Текст книги "Цена желания"

Автор книги: Dante S.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Dante S.
Цена желания

НАЧАЛО. ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ

«Плюх-плюх-плюх». Ещё раз. «Плюх-плюх-плюх». Камушек три раза ударился о воду и канул на дно. «Плюх-плюх-плюх». Почему только три? Почему даже это не получается, как сам задумал? Вся моя жизнь – это яркий пример отсутствия свободы воли. И это страшно раздражает. «Плюх-плюх-плюх». Как же хорошо им – простым людям, которые ничем не обременены и зависят только от бытовых нужд и физических желаний. Вот женщина снуёт туда-сюда в окне, занятая приготовлением вкусного ужина для мужа и детей. А там, на противоположном берегу реки, парочка влюблённых уединилась в машине, наивно думая, что их там никто не видит. А чуть дальше простой вор, который притаился в переулке, ожидая поспешно идущего «денежного мешочка». И совсем недалеко, буквально в сотне метров, два подростка забрались на чердак заброшенного дома в поисках приключений. Столько судеб умещается на столь малой площади одновременно. А сколько их на целом земном шаре?! Да, это жизнь! Такая, какая она есть! Все время меняется и подкидывает новые сюрпризы. И в глобальном плане все людские проблемы кажутся несущественными. Совершенно неважно, что муж изменяет своей жене с секретаршей на работе. И неважно, что озабоченный подросток, спрятавшись в кустах, снимает видео о парочке в машине. И неважно, что у будущей жертвы грабителя порок сердца. И неважно, что детей заметил полицейский, направляясь к ним с целью арестовать и вернуть родителям. И неважно, что у этих детей нет родителей. Это банальщина и рутина. Стакан всегда наполовину полон или пуст? Вопрос хороший, но гораздо интереснее знать, кто его наполняет.

Мир полон разочарований. И уметь радоваться мелочам – самый настоящий подвиг в наше время! А вот плакать из-за небольших неурядиц, испытаний – это самый ужасный человеческий порок. И Вселенная очень жестоко за него наказывает. Вот и выходит, что люди делятся на два типа – одни восхищаются совершенно обыденными вещами: радуются рассвету, утреннему снегу, красивым цветам на аллее в парке… Другие воспринимают незначительные личные неприятности: поломка в машине, пробки на дорогах или низкая зарплата – как беды вселенского масштаба. И тем самым испытывают судьбу, навлекая на себя ещё больше несчастий…

Да, человеческая жизнь – это, воистину, величайший подарок Бога. И прожить её достойно – это самая трудная задача. Жить обычной жизнью, испытывать обычные чувства – это моя единственная мечта, которой никогда не суждено сбыться. Ведь именно свои желания я исполнить не могу.

Я не просил об этом даре. Он со мной с самого рождения. В первый раз это случилось, когда мне исполнилось семь лет. Папа, усталый и расстроенный, пришёл с работы. Мама была удивлена, так как отец отличался исключительно спокойным характером.

– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовалась она.

– Эти ослы ничего не понимают и относятся к нам, как к скоту. Ты делаешь им деньги, которые всё равно никогда не увидишь, а они даже зарплату вовремя не платят. Всё у них денег нет, всё у них проблемы.

– Милый, мы же об этом говорили. Но ты сам сказал, что заявление не подпишут, пока ты не отработаешь до конца сезона.

– Да знаю! Но я не хочу больше туда ходить!

Были ещё слова, много. Тогда я не мог всего осознать. Только понял, что отец не хочет ходить на работу. И это случилось. На следующий день он попал в аварию, вследствие чего повредил позвоночник и больше никогда, до самой смерти, не мог ходить. Тогда я не винил себя, потому что не знал, как работает мой дар. Но второй случай полностью заставил меня убедиться в личной причастности к происходившему безумию.

В моей школе, как и во всех других, были обидчики. Трое мальчиков всегда издевались надо мной за то, что я был несколько скромнее и умнее их. Однажды, после уроков меня поймали и засунули в мусорное ведро. Тогда я обиженно крикнул: «Бог все видит и защитит меня». На что Джонни Рэд, главарь их банды, ответил: «О, малыш Коллинз верующий! Что же, если это действительно так, то пусть нас с неба поразит молнией! Нет, серьёзно, я хочу на это посмотреть». И у меня как-то само собой вырвалось: «Да будет так». В тот же час, с неба в то место ударила молния – две «шестёрки» Рэда погибли на месте. Джонни же отделался лёгким испугом, но до конца жизни находился в психиатрической клинике. Тогда это назвали несчастным случаем, а меня целый год, через каждые два дня, водили к психологу. Все вокруг боялись, что после этого я не смогу жить нормально. Другой бы обычный ребёнок на моем месте, наверное, так и замкнулся бы в себе, перестал разговаривать и сторонился бы людей. Но я много чего не понимал в свои семь лет с небольшим, однако даже тогда догадывался, что все эти «несчастные случаи» на самом деле не случайны. А ещё у меня не было внутренних терзаний по этому поводу. Хоть со мной и разговаривал школьный психолог, и родители всегда справлялись о моем самочувствии, я действительно не понимал, почему все так беспокоятся обо мне – не меня же ударило молнией.

Но зато тот день стал отправной точкой изучения моей способности. Я отчётливо помнил тот голос в голове, когда Джонни Рэд пожелал молнии с неба. «Да будет так». Нужно было понять, как это все работает. Был декабрь, оставалось несколько дней до рождества. И где ещё можно было проверить мою гипотезу, как не на игровой площадке. Там, где много детей наперебой рассказывали друг другу, что они хотят получить на Рождество. Один кричит: «Я хочу получить железную дорогу!» Другой: «Мне бы побольше солдатиков из новой партии!» И тут я понял, что когда слышу слово «хочу» или «желаю», то в мыслях проносится одна и та же фраза: «Да будет так». И можно было посчитать все это глупостью и моей личной выдумкой, если бы все не получилось. Дети, чьи желания я услышал, действительно получили то, что хотели на Рождество. Причём их родители были в абсолютном непонимании того, откуда взялись вещи, которые они не приобретали. Однако, вскоре все об этом забыли, списав на нелепую случайность.

С этого самого момента я осознал и принял два факта: первый – у меня есть дар исполнять желания людей, причём неосознанно; второй – это я виноват в том, что мой отец инвалид. Но, как ни странно, почему-то не было тяжело от этой мысли. Нет, я плакал, но это больше походило на слезы ребёнка, у которого на землю упало мороженое. Но не более. Самое страшное, что я принял это, как должное. И, естественно, подобное спокойное поведение удивляло всех вокруг, а особенно, моего психолога, миссис Фрейм, чьё восприятие мира было ограничено исключительно знаниями о психологии.

После всех этих инцидентов у меня была единственная цель – понять, можно ли управлять скрытой во мне силой, как в комиксах. И здесь начинается первая моя история.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ВЕЧНАЯ ДРУЖБА

Дружба и любовь, несомненно, имеют сходные черты. О любви даже можно сказать, что она есть безумство дружбы.

Сенека Луций Анней

Её звали Фэйт.

В маленьком американском городке, откуда я родом, все друг друга знали, уважали и были приветливы. Это было просто райское место для людей, уставших от будней суеты больших городов. Здесь были те же самые радости: гипермаркет, кинотеатр, клуб, фитнес-центр и т. д., только одно отличие – мало людей. А как говорится, чем меньше людей, тем воздух чище.

Но шутки шутками, а дышать там действительно было очень легко. Точно не знаю, правда это или нет, но наш город тогда считался самым чистым в Америке. Многие даже шутили, что наш воздух нужно продавать в баночках туристам.

Мне как раз недавно исполнилось десять лет. И, взяв машинку на пульте управления, я помчался испытать ее в полевых условиях. Как раз через несколько кварталов был подходящий испытательный полигон – заброшенная строительная площадка. Одна семья из Ирландии хотела построить здесь дом и заселиться сюда. Но как-то не сложилось. Приезжала полиция, родителей арестовали, а детей забрали представительные взрослые. Но тогда это было для меня абсолютно неважно, и этот недостроенный дом служил лишь воплощением моих гениальных и «глобальных» идей. Итак, была выбрана первая трасса – лежащий по диагонали желоб. Ну вот, первое испытание – горка. Я поставил машинку у верхнего конца желоба. Итак, все готово – один, два, три…

– Дай мне машинку.

Мой палец застыл на полпути к кнопке. Это было… очень дерзко. Но удивила больше не дерзость этого, хоть и приглушенного, но звучного голоса, а, скорее, глубина и полное, какое-то хладнокровное спокойствие. От этого мне тут же стало не по себе и я поднял глаза, чтобы увидеть источник моего страха. Им оказался мальчик моего возраста в синих штанах, красной куртке. А голос его звучал приглушенно, потому что шерстяной шарф закрывал нижнюю часть лица.

– Меня зовут Фэйт. Дай мне машинку.

«Фэйт – женское имя, мою бабушку звали так. Значит, я ошибся и это девочка», – подумал я и мысленно восхитился своей блестящей дедукции, достойной того сыщика, сериал про которого я часто смотрел по телевизору. И ляпнул:

– А, так ты девочка!, – и тут же пожалел об этом.

– А что, я на мальчика похожа, что ли? – скривила лицо, собираясь заплакать, девочка – Я не хочу быть похожей на мальчика, мальчишки – глупые бегемоты.

Ну вот, она обиделась… Надо было срочно спасать ситуацию.

– Я не говорил, что ты похожа на мальчика. За шарфом плохо видно лицо. Да и одета ты не в розовое (тогда я думал, что девочки непременно должны носить розовые вещи).

– Ну, мне не нравится розовый цвет. В книжке видела картинку розового бегемота, а я их терпеть не могу.

– Да я уже понял это из твоей дразнилки про мальчишек! – улыбнулся я.

– Это не дразнилка, это факт! – нахмурилась Фэйт.

– Ну, как скажешь! Ты давно переехала?

– С чего ты так решил? – удивилась она, вскинув бровь.

– Ну, я всех знаю в нашем городе, тебя ни разу на улице не видел! Где ты живешь?

– Вон там, – показала Фэйт на ближайший дом. – Я в первый раз вышла погулять так далеко, до этого меня родители дальше двора не отпускали.

– Нет, ты не там живешь. Это дом Кристенсонов, они набожные зануды и их детей я знаю.

– Да нет же, вон там, за этим домом.

И действительно там был дом, в котором жила семья довольно закрытых и скромных людей. И я вспомнил, как родители на кухне разговаривали об этом. Папа, кажется, назвал их странными. «А это, видимо, их дочь» – и снова блестящая дедуктивная конструкция. И тогда я сказал, как раньше это делал папа, когда к нему приходили какие-то важные люди в черных костюмах:

– Ну, приятно познакомиться, Фэйт! Меня зовут… – и тут я осекся.

Надо сказать, что я терпеть ненавижу мое имя, потому что оно было просто величайшим источником всевозможных шуток и дразнилок для остальных детей. Поэтому я решил, что оно мне вообще не нужно. Могу быть кем захочу и в какой угодно ситуации.

– Меня зовут… – так, подумаем, как же назваться… Вот, придумал. – Меня зовут Вуди!

«Ну конечно, Вуди Вудпеккер – это мой любимый герой мультсериала. Он очень умный, хитрый и находчивый, прямо как я!»

– Ну, судя по тому, что ты так долго думал, это не твое имя!

«Чтооо?! Она тоже сыщик? Да, такого я не ожидал. Настоящая битва умов. Ответим достойно.»

– Просто я немного растерялся от того, что ты так настойчиво попросила отдать тебе машинку.

«Блестящая победа. Ей нечем ответить на столь стремительный выпад».

– Но ведь до этого ты говорил нормально. Значит, ты врешь!

«Оглушительное поражение».

– Так как же твое имя? – с улыбкой спросила она.

– Мое имя… Никто.

– Нет такого имени.

– А мне все равно!

– Ну скажи, пожалуйста! Я же свое сказала!

«С фактами, конечно, не поспоришь. Но для мужчины хуже нет, когда над ним смеется девочка!»

– Все равно не скажу! И не проси!

– Ах так?! Если не скажешь, тогда я обижусь и больше никогда не буду с тобой разговаривать.

«Нет. Она мне никто. Но я уже слышал эту фразу. Мама так папе говорила, когда ей что-нибудь от него было нужно. И папа боялся этого. И мне тоже стало тогда страшно, хоть до конца и не осознавал, почему.»

– Нет! Нет, не надо! – чуть было не выкрикнул я. – Просто? над мои именем все издеваются. И я не хочу, чтобы и ты смеялась над ним.

– Что ты, я так никогда не поступлю. Над такими вещами не смеются. Ну разве только мальчишки, а женщины – выше этого.

«Она явно позаимствовала эту фразочку из маминой речи.»

– Вот над моим именем тоже смеются. Ведь «fate» имеет значение веры. Вот и дразнятся: «Эй Фэйт, кто-нибудь в тебя уже поверил?». Хоть мои обидчики тут же и жалеют об этом, но меня это страшно бесит.

– Ты дерешься, что ли?

– Еще как! – Фэйт встала в гордую позу, выпятив грудь вперед. – Я известная воительница! Как Зена!

– Но ты же девочка. Девочки не должны драться!

– Кто это тебе сказал? Хотя мне все равно.

– Ну ладно…

– Так скажешь ты свое имя или нет?

– Что же, деваться все равно некуда. Я Энджел. – едва слышно произнес я.

– Опять выдумываешь? Или тебя действительно зовут Энджел?

– Да, а что…

И тут она рассмеялась. Ну вот, опять – сейчас начнется. «Энджел, когда тебе отчитываться перед Богом?» «Энджел, сколько душ сегодня вошли в Рай?» или «Энджел, или скажешь где находится Рай, или мы тебя макнем головой в унитаз и с мокрой головой ты не взлетишь» И все в этом духе. И зачем я сказал. Дурак. Пойду лучше домой.

Но тут Фэйт с улыбкой пояснила:

– Прости. Не обижайся, пожалуйста! Я не над именем смеюсь! Но твое имя… Просто я очень люблю, когда мама рассказывает о Боге. Она мне перед сном часто читает разные истории из книги про него. И я много знаю об ангелах. Это такие чудесные создания! Всегда хотела увидеть ангела с белоснежными крыльями, как в той книжке. И вот, сегодня меня в первый раз выпустили погулять дальше дома, а я шла и думала: «Вот бы мне увидеть ангела!» И вот встретила тебя.

И тут я тоже рассмеялся.

– И что, я похож на ангела?

– Немножко… Крыльев у тебя нет, – она показала подобие разочарования на лице. – Но зато ты добрый. Я это чувствую.

– Как скажешь.

Мне почему-то стало очень неловко.

– А.. Можно звать тебя Энджи?. – спросила, покраснев, она.

Так меня называли всегда только родители и близкие друзья. Но почему-то я чувствовал тогда в Фэйт родственную душу.

– Конечно! Мне нравится! Ну что же, ты хотела поиграть с машинкой. Давай!

С этого момента началась дружба, подобно которой, как я тогда думал, мир еще не знал. Фэйт была просто девчачьей копией меня самого: такая же умная личность, пытающаяся строить из себя взрослую, говорящая заумными словами, которых понахваталась от взрослых, любящая детективные истории. Мы проводили все время вместе: играли, общались. Вместе росли. Вместе ходили в школу. Помогали друг другу все время в учебе и в жизни. И хоть и у нее, и у меня были и свои друзья, но доверяли мы только друг другу. Даже звали друг друга «братанами на века».

Моим родителям Фэйт тоже сразу понравилась. Довольно быстро наши семьи подружились между собой. Ее отец с матерью были очень доброжелательными и совсем не странными людьми. Они вроде и скромные были, но в то же время любили повеселиться и пошутить. А самое главное – они никак не показывали того, что мой папа – инвалид. Не старались ему сочувствовать и напоминать все время о его недуге, а наоборот, обращались с ним, как-будто он вполне нормальный человек без каких-либо физических изъянов. И, возможно, моя дружба с Фэйт и знакомство с ее родителями хоть как-то смягчили мою нечаянную вину перед недугом отца. Потому что в первый раз с того инцидента он выглядел по-настоящему счастливым. Помню, как папа предвкушал каждую новую встречу с Мистером Дейном – отцом Фэйт, беспокоился, когда он задерживался. Он не показывал этого явно, но достаточно было просто понаблюдать за ним, и было видно, как его глаза то и дело посматривали на висящие на стене часы. А когда отец Фэйт все же приходил, он вскидывал руки и говорил:

– Наконец-то, Дейв! Я уж думал, случилось чего.

А затем они сидели на кухне, долго и много разговаривали на разные взрослые (в основном, политические) темы.

Тем временем, нам с Фэйт уже шел пятнадцатый год. Это пора переходного возраста и подростковых ошибок. Одну такую ошибку довелось совершить и мне. Дело в том, что мы уже шесть лет дружили, а я так и не решился рассказать о своем даре. Кстати, за все эти шесть лет эта способность ни разу не была использована. И это было очень удивительно и хорошо, потому что не было никаких ошибок, не было искалеченных жизней, случайно разрушенных невинным желанием. И я боялся все это время сказать ей. Боялся, что она мне не поверит, посчитает меня сумасшедшим и вообще перестанет со мной общаться. Но именно тогда, летом, когда мы с ней прогуливались по берегу этой самой реки, я и решился все ей открыть. Начал издалека:

– Слушай, Фэйт, мы ведь давно уже с тобой дружим, и я все хотел сказать…

– О, ты мне тоже нравишься!

Я потерял дар речи, ведь хотел сказать совсем не это. Но она быстро нашлась, что сказать при столь неловкой паузе.

– Но как друг. В смысле, если все мальчики бегемоты, то ты очень даже милый бегемотик.

– Фэйт…

– Что?

– Больше никогда меня так не называй. Это странно.

– Ладно, ладно. Будешь гиппопотамом! – засмеялась она.

И после этого я забыл, что хотел ей все рассказать. Потому что снова забылся, как и всегда, когда мы рядом. Я просто любуюсь ее улыбкой, слушаю о том, как прошел день и в который раз наслаждаюсь ей, сидящей напротив меня и, как обычно, теребившей прядь своих волос, которые отливали золотом. И вот уже пролетело два часа, пришло время возвращаться домой, и я выпалил совершенно неожиданно:

– Я исполняю желания!

Фэйт не растерялась.

– А, так ты решил со мной пофлиртовать. Но мое ты уже исполнил, Энджи. Ты появился в моей жизни.

– Нет, то есть да. То есть… Я на полном серьезе! У меня какая-то способность… Сам не знаю как, но это не зависит от меня. Это просто происходит и все…

– Хм… – задумалась Фэйт и немного нахмурилась, что значило начало построения дедуктивной цепочки.

– Что?

– А есть ли еще какие-то способности? Ну там, паутина из рук?

– Нет!

– Может, когти и регенерация?

– Да нет же…

– И даже не светишься в темноте, не летаешь по ночам и не спасаешь город? – с улыбкой спросила она.

«Да она издевается просто!» – обиженно подумал я.

– Нет, Фэйт. Скорее, наоборот – я не спасаю, а только разрушаю. Мой дар – это зло в чистом виде.

Меня внутренне вывернуло наизнанку – это так банально прозвучало…

И вот, я рассказал ей об отце, о расправе над обидчиками и о подарках на Рождество. В течение всей истории ее лицо принимало выражение грусти, ужаса, печали, радости и, под конец, совершенного спокойствия.

– Ну как? Перестанешь со мной общаться теперь? Боишься меня? – с опаской спросил я.

– Нет. С чего бы это? К тому же, судя по твоей истории, далеко не всегда твой дар причиняет вред.

– Почему это?

– Но ведь с детьми, которые получили на Рождество то, что хотели, ничего не случилось, так ведь? Все живы-здоровы?

– Ну да… Только…

– Что?

– Подарки некоторых были весьма странными…

– То есть?

– Ну, например, кто-то хотел просто машинку, железную дорогу или куклу. Но Грэг Диллон пожелал Чубакку на Рождество.

– Надеюсь, не живого?

Я тяжело вздохнул.

– Энджи?

– Что? Я же говорил, что у меня весьма странный дар. Семье того парня пришлось убеждать, что это приехал его родственник и развлекает его. Представляешь, каково им было? Чудом им тогда удалось сохранить это в секрете, пока отец Грэга не отвез это существо в лес. Неужели ты об этом не слышала?

– Слышала… Но не думала… Постой, то есть легенда о снежном человеке, это…?

– Да, настоящий Чубакка ходил в течение двух лет с тем мальчиком, Грэгом. А потом кто-то видел существо, похожее на снежного человека…

– О, Боже! – сказала Фэйт, и сразу закрыла рот рукой. – А я думала…

– Да. – снова вздохнул я.

– Хотя я больше не понимаю его семью. Пошли бы на телевидение, снялись в шоу и заработали бы. Но, видимо, у них были причины этого не делать. И вот опять же, смотри, никто ведь в результате не умер, правда?

– Да вроде нет.. Но Грэг какое-то время посещал психолога.

«Хотя это несмертельно и правда, ничего особо плохого не произошло. Может, все не так страшно?»

Ну, как бы то не было, и комиксы нас учат, что любой способностью можно научиться управлять! Фэйт вселила в меня надежду, хоть и слабую.

– Наверное, ты права! Возможно, я просто себя накручиваю.

– Конечно, права! Я же женщина!

– Ну, вообще-то девушка! – с улыбкой подметил я. – Женщиной ты станешь… потом.

– Ну и что? Ты сомневаешься в моем авторитете?

– Нет…

– Ну тогда, не будь занудой! – улыбнулась она. – Так вот, слушай, что я придумала. Узнав твою историю, я заключила следующее…

Мы до сих пор по очереди пародировали того детектива из сериала. Итак, пошла дедуктивная цепочка. Меж тем, Фэйт продолжала:

– Судя по твоей истории, люди, на которых отразился твой дар: твой отец, дети с подарками, или те придурки, которые над тобой издевались – все они просто неправильно загадали желание. Я так понимаю, когда желание загадывается необдуманно и сгоряча, то некая сила внутри тебя высвобождается и сразу идет по самому простому пути. В случае с детьми проблем вот особых не было. А вот, например, твой папа пожелал никогда не ходить на работу, и это было исполнено, но самым простым и трагичным способом. Он не стал вечным богачом, у него не стали появляться деньги под подушкой. Здесь ключевым словом стало «ходить». А раз не хочешь ходить, то не ходи вообще. Ну а те парни… они просто испытывали судьбу. И сила внутри тебя распознала издевательство как желание. Из этого следует, что твой дар привязан к слову «хочу», ну или близкому к нему по значению. Вот дети на площадке просто говорили о предметах, которые они хотели получить на Рождество. Они их получили и ничего страшного не случилось. Ну, почти.

– Ну да.

– Из этого можно сделать вывод, что если правильно загадывать желание, то оно сбудется в точности, как этого хочет человек. Это раз.

– Возможно, ты и права…

– А два, – перебила Фэйт. – Это то, что, судя по всему, чем сложнее или корыстнее, тем больнее может ударить того, кто этого пожелал.

Я начал сомневаться в безысходности моего положения. Все доводы Фэйт звучали ясно и логично, не было никакого подвоха. Но тут…

– И чтобы доказать тебе это, я сама загадаю желание!

Я не успел и слова вымолвить.

– Я хочу дружить с тобой вечно!

«Да будет так».

Я не успел остановить ее. Одержимый досадой и злостью, я схватил ее за плечи и стал трясти.

– Как ты могла так поступить?! Ты же самое дорогое, что есть у меня в жизни!

В ее глазах читался испуг.

– Энджи, отпусти меня. Что ты так кричишь? Господи, что с тобой?

Я осознал тогда, что в первый раз за все время нашей крепкой дружбы так сильно разозлился на Фэйт.

– Так завелся, как-будто что-то страшное произошло. Я просто хотела доказать, что в твоей силе нет ничего страшного. Ну что может быть не так в желании вечно дружить?

– Не знаю! Я просто… Боюсь потерять тебя и нашу дружбу.

– Да все нормально! Видишь, я цела, молния меня не поразила. И чувствую я себя прекрасно.

– Надеюсь, – я начал успокаиваться. – Твое желание уже исполнено, судя по всему.

– Ну вот, видишь, теперь ты от меня никуда не денешься! Мы будем вечно дружить и никогда не рассоримся!

– Хорошо, если так. Просто… Все это время, что мы дружим, мой дар ни разу не просыпался. Не было случая. И я надеялся, что…

– Ну вот, теперь представился, – Широко улыбнувшись, бесцеремонно перебила Фэйт. – Давай просто оставим беспокойства и будем дружить дальше.

Я кивнул. Но мне почему-то стало и спокойно на душе, и в то же время не покидало слабое ощущение какой-то тревоги. Однако из раздумий меня вытянул болезненный тычок локтя в бок.

– Э-эй, ты там уснул, что ли?

– Не-не, все в порядке.

– Ты хоть слушал, о чем я говорила?

«Конечно же, нет».

– Да, конечно…

– Вот чего-чего, а врать ты никогда не умел. У тебя сразу такое глупое выражение лица становится, что аж смешно. Ну да ладно, я вообще-то говорила, что по скольку мы разобрались с твоей способностью, пришло время поговорить и о тебе! – поучительным тоном местной учительницы отчитала Фэйт.

– А что со мной не так?

– Ну, что бы ты не говорил, но у тебя есть способность! Она, конечно, стремная и небоевая, но ты, как ни крути, можешь стать настоящим супергероем. А любому герою нужен специальный костюм!

– Хм… Надеюсь, не розового бегемота?

– Нет – рассмеялась Фэйт, – Конечно, нет. Тебе предстоит исполнить много желаний. Только представь возможности. Ты ведь можешь помогать людям! Да и зарабатывать можешь, если будешь иметь дело с состоятельными людьми или теми, кто пожелает стать богатым. А богачи – люди солидные и роскошные. Они обычно красивые снаружи, но пустые внутри. Так что ценят, прежде всего, внешний вид и стиль.

– И?

– Что «и»? – изумленно вскинула бровь Фэйт. – Вот представь, придут к тебе совершать сделку, ожидая увидеть солидного красавчика-«дьявола», исполняющего желания. И видят вместо него тебя, похожего на бомжа в черном застиранном балахоне и порванных на ноге джинсах.

– Ну уж извините, мы не по балам и званым вечерам ходим. – дразнящим тоном сказал я, делая высокомерное лицо. – Нормальная рабочая одежда, чтобы на велосипеде гонять по улицам.

Моя самооценка была теперь ниже плинтуса. А Фэйт, не дождавшись ответа, продолжила.

– Вы, конечно, не на балах, мистер Коллинз. Но и выглядеть должны подобающе. Вот, как я это вижу. Черный костюм и солидный черный галстук в фиолетовую полосочку. – Фэйт жестами в воздухе обрисовала силуэт будущего меня. – А на галстуке я могу нашить тебе символ, который полностью отражает твое кредо.

– Что?

– Твои жизненные установки!

– А, понятно… Мое кредо: исполню любое желание, но за последствия не отвечаю. Пользоваться на свой страх и риск того, что ваша жизнь пойдет по звезде. Ну что же, с этим разобрались. Вроде все нормально теперь. Осталось только заработать на роскошный костюм за оставшееся лето! – заключил я.

– Ну, или ты можешь вечно просидеть дома в ауре собственного пессимизма и умереть в одиночестве, съеденный собственными кошками.

И тут мы оба рассмеялись. Для меня все это тогда казалось глупостью. И я даже не думал, что Фэйт, сама того не подозревая, сформировала мой стиль на всю жизнь.

Итак, лето прошло. Все это время я усердно работал то здесь, то там. В итоге накопил достаточно денег, чтобы достаточно помочь родителям. Отец был очень горд мной и сказал: «Не зря ведь растили! Все-таки вышел с тебя толк!». Но и костюм я себе купил. Ведь близился выпускной и нужно было выглядеть соответствующим образом. И Фэйт-таки выбрала мне галстук в фиолетовую полосочку.

А после работы обычно мы с Фэйт гуляли, разговаривали, веселились. Она все хотела посмотреть мою способность в деле, но случая никак не предоставлялось. Смешно звучит, но никто ничего случайно не хотел.

А потом снова началась школа, но когда начался второй семестр, мой отец серьезно заболел. Наши местные врачи не могли поставить точный диагноз и посоветовали ехать в большой город для подробного медицинского обследования. Мать с отцом уехали, а на мне остались все заботы по дому большая ответственность. Гулять с Фэйт, как раньше, я уже не мог. Она часто заходила и мы много болтали о том, о сем. Ее помощь в некоторых хозяйских делах была просто незаменима, так как я был тем еще лентяем и раздолбаем по этой части. И вот близилось время итоговых экзаменов. Мы с Фэйт не виделись уже две недели из-за того, что она с головой ушла в подготовку к экзаменам. Это было очень важно для нее, ведь от этих экзаменов зависело поступление в колледж и дальнейшая успешная карьера. Я же не очень серьезно относился к экзаменам, хоть и тоже старался готовиться. Однако, мы не виделись уже две недели, и это страшно огорчало и раздражало меня. Уже тогда я понял, кем для меня является Фэйт и твердо решился позвать её на свидание. И вот, когда в самом разгаре была пора моей юности и разбушевавшихся гормонов, я абсолютно точно решил признаться во всем ей лицом к лицу.

Мою задачу облегчил приезд отца и матери. Они прибыли с хорошими новостями – оказалось, что у отца не было ничего серьезного, просто легкая сердечная недостаточность. Врачи прописали курс терапии, чему отец был не очень рад. Но зато теперь я мог не беспокоиться о нем и полностью посвятить себя задуманному. В тот день я шел в школу уверенным и собранным. Сотни раз прокручивал, как отведу Фэйт в укромный уголок, признаюсь во всем. Я представлял ее возможную реакцию – может, пошлет меня или расцелует на радостях и поклянется в вечной любви. Тогда я был в состоянии эйфории, но сейчас понимаю, что одна воображаемая картинка была глупее другой. И вот, в тот день я открыл массивную дверь школы и увидел ЕЁ и какого-то парня с ней. Кажется, он был с другой параллели. Они разговаривали и смеялись. Она говорила, а он смотрел на нее с восхищением. Он говорил, а она мечтательно смотрела на него. А самое главное, Фэйт заметила меня, но даже не помахала рукой, или, как обычно, не окликнула и не стала с ходу рассказывать, что же с ней сегодня произошло. Вообще, казалось, не заметила моего присутствия. В общем, я тогда сильно расстроился и, опустив голову, побрел на уроки. Больше я с ней не общался, да и в школе она на занятиях не появлялась. Много раз звонил ей домой и приходил, но ее все время не было дома – то она в библиотеке, то гуляет с подружками, то еще что-нибудь. А я ночами не спал и все думал: «Где она сейчас? Может, меня обманывают, и Фэйт с тем парнем? Что они делают?». Через несколько дней я решил забыться и перестать вообще думать обо всем, что с ней связано. Стал тоже усиленно готовиться к тестам и с головой ушел в учебу. До определенного момента.

– Сынок, ты что не слышишь? Телефон звонил. – мама возвысилась надо мной, сидящим в наушниках и усердно штудирующим конспекты.

– Кто?

– Фэйт твоя, кто же еще! – с ехидной улыбкой сказала мама.

И прежде, чем я успел что-то возразить, сунула мне в руки трубку и ушла, одарив меня ехидной улыбкой. Итак, я застыл в нерешительной позе: с одной стороны я обижен и разговаривать не хочу, а с другой стороны нужно хотя бы объяснить, что все в порядке, а то выглядеть будет странно. Дали телефон, а ты сбросил. И потом, это же Фэйт, мой «бро на века».

– Алло.

– Энджи, привет! Как же я рада тебя слышать! Как дела? Мы так давно не общались! Как будто сто лет прошло. Что ты делаешь? Как ты…

У Фэйт был такой беззаботный звонкий голос. Она как всегда тараторила в трубку, задавала кучу вопросов, что создавалось ощущение, как-будто и не было этих долгих недель молчания и разлуки. Из раздумий меня вытянуло то, что в трубке, наконец, повисло молчание. Я понял, что надо что-то сказать, но не знал что и как.