Текст книги "Жадина платит дважды"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Дарья Калинина
Жадина платит дважды

На всем скаку всадник вылетел из-за угла средневекового замка, обогнул небольшую группу сражающихся воинов, одетых в новенькие блестящие кольчуги. Воины с удивительной легкостью помахивали огромными мечами. Клинки скрещивались и снова разлетались, не нанося почему-то никаких увечий противнику. Компания, встретившаяся нашему всаднику первой, не являлась исключением, парни были сосредоточенны и агрессивны. Да и все вокруг занимались исключительно тем, чтобы уцелеть самим, но убить противника.

Несколько человек попытались стащить всадника с коня, но им это не удалось. Мужчина ногой отпихнул одного нападающего, треснул по башке второго увесистой палицей, третьему досталось от конских копыт. А всадник поскакал дальше, где возле дверей в замок замерла юная девушка. Увидев всадника на гнедом жеребце, она издала радостный вопль, который услышал еще один человек с внешностью записного злодея.

Его лицо исказила злобная гримаса, и он достал из-за пояса огромный нож.

– Не-е-ет! – закричал всадник, протягивая руку, словно надеясь удержать негодяя.

Но пущенный злодейской рукой нож впился в дверь у самого виска девушки, к счастью, зацепив лишь кончик ее развевающейся фаты; сама же девушка осталась стоять целой и невредимой. Каким-то дьявольским чутьем догадавшись, что его бросок не достиг цели, злодей выругался сквозь стиснутые зубы и достал из-за голенища сапога еще один нож, коварно припасенный в потайном месте. Этот нож, вонзившись в дерево, пригвоздил к нему длинный рукав женского платья. Видя такое дело, злодей побледнел и выхватил из-за пояса ближайшего к нему воина уже его нож, который и полетел в несчастную жертву. Воин, лишившийся ножа, воспринял все произошедшее стоически, лишь проследив взглядом за сверкнувшей сталью.

– О! – выдохнула девушка, когда оказалось, что и этот нож не причинил ей ни малейшего вреда.

Пострадала на этот раз накидка. Но больше убийце не пришлось практиковаться в метании холодного оружия. На всем скаку всадник подлетел к негодяю и прыгнул на него. Началась драка.

– Стоп! – раздался властный окрик.

Все, кто находился во дворе средневекового замка, послушно замерли и выжидательно уставились на очень толстого человека в широком бархатном пиджаке с густо усыпанным перхотью воротом.

– Кто-нибудь скажет мне, что мы снимаем? – обратился он с вопросом к безмолвствующей толпе.

– Исторический боевик... – наконец раздался чей-то робкий голос.

– Вот! – обрадовался толстяк. – Вот именно, боевик! А что я вижу? Что я вижу, спрашиваю я вас?

Толпа все так же безмолвствовала.

– Я вижу халтуру! – последовал ответ. – Вот ты, Сергей, – обратился он к воину, у которого злодей позаимствовал нож, – участвуй ты в настоящей средневековой битве феодала, который защищает свой замок от соседа-захватчика, да тебя бы сто раз убили, пока ты таращился на Никиту. А ты, Никита, неужели не мог втыкать свои ножи поближе к Алине? Поволнительнее для зрителя.

– Куда уж ближе, – подала голос высокая девушка, которую в это время два ассистента отцепляли от корявой двери, стараясь не повредить ее воздушное одеяние. – Я и так последний нож, можно сказать, кожей осязала.

– А надо, чтобы все! – отрубил толстяк. – Теперь перейдем к нашему герою. Андрей, после первого же броска Никиты ты должен просто скакать. Скакать – и все. Камера тебя уже не видит, и не нужно всей этой драмы на лице. Ты что, раньше в театре работал?

– Где приходилось, там и работал, – нахмурился Андрей. – И вообще я каскадер, а не артист.

– Так, – решил толстяк, уже никого не слушая. – Сначала снимаем сцену метания ножей, а затем уж Андрей влетит на своем жеребце во двор. Приготовились! На площадке остаются Никита со своими ножами, Алина и Сергей. Остальные могут передохнуть.

Андрей мрачно прошествовал к ограде, за которой сгрудилась восхищенная толпа, и спросил у Мариши:

– Ну как? Понравилось?

– Блеск! Правда, Даша?! – ответила Мариша, подталкивая меня в бок.

– М-да, – промямлила я. – А почему ваш режиссер сразу же не стал снимать отдельно тебя на коне, а следующим эпизодом Никиту с Алиной?

– Потому что неуч, – беззлобно буркнул Андрей. – И к тому же ни хрена не соображает. Некоторые тоже не соображают, но у них опыт, накопленный еще в легкие советские времена, или чутье, а у нашего толстяка... да это вообще его вторая серьезная работа. Вот он и действует методом тыка. Первая-то, похоже, ничему не научила.

– Кто же ему доверил? – удивилась я, представив, в какую сумму может вылиться режиссерский тык.

– Значит, нашлись люди, – многозначительно сказал Андрей. – Нам-то еще ничего, мы в отдельных эпизодах заняты. Когда там скачка или драка, или если герою по сценарию полагается с крепостной башни в ров с водой прыгнуть. Я сиганул, и плевать мне на толстяка, а вот актерам несладко приходится. Ну, да что я о них. Давайте, девчонки, о нас. После съемок ко мне? Кстати, у Алины сегодня намечается день рождения. Если ее Никита всерьез не прикончит, будет весело, это я гарантирую.

Мариша согласно кивнула.

Таким образом, вечером мы оказались в гостях у каскадеров Никиты, Андрея и Алины. На самом деле работа в кино была для них только небольшим приработком, а основным источником дохода являлось шоу, в котором каждый участвовал со своим аттракционом. Андрей еще с двумя ребятами показывали чудеса вольтижировки, кувыркаясь на спинах лошадей и скользя у них под брюхом. А Алина участвовала вместе с Никитой в аттракционе с метанием ножей.

Мы с Маришей впервые попали в атмосферу смеси луна-парка, ярмарки развлечений с цирком шапито и с любопытством таращились по сторонам. Вокруг было столько интересного, что глаза разбегались. Пока мы шли к фургончику Андрея, мимо нас прошествовал атлет, несущий в руках упитанного извивающегося удава, за ним шла стройная девушка в золотистом трико, на шее которой уютно устроилась компания ярко раскрашенных змеек. Потом нам встретился юркий маленький человечек, тащивший за руку трех шимпанзе, наряженных в яркие юбочки. Одна проказница все норовила содрать с себя юбку, а с хозяина – брюки.

Андрей провел нас по всему пространству парка развлечений. Мы постреляли в тире и получили в награду кулек лимонной карамели, покатались на двух каруселях и американских горках, которые зверски дребезжали и раскачивались под нами. А в лицо летели кусочки отшелушившейся краски, ржавое железо натужно стонало и прогибалось под нашей машинкой. Тут же была комната ужасов, где нас кто-то настырно норовил ущипнуть за задницу, и комната смеха, пребывание в которой прочно закрепило все комплексы по поводу нашей внешности.

– Хотите еще посмотреть на бородатую женщину или поиграть в автоматы? – предложил нам Андрей. – Я не могу пойти с вами, у меня скоро выступление начинается.

Но мы предпочли пойти с ним.

– Тогда после выступления Алины и Никиты, они сегодня выходят последними, сразу же идите к моему фургончику, – сказал Андрей. – А я пойду помочь приготовить номер Алины и буду ждать вас там. Ее фургончик стоит рядом с моим, он голубой, и на нем пять рыжих клоунов.

После этого он оставил нас смотреть представление, которое началось с выхода на арену смешного рыжего красноносого клоуна в огромных лаковых ботинках. За руку он вел обезьяну, а та скалила на всех зубы, не забывая при этом кувыркаться. Потом выступал Андрей со своей командой. Мы вдоволь насмотрелись на то, как он ловко меняет лошадей на полном ходу, скользя у них под брюхом, как скачет одновременно на двух лошадях, жонглируя при этом яркими дисками.

Потом он исчез, а следом за ним на посыпанную опилками арену вышел фокусник, за фокусником-виртуозом появился дрессировщик с собачками и клоун. Так что мы не скучали. Последним был метатель ножей. Никита деловито приковал Алину к щиту, затем отошел на несколько десятков шагов. Сильно размахнулся, и у нас перед глазами замелькали лезвия. В общей сложности он воткнул несколько десятков ножей возле безмятежно стоящей Алины, разрубил у нее на голове небольшое яблоко и рассек хлыстом листок бумаги, не больше промокашки, который она держала перед собой. На этом представление окончилось.

И мы с Маришей послушно отправились разыскивать фургончик Алины, где нас по уговору должен был поджидать Андрей. Несмотря на позднее время, народ и не думал расходиться, и без сопровождающего, который знал тут каждый уголок, ярмарка развлечений казалась совершенно необъятной; естественно, что мы скоро заблудились. Вместо того, чтобы прийти к конюшне, мы вышли к палатке отвергнутой нами бородатой женщины. Народу тут почти не было, видимо, небритая дама не пользовалось большим спросом. Точно так же, как и гадалка Эльвира, чья палатка стояла рядом.

– Давай спросим у нее, как нам пройти к конюшне? – вдруг предложила Мариша и тут же устремилась к входу.

Мы бесшумно вошли в пустую палатку, колокольчик, подвешенный над дверью, глухо звякнул и затих. Под потолком дремал старый попугай, вдоль стен висели пучки трав, позаимствованные в зоологическом музее чучела мышей и пресмыкающихся. Возле покрытого серебряными звездами занавеса, отделявшего заднюю часть палатки от приемной, находился стол, а на нем – хрустальный шар, стояло несколько баночек с цветными жидкостями, картину дополняла изрядно потрепанная колода карт. Мы с любопытством подошли к столу, и тут раздался голос.

– Ты уверена, что этой дозы хватит на всех? – внезапно спросил мужчина. – Мне требуется знать точно, смогу я от них избавиться или нет.

Мы вздрогнули, нам показалось, что голос звучит в абсолютно пустой комнате. Наконец мы догадались, что ничего сверхъестественного тут нет, а голос идет из-за занавески.

– Будь уверен, качество гарантирую. Сдохнут через несколько минут. А если принять только одну ложку, то возникнут разные видения, – сказала женщина.

– Это им ни к чему, – отрезал мужчина.

– Только вот как ты им дашь?

– Не бойся, у меня все продумано, – уверенно сказал тот же мужской голос. – Будут лежать дохлые, и я никогда больше не увижу этих тварей в своем доме.

– Кровожадный ты, – заметила женщина. – А ну как узнают? Смотри, как бы Кешка не прознал. У нас ведь после Глашки и Машки все злые, а он их как детей любит. Тогда тебе не поздоровится, да и мне тоже. Мигом сообразит, кто тебе отраву достал.

– Плевать на него, – сказал мужчина. – Сам виноват. А будет возникать, я и ему плесну малость. Пусть поносом помучается, придурок.

– Я этого не слышала, – заявила женщина. – Давай деньги и проваливай, чтобы тебя тут не увидели.

За занавеской раздался шорох, должно быть, покупатель отсчитывал требуемую сумму. Осторожно, стараясь не выдать себя, мы начали приближаться к довольно ветхой на вид занавеске, надеясь увидеть в щелочку участников жуткой сделки. Но, к сожалению, моя подруженька, корова разэдакая, свернула на пол уродливый светильник, стоящий на небольшом возвышении. Впрочем, ничего удивительного: комнатка была до того мала и так плотно набита всяким барахлом, что и в более спокойном состоянии трудно было пройти по ней, ничего не зацепив.

Металл загрохотал по дереву, а мы с Маришей кинулись прочь, но не успели. Внезапно другая занавеска, которая находилась у нас за спиной и которую мы приняли за стену, отдернулась, и вошла смуглая цыганка в ярком платке, с золотыми серьгами и золотыми зубами. Неизвестно, кого она тут ожидала увидеть, но мы ее явно не порадовали.

– Кого вам? – абсолютно нелюбезно осведомилась она.

– Ничего себе обращение! – возмутилась Мариша. – Мы к гадалке. Вошли, а тут никого нет.

– Вы тут давно околачиваетесь? – поинтересовалась цыганка. – Больше ничего не разбили?

– Ничего, – совершенно искренно заверила Мариша.

Цыганка с облегчением вздохнула и сказала, ткнув пальцем в Маришу:

– Одного мужика потеряла, другого найдешь. Не бери в голову. Дальняя сторона не для тебя. Ближе искать нужно.

Мариша открыла рот да так и замерла. Она и в самом деле только на прошлой неделе вернулась из Германии, сбежав от любящего немецкого мужа. При этом она заявила, что лучше уж жить здесь у себя на родине в голоде и грязи, чем с мужиком, занимающимся любовью исключительно по средам и субботам и подробно расписавшим всю их будущую жизнь на несколько лет вперед. Так что слова цыганки были очень похожи на правду.

– А ты, – повернулась ко мне цыганка, – берегись! Все в облаках порхаешь, смотри, как бы совсем туда не улететь.

– Раз у вас плохое настроение, могли бы заранее предупредить, – сказала Мариша, выбегая из палатки и устремляясь в соседний домик.

Но она опоздала. В палатке бородатой дамы, где только что разговаривали два таинственных заговорщика, мы уже никого не застали. Там стояла лишь одинокая тахта, на которой полагалось возлежать бородатой даме в ожидании клиентов, и на стене висела занавеска. Только не со звездами, а с цветами и изрядно потрепанными райскими птицами. За занавеску мы, сами поражаясь своей отваге, все-таки заглянули.

Там спиной к нам возле крохотного трюмо с помутневшим от старости зеркалом стояла женщина в просторном халате и что-то делала со своим лицом. Мариша кашлянула, женщина обернулась к нам, и мы увидели, что ее подбородок и щеки покрывает густая каштановая борода.

– Что вам? – басом спросила бородатая дама.

– Ну сервис! – возмутилась Мариша. – Вам бы повежливей надо быть с посетителями.

– Десять рублей! – отрезала женщина, даже не делая попыток стать любезной.

Мариша достала из кармана бумажку. Борода в ответ довольно кивнула и прошла мимо нас к выходу. Приоткрыв дверь, она показала нам, что сеанс окончен. Мы покорно вышли.

– Ой, а не скажете, как нам пройти к конюшням? – воскликнула я, вспомнив, зачем мы сюда явились.

– Прямо и от каруселей направо, – злобно рявкнула дама.

Нас словно ветром сдуло.

– Такая что угодно и кому угодно продаст, – сказала Мариша, когда мы шли к каруселям. – И отраву, и кинжал, и взрывчатку. И сама же эту взрывчатку и использует. Пошли скорей, может, успеем до того, как все соберутся, узнать у Андрея, кто такой этот Кеша.

До конюшни мы добрались очень быстро. Фургончик Алины тоже нашелся моментально, правда, сначала мы насчитали только трех клоунов, но так как на остальных фургончиках клоунов не было вовсе, то мы зашли в этот. Оказалось, что попали правильно.

– Давно ждем, – сообщил нам Андрей. – Располагайтесь!

После этого он всучил мне кастрюлю с вареной в мундире картошкой, которую полагалось очистить и порезать, а Марише миску с репчатым луком, который надо было почистить и опять же порезать.

– А когда справитесь с этим, кто-то из вас займется окороком, его надо порезать на ломтики, – бодро сказал он.

– А чем он тебя сейчас не устраивает? – поинтересовалась Мариша, косясь на аппетитный кусок мяса, в котором было добрых шесть кило.

К тому времени, как мы покончили с овощами и окороком, в фургончик набилось полно народа. Удивительно, как они все в него поместились, но веселиться в такой тесноте было решительно невозможно. Поэтому все переехали на небольшой лужок, на котором днем стреляли из луков и арбалетов любители старины и просто детишки. На траве лежало множество одеял, на которых и расположились гости Алины.

Сама девушка была одета в нечто воздушное и развевающееся, а на голове у нее красовалась крохотная шляпка в виде тюрбанчика. Она разговаривала с Андреем.

– Завтра съемок не будет, – говорила ему Алина. – У меня руки ломит, это точно к дождю.

– Ну и хорошо, – отозвался Андрей и хотел еще что-то прибавить, но заметил нас и помахал рукой, подзывая поближе.

– Да, Карабас и так в бешенстве, – сказала Алина.

– Кто это, Карабас? – удивилась я.

– Наш директор, – пояснила Алина. – Мы его так зовем, потому что характер у него точь-в-точь как у книжного Карабаса. И еще борода.

– А почему он недоволен?

– Ну как же, – принялся объяснять Андрей. – Номер Никиты и Алины пользуется успехом, да и вообще, вы же видели, артистов не так уж много, каждый номер на счету. А из-за съемок ребята пропускают утреннее представление, и доходы Карабаса падают.

– Все, видите ли, желают видеть, как я дважды в день рискую своей жизнью, – усмехнулась Алина. – Они были бы жестоко разочарованы, если бы узнали, что опасности никакой нет.

– Как это? – хором удивились мы.

– Тсс, – заговорщицки подмигнул нам Андрей. – Это тайна. Если вы обе будете хорошими девочками, то я, так и быть, открою ее вам.

– Никакой тайны, – пожала плечами Алина. – В щит вмонтировано несколько электромагнитов. И ножи, естественно, прилипают к ним. Так что Никита, даже если бы очень захотел, не смог бы в меня попасть.

– Как печально разочаровываться в своих иллюзиях, – сказала Мариша. – Что, и остальные аттракционы такое же надувательство? Вот, например, бородатая дама...

– Ах, бедняжка, – вздохнула Алина. – У нее с Эльвирой чудовищно сложная и беспокойная жизнь.

Но в это время ее отвлек кто-то из гостей, и мы так и не услышали продолжения.

– Андрей, – обратилась Мариша к своему приятелю, – кто такой Кеша?

– Девчонки, давайте отдыхать, – нетерпеливо сказал Андрей. – Все вопросы потом. Страсть не люблю, когда весь кайф ломают.

И он увлек нас на середину поляны, где уже стоял накрытый длинный стол, освещенный гирляндами электрических фонариков, вокруг которых роились тучи ночных насекомых. Там уже сидели почти все участники сегодняшнего шоу. Андрей посадил нас по правую руку. Таким образом, рядом со мной оказался симпатичный, хоть и абсолютно лысый старикан, который оказался клоуном. У него был номер с дрессированной собачкой, которая неизменно оказывалась умней своего незадачливого и забывчивого хозяина.

– Вы, наверное, тут всех знаете, – мило улыбаясь, сказала я.

Старичок удовлетворенно кивнул.

– А кто такой Кеша, то есть Иннокентий? – поправилась я.

– Клоун с обезьяной, – сказал старичок. – Жуткая скотина.

Я не вполне поняла, к кому относится последняя фраза, но уточнять не стала.

– Спроси у него, кто тот красивый мужчина напротив меня? – прошептала Мариша мне на ухо.

Я послушно спросила.

– Ростислав Клико, – уважительно произнес старичок.

– А кто он? – нетерпеливо спросила я.

– Вы не знаете, кто он? – удивился старичок. – Это же наша звезда. Его еще называют Великим Иллюзионистом.

– Фокусник? – обрадовалась я.

Кажется, этим я оскорбила какие-то тонкие струны души моего собеседника. Во всяком случае он надулся, словно индюк, и замолчал. Так до конца вечера и сидел рядом, не пожелав обменяться со мной больше ни единым словом. А праздник набирал размах. Вино и прочее спиртное лилось рекой, тосты становились все отвлеченней и отвлеченней. И уже через два часа никто и не вспоминал, из-за чего собрались. Алину это явно не устраивало. Но не будешь же все время орать гостям: «Эй, вы, это между прочим мой день рождения!»

Поэтому она выбрала на редкость оригинальный способ, решив станцевать на столе среди полупустых тарелок и еще полных стаканов и рюмок. Алина вспрыгнула на стол и прошлась по нему из конца в конец, разумеется, овладев вниманием собравшихся. Своего она добилась, все взгляды были прикованы к ней. Тут же откуда-то возник саксофон, бубен и даже небольшой тамтам. Под их звуки Алина начала грациозно приплясывать на столе, ловко огибая препятствия в виде заливного из судака и лоханью с зеленым салатом.

Катастрофа случилась возле блюда со злосчастным окороком. Какой-то остряк посыпал его солеными фисташками, многие из которых упали с блюда и раскатились по скатерти. Увлекшись танцем, Алина поскользнулась на кругляшках и с грохотом, которого трудно было ожидать от такой хрупкой девушки, скатилась со стола.

Какое-то время музыканты еще продолжали играть, затем музыка смолкла, и все гости с присущей людям искусства импульсивностью бросились к пострадавшей, чудом не затоптав ее насмерть. Никите удалось растолкать суетящихся без толку коллег и усадить Алину на стул. Изрядно набравшийся к этому времени Андрей метался взад и вперед и звал дурным голосом врача.

Между тем Алина ощупала свою ногу и поморщилась.

– Растяжение и ушиб, – сказала она. – Ничего страшного. Успокойся, Андрей, не нужно никакого врача. Я сама себе лучший врач. Продолжайте праздновать.

Гости послушно вернулись к столу. А Алина, обратившись к Никите, сказала:

– Боюсь, что завтра мне не удастся выступить в шоу. Карабас совсем озвереет. Если с киношниками можно договориться, то как быть с ним, ума не приложу. И, как назло, все заняты в своих аттракционах. Разве что Эльвиру попросить.

– Ни за что, – вскинулся Никита. – Это же пародия получится. Зритель меня не поймет. Когда опасность угрожает жизни молодой и красивой девушки, зал сочувствует, а если поставить эту уродину, все будут возмущены, какого черта я в нее не попал. Нужна красивая, а главное, отважная девушка.

И он посмотрел в нашу сторону. Мне, честно говоря, его взгляд очень не понравился.

– Мариша! – затрясла я ничего не подозревающую подругу за рукав. – Мариша!

Но я не успела. Никита меня опередил. И не успела я оглянуться, как обаянная этим красавцем Мариша дала согласие участвовать в его аттракционе.

– Ничего опасного нет, – авторитетно говорила она мне, когда мы возвращались с жонглером и его подружкой в город на машине этой самой подружки. – Алина с ним выступает уже почти два месяца.

– А где та девушка, которая была перед ней? – мрачно спросила я.

– Ты мне просто завидуешь, – сказала Мариша и надулась. – Что не тебя первую пригласили.

– Ничего, долго ждать не придется, – мрачно сказала я. – Завтра он воткнет в тебя пару ножичков, и наступит моя очередь.

Мариша окончательно надулась, и до города мы больше с ней не разговаривали и вообще старались не обращать друг на друга внимания.

Маленький человечек, довольно потирая ручки, опустил письмо в почтовый ящик. Для того чтобы добраться до этого ящика, ему пришлось проехать приличное расстояние на поезде. И поездка эта была отнюдь не первой и, как он подозревал, не последней. Его накопления, которые он сделал на старость, стремительно таяли. Но не это угнетало мужчину, его беспокоило, а ответит ли в конце концов на его чувства предмет его страсти? Ведь до сих пор он еще так и не решился открыться. Это и понятно, он боялся показаться смешным. Ведь он был далеко не молод, не богат, и все, что он мог предложить, – это преданность и честность.

Но все-таки конец близился. У мужчины были довольно крепкие нервы, закаленные многолетней битвой с подрастающим поколением, но он полагал, что такого эпистолярного натиска не выдержит никто. И тогда наступит равязка. Какой она будет, мужчина еще не знал. Но с облегчением вздохнул, потому что об этом должен думать не он.

И еще было одно приятное обстоятельство: сегодня не нужно спешить на поезд и, как обычно, трястись в душном вагоне. То дело, ради которого он приехал в этот город, еще не выполнено. Перед отъездом предстояло еще дважды опустить письма, но главное даже не это. Самое главное – ждать. А в этом мужчине не было равных.

Взрыв прогремел в три часа ночи. На воздух взлетел склад готовой продукции небольшого химического заводика. В последнее время все его цеха, за исключением одного, который почти полностью перешел на изготовление растворителей и красок, бездействовали. Зато в оставшемся работа кипела в две смены. Было закуплено австрийское оборудование, и дело пошло.

Из-за взрывоопасности хранившейся на складе готовой продукции столб огня поднялся до неба и довольно быстро перекинулся на сам завод. Несмотря на позднее время, пожарные приехали в рекордно быстрый срок, но они мало что могли сделать с разбушевавшейся стихией. К тому времени, когда пожар погасили, приехали директор завода и все члены правления. С немым отчаянием они прошли по пепелищу, густо залитому пеной.

Обломки железных балок, обгоревшие остатки перекрытий и полурасплавленные стекла окон – вот все, что осталось от процветающего предприятия. Что говорить, убыток, даже по предварительной оценке, составлял огромную сумму. Конечно, завод был застрахован, но удар все равно ощутимый, не говоря уж о том, что на ближайшие месяцы – прощайте доходы.

– Надо было заплатить, – мрачно сказал как-то враз постаревший и сгорбившийся директор завода своему более молодому по возрасту, но сейчас выглядевшему ровесником шефа заместителю. – Верно говорят: скупой платит дважды.

Заместитель с тоской огляделся по сторонам и согласно кивнул.

– Может, ФСБ поможет? – высказал он робкое предположение.

– Что они могут? – махнул рукой директор. – Кому предъявишь обвинения? Уверен: преступника никогда не найдут. Тут орудовала группа. Всех арестовать невозможно, а если хоть один останется на свободе, смерть нам будет обеспечена. Впредь умней будем. И никуда мы не пойдем. Мы ничего не знаем, взрыв – это случайность. Усвоил?

– Усвоил, – уныло согласился заместитель.

– У тебя жена и ребенок, – добавил директор. – А у меня дети и внуки. Завод – это полбеды. Отстроимся и снова начнем работать. А вот потерять семью – не дай бог.

И оба мужчины, оскальзываясь на мокрых обломках, направились к своим машинам, стоящим поодаль.

Несмотря на то, что я была чертовски недовольна очередным легкомысленным выбрыком подруги, я не смогла бы пропустить ее дебют в качестве артистки на арене цирка ни за что в жизни. Я уселась в первом ряду, справедливости ради надо сказать, что под куполом было всего два ряда скамей, причем второй ряд во время утреннего представления пустовал. На Марише был умопомрачительный купальник с золотом и бисером. Выглядела подруга в нем потрясающе, а могла бы еще лучше, если бы он был хотя бы на пару размеров побольше. А так публика, почти целиком состоящая из детей и их бабушек, была откровенно шокирована прелестями Мариши, вылезающими из купальника, словно забродившее тесто из слишком тесной миски.

Тем не менее Никита мужественно пошвырял свои ножи и раскланялся под жидкие аплодисменты зала. Мне лично к концу номера было уже плевать, во что там вырядилась моя подруга. Я так перетрухнула, что сидела ни жива ни мертва.

– Ну как? – осведомилась Мариша, когда я вышла за ней из шатра.

– Потрясающе, – выдохнула я.

– Сама знаю, – вздохнула подруга. – Нужен другой купальник. В этом стыда не оберешься. Но кто же знал, что у них тут такой скудный гардероб? Я была уверена, что для меня найдется что-нибудь подходящее. Но они тут все такие тщедушные. Придется ехать в город, но боюсь, что не успею к вечеру. У меня есть еще несколько дел.

И она многозначительно замолчала, а я похолодела.

– Ты заменишь меня, если я задержусь? – нерешительно осведомилась Мариша.

– Ни за что, – решительно сказала я.

Я всегда так говорю, а потом, не успею оглянуться, как уже делаю то, чего от меня ждет Мариша. Черт знает что! Мариша опоздала, и этим вечером я как миленькая стояла в трико и белой шелковой шали, одолженной мне Алиной, валявшейся с повязкой на ноге у себя в фургончике возле кулис, и тряслась от страха.

– Наш выход! – сказал Никита и буквально выволок меня к публике.

О том, чтобы самой подойти к щиту, не могло быть и речи. От страха я ничего не видела. Кто-то приковал меня к щиту, и тут зарокотали барабаны. Первый же нож стукнулся о дерево прямо у меня над левым ухом, срезав прядь волос. Такого я раньше что-то не припоминала. Выражение лица Никиты меня тоже не порадовало, казалось, он тоже удивлен результатом своего броска. В ужасе дернув головой в сторону, я сохранила себе правый глаз. Нож воткнулся как раз в то место, где он только что находился.

Окончательно перестав соображать что-либо, я в ужасе заверещала на весь шатер. Публика, решившая, что так и нужно по сценарию, довольно загоготала. Мои руки и ноги были прикованы, так что особенно не подергаешься, но я старалась. Покрывшийся потом Никита продолжал трудолюбиво швырять ножи, а я дергаться в разные стороны. Благодаря своей ловкости, я избежала еще трех ударов, но вот четвертый все же задел мою левую руку чуть повыше локтя. Белый шелк немедленно окрасился кровью, а публика, состоящая нынче сплошь из молодых и не очень молодых мужчин, довольно взревела. Боль помогла мне собраться с мыслями.

– Хватит! – завопила я. – Я на тебя в суд подам!

Публика покатывалась от хохота, а подручные бледного словно смерть Никиты поспешно освобождали меня от оков. Проковыляв к выходу, я дождалась Никиту и влепила ему здоровой рукой смачную затрещину.

– Халтурщик, – сообщила я ему. – Тебе на бойне работать. Убийца.

Тем временем весть о случившемся уже облетела весь городок. К шатру спешили артисты и бледная Мариша с каким-то свертком в руках, а шоу тем временем продолжалось. Первым подоспел к нам с Никитой коренастый дядька с густой черной бородой и пронзительными глазками под нависшими бровями.

«Карабас!» – догадалась я и оказалась права.

– Что случилось? – набросился Карабас на Никиту. – Ты снова пьян?

– Не понимаю, – растерянно замотал головой парень. – Ножи летели как на душу придется. Ни один не вошел в цель. Ничего не понимаю.

– А тут и понимать нечего, – сказал один из мужчин в серой спецодежде, осматривавших щит. – Проводка повреждена, магнит не работал. Конечно, ножи летели туда, куда ты их бросал. Просто чудо, что ты не убил девчонку.

После этого окружающий мир для меня как-то поблек, лица закачались и уплыли в туман. Очнулась я на койке рядом с Алиной. Вернее, она сидела у моей постели на стуле.

– Слава богу, все обошлось, – сказала она мне. – Рана на плече пустяковая. Даже не рана, а порез. Я его уже залепила пластырем. А волосы отрастут. Никиту убить мало, сколько раз я ему говорила проверять оборудование перед выступлением. Всегда самой следить приходилось. А сегодня он мне клятвенно пообещал, что проверит, и вот. Так ему и надо. Даже жаль, что он только плечо оцарапал. Убил бы, так впредь была бы наука.

«Интересная логика», – только и успела я подумать про себя, как ворвалась Мариша и еще одна девушка.

– Господи, ты жива! – завопила Мариша прямо с порога. – Я этого Никиту чуть своими руками не задушила. Остолоп, не мог свою проводку проверить. А врет как нагло! Смотрит мне в лицо и говорит, что все самолично проверил.

– Проверил? – удивилась Алина. – Конечно, врет. Ему просто стыдно признаться, что он такой остолоп. И надо же такому случиться именно сейчас! Теперь никого не допросишься завтра выступить. Карабас будет в ярости и запросто может Никиту выгнать, а куда тогда я денусь. Кому нужна танцовщица с вывихнутой ногой? И больничный лист он мне вряд ли оплатит.

– Об этом не думай, – сказала девушка из цирка, – я выступлю за тебя.

– Так тебе Ростислав и позволит, – хмыкнула Алина. – Он жуткий собственник, и с Никитой у них вражда. Только рад будет, если Никиту выгонят из шоу. Нет, Оля, не получится.