Текст книги "Круиз самодовольного амура"

Автор книги: Дарья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

К счастью, во время катания по городу, надо сказать, весьма продолжительного, продлившегося почти три часа, Алена была практически избавлена от общения с другими гостями. Она их видела лишь во время остановок возле какой-нибудь очередной архитектурной достопримечательности города: Медный Всадник, Исаакиевский собор, Дворцовая площадь, Казанский собор, набережная Мойки, канала Грибоедова, Фонтанка, Обводный…

Всюду надо было быстренько сгруппироваться, по настоянию фотографа сделать счастливые лица, а затем двигаться дальше, чтобы успеть посетить все запланированные места.

Последним в списке стал мост Петра Великого. Одному Создателю известно, почему именно этот мост облюбовали в качестве места для поцелуев новобрачные петербуржцы. Но во всякую погоду, в дождь и холод, в ветер, зной и стужу, на этом мосту фотографируются счастливые пары. Смотря по сезону, ежась от холода или изнывая от духоты, но неизменно увертываясь от колес проезжающих мимо них машин, юноши в парадных костюмах и девушки в белоснежных платьях носятся взад и вперед по мосту, пытаясь удержать на пронизывающем ветру на своем месте галстук или фату да еще и сохранить при этом на всех кадрах полагающееся случаю торжественно-счастливое выражение лиц и монументальность своих причесок.

Евлалия и Роман тоже пожелали последовать этой традиции и сделать несколько фотографий на мосту. Однако они захотели запечатлеть для потомков не только самих себя, но и всех гостей. Евлалия со свойственной ей бескомпромиссностью настояла на том, чтобы рядом с ними выстроились также и все родственники.

Тут растерялся даже многоопытный фотограф:

– Как же это? Ведь машины… Час пик…

Но оказалось, что когда у вас в родственниках министр, пусть даже и самый плохонький, такие вопросы решаются на раз-два-три. Один звонок тещи в Москву, оттуда звонок самого министра уже в Смольный, оттуда еще один звонок чиновникам ДПС, и вот уже на мосту дежурят две патрульные машины, готовые по первому взмаху перекрыть движение в обоих направлениях.

– Быстренько, быстренько, все строимся! – подгоняла Евлалия своих гостей. – И так столько времени потеряли. И смотрите мне, чтобы все улыбались. Светка, тебе говорю. Не думай, я видела, как ты на Мойке рожи в кадре строила. Если тут что-нибудь в этом роде отчебучишь, так и знай: в ресторан с нами не поедешь!

Светой звали подругу невесты, которая одновременно служила Евлалии и девочкой для битья. Но пока что невесте было не до мелких пакостей, она загоняла стадо своих гостей на мост. Где-то Алена честолюбие Евлалии даже понимала. Белый день, а мост совершенно пустой. Ни одной машины, лишь в центре стоит толпа нарядно одетых и улыбающихся людей. Впереди жених и невеста. И всем, кто увидит этот снимок, станет ясно: это из-за этих двух счастливчиков было перекрыто всякое движение над Невой.

Да такой кадр соберет сотни или даже тысячи лайков!

Фотограф оказался все же человеком совестливым. Он справился с работой меньше чем за десять минут, несмотря на все усилия Евлалии добиться от него идеального кадра, пусть на это уйдет полчаса или даже час.

Движение было восстановлено, и гудящие машины смогли проехать по мосту.

– Смотрите, они все нам гудят! – восхищалась Римма Георгиевна, маша ручкой машинам. – Лалюшка, это они тебя поздравляют!

Красные, перекошенные от злости лица водителей, опоздавших по вине «Лалюшки» на важные для них встречи, выражали что угодно, но только не радость. И назвать поздравлениями слова, летящие в адрес молодых и их гостей, назвать было трудно.

– Суки!

– Зажрались!

– Чтобы вам пусто было!

Римма Георгиевна приподняла правую бровь, прислушавшись к выкрикам.

– Не пойму, – пробормотала она с недоумением. – Кому это они кричат?

Недоумение дамы было совершенно искренним. Она и впрямь не понимала, почему сердятся проезжающие мимо люди. В самом деле, что за беда, если ее родственнице пришло желание сфотографироваться на мосту вместе со всеми своими гостями? В конце концов, у девочки сегодня праздник, это надо учитывать.

К счастью, мост был последним объектом, где всем предлагалось сфотографироваться. Гости уже изрядно притомились и проголодались за время фотосессии. Пришло время ехать в ресторан. Все снова расселись по машинам и следом за лимузином ярко-розового цвета, в котором ехали новобрачные, отправились обедать.

Куда подевался изумительной красоты «Ягуар», оставленный женихом у дверей Дворца бракосочетания, подруги сказать не брались. Когда они вышли на улицу, машины там уже не было, кто-то отогнал ее в гараж. Зато счастливых жениха и невесту дожидалось длинное и помпезное сооружение, разукрашенное от огромных колес и до самой крыши.

Так получилось, что именно машине друзей выпала честь следовать по пятам за праздничным лимузином. Инга сидела молча, теребила подол своего платья и казалась задумчивой. Но затем она произнесла:

– Какой нарядный цвет!

Алена обрадовалась. Наконец-то подруга выходит из своего ступора!

– Нарядный? – переспросил Ваня. – Да он похож на задницу павиана!

Инга смутилась. И Алена, чтобы приободрить подругу, сказала:

– Зато букет для украшения машины выбрали какой красивый! Кто его купил?

Заказанный на свадьбу лимузин и впрямь был украшен всеми возможными свадебными атрибутами. Пара оплетенных золотой фольгой колец сияла с его крыши, нарядно одетая кукла, примотанная к решетке радиатора, с дико вылупленными пластмассовыми глазами выглядела порядком напуганной, но со своей задачей вестницы счастья справлялась отлично. Да еще в довершение всего перед самым носом водителя спереди на капоте была укреплена огромная корзина, полная самых свежих, чудесной красоты роз.

– Все цветы для свадьбы предоставил жених.

Алена взглянула на мужа. При этих его словах она как раз вспомнила: когда Евлалии дарили цветы, она говорила, что цветами у них в семье ведает Роман, «Ему и отдавайте, он разберется».

– А почему так? – спросила Алена.

– Роман держит оптовую точку, которая торгует срезкой и горшечной культурой.

– Ясно.

– Я перед церемонией побеседовал с Филиппом. Он похвалился, что зять у него шустрый малый. За цветами мотался аж в саму Африку.

– Куда? В Африку?

– Точнее, в Эфиопию. Далековато, конечно, но зато парень наладил контакты, добился бесперебойных поставок и вот теперь торгует цветочками, минуя голландцев, и вообще всю Европу оставил с носом.

– Молодец.

– Филипп тоже так считает. Уж он мне расхвастался про своего зятя, не заткнуть было!

Дальнейший разговор у них не клеился. Инга что-то опять загрустила. Видимо, предвкушала, как за свадебным столом все будут сидеть парами, тосты тоже станут произносить за счастливую новую пару, а она-то будет сидеть без пары. Обидно.

– Инга, а у тебя ведь два приглашения?

– Да. Игорь принес домой два.

– Но раз Игорь не может пойти с тобой на свадьбу, можно по второму приглашению пойдет Ваня?

Инга растерялась и взглянула на Василия Петровича. Что он скажет?

– Я не против, – отозвался тот.

Зато у Вани возник вопрос:

– Но как на это дело посмотрят Ивашевы? Что-то я не заметил, что у них вместе с собой принято сажать за стол прислугу.

– Ваня, ты это оставь, пожалуйста! Ты начальник моей охраны. Если я решил, что тебе необходимо быть сегодня в ресторане, значит, ты там будешь. И никакой Ивашев мне в этом не указ.

На том и порешили. Впрочем, никто из гостей и внимания не обратил на Ваню, когда он вместе с остальными поднялся в ресторан. За время прогулки по городу гости до такой степени оголодали, что теперь могли думать только о дожидающемся их в ресторане угощении. Взволнованно гомоня, все потянулись в банкетный зал, где стояли накрытые белоснежными льняными скатертями и украшенные многочисленными цветочными гирляндами столы, которые буквально ломились от самых изысканных закусок. Морепродукты, икра, балыки. Соленья, копченья, сыры. Зелень, овощи, оливки. В принципе, если просто произнести это, то вроде бы и ничего особенного. Вот только морепродукты были представлены самыми разнообразными ракообразными, начиная от гигантских тигровых креветок и заканчивая огромными лангустами. Только черной икры было целых три вида – осетровая, стерляди и белужья. Столько же красной – кеты, форели и семги. Также эти рыбы были представлены в виде горячих и холодных копчений, маринадов и закусок.

Что касается помидоров и закуски из баклажанов, то такой вкус Алена пробовала лишь на знойном юге, где эти красненькие и синенькие росли в хорошо удобренном огороде ее бабушки. А уж маслины были такого размера, что Инга сначала сослепу и не разобрала, что это такое, и долго щурилась, пытаясь понять, что же за диковинный фрукт маслянисто поблескивает черным бочком у нее перед носом. Слива? Но почему подана не ко времени да и лежит рядом с соленьями?

Не успели гости утолить голод холодными закусками, вынесли горячие – жульен из белых грибов, мясные, рыбные пироги, пирожки, консоме и теплые улитки, которые полагалось поливать лимонным соком. Алена с Василием Петровичем от улиток отказались, а вот остальные гости, что молодые, что старые, активно на них налегали.

– А ты чего не ешь? – спросила сидевшая по соседству женщина у Алены.

Выглядела она неплохо – светлые волосы, аккуратная стрижка, со вкусом сделанный макияж. Вот только говор у нее был простецкий. Да и толстые красные пальцы, усыпанные разнокалиберными кольцами, тоже говорили о том, что этой женщине приходится тяжким трудом добывать себе хлеб насущный. Она выделялась среди прочих гостей, которые хорошо знали друг друга и общались на равных. Эта же чувствовала себя бедной родственницей, ни с кем толком не знакомой, и прибилась потому к Алене.

Сама Алена этому даже не удивилась. К ней еще со школы всегда прибивались такие вот бедолаги, которых гнали все остальные.

– Так чего, улитки не будешь?

– Нет, мне не очень нравится их вкус.

Это было еще мягко сказано. Вкус улиток Алене не нравился категорически.

– Ну, ты даешь! Весь мир от улиток прямо тащится, а ей не нравится!

– И пусть тащится, – отозвалась Алена. – В Европе еще в Средние века люди привыкли всякую дрянь с голодухи трескать, вот и трещат теперь на весь мир, как это вкусно. А у нас на Руси люди всегда нормальную еду ели, которая в рекламе не нуждалась, сама по себе вкусной и здоровой была.

Но женщина не успокаивалась. Она твердо вознамерилась накормить понравившуюся ей Алену улитками.

– Ешь, говорят, что для этого самого улитки очень полезны.

И женщина подмигнула Алене. Мол, сама знаешь, для чего этого! Но Алена и после этого не поддалась.

– Во-первых, у меня с этим самым все в порядке. А во‑вторых…

Алена хотела женщине посоветовать отстать от нее, но в этот момент зазвучал очередной тост за новобрачных. И сияющая от счастья Евлалия, которую буквально распирало от избытка чувств, того и гляди платье по швам треснет, вцепилась в своего жениха. Роман выглядел по сравнению с невестой совсем тощеньким. И из ее мощных объятий он вышел каким-то помятым.

– Вишь, чего моя племяшка со своим-то делает! – восхитилась женщина. – Небось у Фильки денег много, он в девку этих улиток десятками пихает. То-то она на мужиков-то с детства у него кидается.

– Откуда вы знаете?

– Не чужие мы, чай. Я Лалку в роддом еще ездила получать.

– Так вы сестра Фила?

– Не-а, – помотала головой женщина.

– Но вы сказали, что Евлалия – ваша племянница?

– Правильно.

– Так чья же вы сестра?

– Настюхина я сестренка.

И, неожиданно икнув, добавила:

– Младшая.

Алена с сомнением покосилась на свою новую знакомую. Что-то она не могла припомнить, чтобы у Насти была родная сестра. Да еще такая. От женщины за три версты веяло дешевой столовкой. Да, платье на ней было приличное, из тафты бирюзового цвета, оно было украшено многочисленными жемчужинами. Но вот нашитая бирка выдавала, что платье недавно из химчистки, значит, далеко не новое. А уж золотишко, которым так щедро обвешалась эта мадам, было таким дешевым, что лучше бы она вообще явилась без него или ограничилась скромной ниткой жемчуга. Кстати, жемчуг на шее у дамы был совсем даже неплохой, но вот остальные украшения…

И это снова вызывало у Алены недоумение. Что же, Настя родной сестре не могла выдать для мероприятия что-то из своей богатой коллекции ювелирных украшений? Или даже подарить? Впрочем, кто их знает, что за отношения у них в семье. Возможно, Настя со своей сестрой в ссоре. Или вообще, может, сестра Насте двоюродная, то есть кузина? Или вообще троюродная? Что-то не слышала Алена от Насти про существование у нее родной сестры.

Пока Алена глазела на свою соседку, которая морщилась, но трескала улиток одну за другой, не потому, что ей они нравились, а явно для того, чтобы не отстать от других гостей, Алена поняла точно только одно: женщина уже здорово накидалась алкоголем на голодный желудок. Только на глазах у Алены она опрокинула в себя пять рюмок водки. И теперь глаза у женщины блестели пьяным блеском, смех стал развязным, а движения размашистыми. Закончилось тем, что она уронила бокал, снова пьяно икнула и, совсем забыв о достоинстве, полезла за бокалом под стол.

– Стойте, – прошептала Алена. – Для этого же есть официанты!

Куда там, женщина нырнула под стол, причем не фигурально, а буквально. С диким грохотом свалилась со стула! Алена только и успела заметить, что подошвы туфель, на которых почему-то была наклеена бумажная бирка, мелькнули у нее перед носом.

Поднялся небольшой переполох. Василий Петрович и некоторые другие гости мужского пола, а также официанты кинулись поднимать женщину с пола. Совместными усилиями им удалось придать ей вертикальное положение, а потом и снова усадить на стул. Постепенно все разошлись. На стол поставили новый бокал, и вроде бы ничего такого ужасного и не произошло, подумаешь, ну, упал человек со стула, с каждым может случиться.

Но от Алены не укрылся взгляд, который метнула на опростоволосившуюся гостью мать невесты. В этом взгляде Насти было столько неприкрытой ненависти и злобы, что Алене стало ясно без слов: ни о какой родственной симпатии между так называемыми сестрами речи даже не идет. Кто бы ни пригласил эту гостью на свадьбу Евлалии, это была точно не ее мать.

Настроение у гостьи, побывавшей под столом, сменилось на агрессивно-веселое.

– Накатим еще по одной? – развязным тоном обратилась она к Алене.

И Алена поняла, что женщина избрала ее себе в наперсницы на весь сегодняшний вечер.

– С другими я пить и сама не хочу, рожи их уродские, а с тобой выпью. Ты, как я вижу, хорошая девка и своя в доску!

Алену совсем не обрадовало, что эта особа считает ее своей в доску. Покосившись на мужа, она ожидала, что он выручит ее. Но Василий Петрович был занят разговором с каким-то солидным седовласым дядечкой, который оказался настолько любезен, что молча слушал рассказы Василия Петровича о его замечательном поместье. Эти рассказы могли продолжаться не один час и даже не один день. И Алена поняла, что на помощь мужа рассчитывать ей не приходится.

Инга тоже была занята общением с Ваней, в сторону Алены она даже не смотрела, полагая, что та найдет себе развлечение и сама.

А между тем пьяная гостья вовсю стремилась «дружить» с Аленой.

– Да ты меня послушай, – твердила она ей. – Послушай, как мы с Настюхой раньше неразлейвода были. Это ведь я ее, когда Настюха беременна Лалкой была, в роддом привезла, и обратно тоже я одна ее и встречала.

– А как же Филипп? Он где был?

– Да при чем тут Фил? Он у Настюхи гораздо позже появился.

– Как это? – удивилась Алена. – Евлалия была, а Филиппа не было?

– Ну да, – вытаращилась на нее женщина. – А что такого?

– Так он же родной отец Евлалии.

– Нет, не родной, – помотала головой женщина. – Он Лалку потом уже удочерил, когда на Настюхе женился.

Вот оно что! Честно говоря, Алена этого не знала. Впрочем, откуда бы ей знать такие подробности из жизни Насти и Филиппа? Филипп был деловым знакомым Василия Петровича, жены тоже общались и подружились между собой. Но все-таки не настолько, чтобы Настя стала делиться с Аленой столь интимными подробностями своей личной жизни.

А вот ее сестра, наоборот, стала.

– Да-а-а… Нагуляла Настюха свою девку. Не замужем была, а брюхата оказалась. Ну, папаша, царствие ему небесное, из дому-то ее и выпер. И кто, ты меня спросишь, ей в то время руку помощи протянул?

– Вы, наверное?

– Угадала! Я! Сама на двух работах надрывалась, а сестричке своей названой и племяшке-мордашке все самое лучшее старалась покупать. И что? Отблагодарила меня Настя?

– Думаю, что нет. Люди редко помнят добро, которое им сделали.

– Во-во! Снова в точку! Настюха, как за своего Фила замуж выскочила, нос совсем задрала. Никого из своей прошлой жизни и знать не хотела. Веришь ли, Евлалия до пятнадцати лет даже и не знала, что у ней родная тетка имеется. Хорошо, что я племяшку из виду не теряла, да как она подросла, смекать кой-чего стала, я глаза Лалке и открыла, какая сука ее мамаша!

– Значит, на свадьбу вас сама Евлалия пригласила?

– Да уж не Настюха! Но племяшка тоже не проста, у Евлалии ко мне свой интерес имеется.

– Какой?

– Очень уж ей про своего родного батю узнать охота.

– А чем ее Филипп не устраивает? Мне всегда казалось, что он души в вашей племяннице не чает.

– Так-то оно так, но ведь человеку всегда большего хочется. Вот племяшку и переклинило, скажи да скажи.

– А вы знаете?

Женщина отвела глаза, отвечать правду ей не хотелось.

– Может, и знаю, – пробормотала она. – А может, и нет. Тебе-то что за корысть об этом спрашивать?

Внезапно глаза у нее стали бешеными, а лицо налилось кровью.

– А-а-а! – страшным голосом закричала она, вскакивая с места. – Поняла! Ух ты, змеюка подколодная!

Алена, признаться, оторопела от такого быстрого перехода из «своей девки» сразу в «змеюку подколодную». Обычно между этими двумя ипостасями одного человека все-таки проходит какое-то время. И даже если учесть количество выпитого этой дамой, все равно получалось как-то очень быстро. Алена искренне не понимала, что могло вызвать такую бурю эмоций у соседки.

– Подсела ко мне, тихоней такой прикинулась, а сама бдит… выведывает! То-то я смотрю, водку не пьет, улиток не жрет, а все разговоры со мной разговаривает!

Женщина кричала на весь ресторан, так что остальные гости были вынуждены прервать веселье и обернулись в их сторону. Как заметила Алена, охрана тоже уже спешила в их направлении. Охранникам велела подойти к ним Настя, которая с напряженным вниманием смотрела на Алену, словно тоже пыталась понять, что же за разговоры такие были у нее с ее сестрой.

– Успокойся! – пыталась утихомирить буянку Алена. – Сядь. Иначе сейчас тебя выведут.

– Сама уйду! – в запале кричала ей женщина. – Чем на такой свадьбе сидеть, где одни гнусные рожи, я лучше пойду!

Она и впрямь бросилась к дверям. Охрана – за ней. Некоторые гости смущенно переглядывались между собой, не зная, как вести себя в подобной ситуации. Но куда большее количество народу радостно заржали. По всем признакам назревала потеха, до которой так охоч русский человек, особенно ежели он малость подвыпьет и настроится посмеяться.

Женщина неслась вдоль столов, навстречу ей протягивали руки, пытаясь остановить. Но никому это не удавалось. Женщина схватила со стола столовый нож и воинственно размахивала теперь им, не разрешая к себе приблизиться и показывая, что намерена защищаться до последнего. Несмотря на то что ресторанный с тупым концом нож даже мягкую рыбу с трудом резал, число охотников скрутить смутьянку значительно сократилось.

Ситуацию спас тот самый обещанный Филиппом умничка Газманов. Он вышел к гостям как раз в этот момент, и первое, что получил вместо ожидаемых аплодисментов, была распаленная дама в бирюзовом платье и жемчугах, врезавшаяся в него со всего размаху. Весь ресторанный зал ахнул и замер, ожидая, что же за этим последует. А последовало следующее: дама подняла голову, узнала Газманова и, взвизгнув, повисла у него на шее. После этого совершенно присмиревшую даму ухватили подоспевшие охранники, и веселье дальше уже пошло своим чередом.

Всеобщий любимец Газманов спел несколько песен и удалился, сопровождаемый бурными овациями. На сцену вышли какие-то музыканты, которых активно приветствовала лишь Евлалия – это были какие-то ее знакомые, которые захотели таким образом поздравить невесту. Ударник, клавишник и солист – мужчины с неприятными сальными волосами и такими же сальными взглядами. Алена заметила, что Роман смотрит на этих музыкантов хоть и с улыбкой, но как-то напряженно.

И тут же Алене вспомнились слухи, которые ходили про Евлалию. О том, что, мол, охоча девка растет до мужского пола, это Алена слышала от Насти еще давно. О том, что ни одного мужика не пропускает, Филипп с горя как-то поведал Василию Петровичу. А о том, что в последнее время возле Евлалии вьются какие-то подозрительные музыканты, с которыми она даже на гастроли ездит, содержит их и все такое прочее, это тоже кто-то из гостей уже успел Алене насплетничать. И сейчас Алена невольно думала: а не с этой ли троицей довелось «гастролировать» невесте?

– Алена, прости, пожалуйста, Наталью за ее дикую выходку.

Отвлекшись от своих мыслей, Алена заметила стоящую рядом с ней Настю.

– Не понимаю, что на нее нашло, – продолжала Настя, явно имея в виду инцидент с дамой в бирюзовом платье.

– Да, ладно, с кем не бывает, – пожала плечами Алена. – Выпила чуток лишнего на радостях, вот ее и развезло.

– Прости.

– За что? Ну, покричала чуток. Не в драку же полезла.

– Она могла и в драку, уж ты мне поверь!

– Ну, в таком случае, мне вообще повезло.

Алена улыбнулась от души, она считала, что инцидент исчерпан, ни к чему снова возвращаться к нему. Но кажется, Настя хотела сказать что-то еще. Она не только не отходила от Алены, но раз за разом повторяла, что Наталья раньше такой не была. Что ее подруга вконец опустилась за эти годы, стала настоящей алкоголичкой. Что если бы не настойчивое требование Евлалии пригласить тетю Натку, сама Настя в жизни бы не пустила сестру на свадьбу дочери.

– Погоди, – перебила ее Алена, – я что-то не поняла, так эта Наталья тебе не сестра?

– Упаси бог от такой сестры! – закатила Настя глаза к потолку. – Она просто моя давняя подруга. Даже не подруга, а так… знакомая. Зря я поддалась на уговоры дочери. Представляешь, она работает поваром в столовке! А в свое время, чтобы подработать немного, даже бралась драить котлы и поддоны.

Алене стало совсем неприятно. Поведение подруги Насти было недопустимым, но сама Настя сейчас вела себя еще хуже.

– Представляешь, котломойка! Ниже падать просто некуда!

Алена возразила:

– Наверное, это было в то время, когда она взяла вас с Евлалией к себе. Ну, после того, как твой отец выгнал тебя из дома, и ты осталась без гроша в кармане, беременная и одна?

Настя поперхнулась. Глаза у нее превратились в маленькие злые щелочки. И она спросила:

– Это она тебе рассказала?

Алена кивнула. И Настя чуть не задохнулась от злости.

– Гадина! Подлая мерзкая гадина! Она все врет! Никогда мы с Лалкой у Натки не жили! Еще не хватало в ее грязной конуре мне с ребенком жить!

Алена отвернулась. Почему-то ей казалось, что врет тут как раз Настя. Даже не то чтобы врет, но сознательно забывает некоторые факты из своей биографии. Алена достаточно часто сталкивалась с такой избирательной памятью своих внезапно разбогатевших друзей. Они почему-то очень хорошо помнили моменты, когда им приходилось общаться с высокопоставленными людьми, полетать в высоких небесах и сферах. Но почему-то из их памяти выпадали целые пласты жизни, люди и события, которые проходили где-нибудь на дне.

– Ну, да черт с ней! – произнесла Настя. – Ты лучше скажи мне, что она тебе про отца Евлалии болтала? Небось сказала, что Филипп не родной отец дочери?

– Сказала.

– Так это тоже вранье!

– В самом деле?

Алене вообще не хотелось продолжать этот разговор. Спрашивала она чисто из вежливости, стараясь смотреть при этом в стороны, чтобы до Насти наконец дошло, что пора закругляться. Но Настя, казалось, задалась целью заставить Алену поверить в то, что правду говорит именно она, а не ее подруга.

– Филипп – родной отец Евлалии. Правда, мы с ним не сразу поженились, он тогда был женат на другой женщине. Но когда его первая жена умерла, он сразу же женился на мне. Вот только нашу дочку ему пришлось удочерить, что правда, то правда.

– Почему же сразу Филипп не признал Евлалию своей? – невольно вырвалось у Алены.

Настя как-то смутилась, но все же ответила:

– Филипп этого хотел, правда, хотел. И я тоже хотела. Но…

– Так в чем же дело?

– Мне не разрешили вписать его имя в свидетельство о рождении.

– Кто не разрешил?

Настя окончательно покраснела, так что Алена вообще пожалела, зачем спрашивала.

– Филипп ведь женат был, – ответила все же ей Настя. – Он не хотел разборок со своей законной женой. Но ничего! Потом он все с лихвой компенсировал ребенку.

– Отец души не чает в Евлалии, – подтвердила Алена, чтобы хоть что-то сказать.

Однако Настю эта дежурная фраза вполне удовлетворила, и она отошла уже в гораздо лучшем настроении, снова улыбаясь и весело щебеча с гостями.

У Алены же этот короткий разговор оставил в душе какое-то смутное ощущение. Настя столько раз на протяжении своего рассказа повторила слово «правда», словно пыталась саму себя убедить в этом. Поневоле Алене закралась в голову мысль, что ее собеседница откровенно лжет.

К удивлению Алены, ее оскандалившася соседка никуда не делась. Уже через полчаса Алена вновь увидела ее бирюзовое платье среди нарядов танцующих. Тетя Евлалии, или кем она ей там приходилась, лихо отжигала какую-то невероятную джигу-дрыгу, веселилась от души, лезла целоваться ко всем подряд, была здорово пьяна, и периодически ею снова приходилось заниматься охране.

Но в целом это было даже хорошо, потому что придавало свадебному застолью хоть какую-то изюминку. Алена заметила, что гости бились об заклад, сколько еще продержится Натка, которую уже все хорошо знали. Всем нравилась эта дополнительная потеха. Алена заметила, что многие гости нарочно подпаивают Натку, чтобы склонить ту к еще более безумным выходкам. И ей стало тоскливо, захотелось уйти подальше от этих пьяных жестоких людей, так глупо издевающихся над бедной пьянчужкой.

Как-то она выдержит еще целых два дня в их обществе?