:

– Ни с кем она не общалась особо, кроме разве что Костика.

И смазливые личики студенток одновременно выразили дружное неодобрение. Услышав имя нового персонажа, Инна, напротив, оживилась необычайно.

– Костик? – воскликнула она. – И где он, этот ваш Костик? Подайте его сюда немедленно!

Студентки совсем уж неодобрительно насупились и совершенно одинаковыми жестами молча ткнули пальцем в длинного сухопарого парня, который чтото сосредоточенно изучал в своих записях, шевеля при этом тонкими губами и неожиданно густыми бровями.

Одет парень был очень просто и както старомодно. Такие коричневые брюки и белые рубаши в полоску носили еще при советской власти. И вид у этих вещей был таков, словно бы их хранили именно с тех времен.

– Значит, ты и есть Костик? – подсела к нему за парту Инна.

– Да! А что?

– И ты дружил с Милой?

– Мы общались. Немного. А что?

Взгляд у Костика был какойто настороженный и тоже недовольный. Какие же они тут все недовольные! Просто удивителен такой настрой для очень молодых людей. Что касалось Костика, то он явно не собирался болтать с девушками. Куда больше его интересовали собственные конспекты.

– Мила хорошо училась, – с неохотой, но все же пояснил он. – И я тоже стараюсь изо всех сил. Мы единственные, кто тут старается. Остальные только и думают, как бы стипендию получить и прогулять ее побыстрее. А еще все их мысли о том, как бы сдать сессию, но при этом ничего не делать. А так нельзя! Вся страна надеется на нас.

– Молодец! – похвалила патриотично настроенного студента Мариша. – Так держать и дальше. Но что конкретно ты можешь нам сказать о Миле?

– Хорошая девушка.

– Да, хорошая! Но куда она могла пропасть, как ты думаешь?

– Не знаю. Тут наши дуры придумали, что Мила к какомуто мужчине удрала, так я вам сразу скажу: ерунда все это!

– Ерунда? Почему ерунда?

– У Милы на уме таких глупостей не водилось. Она очень серьезно к жизни относилась. Вот наши девчонки все про замужество думают, только о кавалерах своих и судачат. Как ни подойдешь к ним с вопросом, только и слышишь: «Ах Олег! Ах Игорек! А вот у меня с Бориской…» Ну не глупость ли это?

– Почему же? Замужество – это совсем не глупость.

– Ну не знаю я, – помотал головой Костик. – Может быть, для других вертихвосток это будет и лучше – замуж выйти побыстрее. И у страны деньги на свое образование не отнимать. Сразу же и на всю жизнь у плиты дома осесть, рубашки мужу гладить, хозяйство вести. Но это другие! А вот у Милы совсем иная идея в голове была.

– Да? И какая же?

– Она усадьбу хотела к жизни возродить. И не с помощью какогото там мужа! А сама!

– Усадьбу? Какую усадьбу?

– Да. Усадьбу своих предков!

И, пока Инна с Маришей недоуменно переглядывались, он воскликнул:

– Вот это, я понимаю, мечта! За такую мечту все что угодно отдать не жалко!

После этого разговора с Костиком подругам стало ясно лишь одно. Следовало немедленно ехать к Путовым и выяснять у них все то, что они недосказали о своей бывшей усадьбе и прочих семейных тайнах.