Текст книги "Крейвен Мэнор. Хранитель призраков"

Автор книги: Дарси Коутс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5

ДЭНИЕЛ ПОТРЯСЕННО ОХНУЛ и быстро отступил от двери, ударившись спиной о колонну навеса. Он прижался к ней на мгновение, пока его разум боролся с самыми разнообразными порывами, а затем сделал осторожный шаг вперед.

Глаза мерцали низко – примерно на уровне мраморного пола, в пространстве между стульями, расставленными вокруг камина. Дэниел снова заглянул в дверной проем, задержав дыхание и протянув руку с лампой как можно дальше. Глаза исчезли, и там, где он их увидел, было пусто.

– Здравствуйте?

Его голос эхом разнесся по всему зданию, отразившись в десятке самых разных углов. Он облизнул губы в ожидании ответа, затем сделал еще один шаг в дом.

– Прошу прощения, я не хотел вторгаться…

Краем глаза он заметил быстрое движение и вздрогнул. Трепещущая тень двигалась вдоль стены у камина, превращаясь в небольшого черного кота. Мигая оранжевыми глазами, кот уставился на Дэниела, который нервно рассмеялся, хотя мышцы его стянуло от напряжения.

– Привет, малыш. Как ты меня напугал. Наверное, и я тебя тоже напугал, да?

Он присел на корточки и поставил лампу рядом, затем протянул одну руку, чтобы посмотреть, сможет ли он уговорить кота подойти поближе. Кот не шипел и не пушил хвост, что было хорошим знаком, но, казалось, он был совершенно равнодушным к приглашению. Он сидел прямо, обернув хвост вокруг лап, и смотрел на стену за спиной Дэниела.

– Кыс-кыс, я – друг, – нараспев продолжал он, подбираясь ближе. – Я просто хочу поздороваться, малыш. Не бойся.

Он уже подобрался достаточно близко – еще несколько шагов, и он смог бы прикоснуться к коту, но тот встал и побежал прочь. Хвост его был опущен, уши слегка развернуты в его сторону, но он не убегал в поисках убежища. Вместо этого он остановился возле лестницы и снова уселся в ту же позу, обернув хвост вокруг лап.

Сердце Дэниела сжалось. Когда кот шел, он заметил, насколько тот тощ. Кости торчали под острыми углами, и можно было пересчитать все ребра под кожей. Кота никто не кормил, а той добычи, которую он ловил, явно было недостаточно, чтобы прокормиться. От этой мысли его затошнило.

– Подожди здесь минутку, малыш, – он сглотнул и попятился, изо всех сил стараясь не напугать кота, который почти не смотрел на него. – Я сейчас вернусь.

Он медленно добрался до двери, вышел и, развернувшись, побежал к дому садовника. Кот не пуглив, значит, когда-то у него был хозяин, и он жил в доме. Кот не мог добраться сюда из ближайшего города – слишком далеко. Но последние пару десятков лет в особняке никто не жил. Как он сюда попал?

Он заскочил в коттедж, поскользнулся на деревянном полу и повернулся к кухне, вспомнив, что видел в шкафу банку с тушенкой «Спэм»[3]3
  «Спэм» (от англ. Spam) – торговая марка консервированного мяса, производимого в США.


[Закрыть]. Это, конечно, не идеальный корм для кошек, но лучше он, чем ничего. В одном из ящиков Дэниел нашел тарелку, открыл банку и положил несколько ложек вязкого розового желе.

Возвращение в особняк заняло больше времени, поскольку он изо всех сил старался не опрокинуть тарелку, перелезая через мертвые деревья. Он начал переживать, что кот уже ушел, но, когда снова вошел в холл, тот так и сидел у лестницы. В свете лампы его шерсть тепло сияла. Когда-то она, наверное, была блестящей, но со временем стала грубой. Кот навострил уши, и Дэниел улыбнулся:

– Вот, малыш. Я принес тебе немного еды.

Он снова опустился на корточки и стал подбираться к коту, протягивая ему тарелку. Кот взглянул ему в глаза, затем быстро повернулся, взмахнул хвостом и начал подниматься по лестнице.

– Подожди, вернись! Еда, котик, еда!

Я разговариваю с котом, как идиот. Но Дэниел ничего не мог с собой поделать. Он схватил лампу и последовал за котом, выставив перед собой тарелку, как будто таким образом он мог его соблазнить. Кот не выглядел испуганным. Казалось, что Дэниел просто наскучил ему, поэтому на следующей площадке он снова повернул и направился на третий этаж.

Из-под его лап при каждом шаге взметались крошечные облака пыли. Чем выше они взбирались, тем больше паутины свисало с перил и архитравов[4]4
  Архитрав – горизонтальная панель, опирающаяся на ряд опор, обычно это балочное перекрытие, поддерживающее верхнюю часть здания.


[Закрыть]. Она цеплялась за руки Дэниела, если он не был осторожен. А когда он почти добрался до третьего этажа, большая невидимая липкая сеть накрыла его лицо. Он остановился, брезгливо скривившись, и попытался вытереться, не уронив тарелку с едой или лампу. Пока он убирал пелену с глаз, кот исчез в тени.

– Эй? Малыш? – Дэниел вытянул шею в надежде увидеть своего маленького друга.

Свет лампы не доставал так далеко, как ему хотелось, но подчеркивал сложную лепнину вдоль потолка и завитки на резных балюстрадах ручной работы. Он встал у перил и увидел, как простирается под ним огромный великолепный холл, трагичный в своей заброшенности.

Он понимал, что надо спуститься на первый этаж и вернуться обратно в коттедж. В письме ему не запрещалось исследовать дом, но он не мог избавиться от чувства, что вторгается в чужие владения. Пыль под его ногами была плотной, и можно было сказать, что здесь давно не ступала нога человека. Кроме того, он пока не хотел сдаваться и надеялся накормить голодного кота.

– Кыс-кыс, котик, вернись, пожалуйста.

Дэниел преодолел последние шесть ступенек и оказался на площадке третьего этажа. Лестница выходила на открытое пространство площадью не менее двенадцати квадратных футов. Слева и справа от него тянулись коридоры, их концы терялись в темноте. Несмотря на возраст, бронзовые обои и синий ковер смотрелись очень красиво, а на стенах галереи висели картины. В коридорах было жутко тихо, словно они спали.

Прямо перед ним в глубь дома уходил короткий коридор. Пол в нем был каменный, без коврового покрытия, и в конце была одна-единственная массивная деревянная дверь.

Она казалась очень толстой – даже толще, чем входные двери, и была выкрашена в черный как смоль цвет. Словно завороженный, Дэниел поднял лампу и приблизился к двери. У основания двери на камнях лежали крошечные кристаллы, сверкавшие в свете лампы. На черном как смоль дереве ярко-белой краской был нарисован символ: круг, перекрытый крестом. Дверь оказалась заперта на четыре массивных замка. Но металл настолько проржавел, что Дэниел смог бы сломать их без особого напряжения.

Что это за место?

Он быстро понял, на что смотрит: вход в башню. Ту самую, входить в которую запрещалось.

Тревожный вздох сорвался с его губ. Он сделал шаг назад, и по рукам крошечными пауками пробежал озноб. Не входите в башню…

Дэниел сглотнул и посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что он один. Даже когда он не смотрел на дверь, он чувствовал ее присутствие: массивное, устрашающее, угрожающее. Что там хранит Бран? Конечно, он там не живет. Если бы он там жил, снаружи не было бы никаких замков.

Дэниел поставил лампу и потянулся к двери. Он просто не мог остановиться. Он не хотел дотрагиваться ни до одного из четырех замков, но хотел узнать, что за тайна там скрывается. Пальцы коснулись дерева в центре нарисованного креста, и он мгновенно отдернул руку. Внутри дерева что-то гудело, словно по нему шел слабый электрический ток. Внезапно он почувствовал, будто весь его мир находится в секунде от разрушения, тени ожили и поползли к нему, шевеля длинными тонкими пальцами с острыми когтями, которые тянулись к его горлу, обещая жестокую расправу.

Не входите в башню…

Он схватил лампу и бросился к лестнице. Удерживая тарелку и лампу в одной руке, второй он вытер пот, заливавший ему глаза. Его шаги звучали в тишине барабанным боем, эхом отражавшемся в сотне укромных уголков по всему особняку. Он почувствовал себя карликом перед этим зданием-великаном. Воздух внутри стал спертым, и Дэниел начал задыхаться. Он судорожно пытался поглубже вдохнуть, но воздуха все время не хватало. Голова закружилась. Хватая ртом воздух и дрожа, он остановился на площадке второго этажа, чтобы подождать, пока утихнет головокружение.

Ощущение удушья исчезло, и он понял, что перенервничал. Он поставил лампу на пол, покрытый ковром, и прислонился спиной к пыльным перилам. Держись, Дэниел. Бояться нечего.

Если Бран не хочет, чтобы он заходил в башню, значит так тому и быть – его это устраивает. Он видел достаточно фильмов ужасов, чтобы знать, что происходит с людьми, когда они открывают двери, которые не должны были открывать, и поэтому его желание остаться живым и невредимым было гораздо сильнее любопытства.

Когда паника утихла, Дэниел решил осмотреться. Лестничная площадка на втором этаже была такой же, как и на первом: слева и справа – коридоры, все двери закрыты, стены покрыты золотом и темной припорошенной пылью синевой. Картина на стене перед ним была больше, чем все, что он видел раньше. Она была больше самого Дэниела, и доминировала в пространстве. Дэниел запрокинул голову, чтобы рассмотреть, что на ней изображено.

Это был портрет девочки одиннадцати-двенадцати лет. Светлые волосы – такие светлые, что казались почти белыми – каскадом ниспадали по спине и вились нежными прядями вокруг лица. Большие голубые глаза смотрели на Дэниела. Он нахмурился, пытаясь понять, что выражает ее лицо: в глазах светилось любопытство, а уголки ангельских губок были слегка приподняты. Но все вместе, ее черты передавали ощущение уязвимости, а, возможно, даже страха.

Дэниел поднял лампу, чтобы получше разглядеть детали. Пастельно-голубое платье девушки относилось к эпохе Регентства, может, к чуть более раннему периоду. Щеки были нежно-розовыми, но кожа на лице и руках выглядела очень бледной, как у привидения. Девушка позировала на фоне лилий. На платье приколота брошь. Орнамент украшения показался Дэниелу знакомым, но он не смог определить, где видел его раньше.

На золотой пластине, вставленной в рамку портрета, было начертано имя. Дэниел натянул рукав куртки на руку и смахнул им пыль. Аннализа Мирикс.

– Кем вы были при жизни, Аннализа?

Платье выглядело дорогим. Прическа казалась простой, но волосы были тщательно уложены. Голубые глаза, такие выразительные и в то же время такие загадочные, казалось, следили за ним, когда он двигался.

Наверное, какая-то знатная особа. Картина была огромной и написана с большим мастерством. Позолоченная, тщательно подобранная рама. Расположение картины тоже было продумано – она сразу привлекала внимание. Ее видел каждый, кто поднимался по лестнице, и Дэниел подозревал, что при достаточном освещении ее можно увидеть и из холла, если стоять в нужном месте.

Хотя было немного странно, что она изображена тут такой юной. Большинство исторических семейных портретов, которые Дэниел видел, изображали взрослых людей или целые семьи.

Внезапно Дэниелу захотелось больше узнать о семье, владевшей усадьбой Крейвен Мэнор. Он поставил тарелку со «Спэмом» на ковер у лестницы. Записка запрещала ему входить в башню, но там ничего не говорилось об остальной части дома. Уж в парочку-то комнат, наверное, можно заглянуть?

Дэниел посмотрел на коридор. Казалось, он тянулся бесконечно – свет не доставал до конца, что был скрыт в густой тени. Он потер шею, ощущая, что ее начало покалывать от волнения, затем нерешительно шагнул влево.

Все двери были высокими, темного дерева, и плотно закрыты. Дэниел потянул за ручку на двери ближайшей комнаты. Металл скрипел и сопротивлялся, но в конце концов раздался щелчок, и дверь открылась. Деревянная створка распахнулась, и Дэниел, чувствуя себя очень неудобно, вошел внутрь.

Глава 6

ЯРКИЕ НАСЫЩЕННЫЕ ЦВЕТА ударили по глазам. Несмотря на пыль, ярко-красного и золотого было слишком много. Это помещение скорее всего служило гостевой комнатой. В левой ее части стояла большая кровать с балдахином. У правой стены расположилась тумбочка с умывальником.

Дэниел осторожно передвигался по комнате, стараясь не касаться антикварных вещей. Все говорило о том, что здание можно отнести к тому же периоду, что и картину – немногим более двухсот лет. Окна были плотно закрыты, и благодаря этому комната очень хорошо сохранилась, но возраст все равно не получилось бы скрыть. Раковина в пятнах и с длинной трещиной. На матрасе по центру – сгнившее углубление. Длинные портьеры по обе стороны от большого окна были изъедены молью и почти превратились в тряпки.

Дэниелу захотелось посмотреть на вид из окна. Стекло было мутным и засаленным, покрытым грязью, копившейся в течение нескольких поколений. Но отсюда он мог разглядеть если не весь сад, то большую его часть. Дэниел наклонился ближе и задержал дыхание, чтобы стекло не запотевало.

Сад оказался больше, чем он думал. У дальней границы слева находился его коттедж садовника. Эта часть была покрыта густой растительностью, которая буквально сплеталась ветвями, но справа деревья росли не так густо. Он привстал на цыпочки, повернул голову и мельком увидел большое каменное сооружение среди рощицы сосен.

Такие остроконечные каменные крыши Дэниел видел на кладбищах. Одна из них располагалась на вершине холма недалеко от того места, где он похоронил свою бабушку. Ее могила была более чем скромной. Она не жалела денег при жизни, а то, что успела скопить, быстро съели больничные счета, и она умерла в бедности. Дэниел помнил, как рыдал после похорон, злясь на себя за то, что смог оплатить только самый дешевый гроб.

С комком в горле он отошел от окна и вернулся в коридор. Волнение от осмотра дома исчезло. Высокие темные залы утратили свою таинственность и казались депрессивными и одинокими.

Он остановился перед портретом Аннализы. Со второго взгляда, ему показалось, что ее лицо будто покрывает пелена ужаса, тщательно скрываемого маской дружелюбия. Он не знал, почему выражение ее лица так его беспокоило, но никак не мог забыть о нем.

Дэниел поднял тарелку со «Спэмом» и спустился на первый этаж. Хотя черный кот оставался неуловим, Дэниел оставил тарелку между двумя мягкими разваливающимися креслами с изогнутыми спинками возле камина. Именно там он увидел кота, когда вошел в здание, и поэтому надеялся, что тот вернется и найдет еду.

Камин был довольно большим и красивым сообразно эстетике дома. Дэниел мог бы вполне удобно расположиться на его решетке. На каминной полке стояли разнообразные украшения. Свечи в канделябрах наполовину оплавлены, а на сухих ветках, наверное, когда-то была хвоя. Рядом с часами, которые давным-давно остановились, стояло шесть узорчатых металлических рамок для фотографий, и все пустые.

Дэниел вытащил из кармана записку и положил ее на свободное место в центре каминной полки, покрытой хламом и пылью. Белая бумага отчетливо выделялась на этом фоне.

По стене возле лестницы двигалась тень. Дэниел прищурился в попытке разглядеть ее очертания среди тяжелого мрака. Небольшое пятно отделилось от стены и направилось к нему. Дэниел улыбнулся, узнав кошку.

– Эй, приятель, ты вернулся?

Кот поставил передние лапы на камень, пригнул голову и плечи, потянулся. Дэниел снова обратил внимание, как ходят кости под кожей у кота, и его сердце защемило от жалости. А кот тем временем выпрямился и уселся в десятке шагов от него, аккуратно обернув хвост вокруг лап.

– Еда, – Дэниел указал на тарелку. – Я не собираюсь снова за тобой бегать, но оставлю тарелку здесь, чтобы ты поел, хорошо? Завтра принесу еще.

Дэниел знал, что кот не понимает его, но от произнесенных вслух слов ему стало немного легче. Наверное, кот давно был бездомным и навряд ли подпустит к себе незнакомца, но Дэниел мог хотя бы кормить его и тем самым создать некое подобие комфорта на закате его жизни. Шерсть кота пока не начала седеть, но суставы, видимо, уже были изношены, что делало его движения неестественными и медленными. Вид его был изможденный, а значит он прожил долгую жизнь.

– Будь здоров, малыш. Если зайдет Бран, поздоровайся с ним от моего имени, хорошо?

Дэниел начал плавно пятиться к двери. Янтарные глаза кота следили за ним, но не выражали никакого любопытства по поводу тарелки, что он оставил.

Конверт Брана с инструкциями для Дэниела и оплатой ждали в куче листьев неподалеку. Дэниел поднял его, сунул в карман и вышел на крыльцо.

Снаружи на дереве его снова поджидали вороны, встретив скорбным карканьем, некоторые с опаской отлетели подальше. Дерево под ними почти умерло. На нем пока еще висело несколько случайных листьев, но Дэниел подозревал, что через год оно совсем зачахнет. Ворон было так много, что они казались фальшивыми листьями, облепившими дерево – темные, постоянно в движении, перелетают с ветки на ветку. Он опять склонил голову, проходя под ними и пробираясь сквозь спутанные клубки мертвых кустов и живых извивающихся лиан.

Он изо всех сил старался запомнить планировку сада из окна, поэтому продирался сквозь растения в том направлении, где, как ему запомнилось, находился склеп. Инструкции в письме Брана гласили, что сад необходимо восстановить, но все же в первую очередь говорилось о приведении в порядок склепа, поэтому Дэниел решил, что это приоритетная задача. Он уже потратил впустую все утро, осматривая особняк и гоняясь за котом, поэтому решил, что пора браться за дело, чтобы заработать себе на жизнь.

Сначала он нашел сосновую рощу. Сосны создавали почти идеальный щит вокруг склепа, и ему пришлось буквально протискиваться между ними, чтобы найти фасад из темно-серого камня.

Сооружение было красивым даже в запущенном состоянии. Полностью построенное из каменных плит и достаточно большое – издалека можно принять за маленький дом. Остроконечная крыша на несколько футов возвышалась над головой Дэниела, а на стенах были вырезаны изображения растений и животных. Арочный вход вел в небольшой альков шириной шесть футов, где могли укрыться люди. Внутри проглядывали темно-коричневые оттенки, что позволяло предположить наличие двери в дальнем конце укромной ниши. Но Дэниел не мог подойти ближе, чтобы убедиться. И сам вход, и участок вокруг склепа заросли свирепым колючим кустарником. В кустах запутался плющ, и растения одновременно и поддерживали, и душили друг друга.

Дэниел провел пальцами по волосам, обдумывая, что можно сделать. Неудивительно, что Бран хотел привести склеп в порядок. Действительно, было что-то ужасное в том, что последнее пристанище человека задыхалось в уродливых колючих зарослях. Дэниел посмотрел на свои руки. Да, без перчаток ему не обойтись, если он не хочет разодрать пальцы в кровь. Но он понятия не имел, когда Бран придет за запиской и доставит все необходимое.

Ищи компромисс. Он осмотрел стены. Плющ рос выше кустов. Его стебли покрывали замысловатую резьбу на стенах и крыше и, казалось, скрывали усыпальницу. Если за плющом ухаживать, с его помощью можно создать приятный мягкий вид. Но теперь он так разросся, что просто душил все вокруг, включая само сооружение.

Дэниел пробежался обратно к коттеджу садовника. В маленькой кухне он нашел нож и два кухонных полотенца. Он оставил лампу и конверт с оплатой, затем вернулся к склепу и обернул руки полотенцами для защиты. Работать было сложно и неудобно, но Дэниелу удалось взобраться на упавшую сосну и дотянуться до лоз, расположенных на высоте. Шипы все равно кололи его, даже сквозь ткань, но он упорно продолжал работать, отсекая плющ, росший над крышей гробницы. Шаг за шагом, он отделял темно-зеленые листья от камня и сбрасывал их на чистый участок земли, где соберет их позже.

К тому времени, когда он обогнул все сооружение, очистив его от плюща, руки его были в ссадинах, а солнце уже садилось за верхушки деревьев. Нож был полностью покрыт соком растений, и Дэниел очистил его одним из полотенец. Улучшение было налицо, хотя кусты он пока не трогал. Дэниел довольно улыбнулся, радуясь, что без утяжеляющих крышу растений здание хотя бы частично вернуло свой прежний достойный вид.

Теперь стало возможным разглядеть фасад склепа. Среди искусно вырезанных листьев, свитков и миниатюрных колонн было начертано имя: Аннализа Мирикс. Эмблема над ним представляла собой брошь, приколотую к платью девушки на картине.

Дата, вырезанная рядом с именем, заставила сердце Дэниела внезапно сжаться. 1791–1803 гг. Она прожила всего двенадцать лет.

Может, болела? На портрете у нее невероятно бледная кожа, но я думал, что это работа художника – ведь так было модно в то время. Она умерла юной, но, наверняка, ее нежно любили и увековечили и на картине, и в этой усыпальнице.

Он вспомнил слегка приподнятые уголки ее губ и страх в глазах. Она знала, что умрет? А картину написали специально, чтобы увековечить ее до того, как она уйдет навечно?

Закат горел яркими багряными и сверкающими золотыми цветами. Дэниел стряхнул с рук полотенца, завернул в них нож и отправился к себе в коттедж. Он намеревался вернуться в город до конца дня, но слишком увлекся работой и не заметил, как солнце практически село.

Дэниел остановился перед домом садовника. По сравнению с особняком и садом в маленьком аккуратном доме было комфортно. Даже уютно. Он потер затылок ноющей рукой. Было бы здорово жить в собственной комнате и не ограничивать себя в еде. Было бы еще лучше снова не пробираться через лес. Конечно, он сможет справляться с работой в Крейвен Мэнор в течение дня, но после захода солнца он все еще ощущал необъяснимую тревогу и беспокойство.

Есть осторожность, а есть паранойя. Ты провел здесь целый день, и ничего страшного не случилось. Рискни. Останься на ночь.

Он толкнул дверь коттеджа. Без солнечного света он казался неестественно мрачным. Дэниел безуспешно поискал выключатель. На территории нигде не было видно огней. В особняке висели масляные лампы на стенах и в большинстве комнат стояли камины. Дэниел подозревал, что здесь никогда не было электричества.

Да и холодильника тоже не было. Хотя для него это не проблема. Чай и кофе он привык пить без молока, потому что Кайлу не нравилось молоко. Но без холодильника любое мясо или скоропортящиеся продукты придется съедать сразу же.

Отчаявшимся не приходится привередничать.

Он фыркнул, опустившись на колени перед камином. До появления в Крейвен Мэнор он чувствовал себя отчаявшимся, постоянно хватался за любую работу, чтобы заработать деньги на оплату квартиры и еды, без конца рассылал резюме и получал отказы и всегда чувствовал свою ущербность из-за того, что у него не было дома.

Но в Крейвен Мэнор была совсем другая атмосфера. Складывая в камин щепу для растопки, Дэниел попытался прикоснуться к нему пальцем. Усадьба, конечно, не была веселым местом. И не светилась радостью и дружелюбием. Но она казалась незыблемой. Ничто за последние двести лет так и не смогло ее разрушить. Как бы не били в стены бури, как бы не пыталась задушить дом бурная растительность, он по-прежнему стоял неподвижно и гордо.

Несмотря на все хранимые тайны и пугающую атмосферу, в коттедже он чувствовал себя более уверенно, чем в квартире у Кайла. Это было поразительное открытие. У Кайла он всегда чувствовал себя гостем. Он платил половину арендной платы и половину коммунальных расходов, но его имя все равно не значилось в договоре аренды. Даже комната, в которой он жил, не была полностью его. Там хранилась гитара Кайла, его старая одежда и вещи, напоминающие о давно заброшенных хобби, что делало и без того маленькое пространство еще более тесным. А в Крейвен Мэнор у Дэниела был свой дом.

«Мой собственный дом». Он сказал это вслух, пробуя слова на вкус, и ему очень понравилось, как они звучат. Конечно, он не был настоящим владельцем коттеджа садовника, но ему казалось, что он имеет право его украсить, поставить новую мебель и ночевать здесь, не опасаясь, что его могут в любой момент вышвырнуть.

Не привязывайся слишком сильно. Он добавил полено в пылающий огонь и оставил его гореть. Конверт ждал на столе рядом с лампой, и Дэниел открыл его и вытряхнул содержимое. Может выясниться, что монеты ничего не стоят. Или владелец окажется сумасшедшим. Да и сам ты можешь проснуться следующим утром без почки.

Но, так или иначе, все страхи сегодня казались менее реальными, чем накануне. Он начал мысленно рисовать образ владельца Крейвен Мэнор и представил себе отшельника, который максимально избегал контактов с людьми. Это вполне устраивало Дэниела.

Он внимательно осмотрел монеты. Герб на них совпадал с изображением на картине и на склепе. Неудивительно, что он показался знакомым.

Может, это фамильный герб? Интересно, можно ли найти кого-нибудь, кто его узнает. Когда в этой усадьбе жили, она, наверное, была хорошо известна. Дом такой большой, и для его обслуживания, вероятно, требовалась целая куча горничных.

Дэниел отложил монеты в сторону, вытряхнул две записки, перечитал их и оставил на столе. Если работа была настоящей, а он начинал серьезно верить в это, он не хотел делать ничего такого, что могло бы поставить ее под угрозу.

«Правила:

– Посторонним вход на территорию воспрещен.

– Не входите в башню.

– Не выходите из коттеджа садовника между полуночью и рассветом. Задергивайте шторы.

– Держите дверь запертой. Если слышите стук, не отвечайте».

Последнее правило, как ни смотри, звучало зловеще, но Дэниел был не в том положении, чтобы нарушать указания. Поэтому он задернул шторы, чтобы в комнату не проникал лунный свет, затем закрыл дверь на замок. В качестве дополнительной меры предосторожности он подтащил к двери стул. Если кто-то вдруг действительно решит напасть на него посреди ночи, то он, по крайней мере, услышит шум и будет готов к визиту гостей.

Дэниел приготовил себе простой ужин, разогрев на огне тушенку, и съел ее с двумя кусками хлеба. Накануне ночью он почти не сомкнул глаз, и мышцы болели от работы, поэтому он решил, что ничего плохого не случится, если он ляжет пораньше. Он вскипятил на огне кастрюлю с водой и неловко помылся. Затем переоделся в чистую одежду, которую принес с собой, и улегся в кровать. Постель была теплой и мягкой, а потрескивающий огонь успокаивающе гудел, убаюкивая его, создавая чувство защищенности.

Вскоре после полуночи ощущение тепла и спокойствия закончилось – кто-то начал стучать в дверь.