Текст книги "В плену желаний (СИ)"
Автор книги: Дарина Фокс
Соавторы: Анна Бигси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Звук входящего смс тут же отрезвил его, вернув в реальность. Мельком посмотрев на экран, мужчина взялся за руль обеими руками и направил всю свою концентрацию на проезжую часть. Все оставшееся время в пути они молчали, лишь изредка роняя косые взгляды в сторону друг друга.
Припарковав автомобиль возле управления, Стас заглушил двигатель и, бросив короткое «пойдем», вышел на улицу.
Московская область. БО «Васильки»
В который раз услышав шаги в коридоре, Ира встрепенулась. Ее сердце, получив новую дозу адреналина, гулко забилось в груди. Она почему-то была уверена, что это именно Тимур. С их последней встречи прошла почти неделя, но Громов так и не зашел к ней больше ни разу. Радость от маленькой победы над Бушиным быстро потухла, и душу заполнила тоска. Но даже осознавая, насколько это неправильно, Ирина ничего не могла поделать – мысленно все время возвращалась к Тимуру, лелея в своем сердце те скудные воспоминания о нем, которые имела. Она скучала по нему, не находила себе места и ждала его прихода, пусть хотя бы для того, чтобы отвести ее на очередную пытку. До невозможности хотелось увидеть Громова, забыться в его сильных руках, вдохнуть до боли знакомый запах. Романова нервно кусала губы, посматривая на закрытую дверь. Ожидание затягивалось. Тим будто стоял около ее комнаты и чего-то ждал. Наконец щелкнул замок, и дверь открылась.
– Тимур, – не сдержавшись, воскликнула Ира, тут же шагнув навстречу, но, увидев его серьезное лицо, остановилась. – Что случилось?
Он не ответил, лишь смерил ее тяжелым взглядом и закрыл дверь на ключ.
Нехорошее предчувствие зародилось где-то в глубине души, и Ирина интуитивно отошла назад.
– Нам надо куда-то идти? – она предприняла еще одну попытку узнать правду, с опаской глядя на вошедшего мужчину.
Тяжело дыша, Громов силился унять внутреннюю панику. Он боялся посмотреть на Иру, боялся передумать, вся его уверенность рассыпалась, как карточный домик. Огромные голубые глаза смотрели на него так мягко и доверчиво, что Тимур на секунду растерялся, но все же смог взять себя в руки.
«Не справишься, отдам Гриневу, пусть он разбирается», – до сих пор звенели в голове слова Бушина, встретившегося ему утром в коридоре, Тим знал, что отступать ему некуда.
Мысленно сосчитав до десяти, Громов внутренне напрягся, запирая сердце на замок, и постарался убить в себе все ненужные эмоции.
– Нет, – грубо бросил он, сжимая руки в кулаки. Он смотрел поверх Ирины, взгляд его оставался жестким и серьезным.
Романова вглядывалась в его непроницаемое лицо, ища в нем хоть что-то знакомое, но перед ней был другой Тимур, дикий и опасный. Она совсем не знала его и не хотела узнавать. Он пугал ее своей холодностью и отстраненностью.
Больше не медля не секунды, Тим снял с себя футболку и, кинув ее на кровать, направился к Ире, намереваясь поскорее покончить со всем этим. Непоколебимая решимость сквозила в каждом его действии.
Ирину охватил страх, крик замер где-то в горле, а тело покрылось мелкими мурашками. Она, не понимая, что происходит, попятилась от Громова назад, но вскоре уперлась в подоконник. Тимур стремительно приближался. Нервно сглотнув, Романова попыталась увернуться от него и убежать, но он без труда поймал ее и крепко прижал к себе, не причиняя при этом боли. Оказавшись в плену его нежных рук, Ира замерла на секунду, справиться с лавиной чувств, обрушившихся на нее, было невозможно, и долгожданное тепло растеклось по ее венам, даруя зыбкую надежду.
Словно завороженный, Тим смотрел на то, как лихорадочно бьется жилка на ее шее, а из полуоткрытого рта срывается учащенное дыхание. Он боролся с желанием припасть к таким манящим губам, наслаждался близостью, вдыхая запах ее тела, впитывая его в себя, и никак не мог перейти к решительным действиям.
Опомнившись первой, Ирина пробовала вырваться, колотя кулаками по крепкой груди, но силы были явно не равны.
Наконец Громов очнулся от этого наваждения. Не обращая никакого внимания на ее сопротивление, зафиксировал руки за спиной, затем наклонил ее на кровать и задрал халат, оголяя женские прелести. Взглянув на камеру в углу экрана, он криво ухмыльнулся, ощущая себя полнейшим ублюдком. Тимур прекрасно знал, что Гитлер непременно наблюдает за ним и жаждет зрелищ. Сжав оба запястья Ирины левой рукой, правой мужчина медленно провел по бедру вдоль линии кружева и звонко шлепнул по ягодице.
Романова вскрикнула, кожу неприятно обожгло. Она рефлекторно захотела отодвинуться, но Тим лишь крепче придавил ее к кровати, в очередной раз доказывая свое превосходство. Она была ошеломлена, силясь осмыслить происходящее, она пребывала в полнейшей прострации. Ира недоумевала: как нежный и трепетный Громов из ее фантазий мог вмиг превратиться в совершенно чужого мужчину, грубого и жесткого? Он обращался с ней как с проституткой, чем приводил в полнейший ужас. Ирина осознавала, что должна испытывать отвращение от происходящего, но в очередной раз ловила себя на мысли, что ей не противны его касания.
Тим продолжал звонко шлепать по бархатной коже ягодиц и нежно заглаживать следы от ударов, создавая контраст ощущений. При каждом ударе Ира вздрагивала, и тысячи мурашек пробегали по телу, заканчивая свой путь внизу живота. Пробравшись под тонкую ткань ее трусиков, он зацепил их пальцем и стянул вниз. Открывшаяся взору картина не могла не возбудить, и Тимур, ощутив привычное напряжение в паху, шумно выдохнул. Не справившись одной рукой с пряжкой на ремне, Громов на несколько секунд разжал вторую ладонь, чтобы приспустить джинсы и трусы.
Ире этого было достаточно. Освободившись, она перевернулась на спину и, не удержавшись скользнула взглядом по его возбужденному члену, показавшемуся ей огромным. Испугавшись, что он разорвет ее, Романова попыталась отползти от Громова в угол кровати, но он не позволил ей этого сделать, крепко схватив за щиколотку.
Ирина брыкалась, как могла, отбивалась от насильника, совершенно не замечая его суровый взгляд. Ее ноги больно попадали по телу, но Тимур не обращал на это никакого внимания. Ему понадобилась вся его выдержка, чтобы спокойно наблюдать за этой истерикой. Громов ждал передышку, намереваясь воспользоваться моментом и подчинить Иру себе. Прерывисто дыша, она на мгновение остановилась, переводя дух, и в ту же секунду Тим резко дернул ее на себя. Оказавшись между ее ног, крепко зафиксировал руки над головой, не давая возможности вырваться.
Поддавшись порыву, он развязал пояс на халате и распахнул его полы. Обнаженное тело желанной женщины предстало перед ним во всей красе. Тимур судорожно вздохнул, стараясь обуздать эмоции. В любой другой ситуации он бы заставил ее тело трепетать, целовал и ласкал до тех пор, пока не почувствовал, что она хочет его с не меньшей силой, но только не сейчас.
Заметив, что в его взгляде больше нет огня, лишь холодная решимость, Ира напряглась и умоляюще посмотрела на Громова. Все ее тело сотрясала нервная дрожь, а в широко распахнутых глазах отчетливо читался страх. Она готова была расплакаться от беспомощности.
– Не делай этого, пожалуйста, – прошептала Романова дрожащими губами, но Тим был непреклонен, он будто не обратил внимания ее просьбу.
Его возбужденная плоть уперлась ей в промежность, и Ирина ощутила, как внизу живота становится горячо и влажно. Она наконец осознала, что хочет его до одури, но только не так, не силой. Мягкая головка его члена несколько раз коснулась ее влажных складок, и сумасшедшее желание почувствовать его внутри вытеснило все посторонние мысли. Животные инстинкты брали свое, вынуждая подчиняться первобытной власти мужчины над женщиной. Ира текла, как шлюха, и ничего не могла с этим поделать. Понимая, что теряет контроль над собой, уступая чувственному натиску тирана, она вновь начала вырываться.
У Тимура уже не осталось сил, ни физических, ни моральных, чтобы бороться с ней. Стиснув зубы, он резко вошел в ее тесное лоно, пресекая все попытки к сопротивлению, и хрипло застонал, когда упругие мышцы обхватили его возбужденный член, не пуская внутрь. Он остановился, давая ей возможность привыкнуть к этим ощущениям.
Романова вскрикнула от внезапной боли, пронзившей ее тело, и замерла, пытаясь игнорировать тепло, волнами распространявшееся по телу и наполнявшее каждую клеточку трепетом и восторгом. Она не могла расслабиться и позволить себе насладиться моментом близости, считая это не допустимым.
Ира сжалась в его руках и вдруг стала такой маленькой и беззащитной, что Громов непроизвольно замер. Безграничная нежность и мучительная жажда обладания боролись в нем, он сдерживался, как мог, боясь вновь причинить ей боль.
– Расслабься, – чуть слышно произнес Тимур, обдавая ее щеку жарким дыханием.
Ирина прерывисто вздохнула, но ничего не ответила, даже не взглянула на него. Тим чувствовал презрение, которое она испытывала к нему, но деваться было некуда: кто-то все равно бы это сделал – или он или Андрей. Пусть лучше Ира ненавидит его, чем он потеряет ее навсегда.
Громов начал неспешные, аккуратные движения внутри нее, с каждым разом проникая все глубже. Внушив себе, что ей непременно должно быть больно и противно, Ира концентрировалась именно на этом и не хотела замечать, что не чувствует ни того, ни другого, лишь невероятно приятные ощущения, сменившие дискомфорт, возникший от резкого проникновения.
Тимур медленно двигался в ней, постепенно наращивая темп. В его руках находилось податливое женское тело, но он не мог в полной мере насладиться им, осознание происходящего тяжким грузом давило на плечи.
Почувствовав, как жесткие волоски на его груди соприкоснулись с ее напряженными сосками, Ира задохнулась от внезапно захлестнувших ее эмоций, и закусила губу, едва сдерживая стон, рвущийся наружу. Пульсация внизу ее живота возрастала, заставляя кровь закипать в жилах. Романова ненавидела себя. Как бы она ни пыталась оставаться холодной и безучастной, тело предавало ее, бурно реагируя на каждое движение насильника, и трепетало в его руках, требуя большего.
Рваные толчки и высокая скорость должны были приблизить Громова к разрядке, он, словно одержимый, жаждал лишь одного – поскорее закончить эту мучительную для обоих пытку. Тим ни на секунду не забывал, для кого это представление, и догадывался, что Бушин ждет от него жести, а значит, женщина под ним должна орать от боли. Прижавшись теснее к Ирине, он наклонился к ее уху.
– Кричи, – прошептал Тимур и уткнулся в ее шею, царапая нежную кожу своей колючей щетиной.
Ира непонимающе хлопала ресницами, пытаясь уловить смысл сказанного. Когда Громов находился в ней, она не могла сконцентрироваться ни на чем, ее захватывали новые, совершенно неведомые ранее, ощущения.
– Ну же, – потребовал он, но, поняв, что Романова ему не поможет, решил действовать самостоятельно.
Одной рукой взяв ее за запястья, второй обхватил ее грудь и, нежно погладив, с силой сжал сосок. Ира закричала от боли и наслаждения одновременно. По позвоночнику будто пробежал электрический ток, посылая импульсы каждой клеточке ее тела. Часто дыша, она посмотрела на Тимура в надежде узнать, чего он хочет, но его лицо было непроницаемым, лишь только плотно сомкнутые губы говорили о высокой степени его напряжения.
– Громче, – скомандовал Громов, продолжая играть с ее соском пальцами. Представив, какой он на вкус, Тим стиснул зубы, чтобы справиться с новой волной возбуждения. Позволив себе небольшую слабость, он принялся нежно массировал затвердевший бугорок, перекатывая его между пальцами, оттягивал и сжимал, затем снова нежно поглаживал, чем приводил Ирину в неописуемый восторг.
Ей нестерпимо хотелось дотронуться до него, ощутить, как стальные мышцы напрягаются под ее руками, осыпать поцелуями гладкую кожу. Отвернувшись к стене, Романова кусала губы, борясь с желанием выгнуться навстречу его ласковым рукам. Чувствуя в себе ритмичные удары, она кричала, но не от боли, а от переполнявших эмоций, окончательно теряя самоконтроль. Тело уже ей не принадлежало, а жило своей жизнью. Ира уже не сопротивлялась, лишь беспомощно сжимала руки в кулаки, тратя последние силы на то, чтобы Тимур не понял, что с ней творится. Этого позора она бы не вынесла.
Громов ощущал приближение долгожданного оргазма, но рой мыслей в голове мешал ему сконцентрироваться на этом. Он старался, насколько позволяла данная ситуация, быть нежным с Ириной и, не забывая о камере наблюдения, хотел выглядеть жестоким для Бушина. И, по его мнению, картинка складывалась как нельзя лучше.
– Вот так, не останавливайся, – просил Тим, нежно покусывая Иру за шею.
Мурашки, словно взбесившись, пробежали по ее коже, и она, зажмурившись, заметалась по кровати. Пожар, вспыхнувший внутри нее, с каждым новым толчком разгорался все сильнее. Не помня себя, Романова отчаянно забилась в руках своего насильника. Неожиданно острое наслаждение полностью дезориентировало ее, не понимая, что происходит, она надрывно закричала и тут же затихла, полностью обессилев. Чувство невесомости и безудержного счастья на миг затмили все остальные эмоции. Такого потрясающего удовольствия Ира не испытывала никогда в своей жизни. Весь мир, в котором она жила до этого момента, взорвался и разлетелся на тысячи осколков. А когда собрался вновь, она осознала, что никогда уже не будет прежней. Что-то неведомое изменилось в ней самой: та Ира умерла, и родилась другая, новая. Эйфория, ненадолго завладевшая ею, постепенно гасла, возвращая Романову в суровую реальность.
Очнувшись, она не сразу сообразила, что произошло, а когда все же осознала, содрогнулась от ужаса. Ирина испытала настоящий шок и омерзение. Ее чувства были непередаваемы, она ощущала себя грязной шлюхой, бесстыдно стонущей под очередным клиентом. С опаской взглянув на Тимура, поняла, что он ничего не заметил или просто не подал виду. Романова боялась увидеть довольную усмешку, но его лицо оставалось суровым и отстраненным. Внутренние переживания разрывали ее на куски, не давая вдохнуть полной грудью. Не сдержав слезы, горячим потоком заструившиеся из глаз, она отвернулась к стене и тихо заскулила.
Громов настолько был погружен в свои переживания, что даже не обратил внимания на слабые сокращения мышц вокруг своего члена и только спустя несколько секунд заметил, что Ира уже не сопротивляется, просто лежит, как кукла, позволяя делать с собой все что угодно. Ему нестерпимо хотелось встряхнуть ее, заставить бороться, но огонек в ее глазах погас. Ирина сдалась, и именно он стал палачом, казнившим ее. То, что не смог сделать Бушин, сделал он – сломил ее гордость и раздавил достоинство. Тим убивал ее собственноручно, каждым последующим толчком внутри нее и ненавидел себя за это.
Тимур хотел ее телом, но мозг отказывался принимать данный факт, притупляя возбуждение. И все же мужская физиология взяла верх. Чувствуя, что скоро мучительная пытка наконец закончится, Громов несколько раз резко вошел в ее лоно и, зарычав, опустился на Иру, накрыв своим телом. Только сейчас он понял, что натворил, гнев и обида рвали его на части.
Долгожданная разрядка не принесла абсолютно никакого удовольствия и наслаждения, наоборот, доставляла, скорее, болезненные ощущения. Напряжение в мышцах не покидало его ни на секунду. Он сжимал Ирину в своих объятиях, стараясь впитать в себя хотя бы половину той боли что она испытала.
– Прости, – прошептал Тим ей на ухо и, едва коснувшись губами щеки, ощутил соленый привкус слез.
Романова, собравшись с силами, повернула голову и посмотрела ему в глаза. Столько боли и отчаяния было в ее взгляде, что Громов невольно содрогнулся. Хотел спасти и собственными руками столкнул в пропасть. Тимур ненавидел себя в этот момент, потому что именно он убил ту маленькую девочку внутри нее, надеявшуюся на чудо. Он готов был реветь, как раненый зверь, и молить о пощаде, стоя на коленях, но ведь не простит.
Ира не смогла ничего ответить, его предательство буквально выбило почву из-под ног. Она ожидала этого от кого угодно, но только не от него. Сама не зная почему, решила, что Громов не причинит ей вреда, но именно он изнасиловал ее тело, совсем забыв о душе, которая раненой птицей билась внутри нее. Эта птица так стремилась к нему, старательно преодолевая все преграды и запреты, а он не пощадил, ударил в спину, и вот, она, едва живая, смотрит на него и молча умирает.
Больше ни слова не говоря, Тим вышел из нее и встал, а Ира тут же свернулась калачиком и отвернулась к стене. То смятение, что творилось в его душе, не шло ни в какое сравнение с физической болью, которую, по его мнению, испытывала Ирина. Одевшись, Громов еще раз взглянул на нее и, сжав кулаки, покинул комнату.
Московская область. Коттеджный поселок на Новорижском шоссе
Звук входящего смс, раздавшийся где-то над ухом, заставил Олега проснуться. Ворча себе под нос, он открыл глаза, осмотрелся и, поняв, что находится в постели один, недовольно нахмурился. За то короткое время, что они жили вместе с Верой, Стрельцов привык просыпаться рядом с ней, ему это безумно нравилось. Ни с чем не сравнимый аромат ее кожи сводил с ума, пробуждая самые низменные желания, которые она с удовольствием воплощала в жизнь.
«Видимо, не сегодня», – досадливо подумал он и, вспомнив об смс, взял в руки телефон. Прочитав сообщение от Дымова, Олег нахмурился еще сильнее. Стасу срочно нужна была информация про девушку из «Золотой рыбки». Стрельцов хорошо ее помнил – это та новенькая блондинка, с которой он как-то провел ночь. В мыслях тут же появился образ светловолосой девушки, так похожей на его Веру. Но он ничего о ней не знал, в ту ночь они практически не разговаривали. Немного подумав, мужчина написал, что видел ее там, но, если Стасу нужны подробности, придется пересечься. Отправив сообщение, Олег нехотя встал с кровати и пошел искать Смирнову.
Спустившись вниз, он увидел, как Вера готовит завтрак, и невольно залюбовался ею. В коротких шортах и белой футболке с оголенным плечом, она, словно нимфа, порхала по его кухне и пританцовывала в такт современной музыке. Постояв несколько минут, прислонившись к косяку, Стрельцов не выдержал и, шагнув вперед, заключил девушку в объятия. Вера не слышала его появления и, почувствовав на себе чьи-то руки, взвизгнула и тут же развернулась.
– Олег! – воскликнула она. – Ты с ума сошел? Я же напугалась.
– А я, думаешь, не напугался, когда проснулся и не увидел тебя рядом? – пожаловался мужчина, нежно целуя ее шею, затем спускаясь по плечу ниже.
– Перестань, – заливисто засмеялась Смирнова, пытаясь увернуться и снять сковороду с огня. – Все же сгорит.
Стрельцов послушно отстранился и с любопытством посмотрел за спину девушки: аппетитные блинчики ровной стопкой лежали на тарелке. Ловко подхватив лопаткой очередной блин, Вера положила его сверху и, смазав маслом, вновь налила тесто на сковороду.
– Не знал, что ты умеешь готовить, – восхищенно произнес Олег, пытаясь украсть выпечку, но Вера заметила это и несильно ударила его по руке.
– Ты еще многого обо мне не знаешь, – загадочно протянула она. – Садись. Буду тебя кормить.
– Пойду сначала в душ схожу, – Стрельцов поцеловал ее в щеку и удалился наверх, чтобы привести себя в порядок.
Оставшись одна, Вера прибавила музыку и, подпевая очередной композиции, принялась накрывать на стол.
Через несколько минут мужчина вернулся, и они вместе сели завтракать.
– Олег, мне нужно с тобой очень серьезно поговорить, – вкрадчиво начала Смирнова, отложив еду в сторону.
– О чем? – как можно спокойнее поинтересовался Стрельцов, но Вера заметила, как он напрягся.
– Раз уж ты отправил мою машину на ТО, не мог бы ты дать мне свою?
– Зачем?
– Ну как зачем? – возмутилась Вера. – Почему я должна сидеть взаперти? Мне надо съездить в торговый центр и салон красоты, ну и так, по мелочи.
– Хорошо, – согласился Олег, выслушав ее требования. – Тачка с личным водителем тебе подойдет?
– Опять не доверяешь?
– Нет, просто день свободный выдался, можем провести его вместе… Ну и раз уж тебе так хочется, то и заехать в торговый центр.
– Правда? – радостно воскликнула Вера и кинулась ему на шею. – Конечно хочу! А ты не начнешь ныть после пятнадцати минут хождения по магазинам? – с подозрением спросила она, серьезно посмотрев на Стрельцова.
– Я очень постараюсь, – пообещал он. – Но у меня есть одно условие.
– Какое?
– За все плачу я, – Олег мягко улыбнулся.
– Как скажешь. Тогда я пошла собираться, – беззаботно прощебетала Вера и, довольная собой, покинула кухню.
Стрельцов отпил очередной глоток почти остывшего кофе и обреченно вздохнул, поражаясь себе: как он мог добровольно согласиться на эту пытку? Но отступать некуда – он уже пообещал.
Москва. Управление уголовного розыска
Войдя в кабинет, Дымов бросил ключи на стол и, облокотившись о него, скрестил руки на груди.
– Дверь закрой.
Таня выполнила просьбу и огляделась.
– Ну че, ты так и будешь молчать? Говори, че хотела, и так много времени потерял из-за тебя.
– Я по поводу подруги. Две недели назад я писала заявление… – начала Татьяна.
– Короче. Я здесь при чем? – грубо перебил ее Стас.
Куликова терпеливо выдохнула. С первой же фразы все пошло не так, как она себе представляла, и это сбивало. Она практические наизусть заучила все, что должна была рассказать, но испытующий пристальный взгляд Дымова никак не давал сосредоточиться. Мысли из головы вмиг улетучились, Таня с трудом собирала их снова, но получалось как-то сумбурно.
– Ваш следователь сказал тогда, что она улетела в отпуск. Но она так и не вернулась, на связь не выходит, телефон недоступен. Я звонила ее помощнице, Ира еще вчера должна была выйти на работу.
– Может, к родственникам поехала, к друзьям? – предположил Стас, хотя сам прекрасно знал, где находится Романова.
Сказать Тане правду он не мог – о «Золотой рыбке» никто не должен знать, информация строго конфиденциальная, да и лишние проблемы ему не нужны. Поэтому Дымов хотел как можно быстрее отвязаться от этой женщины и, наконец, приступить к своей работе, которой и так было по горло.
– Да нет у нее никого, кроме меня. Родители погибли несколько лет назад, с мужем недавно разошлась. Ей никто больше не поможет, понимаете? – на одном дыхании выпалила Куликова и растерянно посмотрела на Стаса. Она искренне надеялась, что он не останется равнодушным и войдет в ее положение.
– От меня-то ты че хочешь? – все тем же холодным тоном спросил он, сохраняя невозмутимое выражение лица. Стас столько лет отдал этой профессии, что никакие душещипательные истории его уже не цепляли.
– Найдите ее, – прозвучало как-то обреченно.
Тревожный беспомощный взгляд, казалось, вот-вот прорвет оборону, выстроенную Дымовым, и слабая надежда еще теплилась в душе. Но Стас оставался непоколебимым, чего в принципе и стоило ожидать от этого безжалостного хищника.
– Я? Думаешь, мне заняться больше нечем? – он не подбирал слова и не стеснялся в выражениях, говорил все, что думал, прямо в лицо. И неважно, кто перед ним – сильный мужчина или слабая женщина. – Поиски судьи не входят в мои обязанности, я расследую совершенно другие дела. И если все так, как ты говоришь, то ее уже наверняка ищут, – предпринял еще одну попытку отвязаться, чем очень задел Таню.
Ее терпение лопнуло, и чувства все же взяли верх. Злость и непонимание съедали ее изнутри и возмущению не было предела. Куликова столько раз закрывала глаза на хамское поведение Дымова, не обращала внимания на его фамильярности, но сейчас она уже достигла точки кипения. Татьяна действительно удивлялась, как можно быть таким непробиваемым и бессердечным?
– Кто? Агапов ваш? Да вы совсем очерствели, зажрались в этой Москве! А если ее сейчас убивают? А вы даже задницу поднять не хотите, чтобы что-то предпринять! В вас хоть что-нибудь человеческое осталось, а? Нет, вам же плевать на чужие проблемы, на все плевать! Неужели вас, кроме денег, вообще ничего не интересует? Может, вам заплатить? Тогда вы работать будете? – не контролируя себя, Таня пыталась воззвать Стаса к совести.
Брови ее были нахмурены, а большие серые глаза блестели болью и отчаянием. Она уже не могла сдерживать свой эмоциональный порыв.
Но совесть Дымова спала непробудным сном. Он подошел к Куликовой почти вплотную и, нагло ухмыльнувшись, сказал:
– Денег не хватит.
Горькая улыбка исказила Танино лицо. Она настолько разочаровалась в этом человеке, что продолжать разговор было уже бессмысленно, но остановиться она не могла.
– Да вы людей должны защищать, вы помогать им должны. А вы… Если работать не хотите, зачем нацепили эту форму? Только позорите…
Смотрел на ее шевелящиеся губы и уже не слышал ни единого слова. Звук как будто отключили. Поддавшись неизвестному порыву, прижал ее к стене и впился поцелуем в чуть приоткрытый рот. От неожиданности Таня сомкнула губы, непроизвольно ответив на поцелуй. Дыхание перехватило, а сердце ушло в пятки.
Дымов жадно сминал ее алые губы, такие теплые и мягкие. Не удержался и, скользнув глубоко в рот, дотронулся до ее языка своим. И будто обжегся. Казалось, что разряд электрического тока пронзил все тело насквозь.
Таня резко оттолкнула Стаса и ошарашенно посмотрела на него.
– Вы с ума сошли?!
– Это чтоб ты наконец заткнулась, – пытаясь восстановить дыхание, ответил Дымов.
Куликовой показалось, или перед ней сейчас стоял настоящий Стас? Впервые она видела, как пылают его глаза. От холодного металлического взгляда и невозмутимого спокойствия не осталось ни капли. Безумный огонь желания, и ничего больше.
Замахнулась, чтобы отвесить звонкую пощечину, но Дымов поймал ее руку и, вновь пригвоздив к стене, принялся страстно терзать сладкие губы. Властно ворвался в открытый рот и, втянув ее горячий язык в себя, начал нежно его посасывать. А Таня словно ждала, когда же он это сделает, охотно отвечала на требовательные, жаркие поцелуи.
Чувствуя, как кровь мгновенно закипает во всем теле и сосредотачивается в паху, Стас с бОльшим остервенением ласкал ее податливые губы, упиваясь этой близостью. Мышцы заныли от нестерпимого желания, и он провел рукой вдоль бедра, задирая платье выше. Ощутив нежную кожу под своей горячей ладонью, рефлекторно сжал ее ногу и теснее прижал к себе. Какое-то помутнение рассудка. Наваждение.
«Черт! Черт! Черт! Что ты делаешь?» – молотком стучало в Таниной голове, но все мысли вмиг улетучились, когда он начал так пылко ласкать ее тело. Волна возбуждения внезапно захлестнула ее, и женщина сама испугалась своих собственных чувств. Никогда прежде она не испытывала такое дикое вожделение, опьяняющее сознание.
Поняв, что Таня уже не сопротивляется, Дымов чуть ослабил хватку и, положив ладони на ее талию, теснее прижался к ней всем телом, чтобы ощутила вмиг затвердевший член и осознала всю серьезность его намерений.
Она обвила руками его шею и, едва касаясь, провела ноготками по жестким волосам, отчего Стас глухо простонал ей в самые губы. Тысячи мелких электрических импульсов пронзили каждую клеточку тела, и он лихорадочно скользнул руками вверх, касаясь манящей груди, скрываемой под плотной тканью. Платье и бюстгальтер мешали ему в полной мере насладиться прелестями женских форм, почувствовать нежные соски, хотя Дымов был уверен, что они уже набухли от возбуждения. Несильно сжав ее грудь, он еле поборол в себе желание сорвать нахрен эту гребаную одежду и попробовать ее кожу на вкус.
Таня не выдержала и выгнулась навстречу этим любовным ласкам. Сладостный трепет, волновавший душу, отзывался сильной пульсацией внизу живота. Казалось, что вожделение уже достигло своего предела, но, как только Стас приспустил платье с плеча и принялся покрывать страстными поцелуями обнаженные участки тела, женщина поняла, насколько сильно ошибалась. Возбуждение росло все стремительнее, опаляя диким огнем изнутри. Протяжные стоны срывались с губ, Таня просто не могла себя контролировать. Какой вообще может быть контроль, когда этот дерзкий мужчина наглым образом пытается подчинить ее себе, и ему с успехом это удается? Куликова бесстыдно запустила руки под его китель, отмечая при этом, как напрягается каждый мускул от ее смелых действий. Она гладила все, до чего только могла дотронуться, надавливая подушечками пальцев, а затем, чуть впиваясь ногтями, заводя этим мужчину все больше и больше.
Дымов, будто сорвавшись с цепи, лихорадочно водил языком по нежной шее, оставлял багровые засосы и одновременно массировал грудь. Но мышцы уже болезненно сводило от безумного желания, и Стас, не вытерпев, вновь скользнул вдоль бедра и, оттянув влажные трусики, проник в разгоряченное лоно одним пальцем, затем вторым и чуть не сошел с ума от переполнивших вмиг эмоций. Громкий женский стон, раздавшийся практически над самым ухом, заставил сердце стучать в разы быстрее. Блядь, она его ждет, просто жаждет, когда он войдет в нее до самого основания, полностью заполнив собой. Крышу сорвало окончательно. Резко вынул пальцы и потянулся к ремню, чтобы наконец освободить пульсирующий член и слиться с Таней в единое целое, ощутить, как ее упругие мышцы крепко сжимают его напряженную плоть…
Внезапный стук в дверь, как ушат ледяной воды, моментально вернул обоих в реальность. На пороге появился новенький оперативник и, держа в руках папку, спросил:
– Станислав Михайлович, я не вовремя?
Дымов готов был зарычать от злости, но сдерживал себя из последних сил. Еще несколько секунд, и он бы убил своего подчиненного прямо на месте. «Какого хуя? Какого блять хуя?» – хотелось задать только этот вопрос.
– Стучать не учили? – сквозь зубы процедил он и гневно посмотрел на лейтенанта.
Таня покраснела от стыда. Все, что происходило минутой ранее в этом кабинете, казалось каким-то сном. Страшным, но, черт возьми, таким приятным. И если бы не вошедший сотрудник, неизвестно, чем это могло бы закончиться.
Оперативник тут же ретировался, оставив Таню и Стаса наедине. Воспользовавшись этим моментом, Куликова быстро прошмыгнула к выходу и, схватив свою сумочку, поспешила покинуть кабинет.
Сбежала. Сбежала, в первую очередь, от самой себя, от своих чувств, таких ярких и одновременно пугающих. Что она натворила? Позволила практически первому встречному прикасаться к самым интимным местам. И не просто прикасаться, ласки этого мужчины доводили ее до исступления, заставляя тело биться в сладкой дрожи. Таня хотела его до умопомрачения, от жара внутри ее лоно моментально становилось влажным, и Стас это определенно заметил. До невозможности стыдно осознавать, что она получала невероятное удовольствие от его близости, со всей страстью и пылкостью отзывалась на горячие прикосновения и терпкие поцелуи, более того, сама беззастенчиво блуждала руками по крепкому подтянутому телу. Неужели все это происходило с ней? Не верится. Такой позор, но в то же время ужасно приятные вспоминания. Противоречивые чувства атаковали ее изнутри. Щеки горели огнем от стыда, а на губах все еще ощущался вкус сумасшедших поцелуев. Как же хорошо, что они больше никогда не увидятся, и Тане не придется смотреть Дымову в глаза. Иначе она провалилась бы сквозь землю.
