Текст книги "Нэнси (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Даринда Джонс
Нэнси

***

Мы с полом познакомились где-то между четвертой и пятой кружкой пунша. Столкнулись буквально лицом к лицу. То еще воспоминаньице. К тому же практически единственное с прошлого вечера. Если, конечно, не считать смутной встречи с парнем, на шее у которого светилось ожерелье из неоновых трубочек, и который сказал мне, что у меня симпатичные кутикулы. Но знакомство с полом – это да-а, это я еще долго буду вспоминать, заливаясь от стыда краской.

Так уж вышло, что мы, то есть я и пол, отлично поладили. Интрижка у нас выдалась короткая, но бурная. Кажется, я все время была сверху. Точно не помню, честно. Потому что за вечер мир разок-другой перевернулся. В общем, свидание закончилось чересчур быстро. Кому-то, видите ли, вздумалось нагло отодрать мою физиономию от объекта новой страсти, и все для того, чтобы представить меня белому фаянсовому тазику, от которого несло, как от кошачьего лотка. Я держалась изо всех сил. Умоляла хоть кого-нибудь остановить эту фаянсовую карусель, чтобы дать мне сойти на твердую землю. Потом почувствовала на затылке чью-то мягкую и холодную руку, словно кто-то хотел меня успокоить, ну а дальше мир вокруг почернел. Занавес.

Следующее, что я помню, – это собственные попытки вырубить будильник с помощью техники «шарахнуть по нему первым, что под руку попадется». Последствия вчерашнего дебоша ощущались в каждом движении и даже в каждой мысли. Все силы ушли на то, чтобы вытащить себя утром из постели, а теперь остатки все тех же скудных сил истощались со скоростью света, потому что нужно было как-то держаться на ногах и при этом не вывернуться наизнанку прямо в коридоре Ренфилд-Хай.

Больше меня ни на что не хватало.

Глядя на Саманту Варгас, которая махала мне через целое море теплых тел, я старалась не зацикливаться на том, почему утром мне пришлось буквально сдирать с лица волосы. Между прочим, Саманта каким-то чудом ловко держала в руках целую охапку книг, энергетический напиток и кекс, в котором горела свеча. Офигеть! Я себя-то с трудом держала, и то исключительно благодаря стене, к которой прилипла спиной.

Саманта мне улыбнулась, и улыбка показалась слишком широкой на фоне бледного изящного лица. Светлые волосы были собраны в нечто, напоминавшее всклокоченный «конский хвост». Вот только ничего всклокоченного в Саманте Варгас не было и быть не могло. В Ренфилд-Хай я проучилась всего неделю, но уже знала предостаточно и о самой Саманте, и вообще о таких, как она, чтобы смело утверждать: каждый волосок на ее голове лежал именно там, где ему и положено было лежать.

– С первым контактом! – торжественно проговорила Саманта и ткнула в меня кексом.

Ее лучшие подруги Лора и Кэрри-Энн едва за ней поспевали, явно страдая от тех же проблем, что были и у меня. Остальные ученики привычно уступали блестящему трио дорогу. Подружки при Саманте были всегда, потому что так уж заведено у популярных девочек. Свита обязательна, причем состоять она должна как минимум из двух человек. Лучше, конечно, больше, но Ренфилд-Хай школа маленькая.

Тем не менее, во всех учебных заведениях, где я училась, правила были одинаковыми. А поучиться мне пришлось в куче школ. Точнее – в тринадцати, потому что папа работал консультантом. И это к десятому-то классу!

– С каким еще первым контактом? – рискнула уточнить я и взяла очень-преочень розовый кекс, попутно пытаясь сглотнуть желчь, прожигающую пищевод.

Интересно, когда до Саманты дойдет, как сильно она во мне ошиблась? С такими, как я, такие, как она, не дружат. Я не любительница поверхностных суждений, хихиканий по поводу и без и закатываний драматических истерик. Я скорее заучка, чем чирлидерша. Но в каждой новой школе ученики узнают об этом не сразу, а когда все-таки узнают, теряют ко мне всякий интерес и окунаются в более заманчивые приключения. Впрочем, пока этого не произошло, я веду себя, как положено. Притворяюсь, будто состояние моих волос заботит меня не меньше глобального потепления. Смеюсь над местными шутками. Одеваюсь в те же цвета, чтобы смешаться с толпой. А еще, к собственному унижению, принимаю от незнакомцев ухаживания на вечеринках. Хотя, в свою защиту скажу, что на последней вечеринке я все еще была новичком, а значит, для меня все были незнакомцами.

– С тем самым, – проговорила Лора, у которой были каштановые волосы и брови вразлет над глазами цвета ядреной газировки. – Холодная рука на вечеринке и все такое. Ну же, первый контакт!

При упоминании о моем вчерашнем позоре желудок совершил кульбит. Слава богу, папа задержался на работе, а когда вернулся, было уже темно. Зуб даю, на подъездной дорожке до самой двери я оставила след из рвоты.

До меня так и не дошло, что такое «первый контакт», поэтому я сказала:

– До меня так и не дошло, что такое «первый контакт».

Кэрри-Энн захихикала, и вокруг лица запрыгали рыжие кудряшки.

– У тебя был первый контакт с призраком, дурочка.

Саманта открыла энергетик, и в шумном коридоре щелчок с шипением прозвучали на удивление успокаивающе.

– У каждого в Ренфилде есть история о первом контакте. Теперь есть и у тебя.

– Сомневаюсь, что это был призрак, – возразила я и свела брови вместе, хотя получилось как-то больновато. – Скорее кто-то с добрым сердцем, кому стало меня жаль.

– С добрым сердцем? – переспросила Кэрри-Энн.

– Говорят, у добряков холодные руки, потому что все тепло в сердцах, – объяснила я. – Короче говоря, я уверена, что тот, кто вчера растирал мне шею, вполне способен заказать себе карамельный макиато в «Старбаксе».

– Жаль, что у нас «Старбакса» нет, – печально отозвалась Лора, которую этот факт явно расстраивал не меньше, чем меня.

– Ну так как тебе Ренфилд? – сменила тему Саманта.

Я уже открыла рот, чтобы ответить, как мимо нас прошагали футболисты школьной команды, которые явно только что вышли из душа. В свете флуоресцентных ламп блестели мокрые волосы. Вся троица лучших подруг мигом решила, что парни куда интереснее всего, что я могу озвучить вслух. Честное слово, даже я бы с этим спорить не стала. Ренфилд-Хай вышла в финал штата, поэтому команда тренировалась до и после уроков, а нам посчастливилось каждое утро лицезреть парад только что вышедших из душа спортсменов. Ей-богу, это было самое интересное событие в любой день моей ренфилдской жизни с самого приезда в этот городишко.

Замыкал процессию тайт-энд[1]1
  Позиция игрока линии нападения в американском футболе. Подобнее здесь.


[Закрыть] по имени Тоби Макэфи – прекрасный образец моих слабостей и первопричина того, что я согласилась заявиться на вечеринку в четверг. Обобщая, все дело в мальчиках. Особенно в симпатичных мальчиках с темными отросшими волосами и зелеными глазами, которые сияют, как море в лунном свете.

Как всегда, начиная учиться в новой школе, поначалу я стараюсь влиться в узкий круг популярных девочек. Само собой, имеются последствия. Плохо то, что рано или поздно, но неизбежно наступает момент, когда девочки узнают, что я не одна из них. А хорошо то, что самые симпатичные девочки знакомы с самыми симпатичными мальчиками. Разговаривают с ними на переменах, шутят и флиртуют так, словно завтра никогда не наступит. Мало что бывает приятнее, чем тусоваться с красивыми людьми. Поэтому, пока есть шанс, я им пользуюсь на всю катушку. Иными словами, падая на хвост власть имущим, получаешь бонусы.

Я вовсе не шлюха, но противоположным полом интересуюсь уже давно. К тому же мои моральные устои достаточно гибкие, чтобы пользоваться пока неверным представлением Саманты обо мне в своих интересах. Хотите – подайте на меня в суд.

– Так ты не боишься?

С трудом оторвавшись от созерцания задницы Тоби Макэфи, я поморгала, глядя на блистательное трио. Неужели я что-то пропустила?

– Боюсь чего?

Кэрри-Энн закатила глаза.

– Того, что живешь в самом известном своими призраками городе в Западной Вирджинии.

– А-а, ты об этом…

Я задула свечу, и Кэрри-Энн зааплодировала. Причем, по-моему, переборщила с энтузиазмом. Хлопки просочились в гудящий от боли череп и затанцевали на оголенных нервах. Я могла поклясться, что теперь знаю, каково это – когда с тебя живьем сдирают шкуру.

Я натянуто улыбнулась:

– Как я и сказала, я в такое не верю.

Саманта сурово поджала губы.

– Ага, мы тоже.

– А я верю, – заявила Кэрри-Энн, подняв вверх указательный палец.

– Кэрри-Энн не считается, – вмешалась Лора, как будто подруга не стояла прямо рядом с ней. – Она и в НЛО верит.

Кэрри-Энн кивнула, а потом стыдливо потупилась. Впервые за день я чуть не рассмеялась, но побоялась, что меня хватит удар.

– И все равно, – продолжила Саманта, – даже если большинство из нас во все это дерьмо не верит, круто быть хоть чем-то знаменитыми.

Я решила не указывать на тот факт, что невозможно определить, какой из городов, если такой вообще есть, может похвастать наибольшим количеством призраков в стране. Только потому, что какое-то распиаренное шоу на «Дискавери» заявило, будто Ренфилд бьет все рекорды по необъяснимым жуткостям, заявление правдой не станет. Но это определенно не мешало городу наживаться на самой идее. От знака на въезде с надписью «Добро пожаловать в Ренфилд! Население: 13349 человек и парочка сварливых призраков» до официантов в кафешках, которые без зазрения совести спрашивают что-то вроде «И скольких из живых мы сегодня покормим?».

– А как же все эти истории про первый контакт? – спросила я.

– Чушь собачья, – отмахнулась Саманта. – Почти всем из них можно найти объяснение, но все равно они забавные. В нашем захолустье это вроде как часть культурного наследия. – Взяв за руку, она потащила меня на первый урок и с ухмылкой оглянулась на подруг. – К тому же Хэллоуин у нас благодаря этому проходит очень интересно.

– Жаль, что я его пропустила, – пробормотала я.

И не соврала. В сверхъестественное я не верю, но было бы круто отпраздновать Хэллоуин в самом известном своими призраками городе, хотя городом Ренфилд можно назвать с большой натяжкой. На носу уже маячило Рождество, но власти упрямо предупреждали туристов опасаться Призрака Рождества, потому как именно он, оказывается, был самым приставучим.

Войдя в класс, я сразу заметила Нэнси Уилхойт, которую не могла выбросить из головы с тех самых пор, как начала учиться в Ренфилд-Хай. Она была худенькой, с каштановыми волосами и россыпью веснушек на носу. Вполне себе симпатичная, но остальные ученики относились к ней, как к прокаженной. Судя по всему, друзей у нее не было вообще, и я быстро поняла почему. На уроках Нэнси регулярно издавала странные звуки. То шипела, то ворчала. А еще дергалась и подскакивала, словно кто-то ее бил или толкал, хотя никого рядом не было. Плюс время от времени разговаривала сама с собой, не обращая внимания на то, что кто-то мог услышать. Ученики ее просто-напросто игнорировали, но всегда и везде найдутся те, кому нравится дразнить и высмеивать других людей при каждом удобном случае.

В этом как раз и заключалась моя вторая слабость, из-за которой я неизбежно оказывалась за пределами круга популярных девочек. Ну не могу я обойти стороной всяких изгоев. Особенно тех, кого напрочь игнорируют и/или запугивают. К сожалению, Нэнси подходила под все эти категории.

Лора и Кэрри-Энн ушли по своим классам, а я тихонько остановила Саманту перед тем, как сесть за парту.

– Что не так с Нэнси Уилхойт?

Глянув на Нэнси, Саманта сморщила нос.

– Помимо того, что она офигенно стремная?

– Наверное, – пожала плечами я.

Саманта подалась ближе и почти шепотом ответила:

– Видимо, ее постоянно преследует какой-то призрак. Типа полтергейст, что ли. Говорит, он ее вечно бьет и царапает. Два года назад ее даже в «60 минут» приглашали.

От удивления у меня округлились глаза:

– В телепередачу?

– Ага. Ее родители заявили, будто следы на ней – это стигматы, а Нэнси сказала, что над ней издевается призрак какого-то ребенка.

– И что случилось на шоу?

– Ну, следователи пытались доказать, что она сама себя мучает, но не смогли. На ней сами по себе появлялись царапины, синяки и ожоги. Никто так и не сумел объяснить, откуда они берутся.

– И какой в итоге сделали вывод?

– А никакой. Притащили кучу всяких экспертов, чтобы либо доказать, либо опровергнуть заявления Нэнси и ее родителей, но никто из экспертов ничего не понял. – Саманта беззаботно улыбнулась. – И Нэнси Уилхойт по сей день остается загадкой.

– Отстой, – протянула я, по-новому глядя на девочку, которую мы обсуждали.

Покосившись на нас, Нэнси словно поняла, что мы говорим о ней, опустила голову и прикрыла лицо волосами. Я откашлялась и, приняв решение во что бы то ни стало узнать ее вариант этой истории, села за парту.

***

Как всегда, все утро я старалась вписаться в процесс обучения. Похоже, в каждой школе темы уроков идут в разном порядке. Папа говорит, что мало просто не отставать. Я должна быть на шаг впереди, готовой ко всему. Поэтому я усиленно записывала и внимательно слушала то, что говорили учителя, хотя все это время страдала от головной боли. Похмелье донимало не на шутку.

К полудню мои мозги превратились в скользкую дрожащую субстанцию, уже неспособную усваивать новую информацию. Слава богу, в столовке сегодня на обед можно был взять пиццу. Пицца должна была помочь. Потому что всегда помогает. Взяв кусок у милой женщины в шапочке для душа, я поискала в забитой столовке Нэнси Уилхойт и нашла ее в самом дальнем от дверей углу. Не обращая внимания на троицу подруг, которые бешено махали, пытаясь привлечь мое внимания, я направилась прямиком к столику Нэнси. Та читала книжку, натянув по самые уши воротник коричневого пальто.

– Можно присесть? – спросила я.

Она взглянула на меня из-под длинной челки.

– Как хочешь.

Едва договорив, она громко ойкнула, ткнула локтем воздух и продолжила читать.

Я все-таки села. Нэнси удивленно уставилась на меня, словно не ожидала, что я действительно сяду с ней за один стол. Потом собрала вещи в аккуратную стопочку, чтобы освободить мне место, отпила немножко сока и опять уткнулась в книгу.

Я чуть было не откусила кусок пиццы, которая еще минуту назад выглядела дико аппетитно, но желудок почему-то забулькал в знак протеста. Положив пиццу обратно на тарелку, я взяла в руки бутылку диетической колы и осторожно сделала глоток. На целую минуту повисла неловкая тишина. В конце концов я не выдержала и наклонилась посмотреть, что читает Нэнси. Чтобы мне было удобнее, она приподняла книгу. Это оказалось старое издание «Ужастиков». Некоторые из них мы читали в начальных классах.

– Всегда любила эту серию, – сказала я.

Не отрываясь от чтения, Нэнси кивнула.

Я отпила еще колы. Так мне точно ничего не добиться. К тому же как знать, сколько у меня времени, прежде чем любопытство блистательного трио зашкалит и погонит по мою душу? Наверняка подружкам уже до смерти хотелось знать, что у меня на уме. Видимо, пришло время посвятить их в свою тайну: я не из их круга. Рано или поздно они сами все поймут. Так зачем тянуть? Не то чтобы я ужасно хотела подружиться с Нэнси, но, похоже, мы с ней неплохо начали.

– Можно кое о чем спросить? – поинтересовалась я.

– Если о Питере, то нет. Он не любит, когда я о нем говорю.

Я удивленно выпрямилась. Мы друг друга поняли! А значит, впереди что-то интересненькое.

– Питер – это призрак, который тебя преследует?

Дернувшись, Нэнси зашипела на кого-то сбоку, потом сердито посмотрела на пол и ответила:

– Да.

Я подалась ближе, чтобы посмотреть, но она так быстро повернулась ко мне, что пришлось сделать вид, будто я ничего необычного не заметила и меня интересует только книга.

– О чем сейчас читаешь?

– О Питере.

– Ясно. – На самом деле, я ничего не поняла и задумчиво уперлась локтем в стол.

Раздраженно вздохнув, Нэнси закрыла книгу, в упор посмотрела на меня и кивнула в сторону Саманты со свитой:

– Тебя они подослали?

Я замотала головой:

– Вовсе нет. Просто хотела познакомиться. Может быть, получше тебя узнать. Вот и все.

– Класс. И сколько они тебе заплатили? Или взяли на слабо?

– На слабо? – нахмурилась я. – А-а, ты имеешь в виду, что все это большая шутка? Типа разговор с тобой – нечто вроде обряда инициации в женском клубе? – Я глянула на блистательное трио и изо всех сил постаралась не рассмеяться при виде их озадаченных лиц. Да уж, иногда я сбиваю людей с толку. Бывает. – Или, – продолжила я, улыбнувшись и помахав подружкам, – может быть, меня шантажом вынудили подойти к самой стремной ученице в школе, чтобы подружиться с ней, а потом тщательно спланировать подставу. Например, затащить ее на сцену в актовом зале и на глазах у всего народа облить свиной кровью.

– Я не стремная, – сквозь зубы процедила Нэнси.

Я повернулась к ней и увидела сердитый взгляд. Что ж, хоть какой-то шаг от безразличия.

– Согласна. И нет, никто меня не подсылал.

– Ну ладно. Минуточку! – Нэнси явно осенило. – Дай угадаю. Ты фанатка «60 минут»?

– Это вряд ли.

Сделав еще один глоток, я полезла в рюкзак и достала книгу о семнадцатилетней девочке, которая была тайным международным шпионом. Чтобы Нэнси мне хоть что-то рассказала, придется познакомиться с ней поближе. А что в таком случае может быть лучше, чем вместе почитать? Ладно, идея так себе. Но может быть, нам удастся сблизиться хотя бы на почве горячей любви к печатному слову.

Нэнси покосилась на меня. Чтобы она могла прочитать название, я приподняла книгу. Честное слово, я хотела идти шаг за шагом. Сначала завоевать доверие Нэнси, узнать ее получше. Так сказать, откормить и все такое. Но вдруг ни с того ни с сего выпалила:

– Почему ты решила, что твоя книга о Питере?

Нэнси вовсю читала аннотацию на обложке, поэтому рассеянно пожала плечами:

– Там о мальчике, который умер при пожаре, устроенном его матерью. Прямо как Питер.

Ужаснувшись, я во все глаза уставилась на ее книгу и постаралась запомнить название.

– Значит, Питер сгорел в пожаре?

Вернув мне мою книгу, Нэнси дернулась, а потом ответила:

– Да. Довольна?

И близко нет.

– А он… ну… он сейчас здесь?

Нэнси глубоко вздохнула:

– Да. И, как я и сказала, он не любит, когда я о нем говорю.

– Извини, пожалуйста. Просто все это ужасно интересно.

– Интересно? – фыркнула она. – Что ж, я слыхала слова и похуже.

С одной стороны, меня поражало, почему она до сих пор учится в обычной школе, а не сидит в палате какой-нибудь психушки. Но с другой, мне было настолько любопытно, что очень хотелось ей поверить. Теперь, увидев Нэнси вблизи, я заметила уже заживающие на лице синяки и царапины и одну свежую, от уголка глаза к самому рту. Все это подпитывало  мое любопытство. О самой Нэнси, о том, какой была ее жизнь дома. Администрация школы уже наверняка пыталась это выяснить, но я все равно задумалась, не издеваются ли над ней родственники.

Во мне всегда сидел решатель проблем, который при виде следов на Нэнси попросту не мог не подсовывать в мысли кучу разных предположений, пока я не выясню правду. Видимо, мне суждено стать психологом, соцработником или даже барменом.

– Может быть, он пытается тебе что-то сказать.

– Кто?

– Питер. Мальчик, который тебя преследует. Может быть, он просто хочет пообщаться.

– Вообще-то, он не разговаривает, – ухмыльнулась Нэнси.

– О том и речь! – Я повернулась к ней, взволнованная перспективой наконец-то наложить лапы на Питера. Не буквально, конечно, потому что он все-таки маленький мальчик, и тогда меня смело можно было бы назвать извращенкой. – Может быть, он пытается тебе что-то сказать, но не знает как. А может быть, он просто хочет привлечь твое внимание, как и все дети.

На мгновение Нэнси задумалась, а потом сказала:

– Может быть.

Я улыбнулась и стала мысленно готовиться все выходные провести в поисках. Держу пари, будет интересно. Даже захватывающе, потому что вряд ли все получится слишком просто. Оставалось лишь надеяться, что поиски отвлекут меня от мыслей о вчерашнем вечере. Я поклялась больше не брать в рот ни капли спиртного, даже если оно будет очень симпатичного цвета.

Я уже собиралась спросить, не хочет ли Нэнси после школы выпить со мной по стаканчику кока-колы, как вдруг она вскочила на ноги, уставилась на что-то сбоку и проорала так громко, что вполне могли услышать и в России:

– Прекрати!!!

В столовой повисла густая тишина, но всего на несколько секунд. Народ быстро сообразил, кто кричал, и вся столовка взорвалась хохотом. Ярко покраснев, Нэнси подхватила свои манатки и бегом помчалась на улицу через запасной выход. Ясное дело, тут же врубилась сигнализация, усугубив и без того неловкую ситуацию.

Но оказалось, это не самое странное событие за весь день. Когда я встала собрать свои вещи перед шестым уроком, кто-то царапнул меня по спине. Было так больно, словно этот кто-то решил погладить меня граблями. Я ахнула, выронила рюкзак и обернулась, но никого не увидела. Ни одной живой души.

Быстренько повернувшись к столу, я встретилась взглядом с Самантой. На ее лице так и читалась странная смесь подозрений, беспокойства и страха. Встав из-за стола, Саманта поспешно вышла из столовой.

***

Перед последним уроком мне чудом удалось отбиться от кучи вопросов, которыми меня забросали Лора и Кэрри-Энн, а потом я случайно наткнулась в коридоре на Нэнси. Она уронила учебник и пыталась растолкать учеников, чтобы книжку не успели отпинать куда подальше. Я двинулась на помощь, но резко остановилась. Учебник поднял Тоби Макэфи. Под кожей на сильной руке, как морские волны, бугрились мышцы.

Вот только Тоби – спортсмен. Очень вероятно, он просто поднимет книжку над головой Нэнси и скажет ей попрыгать, а потом бросит кому-то из своих приятелей. Я стиснула зубы, намереваясь, если что, вступиться за Нэнси, но внезапно Тоби направился прямо к ней, встал на пути у других учеников и отдал ей книгу.

Нэнси подняла голову и посмотрела на него, как будто без тени сомнений верила, что Тоби Макэфи ходит по воде. Ну или как минимум воплощает мировое добро.

– Спасибо, – широко улыбнулась Нэнси.

Тоби улыбнулся в ответ, правда, улыбку наполовину скрыли упавшие на щеки волосы, подмигнул и пошел дальше по коридору.

Я посмотрела, как он уходит (точнее как уходит его задница), и подошла к Нэнси.

– Ты как?

– Порядок, – беззаботно отмахнулась та.

– Что тут происходит? – спросила непонятно откуда взявшаяся Саманта.

– Ничего. Извини, что не пообедала с вами.

– Ерунда. – Саманта смерила Нэнси полным презрения взглядом. – Позволь узнать, почему ты разговариваешь со всякими отбросами?

Она всерьез назвала Нэнси отбросом? Прямо в лицо?!

– Если ты о Нэнси, то я разговариваю с ней потому, что хочу узнать ее получше, – отозвалась я таким голосом, что любой бы понял, как я раздражена. – Впрочем, тебя это никак не касается.

Саманта задохнулась от возмущения. Громко. Аж эхо от стен отразилось. Но быстро пришла в себя и махнула рукой, словно мои слова ничего не значили.

– Как знаешь. Но не жди, что я последую твоему примеру.

– Не смела и мечтать.

Неловко переступив с ноги на ногу, Саманта ушла, а меня с головой накрыло чувством вины. Я вела себя чересчур грубо. Слишком, за неимением другого слова, по-школьному. Саманта была ко мне добра. Ко мне – новой ученице без друзей и без малейшего представления о том, что творится в Мелком Городишке в Западной Вирджинии. Надо будет позвонить ей после школы и извиниться. Но сначала – дело. Я повернулась к Нэнси спросить, есть ли у нее планы после последнего урока, но ее уже не было. Сдув с глаз челку, я расстроенно вздохнула. На нет и суда нет.

***

Из-за того, что я нагрубила Саманте и так и не смогла навязать свою компанию Нэнси, у меня были целые выходные, чтобы поразмыслить над своими поступками. Правильными или нет – это как посмотреть. Я все еще собиралась позвонить Саманте, но откладывала, как только могла. Зато от души насмотрелась на царапины на спине, попутно поражаясь, как мог кто-то такое сотворить. Правда, миллионы осмотров ран заняли несчастных несколько минут, а впереди все еще маячили два до боли долгих дня. Вообще-то, выходные я люблю. Но сейчас просто не могла дождаться, когда снова вернусь в школу и узнаю побольше о Нэнси и Питере. А значит, до понедельника придется вести самостоятельное расследование.

Суббота началась с того, что я расспрашивала местных жителей о мальчике по имени Питер, погибшем в пожаре, который учинила его мать. Прошло целых пять минут, пока я не наткнулась на золотую жилу. Оказалось, сотрудники ренфилдской библиотеки – просто Клондайк полезной информации. Они-то и рассказали мне о доме семьи Кинг, который сгорел при подозрительных обстоятельствах больше десяти лет назад. Единственной жертвой был трехлетний мальчик Питер, а его мать действительно числилась подозреваемой. Вот только прокурору так и не удалось доказать, что пожар устроила именно она.

По словам библиотекарей, давление со стороны властей и утрата единственного ребенка доконали молодую вдову. Она перестала есть. Волосы поредели и превратились в солому. День ото дня она становилась все нервознее и винила в смерти своего ребенка всех подряд. От лучшей подруги до местного шерифа. А потом наконец утонула в своем горе и через год после трагедии покончила с собой.

От этой истории сердце кровью обливалось, но я все равно не могла понять, каким боком тут причастна Нэнси Уилхойт. С помощью одной из сотрудниц библиотеки я нашла ту книгу из «Ужастиков», которую читала Нэнси. Хранилась она в библиотеке соседнего городка. Пришлось взять папину старенькую машинку, потому что «рендж-ровер» как раз ремонтировали на СТО, но мне все-таки удалось добраться до крошечной библиотеки в Тренте. Доказав, что я законопослушный гражданин, и сообщив свой адрес, размер обуви и группу крови, я наконец получила книгу. Нэнси была права. В книге речь шла о погибшем в пожаре мальчике, который с самой своей смерти преследовал жильцов дома, пока не появилась девочка, которая смогла его увидеть. Они быстро подружились и стали жить долго и счастливо, пока девочке не стукнуло шестнадцать и она не перестала видеть призрака. Но самое дикое – мальчика в книге тоже звали Питер.

Я решила проверить догадку и узнать, не живет ли сейчас семья Нэнси в старом доме Кингов. Симпатичная официантка из кафе «У Салли» подтвердила то, что мне сказали чуть раньше в прачечной: после пожара жить в доме было невозможно. От него остались только голые стены. Зато в Ренфилде, то бишь в городе, где куча призраков, именно дом Кингов считался самым «призрачным» местом. А это само по себе звучало жутко.

К сожалению, машина папе нужна была на все воскресенье, поэтому запланированный осмотр дома Кингов пришлось отложить. Я все-таки выяснила, где живет Нэнси, но ее мама сказала, что Нэнси волонтерствует в церкви и домой не вернется допоздна.

Короче говоря, делать было нечего, новые отговорки на ум не приходили, поэтому в воскресенье вечером я позвонила Саманте. Чтобы извинения прозвучали искреннее, я притворилась, будто от души наплакалась – пошмыгала носом и пару раз многозначительно помолчала. Беда в том, что Саманта мне на самом деле нравилась. Я видела уйму школ в самых разных уголках страны. Может быть, именно поэтому со всем присущим скептицизмом повесила на Саманту ярлык еще до того, как по-настоящему ее узнала. Никто и никогда не дарил мне кекс со свечой. А это говорит о внимательности, которой, судя по моему опыту, серьезно не хватает большинству популярных девочек. Но отделаться от стереотипов не так-то просто.

– Все в порядке, – тут же простила меня Саманта. – Ты же новенькая, поэтому пока не понимаешь, чем тебе грозит дружба с Нэнси. Такие слухи пойдут – закачаешься.

Ну все. Пора признаваться.

– Знаешь, Саманта, меня, вообще-то, подобное дерьмо ни капельки не волнует.

– Понимаю, – сухо отозвалась она. – Зато меня волнует. И поверь мне, ты намного лучше, чем какая-то там Нэнси Уилхойт.

А вот было очень грубо.

– Я в этом не уверена, – сказала я. – В смысле… Нэнси кажется вполне себе милой.

– Так и есть. То есть она такой была. Уж я-то знаю! Раньше мы были лучшими подругами.

Ладно, признаю. Саманта меня ошарашила. Я пришибленно молчала, поэтому она продолжила:

– Мы дружили до шестого класса. А потом она вдруг стала вести себя странно. Причем едва ли не за одну ночь.

Я прислонилась к твердому шершавому изголовью. Было неудобно, поэтому пришлось подсунуть под спину подушку.

– Ты знаешь, что произошло?

– Конечно. Она нашла нового друга по имени Питер.

– То есть ни с того ни с сего за ней увязался мальчик, который сгорел десять лет назад?

– Точнее тринадцать или четырнадцать, но да, так все и было. Я знаю только, что ее родителям пришлось несладко. Когда началась вся эта катавасия, они уже были на грани развода. А потом за одни выходные что-то случилось. Ни Нэнси, ни ее родители никому ничего не рассказывали, но она вдруг стала центром их вселенной. Год за годом они не обращали на нее внимания, и тут на тебе – дочь стала для них смыслом жизни. Так что я понимаю, почему она так поступает. Честное слово, понимаю. Больше скажу. Я и после этого оставалась ее подругой, но постоянные сцены на публике – то еще удовольствие. Рано или поздно у кого угодно терпение лопнет. Куда бы мы ни пошли, Нэнси везде закатывала целый спектакль. В конце концов мне стало просто-напросто стыдно находиться с ней рядом.

Это я могла понять.

– Представляю. Только никак не соображу, почему все случилось так внезапно. Что стало катализатором?

– Почему тебе это так важно? Она чокнутая, вот и все.

– Наверное, ты права.

Мы еще немного поболтали, но я так ни в чем и не убедилась. Приехал папа. Я сказала ему, что еду с ночевкой к Саманте, чтобы поучить уроки, но на самом деле собиралась, так сказать, совершить ночную вылазку. Покопавшись в триллионе коробок, сваленных в гараже, я все-таки нашла фонарик и поехала на Колд-Крик, где когда-то сгорел дом семьи Кинг.

За долгие годы дорога заросла деревьями и кустами. Увидев наконец дом, я была вынуждена признать, что вся моя храбрость куда-то испарилась. Стены сохранились, но все, что было в доме деревянного, почернело от огня и времени и теперь сливалось с беззвездным небом. Света карманный фонарик давал мало, так что рассмотреть дом целиком я не могла, но в библиотеке мне показывали фотографии. В основном из старых газет. И все же увидеть дом в действительности я оказалась не готова.

Прикинув, где должна быть лестница на крыльцо, я стала продираться сквозь густые заросли. Желтая табличка над дверью предупреждала, что дом конфискован и входить внутрь нельзя. Но у меня уже бывали проблемы с законом, так что я отодвинула несколько досок и проскользнула в дом.

Больше всего я боялась провалиться сквозь трухлявый пол, который скрипел и проседал под ногами. Но этого можно было ожидать. А вот едкий запах сгоревшего дерева, пропитавший воздух, застал меня врасплох. От него щипало в носу, и кружилась голова. С трудом пробираясь через хаос, я старалась ничего не задеть, чтобы в доме Кингов после меня осталось все как было. Что именно искать, я понятия не имела, пока не набрела на вход в подвал. Именно там начался пожар, и почему-то этот факт казался очень важным.